Текст книги "Порочный сексуальный татуировщик (ЛП)"
Автор книги: Карли Филлипс
Соавторы: Эрика Уайлд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)
Катрина прошла к одному из столиков, чтобы заказать выпить, оценить ситуацию и понаблюдать за развлечениями в главном баре, прежде чем решить, что им делать. Тара и Саманта последовали за ней сквозь толпу, и к тому времени, как подошли к свободному столику, Саманта уже набирала на телефоне сообщение. Судя по ее улыбке, Катрина предположила, что она пишет Клэю. Когда к столику подошла официантка из бара, она заказала порцию шотов на троих.
Саманта закончила печатать и сунула телефон в сумочку, висящую у нее на плече. Напитки им принесли через несколько минут, и Катрина подняла стопку, салютуя подругам.
– За наш первый официальный девичник, даже если он накануне твоей свадьбы, – сказала она громко, чтобы перекричать шум. – Когда вернемся домой, думаю, нам нужно собираться чаще, только втроем. Без мужчин.
– Согласна, – одновременно сказали Саманта и Тара.
Они чокнулись стопками и выпили одним глотком. Напиваться они не собирались, – Катрина ни в коем случае не хотела объясняться перед Клэем, почему в день свадьбы его невеста страдает похмельем, – но алкоголя было достаточно, чтобы согреть все внутри и расслабить тело.
К Таре подошел симпатичный парень и пригласил ее танцевать, и она, помахав пальчиками ей и Саманте, последовала за ним на танцпол. Оставшись у столика у дальней стены, Саманта и Катрина некоторое время наблюдали за их танцем.
Чуть позже к ним подошел еще один парень, мускулистый и крепкий, грубоватый и явно пьяный. Когда он схватил Катрину за руку, чтобы оттащить ее от столика, не спрашивая, хочет ли она с ним танцевать, девушка выдернула руку из хватки и бросила на него грозный взгляд, который, как она надеялась, передал ее чувства и дал понять, что он ей не интересен.
Парень скользнул прищуренным взглядом по ее телу и ухмыльнулся, от чего у нее свело желудок. Затем выпятил широкую грудь и напряг бицепсы, будто пытаясь компенсировать ее отказ.
– В чем дело? Я недостаточно хорош для тебя?
И именно поэтому она не ходила в бары. Черт, она редко бывала в «У Кинкейда» в многолюдные вечера, потому что ненавидела иметь дело с эгоистичными мужиками, смотревшими на нее как на легкое завоевание. Вместо того, чтобы дальше провоцировать парня, она мило улыбнулась и сказала:
– Я не танцую с незнакомцами.
Нелепое заявление, учитывая то, что именно этим и занималось большинство посетителей ночных клубов, но ее комментарий стоил того, чтобы увидеть, как он в замешательстве нахмурился, будто она только что загадала ему загадку, которую он должен решить. Затем он покачал головой и перевел взгляд на Саманту. Катрина не могла позволить этому парню даже подумать о том, чтобы сделать к ней хотя бы шаг.
– Она тоже не танцует с незнакомцами, – выпалила Катрина как раз в тот момент, когда парень открыл рот, чтобы что-то сказать.
Бросив на Катрину раздраженный взгляд, он развернулся и, наконец, оставил их одних.
Саманта рассмеялась, ее голубые глаза были полны игривого озорства, когда она наклонилась ближе к Катрине.
– Итак, раз мы не танцуем с незнакомцами, хочешь потанцевать со мной?
Учитывая, что Саманта не будет танцевать ни с одним парнем в этом заведении, а Катрина хотела, чтобы она хорошо провела время, она кивнула, и они присоединились к толпе, танцующей под «Losing My Religion» группы R.E.M. Хотя Катрина делала это нечасто, она любила танцевать, ей нравилась чувственность ее движений и то, как ритм музыки оживлял ее тело.
Вдвоем они станцевали несколько песен, и Катрина потеряла счет времени. Им было весело, они смеялись и наблюдали за модными танцевальными движениями других парочек, и Катрина завидовала женщинам, которые были достаточно смелыми, чтобы взобраться на барную стойку и танцевать на глазах у всех.
