Текст книги "Порочный сексуальный татуировщик (ЛП)"
Автор книги: Карли Филлипс
Соавторы: Эрика Уайлд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)
Она делала это раньше и знала, чего ожидать.
Один порез, и прилив физический боли заберет все ужасные чувства. Два пореза, и она избежит этой ужасной реальности, в которой жила последнюю неделю. Три глубоких пореза, и она забудет, что Коннор, – мужчина, который так жестоко ее изнасиловал, – снова проник в жизнь Мейсона и вытеснял ее из нее. Четыре пореза, и она, наконец, получит столь необходимую отсрочку от страха и беспокойства, с которыми она теперь жила ежедневно.
Рыдание застряло у нее в горле, и горячие, обжигающие слезы наполнили глаза. Какого черта я делаю? Катрина мгновенно уронила нож на разделочную доску, отказываясь возвращаться к ужасной зависимости, которая, как она знала, могла дать лишь временное облегчение внутренней боли и удушающей депрессии, которая все нарастала. Но главная причина – она не позволит Коннору сломить ее эмоционально еще сильнее. Она не позволит ему победить и отправить обратно в пучину отчаяния, где Катрина провела все выходные. Никакие порезы и членовредительства не изменили бы ситуацию и не прогнали бы Коннора. А это означало, что ей нужно найти более разумный способ справиться с ситуацией и своим беспокойством.
Отойдя от кухонной стойки, она судорожно вздохнула и вытерла слезы со щек, благодарная за психический срыв, заставивший ее принять трудные решения и снова взять ответственность за свою жизнь в свои руки, вместо того, чтобы жить в постоянном страхе. Точно так же, как она взяла себя в руки после жестокого обращения со стороны отчима и еще раз после нападения Коннора в выпускном классе. Она не позволит этому мудаку иметь власть над ее эмоциями, и не позволит ему встать между ней и Мейсоном и разрушить то единственное, что делало ее такой счастливой.
Это означало, что она должна сказать Мейсону правду, потому что, если она не сможет быть открытой и честной с ним во всем и доверить что-то настолько темное и болезненное, то будет ли у них надежда на благополучное будущее? Будет ли надежда у нее?
Приняв решение, она пошла в гостиную, взяла мобильный и отправила Мейсону короткое сообщение.
Мне нужно поговорить с тобой завтра.
Через несколько секунд он ответил:
Я тоже хочу с тобой поговорить. Но утром у меня кое-какие важные дела, и в салон я приду только около часа.
Она не могла не задаться вопросом, на какие же такие важные дела он выделил половину понедельника, но спрашивать не стала. Учитывая отсутствие общения с ним последние три дня, она была благодарна за любое время, которое он ей предоставит.
Хорошо. Тогда, до встречи.
* * *
Следующим днем без четверти час Катрина не могла отрицать, что ее нервы начали сдавать от мысли о предстоящем разговоре с Мейсоном, который, судя по часам на стене «Чернил», состоится очень скоро.
Она сидела за чертежным столом и делала замысловатый рисунок феи для верхней части спины по заказу одной из клиенток, что давало ей возможность сосредоточиться вместо того, чтобы прокручивать в голове все возможные сценарии различных реакций Мейсона на их разговор. Она понятия не имела, как все пойдет, но это не имело значения, потому что не изменило бы того факта, что она наконец-то доверится своему лучшему другу. То, что ей следовало сделать еще в старших классах после того, как Коннор ее изнасиловал.
Она снова рассеянно взглянула на часы. Не прошло и пяти минут. До сих пор клиентов было немного и утро прошло без всяких происшествий, что было нормальным явлением для понедельника. К Дереку и Калебу пришли несколько постоянных клиентов, но оба закончили уже к полудню. Поскольку до визита следующих клиентов у них образовалось свободное время, они решили пойти куда-нибудь на обед и перекусить. Так что в салоне остались только Катрина и Жасмин.
