Текст книги "Пятый Аспект. Часть 1 (СИ)"

Автор книги: Кассандра Дженкинс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц)

Глава 10. Облик зверя

Чернолесье не зря получило свое имя – мрачнее места не было во всем Азероте. Пожалуй, даже Хиджал после нападения огненного Лорда Рагнароса выглядел живее. Принц Лиам не понимал, отчего для встречи его отец выбрал именно эти места. В своем письме король Седогрив просил никому не распространяться о миссии, особенно Лорне Кроули. Лиам не понимал, как Лорна может быть связана с государственно-важными тайнами, но отец умолял его приехать, не задавая лишних вопросов.

Буйство жизнеутверждающих звуков сменилось гробовой тишиной по мере их углубления в Чернолесье, и прерывалась только учащенным дыханием всадников, старавшихся ехать как можно ближе друг к другу. Лошади нервно всхрапывали и стремились ускорить шаг, но под опавшей листвой на неровной тропе скрывалось множество ям, которые уже стоили жизни одного коня, поддавшегося паническому галопу. Голые кривые ветви цеплялись за путников, не давая им проходу, будто умоляя не оставлять их здесь. Отряд остановился. Тропинка у самого края холма обрывалась и ничего, кроме тьмы, внизу склона различить было невозможно.

– Разве нам туда? – спросил майор Шелли.

Нет, нет, нет – заволновались шатающиеся ветром деревья. Вам не нужно туда, покачивая облезлыми макушками, отговаривали их ели.

Лиам еще раз развернул карту, присланную вместе с письмом.

– Вниз по склону, – подтвердил принц.

Медленно, под заунывные стоны ветра, отряд с сожалением двинулся дальше.

Лиам не верил, что тьма может быть еще непроглядней, но она стала таковой, поглотив даже звуки шуршащей под копытами опавшей листвы. Миром правили тени, впитавшие в себя все лишние цвета. Чернолесье показало свою сущность – ни неба над головой из-за плотного переплетения ветвей, ни земли под ногами, только тьма. Только страх. Пронзительный и долгий волчий вой остановил биение сердец взвинченных до передела людей. Как один, они посмотрели в ту сторону, откуда раздался вой.

Ворген был почти два метра ростом. Он не стоял на четвереньках, как его меньшие собратья. Его передняя лапа с острыми когтями упиралась в ствол дерева, а вторая в его же бок. Хвост извивался за его спиной.

В своем письме король Седогрив просил не брать с собой оружия, клятвенно уверяя, что путешествие будет полностью безопасным. Только сейчас Лиам усомнился в подлинности этого письма, поражающего своими странными просьбами.

И тогда раздался выстрел.

Конечно, остальные не были так же ослеплены верностью, как и принц. А майор Шелли просто не мог расстаться со своим трофейным, короткоствольным ружьем, отправляясь неизвестно куда, неизвестно для чего.

Оборотень взвыл, схватившись за грудь.

– Идиоты! – донеслось из-за деревьев.

Бесшумно, словно из-под земли, десяток воргенов окружили их. И все они стояли на задних лапах, как люди! Плечи одного из оборотней даже покрывал плащ с гербом Гилнеаса.

Королевский плащ.

Раньше, чем принц сопоставил факты, ворген в плаще выступил вперед, отчего гнедой конь Лиама шарахнулся в сторону.

– Лиам, – проговорил оборотень, обнажая клыки. – Сын мой… Это я.

* * *

– А другого дома не нашлось? – осведомилась Лорна, когда они подошли к двери, на которой висела табличка: «Лорд В. Годфри».

– Нашему принцу ни к чему лишние волнения, – ответил Винсент Годфри, распахивая входную дверь и пропуская девушку внутрь.

Леди Кроули остановилась в дверном проеме.

– Я не буду жить под одной крышей с предателем.

– Пауки в лесу всегда к вашим услугам, – отозвался Годфри. – Они, конечно, безобидны, но в полнолуние бывают всеядны.

Винсент Годфри зажег в темном холле свечу. Круглые стекла его очков вспыхнули, как два уголька.

