Текст книги "О войне"

Автор книги: Карл Клаузевиц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 61 (всего у книги 65 страниц)

1. Общие принципы

1. При ведении войны могут быть три главные задачи:

а) победить и уничтожить вооруженные силы неприятеля;

б) овладеть материальными средствами борьбы и другими источниками существования неприятельской армии;

в) склонить на свою сторону общественное мнение.

2. Для достижения первой задачи всегда нацеливают главную операцию против главной армии неприятеля или хотя бы против значительной ее части, ибо, лишь разбив ее, можно с успехом приступить к выполнению двух других.

3. Чтобы овладеть материальными средствами борьбы неприятеля, направляют свои операции на те пункты, в которых по преимуществу концентрируются эти средства: на столицы, склады, большие крепости. На пути к ним предстоит встреча с неприятельскими главными силами или значительной частью их.

4. Наконец, склоняют па свою сторону общественное мнение путем крупных побед и овладения столицей.

5. Первый и самый важный принцип, которым надо руководствоваться для достижения этих задач, заключается в следующем: напрягать полностью все силы, находящиеся в нашем распоряжении. Всякий предел напряжению, допущенный здесь нами, приводит к неполноте разрешения поставленной задачи. Если бы даже успех сам по себе представлялся довольно вероятным, все же было бы крайне неразумно не проявить наибольших усилий, дабы быть вполне уверенными успехе, ибо такое напряжение никогда не может дать отрицательных результатов. Пусть это ляжет тяжким бременем на страну, все же это не принесет особого ущерба, ибо тем скорее это бремя будет снято с ее плеч.

Огромное значение имеет то моральное впечатление, которое производят энергичные приготовления: всякий получает уверенность в успехе, а это лучшее средство поднять дух парода.

6. Второй принцип: возможно больше сосредоточивать свои силы там, где должны быть нанесены главные удары, не останавливаясь перед невыгодами, вытекающими из этого сосредоточения для других участков, дабы иметь большую уверенность в успехе на главном пункте. Этот успех покроет все прочие невыгоды.

7. Третий принцип– не терять времени. Если мы не можем извлечь каких-либо особых выгод из промедления, то важно приступить к делу как можно скорее. Быстротой можно пресечь многие мероприятия противника в самом зародыше и привлечь на свою сторону общественное мнение.

Внезапность играет в стратегии гораздо большую роль, чем в тактике: она является наиболее действительным началом победы. Александр, Ганнибал, Цезарь, Густав-Адольф, Фридрих II, Наполеон обязаны быстроте действий самыми яркими лучами своей славы.

8. Наконец, четвертый принцип: с величайшей энергией использовать достигнутые нами успехи

Только преследование разбитого врага даст нам плоды победы.

9. Первый из этих принципов является основой трех остальных. Следуя ему, мы можем, не ставя всего на карту, применить остальные с величайшим дерзновением. Он дает нам средство непрерывно формировать в тылу новые силы, а с ними можно загладить всякую постигшую нас неудачу.

Вот в чем заключается истинная осторожность, а не в том, чтобы двигаться вперед робкими шагами.

10. Малые государства в наши дни не могут вести завоевательных войн, но для войны оборонительной и они обладают огромными средствами. Поэтому я твердо убежден, что тот, кто будет напрягать все свои силы, чтобы выдвигать все новые и новые массы, кто принимает все мыслимые меры для повышения подготовки, кто держит свои силы сосредоточенными на главном направлении, кто, вооруженный таким образом, решительно и энергично преследует крупную цель, тот сделал все, что достижимо при стратегическом руководстве войной, и если боевое счастье не будет совершенно против него, в общем итоге неизменно окажется победителем, поскольку его противник будет отставать от него в напряжении усилий и энергии.

11. При соблюдении этих принципов форма операций в конечном счете не имеет особого значения. Впрочем, я попытаюсь в нескольких словах выяснить самое важное.

В тактике всегда стараются охватить противника, и притом ту часть его, против которой направлен главный удар, отчасти потому, что действие сил по концентрическим направлениям более выгодно, чем при прямых параллельных фронтах, а отчасти потому, что лишь этим путем мы имеем возможность оттеснить неприятеля от пути его отступления.