Все утро Катрина гадала, где может быть Мейсон, и единственное, что ей удалось придумать, это то, что он был с Коннором. На прошлой неделе Коннор каждый день заходил в «Чернила», пытаясь восстановить дружбу с Мейсоном и снова проникнуть в его жизнь. И во время каждого его визита в салон, он пытался завязать с ней разговор, как с давно потерянной подругой. Она отвечала кратко, считая, что лучше будет просто уйти, чтобы не находиться в его присутствии и не иметь дело со страхом и беспокойством, которые всегда сопровождали его визиты.
Входная дверь салона открылась, и, ожидая прихода Мейсона, Катрина тут же подняла взгляд – и почувствовала себя так, словно ее ударили ногой в живот при виде вошедшего Коннора. Одного. Она все ждала, что Мейсон появится следом за ним… но этого не произошло.
– Привет, Жасмин, – поздоровался Коннор с девушкой и с улыбкой прислонился к стойке. – Мейсон здесь?
Катрина не смотрела в его сторону – грубо с ее стороны, но ей было плевать – хотя краем глаза она видела Коннора, пока делала наброски. Его вопрос о Мейсоне означал, что утро они провели не вместе. Тогда где же он?
– Нет, его не было все утро, – ответила Жасмин так же дружелюбно, как относилась ко всем посетителям салона. – Не уверена, когда он вернется.
– Ладно, – легко сказал Коннор. – Ты передашь ему, что я заходил?
– Конечно.
Хорошо, сейчас он уйдет. Катрина глубоко и успокаивающе вдохнула и опустила голову, но как только она заметила его приближение к чертежному столу, напряглась всем телом. Она не могла даже пошевелить карандашом, который держала в руке.
– Привет, Катрина. – Коннор остановился возле стола на расстоянии вытянутой руки, слишком вторгаясь в ее личное пространство.
Узел в ее животе затянулся.
– Привет, – пробормотала она, потому что меньше всего ей хотелось как-то его разозлить.
Еще со школьных времен она прекрасно помнила о нем одно: он всегда отличался вспыльчивым характером. Возможно, он перерос это, но рисковать она не собиралась.
– Тебя не было ни в субботу, ни в воскресенье, – сказал он, и Катрине не понравилось, что он знал ее график или заметил ее отсутствие в салоне. – Были грандиозные планы на выходные?
Она не могла так дальше. Не могла просто сидеть и разговаривать с ним, притворяясь, будто все в порядке, и он ее не насиловал. Ее сердце так сильно колотилось, что причиняло боль, и она знала, что ей нужно уйти от него. Немедленно.
Не ответив, она взяла папку с чертежного стола, которую оставила там ранее, и слезла со стула на противоположной стороне от той, где стоял Коннор, чтобы не было ни единого шанса, что их тела соприкоснуться, когда она пройдет мимо.
Полностью игнорируя его, она на нетвердых ногах пошла к задней части салона.
– Жасмин, я буду на складе проводить инвентаризацию.
– Хорошо, – ответила девушка, не замечая напряжения между Катриной и Коннором.
Когда Катрина вошла на склад, то услышала слова Коннора:
– Увидимся позже, Жасмин, – отрывистый тон, несомненно, предназначался ей.
– Пока, Коннор, – отозвалась Жасмин, и в салоне вновь воцарилась тишина.
Катрина положила папку с документами на полку и прислонилась к стене, ей требовалось несколько минут одиночества, чтобы успокоиться. Ладони у нее были липкие, и она дрожала, будто температура в салоне опустилась до минус сорока.
– Эй, Катрина, – крикнула Жасмин. – Поскольку сейчас затишье, я сбегаю в кафе на углу за сэндвичем на обед. Тебе что-нибудь принести?
– Нет, – сказала она настолько громко, насколько позволял ее хриплый, скрипучий голос.
– Вернусь через пятнадцать минут, – добавила Жасмин, и снова воцарилась тишина.
Катрина откинула голову на стену, закрыла глаза и глубоко и ровно вздохнула, чтобы облегчить охватившее ее чувство паники. Едва она успокоилась, как услышала слабый звук шагов, становившихся все громче по мере приближения к складу.
Мейсон здесь. Наконец-то!
Облегчение охватило все ее тело, она оттолкнулась от стены и направилась к двери склада… и резко остановилась, когда вместо Мейсона путь ей преградило большое, мускулистое тело Коннора.
