Текст книги "Пятый Аспект. Часть 1 (СИ)"

Автор книги: Кассандра Дженкинс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц)

Глава 6. Навязчивый цвет

Каждую ночь Лорна Кроули видела один и тот же сон. По ярко-зеленым холмам, сплошь залитым изумрудным блеском, протягивая к ней руки, шел принц Лиам Седогрив. На бесцветном небе горело малахитовое солнце и висели, словно прибитые гвоздями, ровно очерченные облака цвета тины. Вся природа, окружавшая Лиама, приобрела единый цвет, как это бывает золотой осенью, но вместо янтарных, бурых красок выбор пал на буйство зеленой гаммы.

Зеленый цвет бередил душу Лорны. Ничто не пугало ее в этом сне – ни ледяные руки Лиама, которые словно тянули ее куда-то, ни те беззвучные слова, что он шептал ей одними губами. Холодная оторопь охватывала Лорну, стоило ей увидеть ярко-зеленые луга, лишенные полутонов и теней, как выкрашенный забор. Зеленый цвет преследовал ее, снился каждую ночь, но объяснения этому не находилось.

Когда Лорна рассказала сон Лиаму, принц оглядел унылый серый пейзаж и сказал, что ничего удивительного в ее сне нет.

– Из-за этих налитых свинцом туч, мне самому скоро будет казаться, что солнце – лишь игра моего воображения.

Капеллан, услышав ее жалобы, посмотрел на Лорну поверх очков и спросил:

– А рыбы вам, молодая леди, не снились?

– А причем здесь? – только и успела спросить Лорна до того, как залилась краской.

Больше она ни к кому не обращалась, зная, что объяснений не получит.

Верный своему слову отныне заботиться о безопасности, а не о репутации принц Лиам поселил Лорну Кроули в своей походной палатке, и она, в общем-то, не очень этому сопротивлялась. Но от слухов и подколок теперь некуда было деваться. Если бы лорд Кроули был жив, он бы никогда не допустил такого. После гибели отца Лорна сама решала, где жить и с кем. А в королевстве, где каждый второй оборотень, Лиам Седогрив был далеко не худшим вариантом.

Склизкие дороги расползались под лошадиными копытами Гилнеаской армии, промокшей до нитки. Бесцветными тряпками висели штандарты знаменосцев, тяжело давили на плечи меховые плащи, сковывая каждое движение. Медленно, но верно ржавели доспехи, давно не чищеные сухим песком. Где же ему взяться, если даже защищаемый всеми силами порох и тот отсырел?

Раньше путь до Грозового перевала занимал от силы несколько дней, теперь же двое суток ушло лишь на то, чтобы после Катаклизма топографы и разведчики вновь проложили эту самую дорогу. До того, как начались разрушительные землетрясения, Лорне казалось, что хуже быть уже не может. Видимо, ходячие трупы Темной Госпожи считали иначе.

Когда Лорне было десять, отправляя ее в лес, лорд Кроули напутствовал: «Только не переедай земляники, очень прошу». В восемнадцать – отец подарил ей двух мастиффов для охраны и ружье. Видимо, уже тогда он чувствовал, что грозные мастиффы могли разве что зализать кого-то до смерти, хотя, рычали вполне правдоподобно. Теперь ей двадцать два и что она скажет своим детям, если они у нее будут? «Возьмите с собой ружье и собак от оборотней, серебряных пуль, если встретите зомби, а заметите дракона – бегите, ничего не поможет». Меньше всего ее детям придется опасаться переедания земляникой…

Принц Лиам упрямо держался молодцом, не давая солдатам скатиться в уныние. На рыжем с белыми яблоками мерине Лиам носился вдоль медленно передвигавшейся колонны – скрипучих обозов с пушками, месивших грязь солдат пехоты, фыркавших лошадей, которым сильнее мух досаждал дождь. Лиам был везде, Лиам шутил, подбадривал, для каждого находил нужное слово. Для каждого. Уж Лорна это видела.

