Текст книги "Мятные леденцы"

Автор книги: Кармен Васкес-Виго

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

VIII

Лето кончилось. Листья на деревьях стали золотисто-жёлтыми, потом они покраснели, по вечерам было прохладно. И главное, в школе начались занятия.

У ребят уже не было свободного времени, чтобы поиграть в футбол или порезвиться с Драконом.

Всё изменилось, кроме физиономии дона Хоакина.

– Ты знаешь, сколько дней осталось до окончания срока? – однажды утром спросил он у Пепито.

– Я не веду точного счёта…

– Тогда я посчитаю вместо тебя! Восемь!.. Восемь дней…

– Всего только восемь? – Никогда ещё восьмёрка не была так ненавистна мальчику. – Вы не могли бы подождать ещё несколько дней?

– Я и так слишком долго жду! Поэтому вы меня за дурака и принимаете! Я сказал: конец месяца – и точка. Не то я сам напомню твоей мамаше…

Пепито рассказал о своём разговоре друзьям.

– Теперь сколько ни старайся, вряд ли где-нибудь подработаешь… Ведь школа началась… уроки, – вздыхал Китаец.

…Дело было вечером. Они сидели во дворе и беседовали. Пепито, сидя на корточках, рисовал что-то палкой на земле.

– Ко всему ещё и донья Клара не заплатила маме за платье, – вздохнул он.

– Вот нахалка! А почему?

– Говорит, что платье её полнит…

– Мы можем ей доставить такое огорчение, что она сразу похудеет и постройнеет! – со злостью предложил Китаец.

– Деньги должны расти на улице, как деревья, – философствовал Курро. – Правда, тогда бы ни одного дерева не осталось на улице.

– Ребята! – Кике с восхищением посмотрел на Курро. – Такие мысли нужно записывать.

– Зачем записывать? – спросил Китаец. – Мой отец говорит, что пером ничего не заработаешь.

– Откуда он знает?

– Он писал стихи для камешков – это такие большие твёрдые конфеты, разбить их можно только молотком… их завёртывают в бумажки, на которых написаны разные стишки.

– Вот если бы наши мятные леденцы так обернуть, – размечтался Кике, – мы бы наверняка получали заказы из-за границы!

– Итак, дела у нас такие, что… – вздохнул Пепито, – денег у нас нет… и не будет никогда, долг уплатить нечем…

– Что же будет? – со страхом спросил Кике.

– Нас посадят в тюрьму, – авторитетно заявил Курро, прежде чем Пепито подумал, что ответить.

Ребята предполагали разное, варианты были довольно страшные, и о таком никто никогда не думал.

– Как это посадят?.. – недоверчиво переспросил Кике. Голос его дрожал.

– А почему бы и нет? Того, кто написал «Давида Копперфильда», ведь посадили? Посадили… За долги; только не за его, а за долги отца… Вся семья сидела в долговой тюрьме…

– Какая несправедливость!

* * *

Школьный учитель дон Аугустин писал что-то на классной доске. Ученики его очень любили, потому что он был всегда приветливым и добрым к ним. И тем не менее иногда смеялись над ним потому, что в наше время мало кто носил остроконечную бородку и рубашку с мягким воротником и вместо галстука чёрную, завязанную бантиком, ленточку.

Дон Аугустин повернулся, и ребята увидали, что на доске было написано: «День в деревне».

– На эту тему, – объяснил учитель, – вы должны написать сочинение к завтрашнему дню. У вас были каникулы, и вы, конечно, побывали за городом, в деревне. Вы там провели не один день. Вот и расскажете о том, что вы там делали, что видели, или просто расскажете о каком-нибудь случае, который с вами произошёл. Не обязательно, чтобы всё было точно, можете и пофантазировать. А за сочинение будет назначена премия, и присудим её той работе, которая вам самим понравится больше других. Я надеюсь, что это сочинение будет лучшим из лучших, – продолжал учитель. – Итак, за работу! А теперь все свободны.

Всем было интересно знать, какой будет награда, потому что одно дело – книга, и другое дело – бутсы. Премия наших друзей интересовала особенно.

– Наверняка коробка шоколадных конфет, – скептически заявил Китаец.

– А вдруг велосипед?

– Хорошо бы – фирменный футбольный мяч… – мечтал вслух Китаец.

