Текст книги "Порочный сексуальный татуировщик (ЛП)"
Автор книги: Карли Филлипс
Соавторы: Эрика Уайлд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)
Как бы захватывающе ни звучала эта возможность, она все еще не понимала, как вписывается в такой ход мыслей. Разве им не нужен кто-то с ученой степенью?
– Блейк… у меня нет высшего образования, и я никогда не работала в крупной компании. Я неплохо владею Photoshop и некоторыми другими программами графического дизайна, но не уверена, что этого достаточно для такого большого и уважаемого рекламного агентства, как ваше.
Он улыбнулся.
– Дорогая, я бы не сидел здесь и не спрашивал, интересна ли тебе эта работа, если бы не считал, что ты прекрасно подходишь «Кавано и Циммерману». Хотел бы я пойти с тобой на свидание? Абсолютно. Но одно не имеет ничего общего с другим. В данный момент мой интерес к тебе сводится к бизнесу. Я не хочу, чтобы ты думала, что одно зависит от другого. И судя по тому, что я знаю и видел, у тебя более чем достаточно опыта для должности младшего графического дизайнера в нашем агентстве.
Как только он закончил свою речь, принесли еду, и, да, изысканные тальятелле болоньезе действительно напоминали итальянское блюдо. Официант натер на пасту свежий пармезан, снова наполнил бокалы, и как только Блейк заверил его, что все отлично, парень перешел к другому столику.
После ухода официанта, они снова остались одни, и Катрина задала вопрос, который ее очень интересовал.
– И что же такого ты обо мне знаешь, и что видел, что указало тебе на то, что я подхожу для твоего агентства?
Если она соберется рассматривать это предложение, ей нужно убедиться в том, что он действительно знает ее сильные и слабые стороны для предлагаемой должности.
– Хороший вопрос, – сказал он впечатленно и разрезал тушеное ребрышко. – Я уже более шести месяцев посещаю «Чернила». Касательно того, что я знаю о тебе, Калеб был очень разговорчив во время моих многочисленных сеансов и ответил на многие вопросы о тебе. По его словам, именно благодаря твоей заслуге салон работает так гладко, и это говорит о твоем ответственном подходе к работе. Я также наблюдал за тобой с другими клиентами и за тем, как ты управляешь салоном, пока я там.
– Следил за мной? – поддразнила она.
Блейк усмехнулся, отправляя в рот овощной гарнир.
– Это называется определением потенциальной перспективы.
Она накрутила макароны на вилку.
– Управление тату-салоном не имеет ничего общего с работой в рекламном агентстве.
– Верно, но я знаю, что ты стремишься к самосовершенствованию, и именно такие качества важны в людях, которых я нанимаю. – Он на мгновение сделал паузу, отпив вина, а затем продолжил: – Я также видел работы в твоем персональном альбоме и на стене салона. Каждый свой визит я проверяю, что нового ты нарисовала. И каждый раз чертовски впечатляюсь твоим дизайном и креативностью.
Она взглянула на свою тарелку, и ее лицо залило жаром при мысли о том, как тщательно он проанализировал ее с точки зрения потенциального сотрудника своего агентства. И внезапно ее охватила неуверенность.
– Просто я не уверена, что мои рисунки и дизайны в «Чернилах» соответствуют тому, что нужно для рекламного агентства.
– Я уверен, и только это имеет значение, – твердо заявил Блейк. – Я известен тем, что нанимаю неподготовленных и неопытных сотрудников, когда вижу таланты, которые хорошо сочетаются с нашим агентством. Я редко ошибался в отношении людей, которых отбирал лично. Фактически, большинство этих сотрудников стали основой компании и постоянно привносят новый и свежий взгляд в рекламные кампании и маркетинговые идеи.
Несмотря на ее небольшое беспокойство по поводу отсутствия опыта в этой области, Катрина обнаружила, что эта идея начинает казаться ей соблазнительной.
– Ты чертовски убедителен, – сказала она, покачав головой.
Он пожал плечами, ничуть не раскаиваясь.
– Я знаю, чего хочу, и если это достаточно важно, полон решимости добиться своего.
