Текст книги "Порочный сексуальный татуировщик (ЛП)"
Автор книги: Карли Филлипс
Соавторы: Эрика Уайлд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)
Мейсон протянул руку, и она на автомате уронила ему на ладонь кружевные стринги, которые он тут же сунул в передний карман джинсов.
– Ты серьезно спрашиваешь меня об этом?
Уголок ее губ изогнулся в озорной улыбке, делая его стояк еще жестче, чем раньше.
– Это как-то связано с моим разговором с Блейком? – спросила она очень невинно.
Мейсон ударил деревянной линейкой по ладони, и прямо на его глазах ее соски затвердели и натянули ткань блузки. О да, она уже возбудилась. Ее выдавала неровно вздымающаяся и опускающаяся грудь и то, как нетерпеливо она пробегала языком по нижней губе.
Он сузил глаза, притворяясь недовольным.
– Ты смеялась, улыбалась и флиртовала с ним.
– Это он флиртовал со мной, – сказала она с придыханием.
– И ты позволяла ему, хотя прекрасно знала, что я увижу. – Он кружил вокруг того места, где она стояла, пока не оказался позади нее, провел ладонью по сладкому изгибу ее задницы и сжал ее. – Тебя нужно наказать за то, что ты такая дразнилка, и напомнить, кому ты принадлежишь. И я благосклонно предоставлю тебе возможность выбрать наказание. Деревянная линейка или моя ладонь?
Она тихо застонала и повернула голову, чтобы посмотреть на него через плечо, ее глаза затуманились от пылающей в них похоти.
– Мейсон…
Он схватил ее за шелковистые локоны и потянул ее голову назад, пока его рот не оказался у ее уха.
– Выбирай, или я решу за тебя, – резко потребовал он и ударил деревянной линейкой по ее бедру.
Она подпрыгнула от неожиданности, и из ее горла вырвался удивленный писк.
– Твоя ладонь, – быстро ответила она.
Отпустив ее волосы, он снова встал перед ней и за ненадобностью отложил линейку.
– Подними юбку до талии. Покажи, что принадлежит мне.
Глядя на него из-под отяжелевших век, Катрина начала медленно поднимать подол, обнажая гладкие бедра и аккуратно подстриженную киску, нежные складки между этими великолепными ногами уже опухли и блестели от влаги. Он глубоко вдохнул. Бл*ть, он учуял, насколько она возбудилась, и кровь в его венах сгустилась от острого, неумолимого голода.
Не прерывая с ней зрительного контакта, Мейсон медленно провел пальцами по внутренней стороне ее бедра, пока они не погрузились в самый нежный, самый влажный и декадентский жар, с которым он когда-либо сталкивался.
– Для кого вся эта влага?
– Для тебя, – ответила она, ее ноги задрожали, когда он погрузился еще глубже, делая ее еще более влажной. – Только для тебя.
– Никогда этого не забывай, – хрипло сказал он, наслаждаясь тем, с какой легкостью она сдалась ему. Он сжал клитор двумя пальцами и нежно потянул, но достаточно сильно, чтобы она тихо застонала. – Это мое. Ты – моя.
Ее удивительные зеленые глаза расширились от жара и голода, отражая его ощущения.
– Да.
Он медленно провел пальцами по райскому местечку, принадлежавшему только ему, и пока она смотрела, поднес их к губам и втянул в рот ее манящий вкус.
– Ты такая чертовски сладкая, – пробормотал он, облизывая пальцы. – Как гребаные конфеты. Если бы тебе не надо было преподать урок, я бы уже стоял на коленях, уткнувшись лицом и языком в твою киску.
Катрина тяжело задышала, на ее лице отразилось то же самое желание, что сжигало его изнутри. Ему хотелось разорвать ее блузку и наброситься на ее грудь, сосать аппетитные соски, пока она не закричит, но после этого ей придется покинуть его кабинет, поэтому одежда должна остаться нетронутой, пока он будет развращать ее более приятными способами.
– Повернись и нагнись, руки на стол, – приказал он резко. – Хочу, чтобы твоя задница торчала вверх, пока я буду тебя наказывать.
