Текст книги "Добрые слуги дьявола"

Автор книги: Кармен Посадас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)

5. ЗНАКОМСТВО С «ГУАДИАНА ФЕНИКС ФИЛМЗ»

– У дьявола должна быть внешность ангела, – сказала Карина и оценивающе потрогала бицепсы стоявшего перед ней Мартина. В этот момент ему даже без помощи музыкального автомата вспомнилась сценка из детства: гаучо с травинкой в зубах и мудрым, скучающим взглядом осматривает корову, заглядывая ей в уши, ощупывая ноги, круп, копыта и залезая бесстрастными пальцами хирурга в промежность животного.

– Смотри, что я сейчас сделаю, Ро, – сказала одна из девиц, и Мартин инстинктивно напряг все мускулы.

К счастью, инспектирующая рука скользнула мимо, погладила его по торсу и поднялась к голове, чтобы потрепать его по волосам, как ребенка. Потом она снова быстро скользнула вниз, но опустилась уже не на Мартина, а на плечо другой девицы.

– Если мы покрасим ему волосы и брови в иссиня-черный цвет – он будет просто неотразим, а длина до плеч – как раз то, что нужно, – сказала одна из них, и другая с ней согласилась.

– После того фильма, где мы работали вместе, Ро, я не видела никого так похожего на Люцифера, как этот парень.

– Это верно, Кар.

– Ты гениальна, Ро.

– И ты, Кар.

Немного успокоившись, Мартин решил присмотреться к окружающей обстановке и оценивавшим его девицам. Они были абсолютно одинаковые. Точнее, казались таковыми, повторяя друг друга с симметричностью неразлучных подруг. На Ро были надеты черные брюки и серая футболка, а на Кар – серые брюки и футболка, вероятно некогда бывшая черной. У обеих волосы были покрашены в рыжий цвет, хотя у Кар – с желтоватым оттенком, а у Ро – нет. Обе курили сигареты без фильтра и с маниакальной частотой отхлебывали воду из пластиковых бутылочек, торчавших из карманов брюк. Даже голоса были похожи, так же как и сюсюкающий тон, которым те разговаривали только друг с другом.

Мартин подумал, что подобная симметрия должна распространяться на множество татуировок и пирсинга, но, к своему удивлению, убедился, что это не так. У хозяек «Гуадиана Феникс филмз» не была проколота ни одна часть тела, даже мочки ушей, что же касается татуировок, Мартин обнаружил лишь одну. У обеих девиц на внутренней стороне запястья красовалось по длинному изящному перу. «Перо птицы Феникс? – Мартин попытался припомнить мифы, которые мать читала некогда ему и Флоренсии. – Огненные перья? Ничего не помню…»

– Черт возьми, Кар, он настоящий дьявол, что скажешь?

– Да, он что надо, Ро, потрогай его спину, ну как?

Спасительная пауза, пока девушки пили воду, позволила Мартину оглядеться вокруг. Если вид обеих подруг свидетельствовал об их приверженности постмодернистской моде, когда эксклюзивная одежда от Донны Каран кажется купленной в секонд-хенде, то их офис больше всего напоминал логово Али-Бабы. Однако не потому, что его обитатели казались бандитами (это было трудно утверждать с первого взгляда), а из-за собранных там сокровищ. Ведь бирманская мебель минималистского дизайна была явно невероятно дорогой, роскошным было и оформление внутреннего пространства, открывавшегося на просторную террасу, откуда был виден королевский дворец. Безумно дорогими были и литографии, среди которых Мартин, как ему показалось, узнал работы Барсело и, возможно, Бэкона. Боже мой, ведь стоимости одной только стоявшей на столе вазочки, принадлежавшей, по всей видимости, к эпохе династии Мин, как он прикинул, хватило бы ему на оплату съемной квартиры за целый год.