Она не смогла сдержать испуганного «ох», сорвавшегося с ее губ, и из-за внушительных размеров мужчины инстинктивно отступила на несколько шагов назад. Темные глаза Коннора сверкали враждебностью, он медленно, но целенаправленно последовал за ней, пока не прижал к стене. Не было никакой возможности обойти Коннора, чтобы он с легкостью не схватил ее и не удержал, так же как и той давней ночью.
Уголок его губ искривился в усмешке, напомнив о том, каким хулиганом он был. Это злобное выражение также подтвердило, что он не изменился, и вернулся не для извинений или исправления прошлых проступков. Воинственные мужчины, подобные ему, как и ее отчим, не испытывали раскаяния в своих действиях. Нет, они считали, что имеют на это право, особенно когда их не привлекали к ответственности за их жестокое и отвратительное поведение.
Несмотря на охвативший ее ужас, Катрина вздернула подбородок, не позволяя ему увидеть свою слабость, которой он мог бы воспользоваться, даже если на самом деле она чувствовала себя невероятно уязвимой.
– Тебе нужно уйти, Коннор, – сказала она твердым, сильным голосом. – Сейчас же.
Он не двигался. Вместо этого его наглый взгляд пробежался по ее телу, разглядывая красивое винтажное платье, которое она сегодня с такой тщательностью выбрала для Мейсона. Она вздрогнула, когда похотливый взгляд Коннора задержался на лифе и на ее груди, прежде чем снова подняться вверх.
– Почему ты ведешь себя как заносчивая сука? – спросил он, и мускул на его щеке дернулся от едва сдерживаемого гнева. – Каждый раз, когда я прихожу сюда, ты грубишь и отталкиваешь меня. И ведешь себя так, будто слишком хороша даже для простого разговора со мной. В чем, бл*ть, твоя проблема?
Ей следовало бояться, учитывая, что спасения ждать не приходилось, они остались в салоне одни, а он был физически сильнее и без проблем применил бы силу против женщины, это она прекрасно знала. Но вся ярость и боль, которые она скрывала в течение стольких лет, нашли свой выход, и после той ночи она обрела силу и стойкость, которые позволили ей противостоять ему.
– Ты – моя проблема, Коннор, – сказала она, потрясенная собственной храбростью, но на этом не остановилась. – Как ты смеешь вернуться сюда и ожидать, что все будет хорошо после того, что ты со мной сделал?
Катрина ненавидела ухмылку удовольствия, которой он ее наградил, и за которой последовал бессердечный смех.
– Ты все еще злишься из-за той ночи перед выпускным? – спросил он насмешливым тоном. – Мы же просто развлекались, и все немного вышло из-под контроля. Большое дело.
– Мы не развлекались, засранец, – крикнула она, и ей пришлось сжать руки в кулаки, чтобы не выцарапать ему глаза. – Ты затащил меня в пустую комнату на той вечеринке. Стал удерживать, когда я попыталась уйти. Зажал мне рот, когда я закричала. А потом ты меня изнасиловал!
Боже, ей еще несколько месяцев после этого снились ужасные кошмары, и каждый раз она просыпалась в панике, ей казалось, что она снова и снова переживает то жестокое нападение.
Он уперся рукой в стену у ее головы и наклонился ближе.
– Ну, возможно, если бы ты тогда не была такой дразнилкой, этого бы не произошло, – сказал он, будто это была ее вина. – В тот вечер ты была в такой короткой юбке, что выглядела как шалава, умоляющая парня трахнуть ее, так что, я сделал только то, о чем ты просила. Черт, ты даже сейчас провоцируешь меня.
– Одежда женщины не определяет, можешь ты ее трахнуть или нет, мудак, – огрызнулась она, приветствуя прилив адреналина, разносящий жидкую храбрость по ее венам, давая ей уверенность в том, что она сможет избавиться от груза, лежавшего на ее душе последние восемь лет. – Я никогда не дразнила тебя. Я ненавидела тебя и изо всех сил старалась держаться на расстоянии. Возможно, ты смог убедить Мейсона стать твоим другом в школе, но я никогда тебе не доверяла. И тому была причина. Ты доказал правильность всех моих инстинктов в ту ночь, когда напал на меня. Ты всего лишь жалкое подобие мужчины.