– К тому же, – продолжил зажигать остальные свечи Годфри, – до Паучьего городка очень плохо доходят новости из Столицы.

– К чему вы клоните, Годфри?

– Для многих здесь именно вы, Лорна Кроули, дочь предателя, вздумавшего свергнуть короля и захватить власть в свои руки. И к сожалению, другого жилища для вас здесь не нашлось. Кроме как под моей доброжелательной крышей.

Лорна все еще стояла в проходе. Ночной холодный ветер врывался через раскрытые двери и тушил зажженные свечи, пока Годфри с раздражением не бросил это неблагодарное занятие.

– Я знаю, Лорна, что король простил Кроули незадолго до… его гибели, – тише и без едкой примеси в голосе добавил он.

– Тогда сообщите об этом всем и каждому, лорд Годфри. Чтобы даже пауки в лесу знали, кто настоящий предатель и кто перебегал из одного лагеря в другой по три раза на дню, – с презрением ответила Лорна. – Мой отец был тем, кто предвидел крах Гилнеаса и делал все, чтобы не допустить этого.

– Лорна…

– Леди Кроули! – отрезала девушка.

– Хорошо, леди Кроули, поступайте, как знаете, – сдался Годфри. – Возводите на пьедестал ошибки прошлого, не замечая настоящего. Цепляйтесь за воспоминания, как за свою последнюю надежду. Но не я в этом городе и во всем Гилнеасе ваш главный враг. Я знаю, как бы вам хотелось обратного, но это так. Не я один и не король Седогрив виноваты в том, что королевство осаждают нежить и воргены, и уж точно никто из нас не предвидел катаклизма. Не буду спорить, раньше я признавал правоту короля, поддерживая идею добровольного отшельничества. Но теперь я не вижу смысла держаться за эти земли. Гилнеаса больше нет. На его руинах бродят пауки, волки, зомби и мы, оставшиеся в живых. Вы видели жителей городка? Видели их шляпки и отутюженные камзолы? Разве смогут они когда-либо признать, что предатель лорд Кроули был прав? Это нарушит все их восприятие мира, за которое они цепляются из последних сил. Гилнеас слишком долго жил в отчуждении, и Кроули был первым, кто понял, что ничего хорошего из этого не выйдет.

Лорд Кроули был прав.

Для Лорны это всегда оставалось неизменной истиной и ей не нужны были подтверждения. Даже прощение короля ничего не прибавило и не убавило. Только избыточный героизм, который всегда кипел в крови ее отца, погубил лорда Кроули. Героизм и самоотверженность. То же самое, что и привело его к началу междоусобной войны, которая навсегда изменила спокойное течение жизни их семьи. В первом же сражении погибла мать Лорны, которой не по силам было оставаться женой мятежника. Она бы нашла общий язык с жителями Паучьего городка. Аристократка до мозга костей, она всегда строго придерживалась правил, традиций, морали, чего только не было в ее арсенале.

Но Лорна Кроули была точной копией своего отца.

– Вы трус, Годфри, – прямо заявила она. – Когда мятеж лорда Кроули представлял серьезную угрозу для королевства, вы примкнули к нам. Лишь ветер подул в другую сторону, вы вновь оказались под теплой королевской мантией. А сейчас в Гилнеасе просто нет победителей, к которым вы могли бы сбежать. Оттого-то вам и страшно. Хотя нет, – добавила она прежде, чем развернуться и уйти, – вы все еще можете примкнуть в воргенам. Просто думаю, среди драконов у вас нет никаких шансов.

– Я лучше сдохну, чем встану на четвереньки, – отрезал Годфри.

– А я предпочту вашей компании пауков.

Лорна шагнула за порог, и рев ливня оглушил ее. С испещренных холодными молниями небес сыпались круглые ледышки града. Леди Кроули представила, как же «хорошо» сейчас спать в протекающей палатке на промерзшей земле, окруженная всеядными пауками, размером с теленка. Но она смогла сдержаться и не оглянулась на возвышавшийся позади нее трехэтажный особняк с башней-маяком.

