Текст книги "Леди-призрак"

Автор книги: Картер Браун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

Глава 2

Никто не ждал меня, когда я вышел из бара на тротуар, и это меня ничуть не удивило. Я забрал машину со стоянки, которая находилась через два дома от бара, и неторопливо поехал к каньону «Бенедикт». Частная дорога делала крутой поворот. Проезд по ней был перекрыт шлагбаумом из металлической сетки. Там же был расположен пост охраны. Классический образчик того, как богачи на практике пользуются своими демократическими правами. В «караульном помещении» несли службу двое частных охранников. Оба в форменной одежде. Они пронаблюдали, как я остановил машину перед шлагбаумом и вышел из нее. Наконец, один из них соблаговолил оставить свой «пост» и подойти ко мне, чтобы выяснить, что, черт побери, мне здесь нужно.

– Это частная дорога, – сказал он коротко. – Вас должны здесь либо знать в лицо, либо у вас должен быть пропуск.

– Я хотел бы повидать Дуэйна Ларсена, – сказал я ему.

– Никого вы здесь не повидаете без пропуска.

– Может быть вы могли бы позвонить ему и замолвить обо мне словечко, – сказал я.

– Меня зовут Рик Холман. Скажите ему – я по поводу его бывшей жены, Элисон Вейл.

– Вы что, шутите?

– Двадцать долларов?

– Мистеру Ларсену, возможно, не понравится, что его беспокоят в данную минуту, – сказал он.

– Тридцать?

– За пятьдесят я бы рискнул похлопотать за вас.

– Пятьдесят, – сказал я. – Как раз собирался произнести эту цифру.

– Окей.

Он подошел вплотную к заграждению и вытянул руку над сеткой. Я передал ему деньги, посмотрел, как он вернулся на пост и снял телефонную трубку. Его напарник все это время неотрывно следил за каждым моим движением, и у меня создалось такое ощущение, будто я – один из боевиков какой-нибудь городской банды с парочкой гранат за пазухой. Солнце начало скатываться за горизонт, и небо над пеленой смога стало замечательно чистым. Где-то внутри этой огороженной территории с остервенением лаяла пара собак – определенно, либо доберманы, либо немецкие овчарки. Я спросил себя: зачем тогда быть таким богатым? Тут снова показался мой охранник и подошел к забору.

– Он вас примет. – Сказал он почти расстроенным голосом. – Отсюда – пятый дом. По пути нигде не останавливаться.

Я вновь сел в машину и завел мотор. Охранник махнул напарнику рукой, и сеточный шлагбаум поднялся. Я ехал по дороге, считая дома, пока не добрался до пятого. Дом был большой, с комнатами, расположенными на разных уровнях, и с видом на долину внизу. Рядом располагался гараж на четыре машины и плавательный бассейн с верандой в гавайском стиле. Пока я припарковывал машину, над бассейном вспыхнули прожектора, посылая мне своего рода световое приветствие. Затем парадная дверь распахнулась, и на крыльцо вышел мужчина. Я вылез из машины и направился ему навстречу.

Дуэйну Ларсену, должно быть, было уже за сорок, хотя его жесткие густые белокурые волосы, казалось, совсем не поредели. Безобразное и в то же время дружелюбное лицо служило его «торговой маркой». Сломанный нос, глубокий шрам на левой щеке и унылый взгляд его холодных голубых глаз, – все это были бесценные слагаемые его «торговой марки». Пусть кто-нибудь только попробует освистать такого актера как Дуэйн Ларсен, и он скоро пожалеет о том, что умеет свистеть. Да! Можно не сомневаться, что он свое получит! Ларсен был около шести футов ростом, но выглядел короче из-за ширины своих плеч и огромного объема грудной клетки. Живот несколько прикрывал собой пряжку ремня, но, как я заметил, важность и самодовольство его походки и манер со временем не изменились.

– Вы – Холман. – Его голос был похож на глухое рычание. – Привет.

Моя кисть «утонула» в его правой ладони, и я почувствовал, что пальцы мои немеют, – и это только рукопожатие.

– Пошли в дом, – сказал он.