Его глаза сверкнули злобой.
– А ты всего лишь грязная шлюха.
Недолго думая, она ударила его по лицу. Так сильно, что его голова дернулась в сторону. Он бессердечно рассмеялся, и когда снова посмотрел на девушку, выражение его лица стало достаточно безжалостным, чтобы по ее спине пробежала дрожь настоящего страха.
– Видишь? Тебе нравится грубость, не так ли? – сказал он тихим, насмешливым голосом.
Прежде чем Катрина успела предугадать его действия, он прижал ее к стене с такой силой, что от удара у нее перехватило дыхание. Удерживая ее своим мускулистым телом, он схватил ее за грудь, а другой рукой за волосы, оттягивая ее голову назад в попытке поцеловать.
На этот раз Катрина не сдалась без боя.
Она боролась с ним, и в тот момент, когда его рот коснулся ее, она сделала единственное, что могла: прикусила его губу так сильно, что пошла кровь.
Мужчина с воем отпрянул назад, выражение его лица излучало ярость.
– Е*аная сука, – выдавил он и занес кулак для удара.
Не в силах пошевелиться, поскольку он все еще сжимал ее волосы, Катрина приготовилась к удару… но его так и не последовало. Вместо этого она наблюдала, как поднятая в воздух рука оказалась молниеносно вывернута назад под неестественным углом, и раздался громкий треск, свидетельствующий о вывихнутом плече. С криком мучительной боли Коннор отпустил ее. Когда он обернулся, Катрина увидела Мейсона за несколько секунд до того, как тот ударил Коннора кулаком в челюсть с такой силой, что снова раздался треск. Два последующих удара застали Коннора врасплох и сбили его на пол склада.
Из-за вывихнутого плеча он не мог подняться, но это не помешало Мейсону напасть на Коннора.
– Проклятый ублюдок! – закричал Мейсон, хватая Коннора за футболку и ставя его на ноги, шокировав Катрину своей силой против мужчины, прошедшего военную подготовку. Но опять же, Мейсон никогда никого не боялся. Он был поджарым и жилистым по сравнению с массивной мускулатурой Коннора, но Мейсон рос вспыльчивым ребенком на улице, которая научила его драться жестко и грязно.
Коннор вздрогнул и схватился за травмированную руку, выражение его лица наполняли боль и враждебность, когда он пристально посмотрел на Мейсона.
– Какого хрена, чувак? – сердито рявкнул он. – Она сама пристала ко мне, как и в школе! Я просто дал ей то, что она хотела. Она чертова потаскуха!
Ложь, которую он извергал, больше не ранила Катрину, как раньше. Она стояла на месте и молчала, потому что знала, что Коннор будет отрицать все ее возражения. Единственным человеком, который имел значение и который должен поверить правде, был Мейсон.
Мейсон встал перед Катриной – защищая ее, как она поняла, – но его взгляд не отрывался от Коннора.
– Только в этот раз я позволю тебе уйти с оставшимися целыми конечностями, – сказал Мейсон тихим голосом, который противоречил тому, в какой ярости он все еще был. – Но посмей хоть еще раз приблизиться к ней каким-либо образом, и я, нахрен, уничтожу тебя. Я больше никогда не хочу видеть твою мерзкую рожу.
Прокушенная губа Коннора изогнулась в усмешке, и он перевел взгляд с Мейсона на Катрину.
– А он знает, что я уже отведал тебя? И задолго до того, как это сделал он, – зло выплюнул он, явно пытаясь опозорить ее перед Мейсоном, создавая впечатление, будто она переспала с ним добровольно.
Когда она ничего не ответила, он снова нагло посмотрел на Мейсона.
– Как я сказал тем вечером в баре: она – горячая телочка.
Мейсон снова направился к Коннору, но Катрина схватила его за руку, останавливая, прежде чем он покалечит мерзавца и, в итоге, будет арестован за нападение.
– Не надо, – тихо попросила она, желая, чтобы все закончилось. – Он того не стоит.
Мейсон мгновение колебался, размышляя, а затем, наконец, сказал Коннору:
– Убирайся из моего салона, пока еще можешь ходить.