– …И самое замечательное – то, что мы можем приступить к работе на этой же неделе. Нашей первой жертвой будет фотограф Инес Руано, и я уверена, что, как только мы снимем эту пограмму,нам удастся продать ее французскому каналу «Плюс» и итальянцам. Инес Руано известна в Европе, так что поблемне будет.

Она сказала пограмма? И поблема? Он действительно услышал «поблема»? Мартин с трудом выносил вид этой конторы и этих девиц, одна из которых (Ро) сейчас весьма заинтересованно оценивала его предплечье. Однако она гладила его не с бесстрастностью скотовода, как ее подруга, а с чувственностью, заставившей Мартина забеспокоиться («Не положила ли она на меня глаз?»).

– Пощупай у него бицепсы, Ро, ну как, твердые? – сюсюкающим голоском спросила другая девица.

Ро тем временем приступила к плечам Мартина.

– Посмотри, Кар, посмотри на меня!

Мартин закрыл глаза. Он чувствовал себя совершенно лишним участником интимной сцены, словно его тело было не его телом, а игрушкой для развлечения.

– О, потрогай вот здесь, Ро, и здесь, и здесь.

Девицы обращались с ним, как с красивым неодушевленным предметом.

«Как это неодушевленным, дурак несчастный? Разве ты не чувствуешь, как они ощупывают тебя? Разве не твои руки, мускулы и бедра поглаживает эта женщина? Сделай что-нибудь, идиот!» – кричал в мозгу Мартина голос его сестры Флоренсии. Но Флоренсия ни разу в жизни не выезжала из Монтевидео, откуда ей знать, какие сейчас обычаи в Европе. Флоренсии не приходилось бороться за свое существование, ее никто не бросал, как Мартина – Хельга, исчезнувшая с его ребенком в утробе. Флоренсия понятия не имеет, что такое необходимость снимать боксерки, чтобы заработать себе на жизнь; к тому же Фло вовсе не носила боксерки, вернее сказать, она надевала их только для игры в paddle,а это большая разница. Такая же, как между тем, чтобы играть в бридж с пяти до восьми и всю жизнь – в полицейских и воров, или быть выпускницей Английской школы в Карраско и выпускником Брикстонского клуба порноактеров. Что она может знать, если она никогда не ступала на эту дорогу, ведущую от невинности к распутству, от распутства – к безразличию, а от безразличия – черт знает к чему. Губительный путь, все так, но на нем человек учится смотреть на веши с разных сторон и понимать ближнего.

– Погладь еще его плечи, Кар. Нет, как он мне нравится, просто класс!

Да, в конце пути человек начинает понимать почти все, никаких проблем, или поблем,как сказали бы эти преуспевающие девицы, у которых литография Бэкона на стене и двадцатисантиметровая вазочка эпохи Мин, которая стоит столько же, сколько квартирная плата Мартина за целый год. «Укради ее, не будь идиотом, – вскричал голос Флоренсии, – скорее всего она поддельная, но все равно укради чертову вазочку, это самое меньшее, чего заслуживают эти сумасшедшие безграмотные богачки за такое обращение с тобой». Однако Фло, не прошедшая эту школу жизни, знала лишь мораль «око за око», но не искусство выживать, правила игры в бридж, но не неписаный кодекс бродяг, и ей тем паче неизвестно, что некоторые вещи делать нельзя. Существует, например, золотое правило: «где кормят – не воруй», и нужно уметь подавлять в себе гордость (ведь от этого никто еще не умирал). «Гордость – как шпага факира, – размышлял Мартин Обес, – страшнее всего – первые двадцать сантиметров, а потом все идет само собой, и, если добавишь к этому немного юмора, тебя еще и наградят аплодисментами. Точь-в-точь как в цирке».

– Взгляни-ка на это, Кар: тебе не кажутся у-мо-по-мра-чи-тель-ны-ми эти кошачьи глаза? Потрогай, какая у него голова. Какие светлые волосы… ну-ка, распусти ему хвостик.

