Текст книги "Холостяк"
Автор книги: Карли Филлипс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)
Глава 11
Роман подошел к Шарлотте, взял ее за локоть и подвел к маленькому столику в углу кухни. Белый столик, белые стулья – Шарлотта знала, что когда-то эта мебель принадлежала Райне. Она покачала головой: о чем только не подумаешь, чтобы только не задумываться на болезненную тему.
– Садись, – сказал Роман.
– У меня такое чувство, что мне лучше выслушать то, что ты скажешь, стоя.
– А я хочу, чтобы тебе было не так просто взять и уйти, – возразил Роман. – Поэтому садись.
Шарлотта скрестила руки на груди и села. Она была не в настроении ходить вокруг да около или вести словесные игры.
– Прошу тебя, скажи, что ты не потому сделал мне предложение, что твоя мать мечтает о внуках.
Роман твердо встретил ее взгляд.
– Я сделал тебе предложение не поэтому.
Сердце Шарлотты забилось быстрее.
– Тогда что это за сделка, которую ты заключил с братьями?
– Послушай, я же тебе вчера ночью говорил, что братья бывают совершенно несносными. – Роман взял ее за руку. – Что бы ни происходило между нами троими, это не имеет значения.
Если Шарлотта еще сомневалась, насколько серьезные откровения ее ждут, Роман только что подтвердил ее опасения.
– Это важно, иначе ты бы не пытался это от меня скрыть. Стоило ей увидеть серьезное выражение лица Романа, как она поняла, что попала в точку.
– Ты помнишь, что я примчался домой, потому что маму увезли на «скорой помощи» из-за боли в груди?
Она кивнула.
– Она нам сообщила, что врачи велели ей избегать стрессов и нагрузок на сердце. А у нее было одно желание, о котором мы все знали и понимали, что должны его осуществить.
Шарлотта нервно сглотнула.
– Внук.
– Точно. Но поскольку ни у одного из нас не было серьезных отношений с женщиной…
– И никто из вас вообще не собирался жениться, – подсказала Шарлотта.
Роман неуверенно улыбнулся.
– Поскольку ни один из нас не находился в таком положении, что мог бы сразу выполнить мамино желание, нам нужно было решить, кто сделает следующий шаг.
– Поэтому вы подбросили монету, чтобы решить, кто обеспечит Райну внуком, и ты проиграл, – заключила Шарлотта с горечью.
– Я понимаю, это звучит некрасиво…
– Лучше тебе не знать, как это звучит, – перебила она. – И что же было дальше? Я бросилась тебе на шею и стала удачливой кандидаткой?
– Если ты вспомнишь, как все было, я отшатнулся. Я, как мог, старался держаться от тебя подальше. Потому что ты была единственной женщиной, с которой я не мог это сделать.
Роман снова в досаде взлохматил волосы.
– Не мог сделать со мной что?
Роман осторожно предупредил:
– Сначала будет еще хуже, но потом станет лучше.
– Не понимаю – как.
– Я говорил, что никогда не врал тебе, и не собираюсь делать это сейчас. Но ты должна выслушать всю правду с начала до конца, прежде чем ты вынесешь суждение. – Роман опустил глаза и заговорил, не встречаясь с ней взглядом: – Я думал, что смогу найти женщину, которая хочет иметь детей. Я женюсь, сделаю ей ребенка и снова уеду за границу. Я собирался содержать семью материально и при всякой возможности приезжать домой, но в целом не собирался сильно менять стиль жизни.
– Точь-в-точь как мой отец.
Шарлотта подумала, что Роман похож на ее отца даже больше, чем она могла себе представить. Ее по-настоящему затошнило, но она не успела ничего добавить, не успела даже дух перевести, как Роман поспешно продолжил:
– Да, и именно поэтому я сразу вычеркнул тебя из списка, как бы сильно меня к тебе ни влекло. Я не мог поступить так с тобой. Я о тебе заботился и не мог причинить тебе боль. Но я рассудил, что с любой другой женщиной все может получиться, что если мы обо всем договоримся, то никто не пострадает.
