Текст книги "Новая Империя (СИ)"

Автор книги: Катерина Палески

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

А может это мое больное и напуганное воображение рисует себе такие страшные картины? Что если он вовсе не за мной следил? Ну, стоит себе человек возле дома, осматривается по сторонам. Что в этом подозрительного? Если тебя преследуют Власти, это еще не значит, что можно видеть в каждом первом встречном потенциальную опасность. Что с тобой происходит, Кэсс? Так ведь и свихнуться недолго.

Успокойся, девочка. Никто за тобой не следит. Это простой нелегал, которых здесь на каждом шагу. Здесь ты никому не нужна. Да, и к тому же, здесь никто не знает, кто ты. Ты выглядишь по-другому, тебя нельзя узнать. Все, хватит нагонять на себя страх. Все в порядке.

«Тогда почему же это чертово чувство не отпускает меня?» – спросила я сама у себя.

Оно не отпускает меня с тех самых пор, как я… как я повстречала этих гребанных повстанцев! С самой нашей первой встречи, там на Базаре, меня не отпускает ощущение непременной опасности. Оно въелось в мое сознание и никак не хочет оттуда уходить. А может все мои страхи из-за них? Может, это они главный источник этой самой опасности? Что если это именно они приведут к неминуемой беде?

«Вот же ж черт!»

– Что случилось? – Миша остановился и заглянул мне в лицо.

Весь отряд последовал его примеру. Даже невозмутимый до этого момента Влад изобразил на своем лице нечто вроде озабоченности. Похоже, задумавшись, я произнесла последнюю фразу вслух. И теперь пять пар глаз следили за мной, от чего мне становилось не по себе.

– Что? – удивленно проговорила я.

– С тобой точно что-то не так, – на этот раз Миша проговорил это совсем уверенно.

– О чем ты? – не сдавалась я.

– Ты ведешь себя как-то совсем странно, только мы пересекли границу этого города, – Миша сделал шаг ко мне, – чересчур странно даже для тебя.

Я словно загнанный зверек переводила взгляд с одного члена нашего небольшого отряда на другого, но у всех в глазах встречала один и тот же вопрос. Что же теперь им сказать? Не рассказывать же им о своих подозрениях. Они точно примут меня за больную.

Я еще раз обвела взглядом всех моих недавних спутников и уже приготовилась вылить им очередную порцию только, что придуманной лжи, как мой взгляд остановился на темной и потрескавшейся стене дома. Сама стена меня мало интересовала, а вот то, что находилось на ней, вызвало у меня новый приступ паники. А на ней висела свеженапечатанная, еще даже с не успевшей выцвести краской, листовка с изображением моей драгоценной персоны.

Этого просто не может быть! Этого не должно быть! Все не может быть так плохо! Почему эти листовки есть и в этом городе? Почему они висят в таком проклятом и брошенном месте? Значит, Власти и вправду знают, кто я такая. Значит, им известно, кто скрывается за вымышленным именем Кэсседи Гримлок. Такой паники я еще никогда не испытывала.

– Они знают, – прохрипела я не своим голосом.

– Кто знает? – на лице Влада впервые отразилось самое настоящее беспокойство, – Кэсседи, что они знают?

Ноги отказывались меня слушаться, руки дрожали. Властям все известно. Они знают, что я жива. Они знают, как я выгляжу. Им известно все! Я пропала. В глазах стало мутно от поступающих слез. Я пропала! Это самый настоящий конец!

– Им все известно! – голос стал срываться.

Миша сделал еще один шаг вперед, заглядывая ко мне в лицо.

– Кэсс! – теперь и в его голосе слышалась тревога, – да, что с тобой? О чем ты?

Теперь паника завладела мной окончательно. Вот о чем твердило это долбанное чувство опасности, не покидавшее меня на протяжении всех этих дней. Власти все-таки вычислили меня! Они узнали, кто я! Они все знают! Меня ищут, возможно, во всех городах нашей необъятной Империи. Питерсон был прав, это все Столица!

– Они найдут меня! – в голосе слышалась просто неслыханная паника.

Миша стал озираться по сторонам с тревожным взглядом, пытаясь найти источник того, что могло меня так напугать.