«К тому же, – думал Мартин, больше занятый сейчас голосом своей сестры, чем манипуляциями девушек, – учти, Фло, я ведь еще даже не знаю, в чем состоит работа. Вроде бы, как они сказали, нужно сыграть роль дьявола в программе для невесть какого канала, так что тут нечто связанное с телевидением, а там деньги гребут лопатой».

«Какие там деньги, ишь размечтался! Неужели ты даже не проучишь этих двух идиоток? Только посмотри, что они делают: обращаются с тобой как с женщиной, как с куклой, еще того хуже. Ты что – сам не видишь? На тебя смотрят даже не как на человека, а как на фотографию из «Плейбоя», которой пожилые любовники возбуждают себя. Ты навсегда останешься невинным дурачком, Мартинсито!»

Когда Мартину наконец удалось заставить замолчать голос Флоренсии, он обнаружил, что девицы уже оставили его в покое и уселись на столы – каждая на свой, отчего обе казались отражением друг друга в зеркале (Кар – справа, Ро – слева). Звонок мобильного телефона Ро прервал процесс осмотра, и теперь одна из девиц говорила по телефону, а другая пила воду из бутылки: движения обеих были зеркальными, синхронными, несмотря на разнобой. Когда одна из девиц перестала пить воду, а другая завершила спасительный для Мартина телефонный разговор, Кар спросила, что он думает о предложенной работе.

– Что ж, я с удовольствием высказал бы свое мнение, если бы знал, в чем она состоит, – улыбнулся Мартин, – но я до сих пор совершенно не понимаю, что вы мне предлагаете, – добавил он, хотя ему по-прежнему казалось, что девушки не слушают его. «Терпение, – сказал он себе, – может быть, они наконец-то скажут мне это после очередного глотка воды».

6. ПРЕДЛОЖЕНИЕ

Через два дня Мартин Обес красил себе волосы в иссиня-черный цвет (дважды вспеньте краску-шампунь на голове, оставьте средство воздействовать в течение двадцати минут, избегая попадания в глаза, а затем смойте) и решил тем временем почитать что-нибудь из инструкций, присланных ему девицами с посыльным.

«Под тобою подстилается червь, и черви – покров твой. Как упал ты с неба, денница, сын зари! Разбился о землю, попиравший народы?»

«Батюшки! – воскликнул Мартин, потому что единственное правило, которое он неукоснительно соблюдал в память о своей покойной матери, не позволяло ему сквернословить вслух или мысленно. – Чего только не прочитаешь в современных актерских инструкциях!» Исайя: глава четырнадцатая, стихи одиннадцатый и двенадцатый! Эти девицы и говорить-то как следует не умеют – так, как звучит всегда голос его сестры Флоренсии, но в работе своей они, конечно, профессионалы.

«Ты печать совершенства, полнота мудрости и венец красоты. Ты был в Эдеме, в саду Божием ( смотри-ка, Мартинсито, да ведь это история твоей жизни… – Отстань, Флоренсия, не цепляйся ко мне),ты совершенен был в путях твоих со дня сотворения твоего, доколе не нашлось в тебе беззакония ( замолчи, Фло).От красоты твоей возгордилось сердце твое, от тщеславия твоего ты погубил мудрость твою; за то Я повергну тебя на землю… Я извлеку из среды тебя огонь… и Я превращу тебя в пепел на земле перед глазами всех, видящих тебя». Иезекииль 28:12–19. (Что за чушь?)».