Она без колебаний подчинилась, так стремясь угодить, зная, что в конечном итоге ее ждет полное удовлетворение. Как и всегда. Ее уязвимость перед ним, доверие, что он доставит ей удовольствие, взяв контроль в свои руки, представляли для него драгоценный подарок. И он никогда не примет его как должное. Нет, этой порочной, сексуальной игрой наслаждались оба, и шокировало то, что, каждый раз она становилась инициатором.
Мейсон провел ладонью по ее обнаженной попке, потратив мгновение на то, чтобы полюбоваться изгибами, прежде чем поднять руку и шлепнуть, достаточно сильно, чтобы ее плоть слегка вздрогнула. Катрина выгнула спину и ахнула от жгучего удара.
– Это за то, что даришь другому мужчине свою красивую улыбку и сладкий смех, которые принадлежат мне. – Он ударил по другой ягодице, его член запульсировал при виде отпечатка широкой ладони, проявившегося розоватым оттенком на ее бледной коже, и отметившим ее как свою. – А это за то, что заставила меня ревновать.
Она всхлипнула и переступила с ноги на ногу, потирая бедра друг о друга, чтобы, несомненно, облегчить боль между ними.
– Мейсон, пожалуйста… – тихо попросила она.
Закончив дразнить их обоих, Мейсон рванул молнию на джинсах и стянул их вместе с трусами до бедер, освобождая эрекцию.
– Раздвинь ноги пошире, Китти-Кэт, – приказал он, и пока она исполняла приказ, позаботился о презервативе.
Проведя головкой по ее влажному входу, он проник внутрь всего на несколько дюймов. Из нее вырвался жалобный стон, и она бесстыдно качнулась назад к нему, жаждая большего.
Чтобы дать им то, в чем оба отчаянно нуждались, он схватил ее за бедра и врезался одним резким толчком, погружаясь по самые яйца. Она заглушила крик от полноты ощущений, и Мейсон застонал от того, как ее стенки сжимались вокруг его члена, пока он входил и выходил из нее.
Внезапно Катрина приподнялась на руках, выгнув спину и выдвинув бедра еще дальше, заставляя его погружаться глубже с каждым толчком.
– Мейсон, – дико выдохнула она. – Я сейчас кончу так сильно… я закричу, – ее голос стал громче с приближающимся оргазмом, трепет которого он чувствовал членом.
Иисусе. Если бы они были у него дома, ему было бы насрать, кричи она хоть во все горло – черт, ему бы это охрененно понравилось. Но они были в его кабинете, а сотрудники и клиенты находились всего в нескольких ярдах, и Мейсон не позволит никому слышать ее страстные крики. Они принадлежали ему, как и она, и он не собирался ими делиться.
Прежде чем Катрина успела издать хоть звук, он нежно обвил пальцами ее шею, скользнул рукой вверх к челюсти, и повернул ее лицо в сторону. Его ожидающий рот накрыл ее губы как раз вовремя, чтобы заглушить любые громкие звуки, которые она могла бы издать. Их языки переплелись, ее стенки сжались вокруг его члена, когда она кончила, а он продолжал погружаться в нее – быстро, жестко и глубоко беря сзади.
Боже, он тоже не протянет долго. Она была такой сексуальной, такой раскованной, и внезапно его поразила глубина чувств к ней, что он мог хотеть, нуждаться и любить кого-то так же сильно, как любил Катрину. Открыто и всепоглощающе. Она владела его сердцем. Была второй половиной его души. И он не хотел жить без нее.
Эта мысль вызвала в нем горячий прилив адреналина, вызвав настолько сильный оргазм, что он был благодарен губам Катрины, заглушившим его хриплые крики, которые отразились бы от стен, если бы он все еще не целовал ее.
Обоим потребовалось некоторое время, чтобы прийти в себя, но, в конце концов, Мейсон вышел из нее и избавился от презерватива. Она повернулась к нему и опустила подол юбки, но нельзя было отрицать розовый оттенок блаженства на ее лице, или блеск в глазах, выражавший чистое сексуальное удовлетворение.