Бросив последний злобный взгляд на них обоих, Коннор развернулся и вышел из дверей склада как раз в тот момент, когда туда прибежала Жасмин. Ее глаза расширились, когда она заметила припухлость, уже начавшую проявляться на лице Коннора, и крови на его подбородке от прокушенной губы. Она быстро отступила назад, уступая Коннору дорогу.
– О, боже, – воскликнула Жасмин, бросаясь к Катрине. – Что случилось?
В дверях появились Калеб и Дерек, шок и беспокойство на их лицах сказали Катрине, что они также видели уходившего Коннора.
– Что, черт возьми, происходит? – спросил Калеб, рассматривая сцену перед ним.
– Этот придурок перешел границы, вот и все, – грубо сказал Мейсон. – Если он снова здесь появится, вызывайте полицию и пусть его арестуют за незаконное вторжение.
Калеб кивнул.
– Иисусе. Да. Конечно.
– Дадите мне минутку с Катриной? – попросил Мейсон.
– Безусловно, – сказала Жасмин, и они втроем покинули склад.
После их ухода Мейсон повернулся к Катрине с выражением почти… агонии на лице.
– Ты в порядке?
Она кивнула.
– Да.
И это было правдой. Несмотря на то, как все только что закончилось, возможность наконец противостоять Коннору казалась странным очищающим и катарсическим средством. Внутренне она чувствовала себя легче, будто больше не несла на себе то огромное бремя, которое управляло большей частью ее взрослой жизни.
Все еще хмурясь, Мейсон подошел к ней, скользнул пальцами под ее подбородок и приподнял его, чтобы тщательно осмотреть ее лицо.
– Он причинил тебе боль?
– Нет. Ты об этом позаботился. – Ей не хотелось думать о том, что могло бы случиться, не прибудь Мейсон вовремя.
– В этот раз, – пробормотал он с ноткой ненависти к себе. – Давай уйдем отсюда и поговорим, ладно?
С Мейсоном что-то было не так, и Катрина не могла отрицать своего беспокойства после всего, что Коннор сказал о ней.
– Хорошая идея.
Этот разговор давно назрел. Катрине только хотелось бы знать, чем все закончится, когда Мейсон узнает правду.
Глава 14
В машине Мейсон вел себя тихо, и когда Катрина украдкой взглянула на его профиль, на нем очевидно просматривалось беспокойство. Нахмуренные темные брови, сжатые челюсти и тонкая линия губ указывала на то, что он размышлял о только что произошедшем с Коннором в «Чернилах».
Хоть она и испытала облегчение от того, что сумела противостоять демонам прошлого, отрицать вновь возникшую панику, но по совершенно другой причине, не могла. Последние три дня она отталкивала Мейсона, хотя именно к нему ей стоило обратиться. Она заставила его почувствовать себя незначительным, он был ошеломлен ложью Коннора, так что, честно говоря, Катрина понятия не имела, в какой ситуации они находятся как пара.
Когда он подъехал к ее квартире, ее сердце наполнил страх. Мейсон никогда не отвозил ее домой, если они хотели побыть наедине, и она отчаянно старалась не предполагать худшего.
Храня молчание, он проводил ее до двери, а затем последовал за ней внутрь. Она оставила сумочку на маленьком столике в прихожей, прошла в гостиную и села на диван. Вместо того, чтобы присоединиться к девушке, Мейсон беспокойно расхаживал взад и вперед перед ней, явно слишком взволнованный, чтобы сидеть на месте.
Он глубоко вздохнул и, наконец, встретился с ней взглядом, его голубые глаза наполняла мука, которую она до конца не понимала.
– То, что сказал Коннор, правда? – спросил он хриплым голосом. – Когда мы учились в школе, он…
Он ждал, пока она сама закончит предложение, будто понимал, что произошедшее между ней и Коннором, было не по обоюдному согласию.
– Он изнасиловал меня. – Никакого смысла приукрашивать истину не было.
Он заметно вздрогнул и выругался себе под нос, его агония стала еще более явной.
– Господи, Катрина. – Он уставился на нее, его лицо искажала такая сильная боль. – Когда?