Для привала, если не удавалось найти сухое местечко (а откуда ему взяться?…), то выбирать особо не приходилось. Размякшие Гилнеаские поля, податливые как подтаявшее масло, с жадностью трясины засасывали по самое колено каждого, кто осмеливался вступить в это болото. Когда в ночи разводили огни, Лорне хотелось сделать шаг и вступить в самое пламя, дать его жару окружить себя, чтобы раз и навсегда высохнуть. И может, это растопит ту ледышку, что занозой засела в ее сердце.

Не совсем патриотично признаваться в подобном, но в какой-то момент Лорна даже была счастлива, когда Столицу сдали нежити. Бегство, опасность, погоня – все это горячило ее кровь, кружило голову, а постоянная близость Лиама, которая пришла на смену таинственным свиданиям, просто сводила с ума. С каждым днем происходящее, подернутое розовой пеленой, казалось сюжетом приключенческого, завораживающего романа. Лорна Кроули с жадностью листала странички, проживая каждый день, как главная героиня этого сюжета, желая лишь одного – дойти до сказочной строки финала: «И жили они долго и счастливо».

Но в какой-то момент остросюжетность стала надоедать, а конца и края этому бегству из одного города в другой не предвиделось. Обездоленные беженцы длинным шлейфом тянулись следом. Полная неопределенность, куда двигаться дальше, если старые карты не подходили, а новые пропадавшие без вести картографы никак не могли составить. Каждодневные попытки связаться со второй королевской армией (которая, фактически, была первой) под предводительством короля Седогрива и каждодневные провалы. Разделиться-то разделились при сдаче Столицы, но в назначенное время и место для объединения одни опоздали, а другие и вовсе не явились, и так и месили грязь в погоне друг за другом.

А тут еще Лорна со своими навязчивыми снами.

Она, конечно, понимала, что после тяжелого дня, Лиаму хочется покоя и сна в первую очередь, но ничего с собой поделать не могла. А принцу из собственной королевской палатки деваться было некуда. И каждый вечер Лорна допытывалась, видел ли Лиам что-то зеленое?

– Остатки хлеба покрылись плесенью, – в первые разы вполне терпеливо отвечал принц. – Подходит?

Или:

– Сегодня дети подхватили какую-то заразу, их всех рвало.

Пока однажды не ответил:

– Сегодня конюшему показалось, что он видел дракона в небе.

– И причем здесь зеленый цвет?

Принц круто развернулся от пылающего огня, возле которого дымились сохнущие плащи.

– Вот именно, Лорна, причем здесь зеленый? Хватит уже. Гилнеас прогнил насквозь из-за дождя и сырости, из-за заразы, которую распространяет нежить. Прогнил и вот-вот рухнет, Лорна. А я не знаю, куда бежать. Мы только ходим по кругу и здесь нет спасения ни для кого. А ты волнуешься только за меня, как будто и нет тех трех сотен беженцев!

Сколько Лорна не пыталась, все равно не могла заставить себя расчувствоваться. А ведь среди бежавших Гилнеасцев были совсем крошки – худые, бледные, постоянно чихавшие.

– Конечно, Лиам, там дети, – ответила как-то раз Лорна, – но это ведь не мои дети.

Именно ответ принца и зародил ту обжигающе холодную льдинку в сердце Лорны Кроули.

– Не глупи, Лорна. Разве можно в такие времена вообще думать о детях?

Вообще-то продолжение рода не являлось для Лорны идеей фикс, она итак наслаждалась каждым проведенным с Лиамом мгновением и кто-то третий ей пока не требовался. Но безапелляционный ответ Лиама заставил ее задуматься, а после, как и полагается в таких вопросах, занять совершенно противоположную точку зрения.

К северу от Столицы среди сочных пастбищ и округлых сонных овец, среди сладких, как поцелуй, тыквенных полей стоял ничем не примечательный провинциальный городок. Овец тогда во всем Гилнеасе было больше, чем перьев в королевских подушках, а излишки урожая уже не знали, где хранить. Когда-то эти несколько десятков домов значились на картах Гилнеаса совсем под другим именем – Солнечный, подумать только.