– Кэс, успокойся, – теперь ко мне приближался Влад, – объясни все спокойно.

Я сделала шаг назад, пытаясь таким образом оградить себя от надвигающей опасности. В этот момент я уже плохо соображала. Я не понимала, что ни Влад, ни Миша, ни один из его верных повстанцев не могут мне навредить. Это все мои страхи. Влада мне не нужно бояться. Но мой мозг никак не хотел осознавать это. Он видел лишь большую опасность, исходящую от окружающих.

– Они знают! – я почти крикнула это, посмотрев на Влада как загнанный в ловушку зверь.

У меня не было путей к отступлению. Меня ищут во всех городах. Я в ловушке. Я в панике стала озираться по сторонам. И теперь я видела то, что не замечала до этого. То тут, то там возникали те самые листовки с изображенной светловолосой девушкой и бешенным по нашим меркам вознаграждением в двадцать тысяч кредитов.

– Да, что с ней такое? – Анна выглядела напуганной не меньше меня, – о чем это она?

– Может об этом, – до меня долетел встревоженный голос Миши.

Он стоял у той самой стены и держал в руке ту самую листовку, что ввергла меня в этот ужас. Все посмотрели на него. А у меня это вызвало еще больший приступ.

– Они найдут меня! – снова срывающимся голосом заговорила я, – теперь они точно поймают меня. Они меня убьют!

– Никто тебя не найдет, – успокаивающе проговорил Влад, делая шаг ко мне.

Я неотрывно смотрела на него. Такой спокойный и уверенный в себе. Настоящий лидер. Лидер… он лидер повстанцев…. Он мятежник… он… и тут меня накрыло окончательно.

– Это все из-за вас, – начала я тихим и неуверенным голосом, – это ведь все вы…

Влад ничего не говорил. Он все с тем же невероятным спокойствием приближался ко мне. А я тем временем все больше и больше теряла над собой контроль.

– Вы в этом виноваты, – голос становился громче, а обвинения все уверенней, – кто просил вас устраивать новый мятеж! зачем вы появились?! Если бы не вы… они не стали бы меня искать!!! Что вы наделали? Зачем?!!!

Я все отступала и отступала, а Влад по-прежнему приближался ко мне. Глаза уже полностью заволокли подступающие слезы, в горле застрял ком, мешая выкрикивать обвинения в адрес моих спутников. Я сделала еще один шаг назад. Еще немного, еще каких-то десять шагов, и я вновь окажусь на той самой мощенной площади, на виду у четырех патрульных.

Мне хотелось развернуться и броситься прочь. Прочь с этой улицы, с этой площади, прочь из этого города, а еще лучше, подальше от этой проклятой Империи! Хотелось бежать, не оглядываясь и не останавливаясь. Сколько хватит сил. Как можно дальше от всего этого кошмара. Чтобы никто и никогда не смог меня найти. Никто и никогда!

Я сделала еще один опасный для меня шаг, приближая себя к патрульным. Но тут Влад одним большим шагом оказался рядом, сгреб меня в охапку и прижал к себе. Из груди вырвался вздох протеста, но он не отреагировал. Он только еще крепче прижал меня к себе.

– Все хорошо, – тихо и успокаивающе проговорил он, – никто тебя не найдет. Они не знают, где ты. Тебе нечего бояться.

Паника отступала, уступая место непонятной ноющей боли. Как же все могла обернуться вот так? Почему именно сейчас? Я опустила руки и расслабилась, полностью доверив себя Владу.

– Что мне теперь делать? – спросила я еле слышно, чтобы меня мог слышать только Влад.

Я закрыла глаза, прижимаясь к сильной и такой теплой груди Влада. По щекам потекли теплые и соленые дорожки слез. Что делать? Как быть? Куда теперь бежать? Где мне теперь искать спасение?

– Для начала успокойся, – все так же спокойно проговорил Влад, – все будет хорошо. Они не смогут тебя найти. Мы не допустим этого. Повстанцы никогда не позволят им схватить тебя.

Он немного помолчал, а потом, наклонившись мне в самое ухо, почти выдохнул:

– Я не позволю…

Глава 17. Неприятности .