– А вдруг миллион песет? – вздохнул Пепито.

– Миллион? – мальчики смотрели на него, как будто он у них на глазах сошёл с ума.

– Да таких денег нет даже у королей Индии, а они богаче всех на свете!

– Не такие уж они богатые.

– А я тебе говорю, что они самые богатые.

– Если бы они были самыми богатыми, то ездили бы в автомобилях или летали бы на самолётах, а то ездят на слонах… – Китайцу важно было поспорить, и он мало думал о том, что говорит.

– Да ты знаешь, сколько стоит слон?

– В Индии? Ничего он там не стоит! – утверждал Китаец, как будто его родиной был берег Ганга. – Они там растут сами по себе, как у нас куры.

– Я ведь почему говорю «миллион», – спокойно объяснил ребятам Пепито, – да потому, что многие писатели получают за написанную книгу миллион… как премию.

– Вот это да! – не смог сдержать удивления Кике.

– Но дон Аугустин и не подумает столько дать, – засомневался Китаец, – тем более говорят, что учителя много не зарабатывают.

– И вообще школьное сочинение – это ещё не книга.

– Но почему же… – возразил Пепито. – Если сочинение будет большим, очень большим. Может быть, он и даст нам…

– Пятьсот тысяч песет?

– Нет, не пятьсот… Но двести пятьдесят мог бы и дать.

– Вот если бы двести пятьдесят тысяч, тогда… Да нет, всё равно мало, – подумал вслух Кике и представил себе, сколько бы он мог купить бутербродов на эти деньги, леденцов на палочках, мороженого, вафель и… – От одних этих мыслей ему сделалось плохо. – Вот так! Нужно двести пятьдесят тысяч – ни больше, ни меньше. И у нас были бы деньги, чтобы отдать дону Хоакину.

Ребята подумали, что самым счастливым днём будет тот день, когда они наконец смогут купить себе по пирожному, вместо того чтобы откладывать деньги в старую консервную банку.

– Слушай, Курро… – сказал вдруг Кике. – Ты столько читаешь, столько знаешь про разные тюрьмы и вообще иногда умеешь так складно говорить…

Курро рукой сделал жест, как бы пытаясь остановить Кике. Но тот продолжал:

– Я тебе говорю об этом прямо и откровенно… Слово даю! Ведь ты иногда говоришь, как будто стихи слагаешь. Ты, я уверен, сможешь написать нечто поразительное. Получишь премию, а мы уж угостим тогда тебя.

Да, должно быть, Кике на всю жизнь останется обжорой, хотя у него иногда появлялись и дельные мысли. Ребята ждали, что ответит Курро.

– Да что вы… Я за всё лето ни разу за городом не был… – сопротивлялся тот.

– Ну и что? Когда-нибудь ты ведь там был? Ведь был же, правда?

– Ездил я в Эль-Ретиро[2]2
  Эль-Ретиро – национальный парк.


[Закрыть], видел там розовые плантации.

– Так ведь это то же самое. Земля, зелень, цветы…

– Нет-нет… Потом моя сестра Пили мне станет ещё больше надоедать, чтобы я писал письма её жениху.

– Маноло?

– Да.

– И ты их пишешь?

– Когда могу, тогда не пишу, а вообще-то пишу.

– А о чём же ты пишешь? Ну скажи, – приставал Китаец. Ему очень хотелось знать, о чём пишут влюблённые.

– Всякое пишу! Я особенно не стараюсь и поэтому пишу что вздумается… О футбольных матчах или вот раз написал, как папа делал укол донье Пуре, ведь бедняжка очень больна, вот-вот помрёт.

– И она не ругает тебя за это?

– Донья Пура?.. А что же она может сделать, она ведь почти не может говорить…

– Да я про твою сестру спрашиваю.

– А, вот ты о ком… Сердится она. Да что ей остаётся делать, почерк-то у меня лучше и пишу грамотнее, правильно ставлю ударения. Вот она и соглашается.

– Плохи наши дела, хуже и не бывает… – вздохнул Пепито, решив сыграть на дружеских чувствах Курро. – Ведь дон Хоакин больше ждать не станет, упрямый он как осёл. Если бы я умел сочинять стихи!.. А вот ты умеешь… Правда? Ты только вспомни о тюрьме, вспомни, что было с этим несчастным, ну, с этим, что написал «Робинзона Крузо»…

– «Давида Копперфильда…» – поправил Курро.