– С другой женщиной… – Шарлотте было трудно даже просто произнести эти слова вслух. – Как просто у тебя получается. Ты говоришь, что я была тебе дорога, и тут же с легкостью думаешь о том, как будешь спать с другой женщиной.
Шарлотта заморгала, стряхивая слезы.
– Нет. – Он взял ее руку и крепко сжал. – Когда я вернулся домой, у меня в голове была каша, я даже не продумал все это дело до недавнего времени. А тогда я был не в себе после трансатлантического перелета и смены часовых поясов, я волновался за мать и поэтому, не подумав толком, в одну ночь согласился на эту перемену в моей жизни. Я тогда не мог связно думать ни о чем, кроме того, что не хочу причинить тебе боль. Поэтому я от тебя отстранился.
– Очень благородно.
Роман помолчал. Тишину нарушало только тиканье настенных часов. Молчание затягивалось, и Шарлотта явно не собиралась облегчать Роману жизнь.
Он прочистил горло.
– Но я не мог держаться от тебя на расстоянии. Каждый раз, когда мы оказывались рядом, ситуация взрывалась. И взрыв был не только сексуальный, взрывались эмоции. Вот здесь. – Он показал на свою грудь. – И я понял, что не могу быть ни с одной другой женщиной. – Роман поднял голову и посмотрел Шарлотте в глаза. – Никогда больше.
– Не говори этого. – Она покачала головой, ей было трудно говорить, боль сдавила горло и грудь, переполняла ее. – Не говори всякие правильные слова, чтобы сделать вид, будто все в порядке, когда это не так. Значит, ты меня выбрал. – Она старалась говорить, не давая воли эмоциям. – Ты выбрал меня, потому что тебя очень сильно ко мне влекло. А что же случилось с той заботой, о которой ты говорил раньше?
– Она превратилась в любовь.
У Шарлотты перехватило дыхание. Но как бы сильно ей ни хотелось верить, она не могла закрыть глаза на правду.
– Идеальные слова, чтобы убедить меня выйти за тебя замуж и подарить твоей матери внука, о котором она мечтает.
– Это слова, которые я никогда еще никому не говорил, ни одной женщине. И я бы не стал говорить их, если бы не думал так.
Роман говорил правду, но он знал, что Шарлотта ему не верит. Она от него отгородилась и не хочет ничего слышать. Но выводы, которые она сделала, основаны не на его чувствах, но на голых фактах.
Ирония судьбы. Будучи журналистом, он горой стоял за твердые факты, а теперь он хотел, чтобы Шарлотта отбросила все факты и доверила свое будущее счастье чему-то трудноопределимому. Он хотел, чтобы она ему поверила, поверила в него, в его слово. И не важно, что факты указывают на обратное.
Шарлотта отдернула руку и обхватила голову руками. Роман ждал. Он дал ей время подумать, восстановить самообладание. Но когда она подняла голову, напряженное выражение ее лица, ее холодный взгляд ему не понравились.
– Скажи мне одну вещь. Ты планировал оставить меня в Йоркшир-Фоллз и вернуться к своей обожаемой работе?
– Я сам не знаю, что я планировал. Я только знаю, что мне чертовски хотелось, чтобы у нас все получилось. Я получил предложение из «Вашингтон пост», они предлагают мне работу в Вашингтоне, в редакции. Я думал, что могу поехать и разузнать, что и как, – мы можем поехать и разузнать, – быстро добавил он, вдохновленный неожиданной идеей. – И вместе мы бы обязательно что-нибудь придумали. Нашли бы какой-нибудь жизнеспособный вариант.
Когда Роман осознал, как сильно он этого хочет, его сердце забилось чаще.
Грустные глаза Шарлотты встретились с ним взглядом.
– «Жизнеспособный вариант», – повторила она. – Ради любви или ради миссии, которая тебе выпала по воле подброшенной монеты?
Роман прищурился, несмотря ни на что, он чувствовал себя задетым.
– Ты могла бы не спрашивать.
– Что ж, прости меня, но я спрашиваю.
Она откинулась назад и сложила руки на коленях.