Она понятия не имела, сколько прошло времени, но когда заметила, как взгляд Саманты переместился куда-то позади Катрины, а ее лицо осветилось, как у влюбленной женщины, она не удивилась, увидев, что человек, заставивший ее сиять, был Клэем, который каким-то образом нашел свою невесту среди всех этих людей. Господи, неужели Клэй установил на Саманту трекер?
Катрина наклонилась к Саманте, чтобы быть услышанной сквозь музыку и сказала ей на ухо:
– Что здесь делает Клэй?
Когда она отодвинулась, лицо Саманты приобрело застенчивое и немного виноватое выражение.
– Я написала ему о том, где мы находимся, и попросила его и мальчиков присоединиться к нам.
Это означало, что Мейсон тоже здесь. Чертовски здорово, подумала Катрина, совсем не обрадовавшись тому, что мальчики только что ворвались на девичник. С другой стороны, на Саманту было трудно обижаться, когда все, чего она хотела, – это быть со своим мужчиной, но Катрина ожидала, что этот вечер пройдет без Мейсона.
– Извини, что вмешался и украл мою прекрасную невесту, – сказал Клэй, обняв Саманту и притянув ее к себе.
Дьявольский блеск в его глазах сказал Катрине, что он ни капельки не сожалеет о возможности провести лишнее время со своей невестой, прежде чем все разойдутся спать по отдельным номерам.
– Последний раз, когда я видел Леви и Мейсона, они брали пиво и направлялись к одному из столиков с Тарой, – продолжил Клэй, кивнув в ту сторону, где раньше были девушки. – Уверен, если ты пригласишь Мейсона, он потанцует с тобой.
Ну, уж нет, черт возьми. Этого она всячески избегала многие годы, зная, что для нее будет настоящей пыткой так близко прижиматься к его твердому, мускулистому телу и ощущать прикосновения его бедер, словно медленное, сексуальное поддразнивание. И это все, что могло бы быть, поскольку Мейсона она не привлекала так, как он привлекал ее.
Она вернулась к столикам и за одним из них обнаружила Леви и Тару, пьющие пиво. И, конечно, никакого Мейсона.
– Где Мейс? – спросила она, зная еще до того, как заговорила, что это плохая идея, и что ответ ей не понравится.
– Занят своим любимым делом, – сказал Леви странным тоном, не оставляя Катрине сомнений относительно того, что это означало. Подкат к девушкам.
– Он у бара, пытается залезть в трусики вон той девицы, – без надобности добавила Тара, перекидывая длинные темные волосы через плечо. – Будем надеяться, он не затащит ее в туалет и не попадет в тюрьму в Вегасе, – фыркнула она.
Не смотри, не смотри, не смотри… ты только расстроишься из-за того, чего не можешь изменить, – предупреждало подсознание Катрины.
Но она, как идиотка, оглянулась и посмотрела, ее желудок свело еще до того, как взгляд сфокусировался на единственном мужчине, который имел слишком большую власть над ее эмоциями. Открывшейся картине она была свидетельницей уже много раз: горячий, великолепный, татуированный Мейсон флиртовал с какой-то девушкой, которая привлекла его внимание, его убийственно сексуальная улыбка обещала такое удовольствие, перед которым не могло устоять большинство женщин. Судя по тому, как симпатичная девушка положила руку ему на плечо и наклонилась так, что их тела соприкасались, он был близок к достижению цели.
Внутри Катрины боролись обида и гнев, последнее она не имела права чувствовать. Логично, что Мейсон волен делать то, что хочет, кого бы он ни выбрал, но больше всего ее расстраивало то, что ему удалось испортить ей удовольствие. Он сорвал их вечеринку, и ее возмущало его присутствие с наглядной демонстрацией того, как он, скорее всего, покинет бар с другой женщиной.
Она глубоко вдохнула, пытаясь избавиться от боли, сжимающей грудь, но напряжение осталось, особенно когда она вспомнила, что сегодня он назвал ее дерганой и обвинил в том, что она не умеет расслабляться и веселиться. В самолете он предложил ей найти случайного парня, с которым можно перепихнуться, и в порыве досады она заверила Мейсона, что так и поступит.
