Текст книги "Ш.Л.ю.Х.И."

Автор книги: Картер Браун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

Глава 9

Я был у себя дома уже почти час – время достаточное для того, чтобы приготовить бифштекс и приняться за вторую порцию выпивки, – как зазвонил телефон.

– Ну что, совсем запутался, Уилер? – поинтересовался далекий голос.

– Кто говорит? – огрызнулся я.

– Опять твой старый приятель Микки. – И опять тот же самый невыносимый смешок. – Чак Генри был у тебя прямо в лапах, а ты дал ему уйти. Грубая оплошность, лейтенант. Особенно теперь, когда он знает, что Элис Медина мертва.

– Довольно странно, что ты мне все это выбалтываешь.

– Нас с приятелем Дональдом наняли забрать тело и поместить его куда следует, рядышком с убийцей. Но дела приняли другой оборот. Сначала на нашем пути стал ты с той полоумной блондинкой, а после… – Голос на мгновение затих. – Давай не будем тревожиться о том, что будет после! Дело в том, что теперь Чак узнал, что его подружка мертва, он знает и убийцу. Чак, естественно, никакой не герой и быть убитым не собирается, верно?

– О’кей. Так кто же убил Элис?

– Мендоза, – довольно доложил голос в трубке. – Кто же еще? Он немножко поздновато хватился, когда обнаружил, что Элис ему подослали те сумасбродные бабы из этой их дурной организации ШЛюХИ. К тому времени она слишком много знала насчет планов Эрнандеса с компанией и их завтрашнего марша. Так вот он ее и пристрелил и упрятал в домике у Чака в надежде, что подозрение падет на того.

– Как он узнал о Генри и его домике?

– Может, спрашивал у Элис. Может, он со своей профессиональной «крышей» – ну, охранниками, понимаешь, заставил ее все выложить. – Голос вдруг окреп. – Лейтенант, для расспросов больше нет времени! Чак минут десять назад выехал в долину, тебе следует поторопиться, если хочешь отловить его прежде, чем он доберется до Мендозы.

И мой старый приятель Микки положил трубку. Я отыскал номер Генри в телефонной книге и набрал его. На второй звонок последовало напряженное «алло».

– Стивенс, это Уилер.

– Он еще не показывался, лейтенант, – ответил сержант уже нормальным тоном.

– И не покажется. Так что закрывай лавочку и иди на свидание.

– Ой, спасибо, лейтенант! – обрадовался он. – Спасибо за двоих. Аннабел Джексон благодарит вас тоже. – И он положил трубку, опасаясь, как бы я не переменил решение.

Я гнал машину изо всех сил, и все равно казалось, путь до Куни занял чертовски много времени. По дороге мне не встретилась машина с Чаком Генри. Перед домом же стояло три автомобиля, каждый из которых мог быть его. Я выключил зажигание и фары, вылез, меня тут же ослепил свет фонарика.

– Что вам угодно? – спросил голос, в котором я признал одного из охранников Мендозы.

– Увидеться с Мендозой, и срочно.

Я сделал пару шагов по направлению к дому.

– Стоять на месте! – скомандовал голос грубо. – Мистер Мендоза ни с кем не встречается сегодня вечером. Он очень занят.

– Я представитель закона. Со мной он встретится.

Я шагнул еще, и меня пронзил звук выстрела, мимо головы рикошетом пролетел осколок камня.

– Слушай, коп, – голос даже повеселел, – ночь темная, а мы все здесь очень нервные. Кто-то услышит шуршание, сделает предупредительный выстрел, а потом, ко всеобщему прискорбию, на дороге найдут мертвого лейтенанта.

– Вам это просто так не пройдет.

– А мы отгоним вашу машину на шоссе, будто вы шли пешком, вложим в руки оружие – и получится, что вы подкрадывались. И если уж не убедим полицию, что вас убили люди Эрнандеса, то, во всяком случае, запутаем их так, чтоб они хотя бы версию такую допустили. Так что, лейтенант, либо предъявите официальную бумагу, дающую вам право вторгаться сюда, либо убирайтесь подобру-поздорову!