Катрина не могла не чувствовать себя польщенной его безоговорочной верой в ее способность так хорошо вписаться в его компанию. Они закончили ужинать, и после того, как официант убрал тарелки, Блейк взглянул через стол и встретился с ней взглядом.
– Итак, что думаешь? – спросил он.
Она глубоко вздохнула. Предложение было невероятно щедрым, даже захватывающим, но в то же время и очень неожиданным. Без сомнения, Катрина знала, что новая работа необходима для того, чтобы сохранить ее дружбу с Мейсоном, а также пощадить ее сердце и чувства, но она никогда не бросалась во что-то, все тщательно не обдумав.
– Я очень ценю твое предложение и очень заинтересована, – уважительно сказала она. – Но не могу дать однозначного ответа прямо в эту секунду.
– Я этого и не жду. – Его тон был понимающим. – Подумай неделю обо всем, что я сказал, и о росте и возможностях в рекламном агентстве, которое входит в десятку лучших фирм Чикаго. И я знаю, что мы не обсуждали зарплату, но обещаю сделать все возможное, чтобы ты не пожалела.
– Спасибо, – искренне поблагодарила она, понимая, что на самом деле у этой работы нет недостатков. Тем не менее, она подумает неделю, чтобы убедиться, что новая карьера в рекламном бизнесе – это то, чего ей действительно хочется.
– Итак, хватит о делах, – сказал Блейк более оптимистичным тоном, и его губы изогнула сексуальная улыбка. – Мне больше интересен интимный разговор.
Кто бы сомневался. Подыгрывая, Катрина наклонилась вперед и прошептала провокационным голосом:
– Хочешь узнать мою версию соблазнительного интимного разговора?
Он тоже наклонился ближе, его темно-карие глаза потемнели, и он пристально посмотрел на нее.
– Безусловно, – пробормотал он.
Она закрыла глаза, медленно облизнула губы, затем снова открыла их и дразняще произнесла:
– Я жажду шоколадного десерта. – Она вздохнула и лукаво улыбнулась. – Он заводит не хуже интимного разговора.
Блейк засмеялся и покачал головой.
– Я не посмею лишать женщину десерта. Кроме того, это беспроигрышная ситуация. Ты будешь есть, а я буду любоваться.
Пока он не трогает, все в порядке.
Глава 9
Мейсон сидел в одиночестве в дальнем конце бара «У Кинкейда» с бутылкой «Sam Adams», обдумывая, стоит ли ему перейти к чему покрепче, чтобы перестать думать о Катрине и ее свидании с Блейком и о том, чем они могут заниматься. Что, если парень целовал ее, прикасался к ней, пытался… трахнуть. Эта тревожная мысль вызвала у него желание вонзить кулак во что-нибудь твердое, чтобы высвободить часть накопившегося внутри раздражения.
– Ну, такое впервые, – услышал Мейсон протяжный голос Леви перед тем, как тот сел на свободный стул рядом с ним.
– Что впервые? – раздраженно спросил Мейсон, не в настроении слушать шутливые комментарии младшего брата.
– Ты сидишь в баре один и выглядишь довольно жалко, – пояснил Леви, слишком удивленный такой ситуацией.
– Ну, ты всегда можешь отвалить, – предложил Мейсон, а затем допил пиво.
– Могу, – сказал Леви скорее удивленным, нежели обиженным тоном. – Но смотреть на тебя такого – гораздо веселее.
Мейсон пристально уставился на брата. Он пришел в «Кинкейд», потому что по глупости думал, что сможет в одиночестве погрязнуть в своих страданиях. Мейсон точно знал, что Клэя здесь не будет. Теперь, когда Клэя приручили, он проводил больше времени в новом доме, который купил для них с Самантой, а не в баре. Леви не употреблял алкоголь и обычно не появлялся в баре без особой причины, и Мейсона возмущало вмешательство Леви в то, что планировалось как частная вечеринка жалости. Никакие умники сюда не приглашались и не допускались. Очевидно, Леви пропустил этот пункт.
– А ты чего здесь забыл? – раздраженно спросил Мейсон.