Катрина помнила ошарашенное выражение его лица и шок от того, что она действительно согласилась сделать что-то настолько ей нехарактерное. Она дала ему такой легкомысленный ответ, потому что он ее спровоцировал, но теперь девушка всерьез подумывала последовать своим словам и посмотреть, что произойдет и как отреагирует Мейсон.
И, черт возьми, может, ей сегодня тоже повезет.
Бармены «Гадкого койота» призывали женщин танцевать на стойке, и Катрина поняла, что это прекрасная возможность показать Мейсону, что она вполне способна расслабиться и хорошо провести время без него. Она больше не будет стоять в стороне, ожидая и тоскуя по тому, чему не суждено случиться, потому что Мейсон не отвечал на ее чувства взаимностью.
«У тебя получится, – уговаривала ее внутренняя чертовка, укрепляя ее смелость и уверенность. – Взберись на барную стойку и устрой Мейсону шоу, которое он никогда не забудет».
«Так я и поступлю», – поклялась Катрина, направляясь к лестнице, ведущей к бару, как раз в тот момент, когда заиграла песня «All She Wants To Do Is Dance» Дона Хенли.
Глава 3
В одну минуту Мейсон пытался придумать, как красиво избавиться от чрезмерно назойливой женщины, которая, казалось, предъявила на него права в тот же момент, как он появился в «Гадком Койоте», а в следующую минуту его отвлекли громкие аплодисменты, одобрительные мужские свистки и улюлюканье, доносящиеся от одной из барных стоек.
Слегка заинтересовавшись причиной волнения толпы, он взглянул через плечо женщины в сторону суматохи. Каждый его мускул напрягся при виде Катрины, танцующей на вершине барной стойки, выглядящей более сексуально и соблазнительно, чем он когда-либо видел ее раньше. Он также никогда не видел ее такой… раскованной, особенно на публике.
Какого черта?
Смесь шока и трепета удерживала взгляд Мейсона на девушке, во рту у него пересохло, как в пустыне, когда он наблюдал за чувственными движениями ее тела в такт музыке. Ее бедра кружили и покачивались с гибкой грацией, а облако великолепных светлых волос ниспадало на спину, когда она наклонила голову назад, подняла руки над головой и сводила мужчин вокруг себя с ума волнообразным движением тела, от которого Мейсон чуть не упал на колени прямо там, где стоял.
Похоть заставила его кровь нестись по венам расплавленной лавой, разливаясь по телу в порыве плотского голода. Он не мог пошевелиться. Не мог дышать. Мог только смотреть на эту смелую, дерзкую, раскованную женщину, в которой едва узнавал свою лучшую подругу.
Кто эта девушка, выставляющая себя напоказ, и что она сделала с его сдержанной и замкнутой Китти-Кэт?
Узкие кожаные штаны подчеркивали ее сексуальные формы и идеальную задницу – ту самую аппетитную задницу, которую она сейчас демонстрировала, наклонившись и проведя рукой по ноге вверх в медленной, знойной ласке, а затем снова выпрямившись. Когда она подняла свои глаза в дымчатом макияже, Мейсон мог поклясться, что ее темный, призывный взгляд, был направлен прямо на него. Дразнил его. Насмехался над ним. Мучил его тем, чего он не мог иметь. Бл*ть.
Или, может, его буйное воображение просто играло с ним злую шутку, потому что она никогда не подавала ему никаких знаков того, что хочет с ним пошалить. С другой стороны, возможно, это пикантное выступление предназначено другому мужчине, и почему от этой мысли у него в желудке возникло ощущение, будто он только что проглотил дюжину горящих углей?
Вращая бедрами в такт музыке, она продолжала скользить руками в завораживающих движениях по животу и груди поверх корсета, который держался лишь на тонкой шнуровке спереди. Такая чертовски непослушная девочка. Ее губы приоткрылись, и на грешном рту заиграла тень улыбки.
Ему вдруг захотелось сотворить грязные, порочные вещи с этим ротиком. Прямо сейчас.