Роман подался к ней, вторгся в ее личное пространство и вдохнул ее аромат. Вопреки логике он злился на Шарлотту за то, что она ему не доверяет, хотя он не сделал ничего, чтобы заслужить ее доверие. А еще он был зол на себя и одновременно некстати возбужден.
– Я скажу это всего один раз. – Он уже продумал эту мысль, когда разговаривал с Чейзом. – Монета привела меня к тебе. Она дала толчок всему, что произошло потом. Но сейчас я нахожусь здесь с тобой по одной-единственной причине – потому что я тебя люблю.
Шарлотта заморгала, по ее щеке скатилась одинокая слезинка. Роман не задумываясь стер ее кончиком пальца и попробовал соленую влагу на вкус. Это был вкус ее боли. Ему хотелось прогнать эту боль. Он чувствовал, что Шарлотта смягчается, и невольно затаил дыхание, ожидая ее ответа.
– Откуда мне знать? – Ее слова застали Романа врасплох. – Как я могу знать, остался ты со мной, потому что ты этого хочешь, или потому что обещал братьям жениться и подарить матери внука? – Шарлотта покачала головой. – Весь город знает, что вы, братья Чандлер, очень преданы семье. Чейз показал прекрасный пример, и ты ему следуешь.
– Я горжусь старшим братом, это неплохо – следовать его примеру. Особенно если он приводит меня в правильном направлении.
Роман мало что мог к этому добавить. Он уже сказал Шарлотте, что выскажет вслух свою точку зрения только раз. Что бы он ни сказал дальше, это ничего не изменит, если она не захочет ему поверить.
– Шарлотта, решайся! Рискни вместе со мной!
Роман протянул руку. Перед ним лежало его будущее, будет ли оно полным или пустым, как его ладонь сейчас? Шарлотта сжала руки в кулаки. Романа охватил самый настоящий страх. Она не может даже сделать шаг навстречу!
– Я… я не могу. Ты хочешь, чтобы я тебе поверила, а я прекрасно знаю, что вы, Чандлеры, закоренелые холостяки. Ни одному из вас не нужны серьезные отношения. Для того чтобы решить, кому из вас придется отказаться от холостяцкой жизни ради семьи, вам пришлось бросать жребий. – Она встала. – И я даже не могу назвать себя призом, который ты выиграл, я – вроде наказания за потерю всего, что было тебе дорого.
Она выстроила вокруг себя такие стены, что Роман сомневался, удастся ли ему их сломать. Он встал и в последний раз взял ее за руку.
– Шарлотта, я не твой отец.
– Насколько я могу судить, между вами мало разницы. Роман подумал, что в том-то и беда, Шарлотта видит все сквозь призму истории своей семьи. Она явно боится повторить опыт матери, ее жизнь, ее ошибки. Однако он может сколько угодно проклинать Энни и Рассела, но не может винить их и дальше. Шарлотта – взрослая женщина, она должна быть способна увидеть правду и принять свои собственные решения.
Искушение привлечь ее в свои объятия было очень велико, но Роман сомневался, что это пойдет на пользу.
– Я никогда не считал тебя трусихой, – сказал он.
Она прищурилась:
– Ты меня тоже разочаровал.
С этими словами она круто развернулась и выбежала из кухни.
– Черт подери!
Роман вышел из кухни и с яростью пнул ногой первое попавшееся на глаза мусорное ведро. Металлическое ведро покатилось по полу и с гулким звуком ударилось о противоположную стену.
– Как я понимаю, дела пошли не очень хорошо, – заметил Чейз, встретив брата возле лестницы на второй этаж.
– Это еще очень мягко сказано. – Роман застонал. – Все пошло не так, как должно было!
Чейз закрыл входную дверь.
– Это чтобы никто больше случайно не забрел. А кто тебе сказал, что жить будет легко? Тебе какое-то время везло, но не все коту масленица, братишка. На сей раз тебе придется потрудиться. – Чейз прислонился к дверному косяку. – Если это то, чего ты хочешь.
