Текст книги "Не плачь, Тарзан!"

Автор книги: Катарина Масетти

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 13 страниц)

«В квартире с балконом я жить не хочу»

Не знаю, почему так случилось, почему папа так разозлился. Я только хотел дать ему брошку, которую нашел за песочницей, а он разозлился, схватил меня и понес на балкон. Он был такой злой, что я описался, ну не смог удержаться, наверно, он поэтому еще разозлился. А может, потому, что я описал свои красивые штаны? Он и на маму тоже разозлился, и на Беллу, а они только стояли и кричали. А потом он хотел сбросить меня вниз, хотя мама сказала, что он никогда бы не стал этого делать, а по-моему, он хотел меня сбросить, а дальше я не помню. Наверно, я спал, а когда проснулся, у нас был мороженщик. Я разозлился и ударил его, потому что решил, что он во всем виноват, но мама сказала, что он вынес меня с балкона, а Белла сказала, что я дурачок. Она всегда зовет меня дурачком, хотя на Рождество я подарил ей такие здоровские очки.

Мама сказала, что папа теперь нескоро вернется. Это хорошо, хотя я по нему скучаю и в квартире с балконом больше жить не хочу.

«Черная птица»

Все стало гораздо проще и гораздо сложнее.

Билли теперь панически боится высоты. Он наотрез отказался войти в квартиру, поэтому Янне над нами сжалился и в ту же ночь забрал нас к себе на виллу – так мы здесь и живем. Каждое утро я просыпаюсь в его гостевой комнате, Билли лежит уткнувшись вспотевшей головенкой мне в грудь, а Белла ревниво пытается вклиниться между нами. Каждое утро страх прилетает ко мне в виде черной каркающей птицы и клюет мои внутренности, пока не начнется день.

Что мне делать? Йенни говорит, что я должна упасть на свои тощие колени, сказать спасибо и принять все как есть – лично она так бы и сделала. Лучше бы она заранее предупредила, что мне не надо пускать в нашу жизнь сумасшедшего мужа, ведь я была в состоянии заботиться о детях сама. Этого она мне не сказала. Она привыкла к тому, что после каждого скандала с Кенни из-за ответственности, он уводит с собой детей, несмотря на то что из кармана у него торчит фляжка… Но кто позволит отцу, который пытался выкинуть ребенка с седьмого этажа, разделить родительскую ответственность?

Птица все клюет и клюет. Предположим, через полгода врач выпишет его из больницы, и весь этот цирк начнется опять…

Птица отравила мне душу. Она все клюет, напоминая мне о моем милом Мике. Но как только я пытаюсь вспомнить его доброе, смеющееся лицо, я вижу свирепые глаза, глядящие на меня с балкона. Слезы текут ручьями по бороде, а он трясет безжизненное тельце Билли, то поднимая его к перилам, то опуская, то опять поднимая… Его взгляд, как экспозиция с двойной выдержкой, накладывается на мои светлые воспоминания. Никогда его не забуду. Моего Мике больше не существует. Я даже не знаю, когда стала вдовой.

Янне очень терпелив, хотя иногда в его голосе прорываются болезненные нотки. Например, когда Билли, пришедший в полный восторг от его маленьких драгоценных бонсай, взял кухонные ножницы и стал подрезать все растения в доме, чтобы они были такими же маленькими. Янне зажмурился и простонал:

– Опять та же история! Ему нельзя давать ножницы! В одно прекрасное утро я проснусь оттого, что он купирует мне хвост!

Но не могу же я жить здесь, делая вид, что это мой дом. Я не могу жить на содержании у мужчины, которого не люблю, ведь мы с Мике по-прежнему муж и жена.

Или?..

Как легко было бы плыть по течению. Отдохнуть немного от вечной ноши. Ведь это длится уже десять лет. Я могла бы насладиться деньгами, здоровым сексом, уверенностью за детей. Придя с работы, я могла бы крикнуть такому же взрослому человеку: «Привет, это я!»

Мы могли бы болтать за чашкой чая поздними будними вечерами. Листать туристические каталоги, перед тем как поехать в отпуск.

Ну да. Только здесь тоже есть свои минусы.

Отказавшись от квартиры, я попаду в полную зависимость от Янне. Дети постепенно поймут, что главный у нас Янне.

Мне придется прямо сказать Мике, когда он объявится в следующий раз, что наша семейная жизнь – пройденный этап. Придется отнять у него единственную надежную пристань в его хаотическом мире, место, куда он всегда возвращается.

Янне не надоело быть запасным выходом, крайним случаем, передышкой во время военных действий.

До сих пор я обращалась к нему только тогда, когда мне было что-нибудь надо: секс, общение, деньги – как будто он какой-то дурацкий банковский счет с бесконечным кредитом. Мороженщик. Что мы дадим ему взамен? Неужели он и вправду бесконечный? – каркала черная птица.

Янне только фыркает и просит меня прекратить ныть о том, что я «не люблю» его.

– Ты испорчена мыльными сериалами! – говорит он. – Ты черпаешь представления о любви из вечерних телепрограмм! В мире полно людей, которые живут вместе вовсе не по влюбленности. Со мной, например, можно прожить только из-за того, что у меня красивый автомобиль, ты сама говорила. Обещаю каждый год менять его на новый.

Затем он прибавляет:

– К тому же моей любви хватит на нас обоих.

С этим не поспоришь.