Очередные бурные овации привлекли к Катрине еще больше мужского внимания. Какой-то парень предложил ей выпить, и она взяла стопку и залпом опрокинула алкоголь в себя, затем бросила вызывающий взгляд в его сторону и продолжила свой порочный танец.
Господи, она напилась? Для Мейсона это было единственное разумное объяснение. Катрина не искала внимания и не принадлежала к тому типу женщин, кто выставляет себя напоказ перед мужчинами. С другой стороны, ничто в ее поведении в последнее время не было предсказуемым или типичным, и эта небольшая демонстрация бунта стала последней каплей. С него было достаточно. Сегодня вечером он выяснит, что, черт возьми, с ней происходит.
Прежде чем он смог придумать, как вытащить Катрину оттуда, не устроив сцену, один из парней в баре совершил огромную ошибку, потянувшись к ней и прикоснувшись. Придурок обхватил рукой ее икру и заскользил ею вверх, и Мейсон почувствовал, что сейчас потеряет голову.
Он увидел красный, его охватила опаляющая, яростная ревность. Погрузившись в неслыханную глубину эмоций, он начал проталкиваться сквозь всех ее поклонников, чтобы добраться до бара. Он говорил себе, что так поступает друг, защищавший ее от одного из этих придурков, которые могли бы воспользоваться ее пьяным состоянием, но это не объясняло собственническое чувство, охватывающее его с каждым шагом. Добавьте к этому не прекращающийся поток адреналина, распалявшего его, и эта мощная комбинация толкала его к краю, пробуждая жажду затеять драку.
Понимая, что толпа вокруг бара слишком плотная и ему понадобится чертовски много времени, чтобы добраться до Катрины, он вместо этого пошел по лестнице, ведущую прямо на стойку. Когда он поднялся наверх, она заметила его, и ее глаза в панике расширились, будто она поняла, что перестаралась, провоцируя его. Он зловеще прищурился, передавая одним взглядом свои мысли. Правильно, Китти-Кэт. Бойся. Бойся, потому что этим вечером мы наконец-то разберемся, в чем, черт возьми, твоя проблема.
Теперь, когда Мейсон оказался на стойке (и, да, он знал, что мужчинам туда нельзя, но пошло оно все к черту), их аудитория выросла. Головы повернулись к ним, и все наблюдали за разворачивающейся сценой. Несмотря на сильную злость, Мейсон был полон решимости отложить свой гнев и вести себя вежливо и нежно, уводя Катрину оттуда.
Приблизившись к ней, он легко обвил пальцами ее запястье, чтобы убедиться, что она повинуется.
– Пойдем, Катрина, мы уходим.
Она вырвала руку из его хватки и упрямо вздернула подбородок. Ее лицо раскраснелось, а глаза сверкнули огнем.
– Я никуда с тобой не пойду.
Ладно… видимо, ему нужен план Б.
– Пойдешь, – твердо сказал он, слишком хорошо осознавая, что на них смотрят. – Предлагаю пойти добровольно, иначе альтернатива тебе не понравится. Выбор за тобой.
Она скрестила руки на груди, безрассудно сверкнув глазами и пристально глядя на него.
– Мейс, ты такой засранец.
Ясно, она на него злилась. За то, что испортил ей удовольствие? Или за что-то другое? В последнее время проблема была, но он понятия не имел, что сделал не так. Поскольку она уже была в ярости, он решил, что хуже уже не будет.
Он вздохнул.
– Раз ты считаешь меня засранцем, то я вполне могу оправдать свою репутацию.
Прежде чем она осознала его намерения, он низко наклонился, обвил руками ее бедра и перекинул ее через плечо. Она была стройной и легкой – он выжимал больше ее веса, – и он услышал, как она ахнула, застигнутая врасплох.
Она извивалась и брыкалась, пока он направлялся обратно к лестнице, а толпа теперь подбадривала его.
– Черт возьми, Мейсон Кинкейд, отпусти меня! – Ее кулачки били его по спине.
У него не было намерений отпускать ее, понимая, что ему уже не застать ее врасплох.