Я зашел в дом следом за ним и оказался в просторной гостиной, где все сияло чистотой и свежестью, будто только что сошло сюда с цветных страниц журнала «Домоводство». Единственным, что нарушало гармонию вещей в комнате, была девушка, облокотившаяся на стойку бара.

Она была высокого роста с длинными прямыми черными волосами, которые лежали у нее на плечах. Ее темно-карие глаза были прозрачны; у нее был широкий рот с сильно выступающей вперед нижней губой. На ней были только босоножки на высоких каблуках и белые кружевные трусики-бикини. Ее груди были полные и упругие, коралловые соски – большие, слегка набухшие. Узенькие трусики плотно облегали округлости ее попки и четко акцентировали разрез ягодиц.

– Выпить хотите? – спросил Ларсен.

– Бурбон со льдом, если можно, – сказал я.

Девушка приготовила мне бокал, затем понесла его через всю комнату, где стоял я; ее груди подпрыгивали при каждом шаге. Я поблагодарил ее, принимая бокал из ее руки; она сдержанно улыбнулась мне в ответ.

– Это мужской разговор, – сказал Ларсен. – Ты не свалишь отсюда ненадолго, Джули.

– Конечно, – сказала она послушно.

Когда она выходила из комнаты, я задержал на мгновение взгляд на ее упругой попке, обтянутой трусиками. Ларсен с пониманием улыбнулся мне.

– У Ларсена только «фирменный товар», – сказал он. – По крайней мере одна такая всегда находится в моем доме, днем и ночью. Никогда не знаешь, когда вдруг приспичит.

– Атрибут имиджа, – согласился я.

Он поморщился.

– Только не надо мне этого дерьма, Холман. Я делаю то, что хочу и когда хочу, а все остальные могут идти на х…

– Вы не пьете? – спросил я его.

– Я сейчас в завязке, – коротко бросил он. – Так вы хотели поговорить со мной о моей бывшей жене, об этой фригидной суке?

– Именно.

– Я наслышан о вас, Холман. О вашей репутации, по крайней мере. Ну, и что же такого натворила моя милая маленькая Элисон?

– Ее агент беспокоится за нее, – сказал я. – Сэнди Паркер.

– Эта лесбиянка, – ухмыльнулся он.

Я рассказал ему историю про телевизионную рекламу стоимостью в четверть миллиона долларов, и как Элисон отказывалась сниматься в ней. Он знал о тех требованиях, которые теперь предъявляются к актерам, снимающимся в рекламе, поэтому уловил мой намек сходу.

– Существует большой разрыв во времени с момента ее развода и до момента, когда она пришла к Сэнди Паркер, – примерно с год, – сказал я. – Я сильно рассчитываю на то, что вы расскажете мне что-нибудь об этом годе: что она, к примеру, делала, куда ходила, ну, и так далее?

– Выходит, она все-таки спуталась с лесбиянкой, – сказал он. – С сексом у нее с самого начала было паршиво. Первое время тогда я думал, что дело, должно быть, во мне. – Он глубоко вздохнул и гордо выпятил свою грудь-бочку вперед. – Во мне! В одном из самых здоровых быков в кинобизнесе! Дошло до того, что я конкретно запил и стал избивать ее. – Он посмотрел на меня трезвыми глазами. – Вы можете себе представить такое, Холман? Дуэйн Ларсен бьет женщину!

– С трудом, – торжественно объявил я.

– Так что мы в конце концов развелись, – сказал он. – Я думал, что теперь она свяжет меня по рукам и ногам этими законами по урегулированию имущественных взаимоотношений между бывшими супругами, и заставит меня торчать здесь в Калифорнии, и все такое. Но она сказала, что собственность ее не интересует, и деньги – это все, что ей надо. Ну, я и дал ей немного денег.

– Сколько?

– Семьдесят пять штук, – сказал он небрежно. – Я посчитал, что это недорого.

– Когда она появилась в офисе Сэнди Паркер год спустя, у нее не было ни цента.

– Серьезно? – На мгновение он призадумался, потом громко позвал: – Джули!