– Помнишь ту грандиозную вечеринку в доме Рика Акермана, когда его родители уехали на выходные? За несколько недель до выпускного ты, я и Коннор пошли туда вместе.
Когда Мейсон кивнул, она сложила руки на коленях и продолжила рассказ, чувствуя себя спокойнее, чем ожидала.
– После того, как позже ты ушел с Джессикой, Коннор начал непристойно заигрывать со мной и неуместно прикасаться. Он был пьяный и противный, и мне просто хотелось сбежать от него. Ванная внизу была занята, поэтому я поднялась наверх, даже не догадываясь, что он последовал за мной, пока он не затащил меня в одну из пустых спален и не запер нас там. Он был намного сильнее меня, и, как бы я ни пыталась, не смогла его остановить.
На этом она замолчала, зная, что Мейсону не нужны подробности.
– Прости меня. – Он провел ладонью по лицу, его раскаяние было осязаемым. – Мне чертовски жаль.
Она в замешательстве покачала головой.
– Тебе не за что извиняться, Мейсон. Ты в этом не виноват.
Он не выглядел убежденным.
– После того, как те хулиганы приставали к тебе в парке в день нашей встречи, и после того, как я узнал о жестоком обращении со стороны твоего отчима, я поклялся, что всегда буду защищать тебя и обеспечу твою безопасность. И, Иисусе, я полностью подвел тебя, когда ты нуждалась во мне больше всего.
Слова Мейсона шокировали. Она так волновалась, что узнав правду, он посмотрит на нее по-другому. Что это изменит их отношения. Ей и в голову не приходило, что он обвинит себя в событиях, над которыми не имел никакого контроля.
Катрина встала и подошла к нему, желая донести до него, что он не несет ответственности за действия другого мужчины.
– Ты меня не подвел, – сказала она, глядя прямо в его потемневшие голубые глаза и ненавидя самообвинение, которое она там увидела. – Ты не знал, что произойдет той ночью, и ничего не смог сделать, чтобы изменить итог. Поверь мне.
Он издал смешок, лишенный всякого юмора.
– Если бы той ночью я не позволил своему проклятому члену управлять моим мозгом, то был бы рядом с тобой, и Коннор не посмел бы тронуть тебя. – Он обхватил ее лицо своими широкими ладонями и посмотрел ей в глаза, его прикосновения излучали столько нежности и заботы. – Ты носила это в себе восемь лет. Почему не рассказала мне той же ночью? Первое, что тебе следовало сделать, это прийти ко мне.
Ей удалось криво улыбнуться.
– Полагаю, ты был занят Джессикой, – попыталась она облегчить ситуацию, потому что признать правду было гораздо труднее.
– Плевать, – яростно сказал он. – Ты – самая важная часть моей жизни, Катрина. Никогда не было и не будет другой женщины, которая значила бы для меня больше, чем ты. Никогда. Ты сомневаешься, что я не буду с тобой? Что не сделаю все, что в моих силах, чтобы подобное никогда больше не повторилось?
– Когда все закончилось, ты уже никак не мог изменить случившееся. – Зная, что остальную часть ей будет рассказывать труднее, она попыталась отвернуться, чтобы не приходилось смотреть ему в глаза, но Мейсон не позволил ей отстраниться. – После нападения Коннера, мне было стыдно и унизительно, и я чувствовала себя такой… грязной. И он пригрозил, что если я расскажу тебе хоть что-нибудь, он просто скажет, что я сама к нему приставала, что я этого хотела, точно так же, как сделал сегодня.
– И ты правда думала, что я ему поверю? – недоверчиво спросил Мейсон.
Она не упустила боли в его тоне.
– Мне тогда было всего семнадцать, и я продолжала думать о том, что случилось с Оуэном, и о том, как мама не поверила мне, когда я сказала ей, что он неуместно прикасался ко мне. И как Оуэн все перевернул и обвинил меня в том, что я шлюха, и моя мать предпочла встать на сторону едва знакомого человека, а не родной дочери.
Его взгляд смягчился от понимания, и его большие пальцы нежно скользнули по ее щекам.
– Понимаю.
Но ей нужно было сказать ему кое-что еще.