– Ты подумай о наших мамах… о наших сестричках, маленьких, симпатичных… Уж если попадёшь туда, хорошего не жди… И такое, Курро, вскоре случится с нами… Такие молодые – и уже в полосатых одеждах! Неужели правосудие допустит такое?!

Пепито был доволен своей речью. Говорил он искренне и убедительно. Особенно хороша была последняя фраза. Всё шло как нельзя лучше, но вдруг ему показалось, что Курро хочет отказаться писать сочинение, и тогда на помощь пришёл Китаец:

– Слушай, Курро… в тюрьме позволяют играть в футбол? – неразрешимые вопросы замучили его.

– Не думаю.

– А как насчёт еды? Есть дают много? – поинтересовался Кике.

– Есть вообще не дают! Это я знаю из верных источников! – подтвердил со знанием дела Пепито.

– Всё! Ты обязан написать сочинение и получить награду! – заявил Китаец, положив обе руки на плечи Курро.

* * *

Придя домой, Курро сказал сестре:

– Если меня будут спрашивать, меня ни для кого нет дома. Я должен работать.

Пили положила ему руку на лоб, чтобы проверить, нет ли у него температуры, и спросила, не ел ли он неспелых винных ягод, на что Курро ответил, что ягод он не ел, просто ему и его друзьям нужны деньги.

– Зачем?

– Чтобы уплатить долг дону Хоакину.

А так как сестра не отставала от него с расспросами, а времени на разные выдумки не было, ему ничего не оставалось, как рассказать ей обо всём.

– У нас были бы все деньги, если бы не Тоньо и его дружки, – закончил он свой рассказ, перечислив со всеми подробностями гнусные проделки Тоньо.

После разговора Пили задумалась, а потом, не говоря ни слова, встала, подошла к телефону и набрала какой-то номер.

– Маноло? Я хочу поговорить с тобой о твоём брате.

IX

Задолго до начала занятий друзья собрались у дверей школы. Им не терпелось узнать, как написал Курро, чтобы занять приличное место. Они на всякий случай тоже постарались выполнить задание, надеясь занять одно из первых мест.

Только Китаец, единственный, не написал сочинения.

– Я вам говорю серьёзно!.. Не вышло у меня, не получилось! – жаловался он, чтобы как-то оправдаться перед своими товарищами. – Я для этого не гожусь.

– Постарался бы, тогда бы получилось!

– Я старался! Честное слово. Два часа сидел перед листом бумаги и сосал карандаш…

– Нужно было не карандаш сосать, а головой думать, тогда бы толк был.

– Я думал… Я заставлял себя подумать о деревне, об экскурсиях, о зелени, о разных таких вещах… Только от этого у меня голова кружиться начинала. – Он искренне негодовал: – Вот если бы в футбол сыграть!..

Кике с аппетитом жевал хлеб с помидором.

– Ты что, не завтракал? – спросил Курро.

– Завтракал, но это было более часа тому назад.

– Мы должны получить премию во что бы то ни стало, – сказал Пепито, думая о том, как быстро летит время и как мало денег за это время положено в консервную банку. – Сочинение должно быть самым лучшим, правда? – обратился он к Курро, на которого вся компания возлагала надежды.

– Думаю, что будет. Я употребил два трудных слова… В словаре проверил написание самых трудных слов, кое-где исправил…

– Как ты написал слово «гамак»? Первая буква у тебя «г» или «х»? – обеспокоенно спросил Кике.

– «Г».

– Правильно, а я написал «х».

– Какое ты написал сочинение?

– Что-то вроде сказки, – ответил Пепито, – с моралью и с разными такими вещами, какие нравятся дону Аугустину.

– Покажи… Почему ты не хочешь показать его?

– Да ведь уже пора идти.

Первым учитель вызвал Кике, чтобы тот прочитал свою работу.

Кике очень волновался. Он качался на своих длинных и худых ногах, будто стоял на ходулях. Прежде чем начать, он поперхнулся, потом два или три раза кашлянул и беспомощно уставился на Пепито. Тот, подбадривая его, дал знак рукой: «Начинай».