Ничего не осталось. Овец прирезали по королевскому приказу, когда лесные воргены стали нападать на селения, и пастбища поросли сорняками. Природный Катаклизм одним махом уничтожил все защитные ограждения Гилнеаса – великую Стену и защитные барьерные рифы вдоль берега королевства; Отрекшиеся заразили плодородные северо-западные поля чумой; воргены завершали начатое нежитью – добивали тех, кто оставался в осажденной Столице. А на новых картах Гилнеаса появился – Паучий городок.

Из-за землетрясений полчища пауков, размером с упитанных мастиффов, вырвались из подземных пещер и заполонили леса и сам городок. Их было так много, что жителям городка ничего не оставалось, как начать питаться ими. Крупный скот перебили еще по приказу короля Седогрива, чтобы лишний раз не привлекать волков, а всю птицу съели еще до того, как рухнула Стена. Пища Паучьего городка, так или иначе, состояла из пауков, просто потому, что кроме них в пустых и сырых лесах росли разве что коренья, которым брезговали даже сами пауки, но зато они отлично сочетались. Самым частым блюдом на столах Паучьего городка было жаркое из паучьего мясо и пюре бурого цвета из лесных кореньев.

Когда они остановились на холме, и три десятка серых домиков предстали перед ними, как на ладони, Лиам сказал:

– Пока мы здесь, тебе нельзя ночевать в моей палатке.

Серый конь Лорны недовольно всхрапнул. Может быть, почувствовал воргенов, хотя мастиффы молча крутились недалеко.

Лиам тщательно, будто ему предстояло воевать с Паучьим городком, вглядывался в каждую крытую серой черепицей крышу, выступающую из молочных клубов тумана.

– Приму твое молчание, как согласие, – продолжил принц, не давая ей ответить. – Жители Паучьего городка очень консервативны в подобных вопросах. Понимаешь?

Лорна оглянулась на макушки палаточного лагеря, видневшихся из-за облезших ветвей деревьев. Во время долгих переходов она мечтала оказаться под надежной, не протекающей крышей, а теперь готова была и дальше терпеть лишения походной жизни.

– Я могу не въезжать в город, – предложила она.

Лиам подвел коня так близко, что их бока соприкоснулись.

– Лорна, – заглядывая прямо ей в глаза, спросил принц, – какой из меня король, если даже жена не слушается меня?

Лорна стиснула поводья.

– Я тебе не жена, – отозвалась будущая королева разрушенного королевства.

– Вот теперь ты понимаешь. По твоему лицу вижу, что понимаешь. Это наши подданные, Лорна, и уже теперь ты должна думать, какое впечатление производишь на них.

– Как же солдаты? Беженцы? Они за подданных не считаются?

– Для них ты терпишь те же лишения, что и они, и вдвойне заслуживаешь уважения. Но для Паучьего городка важен твой статус и положение в обществе. А ты дочь лорда, и не можешь ночевать в палатке, когда под боком тридцать домов на любой вкус.

– А где будет ночевать его высочество принц Седогрив?

– Принц на несколько дней отправится в Чернолесье, – в тон ей ответил Лиам. – Здесь как раз недалеко. И ни слова о снах, Лорна!

Глаза девушки превратились в две узкие черточки.

– Я не скажу ни слова о своих снах, Лиам, – процедила она. – Но Чернолесье это то место, от которого мы держались как можно дальше все эти недели, а теперь, стало быть, что-то изменилось?

Лиам кивнул.

– Изменилось. Но я не могу рассказать тебе об этом. Пока никак, уж извини.

Принц даже развел руками, показывая всю свою беспомощность в данном вопросе.

– Я еду с тобой, – решила леди Кроули.

– Нет. Кто угодно, только не ты.

– Почему – это тоже секрет?

– Нет, я могу сказать. Мне запретили брать тебя с собой.

– Лиам, с тобой все в порядке? Я понимаю, угнетающая ситуация способствует развитию психологических отклонений, к тому же столько всего взвалили тебе на плечи…

– Как только вернусь, я все расскажу тебе. Наверное, – неуверенно подытожил он. – Это не от меня зависит, Лорна. Мне самому не нравится эта скрытность, но до поры до времени необходимо ей следовать.

– А я пока останусь в консервативном Паучьем городке.

– Именно.