В этот момент слова «Я люблю тебя» чуть не слетели с уст Мейсона, но он вовремя остановился. Как бы ему ни хотелось поделиться ими, он не хотел, чтобы это произошло в его кабинете после собственнического секса, сколько бы удовольствия это ни доставило им обоим. Он хотел остаться с Катриной наедине и полностью сосредоточился на ней, когда впервые откроет ей свои чувства. Он хотел сделать этот момент особенным и запоминающимся. Она этого заслуживала.
Катрина с сексуальной улыбкой заправила выбившуюся из-за пояса блузку.
– Если у меня будут такие проблемы каждый раз, когда я улыбаюсь другому мужчине, возможно, это будет происходить чаще.
– Чертова дразнилка, – сказал он, ухмыляясь ей в ответ.
Она не отрицала этого.
– Можно мне обратно мои трусики?
– Нет.
Ее рот открылся, и Мейсону потребовалось усилие, чтобы не рассмеяться.
– Считай это частью своего наказания, детка. – Он подцепил пальцами пояс ее юбки, притянул к себе и коснулся ее губ поцелуем. – Я хочу, чтобы ты чувствовала отпечатки моих ладоней каждый раз, когда юбка задевает твою задницу или ты садишься, а без трусиков ты обязательно будешь помнить до конца дня, кому принадлежишь, и что ты – моя.
Он собирался снова ее поцеловать, когда в дверь постучали. Забыв о внешнем мире, Катрина отпрыгнула назад, широко распахнув глаза и покраснев от смущения при осознании того, насколько близко они были к тому, чтобы их поймали.
– Мейсон? – позвала Жасмин с другой стороны двери и повернула ручку, но обнаружила, что та не открывается.
– Да? – небрежно ответил он, в то время как Катрина выглядела расстроенной, потому что была только одна причина, по которой они оба заперлись в кабинете.
– Тебя кое-кто хочет видеть, – сказала девушка.
– Сейчас выйду.
До следующего клиента у Мейсона оставалось около получаса, поэтому он предположил, что это поставщик, как случалось не однократно.
Прождав минуту, чтобы убедиться, что Жасмин ушла, он обратился к Катрине:
– Ты в порядке?
Как бы ему ни нравилось то, что только что произошло, перед уходом он хотел убедиться, что с ней все в порядке.
Она дерзко выгнула бровь.
– А что, я выгляжу так, будто меня только что отодрали?
В прошлом он использовал слово «отодрать» для бессмысленного перепихона, но сейчас, в этот момент с Катриной, он не хотел слышать такого.
– Нет, ты прекрасно выглядишь, – сказал он искренне.
Этот румянец на ее лице и мечтательный взгляд были его заслугой, и он чертовски этим гордился.
– Я выйду первым, а ты приходи, когда будешь готова, – сказал он и быстро поцеловал ее в губы, прежде чем покинуть кабинет.
Глава 12
Не имея времени собраться с эмоциями и силами, Катрина села в кожаное кресло за столом Мейсона. Честно говоря, ее не волновало, кто заподозрит, что они немного развлеклись после обеда, но она ценила заботу Мейсона о том, чтобы убедиться, что с ней все в порядке.
За эти три недели, прошедшие с их возвращения из Вегаса, столько всего изменилось между ними. Из лучших друзей они превратились в любовников, и это начало казаться более интимным и постоянным. Наконец, она почувствовала себя действительно хорошо с Мейсоном и к тому же очень счастливой, даже если крошечная частица ее все еще опасалась их отношений.
Не то чтобы Мейсон сделал что-то, что пробудило бы в ней неуверенность. Нет, это ее дурацкие сомнения и неспособность поверить в себя продолжали поднимать свои уродливые головы, задавая вопросы, на которые у нее не находилось ответов. Например, не устанет ли Мейсон от нее и поймет, что предпочитает быть один, потому что это все, что он когда-либо знал, и оставит ее с разбитым сердцем? Или готов ли он к чему-то более серьезному, например, к браку, а затем и к созданию семьи, или это даже не маячит на горизонте? И самое главное: способен ли он любить ее больше, чем как просто близкого друга?