Мартин закурил сигарету без фильтра. Украсть фарфор эпохи Мин из офиса своих работодателей было нельзя, а вот прихватить сигаретки – это вполне соответствовало нормам неписаного закона бродяг. Мартин уже несколько лет не брал в рот сигарет без фильтра и к тому же несколько месяцев назад и вовсе бросил курить. Но сейчас ему почему-то захотелось. «Должно быть, это снова вошло в моду в Европе», – решил он, потому что единственное, что он уяснил после вчерашнего визита – все, что делали или говорили те девицы, было последним писком моды или по крайней мере должно было стать таковым в самом ближайшем будущем. «Есть же такие везучие люди, – подумал Мартин, – носом чуют, откуда ветер подует». «Ну что ж, парень, пора объяснить тебе, в чем состоит работа», – сказали девицы, когда он провел у них более часа, когда было выпито уже восемь бутылок минеральной воды и выкурено полторы пачки сигарет «Честер». Наконец они по очереди объяснили ему суть дела. Проект состоял в том, чтобы снять скрытой камерой сенсационную программу, телевизионный розыгрыш, жертвами которого должны были стать несколько очень значительных и известных людей.

– Это будет нечто вроде «Иносенте, Иносенте», но намного круче, – добавила Кар, – по самому продвинутому сценарию и с огромным размахом, все как у Спилберга. Сечешь?

Мартин ответил, что более или менее, и Кар и Ро, по-видимому, приписав эту сдержанность его сомнениям в их экономической состоятельности, принялись уверять его, что «Гуадиана Феникс филмз» существует уже три с половиной года, ни разу не обанкротившись и не изменив своего названия. Кроме того, недавно они выпустили две программы, имевшие потрясающий успех, – «Обнажи душу» и «Операция-молния». Как объяснили девицы Мартину, недавно приехавшему из-за границы и ни о чем таком понятия не имевшему, эти программы не только увлекли полстраны, но и оказались золотой жилой в плане доходов, кинематографических и музыкальных прав, коммерции, контрактов с Макдоналдсом и тому подобное.

– Это такие деньги, парень, какие тебе и не снились. Когда Кар берется за дело, остается только подставлять карман, – с гордостью сообщила Ро, выпустив изо рта облако дыма.

– Все будет о’кей, не сомневайся, ведь главная задумка очень проста. Смотри: розыгрыш состоит в том, чтобы заставить жертву поверить, что она продала свою душу дьяволу и что ты, дорогой Мефистофель, пришел за ней со своим чемоданчиком.

Много всякого довелось слышать Мартину за свою жизнь, и он знал, что люди готовы поверить во что угодно, если умело преподнести им ложь. Но придумать, будто в XXI веке дьявол является требовать душу… – что может быть глупее и старомоднее? Если только… (от этой мысли волосы Мартина встали дыбом) обе красотки, несмотря на их внешность и поведение, не члены какой-нибудь безумной секты, решившие заснять нечто поучительное о раскаивающихся грешниках. С кем он связался?

«Ты вечно впутываешься в истории и оказываешься в дураках», – звучал уже голос Флоренсии, и девицы, будто подтверждая ее слова, затрещали:

– Это будет умопомрачительно, нам позавидуют Альмодовар [7]7
  Альмодовар Педро – испанский режиссер и сценарист.


[Закрыть]и Хавьер Бардем [8]8
  Бардем Хавьер – испанский актер, получивший широкую известность как исполнитель ролей типичных испанских «мачо».


[Закрыть], – заверяли они. Обе сидели каждая на своем столе, дымили сигаретами и болтали ногами, так же как воспоминания Мартина на барной стойке. Потом Кар добавила:

– И это еще не все: отсняв первую часть нашей сенсационной пограммы,мы доберемся и до Роберта Редфорда и Шер. Единственная загвоздка в том, что, похоже, она-то и в самом деле заключила договор с дьяволом… В общем, нужно будет все хорошенько выяснить, чтобы не оплошать. Но ты не бойся, до второго этапа еще далеко, а пока задание будет полегче. Чтобы ты освоился с ролью дьявола, начнем с кого-нибудь менее проминентного.

Мартин погрузился в размышления, как может девица, произносящая «поблемы»,употреблять слово «проминентный», и поэтому лишь краем уха услышал, что подопытным кроликом этой программы-розыгрыша, первой жертвой должна стать некая Инес Руано.