– А еще я боялась, что если бы ты узнал о нападении Коннора, то стал бы смотреть на меня по-другому. Относиться ко мне по-другому. А я не хотела, чтобы это изменило нашу дружбу.
– Ох, Китти-Кэт, – тихо сказал он, крепко ее обнимая. – После нашего вчерашнего разговора у «Кинкейда» у меня возникло неприятное предчувствие по поводу Коннора, и тогда мне следовало прислушаться к своей интуиции и послать его нахер.
Катрина прижалась ближе к теплому, сильному телу Мейсона и положила голову ему на грудь.
– Никаких больше сожалений и обвинений, ладно, Мейсон? Я больше не хочу жить прошлым.
– Хорошо, – согласился он, обхватив одной рукой ее за талию, а пальцы другой запустив в ее волосы и нежно массируя кожу головы. – При условии, что ты пообещаешь никогда больше не скрывать от меня такие секреты.
Она закрыла глаза и вдохнула его теплый мужской аромат.
– Обещаю.
– Есть еще кое-что, о чем мне нужно, чтобы ты сказала честно, – произнес он после продолжительной паузы. – Шрамы на твоем бедре… ты сказала, что это был рецидив. Это случилось после той ночи с Коннором?
Она с трудом сглотнула. Больше никаких секретов; она обещала ему.
– Да.
Мейсон резко выругался, и когда крепче сжал ее мускулистыми руками, она поняла, что он усвоил ее реакцию.
– Больше никаких сожалений и обвинений, – напомнила она. – Это уже в прошлом. Единственное, о чем я хочу думать, – это будущее и мы.
Надеюсь, ты тоже этого хочешь.
– Кстати, о будущем и о нас… – Он медленно отпустил ее, чтобы посмотреть ей в глаза, и его взгляд внезапно стал очень серьезным. – Нам нужно поговорить об этом.
Катрина понятия не имела, куда ведет этот разговор и чем он закончится. Ее самый большой страх заключался в том, что ее поведение за последние три дня оттолкнуло его слишком далеко и изменило все между ними, или он пришел к выводу, что не хочет быть привязанным к одной женщине. Она всегда знала, что такое возможно.
– Я много думал о нас, – начал Мейсон неуверенно, что только усилило ее внезапный приступ нервозности. – Ты знаешь о моем прошлом. Знаешь, что я вырос без настоящих родителей, и моя мать была наркоманкой и проституткой, а затем попала в тюрьму и оставила троих сыновей с жестоким мудаком. И хотя Клэй вырастил меня и терпел все мое дерьмо, я всегда чувствовал себя недостойным любви. Думал, что недостаточно хорош, чтобы меня могли любить. Было легче отталкивать людей, чем позволить им приблизиться и рискнуть быть отвергнутым. И из-за этого я не искал серьезных отношений с женщинами, потому что это было безопасно и просто.
На мгновение он замолчал, и Катрина терпеливо ждала, зная, насколько трудно ему даются такие слова, потому что он не из тех парней, которые делятся своими эмоциями.
Глубоко выдохнув, Мейсон скользнул ладонями вниз по ее рукам, пока не переплел их пальца.
– Но с тобой все было по-другому с самого начала, и ты стала первой девушкой, с которой я чем-то поделился. Ты знала о моем прошлом. Знала мои секреты. Что бы я ни делал, а я уж точно не был паинькой ни в подростковом возрасте, ни став взрослым, ты никогда меня не осуждала. Не бросила меня, хотя временами я понимал, что творил глупости, которые должны были заставить тебя задаться вопросом, почему ты со мной дружишь. Но ты всегда была рядом.
Катрина проглотила комок неуверенности и заставила себя улыбнуться.
– Для этого и нужны лучшие друзья, не так ли?
– Ты всегда останешься моим лучшим другом, Китти-Кэт, – сказал он с нежной улыбкой, которую она не могла полностью разгадать. – И я всегда любил тебя, вот почему было так легко еще сильнее влюбиться в тебя за эти последние несколько недель вместе. И в эти выходные, когда ты начала отдаляться, это напугало меня до чертиков. Мысль о том, что я могу потерять тебя, изменила все и заставила задуматься.