Ленивой походкой Джули вернулась в комнату и взглянула на него:

– Что?

– Я выпью мартини, – сказал он.

– Ты же знаешь, что сказал доктор.

– Пусть этот доктор идет в твою п…!

Она усмехнулась.

– Ну, уж нет. Ему это не по карману!

Джули проследовала через комнату к бару и «загрузила» шейкер. Я не спеша потягивал свой бурбон и ждал, пока Ларсен что-нибудь скажет.

– То, что она рассказала Сэнди Паркер, – сказал он, – не обязательно должно быть правдой.

– Как вы думаете, куда она могла поехать, оставив вас?

– Ее карьере пришел конец, – сказал он. – Та бродвейская постановка стала ее «лебединой песней». Но когда она побросала свои вещички в машину и умчалась, у нее в кармане были мои семьдесят пять штук. Так что я по ней не убивался. И не спрашивал, куда она направляется. Просто был чертовски рад, что она уезжает.

– И вы не знаете, куда она поехала?

– Тебе налить в бокал? – спросила Джули.

– Просто дай мне шейкер, – сказал ей Ларсен.

Она принесла ему шейкер, ее полные груди покачивались в такт шагам. Он выхватил шейкер у нее из руки и наклонил его ко рту. Яблоко у него на горле подпрыгнуло три-четыре раза, как в судороге. Потом он наконец опустил шейкер.

– Вот и ладно, – сказал он.

– Пойду-ка я немного поплаваю, – сказала Джули. – Говорят, брасс очень способствует, чтобы они были красивыми и упругими. – Она повернулась в мою сторону. – А как вы думаете, мистер Холман?

– Я думаю, они и так красивы и упруги, – сказал я.

– Убирайся отсюда, шлюха дешевая, – сказал ей Ларсен без всякой злобы в голосе. – Наш мужской разговор еще не окончен.

– Я думала, что меня тоже пригласили для участия в нем, – сказала она.

– Нет, – сказал Ларсен, когда Джули вышла из комнаты. – Я не знаю, куда она поехала, но у меня есть парочка догадок на этот счет. Почему бы нам не присесть.

Он растянулся на кушетке, а я уселся в кресло напротив. Следующий гигантский глоток из шейкера вызвал у него легкую отрыжку.

– Целую неделю глотка в рот не брал, – сказал он. – Ну, и паршив же этот мир, когда смотришь на него трезвым взглядом.

– Что за парочка догадок? – напомнил я ему.

– Она была леди, – сказал он. – Настоящая английская леди из высшего общества, а я всю свою жизнь играл в вестернах головорезов. В этом и заключался мой живой интерес к ней, но все оказалось «липой». Она была такой же леди, как я педиком! Я думал, что она любит вращаться в обществе, но и тут я ошибался. В течение всего времени, пока мы были вместе, у нее появилось не более трех друзей. Одним из них был Эдди Браун. Он был и моим другом, пока я не заподозрил, что он трахает Элисон где-то на стороне. Может быть, трахал, а может, и нет. Но с тех пор мы не встречаемся.

– Эдди Браун? – переспросил я.

– Вы не знаете Эдди? – Он был искренне удивлен. – Он – лучший сводник в нашем бизнесе. Считается, что он подрабатывает на ниве различных «связей с общественностью». Непыльная работенка. Но Эдди всегда может найти вам самых привлекательных и самых спортивных девушек во всей Калифорнии. У него офис на Стрип. Его дерьмовая контора называется «Мидиа-Он».

– А что вы можете рассказать об остальных ее друзьях?

Он взял паузу, чтобы еще на пару дюймов уменьшить неуклонно мелеющий уровень мартини в шейкере.

– Сильвия была пятой женой покойного Бенджамина Мэддена, – сказал он. – Бенни женился на них, когда они были молоды и красивы, и разводился спустя несколько лет. Но он никогда не совершал такой оплошности, чтобы жениться в Калифорнии. В основном он женился в Неваде, где перед церемонией подписывался брачный контракт. Он унаследовал сеть универсальных магазинов «Мэдден» и в жизни своей не работал ни единого дня. Он повстречал Сильвию в Европе и воспылал к ней такой страстью, что напрочь забыл про контракт. Через два месяца после их свадьбы у него оторвался тромб, и он умер. Ей и досталось все наследство. Думаю, что она с Элисон хорошо ладили, потому что обе они были фальшивыми леди. Два сапога – пара.

