Текст книги "Ш.Л.ю.Х.И."

Автор книги: Картер Браун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

Глава 3

Волосы у нее были ярко-рыжие, а в зеленых глазах мерцал опасный холодный огонек. Она стояла, выпрямившись во весь рост, в высоких сапогах черной кожи, зад любовно обхватывали черные брюки, а под тончайшего шелка блузкой виднелась розовая грудь с темными сосками.

– Только не представляйтесь водопроводчиком, – начала она ледяным тоном. – Он уже был пару часов назад, и кран работает исправно.

– Лейтенант Уилер из полиции, – попытался я сбить с нее спесь.

– А, ищейка, – протянула она понимающе.

– Мне надо поговорить со Стефани Чэннинг.

– Какая жалость, ее тут нет.

– Я ее высадил здесь не более часа назад.

– Она быстро приняла душ, переоделась и ушла. Куда – не сказала, а я не спрашивала.

– А как насчет Роны Генри?

– Рона приходит и уходит. Кажется, ушла в четверг. Может, вернется на этой неделе, а может, и нет.

– Держу пари, вы тоже из учредителей этой вашей организации ШЛюХИ.

Она приподняла бровь:

– Тебя это пугает, малыш? Встретиться впервые в своей дурацкой похотливой жизни с женщинами на равных?

Я поглядел многозначительно на ее грудь под тонкой тканью, потом на изогнутый абрис крепких ляжек. Не слишком субтильна, подумал я, но, верно, своему назначению соответствует.

– Может, это внесет необходимую толику волнений в мое тупое похотливое существование.

– Обязательно внесет, похотливая ищейка. – Она невольно напряглась. – Ну в чем дело? Что там Стефани сделала?

– Не то, что сделала, а то, чего не сделала или не рассказала мне.

– Не имею ни малейшего желания продолжать разговор.

Я спросил безо всякой надежды:

– Как вас зовут?

– Лиза Фрейзер.

– И вы, девушки, живете здесь вчетвером?

– Да.

– Вы, Стефани, Рона и кто еще?

– Элис Медина. Она стюардесса, теперь где-то в Европе. Мы все ведем вольный образ жизни.

– Ей-богу, смахивает на бордель.

Она усмехнулась:

– Ладно, чего доискиваться истины на пороге. Давайте-ка зайдем на минутку.

Я послушно проследовал за ней через переднюю в просторную гостиную, решительно старомодную, чуть ли не благоухающую лавандой. Это меня несколько обескуражило, я ожидал увидеть вычурную мебель и любительские гравюры.

Она села в обитое ситцем кресло, предложив мне место на кушетке:

– Что бы ни было у вас на уме, лейтенант, почему бы нам не покончить с этим, и вы сможете уйти, да и я останусь довольна.

Она скрестила ноги, ее грудь словно напряглась под тонкой материей.

– В чем дело? – тоном командира спросила она, поймав мой взгляд. – У вас что, сдвиг на почве женской груди, что ли?

Пойманный так по-детски на месте преступления, я уставился на ее хмурую физиономию. Она неприятно резко засмеялась:

– Это многое объясняет. Смешной недотепа, да еще, наверное, с материнским комплексом.

– Все-то вы знаете. Я вот только что понял, что представляет собой эта ваша школа. Вы учите не любви, а словесному поносу.

– Не пытайтесь со мной пикироваться. Рассказывайте то, что собирались, да поживее.

Я начал довольно сдержанно:

– Меня интересует образ жизни вашего дома на четыре девичьи персоны. Вы сказали, Элис Медина стюардесса. На что живут остальные?

– Я свободный художник. – Она даже не старалась скрыть скуку. – Рона занимается торговлей у своего брата за проценты. Стефани подрабатывает как манекенщица, но лишь когда на нее найдет охота, не слишком часто. У нее еще есть рента с доставшегося от матери наследства, и это не дает развиться в ней комплексу вины, когда она чувствует отвращение к труду.

– И вы не видели Рону Генри с прошлого четверга?

– Да. А что вы так интересуетесь Роной? С ней что-нибудь случилось?

– Этот вопрос я задаю сам себе. Она что-нибудь сказала уходя?