Ей хотелось бы верить, что это возможно, что со временем он увидит в ней женщину, с которой сможет провести свою жизнь. Она не сомневалась в его глубоко искреннем отношении и знала, что она ему очень важна, но всегда существовал страх, заставляющий ее беречь свое сердце, когда ей так сильно хотелось открыть ему свои истинные чувства, – что она любила его много лет. Не зная о его чувствах к ней, она не была готова пойти на такой риск. А также не хотела ставить его в тупик и заставлять говорить то, что он не был готов признать или сказать в ответ.
Итак, сейчас она пыталась просто наслаждаться счастьем от внимания Мейсона, от осознания того, что она была той женщиной, которую он приводил к себе домой каждую ночь и с которой спал. Несмотря на столь долгую влюбленность в него, Катрине приходилось учитывать, что такие отношения были для Мейсона в новинку, и ему требовалось время. За последние две недели она уже заметила в нем огромные перемены, и, хотя ей очень понравилось предложение Блейка Кавано, она позвонила ему и отказалась. Он расстроился, но дал ей понять, что, если она передумает, предложение останется в силе.
На данный момент она была довольна своим положением. Ее проблемы с работой в «Чернилах» и поиск другой работы никогда не были связаны с желанием чего-то большего, а скорее стали результатом ее внутреннего конфликта из-за Мейсоном и того, насколько трудно становилось работать рядом с ним каждый день. Но эта проблема разрешилась, и в ближайшее время увольняться она не собиралась.
Полагая, что прошло достаточно времени, чтобы она могла ускользнуть из кабинета без излишнего внимания со стороны, Катрина направилась обратно в салон, прекрасно осознавая тот факт, что на ней нет трусиков и что те все еще лежали в кармане Мейсона. Он был очень плохим, в самом лучшем смысле, и она не могла отрицать, что ей нравилось, когда он думал о том, что под юбкой она совершенно обнажена. К тому времени, когда они сегодня вечером доберутся до дома, он, несомненно, так распалиться и будет возбужден, что, вероятно, прижмет ее к ближайшей стене, лишь они переступят порог.
Она вздрогнула от восхитительного сексуального образа и взглянула на рабочее место Мейсона. Он разговаривал с высоким, широкоплечим парнем с татуированными руками и песочными волосами, коротко подстриженными по бокам, – лица мужчины она не видела, так как он стоял к ней спиной – но счастливое выражение на лице Мейсона и его смех, сказали Катрине, что это кто-то знакомый.
Не успела Катрина подойти к стойке администратора, чтобы поговорить с Жасмин, как Мейсон окликнул ее, привлекая к себе внимание.
– Катрина, иди сюда, – радостно позвал он. – Ты никогда не догадаешься, кто вернулся в город.
Испытывая любопытство узнать, кому так радовался Мейсон, она направилась к его рабочему месту. Когда она вошла в кабинку, мужчина обернулся, и при взгляде на знакомое лицо, Катрина резко и испуганно остановилась в нескольких футах.
Все внутри нее вспыхнуло жаром, затем ее вены, казалось, покрыл лед, когда она встретилась с холодными серыми глазами Коннора Стивенса. Одного из друзей Мейсона в старших классах. Парня, который без угрызений совести, вины или капли сожаления изнасиловал ее перед выпускным. Более того, он назвал ее шлюхой и отребьем, сказал, что она сама просила об этом, а затем запугал, чтобы она никому не говорила о том, что произошло.
И она не рассказала. Но теперь, после восьми лет отсутствия, он вернулся, и ей пришлось с силой проглотить тошноту, подступавшую к горлу, когда при виде него все те ужасные воспоминания нахлынули обратно. Он больше не походил на подростка. Прослужив несколько лет в армии, он стал мускулистым и, по ее мнению, устрашающих размеров, и сама мысль об этом выкачала весь кислород из ее легких.
Он приветливо улыбнулся ей, не оставив и следа от дерзкой, юной версии Коннора, который был еще большим правонарушителем, чем Мейсон.
– Привет, Катрина, – дружелюбно поздоровался он. – Приятно видеть тебя снова.