– «День в деревне». Точка.

Кое-кто захихикал, но Кике, поборов смущение, спокойно продолжал, не обращая ни на кого внимания:

– «В воскресенье мы поехали за город. Мы провели его очень хорошо. Только мой дедушка всё время был недоволен, потому что он хотел пойти в кино, на фильм о наёмных убийцах, вместо того чтобы ехать за город. Но ведь мы все знаем, что деревня – здоровье. Моя мама напекла слоёных пирожков, и я съел четырнадцать штук. Самое хорошее в таких экскурсиях, что можно есть всё, что хочешь, и родители не говорят тебе «хватит»… Потом я спал в хамаке до самого полдника». – Он поднял глаза от тетради, чтобы посмотреть на выражение лица дона Аугустина и сразу понял, что его ошибки в слове «гамак» никто не заметил, и успокоился. – «Я жду, когда опять поеду в деревню. Конец».

– Очень хорошо, несомненно хорошо. Выдумки маловато, но зато всё ясно… А теперь ты, – сказал учитель, указывая на Лео, но тот, опустив голову, бормотал что-то вроде того, что «у него не было времени».

Учитель вызвал Пепито. Поднимаясь с места, он почувствовал, что дрожат ноги, как тогда, когда впервые побывал в рентгеновском кабинете. Он нарочно вспомнил, как после рентгена ничего не болело и что вообще ничего страшного не случилось. Это его успокоило, и он неуверенным голосом начал читать:

– «Когда мы с мамой были за городом, мы собрались было закусить, как вдруг очень испугались какого-то незнакомца с лицом, скрытым под маской. – Он тоже употребил слово «вдруг», которое должно было придать повествованию устрашающий смысл. – Незнакомец в маске со зверским лицом и угрожающим голосом…»

Слышно было, как Тоньо сказал своему соседу по парте:

– Откуда видно, что лицо у него зверское, если оно скрыто под маской?

Но Пепито решил не придавать значения замечаниям и продолжал читать дальше:

– «…сказал: «Кошелёк или жизнь!» Мама отдала ему нашу единственную сумку с едой, больше у нас ничего не было. Тогда я, выхватив саблю, помешал ему».

– Интересно, какую? – послышался голос Лео.

– Что какую?

– Какую саблю? Вот у меня есть сабля с двойным лезвием, которая может погладить кожу, да так, что… тра… ля… ля…

Он стал напевать популярную песенку рекламы лезвий для бритья. Дон Аугустин ударом по столу восстановил тишину в классе. Пепито продолжал, хотя голос начал ему изменять, и он ничего не мог с ним сделать. Что-то странное происходило с горлом.

– «Угрожавший нам незнакомец в маске, увидав меня, готового к бою, вдруг убежал. Тогда моя мама говорит мне: «О, Пепито, ты обратил в бегство угрожавшего нам незнакомца в маске», а я ответил ей: «Это сделал бы каждый». Потом мы позавтракали, и никто из воров нам больше не мешал. Мораль…»

– На всякую старуху бывает проруха! – пропищал Лео женским голосом.

Учитель постучал опять по столу, и Пепито дочитал до конца:

– «Не отступай перед опасностью, какой бы она ни была, и не дай вору украсть твой завтрак, который ты привёз с собой в деревню».

Пепито был очень доволен своим сочинением. Неизвестно, что там сочинил Курро, но в любом случае он вполне мог бы получить премию. Ему представилось, как в газете, на первом плане, изображён он, стоящий рядом с мамой в момент вручения дону Хоакину тысячи песет. А наверху большими буквами: «Пепито, обладатель премии в миллион песет за книгу «День в деревне».

– Очень хорошо, поучительно, поистине поучительно, – сказал учитель.

– Сеньор учитель, – Лео пытался испортить впечатление от работы, – жулики не воруют завтраки. Если нет ожерелий, колец или золотых монет, они и грабить не станут.

– Бывает так, что писатель придумывает, – возразил Пепито. – Ты никогда не читал новелл?

– Так он тебе и читал! – закричал со своего места Китаец.

– Тихо! Тихо! А теперь ты, Курро.