Сапоги утопали в грязи, и даже высокие голенища не спасали Лорну от сырости. Против буйства стихии такой силы ничто не могло помочь, разве что надежные четыре стены и огонь в камине, но дочь мятежника упрямо шла только вперед. Как ей казалось, только вперед. Глаза заливали струи ледяного дождя, град бил по лицу, по плечам, а попав за шиворот, жалил и принимался таять. Белые зигзаги молний не освещали, а только искажали мир, до самых небес наполненный ледяной водой.

Лорне было не занимать упрямства, но даже она через какое-то время вынуждена была признать, что просто не дойдет до окраины города, где Лиам приказал разбить лагерь. Обернувшись, она поняла, что и дороги до ненавистного ей особняка Годфри она так же не найдет, а мастиффов лорд Винсент приказал увести к другим собакам и накормить. При мысли о еде голодной Лорне стало почти физически плохо.

Возникший огонек был всего лишь точкой в непроглядной темноте, но он был теплый, жаркий, хоть и очень-очень далекий. Спотыкаясь о размытые корни деревьев, Лорна устремилась к нему.

Маленький железный фонарь, крепленный над дверью, раскачивало во все стороны, но стекла надежно защищали крохотное пламя. Низкий сарайчик из необработанной древесины едва держался, его стены накренились влево. Узкое окошко, затянутое решетками, виднелось почти под крышей – не пролезть. Дверь, впрочем, была надежно заперта, и без всякой надежды Лорна несколько раз постучала. Место могло быть необитаемо, но Лорна не собиралась оставаться по эту сторону двери, во власти стихии. Она призовет все свои силы, лишь бы выломать или открыть дверь.

На стук никто не отозвался, а воющая буря не позволяла прислушиваться. Изо всех последних сил Лорна налегла на запертую дверь, надеясь, что старая древесина сама слетит с петель. Сил у нее оставалось немного, да и надавила она не особенно сильно, но дверь под ее напором распахнулась, а Лорна, не удержавшись на ногах, рухнула в зияющий темнотой проем.

Поднявшись на ноги, девушка хотела запереть дверь изнутри. Но темнота сарайчика всколыхнулась, шевельнулась и прошипела за ее спиной:

– Давай!

Пара крепких рук обхватила Лорну и зажала ей рот.

* * *

Корни огромного древа, как стволы вековых дубов, вырастали из-под земли, переплетаясь между собой. Никогда раньше Лиаму не доводилось видеть дерева такого размера и он понятия не имел, что такое вообще может расти в Гилнеасе. Даже в спокойные времена Чернолесье не пользовалось популярностью среди любителей пикников.

Высокие и ушастые ночные эльфы с невозмутимым видом шныряли между древесных корней, а воргены, как послушные собачки, ни на кого не кидались, занимаясь каждый собственными делами. Некоторые точили кинжалы, другие примеряли человеческие доспехи. Лиам успел хорошенько рассмотреть окружающих, лишь бы не встречаться глазами с двумя оборотнями, что стояли перед ним самим.

Плечи серого оборотня все еще покрывал плащ, и волк в одежде мог бы выглядеть комично. Но двухметровый волк, ходящий на задних лапах и разговаривающий на всеобщем, страшил Лиама до ужаса.

– Я говорил тебе, что это не лучшая идея, – прорычал волк в плаще.

– Очень он у тебя чувствительный, – отрезал второй оборотень, облаченный в подогнанные под его рост человеческие доспехи. На его боку красовался длинный двуручный меч.

Наконец, Лиам остановил взгляд на том оборотне, что носил королевский плащ.

– Отец? – неуверенно спросил принц.

От звериного оскала, считавшегося, видимо, улыбкой, рука Лиама привычно дернулась к кинжалу. Но оружия не было. Король Седогрив весьма предусмотрительно запретил брать его с собой.

– Прости, Лиам, – прорычал седой оборотень. – Это все дурацкая идея Кроули. Он считал, что так будет быстрее.

Несмотря на рычание, Лиам наконец-то стал узнавать голос родного отца. Принц перевел взгляд на второго воргена и содрогнулся.

– Лорд Кроули, – прошептал Лиам.