Тревога настолько парализовала ее, что Катрина не могла ни говорить, ни двигаться, даже когда Коннор сократил расстояние между ними и обнял ее, как ни в чем ни бывало. Она отпрянула от него и не ответила на дружеские объятия – она едва могла вынести его прикосновение, без того, чтобы с ней не случился приступ паники. Через мгновение он отстранился и отступил назад, и если и заметил ее столь напряженное и неотзывчивое состояние, то на его лица это никак не отразилось.
– Разве не здорово снова увидеть Коннора? – спросил ее Мейсон, не обращая внимания на смятение, бушующее внутри девушки. А почему бы ему его видеть? Мейсон понятия не имел, что сделал его друг.
Катрина почувствовала головокружение. Она не могла заставить себя ответить Мейсону и сказать неправду. Она лишь знала, что ей нужно уйти от Коннора, прежде чем подкосятся ноги, и она либо потеряет сознание, либо ее вырвет. Черт, оба варианта были вполне реальны.
– Мне нужно позвонить клиенту по поводу заказанного дизайна, – солгала она, отступая назад.
– Без проблем, – легко сказал Коннор, прислонившись к стойке у рабочего места Мейсона и небрежно скрестив руки на широкой груди. – Уверен, мы еще увидимся.
Катрине едва удалось подавить дрожь. Ей не нравилось, как это прозвучало, потому что она больше никогда не хотела его видеть, но он вернулся. И как надолго?
– Да, нам всем нужно снова собраться, как в старые добрые времена, – предложил Мейсон, явно с нетерпением ожидая возможности снова потусоваться со своим старым другом.
Отчаянно пытаясь сохранить самообладание – потому что она не позволит Коннору думать, что он каким-либо образом на нее влияет – Катрина направилась обратно в кабинет, а Мейсон и Коннор возобновили беседу. Закрыв за собой дверь, девушка села обратно в кресло и глубоко вдохнула, чтобы успокоить тревогу, пытающуюся вырваться наружу. Вместе со стыдом и унижением, которые, как ей казалось, она оставила позади. Очевидно, она ошибалась.
У нее свело желудок от новой волны ужасных воспоминаний о той ночи с Коннором. Они крутились в ее голове, как фильм ужасов. Пятнадцать минут назад она сидела в этом же кресле и с надеждой смотрела в будущее. Теперь же ее охватил страх, потому что, если этот взрослый Коннор хоть чем-то походил на того подростка из прошлого, то он обладал властью разрушить ее и те хрупкие отношения, которые она только что начала строить с Мейсоном.
Она провела потными ладонями по юбке, пытаясь придать ситуации позитивный оттенок, как ее много лет назад учил психотерапевт. Катрина верила, что люди способны менять свое поведение или действия, если действительно этого хотят, и Мейсон был тому подтверждением. Возможно, проведя столько лет в армии, Коннор теперь стал другим человеком, а не воинственным, враждебным и высокомерным подростком. Возможно, благодаря строгой дисциплине он стал лучше.
Такое не исключено, и Катрина на это надеялась. Но если Коннор не признает, что произошло между ними, и не извинится за содеянное, и она не поверит в его искренне раскаяние, то для нее абсолютно невозможно находиться рядом с ним. Внутренние страх и беспокойство были слишком реальными, и сейчас она доверяла Коннору не больше, чем в старших классах.
Как только Катрина почувствовала, что снова контролирует свои эмоции, она взяла ноутбук, который использовала для расчета заработной платы и бухгалтерского учета, и включила его, чтобы поработать в безопасности кабинета, где ее никто не побеспокоит, и ей не придется подслушивать или подсматривать за бромансом Коннора и Мейсона.
Примерно через час в кабинет вошел Мейсон, сверкая глазами и излучая веселье. Он сел в одно из кресел перед столом, явно желая поговорить.
– Разве не здорово снова увидеть Коннора? – спросил Мейсон, но, к счастью, не дождался ее ответа, потому что, очевидно, он был рад встрече со старым другом. – Не верится, что прошло столько времени, и теперь он вернулся в город.