– И когда ты отправляешься?

– Сегодня же. Лорд Годфри встретит нас в городе. Думаю, он уже подыскал тебе достойное жилище.

Лиам развернул коня и пустил рысцой к лагерю. Еще некоторое время Лорна буравила взглядом серые крыши будто бы игрушечных домиков, затем, кликнув мастиффов, поскакала следом.

Уже на спусках к городу их настигли пауки. Их круглые бархатные брюшки, словно подвешенные, болтались в окружении восьми тонких ножек, и вынуждали мастиффов Лорны в ужасе отбегать куда подальше и оттуда угрожающе рычать. Безобидным паукам, некоторые из которых достигали размеров молодых телят, собаки не доставляли никаких неудобств, как и лошади, как и скопление шарахающихся от них беженцев. Не отвлекаясь, пауки безмятежно оплетали стволы деревьев в близлежащем к городу лесу плотной белой, похожей на простыни, паутиной.

– Шикарное место, – вздохнула Лорна.

Лиам отдал приказ остановить беженцев, а армии разложить привал на подступах к городу.

– В лесу? – дрогнув, спросил майор, который в последнем бою голыми руками оторвал нежити ее костлявый череп.

А Лорна вместе с принцем и небольшим отрядом вступили в Паучий городок.

Половина города лежала в руинах, как и почти все королевство Гилнеас. Однако, по разрушенной мостовой, обходя неспешных и задумчивых пауков, спешили по своим делам жители этого странного города. Мужчины в камзолах и котелках, дамы с зонтиками и маленькими шляпками, приколотыми набок к замысловатым прическам. Пауки и жители отлично уживались. На остовах разрушенных или сожженных домов плели свои белые простыни бархатные лапки, а напротив бойко торговал отрубными хлебцами булочник.

И из каждого дома, каждого распахнутого окна доносился один и тот же запах. У изголодавшихся людей от таких ароматов заурчало в желудках.

Очередной перекресток смело преградил молодой солдат, не пропуская даже конных. Лиам спрыгнул с коня и направился к нему.

– Приказ лорда Годфри! Немедленно очистить улицу! – вопил солдатик.

Ни с чем, Лиам вернулся обратно.

– Похоже, не мы едем к Годфри, а он – едет к нам, – пожал плечами принц.

По освобожденной улице, чеканя шаг, промаршировал взвод солдат. За ними, медленно, звеня цепями кандалов, потянулись пленные. При виде заросших и бородатых мужчин в лохмотьях, мастиффы оскалили клыки, тихо заурчав. Воргены. Лорна как раз вовремя соскочила с лошади и схватила псов за ошейники.

Следом за оборотнями тянулся отряд безобразных зеленокожих орков, низкорослых гномов, непропорциональных троллей. Мастиффы зашлись в хриплом лае.

Третью войну людей и орков Гилнеас отгородился от всего мира Стеной, и Лорна никогда прежде не видел орков (а троллей и подавно) вблизи. Мокрая одежда облепила их крепкие, поджарые тела, и казалось неправдоподобным, что кандалы могут служить для них серьезной преградой. Под дождем орки и тролли, совсем как кони, фыркали, обнажая клыки. Несколько гномов семенили позади, подгоняемые конвоем, и один из них под одобрительный хохот жителей городка, сбившихся на тротуарах, чаще других спотыкался и проваливался по пояс в размытые дождем колеи. Нежити среди них не было – Гилнеасцы предпочитали убивать их на месте.

Крепко сдерживая псов, Лорна с замиранием сердца провожала взглядом широкие спины орков, пока они не скрылись за поворотом.

На поджаром сером скакуне, лучших Гилнеаских пород, со шпагой наперевес замыкал шествие лорд Винсент Годфри. Очки в круглой оправе скрывали холодный взгляд стальных глаз, а черный котелок – намечавшуюся проплешину на затылке. Аккуратно подстриженная серебристая борода покоилась на черном бархатном камзоле, казавшимся поистине щегольским среди руин Солнечного городка, месяцами не видевшего чистого неба, пауков и отряда орков и троллей.

Заметив Лиама, Годфри вывел коня из общего строя и, не спешившись, поравнялся со свитой принца.