– Она известный фотограф и довольно хорошенькая, – объяснила Ро, – денежки у нее водятся: прилично зарабатывает.

– У нее миленькая квартирка на улице Лопе де Вега, – перебила ее другая девица.

– Нет, детка, то квартира ее матери, а сама она живет на улице Вентура де ла Вега, что вообще-то не одно и то же.

– О, неужто она поселилась на улице почти с тем же названием, что и ее мать? Лучше не делать из этого никаких фрейдистских выводов…

Однако на Кар это совпадение не произвело слишком большого впечатления, и она пожала плечами.

– Уясни главное, Мартин: Инес Руано – фотограф, довольно симпатичная, зарабатывает большие бабки и поэтому идеально подходит для нашего розыгрыша: она несколько неуверенна… немного суеверна… так что попадется на наш крючок как миленькая.

– У вас не все дома, – ответил Мартин, но в мыслях пошел куда дальше. Он подумал, что в прежнюю эпоху своей жизни ему даже понравилось бы принять участие в этой затее. Он также сказал себе, что хотя девицы, безо всякого сомнения, не в своем уме, денежки, несомненно, у них водятся. Так что удастся или не удастся эта телевизионная программа, участие в ней, конечно же, откроет ему (только не окно, он был уже сыт этим по горло) какую-нибудь дверь, пусть даже и в ад.

«Ты глуп, как всегда, Мартинсито, – вклинился голос Флоренсии. – Даже не задумался, что раз в наше время никто уже не верит в Бога, кто – скажи на милость – поверит в черта?»

– Скажите на милость, красавицы, кто верит в дьявола в наше время?

Кар вздохнула.

Ро тоже вздохнула и выпустила изо рта струйку дыма.

– Слушай, парень, – сказали обе, и с этого момента Мартин перестал различать, кто из них говорит, – поблемасостоит в том, что ты, несмотря на свою умопомрачительную красоту, так и не добился успеха в этой проклятой жизни. То есть настоящего, головокружительного успеха. Может быть, ты незадачливый картежник или тебя сглазили – кто знает… но ты неудачник. Поэтому тебе трудно понять, что у всех – слышишь меня? – у всехтех, кто добился успеха в жизни – у спортсменов и политиков, писателей и певцов, не говоря уже об актерах и актрисах, – есть кое-что общее. Конечно, априори так не кажется, потому что одни из них имеют больше власти, другие – меньше, одни тщеславны, а другим на почести наплевать. В общем, среди этих людей всякие попадаются, но всех их объединяет одно: страх, что однажды, возможно очень скоро, жизнь предъявит им счет за всё. Более того: они уверены, что однажды их постигнет нечто ужасное – смерть ребенка или неизлечимая болезнь… Ведь кажется просто невероятным,что в то время, когда весь мир вокруг страдает и жизнь полна несправедливости, преждевременных смертей, замученных детей и изнасилованных женщин, они беззаботно порхают с удачи на удачу, как крылатые ангелы.

– Возникает вопрос: так что же – вернее, кто же – им помогает? О, этого никто не знает, – вздохнула Кар, – успех по природе своей представляет собой нечто сверхъестественное, понимаешь меня? Сколько ни прилагай усилий, чтобы достичь его, он всегда остается чем-то не зависящим от нашей воли.

– Зыбким и своенравным, как будто человека ведет некая внешняя сила. «Яхве дал, Яхве может отнять», – процитировала Ро, – теперь она, как и ее подруга, демонстрировала эрудицию профессора кафедры древних языков, – поэтому успех так кружит голову. Об этом все говорят. Вникаешь?

Мартин решил, что девицы добиваются появления на его лице недоумения, чтобы пуститься в дальнейшие разъяснения, и посчитал нужным подыграть им. К тому же затея начинала казаться ему по крайней мере любопытной.