«Тарзан, Янне и маленькие обезьянки»

Это Билли заставил Мариану переехать ко мне. Он просто-напросто отказался оставаться в квартире. Сначала он не желал выходить из ванной, а потом начинал орать всякий раз при виде балкона, пытаясь выбежать из квартиры. Он кричал до тех пор, пока Мариана не упаковала маленькую сумку и не увезла его ко мне. Она и теперь не берет его, когда ездит на старую квартиру.

Белла с Марианой тоже переехали ко мне. Места у меня много. Мариана взяла отпуск на месяц, каждый день она водит Билли к детскому психиатру. Насколько я понимаю, у него был тяжелый шок, и он не скоро оправится. Он спит вместе с Марианой, а рядом спит Белла. Я по-прежнему живу в своей комнате, но люблю прокрасться к ним по ночам, чтобы послушать в темноте их дыхание. Мариана не спит со мной. Пока.

Но за последние месяцы мы почти что стали одной семьей. Они перетаскивают сюда одежду из старой квартиры. Что им еще остается? Не может же Мариана оставить мне Билли. А у меня есть две большие комнаты для гостей.

Совсем другое дело сидеть за столом вчетвером, вернее, не за столом, а за столешницей из полированного гранита, которую окружают барные стулья у меня на кухне. Надо выкинуть эту дурацкую столешницу! Уму непостижимо, как часто дети роняют стаканы с молоком. С обычного кухонного стола молоко можно просто вытереть тряпкой, пока ребенок гневно требует новый стакан. А на гранитной столешнице стакан разбивается на миллионы мелких острых осколков, ребенка надо скорей выносить с кухни, а взрослому приходится пылесосить и чертыхаться, наступая на эти осколки.

А чего стоит газовая плита, которую Шарлотта уговаривала меня купить с пеной у рта! Плита! Да она совсем не рассчитана на то, что маленькие дети будут вертеть переключатели, не зажигая огонь.

Все в моем доме устроено не так, как надо. Пол в гостевой комнате покрыт светлым ковровым покрытием. Говорю вам честно и откровенно: если у двоих детей желудочная инфекция, ковер уже не узнать. Окно, ведущее в сад, с низким подоконником, который уставлен ценной керамикой? Смех да и только!

Мариана, конечно, такие вещи видела сразу, она прошлась по дому, как белый торнадо, отправляя хрупкие вещи на антресоли, убирая тонкий текстиль, спасая лампы, стоявшие на низких столиках, и так далее. Она запретила детям играть в гостиной, библиотеке и столовой, только им наплевать на эти запреты. Я наступаю на детали от «Лего» и чертыхаюсь.

Мариана не предусмотрела, что Белла хлопнет сковородой по итальянскому стеклянному столику, а Билли заберется на стул и попытается плевком попасть в луч, светящийся с обратной стороны телевизора. Телевизор с диагональю 28 дюймов затрещал на прощание. Теперь у меня – вернее, у нас – плоский экран, который висит на стене.

У нас – потому что они до сих пор живут здесь. Жизнь с каждым днем приобретает все больше смысла. Мариана перестала ныть о том, что не хочет быть содержанкой, поскольку это перешло все мыслимые границы. Однако на это понадобилось немало времени. В конце концов мне пришлось накричать на нее:

– Черт побери, Мариана, ты разве не помнишь, как ты сказала, что работаешь не меньше, чем я, но миллионов не зарабатываешь? Я решил, что ты считаешь это несправедливым. Теперь ты можешь с этим покончить! Бери, сколько тебе причитается, кто сказал, что у тебя нет на то морального права?

– Ты имеешь в виду, что всякая собственность – кража? – слабо улыбнулась она. Но с тех пор перестала об этом говорить. Нам обоим пришлось нелегко, но, по-моему, она все-таки понимает, что они для меня значат.

Дети научились хорошим манерам. Они перестали звать меня мороженщиком.

Мариана настолько честна, что ее честность можно считать физическим недостатком: она рассказала мне, что Мике был и остается ее великой любовью, хотя в последнем раунде этой любви нанесен серьезный удар. Она подробно изучила его болезнь и узнала, что можно жить и с шизофренией, человек слышит потусторонние голоса, но ведет нормальную жизнь, есть даже общество, которое в шутку называют «Обществом права голоса», оно специально создано для таких людей. Я сказал, что со мной ей еще легко разговаривать, а как она будет общаться с ним, ведь это все равно что разговаривать, по крайней мере, с двумя людьми, справится ли она? Мариана решила, что это совсем не смешно. И все же признала, что лекарства не только вылечили Мике от психического расстройства, но заодно убили в нем многое от того Мике, которого она любила. И пока она несет ответственность за детей, она даже думать не будет о том, чтобы снова вернуться к нему. Во всяком случае, сейчас – ни за что, а скорее всего, вообще никогда.

Разумеется, она много раз повторяла, что не может ничего обещать. Что не может признаться мне в любви, но я безумно ей нравлюсь.

А мне плевать на такую «любовь», о которой в Голливуде снимают идиотские фильмы с Мег Райан. Мне довольно того, что они живут у меня.

Впрочем, кто знает, как долго мне будет этого хотеться. Возможно, она права насчет тех пятнадцати – двадцати лет, по прошествии которых дети переедут от нас, а старость будет дышать в затылок, тряся отвисшими брыльями и выпятив двойной подбородок. Может быть, тогда я и вправду начну мечтать о фотомоделях с глазами тюленей.

И что с того? Мы живем здесь и сейчас!

Тарзан, Янне и маленькие обезьянки. Правильно, Мариана?

Ты знаешь, кругом настоящие джунгли!