– Где мне найти Сильвию Мэдден?

Он зевнул и почесал грудь под рубашкой.

– У нее дом в Палисадесе, потом у нее квартира в Нью-Йорке, не говоря уже об еще одной в Лондоне и еще одной в Париже. – Его глаза на секунду расширились. – Вы не собираетесь цитировать меня ее друзьям, Холман?

– Что вы, я и думать об этом боюсь, – сказал я. – Вы сказали, что их было трое. Кто последний?

– Чарлз Стрэттон, – сказал он. – По национальности – англичанин, как и она. Его голос имеет такой тембр, что создается впечатление, будто он все время, черт побери, говорит в пустой стакан. Я не думаю, что он трахал ее на стороне, потому что мне кажется, он считает, будто трахаться вообще неприлично. Вы посмотрите на его лицо! У него все время такой вид, будто ему только что кто-то запихнул кусочек лимона в левую ноздрю. Он проживает в Бел Эйр, и я думаю, чем-то занимается, хотя никогда не говорил чем.

– Кто-нибудь еще?

– Это все, – сказал он. – Хотите еще выпить – угощайтесь, Холман.

– Я в норме, спасибо.

Он допил то, что оставалось в шейкере, и бросил его на пол.

– А вы никогда не встречали некую Глорию Ла Верн? – спросил я.

– Вы наверное шутите. Никого так не зовут – Глория Ла Верн!

Его веки медленно опустились, и мне показалось, что он решил сегодня лечь пораньше. Я допил остатки бурбона, вернул стакан на барную стойку и вышел на кухню. Темноволосая пила кофе.

– Дайте-ка, я угадаю, – сказала она. – Он прикончил шейкер и отключился, да?

– Да, – признал я. – Вы – одна из девушек Эдди?

– Конечно, я – одна из «прокатных» девочек Эдди, – сказала она. – Время от времени Дуэйн арендует одну из нас на недельку. Это похоже на лечение покоем, когда он пьет. Последние три дня он почти не пил, и вчера ночью у него почти получилось.

– У него проблемы с алкоголем?

– И очень серьезные, как сказал доктор. Но это, кажется, не слишком заботит Дуэйна.

– Вы не знаете девушку по имени Глория Ла-Верн?

– Что-то не припомню такой.

– Что за человек Эдди?

– Ублюдок, – сказала она. – Но будучи одной из его путан, можно неплохо зарабатывать, а также встречаться иногда с по-настоящему интересными людьми.

– Думаю, Дуэйн попадает в разряд исключений.

Она усмехнулась.

– Возможно, вы и правы. Я здесь только что слушала ваш разговор. Это одно из преимуществ таких домов с открытой планировкой. Везде все хорошо слышно.

– Ну и?

Взгляд ее темных глаз был серьезен. Соски на груди заострились и стали жесткими. Может это ночная прохлада приходит сквозь открытое окно?

– Конечно, это не мое дело, – сказала она. – Но вы, кажется, неплохой парень. Наверное, детектив. Если вы когда-нибудь столкнетесь с Эдди Брауном, будьте с ним осмотрительны, чтобы не пострадать.

– Спасибо за совет, – сказал я.

– Может быть, я могу вам чем-то помочь? – Она задумалась ненадолго. – Я ничего не знаю об этой Элисон Вейл. Могу только выразить свое сожаление, что она когда-то была замужем за стариной Дуэйном. Но об Эдди я много чего знаю.

– Спасибо еще раз, – сказал я.

– Не надо связываться со мной через офис Эдди, – сказала она торопливо. – Наверное, будет лучше, если я сама зайду к вам, когда освобожусь, хорошо?