Если мы этот вопрос в отношении противника и позиции из области тактики перенесем в стратегию, на театр войны, следовательно, учтем и снабжение неприятеля, то окажется, что отдельные колонны или армии, имеющие назначение охватить неприятеля в большинстве случаев будут так далеко отстоять друг от друга, что окажутся не в состоянии принять участие в одном и том же бою. Противник, находясь в центре, будет иметь возможность обратиться против каждого отдельного корпуса и разобьет их поодиночке одной и той же армией. Кампании Фридриха II являют примеры этого, особенно в 1757 и 1758 гг.

А так как бой есть самое главное и решающее, то действующий по внешним линиям, если у него не будет решительного перевеса сил, утратит в боях все те преимущества, которые ему должен был доставить охват, ибо воздействие на снабжение проявляется крайне медленно, а победа, одержанная в сражении, чрезвычайно быстро.

Отсюда в стратегии тот, кто находится между частями неприятеля, находится в лучшем положении, чем тот, кто обходит своего противника, особенно при равных или слабейших силах.

Конечно, чтобы отрезать неприятеля от его пути отступления, стратегические обход и охват являются чрезвычайно действительным средством, но так как той же цели можно достигнуть также и посредством тактического обхода, то стратегический обход можно рекомендовать лишь в том случае, когда наши силы (моральные и физические) на-s столько превосходны, что мы все же останемся достаточно сильными на решительном пункте и по выделении обходящей группы.

Наполеон никогда не предпринимал стратегических обходов, хотя он часто, даже почти всегда, располагал моральным и физическим перевесом[388]388
  Это утверждение исходит из недостаточного знакомства Клаузе-вица в 1812 г. с кампаниями Наполеона. Впрочем, маневрирование Наполеона было вскрыто в полном объеме военными историками лишь в последней четверти XIX столетия, и Клаузевиц в своем основ-ном труде также недооценивает оперативное маневрирование Наполе-она..


[Закрыть].

Фридрих II воспользовался этим приемом один только раз: во время своего вторжения в Богемию в 1757 г.

Правда, он этим достиг того, что первое сражение австрийцы могли дать лишь под Прагой; однако какую пользу принесло ему завоевание Богемии вплоть до самой Праги без решительной победы? Сражение под Коллином принудило его снова отказаться от всех его завоевании – доказательство, что бои решают все. Под Прагой ему несомненно грозила опасность быть атакованным всеми силами австрийской армии до подхода Шверина. Он не подвергся бы этой опасности, если бы двинулся со всеми своими силами через Саксонию. Тогда первое сражение, вероятно, произошло бы под Будином на Эгере, и оно было бы столь же решительным, как сражение под Прагой[389]389
  В IX главе 8-й части Клаузевиц дает другую оценку этой кампа-нии. Как сражение под Будином могло бы быть столь же решитель-ным, как под Прагой? Последнее вытекало из стратегического охвата пруссаков и, кроме того, было более удалено от границы, что увеличи-вало его значение (часть 8-я, глава IX).


[Закрыть]. Поводом для такого концентрического наступления на Богемию бесспорно послужила зимняя дислокация прусской армии в Силезии и Саксонии, и крайне важно отметить, что в большинстве случаев именно такого рода соображения и играют более вескую роль, чем преимущества той или иной формы группировки сил, ибо удобоисполнимость операции способствует быстроте выполнения, а трения столь огромной машины, как армия, настолько велики, что без особой нужды их не следует увеличивать.

12. Только что приведенный нами принцип – по возможности сосредоточиваться на решительном направлении – уже сам по себе устраняет идею стратегического охвата, а отсюда сама собою вытекает группировка наших вооруженных сил. Поэтому я и вправе был заявить, что форма этой группировки не имеет особого значения. Однако в одном случае стратегическое воздействие на неприятельский фланг ведет к таким же крупным последствиям, как и в сражении, а именно – когда неприятель, действующий в бедной стране, с великим трудом устроит свои магазины, от целости которых безусловно зависит успех его операций. В подобных случаях можно даже рекомендовать не идти с главными силами навстречу главной армии неприятеля, но устремиться на его базу. Но для этого необходимы два условия:

а) неприятель должен настолько удалиться от своей базы, чтобы наше движение принудило его к значительному отступлению;

б) мы должны иметь возможность задержать его на главном операционном направлении небольшими силами при помощи естественных и искусственных преград, дабы он не мог сделать завоеваний, способных вознаградить его за потерю базы[390]390
  Мысль, на которой останавливается Клаузевиц весной 1812 г., любопытна в том отношении, что в то время в России («бедная стра-на») возводился по идее Пфуля Дрисский лагерь для задержки фрон-тального наступления Наполеона, а армия Багратиона имелась в виду для действий на стратегический фланг против магазинов. В скором времени Клаузевиц поступил на русскую службу и был сначала адъ-ютантом Пфуля. Ознакомившись с конкретными условиями осуще-ствления этой идеи, Клаузевиц многое сделал (личный доклад Алек-сандру I), чтобы русские отказались от этого гибельного плана и бро-сили Дрисский лагерь.