Лорд Кроули и до этого отличался силой, но теперь его рукопожатие чуть не вырвало Лиаму руку из предплечья. Налитые мускулы лорда Кроули проглядывали даже через его плотную, слегка рыжеватую шерсть. Широкую грудь стягивал кованый нагрудник, с плеч спускался короткий плащ. Когти на передних лапах могли соперничать с остротой клинка на боку.

Лиам не думал, что когда-нибудь возблагодарит отца за столь странное письмо, но именно в нем король Седогрив строго-настрого приказал выселить Лорну Кроули из королевской палатки, потому что это очень не нравится одному его другу. Тогда Лиам еще не понимал, кого же король имел в виду, но решил все же послушаться совета отца. Крутой нрав лорда Кроули и раньше был хорошо известен. Теперь же, глядя в желтые глаза хищника, который считался его тестем, принц едва нашел в себе силы сказать:

– Лорна будет очень рада, что вы… живы.

– О, это вряд ли, – усмехнулся Кроули, не сводя пристального взгляда с принца. – Даже до Светом забытого Чернолесья доходят слухи. Не самые приятные, надо сказать. И с этим нужно что-то делать. Надеюсь, ты меня понимаешь, Лиам?

– Конечно, сэр. Я и сам давно хотел…

Кроули, не дав ему договорить, строго спросил:

– Я надеюсь, она в безопасности?

И тогда Лиам понял, что допустил еще один ужасный промах, оставив Лорну на попечительство Годфри – главного врага лорда Кроули.

– Конечно, я принял все меры, – поспешно кивнул Лиам и как можно скорее перевел тему. – Расскажите же мне, как это произошло?

– Это все дерево, – улыбнулся Кроули.

– Это благодаря друидам, – перебил его король Седогрив. – Ночные эльфы преодолели по морю путь до Гилнеаса только для того, чтобы исцелить нас. Их церемонии и уникальные артефакты подарили нам главную способность – управлять зверем внутри себя.

– Здорово, но я хотел спросить, когда это произошло с тобой, отец? Почему я не знал об этом?

Седогрив смутился.

– Мальчик мой, – взял инициативу в свои руки Кроули, – когда первый кирпич лег в основание оградительной Стены, уже тогда твой отец предпочитал сырое мясо хорошо прожаренному.

– Все эти годы?! – вскричал Лиам. – А как же твоя защитная политика против оборотней? Ты ведь приказывал отстреливать зараженных людей, а их когда-нибудь могли спасти друиды?

– Не спеши с выводами, Лиам. Все эти годы твоему отцу не так-то сладко жилось, как тебе может показаться. Стоило ему только рот раскрыть, его пристрелили бы из-за собственного же приказа. И потом тогда ничего нельзя было сделать. Эликсиры Кренана были слишком слабыми.

– Королевский алхимик, – с горечью сказал принц. – Так вот чем он занимался. Лечил короля от болезни, которая разрушала его же королевство.

– Хватит, Лиам! – зарычал король, и в глазах принца мелькнул испуг. – Успокойся, я не причиню тебе никакого вреда. Если тебе будет легче, я могу принять человеческий облик, – спокойней добавил Седогрив.

– Вряд ли это многое изменит, – отозвался принц.

– Лиам, я ненавижу самого себя. И за те приказы, и за то малодушие. Но теперь наше положение может серьезно измениться, когда все те дикие воргены, от которых мы терпим атаки, перейдут, благодаря церемониям друидов, на нашу сторону.

– То-то мертвяки удивятся, – добавил лорд Кроули.

– А люди? – спросил Лиам.

– Что люди?

– Что будет с ними, когда они узнают? Захотят ли они сражаться на стороне короля-воргена? Седогрив всплеснул передними лапами.

– Видишь ли, Лиам, – доверительно сообщил Кроули, – в этом-то вся проблема. Генн считает, что скрывать подобное он больше не может. Я, конечно, только за, потому что сам не раз просил его во всем сознаться, но теперь обстоятельства несколько изменились. Помоги мне убедить его, что необходимо чуть-чуть повременить с признаниями. По крайней мере, пока мы не построим новую оградительную Стену, чтобы его подданным некуда было бежать, – хмыкнул Кроули.