– Принц Лиам, – улыбнулся он вместо почтительного приветствия, – вы, наконец, достигли наших славных мест.

– Мы шли на запах, лорд Годфри, – улыбнулся Лиам.

После совместной обороны удела Фармстед лорд Годфи считался «боевым крестным» Лиама, а принц в свою очередь пресек на корню всякое неравенство между ними. Король Седогрив не одобрял подобного панибратства, но ограничился кратким осуждением. Лорна так же не разделяла восхищение Лиама этим типом. Именно из-за доноса Годфри король Седогрив заключил ее отца в темницу, разве могла она простить и забыть подобное?

– О да, здешняя природа необычайно щедро накрывает столы, – продолжал Винсент Годфри. – Всему Гилнеасу стоит брать с нас пример, а никчемных коров отдать на растерзание воргенов. Право, после трехчасового тушения паучье мясо даже кажется вкусным! Леди Кроули, приветствую вас.

Лорна ответила небрежным кивком.

Солдаты сняли оцепление улицы, и из окон дома напротив, словно дожидавшиеся этого, как законопослушные граждане, вывалились прямо на тротуар в десяти шагах от опешивших псов три молоденьких паучка. Мастиффы дернулись с места, но Лорна сумела удержать их.

– Зачем вам пленные орки, Годфри? – спросила его Лорна, успокаивая псов.

Лиам догадался не сразу.

– Будь проклят этот цвет, Лорна, – пробормотал принц.

– Вам интересно, леди кровожадная, почему мы не поступили с солдатами Орды так же, как с нежитью? – блеснул очками лорд Годфри. – Причина банальна. Рук на всех не хватает. Особенно достойных рук.

Годфри наклонился в седле и, поймав руку Лорны, едва коснулся губами ее тонких пальчиков.

– Не желаете, леди Кроули, помочь нам? И собачки будут при деле.

– Годфри, это чересчур даже для ее пыла, – сказал Лиам.

– Что вы, что вы. Я не предлагаю леди убивать пленных. Нужно всего лишь допросить двух из них. Они совершенно безопасны, мой принц, и очень любопытны. Но опять же где взять свободные руки? Столько дел, столько забот!

– Кто эти пленные? – резко спросила Лорна.

– Один небольшой гном. И орк. Несколько больше гнома, конечно.

– Лорна, я не считаю, что это подходящее для тебя занятие…

– Нет, Лиам, – отрезала Лорна. – У орков зеленая кожа!

– У орков да, – прервал перепалку влюбленных Годфри. – А вот гном у нас совершенно обычный. Но если леди желает, можем, и перекрасить, конечно…

Глава 7. Нехорошие предчувствия Королевы драконов

Семь уровней Храма Драконьего Покоя возвышались над ледяной равниной Погоста, где под снежным саваном покоились скелеты древних ящеров. Острыми скалами вырастали из сугробов реберные кости, отбрасывая в редкие солнечные дни длинные узкие тени. В кристально-чистом небе над драконьим кладбищем парили грифы-стервятники.

Под скованной льдами землей Нордскола располагались два нижних уровня Храма – пять усыпальниц по числу драконьих стай и пять же инкубаторов для хранения драконьих яиц. Лишь рубиновые, бронзовые и изумрудные хранилища – всего трех стай из пяти – оберегали драконьи потомства; сначала опустело ониксовое хранилище, а затем – лазурное. Разногласия внутри Синей стаи до сих пор не позволяли им заняться пополнением своего хранилища.

После нападения Короля-Лича, желавшего поднять для служения мертвых драконов, почетный караул в криптах сменили на вооруженную охрану, а магические заклинания умножили. Королева Драконов надеялась, что времена, когда кладбища охраняли лучше, чем живых, закончились одновременно со свержением короля с его Ледяного Трона.