– Ни за что, Китти-Кэт, так что расслабься и наслаждайся поездкой.
– Иди нахрен! – рявкнула она.
Он недоверчиво покачал головой. Господи, когда она успела стать такой чертовой адской кошкой?
Достигнув подножия лестницы, он встретил Клэя, хмурившегося на него со свойственным ему упреком, и Мейсон знал, что его старший брат будет… ну, старшим братом, и попробует вмешаться.
Не успел Клэй сказать хоть слово, как заговорил Мейсон.
– Не смей, черт возьми, пытаться остановить меня. Нам с Катриной нужно кое-что обсудить, и это произойдет сегодня.
Удивительно, но Клэй отступил, понимающе кивнул и пропустил его. Все понимали, насколько нехарактерной была эта выходка Катрины, и его брат также знал, что Мейсон никогда не причинит ей физической боли.
Следующим препятствием, с которым столкнулся Мейсон, был большой, мускулистый вышибала, стоявший у двери, скрестив огромные руки на груди и преграждая им путь.
– Она уходит с тобой добровольно? – резко потребовал вышибала.
– Нет! – крикнула Катрина, попытавшись лягнуть Мейсона, но тот сдерживал ее ноги предплечьем. – Он меня похищает!
– Она такая королева драмы. – Мейсон закатил глаза. – Честно говоря, она не идет со мной добровольно, – добавил он, потому что, эй, он перекинул Катрину через плечо, и она выкрикивала в его адрес непристойности. В этом конкретном сценарии и в ее поведении не было ничего добровольного. – Но она выпила лишнего, и я бы предпочел, чтобы она была моей проблемой, а не твоей.
Вышибала не сдвинулся с места, выражение его лица было подозрительным. Чувак явно серьезно относился к своей работе, и хотя Мейсон ценил его дотошность и осторожность, откровенно говоря, ему нужно было, чтобы парень пропустил их.
– Я могу за него поручиться.
Леви подошел к двери, удивив Мейсона своей поддержкой.
– Он мой брат, а я полицейский, – сказал он, показав значок полицейского управления Чикаго, который всегда носил с собой в бумажнике.
Вышибала проверил информацию, и этого хватило, чтобы убедить его, что Катрина с Мейсоном в безопасности. Наконец он отошел в сторону, пропуская их.
– Спасибо, чувак, – обратился Мейсон к брату. – Я твой должник.
Леви криво улыбнулся ему.
– Еще бы.
Катрина оперлась руками в спину Мейсона, приподнимаясь, чтобы иметь возможность посмотреть на Леви, пока они двигались через выход, или, как предположил Мейсон, кинуть на него убийственный взгляд.
– Ты такой предатель, Леви! – крикнула она ему.
Мейсон услышал смешок брата, а затем он сказал:
– Увидимся завтра.
Как только они, наконец, оказались на тротуаре, ведущем к их отелю, Катрина снова забрыкалась, заметалась, нанося удары и ругаясь. Она привлекала любопытные взгляды прохожих, но Мейсон просто улыбался и кивал им, будто такое поведение для них двоих было нормой, и продолжал свой путь к «Белладжио».
– Я сама могу идти, придурок! Отпусти меня уже, – потребовала она, шлепнув и ущипнув его за задницу, а затем зарычала от досады, наткнувшись на почти каменные мышцы.
– Неа. И перестань дергаться.
Когда она не подчинилась, он ответил тем же, шлепнув ее по ягодицам так сильно, что она ахнула и выгнулась. Ладонь жгло от удара, а значит, у нее на заднице, скорее всего, остался отпечаток его руки – и, Господи, образ этой собственнической метки на ее бледной коже вызвал у него жесткий стояк.
Наконец она успокоилась.
– Ненавижу тебя, – сказала она с обидой в голосе.
В ее словах не было никакой горячности, но Мейсон знал, что на данный момент, по какой-то причине, он не очень-то ей нравится.
– Это я знаю, Китти-Кэт. Вот только не знаю причины.
– Я уже сказала ее тебе, – снова оживилась она. – Потому что ты засранец.