Роман подумал, что ему бы надо было хотеть совсем другого – бежать к чертовой матери из этого города, от всех этих переживаний и боли. До сих пор становилось только хуже: началось с проблем с сердцем у матери и закончилось разбитым сердцем Шарлотты. К сожалению, бежать ему было уже некуда. Чувства, которые его мучили, засели в нем самом, и они останутся с ним повсюду, куда бы он ни сбежал. Этот последний приезд показал ему, что Йоркшир-Фоллз не просто место, куда он может приехать, это его дом, со всем эмоциональным багажом, который несет с собой это слово. Со всем багажом, от которого он убегал всю сознательную жизнь.
– Ты чертовски прав, это именно то, чего я хочу. Мне нужна Шарлотта.
Но он столько лет избегал забот и ответственности, что теперь, когда он был готов взвалить на свои плечи все плюсы и минусы серьезных отношений, единственная женщина, которая ему нужна, больше не желает иметь с ним ничего общего.
– Ну и что ты собираешься предпринять?
Роман понятия не имел.
– Мне все-таки нужно слетать в Вашингтон, – сказал он, и в эту самую минуту вошел Рик, позвякивая ключами.
– Кто-то упомянул Вашингтон?
– Роман собирается разузнать насчет офисной работы, – пояснил Чейз, в его голосе слышалось удивление, и он потирал переносицу – верный признак того, что он обдумывает информацию.
– Не придумывай лишнего, – пробурчал Роман. – Мне предложили должность старшего редактора «Вашингтон пост».
– Ты уезжаешь из города? – спросил Рик, засовывая руки в карманы.
– А что, он вполне может уехать. – Чейз усмехнулся и хлопнул Романа по спине. – Никто по нему скучать не будет.
– Заткнись!
Рик рассмеялся:
– Проблемы с Шарлоттой? Тогда она, наверное, не может поручиться за твое алиби на прошедшую ночь?
У Романа началась тупая, пульсирующая головная боль.
– Только этого не хватало!
Средний брат кивнул:
– Кража номер шесть. Так что я снова должен спросить, где ты был этой ночью.
Чейз и Рик одновременно громко фыркнули от смеха. Оба явно потешались над Романом. Тот не ответил, понимая, что в этом нет необходимости. Но несмотря на смешки и подшучивания, он знал, что братья, так же как и он, далеко не в восторге от того, что серия краж в Йоркшир-Фоллз все еще не раскрыта.
Шарлотта выбежала из здания редакции бегом, но потом запыхалась, сбавила темп и пошла уже медленным шагом. У нее сводило желудок от боли, и когда на дороге показался пикап, она обрадовалась и подняла палец. Фред Эймс, единственный в городе водопроводчик, предложил подбросить ее до дома, и она с радостью согласилась. Шарлотта ехала автостопом впервые в жизни. Только когда они проехали полпути до ее дома, она вспомнила, что так и не заказала в газете рекламное объявление. Значит, придется позже позвонить Чейзу и заказать по телефону. Она ни под каким видом не собиралась возвращаться в редакцию и встречаться с братьями Чандлер. От гнусной истории с подбрасыванием монеты ее просто мутило, и она пыталась представить, смеются ли над этим братья. Роман вряд ли будет смеяться. Он лишился кандидатки в жены, и теперь ему придется начинать все сначала, искать другую женщину, которую может использовать и уехать от нее, оставив ее беременной.
Шарлотту буквально тошнило при этой мысли, она едва удержалась, чтобы не попросить Фреда остановить машину и дать ей возможность выйти.
– Так ты слышала? – спросил Фред. Шарлотта еще не успела ответить, как он продолжил. По-видимому, он привык разговаривать во время починки труб, когда сидел под какой-нибудь раковиной, изолированный от внешнего мира. – У Мардж Синклер украли трусы.
Опять! Шарлотта принялась потирать виски.
– У Мардж? Я только вчера лично доставила ей ее заказ!
Фред пожал плечами.
– Знаешь, как говорится, сегодня здесь, завтра там. – Он засмеялся, но в это время старенький пикап въехал в колдобину на дороге, машину тряхнуло, и Шарлотта ударилась плечом о дверцу. – Но болтовне старика Уайтхолла насчет Романа Чандлера я не верю.