Я вытащил из бумажника свою визитную карточку и передал ей. С еле заметной улыбкой она просунула карточку за пояс своих кружевных трусиков. Карточка там смотрелась к месту. Там ей было уютно и тепло. От этого мне стало даже как-то одиноко.

Глава 3

По дороге домой я наскоро перехватил бифштекс и поэтому, когда я приехал домой, времени было уже половина одинадцатого. Как обычно, я открыл своим ключом входную дверь, как обычно, вошел в прихожую и включил свет. Потом я почувствовал сильный удар по затылку, что было явно необычно. Я упал на четыре точки и получил болезненный пинок ботинком под зад, после которого уже растянулся в полный рост. Казалось, что свет в коридоре попеременно то гас, то снова загорался, и я уже в самом деле ни черта не соображал, где нахожусь. Потом чья-то рука схватила меня за шиворот и приволокла в гостиную. Зажегся свет, и меня швырнули на стул. Голова моя трещала от боли, как черт, со зрением тоже было не все в порядке.

– Вот теперь на душе у меня слегка полегчало, – сказал чей-то грубый голос. – Не сильно, но чуть-чуть.

Еще несколько секунд глаза мои были плотно закрыты, потом я стал медленно поднимать веки. Внезапные вспышки света прекратились, и комната встала на место. В ее обстановке что-то изменилось, правда, очень незначительно. Напротив меня в кресле сидел тот громила с редеющими рыжими волосами и густыми обвислыми усами. Мне не составило затруднений его узнать. Он стащил целофановую обертку с толстой сигары, затем неспешно прикурил ее.

– Наверное, это твой способ ловли кайфа – пинки под зад? – сказал он.

– О чем это ты, черт побери?

– О том, что ты оставил мне свою визитную карточку, и все такое, – сказал он. – Хочешь, чтобы я тебе еще «отвесил», – только попроси. – Он усмехнулся, оскалив свои желтоватые зубы. – Не ожидал я такой прыти от такого лоха, как ты. Сам по себе удар был корявым, но ты, небось, вложил в него всю свою силу, Холман. Но ведь только мазохистам нравится, когда им причиняют боль.

– Я хотел бы выпить, – сказал я ему.

– Кто не хочет? – Он внимательно посмотрел на меня. – Я приготовлю. Ты же не будешь делать глупости, правда? Я хотел сказать, что в следующий раз я сверну тебе шею, черт побери!

Он пошел к бару и налил два бокала. Один потом он принес мне, держа его в левой руке и внимательно наблюдая за каждым моим движением. Я отхлебнул немного, он тем временем сходил к барной стойке за своим бокалом и вернулся в свое кресло.

– Я просто хотел найти укромное местечко, чтобы нам поговорить, – сказал я ему. – Потому я и оставил тебе визитную карточку.

– Ты пошел на это ради того, чтобы мы могли поговорить? – Он снова усмехнулся. – Почему просто не спросил?

– Ты бы и слушать не стал.

– Наверное, ты прав. Ну, говори.

– Мне интересно узнать, – сказал я, – как это Элисон Вейл вдруг стала Глорией Ла-Верн.

– Я не знаю никакой Элисон Вейл, – сказал он. – Ту телку, с которой я был, зовут Глория Ла-Верн. И называл я ее Глорией, потому что это ее настоящее имя, черт возьми!

– Неужели, Пит? – сказал я.

– Пит? – тихо произнес он.

– У Элисон Вейл есть возможность заработать кучу денег на съемках многосерийной телерекламы, – сказал я. – Но ей вдруг становится страшно сниматься. Может быть, это потому, что ты все время беспокоишь ее своими звонками и зовешь ее чужим именем?

– Ах, эта сучка-агент, – сказал он. – Подслушивала по параллельному.

– Она была замужем за Дуэйном Ларсеном, – сказал я. – После развода она пропала из виду на год. Может быть в это время она и стала Глорией Ла-Верн.

– И не думай допытываться, Холман, – сказал он. – А если будешь – ей конец. Так и передай своей любимой сучке-агенту.

– Ты успокойся, – сказал я. – Ради Пита!

– Ты снова хочешь, чтобы я для убедительности взял тебя в оборот?