– Чтобы понять, что чувствуют обитатели Олимпа, – объяснила одна из девиц, – нужно знать, что успех очень похож на невезение, и то и другое подчиняется одним и тем же капризным законам. Когда тебе не везет, одна неудача тянет за собой другую, вторая – третью, третья – четвертую, и в конце концов наступает момент, когда на улице даже собаки смотрят на тебя с презрением. А когда к тебе приходит успех, все чудесным образом исполняется, и удачи опережают одна другую. Так что попробуй посмейся над serendipity.

– А что это такое? – осмелился вмешаться Мартин, никогда не слышавший этого слова. Девицы одновременно открыли свои бутылочки, как будто их бросило в жар от столь глупого вопроса.

– Да на какой планете ты живешь, парень? Ты что, даже в кино не ходишь? Serendipityбуквально означает «способность находить или добиваться желаемого неожиданным и счастливым образом». Однако слишком продолжительное феноменальное везение, называемое аристотикией и включающее в себя, разумеется, и serendipity,представляет собой нечто куда более удивительное. В некоторой степени все мы когда-либо переживали такие периоды: в одно прекрасное утро ты просыпаешься, и, черт знает почему, звезды выстраиваются так, что, за какое дело бы ты ни взялся, все получается великолепно. Все настолько невероятно, что ты сам в это не можешь поверить.

– Внезапно, – вставила Кар, – все приметы, все совпадения начинают тебе подыгрывать. «Черт возьми, – говоришь ты, – да ведь я как раз об этом подумал» (какую-нибудь глупость – чтобы позвонила такая-то или появилось такси, когда идет дождь), и… это происходит. Судьба начинает осыпать тебя своими милостями с той же настойчивостью, с какой насылает невзгоды в пору невезения. Возможно, одна удача, как говорят, ведет за собой другую, однако факт: в период везения происходят самые невероятные вещи. Это загадка – столь же чудесная, сколько и подозрительная.

– Да, да, парень, ведь даже уроды делаются красавцами! – добавила Кар. – И даже не то чтобы делаются,а просто перерождаются.

– И на тебя сваливаются деньги, когда их не ждешь… – вставила Ро.

– И внезапно люди начинают думать, что ты действительно смышленый парень, и они не просто думаюттак, но (как и в случае с красотой) ты и в самом делетаким становишься, потому что нейроны чувствуют благоприятную волну и делаются умными.

– Уж поверь мне, все именно так и происходит, – продолжала объяснять Мартину другая девица, окутанная сигаретным дымом, словно чадом из преисподней, – это огромная сила; поэтому любимцы фортуны становятся законченными невротиками и покорно позволяют судьбе нести себя от одной удачи к другой, а это порождает тревогу, парень, запутывает человека в зловещий клубок.

– Ну да, конечно… и я бы не отказался запутаться в таком клубке, – сказал Мартин и опять убедился, что его никто не слушает, – девицы, не обращая внимания на его слова, перешли к другому пункту.

– А теперь… – сказала Кар, подняв указательный палец правой руки, тогда как Ро, зеркально повторяя ее движения, подняла указательный палец левой, – теперь внимание, мы подошли к самому главному: вы, простые смертные, не можете даже представить, какова плата за все это. За везение платят собственной кровью, поверь мне. Ты даже не можешь вообразить, что это такое: чем лучше у тебя идут дела, тем больше страха. Когда мечты сбываются и ты наконец оказываешься там, наверху, рядом с богами, тебе внезапно открывается, что все баловни судьбы живут в постоянном страхе оступиться и свалиться с Олимпа.

На это Мартин мог бы много чего возразить. Например, что он был бы не прочь иметь проблемы этих счастливчиков. Он мог бы сказать девицам, что они могут не утруждать себя рассказами о грустной судьбе таких любимцев богов, как Мэрилин, Элвис или Курт Кобейн, которые, пресытившись везением, сами рубили сук, на котором сидели. Мартин мог бы добавить, чтобы они перестали повторять, что богатые тоже плачут: он слышал эту песню тысячу раз, и для такого неудачника, как он, она была плохим утешением. Однако он предпочел ничего не говорить, чтобы услышать, каков будет следующий аргумент хозяек «Гуадиана Феникс филмз», и ограничился лишь следующим замечанием:

– Да ладно вам заливать, ведь стоит только посмотреть на кого-нибудь из этих типов в журналах, чтобы увидеть, какой звездой он себя чувствует и как он доволен собой.