Складывалась ситуация подобная тем, которые Уилер Бесстрашный преодолевает одним махом. Не колеблясь ни секунды, я влез в машину и отъехал на порядочное расстояние. Убедившись, что этого достаточно, чтобы не был слышен шум мотора, я остановился на обочине. Остаточный холодок внизу живота напомнил мне, что охранник пристрелил бы меня не раздумывая. Что это, интересно, такое произошло в доме, что стоило убийства полицейского?

Я пересек дорогу, перебрался через изгородь и пошел сквозь апельсиновую рощу к дому. Уже показались звезды, и легкий ветерок овевал мое лицо. Через несколько минут показался темный массив дома, я решил зайти с тыла. Надо было ожидать, что люди Мендозы наблюдают с тыла, так же как и с фасада. Мне требовалось как-то их отвлечь плюс немного удачи.

Ярдах в двадцати от дома я вытащил пистолет и быстро выстрелил пару раз в освещенное окно кухни, расположенное достаточно высоко, чтобы не задеть кого-нибудь внутри. Потом стал пробираться, словно маньяк, вдоль стены к наружной веранде. Если моя задумка верна, все внутри должны будут собраться у задней стены. Если нет, то, верно, получу сейчас пулю в живот.

На веранде никого не было. Я быстро сделал несколько шагов, и тут свет в доме погас. Не раздумывая, я ухнул вниз, опершись руками и коленями, повинуясь автоматическому рефлексу и испытывая приступ клаустрофобии, как будто меня завернули в непроницаемый конверт. Несомненно, это был логичный поступок с их стороны. Дом, освещенный изнутри, являл собой для кого-то, кто пытался заглянуть в кухонное окно, легкую мишень. Без освещения они могли относительно безопасно пользоваться внутри карманными фонарями. Я прокрался по веранде, поднялся на ноги и нащупал дверную ручку. Она легко поддалась, я проскользнул внутрь. Перевел дух и чуть расслабился. Пока все сработало отлично! Оставалось только подождать, когда свет загорится снова и кто-нибудь войдет в комнату. И тут свет загорелся, к чему я оказался совершенно не готов. Инстинктивно зажмурившись, я получил сильнейший удар по правой руке. Пальцы разжались, пистолет упал на пол.

– Глупый коп, – произнес спокойный голос, – мы что тут, по-твоему, любители?

Голова у меня повернулась против воли, и я увидел охранника, угрожавшего мне пятнадцать минут назад. Он стоял поодаль, прислонившись спиной к стене, наставив на меня ствол пистолета.

– Эй, Пит! Иди сюда. Готово дело.

Появился Мендоза в сопровождении второго охранника.

– Самый старый в мире трюк, – произнес мой приятель без тени насмешки. – Швырни что-нибудь в тыл дома и беги к фасаду.

– Где Чак Генри? – спросил я Мендозу.

– Кто? – О прикурил сигарету.

– Невысокий толстяк, который опередил меня минут на десять, чтобы убить вас.

– Что он там болтает про какого-то толстяка, – произнес кто-то у него за спиной, – что он там еще выдумывает?

– Заткнись, – бросил ему строго Мендоза. – Я никогда не слышал ни о каком маленьком толстяке по имени Чак Генри.

– Элис Медина была его подружкой, – сказал я. – Или, во всяком случае, полагала, что была. Сегодня он увидал ее тело, кто-то сказал ему, что ее убили вы.

Дай мне пива, – бросил он через плечо.

Охранник пожал плечами и вышел. Мендоза буквально впился в меня своими жгучими темными глазами. Потом повторил более выразительно:

– Я никогда не слышал ни о каком Чаке Генри. Вы можете забрать свое оружие и уйти, лейтенант. Я готов забыть обо всем происшедшем здесь сегодня. Спишем все на ваш чрезмерный энтузиазм.

– Мне бы хотелось так и сделать, мистер Мендоза. Только никак не могу понять, отчего десять минут назад было настолько важным не пускать меня в дом, что ваш приятель, – я кивнул на охранника рядом с собой, – был готов убить меня, сделай я еще шаг.

– Мы и сейчас можем, Пит, – высказался тот.

Так даже лучше. Те две пули, что он выпустил по кухне, послужат доказательством. Вполне естественно открыть огонь в целях самозащиты. Это что, наша вина, что мы оказались столь удачливы или неудачливы, что убили полицейского? Разыграем как по нотам.