Друзья обеспокоенно переглянулись и стали нервничать. Станешь тут нервным…

– В деревне п… п… п…

Чего больше всего опасались, то и случилось: не успел он начать чтение, как стал заикаться. Ребята пытались помочь ему, шёпотом подсказывая:

– Птицы… пейзажи…

– Пчёлы…

Но Курро глубоко вздохнул и справился сам:

– Пальмы.

– Враньё. В деревне ничего, кроме сорной травы, нет.

– В деревне, о которой я рассказываю, – стал объяснять Курро уже спокойнее, – растут финиковые пальмы, и всё. И находится она в провинции Аликанте.

– Да ты ведь никогда не был в деревне, которая находится в провинции Аликанте!

– А для чего тогда книги по географии?

– Спокойнее, спокойнее! Вы не должны перебивать своих товарищей, когда они отвечают. Продолжай, Курро.

– В деревне всё было бы хорошо, если бы не москиты, муравьи, змеи и разные насекомые, которые кусают путешественников, причиняя им неудовольствие и зуд».

Должно быть, он очень гордился такими познаниями, потому что, дочитав до точки, он сделал паузу в ожидании возможных похвал. Но похвал не было.

– «К счастью, есть врачи. Они своими знаниями и уколами сразу делают нас здоровыми. Слава и хвала врачу в деревне!»

– Хорошо, Курро, хорошо. Хотя у тебя произошла некоторая путаница с насекомыми и животными, мне нравится, что ты умеешь ценить труд людей науки. В твоей семье есть врачи?

– Почти. Мой папа фельдшер.

– И хотя твоё сочинение краткое, лаконичное, сразу видно, что ты постарался обогатить свой словарный запас. Это очень хорошо, очень похвально.

Никогда ещё ребята не видели дона Аугустина таким взволнованным. «Премия в кармане», – решили друзья Курро, да и он сам тоже. А пока другие ученики читали свои работы, наши друзья думали лишь о награде. В глубине души они считали, что ни одна из работ не стоила внимания.

Последним был Тоньо. Его нельзя было считать достойным противником. Однако встав из-за парты с листом бумаги в руках, он посмотрел на них и шёпотом сказал:

– Сейчас увидите! Я вам докажу…

«Что же он написал? Вдруг его озарило вдохновение, – думал Пепито, – и он сочинил что-то великолепное… Может быть, ему дома помогли. Но кто? Если только Маноло?»

Тоньо начал громко читать, выделяя отдельные слова:

– «Сочинение на тему «День в деревне». В скромной деревушке в провинции Ламанчи…»

Дальше читать он не смог. Дон Аугустин возмущённо сказал ему «баста» и сердито закричал:

– Позор! – возмущался дон Аугустино: – Сейчас же садись на место!

Ребята не понимали, почему дон Аугустин так грубо остановил Тоньо, когда тот начал читать своё сочинение. Ясно было лишь одно, что Тоньо как соперника уже не существовало.

– Премия твоя, Курро, – сказал учитель. – Но должен признать, – добавил он, чтобы морально поддержать остальных учеников, – что многие работы написаны хорошо.

Он вручил Курро большой пакет, завёрнутый в блестящую бумагу и перевязанный красным шнурком.

Всем хотелось узнать, что там внутри, но Курро не стал распаковывать пакет ни в классе, ни во время перемены. Ему доставляло удовольствие строить догадки относительно премии, хотя он видел, что его друзья сгорают от любопытства.

Наконец, выйдя из школы, уже на улице, он решился развернуть пакет. Пока он развязывал шнурок, Кике первым высказал предположение:

– Может быть, шоколадные конфеты…

– Нет, – возразил Пепито, – там деньги, бумажные деньги и сложенные друг на друга. Тысяча, две тысячи – кто знает…

– Неужели столько?

– Не меньше. Пакет-то какой объёмистый.

– Вот увидите, там книга…

Курро развернул пакет, и там действительно оказалась книга.

– Я же говорил. Учителя способны на всё, – покачал головой Китаец.

На обложке книги можно было прочесть: «Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский». В школе им часто рассказывали о нём, но никто из ребят книги этой не читал.

Они перевернули первую страницу и прочли первые строки:

«В скромной деревушке в провинции Ламанчи…» Они были поражены, смущены, не понимая, как могло случиться, что Мигель де Сервантес начал свою книгу такими же словами, как Тоньо своё домашнее сочинение.