Она задумалась на секунду:

– По-моему, она собиралась на очередную продажу. Эти места Рона исходила вдоль и поперек.

– Вы знаете ее брата?

– Чака? Он дает нам время от времени попользоваться своим пляжным домиком. Стефани провела там уикэнд. Вы и сами это знаете.

Что за чертовщина, подумал я уныло. По логике вещей оставалось только сдать свой полицейский жетон и пройти трехгодичный курс психоанализа. Встав с кушетки, я улыбнулся рассеянно Лизе Фрейзер и направился к двери. Она вскочила вслед за мной, вбежала в переднюю и загородила спиной дверь.

– Погоди, Шерлок! – Она была настроена весьма решительно. – Ты отсюда не выйдешь, пока не расскажешь мне все!

– Если б я все знал, то не задавал бы дурацких вопросов. Почему бы вам не спросить Стефани, когда она вернется? Может, она ответит.

Лиза покачала головой:

– Тебе придется рассказать чертовски много, если хочешь отсюда выбраться, лейтенант!

Схватив ее за талию и приподняв над полом, я повернулся и поставил девушку на место, уравняв наши позиции. Зеленые глаза упреждающе сверкнули, и в следующий момент она решила хорошенько мне вмазать. Я успел увернуться, ее рука лишь задела мое левое плечо. В этот миг, потеряв равновесие, она невольно упала на меня, от неожиданности навалившись всем телом. Боясь очередного удара, я обхватил ее очень крепко. И вдруг ярость в ее зеленых глазах постепенно стала меркнуть, а тело медленно слабеть. Она мягко поводила бедрами, словно отзываясь на мои непроизвольные послания. Движения становились интенсивнее, и я почувствовал в своем теле прилив крови. Она что-то шепнула хрипло, опуская веки. Нежно прижала свои губы к моим и мягко ввела язык в мой рот. Я нежно начал одной рукой поглаживать ее наливавшуюся грудь, а другую повел вдоль талии, ниже, к трусикам. Я почувствовал волнение ее тела, у меня заныло в паху. Но стоило мне лишь подумать о быстроте всего происходящего, как она мягко оттолкнулась от меня.

– Нет, – произнесла она осипшим голосом, – не сейчас. Не стоит заходить так далеко.

– Почему нет? – Я тоже невольно отстранился. – Такое прекрасное начало хорошо бы завершить.

Она провела кончиком розового языка по нижней губе и сказала задумчиво:

– Не следи я за собой, лейтенант, меня бы по вашей милости выпроводили из нашей школы под барабанный бой!

– Каждая религия нуждается в своих мучениках.

Она резко распахнула дверь:

– Будет и на нашей улице праздник.

Следовало бы что-нибудь на это ответить, но я решил пустить все на самотек. По-прежнему ощущая покалывание в низу живота, небрежно улыбнувшись на прощанье, я поспешил к автомобилю. Не успел я сделать и трех шагов, как дверь позади меня захлопнулась, я остался в дураках.

Часы показывали начало третьего, и желудок требовал завтрака. Я прихватил сандвич и кофе и подумал, чем бы заполнить пару часов до визита к Чарлзу Генри. Без особой надежды зашел в городской морг. Служитель уведомил, что за уик-энд поступил только шестидесятилетний мужчина, скончавшийся во время игры в гольф на тринадцатой лунке. Ключа к разгадке моей задачи это не дало, поскольку тринадцатая лунка никоим образом не помогала мне отыскать тело Роны Генри.

Повинуясь внезапному порыву, я решил заскочить к шерифу в офис. Вдруг кто-нибудь в мое отсутствие доставил ее тело – в подарочной упаковке. Аннабел Джексон таинственно взглянула на меня поверх пишущей машинки:

– Эл Уилер, шериф с полдня уже вас поминает, я даже подумала, может, это как-то вам передалось.

– А что же сержант Стивенс? – поинтересовался я громогласно. – Я думал, этот светлокудрый шерифский любимчик где-то здесь.

– Его с полудня нет.

– Что же есть у Стивенса такого, чего не хватает мне? – потребовал я ответа.

Она задумалась немного дольше, чем требовалось.

– Хороший вопрос. Вы оба развратники, конечно, только он по-юношески более прямолинейный.