– Надолго? – спросила Катрина, молясь, чтобы для Коннора это была временная остановка, и он скоро уедет.
– Он уволился из армии несколько месяцев назад и решил вернуться в Чикаго, – сказал Мейсон, и Катрина почувствовала, как давление в груди вернулось. – Сейчас он работает в магазине мотоциклов у своего приятеля, пока не найдет что-то более постоянное, но, насколько я понял, он остановился в этом районе.
Катрина знала, что у Коннора нет семьи, так что, да, теперь, когда он снова стал гражданским, вероятно, возобновит общение со старыми друзьями. Большую часть своей жизни он воспитывался в приемных семьях, и последнее, что она слышала, прямо перед тем, как он подался в морскую пехоту, то, что семья, в которой он жил, с облегчением восприняла его уход, потому что с ним было столько проблем. По словам Мейсона, в то время у Коннора имелось два варианта: либо пойти служить в армию и получать стабильную зарплату, либо стать бездомным, поскольку ему исполнилось восемнадцать и он больше не находился под опекой штата.
– Он спросил, не хочу ли я сходить с ним сегодня вечером в «Кинкейд», – сказал Мейсон. – Хочешь пойти с нами?
Она тут же покачала головой. Хотя ей и не нравилось, что Мейсон будет проводить много времени с Коннором, она не собиралась быть одной из тех подружек, которые не позволяют своему мужчине проводить время с друзьями. Она также не хотела объяснять свое отвращение к Коннору, потому что, если Мейсон потребует от Коннора объяснений, Катрина уже знала, какой будет его извращенная версия событий. И ее самый большой страх заключался в том, что Мейсон посмотрит на нее по-другому и будет относиться к ней иначе. Или, что еще хуже, – поверит лжи Коннора, как ее мать поверила лжи отчима. И это в конечном итоге уничтожит ее.
Нет, было лучше, вообще избегать всего, что имело отношение к Коннору, включая общение с ним в любом виде или форме.
– Думаю, я пас, – сказала она как можно вежливее, чтобы Мейсон не подверг сомнению ее решение. – У меня есть кое-какие дела после работы, и мне нужно сделать кое-что в квартире, так что иди один.
Он склонил голову набок, в его глазах отразилась теплота и привязанность.
– Тогда увидимся позже? После бара я приду к тебе.
Она кивнула.
– Конечно. Звучит неплохо.
Но позже тем же вечером, чем больше Катрина думала о том, как Мейсон проводит время с Коннором, а потом придет к ней и станет о нем рассказывать, она поняла, что ей этого не выдержать.
Поэтому вместо встречи она отправила Мейсону сообщение.
У меня разболелась голова, и я рано лягу спать. Увидимся утром.
Через несколько минут он ответил:
Уверена? Тебе нужно, чтобы я принес тебе что-нибудь? Я могу уйти прямо сейчас и быть у тебя через несколько минут.
У нее перехватило горло от такой заботы Мейсона, он готов покинуть бар, чтобы быть с ней – ей нужно было только попросить. Но, честно говоря, после событий этого дня ей хотелось побыть одной.
Я в порядке. Обещаю.
Безусловно, она лгала. Внутренне она была разбита. Возвращение Коннора разрыло старые воспоминания, превратив их в реальность, и Катрина не знала, каким образом с ней снова будет все в порядке.
* * *
Мейсон понятия не имел, что происходит с Катриной, но их отношения за считанные дни перешли от удивительного максимума к рекордно низкому минимуму. От того, что она проводила каждую ночь с ним, до оправданий, что у нее есть дела, что она устала или плохо себя чувствует и хочет спать в своей постели.
Первые несколько дней в этом не было ничего страшного. Но сегодня была пятница, начало выходных, обычно они вместе с Катриной чем-то занимались вместе, а вместо этого он сидел «У Кинкейда», потягивая пиво и ожидая, пока Коннор присоединится к нему, чтобы выпить, потому что Катрина оттолкнула его под предлогом того, что ей нужно поработать над дизайном по заказу клиента. Это могло быть правдой, но тот факт, что она настояла на том, чтобы остаться дома одна, расстроил Мейсона.