Мы остановились на ночь в какой-то захудалой гостинице. Да, и гостиницей-то ее, если честно, было сложно назвать. Двухэтажное кирпичное здание весьма потрепанного вида внутри выглядело так же, как и снаружи. Убогое помещение с таким же убогим вида местного хозяина, что сдавал не менее убогие комнаты.

Нам повезло (по словам того же владельца), всего за пару часов до нашего прихода была освобождена лучшая комната его прекрасной гостиницы. Лучшей ее можно было назвать с большой натяжкой. Комната примерно в тринадцать квадратов с двумя рядами железных кроватей вдоль стен. Всего этих кроватей было шесть. Но даже моя старая и потрепанная кроватка в комнате барыги Питерсона выглядела намного лучше, чем эти.

Но нам выбирать не приходилось. На город постепенно опускались сумерки, и повстанцам в срочном порядке пришлось искать пристанище на ночь. А если учесть мое недавнее состояние, то это было необходимо сделать до тех пор, пока у меня окончательно не снесло крышу. Поэтому данный вариант ночлега подходил нам как нельзя кстати. Тем более, что и выбора-то в этом убогом городишке практически не было.

Меня отпустило уже спустя полчаса пребывания на месте нашей сегодняшней дислокации. Паника ушла, страх угас, хотя полностью не исчез. На их место пришла невероятная ярость. Она буквально переполняла меня. Окажись я в таком состоянии на улицах города, и у меня бы были крупные неприятности, и не только с патрульными. Хотя, они в этот момент были ключевыми фигурами в моей непростой ситуации.

В комнате царил полумрак и полнейшее молчание. Никто не произносил ни слова. Хотя они и не нужны были. Все наши эмоции были написаны у нас на лицах. Особенно на моем. Я сидела на полу в дальнем конце комнаты между двумя железными кроватями, прислонившись спиной к холодной, кирпичной стене. В руках я крутила один из своих неизменных метательных ножей.

На другом конце расположились повстанцы. Стас и Виктор сидели на кроватях, так же как я, опираясь на белые стены комнаты. Анна сидела на полу на расстоянии вытянутой руки от меня. По ее лицу было понятно, в голове этой юной девушки идет непростой мыслительный процесс. Влад сидел на кровати возле двери, чуть прикрыв глаза. Он тоже думал, я это знала. Миша же прохаживался из одного угла тесной комнаты в другой, все больше и больше нагнетая меня.

Я была на пределе. Сейчас меня раздражало буквально все. Меня ищут во всех городах Трибити. Листовки есть даже в таком захолустье, как этот город. Отсюда следует вывод, что Власти действительно знают о моем происхождении. То есть им очень хорошо известно, что я вовсе не Кэсседи Гримлок, а самая, что ни есть настоящая Паная Райским. Значит, Микрол знает, что я выжила в той пустыне. Это плохо!

Так же Столице известно о недавно появившихся повстанцах. Даже если они в этом не уверены, то догадываются, это уж точно. К бабке не ходи. Эти все разнюхают. А еще Власти уверены, что я замешана в этом самом повстанческом движении. А, возможно, по их мнению, я даже возглавляю его. А это еще хуже.

Теперь же меня интересует вопрос: как они меня вычислили? После того, как меня подобрали в песчаной пустыне, я тщательно скрывала свое происхождение. О том, что я дочь мятежников знали лишь другие дети мятежников. Но из них никто не выжил. Все они сгинули еще много лет назад, унеся мою тайну с собой в могилу. Больше о Панае никто не знал. Как же они смогли узнать? Как, черт возьми?!

Накручивая себя все больше и больше, я, наконец, не выдержала. Резким движением руки я отправила в полет находившийся у меня в руке нож, выплескивая при этом все накопившиеся эмоции.

– Да, твою ж мать-то!

Нож пролетел до другого конца комнаты, промелькнул в считанных сантиметрах от лица, бродившего по комнате Миши, и воткнулся в деревянную дверь, выбив из нее пару мелких щепок. Миша тут же застыл с занесенной для нового шага ногой. Сделай он этот несчастный шаг, и мой нож нашел бы пристанище не в двери, а где-нибудь в области Мишиной шеи. Все замерли, я тоже.