– Доволен собой и трясется от ужаса, парень, – зеркально подняли обе указательные пальцы. – Олимп – это тебе не санаторий. – И девицы, то и дело сменяя друг друга, продолжили излагать ему свои доводы, как будто они открыли новое заразительное проклятие:

– Так вот, находиться на высоте до такой степени страшно, что все – кто в большей, кто в меньшей степени – в конце концов делаются ужасно суеверными. Они постоянно думают, что удача отвернется от них, и начинают верить во всякие глупости, боясь, что везение улетучится, как только они сделают неверный шаг. И когда мы говорим «неверный шаг», – подчеркнули девицы (они действительно говорили дуэтом, то и дело жадно потягивая воду из бутылок, и невозможно было отличить одну от другой в клубах окутывавшего их сигаретного дыма), – мы имеем в виду не ошибку в карьере, а «несчастливую» плитку мостовой на улице: «Если я наступлю на щель, мне не позвонят от “Уорнер”», или «Черт возьми, трещина на асфальте, теперь уж точно я пролетел с контрактом на пять миллионов долларов». Да, да, смейся-смейся, парень, у обычных людей глаза бы на лоб полезли, если бы они узнали, что делают те, кого они считают баловнями судьбы, чтобы чувствовать себя уверенными. Тот, кто не хранит в кармане каштан на удачу, носит с собой парочку ржавых гвоздей, полученных от колдуньи в лунную ночь, и держится за них, как ты – за свою любимую, а мы – друг за друга. Ведь всем им нужно чем-то успокаивать страх того, что однажды некто предъявит им счет за все. И этим некто станешь ты, дорогой падший ангел, тип с атташе-кейсом, явившийся получить по счетам.

– Еще и с кейсом – прямо как в романах о нечистой силе, черт подери? – не выдержал Мартин и тотчас, вспомнив о своей матери, поправился. – Ничего себе!

– Конечно, парень, все, что пожелаешь: мы можем достать тебе улиток, ящериц и даже внутренности обезьяны для создания колорита. В целом же все детали постановки оставляем на твое усмотрение, так же как и в плане одежды. Можешь выбрать классику – камзол и петушиное перо или стиль «мартини» – темные очки и кожаный галстук, и то и другое подходит: в любом случае твоя жертва проглотит наживку…

– Не понимаю, как вы можете быть так уверены…

– Вот увидишь, дорогой ангел, – сказала одна из девиц, посмотрев на Мартина взглядом, не допускающим возражений, и он понял, что, несмотря на их небрежный вид и якобы предоставляемую ему свободу выбора в деталях, в «Гуадиана Феникс филмз» ничто не пускалось на самотек, все было продумано до мелочей опытным стратегом.

– Глаза жаб… и внутренности обезьяны, ящериц и улиток… мы предоставим тебе все, что угодно, – засмеялась Кар, – только скажи… и, кстати, красавчик, не хочешь узнать, сколько тебе заплатят?

– Я ждал, когда вы заговорите об этом.

– Как тебе оплата в три тысячи евро плюс дополнительные расходы?

«Тысяча чертей», – хотел было сказать Мартин, обычно неукоснительно чтивший память своей матери, однако почему-то это ругательство показалось ему еще гаже, чем «черт подери».

Через несколько недель Мартин Обес, с иссиня-черными волосами и одетый в стиле «мартини» (с кейсом, в темном костюме, галстуке и темных очках), явился домой к Инес Руано. Однако этому предшествовали некоторые другие события и повторное перекрашивание волос.