– Вот до чего вы опустились, – произнес я с горечью. – Мальчишек соблазняете. Домашним печеньем со стаканом молока за задвинутыми шторами дома после школы!

И я проследовал, игнорируя ее пренебрежительное фырканье, в кабинет к шерифу.

Лейверс встретил меня тем самым приветственным рыком, который он обычно приберегал для ненасытного соседского кота.

– Где тебя носило? Что, еще три трупа из-под самого носа хвостом смахнули хитрецы Микки и Дональд?

Я присел на подлокотник кресла для посетителей:

– Девушка была там, где сказал Микки. Я отвез ее домой.

– Ты отвез ее домой. – Он спародировал благоговейный жест. – Блестящий ход! Только не говори, что тебе это все приснилось!

– Она весь уик-энд была под влиянием сильных снотворных. Ничего не помнит.

– То есть никаких концов? Никакой надежды опознать похитителей? Короче, вообще ничего, что могло бы помочь нам?

– Похоже на то.

– Ну, Уилер, давай-ка все разложим по полочкам. В прошлую пятницу вечером ты поехал к пляжному домику на вызов по делу об убийстве и обнаружил там мертвую брюнетку и живую блондинку. Тут же появились два клоуна и утащили обеих, а тебя оставили на полу бездыханным. Ты являешься сегодня утром, и Микки сообщает великодушно, где отыскать ту блондинку. Ты отвозишь ее домой. Она же, находясь долгое время под действием транквилизаторов, не в состоянии дать хоть какие-нибудь показания по делу. Так?

– Думаю, что так, – пришлось признать мне.

– Забудь об этом.

– Как?

– Как слышал! Тебе сказано забыть об этом. Если тело обнаружится, сможешь начать расследование заново. Пока же я все это считаю плодом твоего воображения. – Он раздраженно повернулся, и кресло под ним угрожающе заскрипело. – Займись делами поважнее.

Слыхал когда-нибудь о человеке по имени Хуан Эрнандес?

– Не думаю.

– Следовало бы иногда почитывать местную прессу. А может, тебе надо вначале просто научиться читать. Эрнандес – новый руководитель нового отделения нового профсоюза сборщиков фруктов, который только что организовали в Санрайз-Вэлли.

– Еще какие новости?

Недобрый взгляд Лейверса заставил меня умолкнуть.

– Владельцам плантаций это не нравится. Они считают, им незачем было создавать профсоюз прежде, так на черта им заниматься этим теперь. У них есть, правда, своя ассоциация, но они полагают, это совсем другое дело. Во главе ее Херб Лоури – горячая голова. Эрнандес тоже вспыльчив. Сложи их вместе, что получится?

– Дайте подумать. – Мне что-то поднадоело состязаться с шерифом в риторике. – Наверное, две горячие головы.

Он снял обертку с сигары и вставил ее толстым концом себе в рот с такой силой, как будто собирался сам себе лечить гланды.

– Эрнандес хочет организовать вечером в среду массовую демонстрацию против владельцев-плантаторов в самом центре долины. Лоури и прочие говорят, что они этого не допустят. Эрнандес же утверждает, что его людей не остановишь. А тем временем разные паршивые группировки, о которых никто и Слыхом не слыхивал, собираются в поддержку тех либо других.

– А нельзя все это прекратить Легально?

Лейверс потряс головой:

– Все, что они собираются сделать, – это промаршировать на протяжении трех миль через центр долины и в конце пути устроить митинг. Что делать нам? Нанять две тысячи людей во избежание дорожной пробки?

– Что же вы от меня хотите? – спросил я, ощущая посасывание под ложечкой.

– Пойти потолковать с Лоури. Постараться остудить его. Я уже послал Стивенса к Эрнандесу с той же целью. Может, они столкуются. У Стивенса довольно привлекательный вид юного идеалиста, пускай припадет к стопам Эрнандеса. В то время как ты…

– Типично капиталистические штучки – профессиональный штрейкбрехер в сапогах и черной прорезиненной куртке должен воззвать к Лоури! – взвился я.

Лейверс сверлил меня взглядом:

– Я не могу сделать этого сам. Штаб-квартира ассоциации находится в помещении их центрального склада. Думаю, там ты его отыщешь.