– Могла бы просто сказать, – произнес он слегка дрогнувшим голосом, разворачиваясь ко мне, – и я бы сел.

– Извини, – проговорила я, переводя дух, – ты не при чем. Это нервы шалят.

Глубоко вздохнув, я опустила голову. Я больше не могла выносить эти встревоженные взгляды, направленные на меня. Встревоженные и сочувствующие. Почему они на меня так смотрят? Неужели, им и вправду так жаль меня? Жалость? Разве я нуждаюсь в жалости? Нет! Я не хочу, чтобы меня жалели. И уж тем более я не хочу, чтобы эта жалость исходила от виновников моего нынешнего положения. Кто угодно, только не они.

– Тебе нужно успокоиться, – тихо и неуверенно проговорила Анна.

Я подняла на нее взгляд полный негодования.

– Успокоиться? – тихим, но весьма язвительным тоном проговорила я, – ты просишь меня успокоиться?

Анна тут же замолчала и опустила глаза, наткнувшись на стену моего внезапно нахлынувшего холода.

– Не разговаривай с ней так!

Теперь мой взгляд был обращен к бросившему эту глупую фразу Мише.

– Тогда, может, мне лучше поговорить с тобой? – таким же тоном отозвалась я.

– Что с тобой? – вдруг совсем по-другому спросил Миша, изменившись в лице.

– Со мной все в порядке, – все таким же чужим голосом отозвалась я.

– Нет, не в порядке, – Миша покачал головой, – с тобой все не так, как только ты увидела листовки.

Я отвела взгляд. А Миша продолжал таким же уверенным тоном:

– Когда мы тебя только встретили, ты не была настолько безумной. Ты была чужой, отстраненной, закрытой, но не отчаявшейся. Сейчас же это видно не вооруженным взглядом. Ты срываешься на нас из-за своих страхов, которые не хочешь признавать. Но ведь это только твои страхи, и мы здесь не при чем. Мы не виноваты, в том, что ты до безумия боишься Властей. Ты ведь их боишься, признайся?

– Все дети мятежников их боялись, – тихим голосом отозвалась я.

И это было чистой правдой. Все мы, кода-то до безумного ужаса боялись Столицы и Властей, заправляющих в ней. Но еще больше мы боялись Микрола – нашего Императора. И этот липкий и неугасающий страх все еще сидит во мне.

– Я не была исключением, – я подняла на Мишу глаза, в которых уже начинало щипать от поступающих слез, – они убили наши семьи. Они охотились за нами. Они заставляли нас скитаться по всей Империи. Беззащитных, маленьких детей.

Миша замер посреди комнаты, а все остальные отложили свои дела и не моргающими глазами смотрели на меня. Я говорила, а по щеке уже катилась первая обжигающая кожу слеза.

– Мне было всего восемь лет, когда я осталась совершенно одна. А ведь среди нас были и те, кому едва исполнилось пять, шесть, семь… все они стали изгоями. Мы блуждали по бескрайним пустыням, опаляющим беспощадным солнцем. Мы спали на холодной земле под пронзительными степными ветрами. Мы прятались и убегали не только от ужасных хозяев этих пустынь и степей. Мы прятались от всех жителей нашей Империи.

– Кэсс… – тихо и жалобно проговорила Анна.

– Нас гнали из городов. Прогоняли палками и камнями. Мы подбирали остатки еды, чтобы хоть как-то прокормить себя, – я говорила, а в горле стоял огромный комок, делавший мой голос хриплым и еле слышным, – ты не видел, что Власти делали с пойманными мятежниками и их детьми. Не видел. А мы видели. Маленькие напуганные дети. Видели, как они вешали их на площади городов. Забивали палками на глазах у толпы, закидывали камнями. Расстреливали и жгли на огромных кострах. Ты не видел этого. А я видела. И знала, что когда-нибудь такая участь ждет и меня. Я знала, что Власти и меня вот так же сожгут на костре, как ту совсем еще крохотную девочку с рыжими волосами… знала…

Я уже не видела ничего из-за застилающих слез. Но я знала, что в нашей комнате все по-прежнему. Миша так же стоит посреди комнаты с застывшим на его лице изумлением. Я слышала, как иногда всхлипывала Анна. Она плакала вместе со мной. Никто не говорил. Вокруг стояла невероятная тишина, разрываемая лишь моим хриплым и уставшим голосом.