Ее мысли все еще занимало его утверждение о том, что в нее так легко влюбиться, но вскоре она осознала и остальное.
– И о чем же? – ее голос звучал как шепот надежды, а сердце трепетало в груди.
– Я хочу, чтобы ты была в моей жизни всегда, – уверенно сказал он своим глубоким баритоном. – Каждое утро и каждую ночь. Как моя лучшая подруга. Как моя идеальная любовница. Как моя прекрасная жена.
Уверенная, что она ослышалась в самом конце, Катрина округлила глаза от недоверия.
– Твоя… твоя жена?
– Я очень люблю тебя, Катрина, и если мы поженимся, ты станешь моей навсегда. – Мальчишеская улыбка изогнула уголки его губ, а глаза игриво сверкнули. – Хм, то есть, если ты хочешь быть моей навсегда. Думаю, мне не следует ничего предполагать.
Она закусила губу, и ее глаза наполнили слезы счастья.
– Да, я хочу быть твоей навсегда. Я люблю тебя, Мейсон Кинкейд. Я влюбилась в тебя в тот день, когда ты спас меня от тех хулиганов. И я ждала и надеялась, что когда-нибудь ты почувствуешь ко мне то же самое.
– Я такой идиот. Я потратил на это столько времени, – сказал он и, наконец, поцеловал ее, медленно, горячо и глубоко.
Голод и желание вскоре превратились в неистовую потребность, которую ни один из них не мог отрицать. Мейсон провел ладонями по ее спине и попке, затем подхватил ее под бедра и закинул ее ноги себе на талию. Как только ее лодыжки крепко сомкнулись у его поясницы, он повел их в спальню, не прерывая поцелуя, пока они не оказались рядом с кроватью, и ее ступни снова не опустились на пол.
Когда Мейсон наконец оторвался от ее губ, он ухмыльнулся ей.
– Мой самый лучший поступок – унести тебя из «Гадкого койота» той ночью и залезть к тебе в трусики. Ты была такой чертовски сексуальной и горячей, что мой член тут же решил, что ты – единственная женщина, из-за которой он когда-либо будет страдать, и меня это более чем устраивает.
Она счастливо рассмеялась, задрала его футболку и стянула ее через голову.
– Я сделаю его очень счастливым, обещаю.
Когда она потянулась к пуговице на его джинсах, он схватил ее за запястья и остановил, его пристальный взгляд снова стал серьезным.
– Итак, вернемся к «навсегда», о котором мы только что говорили?
Она склонила голову набок.
– Да?
– Вот чем я занимался этим утром, – сказал он, и теперь выглядел очаровательно нервным. – Я встречался с Самантой, чтобы она помогла мне с вечной частью наших отношений.
Катрина абсолютно ничего не понимала.
– Не уверена, что понимаю тебя.
Отпустив ее руки, он сунул пальцы в передний карман джинсов. Он вытащил презерватив и застенчиво ухмыльнулся ей.
– Ммм, не тот карман, но, да, я надеялся, что сегодня мне повезет.
Мейсон бросил пакетик из фольги на кровать, затем залез в другой карман и на этот раз достал маленькую черную бархатную коробочку.
Все внутри Катрины замерло, и она едва могла дышать, когда он открыл крышку и показал потрясающее кольцо, украшенное непрерывной линией круглых искрящихся бриллиантов. От потрясения она потеряла дар речи.
Он достал сверкающее кольцо, взял ее левую руку и надел его на безымянный палец.
– Мне требовалась помощь Саманты, чтобы выбрать для тебя идеальное кольцо. Оно называется «кольцо вечности», и именно столько я буду любить тебя. Целую вечность.
Множество эмоций сдавило ей горло, наполняя сердце радостью, когда она перевела взгляд с кольца, окружавшего ее палец, на Мейсона.
– Это очень долго.
– Знаю. И я в этом надолго. – Тепло улыбнувшись, он нежно провел пальцами по ее щеке, а затем подошел к ней сзади, чтобы расстегнуть молнию на платье. – Еще один момент, прежде чем я уложу тебя в постель и сделаю своей. Знаешь, почему я привел тебя сюда, в твою квартиру, а не в свой дом?