Мендоза попыхивал сигаретой, в комнате воцарилась тягостная тишина. Вернулся второй тип с открытой банкой пива, которую Мендоза взял у него не глядя.

– Ну а дальше что? – промурлыкал он. – Проделать это для нас пара пустяков. Но даже если все сойдет чисто, дальше-то что?

– Ну, сойдет чисто, и делу конец, – пробормотал охранник нетерпеливо.

– Лэйф, ну ты же не дурак, – произнес Мендоза, – зачем же болтать глупости? Даже если сойдет чисто, все равно история всплывет. Называется, наняли Мендозу с ребятами решить проблему. Спросят: а постой-ка, не они ли убили копа где-то в Южной Калифорнии? С такой репутацией мы полгода будем на пособии по безработице!

– Ну хорошо, Пит, ты что предлагаешь?

– Надо попытаться договориться с лейтенантом здесь.

– С ним? – Лэйф засмеялся. – Он, может, несколько туповат, но уж, безусловно, предан делу. Что ты собираешься ему предложить? Полсотни баксов в месяц одной купюрой в конверте, посланном по почте?

Мендоза отпил пива и вытер пот носовым платком. Потом произнес мягко:

– Просто попытаюсь. Если не получится, мы всегда сможем воспользоваться твоим вариантом.

– О’кей. – Лэйф раздраженно дернул плечом. – Все же, по-моему, ты спятил!

– Не желаете присесть, лейтенант? – Мендоза указал на диван.

Поскольку это больше походило на приказ, чем на приглашение, я сел. Мендоза устроился в кресле напротив, использовав паузу, чтобы допить пиво.

– Во всякого рода операциях, подобно этой, я настаивал на предоставлении мне заказчиками помещения под штаб. – И он сделал рукой широкий жест. – Такой вот. Пока Тони и Лэйф охраняют меня с флангов, я могу расслабиться и заняться работой. Мы пробыли здесь примерно сутки, когда появилась эта женщина.

– Элис Медина? – поинтересовался я.

– Разумеется. Она появилась с первоклассной рекомендацией, которой можно было верить на сто процентов.

– От кого?

– Не ждите от меня ответа, лейтенант. – Он тонко усмехнулся. – Скажем так: в сравнении с рекомендовавшей ее группой метеобюро – это просто детский сад! Она заявила, что очень хорошо знакома со здешней местностью, знает прекрасно сложившуюся ситуацию и уверена, что может оказать большую помощь, так почему бы ей не присоединиться к нам в целях экономии времени. Тут не было ничего, кроме интеллигентско-любительского энтузиазма, особенно со стороны девушки, да еще и хорошенькой. Вы ее видели, лейтенант?

– Только мертвую, – бросил я сухо.

– На другой день она выдала поразительную информацию. Сказала, что знает малого, получившего целую партию тех дурацких масок, и почему бы нам не…

– Это все я знаю, – прервал я его. – Что дальше?

– Хозяева плантаций дали денег, она отправилась и все организовала. Просто прекрасно. Она трудилась не покладая рук весь день и…

– И осчастливила Пита ночью, – добавил Лэйф.

– Это не важно, – строго заметил Мендоза. – Потом, ближе к полудню в прошлую пятницу, сказала о каких-то личных делах в Пайн-Сити и обещала вернуться поздно вечером. С тех пор мы ее не видели.

– Правильно, – важно подтвердил тот, кого звали Тони. – Пит был на грани отчаяния, я его таким еще не видал.

– Ох, не разрывайте мне сердце! – воскликнул я.

– Это правда. – Мендоза раздавил окурок в пепельнице. – Она никогда ничего не говорила о своей прежней жизни, и мы даже не знали, есть ли, например, у нее муж. Поэтому, когда вы сказали мне, что она мертва, мне ничего не оставалось, как притвориться, что я о ней и слыхом не слыхивал. А потом мы подумали, что это дело рук Эрнандеса.

– Вы ей полностью доверяли?

– Полностью.

– То есть, если у вас были какие-то особые планы на завтра, она бы об этом знала?

– Лейтенант, у нас нет никаких особых планов на завтра, – произнес он резко. – Все, чем мы заняты, это защита…

– Да ладно, – отмахнулся я, – слышал я уже всю эту чепуху! Но предположим, у вас были особые планы. Тогда бы Эрнандес захотел выведать их у нее, а не убивать, а?