– Парочка лохов обменялась ударами. Теперь, я думаю, мы в расчете, – сказал я. – Только во втором раунде на корявые удары расчитывать не приходится.

– Так или иначе, а моя все равно возьмет, – сказал он уверенным тоном.

– Но ничего не решит.

– А, испугался!

– А ты проверь.

Несколько секунд мы жгли друг друга испепеляющими взглядами, как два недоделанных боевых бионических петушка, потом его губы медленно растянулись в усмешке.

– Ты прав, – признался он. – Это ничего не решит. Кругом полным полно грязи, Холман. Начнешь в ней копаться – какая-нибудь гадость обязательно выплывет на поверхность. Ты не поверишь, но я пытаюсь предотвратить это.

– Ты прав, – сказал я. – Не верю.

– Можно поискать и другие способы убеждения. Я подумаю над этим.

В дверь позвонили, и он на мгновение замер на месте.

– Ты ждешь кого-то?

– У меня здесь в головной части кушетки, за спинкой, есть такая потайная кнопочка, – сказал я ему. – Когда я ложусь головой на эту спинку, – в штабе департамента полиции раздается сигнал тревоги, и они сразу шлют сюда всю лос-анжелесскую полицию.

Он кисло усмехнулся.

– Окей. Думаю, уйду, как и пришел – через черный ход. У тебя там очень дешевый замок, Холман. Пока. Еще увидимся.

– Жду встречи с нетерпением, – заверил я его.

Он оставил свой пустой бокал на барной стойке по пути на кухню. В дверь снова позвонили, я встал с кушетки и направился в прихожую. Я включил свет на крыльце и открыл входную дверь. Черноволосая смущенно улыбнулась мне. Позади нее на дороге стоял побитый «фольксваген». Я вспомнил, что ее зовут Джули. Теперь она была одета. Черный орлонский свитер выгодно подчеркивал формы ее груди, тесные джинсы плотно стягивали бедра.

– Привет, – скромно сказала она.

– Вот, что называют нежданной радостью, – сказал я. – Ну, входите же.

– Я вас не побеспокоила, или как?

– У меня был гость, которого я не ждал и который был совсем не в радость, – сказал я, – но он только что ушел.

Я закрыл за ней входную дверь и проводил ее в гостиную. Она лениво поправляла волосы рукой, пока ее темно-карие глаза внимательно осматривали комнату.

– Полный шейкер мартини свалит с ног даже Дуэйна Ларсена, – сказала она. – Он не проснется раньше завтрашнего полудня, и вид у него будет кошмарный. А мне одной скучно.

– Как насчет того, чтобы выпить?

– Виски со льдом, если можно.

Я вышел на кухню под тем предлогом, чтобы принести лед, а на самом деле, – чтобы удостовериться, ушел ли мой собиравшийся уходить гость. На кухне никого не было – значит, ушел. Я заполнил ведерко кубиками льда и вернулся в гостиную.

– Я тут подумала, раз уж вы хотели поговорить об Эдди Брауне, то сейчас, вероятно, – самое подходящее время, – сказала Джули.

Я подал ей бокал, и она села на кушетку. Я уселся в кресло напротив.

– Вы не знаете парня по имени Пит, который, возможно, работает на Брауна? – спросил я ее. – Эдакий здоровяк, под сорок лет, с рыжими волосами и рыжими усами. Как будто кончик носа у него загорелся.

– Такого я бы запомнила, – сказала она, – нет, не помню.

– Так чем же занимается Эдди Браун помимо мошенничества с «прокатом» девочек.

– Считается, что он занимается организацией личной рекламы, – сказала она. – Возможно, для тех же клиентов, которые «арендуют» у него девочек, таких, например, как Дуэйн Ларсен? Его офисы очень крупные и расположены прямо в центре дорогого района. Поэтому, я полагаю, что дела у него идут успешно не только в том, что касается «проката» девочек.

– Сколько девочек работает на него?

– Понятия не имею. – Она пожала плечами. – Думаю, много.

– Вы – просто «кладезь» информации, Джули.

На ее лице появилась легкая усмешка.