– О’кей, – я поднялся, – значит, завтра с утра я прямо отсюда…

– Сейчас же!.

– Сейчас?

– И побыстрее. – Он глядел на меня сквозь густой сизый дым. – Или ты предпочтешь, чтобы я снял тебя с дежурства и затребовал освидетельствования минимум тремя психиатрами на предмет твоей вменяемости?

Я мгновенно представил себя одновременно перед тремя психоаналитиками со своими россказнями про Микки и Дональда и почтительно отреагировал:

– Уже иду, сэр.

Улучив момент позвонить в офис Чарлза Генри, я объяснил оживленной собеседнице на другом конце, что дела не отпускают меня и что не можем ли мы встретиться попозже в ресторане?

– Почему бы не у вас дома? – внесла предложение оживленная собеседница. – Терпеть не могу ждать в одиночестве в ресторане, пока метрдотель мучительно соображает, клиент вы или жулик.

– Почему бы и не у меня, – с охотой согласился я. – Около восьми.

– Просто прекрасно. Вы, наверное, будете изнемогать после долгого, тяжелого трудового дня, Эл Уилер. Не предупредить ли вам консьержа, что я приду, скажем, часам к семи и приготовлю ужин.

– Превосходная идея. – Я даже поперхнулся. – Что-нибудь захватить?

– Хорошо бы бутылочку импортного вина. Скажем, эльзасского белого.

– По двенадцать баксов? – ужаснулся я. – На полицейскую зарплату?

Несколько секунд я вслушивался в наступившую тишину на линии.

– На… чью… зарплату? – наконец спросила она дрогнувшим голосом.

– Я, кажется, забыл прежде представиться. Я лейтенант полиции.

– Коп! – вскрикнула она. – Умереть не встать. Забудь обо всем, Эл! Только мне ищейки не хватало! – И она бросила трубку.

Мне не оставалось ничего, как сделать то же самое. Аннабел Джексон с грустью посмотрела на меня.

– Вы замечаете, – обратился я к ней жалостно, – в последнее время как-то недолюбливают полицейских офицеров.

Она кивнула задумчиво:

– Я, между прочим, состою в одном движении. И иной раз перед сном леплю из пластилина куклу, похожую на вас, и втыкаю в нее иголки!

Глава 4

К пяти часам Санрайз-Вэлли походила на громадную парную. Я оставил машину перед центральным складом в надежде, что все это не мираж, порожденный пеклом. Внутри температура из-за вентилятора была градусов на десять ниже, то есть на стадии знойной духоты. Кладовщик удостоверился, что продавать мне ничего не придется, и продолжал ковырять в зубах.

– Херб Лоури здесь? – спросил я.

– А кто им интересуется?

– Лейтенант Уилер из полицейского управления.

Он кивнул в сторону двери:

– Найдете его там. Бога ради, лейтенант, надеюсь, вы не создадите лишних проблем. Хербу сейчас не до того.

– А кому до того? – ответил я беспечно и зашагал к двери.

Это было складское помещение, приспособленное под временный кабинет. Все пространство завалено товаром, оставалось место лишь для стола и стула. К столу приставлен 88-й винчестер. Тяжело поднявшийся мне навстречу мужчина был высокого роста, крепкого сложения, с грубо вылепленным лицом.

– Херб Лоури? – обратился я к нему.

Он окинул меня взглядом холодных серых глаз и ответил густым басом:

– Ну я Лоури. А вы кто?

– Лейтенант Уилер. Шериф попросил меня заехать повидаться с вами.

– Вот как?

– Маленькая дружеская беседа по поводу предстоящей субботы.

– Поговорите с Эрнандесом. Если и будут неприятности, зачинщиком станет он.

– А вы и ваша ассоциация их прекратят.

– Правильно.

– Сейчас с Эрнандесом беседует сержант Стивенс. И мы просим вас обоих об одном: сохранять хладнокровие.

– Лейтенант, в целом ситуация простая: ни с каким профсоюзом мы соглашений не подписываем и никаким профсоюзным законом не руководствуемся. Так что Эрнандес может изощряться где угодно, только не в Санрайз-Вэлли!

– Но он ведь всего лишь хочет провести своих людей по дороге и в конце устроить митинг. Что в этом такого?