При упоминании имени Романа у Шарлотты снова свело желудок. Вот они, прелести жизни в маленьком городке. Шарлотте такая жизнь нравилась, но одной из ее особенностей было то, что иногда невозможно скрыться от посторонних глаз, как ни старайся.
– Я тоже не думаю, что эти трусы ворует Роман Чандлер, – сказала она.
– Ну, может, он бы и утащил трусы из озорства, но так воровать, как пишут в газете, он бы не стал.
Шарлотта решила, что, если она будет ограничиваться односложными ответами, Фред поймет и сменит тему.
– М-м-м… – промычала она.
– У него есть характер.
– Да, характер у него есть.
Шарлотта предпочла бы не обсуждать сейчас особенности характера Романа, иначе она наговорит Фреду много всякого, а сплетники быстро разнесут это по всему городу. А ей это было не нужно точно так же, как Роману.
– В школе он за меня заступался, я этого никогда не забуду и никому не дам забыть. Так и знай, я всем, кого встречаю, говорю, что Роман Чандлер не вор.
Фред резко затормозил перед входом в ее магазин. Шарлотта потерла ушибленное плечо и взяла сумочку. Она думала о том, кто же все-таки ворует трусы. Она стала мысленно перечислять жертв вора: Уайтхолл, Синклер… Всем им за пятьдесят. Интересно, обратили ли на это внимание Рик или кто-то еще из местных полицейских и есть ли в этом какой-то смысл? Очень странно, и это еще мягко сказано.
– Ты что-то сказала? – спросил Фред, приподнимаясь.
– Я спросила, понимаешь ли ты, что спас мне жизнь. Спасибо, что подвез.
– Пожалуйста. – Он наклонился к Шарлотте и положил руку на спинку ее сиденья. – Но ты могла бы кое-что сделать для меня в ответ.
– Что? – настороженно спросила Шарлотта.
– Передвинь мою Мэриан поближе к началу твоей очереди заказчиков. – Пухлые щеки Фреда густо покраснели. – Тогда она успеет получить заказ как раз к брачной ночи.
Шарлотта с усмешкой кивнула:
– Думаю, это можно устроить. – Она поскорее выскочила из пикапа – пока не рассмеялась и не смутила парня еще больше. – Еще раз спасибо, Фред.
– Пожалуйста. И когда твои клиентки будут обсуждать кражи, не забудь им сказать, что Роман Чандлер ничего не ворует.
«Кроме моего сердца», – с грустью подумала Шарлотта.
Фред уехал, и она осталась стоять на тротуаре. Она посмотрела на магазин, потом на окно своей квартиры. Ни в одно место, ни в другое ей сейчас не хотелось. С тех пор как Роман провел ночь в ее маленькой квартире, она перестала быть безопасным райским уголком, куда можно сбежать. В офисе слишком сильно пахло, а в магазине разговорчивая Бет мигом вытянет из нее все секреты. Дом матери исключается, потому что там Рассел.
Шарлотта почувствовала себя этаким беженцем, которому некуда идти. Но потом она поняла, что есть только одно место, где она может остаться в одиночестве и спокойно свернуться клубочком. Она зашла в магазин – ровно настолько, чтобы сказать Бет, что берет на сегодня выходной, потом заглянула к Норману, где купила навынос сандвич и колу, и поднялась в свою квартиру. Там она переоделась и, взяв свои любимые «Врата гламура», выбралась на площадку пожарного выхода.
Как ни странно, та же книга, которая ее умиротворяла, причиняла ей и самую сильную боль. И Шарлотта понимала почему. Книга «Врата гламура» возвращала ее во времена, когда все было проще. Во времена, когда она все еще верила в существование прекрасных принцев и сказки со счастливым концом. Во времена, когда она еще верила, что отец когда-нибудь вернется, подхватит ее и мать на руки и умчит на самолете в Лос-Анджелес. Чтобы они были с ним и обрели утраченное чувство безопасности. Но он этого так и не сделал.
Поэтому книга должна была бы ее расстраивать, но она успокаивала, как могут успокаивать только невинные детские мечты. Глубже Шарлотта не заглядывала. Жизнь и без того достаточно сложна, а в результате того, что она узнала о жеребьевке, устроенной братьями Чандлер, в ее жизни и эмоциях воцарился такой хаос, какого она и представить себе не могла.