Хранительница Жизни – в облике высшей эльфийки – спустилась в усыпальницу рубиновой стаи. Заметив ее, железные пиалы вспыхнули волшебным огнем и поднялись в воздух. Каменные трехметровые драконы с расправленными веером крыльями, готовые в любую секунду сорваться с мраморного надгробья, окружали Алекстразу. То рядом с ней, то где-то вдали из каменных пастей с шипением вырывались языки пламени, создавая в крипте неповторимую игру света и тьмы. Огненные рубины в драконьих глазницах, казалось, следили за каждым шагом Королевы. Не останавливаясь, она продолжала свой путь под сопровождением трех железных пиал.

Ближе к древнейшей части крипты изваяния темнели, тонкие узоры и детали на надгробиях стирались самим Временем. Резная чешуя трескалась и осыпалась пылью.

Бескрайняя черная стена выросла перед Алекстразой словно из ниоткуда, простираясь в обе стороны и теряясь в вышине рубиновой усыпальницы. Огненные всполохи на краткие мгновения освещали неровную, покрытую мхом и солевыми разводами поверхность. Королева плотнее укуталась в темно-красный плащ перед тем, как опуститься перед земляной преградой на колени. Заметив ее остановку, пиалы легли наземь рядом.

Ладонь Алекстразы коснулась шероховатой и безумно холодной границы рубиновой усыпальницы.

Сегодня был день, когда тысячелетия назад Титаны Эонар, Норганнон, Аман-Тул и Каз'горот наделили пять молодых драконов силами Аспектов. Непроходимые леса окружали Драконий Чертог, нареченный Аман-Тулом Домом пяти стай, цветущие растения вились вокруг его многочисленных башенок и балконов. Много позже Раскол разделил Калимдор на три материка, и когда-то цветущий край превратился в крайний север, царство снегов и метели.

Надгробия рубиновых собратьев окружали Алекстразу, но душою она находилась в усыпальнице лазурных драконов. Именно там, за ледяной стеной, которой она касалась, в аметистовой гробнице были погребены останки Аспекта Магии.

Тысячелетия прошли с того дня, но она до сих пор помнила, как Малигос подбадривал ее, робеющую перед Великими Титанами; как вместе они летали вокруг Драконьего Чертога, и Малигос кричал, что его башня Нексус все равно лучше. И так же хорошо помнила его последние слова: «Вы отбираете у меня магию! Значит, я отберу вашу жизнь!». В день его гибели она любила Малигоса так же сильно, как и в тот день, когда они вместе летали вокруг Драконьего Чертога.

После предательства Нелтариона, портал, ведущий в усыпальницу черной стаи, навеки опечатали. А теперь после гибели Малигоса в лазурную усыпальницу не допускали тех, кто не имел родства с синей стаей. Даже Королеву. Особенно Королеву.

Одна из железных пиал поднялась в воздух и ретировалась, оставив Алекстразу в окружении двух других. Третья пиала могла освещать путь только ее любимому супругу. Никто иной не посмел бы тревожить ее.

Кореалстраз остановился неподалеку. Консорт Королевы чувствовал, что вместо нескольких шагов их отделяли века воспоминаний. Он знал, как важен этот день для супруги, но насущные дела также не терпели отлагательств. Через некоторое мгновение Алекстраза поднялась с колен.

– Пора? – только и спросила она.

– Да.

Алекстраза кивнула. Пиалы проводили супругов до рубинового портала, и как только усыпальница опустела, волшебный огонь потух.

– Синяя стая так и не раскрыла причину своего визита? – спросила Королева по пути в Круглый зал приемов.

Кореалстраз покачал головой.

– Я говорил с Калесгосом. По его словам, если Старейшины прибудут с амулетами-хранителями, значит, официально Лидера еще не избрали. Их амулеты – это уникальные артефакты, хранящие магические способности каждого из восьми семейств Синей стаи.

– И кто из Синих способен стать новым Хранителем Магии?

– В том-то и дело, что таких нет. Передача амулетов невероятно сложная и опасная церемония. Калесгос считает, что Старейшины, вероятно, отказались от выборов Лидера. Скорее они будут просить разрешения управлять стаей Советом Старейшин.

– Не думаю, – покачала головой Алекстраза. – За это время, что Стая провела без Лидера, они могли бы сами организовать Совет и управлять через него, не прибегая к моей помощи. Молю Титанов, чтобы они до сих пор сохранили амулеты-хранители.