– И ты смеешь винить меня в моей страхе? Ты обвиняешь меня в том, что мне страшно? – мой голос внезапно стал уверенным и твердым, – да, черт возьми, мне страшно. И мне ни капли не стыдно за это! Тебе повезло, что ты не испытал всего того, через что пришлось пройти нам. Тебе, черт возьми, повезло, что ты не чувствуешь этого гребанного страха. Тебе повезло, что одно лишь слово Власти не приводит тебя в ужас. Тебе повезло, что за тобой не гонялись целыми отрядами бесстрашные киборги. Тебе повезло, потому что ты никогда не испытывал на себе мертвого взгляда Стражей. Тебе, черт возьми, повезло лишь потому, что на тебя не объявлял охоту сам Император. Так, что не смей, мать твою, винить меня в том, что я боюсь. Никогда не смей указывать мне на мой страх! Не смей, слышишь!

Еще мгновение и я снова была готова сорваться. Но в этот же миг возле меня оказалась Анна, заключившая меня в свои объятья. И тут я поняла, насколько близко я была от своего полного поражения. Я сама себя загнала в это состояние безысходности. Сама напридумывала себе непонятные страхи. Но мой самый главный страх никуда не делся. Боязнь Властей всегда будет внутри меня.

– Прости, – виновато проговорил Миша.

Я опустила глаза и, отодвинувшись от Анны, вытерла слезы. Вот, что значит иметь настоящих и преданных друзей. Тех, кто всегда готов прийти тебе на помощь. Тех, кого не смутят твои слезы, слабость и страхи. Сейчас эти пять отчаянных повстанцев, и вправду, были моими друзьями. Друзьями, которых я должна буду покинуть с наступлением утра…

– Так значит, Власти знают, что Паная Райским жива, – проговорил Виктор так, как будто и не было тех пяти минут откровений.

– Листовки появились даже в таком городе, как этот, – я постаралась вернуть себя в прежнее состояние, – плюс невероятно большое вознаграждение. Я не вижу другого объяснения.

– Кто-нибудь еще знает, что ты это она? – серьезно спросил Влад.

– Нет, – я покачала головой, – об этом знали лишь мятежники и их дети. Но и те и другие уже давно мертвы. Больше об этом никто не мог знать. Когда я выбралась из пустыни, я уже не была ей. У меня было другое имя.

– Тогда, как они узнали? – спросил из своего угла Стас.

– А что, если они всегда это знали? – вдруг серьезным голосом проговорил Миша.

– Что ты этим хочешь сказать? – отозвалась я.

– Ты не допускаешь того, что они и не думали, что ты мертва. Вдруг они всегда знали, что ты жива.

– Тогда почему не поймали раньше? – отозвалась я.

– Не могли найти, – Миша пожал плечами, – ты ведь всегда убегала, меняла имена и города. А, может, они просто следили и ждали.

– Чего?

– Ну, например того, что ты начнешь борьбу против них.

– Твою мать!

А что, если Миша прав? А если Власти всегда знали, что Паная Райским жива? Тихо следили за мной? Изучали и ждали? До этого момента я не проявляла никаких признаков агрессии. Но тут появились новые мятежники. И, конечно же, их, должно быть, возглавляет никто иная, как выжившая дочь самых первых мятежников! Вот ведь гадство!

– Что будешь делать? – спросил Влад.

– Не знаю, – отозвалась я, упирая голову в руки, – искать выход…

Мы расстались утром.