[Закрыть].

13. Про довольствование войск – неминуемое условие ведения войны, а потому оно оказывает большое влияние на операции, особенно тем, что допускает лишь до известного предела сосредоточение масс и является решающим фактором при выборе операционной линии, определяя полосу наступления на театре войны.

14. В областях, сколько-нибудь допускающих довольствие войск местными средствами, последние используются реквизиционным порядком.

При современном способе вести войну армия занимает значительно большее пространство, чем раньше. Образование в нашей армий самостоятельных корпусов сделало это возможным, не ставя нас в худшее положение по сравнению с противником, который сосредоточит в одном пункте на старый образец от 70000 до 100000 человек, ибо корпус современной организации может в течение некоторого времени вести борьбу с противником, вдвое и втрое его сильнейшим; тем временем подойдут на выручку остальные и если первый корпус даже окажется разбитым, то он сражался недаром, как мы это уже указывали по другому поводу.

Поэтому теперь отдельные дивизии и корпуса двигаются врозь, рядом или позади один другого; если они составляют одну и ту же армию, то удаление их друг от друга ограничивается лишь тем условием, чтобы они могли принять участие в общем сражении.

Это дает возможность питать войска непосредственно, без особых магазинов. Такая постановка снабжения облегчается организацией самих корпусов с их Генеральным штабом и интендантством.

15. Если решающее значение не принадлежит более веским основаниям, например, расположению неприятельской главной армии, то выбирают для операций наиболее плодородные области, ибо легкость снабжения способствует быстроте операции. Важнее вопросов снабжения может быть лишь расположение главной армии противника, столкновение с которой нам предстоит, положение столицы или крепости, которой мы стремимся овладеть. Все прочие основания, например, выгоднейшая форма группировки сил, о которой мы уже говорили, обычно имеют гораздо меньшее значение.

16. Несмотря па эту новую систему довольствия, мы еще далеки от того, чтобы совершенно обходиться без всяких магазинов, и мудрый полководец, даже если средства провинции и совершенно достаточны, все же не преминет устроить у себя в тылу магазины, на непредвиденный случай, чтобы иметь возможность сильнее сосредоточиться в известных пунктах. Эта предосторожность принадлежит к числу тех мер, которые не идут в ущерб поставленной задаче.

2. Оборона

1. Политически оборонительной войной называется такая война, которую ведут, чтобы отстоять свою независимость; стратегически оборонительной войной называют такой поход, в котором я ограничиваюсь борьбой с неприятелем на том театре военных действий, который я себе подготовил для этой цели. Даю ли я на этом театре войны сражения наступательного или оборонительного характера, это дела не меняет.

2. Избирают стратегическую оборону главным образом в тех случаях, когда неприятель сильнее нас. Естественно, что крепости и укрепленные лагери, на которые следует смотреть, как на основу подготовки театра войны, представляют значительные преимущества; в число последних входят также знакомство с местностью и наличие хороших карт. С помощью этих преимуществ небольшая армия, базирующаяся на небольшое государство, располагающая небольшими средствами, будет скорее в состоянии оказать неприятелю сопротивление, чем без них.

Наряду с этим следующие два основания могут побудить остановиться на оборонительной войне.

Во-первых, если области, прилегающие к нашему театру войны, в значительной мере затрудняют операции по недостатку продовольствия. В этом случае мы избегаем неудобств, которые всецело ложатся на противника. Таково, например, в настоящее время (1812 г.) положение русской армии.

Во-вторых, когда неприятель превосходит нас в умении вести войну. На подготовленном театре войны, который нам знаком и где все побочные обстоятельства нам благоприятствуют, вести войну гораздо легче; здесь нельзя наделать так много ошибок. В этом случае, т.е. когда к оборонительной войне нас побуждает ненадежность наших войск и генералов, к стратегической обороне охотно присовокупляют и оборону тактическую, т.е. сражения даются на заранее подготовленных позициях, – опять-таки потому, что в этих условиях будет допущено меньше ошибок[391]391
  По-видимому, в этом абзаце, как и в предшествующем, Клаузе-виц имел в виду русскую армию.