– Итак, мы на той же точке, что и раньше, – оценил обстановку Кике. – Хотя нет, ведь мы продавали мятные леденцы. Пепито заработал немного в кондитерской…

– То есть в том же положении, как до сочинения. А что же нам теперь делать с книгой?

– Будем её читать, – спокойно ответил Курро.

Китаец смерил его насмешливым взглядом.

– Нам нужны деньги, понимаешь? – стал убеждать его Кике. – А за это… – он стал рассматривать книгу с видом знатока, – нам не дадут и пятнадцати песет.

– Да это же знаменитое, прославленное во всём мире творение! – запротестовал Курро, гордый своей книгой, будто он сам её написал.

– Может быть, но у неё даже переплёт не из кожи.

Да, действительно, издание было простенькое. Оно вполне подходило для премии за школьное сочинение, но разрушило все планы ребят.

– Здесь, в школе, разве она может кого-нибудь заинтересовать? – вслух подумал Пепито.

Никто ему не ответил. Им казалось, что они перестают понимать друг друга, они теряли надежду, последнюю надежду, и в отчаянии начали предлагать книгу всем проходящим мимо ребятам. При этом они приводили доводы, которые им казались наиболее убедительными:

– Это самая лучшая книга. Сам дон Аугустин это сказал.

– Приключенческая!

– С картинками!

– Если прочтёшь её, по грамматике будешь первым.

– Начнёшь читать – не оторвёшься. Что ни страница, то шутка или острота.

Китаец не очень был уверен в том, но, по его мнению, если в книге много остроумных шуток, то книга должна нравиться.

Его приятели долго думали, прежде чем решили, за какую цену её следует продать. Кике решил просить сначала двадцать пять песет, чтобы можно было потом понизить цену, если вдруг покупатель станет торговаться. Но, услыхав такую цифру, предполагаемые покупатели в ужасе разбежались.

– Наверное, мы должны назначить более низкую цену.

– За такое произведение! Ведь это всемирно известная книга! Ты просто с ума сошёл!

– Ты меня не уговаривай, – ответил Пепито, – я не собираюсь её покупать. Сам должен понимать… Ведь никто её брать не хочет за такие деньги.

– Я беру, – раздался позади Пепито чей-то голос; он обернулся и увидел Тоньо, протягивающего деньги.

Сначала все растерялись. Никто из ребят не верил своим глазам. Курро протянул ему книгу, но вместо денег получил удар в челюсть. Он зашатался.

– За всё написанное в книге ты мне сам заплатишь, а я тебе дам сдачу… только кулаками…

Курро сбросил с себя куртку и бросился на Тоньо. Он был неузнаваем.

– Плати… плати кулаками, раз уж тебе так хочется! – кричал он.

Он даже не вспомнил, что Тоньо старше его на два года и на голову выше. Хуки и апперкоты, один за другим, сыпались на Тоньо с головокружительной быстротой. Друзья Пепито оцепенели. Никто из них не ожидал, что Курро, учёный и поэт, мог показать себя таким великолепным боксёром.

– Вали его апперкотом! – визжал Китаец.

Но этого не случилось: чья-то сильная рука развела противников в разные стороны. Это был Маноло, брат Тоньо.

– Если ты сказал, что покупаешь книгу, давай плати, – сказал он тоном, не терпящим возражения.

– Я? Я тебе сейчас всё расскажу… – начал было объясняться Тоньо.

– Я жду тебя у выхода из школы. Учти, я знаю всё.

Делать было нечего. Взгляд и голос Маноло были пострашнее голоса человека в маске из сочинения Пепито. Тоньо отдал деньги Курро и вышел из школы. Потный, с взъерошенными волосами, проклиная всё на свете, он шёл рядом с братом.

– Дома мы с тобой поговорим… – услышали ребята слова Маноло.

Друзья Курро были в восторге, друзья же Тоньо разочарованы.

– Такой бой был, такой бой… и на тебе, – обратился Лео к Курро.

– Да, бой был что надо, – снисходительно ответил победитель, – хотя боксёры были разных категорий.

– Курро! Да здравствует Ку… Ку… Ку… – закричал Кике.

И тогда чемпион, скромно опустив глаза, поприветствовал друзей жестом чемпиона и быстро побежал домой.