– Я не хочу больше обманывать свой народ, – не слушая их, рычал король. – Я хочу, чтобы в битву за Столицу вступили те, кто действительно готов сражаться за такого короля, какой я есть.

– Ох, уж эти идеалисты, – вздохнул отец Лорны.

– Тебе легко говорить. Стоило тебе поднять восстание, как половина моего королевства в считанные часы перешла под твои знамена!

– Но мятеж ты подавил и достаточно быстро, – заметил Кроули. – Потому что вторая половина Гилнеаса осталась верна тебе, не смотря на все твои грандиозные постройки.

– Годфри – это не половина Гилнеаса, хотя его коварство многого стоит.

Лиам осознал, что внимательно следит за их разговором, и ему плевать, что перед ним два двухметровых оборотня рычат и яростно жестикулируют, играя острыми длинными когтями. А значит, и остальные жители рано или поздно забудут об этом, примут это как данность.

– Я уверен, что многие будут возмущаться, – обратился к отцу принц. – Многие будут проклинать тебя, во имя Святого Света или же Тьмы. Но будет гораздо хуже, если Столица так и останется во власти нежити. С земель Гилнеаса нужно изгнать Отрекшихся, и если воргены помогут нам в этом, я буду первым, кто скажет им – добро пожаловать. Отец, я считаю, тебе нужно обо всем рассказать подданным королевства.

Седогрив улыбнулся. Пожалуй, Лиам будет еще долго привыкать к тому, что волчий оскал вообще можно назвать улыбкой. Кроули возвел янтарные круглые глаза к переплетению корней над их головами.

– Определенно, вы живете в каком-то своем, идеальном мире, – качая головой, произнес он. – Может быть, ты и подкрепление ночных эльфов ждать не будешь?

– О каком подкреплении идет речь? – заинтересовался Лиам.

Седогрив тяжело вздохнул.

– Лорд Кроули уверен, что король Штормграда вышлет нам подкрепление. Это не смотря на десятки отправленных мною писем, которые остались без ответа. И кто из нас после этого идеалист?

– Ты писал в Штормград? – удивился принц. – Значит, с изоляцией покончено?

– И не думай об объединении с Альянсом, Лиам, – предостерег его король. – По крайней мере, пока мы не получим хоть какого-нибудь ответа от короля Вариана. Я могу понять его нежелание и обиду, но, видит Свет, я был как никогда честен в этих письмах. Изоляция была ошибкой, и я согласился даже с этим.

– Еще бы он не согласился, – пробормотал Кроули. – Я в него в упор всю обойму разрядил.

– Что-что? – переспросил принц. – Я не ослышался?

– Нет, – просиял Седогрив. – Сила зверя невероятно ускоряет нашу регенерацию. В бою мы почти неуязвимы!

– Почти?

– Ну, если ему голову оторвать, он воевать все же не сможет, – как всегда прямо ответил лорд Кроули. – А вот без одной руки вполне. Все хорошо в облике зверя, только этот проклятый хвост выдает все мои эмоции. Даже отрубить не могу – отрастет ведь.

Глава 11. Скорые проводы

Андуин испытывал двоякое чувство. После разговора архиепископа Бенедикта с королем его тренировки прекратились, и теперь принц не знал, радоваться этому или нет. Отчужденность отца за эти дни достигла немыслимых высот, но побила всевозможные рекорды, когда на очередном королевском Совете его исключили из списков. Его! Наследного принца, который с малолетства присутствовал на каждом Совете и заседании, проводимого королем, теперь даже не внесли в список гостей.

– Могу ли я зайти? – спросил принц. – Отец очень рассердится, если я пропущу Совет.

– Увы, нет, – придвинулся всем телом к закрытым дверям кабинета королевский секретарь. – Король Вариан отдал прямые приказания на этот счет. Совету присвоена высшая категория секретности, и всем, кого нет в списках, нельзя проникать внутрь.

Так Андуин избавился не только от надоедливых тренировок, но и оказался вне королевских дел. Раздосадованный, он направился прямиком на тренировочное поле, где сбил собственные руки в кровь, пока колошматил деревянного орка учебным кинжалом.