Его воинственный настрой нисколько не смутил Леви, будучи патрульным, он привык иметь дело с гораздо более устрашающими преступниками.
– Ну, я смотрел дома «Карточный домик» на Netflix и получил сообщение от обеспокоенной Тары, где говорилось, что с тобой что-то серьезно не так, и мне нужно приехать сюда как можно скорее.
– Прости, что отвлек тебя от захватывающей ночи перед телевизором, – саркастически сказал Мейсон. – Но со мной ничего страшного не случилось, и ты зря приехал.
Леви оперся рукой о стойку.
– Ну, учитывая, что ты не прилип ни к одной из здешних одиноких дам, и никого еще не трахнул, вынужден согласиться с Тарой. Ты заболел? У тебя жар? Или твой член наконец-то стал разборчивым? Помнишь, то громкое слово, о котором мы говорили во время полета в Вегас? Оно означает, что ты очень внимательно относишься к тому, куда и с кем идет твой член.
Леви не требовалось произносить имя Катрины, потому что его брат не был глупым или дураком. Господи, он ненавидел, когда Леви делал так – брат молча сидел и не упускал ни хрена из происходящего вокруг. Даже в детстве Леви был тихим и замкнутым, но невероятно чутким ко всему. Когда он повзрослел, вся его сосредоточенность чертовски нервировала.
Подавив желание показать Леви средний палец, Мейсон вместо этого натянуто ему улыбнулся.
– С моим членом все в порядке, большое спасибо за твою заботу.
Он надеялся, что Леви поймет намек и уйдет домой. Вместо этого он привлек внимание Тары и подозвал ее к себе.
– Я же говорила, что дела плохи, – сказала подошедшая Тара, ее обеспокоенный взгляд перескочил с Мейсона на Леви.
– Господи Иисусе, – вскинулся Мейсон. – Я, нахрен, в порядке.
– Он не в порядке, – возразил Леви, сочувственно покачав головой. – Он будет еще бутылку «Sam», а я как обычно.
– Сейчас принесу, – сказала Тара и пошла за напитками.
Через несколько минут она вернулась, поставив перед Мейсоном бутылку пива и высокий стакан с безалкогольным апельсиновым спритцером на подставку для Леви.
Мейсон взглянул на напиток брата.
– Вот бы тебе кто-нибудь подлил алкоголя в гребаный апельсиновый сок. Хотел бы я посмотреть на тебя пьяного. Хотя бы раз.
Леви ухмыльнулся и отпил щедрый глоток апельсинового сока с газированной водой.
– Этому не бывать, – сказал он, ставя стакан обратно на стойку. – У меня нет желания напиваться и творить всякую дичь.
Напиваться и творить всякую дичь было в значительной степени уделом подростковых лет Мейсона, а также некоторых лет его взрослой жизни.
– Почему нет? – спросил он с любопытством.
Леви пожал плечами.
– Дело в контроле, – туманно сказал он.
Мейсон был почти уверен, что причины такого поведения Леви связаны с их детством и с тем, как каждый из них по-разному справлялся со своей ужасной ситуацией. Леви любил держать ситуацию под контролем. Был спокоен, сосредоточен и собран. Всегда. В детстве Мейсон ненавидел то, что Леви ничто не пробирало, но с годами понял, что тихий характер брата являлся для Леви способом справиться со всеми эмоциональными потрясениями в их жизни.
В то время как Леви загонял внутрь их болезненную ситуацию, Мейсон впал в противоположную крайность и позволил своей ярости подталкивать его к любому бунту, который встречался ему на пути. Только когда Мейсон стал старше, он научился контролировать вспышки гнева.
– Итак, хочешь поговорить об этом? – спросил Леви, прерывая его размышления.
Мейсон хмуро взглянул на брата.
– О чем?
Леви закатил глаза.
– О Катрине, – конкретизировал он.
Первым порывом Мейсона было прикинуться дурачком и спросить: «А что насчет Катрины?», но он чертовски устал отрицать свои чувства к лучшей подруге. Их нынешняя ситуация съедала его изнутри, и одним из немногих людей, которым он доверял, был его брат. Леви не судил, и на данный момент это именно то, что требовалось Мейсону – кто-то, кто выслушает его и, возможно, даст полезный совет.