– Лейтенант, вы нездешний, и вам трудно понять. – Он смотрел на меня неодобрительно. – Наши деды начинали здесь. Практически каждый теперь фермер в третьем поколении. Фрукты созревают, их надо собирать. Поэтому раз в год мы их сюда пускаем. Кучу бездельников-бродяг, которые, если б не мы, сдохли с голоду. Мы им платим за работу и предоставляем на время жилье. И все это время оставлять здесь что-нибудь без присмотра, включая наших дочерей, небезопасно. А теперь у них объявился новый лидер! Явился из ниоткуда какой-то коммунистический ублюдок и стал выставлять нам условия, на каких эти лентяи станут работать. Да еще угрожает, запугать нас хочет. Условия нам диктует – в нашей-то долине, в наших садах, в наших домах, нам, хозяевам! – Он резко возвысил голос: – Вот что я вам скажу, лейтенант. Ни у кого тут сердце кровью не обливается. И коммунистов-предателей нет! И если этот мексиканский подонок попробует повести своих в среду, это будет последнее деяние в его жизни!

– Ваша ассоциация собирается применить насилие, – предостерег я.

– Ну и что? – Он обозлился. – Это что, нарушение закона? Мы только защищаем свою собственность от озверевших мерзавцев.

– Это, может, не мое дело, но просто из любопытства. Предположим, они откажутся собирать урожай?

Он отмахнулся:

– Не получится. У них хватит денег, чтобы продержаться не больше недели. Потом придут голодные и начнут работать. А за ними, как овцы, и остальные потянутся.

– Может, и не потянутся. Они дождутся, когда урожай станет гнить, и тогда владельцам останется либо подписывать соглашение с профсоюзом, либо разоряться.

– Лейтенант, я уже сказал: вы тут пришлый. Вы просто не понимаете. Да я пари держу, они вернутся и начнут работать через неделю, и вся эта идиотская затея с соглашением растает как дым!

– Сколько у вас членов в ассоциации?

– Примерно тридцать пять. Разумеется, у большинства из них есть семьи, не считая постоянных работников, которые, конечно, на нашей стороне.

– Если у них есть свои восемьдесят восьмые винчестеры, – сказал я холодно, – скажите им, пусть лучше оставят их в среду дома. То же относится и к вам.

Он презрительно скривил губы:

– Лейтенант, человек имеет право на защиту своей собственности. И передайте этому вашему заплывшему жиром шерифу, что выборы через шесть месяцев. У всех здешних владельцев собственности есть право голоса, и мы им воспользуемся! А у тех подлецов такого права нет. Пускай он это помнит!

Я предпринял последнюю попытку, стараясь сдерживаться:

– Послушайте, мистер Лоури. Вы говорите, в любом случае одержите победу. Так какого черта вас беспокоит, пойдет ли Эрнандес со своими людьми в эту среду?

Он все упрямился:

– Знаю я их, мерзавцев. Они ищут приключений, так они их найдут!

– Я слышал, им могут оказать поддержку.

– Ну просто сердце кровью обливается! – Он смачно плюнул на пол. – Они нарываются на неприятности, что ж, Эрнандес и прочие свое получат!

– Ладно, – подытожил я. – Вот что, Лоури. В среду здесь будет вершиться беззаконие. И если кто-то попытается спровоцировать беспорядки, то получит гораздо больше, чем может предположить. Это в равной мере относится и к вашей ассоциации, и к Эрнандесу.

Он снова сплюнул:

– Отправляйся-ка лучше назад и передай мои слова шерифу. А не то меня от твоей морды тошнит!

Я вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь. Кладовщик все еще с предельным вниманием занимался своими зубами. Снаружи меня чуть не хватил тепловой удар, а раскаленная кожа сиденья немилосердно обожгла. Такая погода гарантированно способствует тому, что всякое терпение лопается. Мне оставалось только молить Бога, чтоб в среду разразился ураган с ливнем.

Примерно через милю езды я увидел шагавшую впереди фигуру. Я замедлил ход, шагавший обернулся, подняв с надеждой руку. «Это со мной, верно, от жары, – подумалось мне, – или под влиянием последних событий, беспорядочного образа жизни и возлияний. Что бы этот мираж значил – Микки, вышагивающий по дороге под палящим солнцем?»