Конечно, Вариан был бы не Варианом, если бы не попытался проучить его. Но неужели все, что остается Андуину – это бежать к отцу и просить возобновление изматывающих тренировок, просить, чтобы его включили в этот проклятый список! Его злость била ключом, и он никогда бы не поверил, скажи ему кто-то, что однажды он будет фехтовать с таким упоением. Андуин, так похожий на отца в это мгновение, делал внезапные выпады, перебрасывая клинок из правой руки в левую и обратно, поднимал настоящую песочную бурю, когда пружиной взлетал с колен. И не было для него большего удовольствия, чем вздохнуть полной грудью этот пыльный воздух. Он не надел своих узких доспехов и все еще не отдал кузнецу, теперь в их перековке не было острой необходимости.

Окружающий его мир сжался, сосредоточился на том одном, что имело самое большее значение, – зеленом деревянном орке, с двумя нарисованными краской точками вместо глаз и кривой ухмылкой. Соломенная шевелюра принца потускнела, покрывшись ровным слоем пыли, а светлая кожа, наоборот, потемнела. Нежный шелк рубашки с хрустом разорвался где-то на спине между лопаток, но Андуин не заметил этого.

Кто-то несколько раз окликнул его. Не выпуская из рук деревянного кинжала, Андуин развернулся и, как и предполагал, увидел архиепископа. Андуин провел свободной рукой по чумазому лбу, с которого пот катился градом. Остатки рубашки прилипли к телу, словно бы он попал под дождь.

Седовласый Бенедикт медленно приближался по изрытому, будто вспаханному и готовому к посевам, тренировочному полю. Принц заметил, с каким трудом пожилому архиепископу дается этот путь, а потому сделал несколько шагов ему на встречу. Если архиепископ хотел видеть принца, он мог послать и одного из кардиналов, а не преодолевать этот путь самостоятельно.

Ссохшиеся, тонкие, как у ребенка, руки Бенедикта коснулись макушки принца. Отдышка Бенедикта с тяжелым свистом вырывалась из его приоткрытого рта.

– Высшая категория секретности и вас не миновала? – с улыбкой спросил принц.

– Совет уже час как кончился, Андуин, – отозвался архиепископ, все еще тяжело дыша. – Ты заработаешь солнечный удар в это время. Оставь клинок, к чему такое усердие? Ведь король Вариан освободил тебя от занятий.

– Почему нет, если мне нравится фехтование?

Принц с разворота нанес сокрушающий удар уже трижды поверженному манекену.

– Мальчишка! – неожиданно прогремел архиепископ. – Ты выбрал Святой Свет, так сложи оружие в ножны!

Андуин как стоял с занесенным клинком, так и замер. Неловко опустил деревянное оружие и пожал плечами.

– Вот и отделался, называется, – буркнул он, пока плелся в раздевалку.

В раздевалке на скамье вместо его вещей лежала свободная светлая туника, какие носили служки в Соборе.

– Да неужели? – пробормотал Андуин. – Если я выбрал Свет, то и обычной одежды мне теперь не видать?

Но ответа не последовало. Лишенный выбора, принц снял разорванную рубашку и переоделся, но когда вышел обратно, то архиепископа нигде не было. Бенедикт преодолел путь от Собора только для того, чтобы сделать ему замечание? Или тайком подменить его одежду? Похоже, утреннее недоразумение с Советом еще не исчерпало все странности этого дня. Солнце только вскарабкалось на середину небосвода, и произойти еще могло все, что угодно.

Все еще надеясь, что с его присутствием на Совете вышла ошибка, Андуин направился к отцу. Конечно, его ждет строжайший выговор, а в качестве наказания Вариан скорей всего заставит его трижды переписать составленные секретарем протоколы пропущенного Совета. Или вернет тренировки. Мышцы Андуина приятно ныли, а ладонь еще ощущала тяжесть клинка, действительно ставшего продолжением его руки. Конечно, Вариан не был завидным учителем, но Андуину не хватало отца. Даже такого – жестокого, требовательного, непроницаемого.