– Мы с Катриной переспали в Вегасе, – выпалил Мейсон, прежде чем успел передумать.
– Да, я догадался, – сказал Леви, проведя большим и указательным пальцами по конденсату на своем стакане.
– И как же ты «догадался»? – Мейсон изнывал от любопытства узнать, что выдало их с Катриной.
Леви рассмеялся.
– Ты серьезно? В тот момент, когда ты утащил Катрину из «Гадкого Койота», как гребаный неандерталец, мы с Клэем знали, что отношения между вами дойдут до апогея. Вы оба годами уклонялись от своего влечения, но в последнее время ваше обоюдное сексуальное напряжение слишком усилилось. А от танцев Катрины на стойке бара и твоей нетерпимости к другим мужчинам, прикасающимся к ней, все должно было вспыхнуть. А учитывая, насколько неловко и странно вы вели себя на следующий день на свадьбе, несложно догадаться, что вы занимались сексом.
Мейсон нахмурился.
– Ты же был там, когда я сказал Таре, что ничего не произошло.
– И она тебе поверила, но я твой брат и знаю, когда ты лжешь. Я вижу это по твоим глазам, особенно когда дело касается Катрины. А с моими навыками полицейского тебя еще легче раскусить, когда ты не совсем честен.
– Мило, – пробормотал Мейсон. Ему придется помнить, что нельзя смотреть брату в глаза в следующий раз, когда он будет выдумывать.
– Итак, вы переспали, – Леви вернул разговор к обсуждаемой теме. – В чем же проблема?
– Проблема в том, что я пустил нашу дружбу на х*й. Это не каламбур, – проворчал он.
Легкая улыбка тронула уголок губ Леви.
– Почему ты так думаешь?
– Потому что сейчас всё между нами так… по-другому. – Он раздраженно провел пальцами по волосам. – Неловко, странно и напряженно, хотя в то время мы условились, что этого не будет. А сегодня она пошла на свидание с другим парнем, и мысль об этом сводит меня с ума.
Брови Леви удивленно поднялись.
– Хочешь сказать, ты действительно ревнуешь к тому, с кем Катрина встречается?
В желудке у него вскипела кислота.
– Да, и чертовски это ненавижу.
Раньше у него никогда не возникало проблем с тем, что она с кем-то встречалась, но это было до того, как они стерли границы своей дружбы. Теперь, зная, каково это – находиться внутри нее, чувствовать, как ее тело крепко обхватывает его, впервые в жизни ощущать нечто другое с женщиной, – это изменило всё.
Леви рассеянно помешивал апельсиновый сок в стакане и на мгновение задумался. Затем взглянул на Мейсона с кривой ухмылкой.
– Не понимаю, почему вы двое просто не начнете встречаться, как нормальная пара.
Мейсон нахмурился.
– Потому что я не встречаюсь. И потому… потому что она моя лучшая подруга, и это просто… странно.
Леви рассмеялся.
– Чувак, ты занимался с ней сексом. А теперь беспокоишься о том, что встречаться с Катриной будет странно?
– Знаю-знаю, – сдался он, понимая, как нелепо все это звучит.
Но Мейсон не мог помешать этим сомнениям постоянно поднимать свою уродливую голову, и позволять им выплеснуться прежде, чем сдадут нервы.
– Я никогда раньше ни с кем не встречался. Никогда, – сказал он, сдирая этикетку с бутылки, чтобы не смотреть на Леви, пока признается в своих самых больших страхах. – И я очень боюсь еще сильнее испортить отношения с Катриной, чем уже есть. Что, если я облажаюсь, и тогда у нас даже не останется дружбы, на которую можно положиться, и я потеряю ее навсегда? – Боже, это уничтожит его. – Что, если она поймет, что я не такой уж и хороший парень, и она могла бы встретить кого получше? Что я полный неудачник, у которого нет возможности предложить ей то, что ей нужно от таких отношений?
– Если бы ты был неудачником, она бы не была с тобой последние двенадцать лет.
– Как подруга, – поправил брата Мейсон. – Не как человек, который хочет чего-то… большего.