– Эдди держит всех девушек на коротком поводке. Мне пришла в голову мысль, что если бывшая жена Дуэйна была столь дружна с Эдди, то после развода она вполне могла бы пойти работать на Эдди.

– По словам Дуэйна он дал ей семьдесят пять тысяч долларов в качестве отступных. Что-то не получается, будто она столь отчаянно нуждалась, что была вынуждена податься на работу к Брауну.

– А может, ей самой это было в кайф? – Она пригубила виски из бокала. – От меня мало проку, да?

– Но сидеть и смотреть на вас так приятно, – сказал я.

– И все-таки, кто такая Глория Ла-Верн?

– Есть предположение, что она была близкой подругой Элисон Вейл после развода, – соврал я, не моргнув глазом.

– Я могла бы поспрашивать кое-кого из девушек, не слыхали ли они о такой. Могла бы выяснить, работала ли она когда-нибудь на Эдди.

– Спасибо. – Сказал я. – И что только такая замечательная девушка, как вы, делает в этом «прокатном» бизнесе?

– Зарабатывает, – просто сказала она. – Живет полноценной половой жизнью. Иногда трахается с весьма интересными людьми.

– У Эдди все клиенты с такими громкими именами, как Дуэйн?

– Не у всех громкие имена, но у всех толстые кошельки, – сказала она.

– Все, кто вовлечен в эту затею, должны держать язык за зубами, – сказал я. – Но может ведь найтись какая-нибудь обиженная, которой захочется погубить все дело.

– Никто не отважится на это, – сказала она. – Эдди – ярый поборник дисциплины. Первым делом, когда вы поступаете к нему на работу, он показывает вам фотографии девушки, у которой был длинный язык. Глядеть на эти фото – мало удовольствия!

– У него своя банда головорезов?

– Про банду не скажу. Есть один такой – Марк Олсен, который, кажется, все время околачивается в его офисе. – Ее вдруг передернуло. – Одна из девушек рассказывала мне, что она как-то поспорила с Эдди из-за денег, и он приказал Олсену разобраться с ней в дальней комнате. Тот ее там так отделал! Но бил так аккуратно и с таким расчетом, чтобы ничего не было видно и чтобы не причинить серьезный вред ее здоровью. Следующие четыре дня та провалялась в постели, а на теле даже не было видно ни одного синяка.

– Допустим, ты захочешь уйти?

– Уходи, – сказала Джули. – При условии, что ты предоставишь Эдди убедительные доводы и что не попытаешься увильнуть от той работы, которая была уже раньше закреплена за тобой. Все упрощается, если ты приводишь себе на замену другую девушку.

Она допила остатки виски и направилась с пустым бокалом к бару. По манерам Майк Олсен похож на Пита, подумал я, но это явно не Пит, потому что Джули определенно узнала бы его по моему описанию. Учитывая состояние моих мозгов, даже подобные мысли были для них небесполезны. Джули налила себе новую порцию, облокотилась на барную стойку и посмотрела на меня.

– Я еще не успела вас спросить, – сказала она. – Вы женаты, или у вас кто-то есть?

– Нет.

– А вы не голубой?

– Нет.

– Просто слишком разговорчивый, да?

– Просто уставший, – сказал я. – Думаю, приму-ка я душ прежде чем идти спать.

Открыв рот, она с удивлением и недоверием наблюдала, как я поднимался с кушетки и ставил свой бокал на кофейный столик.

– Я тащусь сюда бог знает откуда, и вот тебе на? – сердито заворчала она.

– В любом случае, спасибо. Неплохо поболтали, – сказал я.

Я вышел из гостиной и спустился на три ступеньки к своему «комплексу» спальня-ванная. Мой «комплекс» отличается от тех, которые представляют собой одно целое; у меня просто две отдельные комнаты, но, по крайней мере, просторные. Я снял с себя одежду и оставил ее на полу в спальне. Потом я отправился в ванную и открыл душ.