Получалось довольно странно – находиться рядом с отцом казалось сущей мукой, но стоило оказаться без него, как Андуин стремился к нему всем своим сердцем. Не было времени тяжелей того, когда Вариан отправился в Нордскол командовать армией Альянса в войне с Королем Мертвых, и не было радостней мгновения его возвращения. Хотя эта радость и продлилась не так уж долго, всего-то несколько часов. Андуин все же никак не мог простить отцу, что перед Северным походом он ни словом не обмолвился о своем отъезде, лишь допытывался у двенадцатилетнего сына о положении дел в Альянсе. И как позже объяснил архиепископ, так Вариан проверял сына, способен ли он занять трон вместо него, «в случае чего, храни нас Свет, в случае чего», – бормотал Бенедикт.

Кремовая сутана, подвязанная алым поясом, путалась в ногах, и Андуин чувствовал себя девочкой в ночной рубашке. Сложно было проникнуть в таком наряде никем незамеченным в замок. Первая же стража перегородила принцу путь.

– Король Вариан желает видеть принца, – сказал один.

– Срочно, – добавил второй, едва сдерживаясь, чтобы не прыснуть при виде рясы принца.

Времени переодеваться не было. На этот раз секретарь беспрепятственно пропустил принца. Массивный письменный стол был под стать облаченному в железо, широкоплечему королю. Вариан не рассмеялся, подобно страже. Заметив одеяние принца, черты его лица стали жестче, словно он увидел орка перед собой.

– Я освободил тебя от тренировок, но не от присутствия на Совете, – сказал король.

Андуин победоносно обернулся к побледневшему секретарю, но Вариан, более не сказав ни слова, вернулся к чтению.

– И это все? – опешил принц.

Вариан поднял ледяной взор на сына. Затем медленно поднялся из-за стола, кивнул секретарю. Андуин решил, что вот он – момент наказания. Но секретарь, оставив их лишь на мгновение наедине, вернулся и преподнес королю кинжал уникальной красоты. Тонкая ковка на рукояти поражала воображение – фигура золотого льва переплеталась с серебряным грифоном, мелкие голубые сапфиры опоясывали рукоять, переходящую в бледный, почти белый клинок.

Андуин решил, что этот клинок вполне достоин того, чтобы казнить им наследника престола. Решительный вид отца только подтверждал его худшие опасения.

– Это тебе, – с какой-то неловкостью в голосе казал Вариан, протянув кинжал изумленному сыну. – Я хотел преподнести его на твой день рождения.

Он пропустил Совет, не получил ни выговор, ни нагоняй, ни дополнительных тренировок, а подарок! Кто подменил ему отца? Клинок был слегка великоват для принца, но Андуин быстро рос, и через полгода, как раз к сроку его дня рождения, кинжал идеально подошел бы ему. Увлеченный подарком, Андуин совсем позабыл поблагодарить отца.

– Но до моего дня рождения еще полгода, – удивленно пробормотал Андуин.

Вариан молчал, даже не пытаясь, что-либо объяснить. Цепочка необъяснимых событий росла и затягивалась вокруг принца все крепче.

– Отец Бенедикт ждет тебя в саду, – после небольшой паузы произнес Вариан.

Он вновь, с непонятным для Андуина ожесточением, принялся за документы. С десяток одинаковых свитков, скрепленных серой печатью, пирамидой возвышались на его рабочем столе, несколько таких же, но с разломанной печатью раскрытых свитков лежали прямо перед королем. Должно быть, отцу необходимо срочно прочесть их все, решил Андуин.

Разговор был окончен. Когда принц, спохватившись, готов был рассыпаться в благодарности, ему ничего не оставалось, как прихватив с собой клинок, отправиться на поиски архиепископа. Может, он объяснит происходящее?

После Катаклизма часть королевского сада открыли для горожан, приспособив его под городской парк. Андуин не знал, в какой части искать архиепископа. Но стоило ему только подумать об этом, как Бенедикт сам вышел ему на встречу. Он сменил бело-голубую сутану, в которой Андуин видел его сегодня, на чисто белую. Короткая алая накидка, отороченная горностаевым мехом, покрывала его сутулые плечи и грудь.