Во взгляде Леви мелькнуло понимание.
– Слушай, ты не знаешь, как все пойдет, если не попытаешься построить с Катриной что-то большее.
Мейсон с трудом сглотнул, прежде чем признать правду.
– Я боюсь.
– Не позволяй прошлому продолжать определять твои действия в будущем, – прямо заявил Леви. – В какой-то момент тебе придется изменить свою модель поведения, чтобы изменить все остальное вокруг себя.
Мейсон сузил глаза, глядя на брата.
– И что это за модель поведения?
– Ты – кобель, – сказал Леви, очевидно пытаясь привнести немного юмора в разговор. В следующие несколько секунд выражение его лица стало гораздо более серьезным. – Думаешь, я не понимаю, почему ты не подпускаешь к себе ни одну женщину достаточно близко, чтобы влюбиться в нее?
И снова Леви взялся за свое: проявляет свою наблюдательность и проницательность, хотя Мейсону было любопытно узнать, какие выводы сделал брат.
– Почему бы тебе не просветить меня своей мудростью?
Леви проигнорировал его саркастичный тон.
– Мы выросли с матерью, которая, по сути, бросила детей, которых она никогда не хотела, и все трое справились с этой ситуацией по-разному. Клэй стал родителем. Ответственным человеком, который позаботился о том, чтобы нас не разлучили. Хотя это означало, что ему пришлось приложить все силы, чтобы дать нам достойную жизнь без жестокого обращения со стороны Уайетта.
Леви упомянул о парне их матери, мудак получал огромное удовольствие, терроризируя их, пока однажды Клэй не оказал ему сопротивление.
Слава Богу, эта часть их прошлого уже позади, ушла навсегда. И хотя Уайетт недавно вернулся в их жизнь и снова угрожал Клэю, для Уайетта все закончилось не очень хорошо, сейчас он отбывал срок в тюрьме за убийство, совершенное больше года назад. Но, по крайней мере, эта стычка позволила Клэю наконец открыться возможности будущего с Самантой. Что нужно Мейсону, чтобы поверить в себя таким образом?
– Я был так мал, – продолжил Леви. – Но даже у меня выработались собственные механизмы преодоления трудностей. Я всегда…
Он нахмурился и позволил словам остаться невысказанными, будто не хотел повернуть это зеркало на себя, чтобы в нем не отразились его собственные болезненные воспоминания. И Мейсон не собирался требовать от него большего.
– Ты стал чертовым хулиганом, – вместо этого сказал Леви, снова возвращаясь к Мейсону. – После всего, через что мы прошли, когда наша мать попала в тюрьму, а Уайетт отказался от нас благодаря Клэю, я помню, как ты делал все возможное, чтобы довести Клэя до грани. Такое ощущение, будто ты постоянно испытывал его, но он так и не отказался от тебя. Ни разу.
– Я знаю.
И Мейсон был ему благодарен, потому что он совсем не облегчал задачу старшему брату.
– И то, как ты поступаешь с женщинами… ты не заводишь отношения, потому что зациклен на прошлом, – сказал Леви. – Ты уходишь, даже не пытаясь увидеть, сможет ли твоя связь развиться в нечто большее, кроме секса, и ты сознательно выбираешь женщин, которые не хотят ничего, кроме чего-то физического, чтобы избежать угрозы со стороны своих эмоций. Но Катрина… она отличается от всех твоих интрижек. Всегда отличалась.
Мейсон не мог поспорить с теорией Леви, потому что это было правдой.
– Вот почему ты всегда держал Катрину во фрэндзоне, – продолжил Леви, пока Мейсон переваривал все услышанное. То, что он знал, но редко высказывал вслух, и о чем ему нравилось думать. – Потому что так ты мог держать Катрину при себе и не беспокоиться о том, что совершишь какую-нибудь глупость, из-за которой она тебя бросит. Но в этом и суть лучших друзей. Они остаются рядом в трудные времена, поддержат тебя и всегда прикроют спину. И они прощают тебя, когда ты ведешь себя как мудак.
Последняя часть заставила Мейсона усмехнуться.