Мендоза пожал плечами:

– Может, он и пытался что-нибудь разведать, но не поверил, когда она сказала, что ничего не знает. А кто это сказал Генри, что я ее убил?

– Микки Маус, – ответил я.

– У него паршивое чувство юмора, – проворчал Лэйф. – На то он и коп паршивый.

– Ладно, – произнес Мендоза. – Давайте говорить прямо. Минут за десять до того, как вы сюда явились первый раз, прибыл маленький толстяк. Он исходил потом и так нервничал, что едва мог слово сказать.

– Смеху подобно, – вставил Лэйф, – как можно всерьез говорить с таким типом.

– Так вот, – продолжил Мендоза, – он представился Чаком Генри, торговцем, раздавшим маски. Спросил, знаем ли мы, что Элис мертва, убита, а мы ответили, что полиция нас уведомила вчера.

– Сказал, что он приятель Элис. – Тони как бы оправдывался. – Что у него для нас важные сведения. Жизненно важные, так как указывают прямо на убийцу, и что за тысячу баксов эти сведения будут нашими.

– Тысяча баксов была обещана как бы между прочим, – сказал Лэйф. – Но мы действительно желали получить информацию. И мы ответили: согласны, если сведения подлинные.

– Единственный способ удостовериться в подлинности – увидеть самим, – добавил Тони. – Покажи нам, сказали мы ему.

– Он запустил руку в карман и… вытащил пистолет, – дополнил Лэйф.

– К тому времени он совсем обезумел, – продолжил Мендоза, – сказал, что знает, что я убил Элис, и что собирается меня убить, хотя бы это и было последним делом в его жизни.

– Вы не обыскали его по приходе? – спросил я Лэйфа недоверчиво.

Тот ответил с неохотой:

– Да кто мог подумать, что у такого смешного человечка будет с собой оружие.

– Да и говорил он слишком много, – добавил Тони. – Может, хотел еще сильнее взвинтить себя, прежде чем спустить курок.

– Это дало Лэйфу шанс выстрелить первым, – подытожил Мендоза.

– Благодарю покорно! – отозвался тот с горечью. – Вы все так разложили копу по полочкам, словно он сам его пристрелил.

– Не важно, – отрывисто бросил Мендоза. – Ты спас мне жизнь. Еще миг, и Генри бы меня пристрелил. Я это прочел в его глазах.

– Где тело? – спросил я.

– В кухне. Мы едва успели его перетащить до вашего прихода.

– Таким образом, вы утверждаете, что Лэйф застрелил его, спасая вас, в целях самозащиты?

– Что же еще? – Он глядел на меня почти с мольбой.

– Так мы и доложим Большому жюри присяжных, – резюмировал я.

– А пока? – спросил Лэйф.

– Вы все явитесь в полицейское управление и сделаете заявления. Если вы признаетесь в убийстве Генри, мы должны вас зарегистрировать и…

– Нет, – заговорил Мендоза. – Мы здесь должны договориться. Нам нужно двадцать четыре часа, только и всего. Завтра, по окончании демонстрации, мы явимся в полицию и сделаем все, что требуется. Но не ранее.

– Шутки шутите, – сказал я, – вы к утру уже будете в Мексике!

– Лейтенант, я откровенен с вами, – голос Мендозы звучал тихо, – последние два заказа мы отработали не слишком хорошо.

– Оба провалены! – прорычал Лэйф. – И все из-за тех же самых глупостей, которые ты делаешь теперь, Пит.

– Заткнись! – зло оборвал его Мендоза и обратился ко мне: – Лейтенант, я сейчас делаю то, чего не делал никогда в жизни. Я вас умоляю! Дайте нам двадцать четыре часа завершить начатое дело, и потом мы будем сотрудничать с вами всю оставшуюся жизнь.

– Ну вы же понимаете, Мендоза. Мы поедем сейчас же, а дальнейшее зависит от шерифа.

– Глупый коп, но верный, – проворчал Лэйф. – Я же с самого начала говорил, Пит, ты зря тратишь с ним время! Теперь придется перейти к моему варианту. – Он быстро переместился за диван и приставил пистолет к моей шее. – Подымайся, коп!