Рядом с Бенедиктом шагала девочка, лет десяти и низенького роста, облаченная в такую же, как и у Андуина, невзрачную тогу. Надвинутый на самые глаза капюшон короткого лавандового плаща скрывал ее лицо. За весь разговор она ни разу не подняла глаз, прикованных к кончикам туфелек, выглядывающих из-под сутаны. Девочка шла, аккуратно перебирая ножками, ни на шаг не отставая от архиепископа. «Словно привязанная», – пришло на ум принцу.

– Андуин! – воскликнул Бенедикт. – Второй раз я вижу тебя и ты вновь с оружием!

– Это подарок отца, – с гордостью ответил принц. Таким кинжалом нельзя было не гордиться.

– Увы, мой принц, – покачал головой архиепископ, – от него придется отказаться.

– Но это подарок! – возмутился Андуин. – Паладины служат Свету, но носят оружие. Почему же мне нельзя?

– Ты жрец, Андуин, – коротко ответил Бенедикт. – Твоя сила не в острых клинках, а в силе твоей веры.

Вера Андуина была так же сильна, как и желание оставить этот кинжал себе. Бенедикт возобновил свою прогулку вдоль тенистой аллеи парка. Сейчас он шагал увереннее и легче, чем по тренировочной площадке, а его восковое лицо оживил легкий румянец. Если бы Андуин не был так занят подарком, он обязательно заметил бы разительную перемену во внешности архиепископа.

Скрепив руки на груди, Бенедикт тем временем продолжал:

– Когда-нибудь потом, через несколько лет, тебе будет разрешено взять в руки меч и осветить его, укрепив непрочную сталь силой Света. Но теперь только вера должна стать твоей защитой, твоим щитом против неприятностей, только она.

Немного отстав от архиепископа, Андуин со свистом разрубил воздух. Ну, если эту сталь архиепископ называет непрочной, что можно сказать об остальных клинках? Андуин никогда не променяет его на другой.

– Не сказал ли тебе король, о чем был Совет? Андуин? – позвал Бенедикт увлеченного принца.

– Нет, ведь это был секретный Совет, – поспешно отозвался тот.

– Король Вариан вызвал в Штормград лордов-командующих, – невозмутимо разгласил тайну Совета Бенедикт.

– Ничего удивительного, ведь королевство ведет войну.

Андуин разрубил свисавшую над тропинкой ветвь кустарника. Затем еще одну. И так увлекся, что архиепископу, кажется, пришлось повторить сказанное дважды прежде, чем принц осознал его слова.

– Слышишь ли ты меня, Андуин? Армии Альянса в Калимдоре и в Восточных королевствах объединяются для единого удара по столице орков Оргриммару. Король Вариан, как главнокомандующий, решил возглавить эту битву. Именно об этом он и сообщил сегодня лордам-командующим.

Рукоять, которую сжимал принц, внезапно показалась такой же холодной, как и пот, который прошиб его. Как и тогда, именно архиепископ сообщил принцу о намерениях короля возглавить армию Альянса. Его отец ни капельки не изменился и действовал сейчас так же, как и перед Северным походом. Только вместо вопросов о политической ситуации Андуин получил подарок. Отец хотел подарить клинок на его день рождения, но не знал, вернется ли к он тому времени… живым.

«О, Свет, я ведь просил, чтобы он правил как можно дольше!», – взмолился Андуин.

– Простите, архиепископ, мне нужно к отцу, – сглатывая ком в горле, сказал принц.

– Нет, не нужно, – покачал седой головой Бенедикт.

Он остановился, поглаживая бороду. Девочка остановилась в то же мгновение, что и архиепископ.

– Что, простите? – переспросил принц.

– Отец очень беспокоится о тебе, Андуин, поэтому и сделал этот невразумительный подарок. Как еще воин способен защитить себя? Только оружием. Но ты, Андуин, человек Света, ты должен отказаться от слабого и легковерного оружия. Твое оружие – вера, твое призвание – Свет.

– Да, да, – рассеяно кивнул Андуин. – Но я хочу поговорить с отцом.

– Вариан отпустил тебя, – не унимался Бенедикт, и от его слов у принца голова шла кругом. – Так не держись и ты за него.