Шарлотта никогда себя не жалела и не считала, что каким-то своим поступком заслужила такой кульбит судьбы. Но если учесть все, то она бы, пожалуй, не сказала, что удивлена. Всем психологам хорошо известны ситуации, когда девушки влюбляются в мужчин, напоминающих им их отцов. Когда-то она с жаром возражала против того, что так бывает, но теперь сама стала живым подтверждением этой теории.
Про братьев Чандлер можно много чего сказать: они убежденные холостяки, преданные сыновья, верные мужчины. Шарлотта знала, что Роман никогда бы нарочно не причинил ей боль. Она верила, что он вычеркнул ее из списка потенциальных кандидаток, потому что знал ее семейную историю. Но она сама упростила ему жизнь тем, что упала в его объятия, когда ему так нужен ребенок.
Закончив разговор с братьями, Роман заперся в кабинете Чейза и с головой ушел в то, что умел делать лучше всего, – он начал писать. Отключившись от всего и ото всех, он посвятил остаток утра и большую часть дня написанию статьи о жизни маленького городка. «Кадры из жизни» не были его коньком, но на этот раз почему-то слова приходили сами собой, ему оставалось только печатать.
Крупные города – более крупные статьи. Континенты – еще более масштабные материалы о том, что интересует людей. Но в сердце каждого из более крупных материалов, как понял Роман, можно найти человеческую суть: живых людей, их связи друг с другом, их сообщество, их землю. В точности как между жителями Йоркшир-Фоллз. Когда Роман готовил новостной материал, о чем бы он ни писал – о неравенстве и нищете, о голоде, жестокую правду об этнических чистках в какой-то стране или о необходимости новых законов, чтобы люди с дегенеративными артритами могли завести домашнего питомца и прогуливать его без боли, – центром его статей всегда были люди, их нужды и то, что они делают для выживания.
Как журналисту и как человеку, Роману было легче смотреть на вещи объективно, поэтому он предпочел писать о внешнем мире, заперев под замок собственные чувства к людям, живущим в родном городе, и к самому городу. Потому что дом означал для него самый большой страх – страх потери, боли, отторжения. Того, что он видел на примере матери.
И то же самое он испытывал сейчас – из-за того, что он сделал Шарлотте. Рассказ, который он писал, был своего рода катарсисом. Он бы никогда не стал его продавать, но он всегда будет храниться у него как доказательство слов матери: «Если ты не любил, то ты не жил». При всем его жизненном опыте, при всей широкой географии его поездок Роман понял, что он, в сущности, не жил по-настоящему. Но как же убедить Шарлотту?
Он заглянул в магазин, ее там не было. Потом зашел к Норману, тот сказал, что она купила у него сандвич и ушла домой. В квартиру Роман даже не заглянул – интуиция подсказала ему, где искать Шарлотту, а от своей интуиции он никогда не отмахивался.
Еще раньше интуиция подсказывала ему, что если Шарлотта узнает про историю с монетой, то его ждут большие неприятности, и так оно и вышло. И та же самая интуиция подсказывала ему, что Шарлотта никогда не сможет окончательно выкинуть его из головы. И Роман знал, что это тоже правда. Он свернул за угол и оказался позади ее квартиры.
Солнце стояло низко, но было совсем светло, и Роман понимал, что рискует: при свете дня кто-нибудь может заметить, что он рыщет вокруг ее квартиры. Но ему было все равно. Он хотел убедиться, что с Шарлоттой все в порядке, хотя понимал, что не стоит говорить с ней прямо сейчас и пытаться ее убедить. Слишком рано.
Он остановился в тени деревьев и посмотрел наверх. Шарлотта сидела на площадке пожарного выхода. Одна по собственному выбору. Не отвечая на телефонные звонки и на звонки в дверь. Роман покачал головой, ему была ненавистна мысль, что это он причина ее страданий. Несколько непослушных прядей выбились из ее конского хвоста и качались возле лица. Она благоговейно прикасалась к страницам книги. Роман рассудил, что это одна из книг про путешествия. Шарлотта – мечтательница, ее тянет к тому, что, как она думала, недосягаемо. Путешествия. Отец. И он, Роман.