Больше она ничего не добавила, и когда они, в конце концов, добрались до «Белладжио», Катрина лежала мертвым грузом у него на плече и была нехарактерно тихой. Он решил, что она либо уснула, либо отключилась от выпитого алкоголя.
Он ошибался. Поднимаясь в тишине пустого лифта, она наконец заговорила.
– Может, сейчас уже отпустишь меня? – спросила она сквозь стиснутые зубы довольно четким голосом, давая понять, что все это время не спала. – Ты достаточно унизил меня сегодня вечером.
– Я? – недоверчиво спросил он, присев и поставив ее на ноги, а затем помог выпрямиться. Теперь они стояли лицом друг к другу, и он почувствовал возвращение прежнего раздражения. – Я пытался удержать тебя от унижения в баре!
Она вытянулась по струнке, пронзив его взглядом.
– У меня все было хорошо, пока не заявился ты и не испортил мне вечер. Я не хотела и не нуждалась в твоей помощи.
– Это полное дерьмо, – парировал он, упираясь руками в бедра и пытаясь не опускать взгляд ниже ее шеи на вздымающуюся грудь, идеально приподнятую корсетом и соблазняющую его посмотреть на ее. – Так поступают лучшие друзья, Катрина. Они следят за тем, чтобы их пьяные друзья благополучно вернулись в отель, а не уходили с каким-то незнакомцем.
Ее челюсть недоверчиво отвисла.
– Не верится, что ты только что сказал мне это. Ты такой гребаный лицемер.
Лицемер? Неужели она действительно так думала, когда он пытался быть хорошим парнем и поступать правильно? Господи, он еще ни разу не видел ее такой воинственной и злой на него. Конечно, за двенадцать лет дружбы у них случались ссоры, но ее нынешняя враждебность стала результатом недель или месяцев накопленных обид.
Не успел он потребовать объяснения по поводу лицемера, как лифт прибыл на их этаж. Как только двери открылись, она с надутым видом вышла в коридор и повернула к своему номеру. Он схватил ее за предплечье, прежде чем она успела отойти слишком далеко, и, как и в баре, ей удалось вырваться из его хватки.
Она повернулась, чтобы сказать что-то, скорее всего, грубое и резкое, отчего ее волосы рассыпались по плечам, и он воспользовался этим, сделав единственное, что мог придумать, чтобы удержать ее и не дать уйти от него или их разговора. Нравилось ей это или нет.
Мейсон импульсивно схватил ее спереди за пояс кожаных штанов. Сжав их в кулаке, дернул к себе так резко, что она споткнулась на каблуках и охнула. Ее ладони приземлились ему на грудь, позволив восстановить равновесие, но она тут же поспешно оттолкнулась от него. Ей удалось отстраниться всего на фут, потому что его хватка была сильной и безжалостной, и он не собирался ее отпускать.
– Какого черта, Мейс? – ее потрясение было таким же глубоким, как и его.
Когда он смотрел в ее широко распахнутые глаза, слишком яркие от – и он мог бы поклясться в этом – желания, он не был уверен, было ли ее удивление результатом того, что он применил к ней силу, или того, что его четыре пальца протиснулись между материалом брюк и нижней частью ее живота. Черт, костяшки пальцев касались самой нежной и шелковистой кожи, к которой он когда-либо имел удовольствие прикасаться.
Он стиснул зубы. Господи, он буквально залез ей в штаны.
Его внутренний засранец хотел сунуть пальцы чуть ниже, провести ими между ее бедер и обнаружить, какая она горячая, влажная и возбужденная. А потом пойти еще дальше, чтобы узнать насколько тугой и гладкой будет ее киска вокруг его члена, когда он погрузится в нее по самые яйца.
Выругавшись про себя и помотав головой, Мейсон изо всех сил старался вытеснить из головы непристойные образы, потому что сейчас было не время и не место. Игнорирование утолщающейся эрекции требовало не меньших усилий, и он заставил себя вернуться к насущной проблеме.