Он чувствовал, как она отстраняется от него эмоционально и физически, изолируется, и Мейсон совершенно не понимал причины. Когда он спрашивал, она всегда уверяла его, что с ней все в порядке, но они дружили достаточно долго, чтобы понимать, что Катрина не честна с ним. Даже когда он пытался спонтанно обнять или поцеловать ее, она напрягалась. Вся эта ситуация до чертиков пугала Мейсона, потому что он не знал, что случилось или что он сделал такого, чтобы так отдалить ее.
Единственное, что он знал наверняка: что-то должно произойти, и скоро.
– Готов сегодня вечером устроить настоящий ад? – спросил Коннор, когда наконец добрался до «Кинкейда» и скользнул на барный стул рядом с Мейсоном. Он потер руки в предвкушении. – Как в старые времена?
Мейсон взглянул на мужчину, радуясь отвлечению от тревожных мыслей о Катрине, и выдавил из себя улыбку.
– Я уже много лет не дебоширил.
По крайней мере, не так, как в школе, когда его подростковое поведение подпитывал гнев, а его единственной целью было быть настолько безрассудным и дерзким, насколько это возможно – чтобы разозлить Клэя, его учителей и всех, кто имеет авторитет.
– Думаю, мои дикие дни уже позади, – добавил Мейсон, и, честно говоря, он наслаждался стабильностью в своей жизни. Без сомнения, он знал, что Катрина сыграла огромную роль в укрощении того дикого и беспечного человека, которым он был.
– Нет, спорим, я смогу вернуть их обратно, – уверенно заявил Коннор и подозвал Тару, хотя та была безумно занята пятничной вечерней толпой.
Когда девушка подошла, Коннор заказал две порции дешевой текилы и выпил обе, как только Тара поставила перед ним стопки.
– Напиться – хорошее начало вечера, – сказал он с ухмылкой и оглядел посетителей заведения.
Столы были заполнены, как и танцпол. Люди хорошо проводили время, и внезапно Мейсону захотелось оказаться где-нибудь еще, но он не хотел бросать друга так скоро после его прибытия. Было действительно здорово снова увидеть Коннора, и вне всяких сомнений, армия его немного исправила. Но за последние несколько дней, когда Коннор спонтанно заходил в салон и встречался с ним «У Кинкейда» после работы, чтобы возродить их дружбу, Мейсон видел проблески все того же высокомерного, самоуверенного и даже немного вспыльчивого парня.
Буквально вчера один парень случайно столкнулся с Коннором у бара, и такое чувство, что у того щелкнул переключатель, и он, не колеблясь, толкнул парня с такой силой, что тот упал на задницу. Даже когда бедняга попытался извиниться, Коннор нагрубил ему, и Мейсону пришлось встать между ними, прежде чем он избил бы посетителя без уважительной причины.
Так что, да, еще остались следы того неуравновешенного Коннора-подростка. Мейсон думал, что армия научит его, как сдерживать вспышки гнева. И именно это и происходило – внезапные взрывные импульсы, которые, казалось, возникали из ниоткуда, а затем в следующий момент он снова был спокоен.
Часть Мейсона жалела Коннора, потому что он знал, что у парня нет семьи, и теперь он пытался возобновить старую дружбу, чтобы у него было, с кем тусоваться. И судя по тем немногим историям, которыми Коннор поделился с ним о пребывании в Ираке, нельзя отрицать, что он прошел через ад и, как надеялся Мейсон, просто пытался снова найти опору в жизни, и со временем его проблемы с гневом утихнут.
– Итак, я знаю кое-кого, кто может провести нас в подпольный бойцовский клуб, – сказал Коннор, снова возвращая внимание Мейсона. – Хочешь сходим сегодня туда и сделаем несколько ставок?
Подростком Мейсон бы с радостью согласился. Черт, возможно, даже сам предложил эту идею. Но сейчас? Мысль о том, что он станет свидетелем неоправданного насилия, его не привлекала.
– Я пас, – сказал он, покачав головой. – Мне это теперь не интересно.