Как только первые лучи солнца осветили брошенный на произвол старый город, мы покинули наше временное прибежище. И на этом я попрощалась с моими временными спутниками. Теперь у нас разные дороги. Они будут искать новых безумцев для своего безумного восстания, а я отправлюсь на поиски своего спасения. Знать бы, где его искать…

Следуя совету моего нового всезнающего друга Миши, я держалась тени. Не выходила на главную площадь, где были патрульные, не в таких, конечно, количествах, как в других городах. Но для меня даже пара таких товарищей может означать полное фиаско. Поэтому я передвигалась по узким и мрачным улочкам.

Но и здесь я старалась сохранять осторожность. Пусть этот город и слывет домом для всякого отребья, но рисковать своей драгоценной жизнью мне вовсе не хотелось. Черт знает, что взбредет им в голову. Им ведь тоже нужны кредиты на свое жалкое существование. А двадцать тысяч – это не так уж и мало. Поэтому людей я тоже старательно обходила, спрятав лицо под капюшоном своей темной куртки.

Ощущение того, что за мной кто-то неустанно следит, настигло меня примерно на третьем повороте. Такое чувство, что кто-то прямо прожигает дырку в моей спине прямо через рюкзак. Я оборачивалась каждые пять или шесть шагов, но никого за собой не замечала. Все те же пустынные и грязные проулки с обшарпанными стенами обветшалых домов.

На шестом повороте я снова обернулась, и увидела позади себя мирно шагающего мужчину. На нем был темный плащ до колен с накинутым на лицо капюшоном. Вот, попробуй, разбери, кто это такой. Но в том, что он преступник сомневаться не приходилось. В этом городе не обитают другие. Но думать о том, что этот странный тип следил за мной, мне не хотелось.

Я замедлила шаг и отступила чуть в сторону, стараясь пропустить моего случайного попутчика вперед себя. Не замедляя шаг, мужчина прошагал мимо, даже не подняв головы, и скрылся за ближайшим поворотом. Я выдохнула. Вот дурная привычка! Везде вижу какой-то подвох. Это гребанное чувство постоянного преследования. Так и до паранойи не далеко.

Подумав немного, я все же решила свернуть чуть раньше встреченного мной путника. Куда идти я точно не знала. Мне необходимо было отыскать хоть какой-нибудь бар или скупку, а может, что-то вроде этого. Обычно, именно в таких местах можно узнать все главные новости о городе и их обитателях. О рейдах, патрульных и Стражах.

От мысли о Стражах меня обдало холодом. Я не люблю патрульных, но еще больше я не люблю их непосредственное начальство, которое во всех городах зовется Стражами. Жутко страшные создания. Даже похуже, чем киборги. Те хоть люди, жаль, что с отлитым вместо костей металлом. Но те, по крайней мере, не лишены человеческих чувств.

Стражи же, напротив, ничего не чувствующие машины, обтянутые человеческой кожей. Это, наверно, чтобы от взгляда на них не так выворачивало. Но страха они наводят даже побольше патрульных и киборгов во время Квартального рейда. Они ничего не чувствуют. Совершенно ничего. Им не ведом страх, гнев, любовь, ярость. Ничего такого. Лишь запрограммированный приказ. И его безукоризненное выполнение.

Я встречала Стражей только один раз. Когда за нами с сестрой пришел Микрол. Именно тогда я поняла, насколько безжалостны и бесчеловечны эти создания. Даже, язык не поворачивается назвать их людьми. Хоть, Власти и утверждают, что Стражи это никакие не машины, а самые простые люди, мне в это вериться с трудом. Я еще никогда не видела настолько пустого и ничего не выражающего взгляда, как у Стражей. И это пугает, наверно, даже сильней, чем все остальное.

За своими мыслями я прошагала еще два проулка. И никаких изменений не заметила. Такими темпами я до утра буду блудить в этом проклятом городе. Мне уже нужно найти хоть что-то полезное! Я остановилась на развилке из трех проулков. И судя по состоянию дорог, левым пользовались чаще. В него-то я и свернула, снова погружаясь в свои мысли.

Примерно около получаса я шагала в полном одиночестве. Но вскоре улица стала шире, и на ней мне стало попадаться все больше и больше людей. И примерно через десять минут я вышла на широкий проспект. Здесь было уже довольно людно. Нет, конечно, на нем не было такой толпы как, скажем в том же L. Но присутствие даже такого количества жителей меня не могло не радовать. Значит, я иду в правильном направлении.