– Мы еще не закончили разговор. – Он направился к своему номеру, настолько агрессивно потащив ее за собой за пояс штанов, что она не смогла его остановить и была вынуждена идти следом. – Последние несколько месяцев тебе будто вожжа под хвост попала, и ты не покинешь мой номер, не объяснив, какого хрена происходит, и почему ты ведешь себя так иррационально, и в последнее время всегда кажешься злой или раздражительной по отношению ко мне.
Достигнув номера, Мейсон свободной рукой вытащил из кармана ключ-карту и провел магнитной полосой. Замок открылся, он распахнул дверь и втащил Катрину в номер. Как только они перешли из прихожей в маленькую гостиную, он, наконец, отпустил ее.
Девушка быстро отошла, а затем повернулась к нему лицом. Рядом с диваном горела лампа, а шторы на окнах от пола до потолка, откуда открывался вид на сверкающие огни ночного Вегаса, были распахнуты. В комнате было немного темновато, и хотя он предпочел бы больше света, в данный момент это не было приоритетом. Приоритетом была она, и он отказался быть первым, кто прервет их игру в гляделки и даст ей преимущество.
Катрина слегка приподняла подбородок, лицо снова приобрело суровое и разозленное выражение. В этих кожаных штанах, с фиолетовыми кончиками на волосах и татуировками на руке она выглядела как крутая девчонка, – образ, которому, как ей хотелось думать, верил внешний мир. Но, несмотря на ее теперешнюю вспыльчивость, Мейсон напомнил себе, что под этой упрямой и вызывающей внешностью скрывалась самая нежная и уязвимая девушка, которую он знал. Она пережила адское детство, перенесла боль, которая проникала в душу и превращала большинство в таких же извращенных и испорченных людей, как и он.
Но не его Китти-Кэт. Она всегда была его якорем, единственным человеком, который сохранял его баланс и устойчивость, когда ему казалось, что он теряет контроль над жизнью. Она спасала его задницу больше раз, чем он мог сосчитать. Возможно, настала его очередь ответить тем же, попытаться проявить терпение и понимание – две вещи, которые, как он признавал, никогда не давались ему легко.
Если не считать плотно сжатых губ Катрины и исходящей от нее энергии раздражения и нервозности, она, похоже, не нуждалась в его сочувствии. Нет, она выглядела так, будто была готова к нецивилизованной перебранке с ним.
Если ей хотелось разыграть карту именно так, он бы устроил словесную перебранку, которой она так ждала. Он знал, как жать, жать и жать на ее кнопки. Она не выйдет из номера до тех пор, пока он не выбьет из-под нее эту чертову вожжу, и они не выяснят все, что происходит между ними.
Поскольку она, казалось, не была склонна начать разговор первой, он взял дело в свои руки.
– Что ты имела в виду, назвав меня лицемером? – спросил он, желая знать, чем заслужил такое не слишком лестное прозвище.
– Гребаным лицемером, – поправила она. – Потому что ты такой. Ты так обеспокоен моим уходом с незнакомцем…
– Потому что ты пьяна, – оборвал он ее, хотя знал, что это оправдание – лишь часть правды.
Наблюдая за ней, танцующей на барной стойке, такой гибкой, соблазнительной и сексуальной (чего она никогда не делала раньше), в то время как другие мужчины жаждали ее, стало еще одним очень сильным мотивирующим фактором для его опрометчивых действий.
– К твоему сведению, я не пьяна. Даже близко.
Она скрестила руки под грудью, снова соблазняя его перевести взгляд на приподнятые над корсетом полукружия.
Черт, ему хотелось сорвать с нее топ и освободить ее великолепные сиськи, чтобы сжать их ладонями и взять в рот.
– За два часа я выпила два шота, – продолжала она, не обращая внимания на его порочные мысли и блуждающий взгляд. – Поэтому, если я решу забраться на стойку, танцевать и трясти задницей, это мой выбор, а не твой. И если я решу уйти с каким-нибудь горячим парнем и трахаться с ним до потери сознания… над чем я раздумывала, поскольку выбор из нетерпеливых мужчин был столь велик, опять же, я – взрослая женщина, и это мое решение, – сказала она тоном, призванным спровоцировать его.