– Ну, всегда можно словить кайф, – продолжил Коннор, снова привлекая внимание Тары и давая понять, что хочет еще две порции той же текилы. – Какой вечер пятницы без кокса?
Прошли годы с тех пор, как Мейсон прикасался к порошку. Теперь у него была хорошая жизнь, уважаемый бизнес, и он ни за что не стал бы рисковать чем-то из этого ради быстрого кайфа.
– Я больше не увлекаюсь этим дерьмом.
– Да, твою ж мать, – сказал Коннор с ноткой раздражения в голосе и выпил обе стопки спиртного, одну за другой. – Когда ты стал таким чертовски скучным? Кисками ты хоть все еще интересуешься? Потому что перед нами их чертовски много, и я бы не прочь ими попользоваться.
Он указал на женщин в баре, многие из которых были легко доступны.
– Да, ими я все еще интересуюсь, – огрызнулся Мейсон с гневным взглядом, изо всех сил стараясь подавить раздражение по поводу упорства Коннора. – Но меня не интересует никто, кроме Катрины. Я же говорил тебе, что мы встречаемся.
И несмотря на то, что она сейчас переживала, его чувства к ней не изменятся.
– Ей об этом знать не обязательно. – Коннор небрежно пожал плечами, его глаза слегка затуманились от выпитого, и он ухмыльнулся Мейсону. – Я буду молчать.
– Не интересно, – повторил Мейсон, на этот раз более отрывисто.
– Ясно, – сказал Коннор через мгновение, и его губы изогнулись в ухмылке. – Должен признать, она горячая телочка.
Мейсон напрягся от грубого, неуважительного комментария Коннора, и его рука сжалась в кулак на барной стойки.
– Прошу прощения? – спросил он с бόльшим спокойствием, чем чувствовал внутри. Парню чертовски повезло, что Мейсон не врезал ему за грубое замечание.
Словно понимая, что он, возможно, зашел слишком далеко, Коннор поднял руки, пытаясь разрядить ситуацию.
– Господи, это был комплимент. Расслабься, чувак.
– Мне насрать, если это был комплимент, – с пылом возразил Мейсон, и его не волновало, был ли алкоголь ответственен за слова Коннора. – Не говори так о Катрине. Никогда.
Во взгляде Коннора читалось самодовольство, на мгновение встревожившее Мейсона, но затем оно исчезло.
– Мне надо отлить, – наконец сказал Коннор, чтобы снять напряжение, клубившееся между ними, затем соскользнул с барного стула и направился в туалет.
Мейсон был благодарен за отсрочку. Он резко выдохнул и провел ладонью по лицу, зная, что вся эта ситуация с Катриной вывела его из себя, что не улучшило его отношений с Коннором. И пока они не перейдут в статус пары, его внутренний мир будет в полном беспорядке.
Ему потребовалась вся сила воли, чтобы не поехать сейчас к ней и не потребовать объяснений, но за эти годы он усвоил, что Катрине требовалось время, чтобы разобраться с чем-то. Иногда даже дольше, чем он думал. И Мейсон искренне боялся, что если он надавит слишком сильно, слишком спешно и слишком рано, она отстранится еще дальше, до такой степени, что это нанесет непоправимый ущерб их только зарождающимся и хрупким отношениям.
Мысль о ее потери ударила в самое средоточие его страхов и неуверенности, из-за чего он столкнулся с трудностью предоставить ей пространство, в котором она, казалось, так нуждалась сейчас. Как бы это ни убивало, он позволит ей провести выходные в одиночестве, в надежде, что она придет к выводу доверить ему решение любой проблемы, которая вбивала между ними этот проклятый клин.
Но в понедельник они поговорят и решат проблему, хочет она того или нет.
Глава 13
Катрина уставилась на острый нож в своей руке, сердце в ее груди билось сильно и быстро. Был поздний воскресный вечер, и в одну минуту она нарезала себе яблоко, потому что весь день в желудке не было ничего существенного, а в следующую блестящее стальное лезвие стало нашептывать слабой части ее подсознания обещания облегчить сильные эмоциональные страдания, скручивающие ее внутренности, ей всего лишь требовалось прижать острие к коже и разрезать ее.