Я выполнил приказание. В кулаке Мендозы треснула судорожно сплюснутая пивная банка. Монотонный голос Лэйфа холодно звучал позади меня:

– Так вот. У нас есть пули, всаженные им в кухню из его оружия. Для нас он бродяга. Может, какие другие полицейские нам и не поверят, но и доказать ничего не смогут.

– Ты говорил, лейтенант дурак, – зашептал Мендоза. – Ты говорил, я дурак. – Он резким движением отшвырнул смятую банку. – Теперь послушай меня, Лэйф! Это ты самый большой дурак! Просто ответь мне: если мы приняли по ошибке лейтенанта за бродягу, то за кого мы приняли того толстяка?

– Решим это позже, – ответил Лэйф. – Пока же ты, Пит, не в состоянии что-либо сообразить. Так что беру все на себя.

– Да кто ты такой? – Лицо Мендозы побагровело. Он выхватил пистолет. – Пока я начальник, чертов псих!

Почувствовав, что ствол оторвался от моего затылка, я решил, что будущее мое в качестве прослойки сандвича между ними весьма ограничено во времени. И резко рванулся вперед, туда, где на полу валялся мой пистолет, а следом прогремели два выстрела подряд. Ухватив правой рукой своего любимца 38-го калибра, я отпрыгнул в сторону. Лэйф снова выстрелил, и пуля угодила как раз в то место, которое я покинул секундой ранее. Я выстрелил дважды, и обе пули попали ему в грудь. Он пошатнулся, колени подогнулись, и он рухнул на пол.

Тони стоял на месте с вытянутыми вперед руками и широко разведенными пальцами. Поднявшись на ноги, я увидал Мендозу в кресле в полной прострации. Один черный глаз смотрел на меня, другой представлял собой кровавое месиво.

– Что заставило тебя выйти из игры? – спросил я Тони.

Он пожал плечами и ухмыльнулся:

– Я ведь жив, не так ли, лейтенант?

– О’кей. Пошли на кухню.

– Как скажете, лейтенант. – Он был почти вежлив.

Чак Генри лежал на полу вниз лицом. Он был убит двумя выстрелами в спину. В общем, решил я, это была не лучшая ночь Эла Уилера.

Глава 10

В доме на Пайн-стрит царила тишина. Света видно не было. Возможно, руководство организации ШЛюХИ пораньше улеглось спать. Я подошел к двери и нажал на звонок. Лишь после третьей попытки загорелся свет, дверь приоткрылась дюйма на три, и я увидел сквозь проем правильный носик и бархатистые карие глаза. —.

– А, это вы, лейтенант, – произнесла Рона Генри с облегчением, – проходите.

Она открыла дверь пошире, и я вошел.

Прежняя прическа-афро уступила место только что вымытым волосам, гладко зачесанным по обе стороны головы. Платье из тонкой белой ткани подчеркивало плавные изгибы ее тела, приоткрывая ложбинку на молочной спелости груди, которая слегка поднималась при каждом вздохе. Мы прошли в гостиную, она предложила выпить. Когда Рона вернулась, я сидел на кушетке. Протянув мне бокал, она чуть призадумалась, прежде чем сесть рядышком – достаточно близко для дружеской беседы, но не более того. Я бросил взгляд на часы. Начало двенадцатого.

– Где остальные? – спросил я. – Легли пораньше?

Она покачала головой:

– Здесь одна я, лейтенант. Они решили сделать перерыв и поехали на пляж. Ну а мне… Я не особо туда стремлюсь. – Она подняла бокал и посмотрела вопросительно на меня. – Прошлый раз мы здесь с вами, помнится, выпили за живых. Сейчас тот же тост?

– Что, если мы выпьем в память Элис Медины? – предложил я.

Бархатные глаза расширились. Она пролепетала:

– В память Элис? Значит, ее нет в живых?

– В прошлую пятницу в пляжном домике Стефани Чэннинг обнаружила ее тело. Но по неведомым причинам у нее случился провал памяти, и она не признала старую подругу.

– Я… не понимаю..

– Думаю, понимаете очень даже хорошо.

– Что вы подразумеваете? – спросила она слабым голосом.

– Элис, должно быть, была чрезвычайно предана делу организации ШЛюХИ, вызвавшись стать любовницей Пита Мендозы и все такое прочее, – высказал я предположение.