– Кого же они могли выбрать? – удивился Кореалстраз.

У самых дверей Круглого зала Алекстраза остановилась.

– Но ведь кто-то же приказал закрыть лазурную усыпальницу, – с этими словами она рывком распахнула двери.

Круглый зал для приемов располагался на втором, самом просторном из семи этажей Драконьего Чертога, сужающегося к верхним уровням. На последнем этаже на обдуваемой всеми ветрами круглой площадке лишь десять колон застыли в своем вечном хороводе. Во времена Титанов цепкие лианы обвивали каждую из сотен колон Храма, а сейчас между ними росли ледяные сосульки.

На восточной стене Круглого зала изгибалась широкая арка, открывавшая вид на заснеженную террасу. Два стражника-драконида в доспехах поверх огненной чешуи несли караул возле арки, а четверо – располагались у возвышения Королевского Трона. Эти двухметровые прямоходящие ящерицы не имели крыльев, практически не разговаривали, но виртуозно управлялись передними лапами с оружием. По древним легендам, в драконидов после смерти превращались те существа, которые при жизни невероятно преданно служили драконам. И в самом деле, не было стражи надежней и сильней.

Синяя стая еще кружила в бледном небе Нордскола, когда Алекстраза вошла в Круглый зал. Два десятка многоярусных золотых подсвечников парили под его сводами. Волшебные свечи никогда не превращались в огарки и не чадили, но из-за вездесущих северных сквозняков иногда все же тухли.

Посол лазурной стаи Калесгос избрал сложный внешний облик – полуэльфа-получеловека, унаследовав тонкость черт высших эльфов и крепкое, коренастое тело человека. Его плечи покрывал алый плащ, знак служения Королеве драконов, но на камзоле блестел голубой лазурит – его родовой знак.

Медленно и церемониально, соблюдая старшинство, Синяя стая стала приземляться на террасу Чертога.

К удивлению Алекстразы первым в Круглый зал вошел потомок Аспекта Магии в облике высшего эльфа. Аригоса сопровождали два стражника-драконида. Их воинственный вид с пиками и посохами, усиленными заклинаниями, явственно говорил: «Никто не тронет еще одного из нашей стаи». Алекстраза заметила, как нахмурился Калесгос, сама она отлично сохраняла самообладание.

– Да хранят Титаны Королеву, – сказал Аригос, коснувшись правой рукой сердца и склонив голову.

– Добро пожаловать в Драконий Погост, Аригос, – ответила Алекстраза. – Да подарят Титаны мудрость Синей стае.

Старейшины по очереди заходили в Круглый зал, кланяясь Королеве. На груди каждого блестел драгоценный камень в золотой оправе, говоривший о принадлежности к тому или иному роду Синей стаи. «Амулеты-хранители», – с облегчением подумала Алекстраза.

Крылья и чешуя у драконов разных семейств отличались всевозможными оттенками синего цвета – темно-синие, как грозовое небо, индиговые, лиловые и ярко-синие васильковые, сапфировые, лазурные, аквамариновые и бледно-синие, прозрачные как воздух. Все они обладали определенными магическими способностями и объединялись лишь под началом Аспекта Магии.

Длинные бирюзовые плащи, подбитые белым мехом, и наличие синего цвета в одежде, как и кулоны на шеях, говорили об их высоком положении в Синей стаи. А вот Аригос, видимо, желая показать свое положение потомка Малигоса, явно перестарался в выборе одежды – помимо бирюзового плаща, он выбрал и камзол такого же цвета.

Королева драконов с сожалением вспомнила, что при взгляде в темные, как штормовое море, глаза Малигоса, сразу становилось понятно, к какой Стае он принадлежал. Аригос же унаследовал глаза матери – бледные и невыразительные, как и сугробы Нордскола.

Никогда ранее, ни одна из драконьих стай не избирала нового лидера, и Алекстразе хотелось верить, что подобное не скоро повториться. Титаны наградили Аспектов-Хранителей – Изеру, Ноздорму и ее саму – бессмертием. Только Аспект мог лишить другого Аспекта жизни – и по этой причине именно Алекстразе пришлось нанести решающий удар Малигосу.