О, да, она пылала от ярости, а он все еще пытался преодолеть сбивающую с толку картину ее ухода с парнем, с которым она хотела трахаться до потери сознания.
Его внутренности скрутило что-то очень похожее на ревность, и ему это не понравилось. Ни капельки.
– Я просто не хочу, чтобы ты сделала то, о чем потом пожалеешь.
Господи, когда он успел стать таким проклятым лжецом? И когда ее сексуальная жизнь и то, с кем она решила переспать, стали его заботой?
– О, боже, – сказала она недоверчиво. – Разве не ты сказал мне во время полета сюда, что я слишком дерганая и не знаю, как веселиться? И разве не ты упомянул то, что я уже давно не трахалась и мне следует воспользоваться Городом грехов, найти себе кого-нибудь на ночь и трахнуть его во всех позах Камасутры?
Он ощетинился от досады и раздражения, потому что каким-то образом она перевернула его слова и теперь намеренно нажимала на его кнопки.
– Я никогда такого не говорил, – горячо возразил он, приближаясь к ней.
– Не суть. Смысл все тот же, – сказала она, небрежно отмахнувшись от него. – И я не знаю, почему ты так беспокоишься о том, кого я могу или не могу трахать, когда сам был на пути к тому, чтобы переспать с первой женщиной, попавшейся тебе в «Гадком койоте»!
Подойдя ближе, он увидел, как в ее чертах промелькнули две отчетливые эмоции: обида, за которой быстро последовала… ревность? Как такое возможно?
Уверенный, что неправильно истолковал мимолетное выражение ее лица, он пригвоздил ее пристальным взглядом и сказал:
– Не знаю, почему ты в последнее время такая раздражительная и в чем твоя проблема, но я чертовски устал пытаться выяснить перепады твоего настроения.
Она возмущенно вздохнула.
– Хочешь узнать, в чем моя проблема? – спросила она во внезапном приступе возмущения. – Ты моя проблема, Мейсон.
Она повернулась, чтобы уйти, но он был быстрее. Он схватил ее за руку и, прежде чем она смогла на этот раз вырваться, пригвоздил к ближайшей стене. Он уперся руками по обе стороны от ее плеч, запирая в капкан, и тесно прижался бедрами к ее бедрам, удерживая на месте, пока не решит, что их разговор закончен.
– Ты не можешь сказать что-то подобное и просто уйти без объяснения причин, – сказал он тихим, резким голосом.
Ее зеленые глаза сверкнули тихим, но многозначительным посланием, призывающим его отправиться в ад. Плотно сжав губы, она молчала, зная, что он это ненавидит.
Он был готов ждать столько, сколько потребуется.
– У меня впереди вся гребаная ночь, Катрина.
Секунды складывались в минуты, ее своенравие и упрямство не дрогнуло, как и пылающий яростью взгляд. Через некоторое время она попыталась ускользнуть от него, но от этого маневра их бедра лишь потерлись друг о друга – ее мягкий холмик о ширинку его джинсов.
Его стояк стал настолько чертовски огромным, что теперь уже невозможно было скрыть его реакцию на нее и положение их тел. Она не могла не заметить массивной эрекции, и, тем не менее, Мейсон не двигался, решив дождаться от нее ответа, который она ему задолжала. Вот только он не ожидал, что осознание и сексуальное напряжение между ними станут настолько сильными, что он едва будет помнить, почему вообще удерживал ее в ловушке. Да, чтобы выразить некую точку зрения, но все его раздражение постепенно испарялось, и вверх брал мужской инстинкт, пронося через тело неоспоримый разряд сексуального голода.
Запретное желание и темная похоть клубились по его венам, как дым, испытывая на прочность контроль и ослабляя волю сопротивляться этой женщине и всем грязным, порочным мыслям, слишком долго преследовавших его в фантазиях. Все ниже пояса напряглось и запульсировало, когда он посмотрел ей в глаза и увидел в них отражение ее собственных плотских желаний. В зеленых глазах сверкали золотые искры, а полные соблазнительные губы приоткрылись, словно приглашая узнать, насколько у них сладкий вкус.