– Я ничего об этом не знаю, – произнесла она натянуто.

– И даже то, в каких отношениях она состояла с вашим братом?

Рона призадумалась. Я не торопил ее с ответом, поскольку вопрос казался вполне безобидным и был шанс получить правдивую информацию.

– Точно не скажу. С точки зрения Элис, Чак по ней с ума сходил. Я никогда не видела, чтобы он так увивался вокруг какой-то другой девицы.

– Когда вы виделись с ним в последний раз?

– Где-то на той неделе, перед его поездкой в Нью-Йорк. Я думаю, он все еще занят делами, потому что пока не вернулся.

– Почему вы так думаете? – спросил я.

Она уставилась на меня с искренним удивлением:

– Мэриан сказала, что на этой неделе он еще не показывался в офисе, и дома у него телефон не отвечал.

– Он вернулся, – сказал я тихо. – И обнаружил сегодня тело Элис. Тот, кто убил ее, отвез тело в пляжный домик. Другой полицейский поджидал в его квартире, но он там так и не появился. Насколько я знаю, кто-то сказал ему, что его подружку убил Пит Мендоза. Он отправился в долину с целью его убить.

– И что он?.. – пролепетала она.

– Он был во всеоружии, но один из людей Мендозы его опередил.

– Чак мертв?

– Мне очень жаль. – Голос мой прозвучал не вполне искренне.

Ее лицо внезапно скривилось, слезы полились по щекам. Я взял у нее бокал, поставил на столик и, обхватив за плечи, утешал, пока она не стала успокаиваться. Наконец она сумела выговорить дрожащим голосом:

– Непонятно, зачем Чак совершил это безумство?

– Не знаю, – ответил я искренне. – И не знаю даже, Мендоза ли убил Элис Медину.

– Вы арестовали того, кто убил брата?

– И он, и Мендоза мертвы, – произнес я устало. – Славная была ночка с точки зрения принятия превентивных мер!

– Чак и я никогда не были особенно близки, – сказала Рона, – но он последний из нашей семьи. – Опять закапали слезы, она быстро поднялась, извинилась сдавленным голосом и выскочила из комнаты.

Сейчас было самое время разыграть роль симпатичного копа, подняться и потихоньку удалиться, оставив ее наедине со своим горем. Но именно сейчас у меня на это не было времени. Рона вернулась минут через пять. Она была бледна и собранна, только с предательски покрасневшими веками.

– Извините, лейтенант. – Она опять уселась на кушетку и выпила залпом полбокала.

– Расскажите мне про организацию ШЛюХИ, – попросил я.

Карие глаза глянули на меня с удивлением поверх края бокала.

– А что рассказывать? Полагаю, вы уже знаете, это женское освободительное движение, замаскировавшее себя под таким названием. Довольно экстравагантно. По мне, так эта шутка дурного вкуса слишком затянулась, но другие девушки восприняли ее всерьез. Даже Чак.

– Вот как?

– Когда он рассказывал мне про ту замечательную девушку, которую встретил в Лос-Анджелесе и которая с подругами хочет жить в Пайн-Сити, он также добавил, что они члены организации ШЛюХИ. Я вначале думала, все это шуточки, но потом поняла, что Чак воспринял это вполне серьезно. Он хотел, чтобы мы совместно арендовали жилье. Идея меня не слишком захватила, но брат настаивал, и я в конце концов согласилась.

– Вы арендовали этот дом вместе с остальными девушками?

– В целом все более или менее устроилось, – подтвердила она. – У них своя жизнь, у меня своя.

– Давно ли вы живете все вместе?

– Три недели. И вот все вдребезги! Убили Элис, а теперь вот и Чак!

– Что за человек была Элис? – спросил я.

Она на минутку задумалась.

– Натура очень страстная. У Стефани и Лизы проявлялось чувство юмора, даже по отношению к организации ШЛюХИ, у Элис никогда. Как будто она собиралась всю себя посвятить этому делу, это для нее была своего рода религия.

– Вы сказали, Чак по ней с ума сходил, а она как будто была к нему равнодушна?

– Думаю, да. – Она допила свою порцию. – Мне иногда казалось, она просто Чака использует. Но не могла разгадать целей.

– Может, хотела отпугнуть подруг от вас обоих, – предположил я.

– Зачем ей это?