Ей хватило смелости начать очень космополитичный бизнес в сонном заштатном городке, но не хватает смелости рискнуть своим спокойствием. Сделать ставку на жизнь. На него.
«А вдруг реальность разочарует?» – сказала она, когда он спросил о книгах и о ее мечтах. Тогда он ей не ответил, он был абсолютно уверен, что может воплотить ее мечты в реальность. Но от поездки за город в уик-энд было ой как далеко до воплощения мечты всей жизни. Он был уверен, что способен и на то, и на другое.
Сейчас Роману хотелось поколотить самого себя за то, что он был так высокомерен, так уверен в себе. Наученная горьким опытом на примере отца, Шарлотта ждала, что жизнь ее подведет. А он, вместо того чтобы доказать, что она не права, подтвердил все самое плохое, чего она ожидала от мужчин.
Роман выругался под нос, бросил последний взгляд на Шарлотту и пошел домой.
Райна взяла сумочку и подождала, пока доктор Лесли Гейнс сделает запись в ее карточке. С тех пор как они с Эриком начали встречаться, она стала ходить к Лесли как к своему лечащему врачу. На то было две причины: Райна не хотела ставить Эрика в неловкое положение, вынуждая лгать ее сыновьям, и ей хотелось, чтобы в их отношениях оставалась какая-то загадка. Возможно, это звучало глупо, но она боялась, что он не сможет смотреть на нее как на женщину, если будет прикладывать к ее груди стетоскоп, слушая сердцебиение, и общаться с ней как с пациенткой.
– Ваша кардиограмма в порядке, изменений нет. – Врач закрыла карточку. – Райна, вы здоровы. Могу только посоветовать не увлекаться жирной пищей и продолжать делать гимнастику.
– Да, доктор.
Но Райна знала, что сказать легко, а продолжать притворяться перед сыновьями больной нет. Хотя она и испытывала некоторые угрызения совести из-за своего небольшого мошенничества, как она стала его называть, все же она верила в свою правоту. Она хотела, чтобы ее мальчики обзавелись семьями и были счастливы.
Врач улыбнулась:
– Вот бы все мои пациенты были такими же сговорчивыми.
В ответ Райна только кивнула:
– Спасибо за все.
Она вышла из клиники, не заходя к Эрику. Встречи с Эриком она предпочитала откладывать на другое время, когда вопрос ее «болезни» не возникнет и не вызовет споры.
Роман провел весь день с Чейзом в редакции, Рик был на дежурстве, поэтому Райна направилась прямиком домой, переоделась в спортивный костюм и спустилась в подвал позаниматься на беговой дорожке. Только двадцатилетний или Супермен может жить в таком режиме долго, не будучи разоблаченным. Ускоряя шаг на дорожке, Райна краем глаза посматривала через окошко на подъездную дорогу, чтобы не пропустить момент, когда вернется кто-нибудь из ее сыновей. Если они вернутся, она быстренько уляжется на диван.
Двадцать минут спустя она сошла с беговой дорожки и быстро приняла душ, испытывая огромное облегчение от того, что ее не застукали. Потом она наскоро перекусила и наконец была готова заняться тем, что сейчас считала своей главной заботой: личной жизнью Романа.
Судя по тому, в каком мрачном настроении пребывал сегодня Роман и как он отказывался говорить о чем бы то ни было, его отношения с Шарлоттой оказались под угрозой. Роман заявил, что сам справится со своими проблемами, но Райна как мать в свое время меняла ему подгузники, вытирала ему слезы, которых он стеснялся, и она хорошо чувствовала его состояние. Как бы он ни пытался скрыть свои чувства, она все равно их прочитала и поняла, что ее младший сын страдает.
В чем бы ни состояла его проблема с Шарлоттой, это наверняка не более чем кочка на пути к счастью. Ни один роман не протекает гладко как по маслу. Пока она сделала своему младшенькому немало добра: ее «болезнь» привела его домой и удержала в Йоркшир-Фоллз, и здесь он заново познакомился со своей первой любовью, даже больше чем познакомился. Еще немного подтолкнуть, и не успеешь оглянуться, как они снова будут вместе.