Я повернула налево и направилась вдоль дороги, стараясь держаться посреди тротуара. В затылок снова кольнуло. Да, что же это такое? Надоело уже, честное слово. Вот почему так всегда. Опасность мы, значит, чувствуем, а откуда она придет ни сном, ни духом. Кто же это придумал? Ей Богу, бесит уже!

На всякий случай я снова оглянулась. Вокруг дома и люди, люди и, черт возьми… опять этот же мужчина, в этом же гребанном плаще. Неужели он следил за мной? Не может быть! Кому я нужна в этом городе. А, может, он узнал про листовку? Ну, не мог же он вот так быстро распознать меня. У меня другой цвет глаз, цвет волос, длина, да и лицо закрыто капюшоном. Он не мог меня узнать. Или мог?

Я постаралась сохранить спокойствие. Может, он вообще не за мной идет. Ну, попался тебе один и тот же человек. Что в этом такого? В L ты постоянно встречала одних и тех же людей, и что, по-твоему, они все за тобой следили? Все, точно паранойя! Доигралась! Настолько загоняла себя этим дурацким страхом перед Властям, что теперь в каждом встречном видишь опасность!

Но на всякий случай, я все же притормозила перед входом в какое-то непонятное мне заведение с непонятной вывеской. Я не особо рассматривала, что передо мной, сколько следила за действиями моего подозрительного спутника. «Темный плащ» же, с совершенно будничным видом протопал мимо меня и через пару минут скрылся в дверях невидимого мне помещения. Сделав глубокий успокаивающий вдох, я продолжила свое шествие по широкому проспекту забытого города.

Но чем дальше я шла, чем сильнее казалось мне чье-то присутствие позади. Я обернулась. Все та же толпа, мирно шествующая по своим делам. И никого подозрительного. Слева невысокие обшарпанные дома, справа дорога, а за ней такие же старые невысокие дома. Ничего подозрительного. Ну, стоит себе вот тот дядька, прислонившись к стене, курит. Что в этом такого?

Стоп! Я остановилась посреди тротуара и еще раз бросила взгляд на того самого дядьку, что мирно курил, прислонившись спиной к каменной стене дома. А ведь я его уже видела. Нет, честное слово видела. Точно! Вчера на площади. Он, вот так же стоял, прислонившись к стене, только, что не курил. Но это был он, я уверена.

Мужчина приподнял голову и посмотрел на меня. Теперь я была на сто процентов уверена в этом. Его глаза смотрели прямо на меня. Чего это он на меня уставился? Нехорошо это, ой, как нехорошо. Мужчина выбросил потушенный окурок и, приложив два пальца к виску, кивнул мне головой. А потом, как ни в чем не, бывало, скрылся в ближайшем переулке.

Что это только, что было? он, что меня правда знает? Он меня, мать твою, знает! Откуда? Как? Почему? Так, стоп! Успокойся! Паника нам сейчас не помощник, это точно. Глубокий вдох. Вот так. А теперь думаем. Обо мне точно знают. Вот этот мужчина у стены и, возможно, тот самый подозрительный тип в темном плаще. Откуда, остается лишь догадываться. Да, и не так уж это важно. Важно найти хоть кого-нибудь, кто может мне помочь.

Осмотревшись по сторонам, я направилась дальше. Теперь я буквально вглядывалась во всех проходящих мимо меня людей. Так, вроде ничего подозрительного. Молодая девушка, может, одного со мной возраста, пролетела мимо, даже глаз не подняла. Группа из пяти мужчин, парень с девушкой, еще трое мужчин, снова девушка. Пока ничего.

Так, что дальше? Вон там, еще мужчина. Нет, хотя не мужчина. Парень, чуть старше меня, с ёжиком темных волос. Но он смотрит в другую сторону. Тоже не подходит. Опять какие-то люди, проходящие мимо. Опять этот же парень с коротко остриженными волосами. Только теперь он повернулся. Щелчок в затылке. Что, он тоже? Я притормозила. Ну, точно. Смотрит прямо на меня.