Я усмехнулся, допил спиртное и поднялся:

– Я же полицейский и всего лишь задаю вопросы. Простите, что мне пришлось принести скорбную весть о вашем брате.

– Вам надо уходить?

– Долг призывает, как говорится.

– Лейтенант Уилер, – произнесла она, – а имя у вас есть?

– Эл.

– Мне бы хотелось, чтобы вы остались, – произнесла она очень мягко.

Я честно ответил:

– Мне бы тоже хотелось. Но именно сейчас – не время и не место.

– Именно что время и место, Эл.

Она поднялась и выпрямилась. При этом, случайно или нет, платье распахнулось, открыв ее прекрасную стройную фигуру – воплощение зрелой чувственности, прямо противоположное девственной невинности, – груди, как спелые гранаты, прелестный темный треугольник лобка, поделенный пополам. Она не сделала попытки прикрыться, и я понял, что платье распахнулось намеренно.

Она протянула ко мне руки, словно в мольбе.

– Не уходи, Эл. Пожалуйста, останься со мной. Мы займемся любовью, я так хочу, и это справедливо, как ты не понимаешь? Жизнь побеждает смерть. Проклятье! Помоги мне забыть смерть Чака или, по крайней мере, помоги мне с этим смириться!

– Рона, извини, – только и смог ответить я.

Она довольно чувствительно ударила меня тыльной стороной ладони по лицу и всхлипнула:

– Несчастный сукин сын! Убирайся отсюда, и чтоб я больше тебя не видела!

Резко повернувшись, она выбежала. Я услышал, как дверь ее спальни захлопнулась. Иногда становится вполне очевидным, думал я с горечью, направляясь к выходу, что прав был мой отец, надо мне было выбрать другую работу. Усевшись в машину, я поехал к пляжу, подобно тем девицам, ощущая настоятельную необходимость устроить себе перерыв посреди недели.

К пляжному домику я добрался почти в полночь. Будь у меня побольше времени, я бы обязательно полюбовался полной луной, сиявшей на безоблачном ночном небе и озарявшей мягким светом все те же извечные океанские валы. Перед домиком стоял старенький фургон, я примостился около него.

Дверь отворилась, на пороге, приветливо улыбаясь, показалась Лиза Фрейзер. Когда я приблизился, она протянула мне стакан и произнесла легко и спокойно:

– Добро пожаловать, лейтенант. Виски со льдом, специально для вас. Но без содовой, уж извините нас, жителей пустыни.

– Благодарю. Вы меня ждали?

– Я звонила Роне минут двадцать назад, просто удостовериться, что ей там не слишком одиноко. Она мне все рассказала про ваш краткий визит и ужасную новость о Чаке. – Ее зеленые глаза излучали дружелюбие. – Вы должны мне все рассказать попозже, теперь же я хочу, чтобы вы вошли и встретились еще кое с кем.

На ней по-прежнему были черные брюки и высокие сапоги черной кожи, вместо белой блузки – черная. Я подумал о властном характере этой девушки и о том, какими интересами заполнена ее жизнь.

Она посторонилась, пропуская меня, я зашел в гостиную. Человеку, поднявшемуся мне навстречу с ротангового кресла, было лет тридцать пять. Среднего роста, широкоплеч, сразу видно, что силищи его хватило бы на троих. Кожа – то, что можно было разглядеть под густыми усами и спутанной бородой, – загорела до черноты. Он улыбнулся, открыв сияющие белизной зубы.

– Лейтенант, – промурлыкала Лиза Фрейзер, – позвольте представить вам Хуана Эрнандеса.

– Очень рад, лейтенант. – Эрнандес сжал мне руку словно клещами. – Я только что услыхал про Мендозу. Не могу сказать, что это разрывает мне душу, но мне жаль, что все получилось таким образом.

Ответить на это было нечего, я просто усмехнулся и отпил из своего стакана.

– Хуан пользуется полной поддержкой организации ШЛюХИ в своей борьбе за признание профсоюза и предоставление людям нормальных трудовых и жилищных условий, – заговорила Лиза, как на митинге. – Мы тут в последний раз прикидываем, какую помощь может оказать организация завтра на демонстрации.

– Улыбки восхищения, трепещущие платочки и галлоны лимонада жаждущим героям, когда все кончится, – посоветовал я.