Райна отправилась в «Мансарду Шарлотты», надеясь, что никто не заметит, что она два раза за один день выходила в город, и не доложит ее сыновьям. К счастью, когда она вошла в магазин, там было пусто.
– Есть кто-нибудь?
– Сейчас буду! – ответила Шарлотта откуда-то из глубины магазина.
– Не спешите.
Райна подошла к прилавку с бельем и погладила пальцем прекрасную ночную рубашку из чистого шелка. Продавался и халат в комплект к ней.
– Вам идет этот цвет, – сказала Шарлотта. – Цвет слоновой кости подчеркнет зеленый оттенок ваших глаз.
Райна повернулась к черноволосой красавице. Как и ее сын, девушка затаила в глубине души боль.
– Не уверена, что мне уместно носить белый цвет.
Шарлотта улыбнулась.
– Он светлый, но не белый. Скорее, это цвет античности. Почему бы не побаловать себя, в этом цвете нет никакого скрытого смысла. Уверяю вас, это классическое сочетание. – Шарлотта положила руки на перекладину металлической вешалки. – Я вижу, вам очень хочется купить эту вещь, вы все еще поглаживаете кружевную отделку.
– Поймана на месте преступления, – рассмеялась Райна. – Ладно, заверните это для меня.
Райна попыталась представить, будет ли комплект лежать в ящике комода или…
Шарлотта прервала ее мысль:
– Я рада, что вы настолько поправились, что ходите по городу.
И прервала очень кстати: Райна боялась даже думать о столь интимных вещах. Очень, очень давно никто не видел ее в таком свете.
– Я знаю, мне полагается не переутомляться, но мне нужно было сюда прийти. – Открыть причины своего визита Райна пока была не готова. – К тому же считается, что шопинг снимает стресс, не так ли?
Шарлотта засмеялась:
– Ну, если вы так говорите…
Она стала передвигать плечики, просматривая висящие на вешалках длинные шелковые сорочки и пеньюары. Шарлотта с первого раза запоминала размер одежды каждой своей клиентки, и ей не приходилось спрашивать во второй раз. В свое время это произвело на Райну большое впечатление. Каждому клиенту, переступавшему порог «Мансарды Шарлотты», Шарлотта или Бет обеспечивали индивидуальный подход, и каждый чувствовал себя самым важным клиентом. Бизнес Шарлотты процветал, и этот успех был ее заслугой.
Но она заслуживала и успеха в личной жизни. Райна не могла спокойно смотреть, как два человека, совершенно явно влюбленные друг в друга, позволяют себе разойтись. Шарлотта сняла вешалку с кронштейна и уже направилась к кассе, а Райна все еще не придумала, как подойти к трудной теме.
– Подобрать вам еще что-нибудь? – спросила Шарлотта с несколько неестественной улыбкой.
Вот оно! Это определенно знак, что ей стоит расспросить Шарлотту. Райна отрицательно покачала головой. Она надеялась, что Роман не рассердится на нее за это. Он не будет на нее сердиться, как только благополучно соединится с Шарлоттой. Райна облокотилась на прилавок.
– У вас несчастный вид, вы можете мне сказать, что случилось.
– Не знаю, что вы имеете в виду.
Шарлотта тут же засуетилась, оторвала кончик ярлыка с ценой, стала заворачивать шелковый комплект в тонкую бледно-розовую оберточную бумагу.
Райна остановила руку Шарлотты, накрыв ее своей.
– Я думаю, что понимаете. Роман выглядит таким же несчастным, как вы.
– Это невозможно. – Шарлотта стала выписывать счет. – С вас сто пятнадцать долларов девяносто три цента.
Райна достала кредитную карточку и положила на прилавок.
– Уверяю вас, очень даже возможно. Я знаю своего сына и вижу, что он страдает.
Шарлотта пропустила карточку через терминал и продолжала нажимать кнопки, проводя платеж.
– Не думаю, что вы можете как-то помочь ему или мне, не стоит вам в это вмешиваться.