Право на лидерство передавалось по Старшинству. Так у древнего, как Азерот, Кейероса были самые высокие шансы, но до Алекстразы доходили слухи, что лидерство долгое время оспаривал Вестейегос, глава драконов-буревестников. Магия синих драконов не терпела физического вмешательства, и в сражении они держались от противника как можно дальше. Как самые крупные и сильные в стае, именно буревестники сдерживали мощь противника, применяя мгновенную магию, пока другие плели длинные сети заклинаний. Но темно-синему гиганту Вестейегосу не была доступна высшая магия, какой уж из него выйдет новый Аспект-Хранитель.

Некоторые из Старейшин, как, например, Залиарос, поддерживали Малигоса до последних дней его жизни. А вот глава аквамаринового рода Торреаргос был в числе тех, кто первым обратился к Королеве драконов за помощью, и без наигранного почтения он сообщил, как рад этой встрече. А вот и древний Кейерос, его длинные волосы серебристыми волнами лежали на сгорбленных плечах и был он не многословен.

Дамы Драконьего союза вспыхнули, как майские розы, при виде самого известного ловеласа всех пяти стай – Дейегоса, главы прозрачных, как воздух, драконов. С неповторимым изяществом, в облике эльфа-блондина Дейегос поклонился Королеве и выразил обольстительно-бархатным голосом свое почтение. Стоявший по правую сторону от Трона Кореалстраз тихо кашлянул, и Алекстраза не смогла сдержать улыбки. После стольких лет супруг все еще способен ревновать ее!

Старейшина Бис, присутствовавший в облике гнома с небольшой проплешиной, славился самым многочисленным потомством и чаще всего наведывался в лазурное хранилище проверять лиловые кладки мелких, по драконьим меркам, яиц. А у васильковых драконов рождались одни девочки и только раз в несколько лет мальчики, отчего Ксенегоса была единственной женщиной среди Старейшин. Даже до Королевы дошли слухи, что Ксенегоса от скуки стала изучать новую науку – астрологию. Сплетницы Драконьего Чертога считали, что чаще всего по расположению звезд звездочеты Ксенегосы учатся предсказывать имя суженного – единственное, что вызывало в ее женской стае такой животрепещущий интерес.

Темнокожий Вестейегос, собранный и сдержанный воин до мозга костей, одним из последних прошел в Круглый зал. Для любого кандидата, несомненно, было бы большой удачей заполучить его на свою сторону.

Один за другим Старейшины медленно занимали свои места по правую или левую руку от Аригоса. Его охрана, его гордый вид и облачение – все говорило об одном, но очевидное по-прежнему оставалось неназванным. Алекстраза гадала – прибыла ли Стая только затем, чтобы получить одобрение его кандидатуры, или уже все решено?

Хотя, возможно, подобное облачение Аригоса всего лишь одна из его привычек. Многие драконы обожали цвета своих стай, предпочитая их многим другим. С другой же стороны здесь присутствовал полный состав Старейшин, которые ввосьмером не пребывали в Чертог, даже когда решался вопрос о жизни Малигоса, а в круг Старейшин Аригос явно не входил.

Алекстразе оставалось только гадать, для чего же они прибыли. Старейшин глядели невозмутимо, и лишь бесцветный взгляд Аригоса беспокойно блуждал по залу.

Королева сомневалась в том, что Синей стае необходимо ее одобрение. Кто-то из них, девяти присутствующих, уже действует как Лидер, раздавая такие неоднозначные приказы. Чего же ожидать от такого правителя, если его первый приказ ведет к расколу Драконьего Союза? Последующее отделение и лазурного потомства из святилищ Чертога? Возможно, стоит напомнить обитателям Нексуса, что Драконий Чертог, зачарованный Титанами, дарит не рожденным дракончикам особую силу, поддерживает их, как заботливейшая из матерей, и только поэтому хрупкое потомство всех Стай хранится в инкубаторах Чертога. Как же поступить, чтобы вновь коснуться усыпанного синими драгоценными камнями всевозможных оттенков надгробия Малигоса, а не общаться с его духом через земляную преграду?