– Вы циник, – заметила она беспечно. – Что, собственно, еще ждать от полицейского.

– Всегда можно ждать от него чего-нибудь особенного, – добавил я.

Ее глаза выражали чувство беспомощности, пришедшее на смену беспечности.

– Ну, думаю, мне пора, – заявил Эрнандес решительно. – Поздно уже, а мне рано вставать.

– Проследите только, чтобы ваши люди не сбились с дороги во время марша во избежание неприятностей, – дал я совет.

Лиза съехидничала:

– Лейтенант знает, о чем говорит. Только вслушайтесь в его командирски властный тон. Сразу видно – порядок на дорогах всегда был его коньком.

Я сделал сладкую мину:

– Не умничайте, это может и по вас срикошетить.

– Ах, Господи, – прикинулась она удрученной, – я что-то не то сказала?

– Я пошел, – бросил Эрнандес.

Лиза проводила его до видавшего виды фургона, я тем временем удостоверился, что спальня пуста. Взревел мотор, и девушка вернулась, прикрыв за собой дверь.

– Он очень хороший человек – в этаком крестьянском духе, – сказала она. – Но до того упертый, просто с ума сойти!

– Что с остальными девочками? – спросил я. – Тренируются на пляже перед завтрашним маршем?

– Услыхав новости о Чаке, они решили вернуться домой, составить Роне компанию. Но поскольку должен был прийти Хуан, кому-то надо было остаться и встретиться с ним.

– Это для вас важно? Я имею в виду, оказать помощь со стороны Школы любви на демонстрации, – спросил я.

– Не думаю, что эти чертовы плантаторы так легко сдадутся только потому, что лишились Мендозы.

– Может, вы и правы, – ответил я вежливо. – Жаль, я упустил остальных двух девочек. Надеюсь, они с пути не собьются.

– С какой стати? – Она была сегодня на редкость терпелива.

– Ну, у них такая скверная память. Когда Стефани обнаружила в прошлую пятницу тело в спальне, то даже не вспомнила, что оно принадлежит ее подруге Элис Медине.

– Я говорила вам об этом.

– Говорили, – подтвердил я. – Потому что боялись, что выйдут на след школы. Вот думаю, почему Мэриан Нортон запуталась с фотографией Элис Медины на столе Чака Генри, опознав ее как его сестру.

– Я надеялась, это вполне очевидно даже для таких куриных мозгов, как ваши, – усмехнулась она.

– Видите ли, – отвечал я дружелюбно, – у меня возникло подозрение, что вы мне наговорили кучу всякой чепухи, чтобы я меньше размышлял о деле.

– Не совсем вас понимаю, но звучит красиво!

– Думаю, что я с самого начала недооценивал Школу любви, а именно этого вам от меня и надо было.

– Устала я от пустых разговоров, не пойму ни слова! Мне надо выпить. – Она кивнула в сторону ротангового кресла. – Если вы желаете остаться, лейтенант, присядьте и освежите мозги, пока я принесу выпивку.

Выпивку она готовила очень долго. Я сел в кресло и принялся потягивать то, что на вкус было хорошим шотландским виски со льдом. Наконец появилась Лиза и судорожно протянула мне свой стакан.

– Подержи-ка, – скомандовала она. – Мне надо в туалет.

– Будь как дома. У меня вся ночь впереди.

Это явно ее разозлило, она быстро ушла в спальню.

Я лениво размышлял на тему, поносит ли меня все еще шериф Лейверс или же плюнул и пошел домой. Передав единственного выжившего после перестрелки Тони ближайшей патрульной группе и попросив их позаботиться обо всех прочих формальностях, сам я направился на Пайн-стрит. Тони божился, что ничего не знал о планах Мендозы ни по поводу демонстрации, ни насчет убийства Элис Медины. Он так клялся, что, кажется, разуверился в собственном имени. А посему я великодушно скинул все это на шерифа, а сам покатил восвояси.

– Я тут вдруг припомнила, нам осталось кое-что доделать с прошлого раза, – раздался гортанный голос Лизы. – Отчего бы не начать прямо сейчас, с того момента, где мы остановились?

Она возвышалась в дверном проеме в одних черных сапогах, подчеркивающих белизну ее кожи и рыжеволосый конус лобка.