Резко притормозив, я вытащил из кобуры своего любимца и положил на колени. Все пространство окна заполнила дурацкая маска из папье-маше, не менее дурацкий голос сказал:

– Вот спасибо, мистер! Никак не думал, не гадал, что меня подвезут. Кого ж тут встретишь в такую погоду, кроме такого дурака, как я.

– Ну-ка, сними маску, – произнес я каким-то незнакомым голосом.

– Пожалуйста, – с готовностью отозвался Микки.

Маска исчезла, открыв взмокшее бесхитростное лицо подростка лет семнадцати. Я спрятал оружие и открыл дверцу. Он забрался, прикрыл дверцу и взглянул на меня с благодарностью:

– Еще раз спасибо, мистер. Мне еще милю до дома. С другой стороны от Лоури.

– На здоровье. – Я завел мотор. – Что это за маска?

– А, это, – он застенчиво усмехнулся, – да чепуха. На той неделе тут были из города парень с дамой. Они их раздавали всем бесплатно. Говорили, какая-то реклама.

– Все одинаковые?

– Нет, можно было выбрать Микки или Дональда. Мне больше Микки понравился.

– Да, выбор нешуточный, – сказал я, припомнив недавние события. – Ты тут работаешь?

– Да нет! – Его даже передернуло. – Я тут живу, мистер. У моего старика сад рядом с Хербом Лоури. Знаете Херба?

– Да, я с ним только что говорил на складе. Об Эрнандесе, понимаешь.

Парень достал мятую сигарету из кармана джинсов, прикурил. Потом неохотно продолжил:

– Херб что надо. Как он заставил Пита Мендозу плясать под свою дудку.

– Пит Мендоза, – повторил я. – Кажется, я его не знаю.

– Он один из организаторов ассоциации, о которой вспомнили пару недель назад, когда стало ясно, что со сборщиками будут проблемы. Мне Пит нравится. Не дурак, то, что нам сейчас и нужно. Знаете, какой он ловкач, мистер. Когда он услыхал, что у всех ребят эти маски, он сказал: придержите их до среды. Каково, а?

– Не пойму что-то.

Он прищелкнул языком от удовольствия:

– И я не понял, мистер. Ну и ловкач же Пит. Мы их все наденем, если этот Эрнандес со своей шайкой подымут свару. Тогда поди узнай, кто есть кто!

– При настоящих беспорядках никого нельзя будет опознать, – резюмировал я.

– Ну да! – Он был в полном восторге. – Сам бы я до этого не додумался, а вот Пит смог.

– Да уж.

– Я прям среды жду не дождусь. Мы их, подлецов, хорошенько проучим. Они у нас перестанут болтать про свои профсоюзы.

– У вас есть что-нибудь конкретное?

– У Пита, думаю, да, но он пока нам не говорит. Велит только быть наготове.

– С оружием, и все такое, – добавил я беспечно.

Он хохотнул:

– Шутите, мистер. Об этом прежде времени никто не знает.

– Он тут живет?

– Нет. Он, по-моему, остановился у Херба Лоури, но я не уверен. Пит настоящий профессионал, и спасибо Хербу, что привез его сюда вовремя. – Он поглядел в окошко. – Буду признателен, если выбросите меня вон у тех ворот.

Я остановился у указанных ворот, он вылез, аккуратно придерживая маску обеими руками.

– Ты не помнишь, как звали того, кто раздавал эти маски?

Он опять просунул веснушчатое лицо в окошко:

– Мистер, мне и в голову не пришло его спросить. Такой толстый коротышка, он потом исходил. Ну и пташка же с ним была! Это нечто! Длинные черные волосы и фигура как из журнала. Классная баба! Вот бы ее встретить одну где-нибудь в темном уголке!

– Ты и у нее имя не опросил? – подколол я его.

– Рона, – ответил он. – Я слышал, как он ее называл пару раз. Запомнил, потому что подумал про себя: классное имя. Ну, спасибо, мистер, что подвезли. Надеюсь, увидимся где-нибудь в среду, если решите прийти повеселиться.

– Будь спок, – уверил я его.