Наверное в течение пары минут я просто стоял под душем, и струи горячей воды приятным каскадом спадали по всему моему телу. Я почувствовал, что головная боль медленно проходит. По идее нужно бы сейчас открыть кран с холодной водой, и позволить тоненьким ниточкам душа привести мой тонус в норму. К дьяволу! Зачем мне приводить в тонус все мышцы, если я только что расслабился? И что это за рефлекс такой, который заставляет мою руку тянуться к мылу? Я посмотрел вниз и вдруг увидел, что мои руки неподвижно висят вдоль туловища. Глюки. Как у психов! Третья рука продолжала тянуться к мылу, потом схватила его и в следующее мгновение – ни руки, ни мыла. Маниакальный вор мыла с Беверли Хиллз снова на свободе.

Что-то теплое и нежное, твердое, но упругое прижалось к моей спине. Передо мной возникли две руки. В одной из них было мыло, и я почувствовал, как она начала нежными движениями намыливать мне грудь. Вторая тем временем поглаживала мой живот.

– Ты выглядишь таким измотанным, – прошептал нежный голосок мне на ухо. – Я решила по мере своих сил помочь.

Руки поменялись местами, и теперь та рука, которая только что намыливала мою грудь, делала то же самое с моим животом. И делала это опять-таки замечательно.

Рука, которая до этого поглаживала мой живот, «заблудилась» чуть ниже, и мое тело отреагировало на это совершенно определенным образом.

– Ах! – промурлыкал голос позади меня. – Не совсем устал.

Ее руки продолжали работать над «утешением» моего тела до тех пор, пока я ни стал самым чистым и самым возбужденным Холманом в своей жизни. Потом мыло вернулось на свое место, а руки исчезли. Как только я повернулся к ней лицом, из душа на меня с силой обрушился обжигающий поток ледяных струй. В остолбенении я стоял там так несколько секунд, потом как очумелый выскочил наружу из душевой кабины.

– Мой маленький бедняжка-петушок, – сказала Джули, взглянув на меня чуть ниже пояса. – Это противный холодный душ сделал его вялым и безразличным?

Моя банщица была одета, как одеваются все банщицы, – в чем мать родила. Я взглянул на ее гордо выступающие вперед груди, нежный изгиб живота, который плавно перетекал в треугольное изобилие жестких темных завитушек, и «вялый» сразу преодолел вялость.

– Это отвратительно, – сказал я сурово.

– А я думала, холодный душ возбуждает, – сказала она.

– Вот я. Такой чистый, что при ходьбе издаю скрип, – сказал я, – и здесь же рядом стоишь ты – абсолютно грязная!

– Не абсолютно грязная, – возразила она. – Может быть, лишь слегка неумытая. Знаешь, – смог, и все такое.

Я снова протянул руку в душевую кабину, повернул кран – пошла горячая вода. Я взял мыло.

– Твоя очередь, – сказал я ей.

Она вошла под душ слегка наклонив набок голову, чтобы не намочить волосы. Я встал позади нее и с удовольствием принялся за работу банщика. Когда моя рука опустилась чуть ниже ее живота, она послушно раздвинула ноги. Я тщательно намылил ее промежность, затем сзади – в глубине между ее полными ягодицами. Взяв ручку душа, я стал смывать мыло с ее тела. Затем, крепко обхватив ее рукой и игнорируя ее дикие протестующие крики, я окатил ледяной водой интимные части ее тела. Теперь она блистала той же чистотой, что и я. Даже ежедневная пробежка не может сравниться по затратам физических усилий с упражнением под названием: «обтирание друг дружки полотенцами насухо». Потом мы пошли в спальню.

Джули повернулась ко мне лицом, ее руки обвили мою шею. Ее груди плотно прижались к моей груди; наши тела соприкоснулись внизу, и ее нежное тепло стало перетекать ко мне. Это привело к немедленной эрекции. Мои ладони нежно обняли ее круглый упругий зад, и я прижал ее крепче к себе. Наш поцелуй слишком затянулся, и потом мы уже лежали в постели.

– Я тут вспомнила кое-что, – прошептала она мне на ухо. – Тебе не надо торопиться, Рик. Остаток ночи идет за счет Дуэйна Ларсена!