– И мы все знаем, что это случалось раз или два.
– Или дюжину, – с ухмылкой поправил Леви. – Мой лучший совет? Не будь таким мудаком и не проворачивай с Катриной свой трюк «поматросил и бросил», давая ей повод увеличить дистанцию между вами. Это твой шанс наладить с ней отношения, и тот факт, что после Вегаса ты не вернулся к прежним привычкам кобеля, подсказывает мне, что, возможно, именно она – та самая. Черт, может, она всегда была той самой, а ты только сейчас открываешь это для себя.
Как бы страшно это ни звучало, Мейсон кивнул в знак согласия. Похоже, именно так все и было – будто он впервые в жизни, наконец, позволил себе быть эмоционально уязвимым, но понятия не имел, что происходило между ним и Катриной. Насколько он мог судить, она уже перешла к Блейку, и время, проведенное с Мейсоном в Вегасе, стало не более чем далеким воспоминанием.
Он выругался себе под нос, отказываясь даже рассматривать такую перспективу. И он не позволит другому парню встать между ним и Катриной. Не без боя.
Мейсон взглянул на Леви, заинтересовавшись тем, о чем его брат умолчал.
– Что же, раз уж ты подверг меня психоанализу, ответь: почему у тебя никогда раньше не было серьезных отношений?
– Кто сказал, что у меня их не было? – парировал Леви.
Быстрый ответ брата застал Мейсона врасплох.
– Ну, учитывая, что я никогда не видел, чтобы ты встречался с женщиной в течение длительного времени или приводил ее знакомиться с Клэем и мной, я сделал вывод, что ты подвержен дискриминации. Видишь, я знаю значение этого громкого слова, – пошутил Мейсон. – Или, может, ты бережешь себя для брака.
Леви громко рассмеялся.
– Даже и близко нет. Я просто более сдержан, чем ты.
Мейсон наблюдал, как брат допил остатки апельсинового сока и толкнул стакан по стойке. В школе у Леви не было девушки (о которой Мейсон знал бы) и сразу после окончания учебы в семнадцать лет он пошел в армию с согласия Клэя и прослужил там четыре года. Вернулся более двух лет назад и теперь работал в полиции Чикаго, и в его жизни не было женщины, о которой кто-либо знал.
– Ты встречался с кем-то во время службы? – спросил Мейсон, задаваясь вопросом, произошло ли что-то в тот период его жизни.
– Сегодня мы говорим о тебе, а не обо мне, – плавно уклонился от ответа Леви, вставая и хлопая Мейсона по спине. – Моя работа здесь окончена, и теперь я с чистой совестью могу вернуться к просмотру «Карточного домика», зная, что спас своего брата от глупости, о которой он может позже пожалеть. Да, и за сеанс терапии плата не взимается.
– Вот твоя плата, – сказал Мейсон и показал Леви средний палец.
Леви только покачал головой и усмехнулся, выходя из бара и снова оставляя Мейсона одного. Но на этот раз, по крайней мере, он не утопал в жалости к себе. Нет, теперь он разрабатывал стратегию и обдумывал план игры, чтобы завоевать единственную женщину – ту самую женщину – с которой хотел быть в своей жизни.
* * *
На следующее утро Мейсон прибыл в салон в десять утра, чувствуя воодушевление и оптимизм в отношении Катрины и предстоящего дня, несмотря на то, что накануне вечером она ходила на ужин с другим мужчиной. Он нес с собой держатель для стаканов с двумя большими порциями кофе, которые он купил по дороге на работу – черный – для него и любимое карамельное латте Катрины – а также ее любимое пирожное с яблочной начинкой и сливочным сыром.
Когда он вошел в «Чернила», его встретила дюжина красных роз в хрустальной вазе на стойке администратора и стоящая возле них Катрина в милом черном мини-платье и ботфортах на шнуровке, при виде которых он сразу же подумал, как закинул бы их себе на талию, пока трахал бы ее у стойки. Да, его член поддерживал эту идею на сто процентов.
На лице девушки красовалась широкая улыбка… но вызвал ее не Мейсон. Нет, причиной тому была маленькая открытка, которую она читала, шедшая с цветами, без сомнения, присланных ей Блейком.