Не подавая вида, я повернула в первый попавшийся мне переулок. Как же это плохо, не знать города. Будь я в L или, скажем в C, я бы уже улизнула. А так приходится делать все крайне осторожно. Неизвестно, куда заведет тебя очередной поворот. Сделав несколько шагов, я обернулась. Никого нет. Может, показалось? Но ведь он смотрел прямо на меня. Что же это?

Еще один поворот, и еще один. Впереди крупная мужская фигура, и еще один щелчок в затылке. Да, чтоб тебя! Я тут же повернула вправо. Сколько их там? Они, что облаву на меня решили устроить? Тогда это очень плохо. Они-то знают город, это точно. По тому, как организованно они меня выслеживали, можно догадаться, что здесь они уже не первый год. А, значит, перевес, явно, на их стороне.

Может, я слишком рано отказалась от сотрудничества с моими дорогими мятежниками? Может, сначала стоило найти хорошего информатора, а уже потом прощаться? Глядишь, и не плутала бы сейчас по незнакомому городу, пытаясь скрыться от погони. А то, что за мной устроили охоту, уже сто процентов. Слишком уж откровенным был жест мужчины с сигаретой.

Вот влипла. Теперь встреча с патрульным мне точно обеспечена. Или я сама по нелепой ошибке выйду к какому-нибудь случайному их посту, либо меня загонят в свою ловушку, вот эти милые ребята, а потом сдадут все тем же патрульным за неприлично большое вознаграждение. А там и до Стражей не далеко, а потом и Власти со своей огромной Столицей. А там уже и Микрол со своим не менее безумным сынком, который жаждет моей смерти не меньше своего неугомонного папочки.

Такими вот неутешительными мыслями я развлекала себя, пока шагала по разбитой мощенной дорожке узкой улочки, не забывая при этом посматривать по сторонам. Есть у меня такая вредная привычка, в самые опасные моменты тешиться такими вот мыслями. И, нет бы думать о чем-нибудь хорошем и радужном. Куда нам! Мы в самый ответственный момент нагоняем на себя еще больше ужаса, чем он есть. И ничего не могу с собой поделать. Только вот такая чудовищная чушь лезет мне в голову в миг опасности.

Я снова оказалась на развилке. Итак, влево или вправо? А, какая теперь уже разница?! Если они решили меня поймать, то обязательно поймают, это только вопрос времени. Ну, и еще того, сколько я смогу слоняться по незнакомым улицам. Поэтому без всяких раздумий я шагнула вправо и тут же об этом пожалела.

Впереди замаячила уже до боли знакомая фигура в темном плаще. Развернувшись, я, еле сдерживаясь, чтобы не побежать, ринулась в правый переулок, сразу ускоряя шаг. Интересно, сколько их там? Пока я насчитала только четырех. Но не исключаем и возможность того, что их куда больше. Хотя, мне и этих четверых вполне достаточно.

Теперь я постоянно озиралась по сторонам, стараясь найти своих преследователей. Щелчки в затылке не утихали ни на минуту. Неужели все настолько серьезно? И когда я успела вляпаться в это? Я ведь только вчера пришла сюда, а уже сегодня с утра убегаю от неизвестных мне людей. Когда же я пропустила что-то очень и очень важное? В какой момент потеряла контроль над ситуацией? А не тогда ли, когда в мою жизнь так нагло ворвались два отчаянных и бессовестных повстанца?

Еще одна развилка, мать ее! Будь, что будет. Влево. Нет, там кто-то есть. Не будем рисковать. Лучше прямо. Ускоряемся. Теперь я просто перешла на бег. Еще поворот. И еще один. Опять развилка. Не будем изменять традиции, снова прямо. И так еще несколько минут. Стоп! А вот теперь задача сложней. Перекресток! Это уже намного хуже. Здесь меня-то и могут поджидать мои преследователи. Вон, хотя бы в том проулке, что по правую руку от меня.

Недолго думая, туда я ринулась. И не ошиблась. Стоило мне оказаться рядом с поворотом, как от стены отделился тот самый мужчина, что курил у стены. Теперь он не скрывался. Я затормозила и, не отводя от него взгляда, стала отступать назад.