Вот вам и сюрприз с кофе и выпечкой. Его скудным дарам не сравниться с яркой, великолепной композицией, стоившей, вероятно, небольшое состояние. Очевидно, Блейк заявлял о своих правах, и Мейсон глубоко и успокаивающе вдохнул, чтобы не отреагировать слишком остро и не ляпнуть какую-нибудь глупость, что только заставит Катрину еще больше отдалиться от него. Он преследовал противоположную цель: восстановить дружбу, которая так много значила для них обоих, и строить отношения дальше.
Но, черт возьми, он не ожидал, что ему придется конкурировать с богатством, изысканностью и парнем, который знает, как добиться расположения женщины и завязать с ней романтические отношения. В этих навыках Мейсон никогда не нуждался, но он понимал, что ему определенно нужно улучшить свою игру, если он собирается соревноваться с кем-то уровня Блейка Кавано.
Он подошел к Катрине, и она быстро засунула открытку, которую читала, обратно в конверт, прежде чем Мейсон успел увидеть, что на ней написано. Она спрятала конверт в сумочку, которая все еще лежала на стойке, затем повернулась к нему с покрасневшим и взволнованным лицом.
Неужели от открытки Блейка? Дерьмо. Он ненавидел то, что другой мужчина мог оказать на нее такое влияние. Ревность сдавила его грудь, и он не позволил разуму вызывать в воображении образы Блейка и Катрины вместе, делавших то, чем только Мейсон хотел иметь привилегию делать с ней и для нее.
– Привет, – сдержанно сказала она с натянутой улыбкой, будто не знала, чего ожидать от него этим утром.
– И тебе привет, – ответил он с искренней улыбкой, изо всех сил стараясь не вести себя как засранец-собственник, что только еще больше усилит ее настороженность. – Я принес тебе карамельный латте и пирожное.
Он протянул ей угощение.
– Спасибо, – поблагодарила она, на этот раз с искренним удовольствием от такого продуманного жеста.
Он выбросил держатель для стаканов в мусорное ведро и сделал глоток крепкого кофе.
– Как прошло свидание с Блейком? – Видите, он мог совершенно цивилизованно отнестись к ситуации.
– Эм… хорошо, – ответила Катрина слишком неопределенно и не смотря ему в глаза.
Какого хрена означает «хорошо»? Мейсон не настаивал. Не стал бы. Но, черт возьми, ему хотелось. Сильно. Поэтому вместо этого он сказал: «Рад, что ты хорошо провела время», а затем направился к своему рабочему месту, чтобы подготовиться к первому посетителю.
Когда он небрежно оглянулся к стойке, то заметил, что Катрина хмуро наблюдает за ним, откусывая пирожное. Очевидно, она не ожидала от него разумных действий, и даже Мейсону пришлось признать, что он впечатлен собой, потому что ему потребовалась каждая капля контроля, которым он обладал, чтобы не унести ее в свой кабинет и не пометить печатью собственности, как только умел лишь он.
К черту дорогие розы. Мейсон стремился к тому, чтобы заявить о своих правах более запоминающимся способом. Знала ли Катрина об этом или нет, но она принадлежала ему. И он сделает все, что в его силах, чтобы доказать это.
Глава 10
Катрина вошла в свою квартиру, положила сумочку и ключи на маленький столик у двери, а затем направилась в спальню, чтобы снять с себя платье и сапоги, в которых она была на работе. День был долгий и напряженный, и не помогало то, что каждый раз при взгляде на вазу с розами, стоящую на стойке администратора, она думала о предложенной Блейком работе. Без сомнения, именно это и являлось его намерением.
А еще не стоит забывать о Мейсоне и его странном поведении. Он прибыл в салон в приподнятом настроении, с ее любимым завтраком, и это походило на предложение мира, которое она приветствовала. И хотя он увидел цветы и очень любезно поинтересовался о ее свидании с Блейком, ей хотелось, чтобы он выказал хоть каплю ревности. Что угодно, чтобы дать ей какой-то знак, что он может испытывать к ней нечто большее, чем просто дружеские чувства.
– А если бы он это сделал, то что тогда? – пробормотала она себе, сев на кровать, расшнуровала сапоги и стянула их.
Мейсон не знал, что такое моногамия, а она была женщиной одного мужчины. Конец истории.
Сняв платье и бюстгальтер, она надела мягкую хлопчатобумажную майку и удобные шорты для сна, а затем пошла на кухню, чтобы приготовить что-нибудь на ужин. Открыв холодильник, она просмотрела скудное содержимое. Боже, по дороге домой ей следовало зайти в продуктовый. Или хотя бы взять что-нибудь на вынос.
– Ладно, значит, яичница, – сказала она себе, поскольку выбор был ограничен.
Едва она потянулась за коробкой яиц, как в дверь позвонили.
Она вернулась в прихожую, посмотрела в глазок и увидела по ту сторону Мейсона – это напомнило ту последнюю ночь в Вегасе, когда он пришел в ее номер. Воспоминание о том, что произошло, когда она впустила его, заставило ее предательское сердце затрепетать. Катрина понятия не имела, что он здесь делает и чего хочет, но не могла его проигнорировать. Он, должно быть, видел ее машину, припаркованную на своем обычном месте.
Когда она открыла дверь, ее встретил восхитительный аромат, исходящий от коробки с пиццей в его руке из их любимой пиццерии. В другой руке он держал бумажный пакет из продуктового магазина.
Пикантный запах заставил ее желудок заурчать, и он ухмыльнулся, даже когда явно рассматривал ее майку и шорты горячим взглядом, от которого у нее покалывали груди.
– Колбаса, грибы и оливки, – объявил он ее любимые ингредиенты для пиццы. – Надеюсь, ты еще не ужинала.
Мейсон не впервые заявлялся к ней домой без предупреждения и с едой, и это казалось… нормальным. Как в старые добрые времена, и она не смогла перед этим устоять, хотя и задавалась вопросом: почему он пришел после полутора недель напряженности между ними.
Отступив назад, она впустила его в квартиру, а затем направилась на кухню.
– Вообще-то, ты спас меня от унылой яичницы. Пицца пахнет потрясающе.
Он поставил картонную коробку на прилавок вместе с пакетом и начал доставать оттуда продукты.
– Рут бир, чтобы все запить, и мороженое «Бен и Джерри» с соленой карамелью к фильму, который я взял нам напрокат, – сказал он, ставя пинту мороженого в морозильную камеру.
Катрина откинулась на стойку, внезапно почувствовав… усталость. И растерянность. Ход событий походил на воспоминания о лучших моментах с Мейсоном: пицца, любимое мороженое и страшный фильм. Сюда всегда входили обнимашки на диване, потому что у нее были отношения любви/ненависти к триллерам, и она неизбежно цеплялась за Мейсона во время кровавых моментов или утыкалась лицом ему в шею.
Но все это было раньше, а теперь она не знала, что со всем этим делать. И с переменой в его поведении. Особенно после того, насколько напряженными были отношения между ними последние полторы недели.
– Мейсон, что ты здесь делаешь? – выпалила она.
Он поставил тарелки, которые только что достал из шкафа, на стойку, затем подошел к ней, и от собственнического блеска в его голубых глазах у нее участился пульс. Казалось, в этот момент все стало по-другому: его веселость сменилась чем-то гораздо более возбуждающим.
Подойдя к ней, он оперся руками по обе стороны от того места, где она стояла, и наклонился достаточно близко, чтобы их грудь соприкоснулась, заставляя Катрину дрожать, а ее соски почти болезненно затвердеть.
– Заявляю на тебя права, Китти-Кэт, – его слова звучали так же собственнически, как и грохочущий голос. – Вот, что я здесь делаю.
Ошеломленная его заявлением, она открыла рот, затем закрыла его. Она ожидала, что он скажет что-то вроде: «Я пришел, чтобы вернуть нашу прежнюю дружбу», а не то, что он планировал преследовать ее или заявлять на нее права. Хотя ее тело было готово позволить Мейсону отметить его так, как ему заблагорассудится, но сердце и разум отнеслись к его заявлению гораздо более практично.