[Закрыть].

3. В войне оборонительной не менее, чем в войне наступательной, надлежит задаваться крупной целью. Таковой может быть не что иное, как истребление неприятельской армии или посредством сражения, или посредством постановки ее в крайне трудные для существования условия, что приводит ее в расстройство и принуждает к отступлению; в течение последнего она, естественно, подвергается большим потерям. Примерами тому могут служить походы Веллингтона 1810 и 1811 гг.

Следовательно, оборонительная война не сводится лишь к праздному выжиданию событий; выжидать следует только в предвидении очевидных и решительных выгод. Крайне опасно для обороняющегося то затишье перед бурей, во время которого наступающий собирается с силами для решительного удара.

Если бы австрийцы после сражения под Асперном утроили свои силы, как то сделал французский император, – а возможности к этому у них были, – то период затишья, предшествовавший сражению под Ваграмом, оказался бы для них полезным, но только при таком условии; так как, однако, они этого не сделали, то время оказалось для них потерянным, и было бы гораздо благоразумнее с их стороны, если бы они воспользовались невыгодным положением Наполеона, чтобы пожать плоды сражения под Асперном.

4. Назначение крепостей – отвлечь значительную часть неприятельских сил на осады. Этот промежуток времени должен быть использован на то, чтобы разбить остальную часть неприятельской армии. При этом надо давать сражение за своими крепостями, а не перед ними. Но не следует оставаться праздным наблюдателем, как их берут, как то сделал Бенигсен во время осады Данцига.

5. Большие реки, т.е. такие, через которые наводка моста представляет большие трудности, как, например, Дунай ниже Вены и Нижний Рейн, составляют естественную оборонительную линию. Но не следует равномерно распределять войска вдоль реки, чтобы непосредственно препятствовать переправе, – это опасно, а надо наблюдать ее, и там, где неприятель переправился, атаковать его со всех сторон в ту минуту, когда он не успел еще подтянуть все свои силы и еще ограничен узким пространством близ реки. Примером таких действий может служить сражение под Асперном. В сражении под Ваграмом австрийцы без всякой надобности предоставили французам слишком много пространств, чем избавили последних от специфических невыгод переправы через реку[392]392
  Действия австрийцев объясняются отчасти сильным огнем тя-желой артиллерии, выставленной Наполеоном в пункте переправы на острове Лобау, а отчасти желанием маневрировать в сражении на сообщения Наполеона с мостами, когда он несколько продвинется от них. Подготовка Наполеона и множество мостов, одновременно наве-денных, исключали возможность разбить французов в течение самой переправы.


[Закрыть].

6. Горы составляют второй вид естественных преград, который может служить хорошей оборонительной линией, причем их оставляют впереди себя, занимая только легкими войсками и трактуя их до некоторой степени как реку, с тем чтобы предоставить неприятелю перевалить через них и затем, как только он начнет дебушировать отдельными колоннами из горных проходов, обрушиться на одну из них всеми силами; другой способ заключается в том, что в горы вводятся главные силы. В последнем случае следует защищать отдельные горные проходы лишь небольшими отрядами, а значительную часть армии (от одной трети до половины) держать в резерве, дабы атаковать превосходными силами одну из неприятельских колонн, которой удалось бы прорваться. Однако не следует распылять этого крупного резерва, пытаясь абсолютно преградить выход всем колоннам, но с самого начала надо задаться целью обрушиться на ту колонну, которую предполагают самой сильной. Если таким путем удастся разбить значительную часть наступающей армии, то остальные прорвавшиеся колонны отступят сами собою[393]393
  В главах 6 части, посвященных обороне в горах, Клаузевиц относится к ней гораздо более скептически, считая ее вовсе непригодной для обороны при преследовании решительных целей.


[Закрыть].

Строение большинства горных хребтов таково, что в толще их массы расположены более или менее высокие плоскогорья (плато), в то время как скаты, обращенные к равнинам, обычно пересечены глубокими, крутыми долинами, образующими горные проходы. Таким образом, обороняющийся найдет в горах местность, в которой он может быстро передвигаться вправо и влево, в то время как наступающие колонны отделены друг от друга крупными и неприступными хребтами. Лишь в тех случаях, когда горы носят такой характер, они представляют удобства для обороны. Если же горы суровы и неприступны во всю глубину, так что отряды обороняющегося окажутся разбросанными без взаимной связи, то оборонять их главными силами – дело опасное. Все выгоды при этих условиях оказываются на стороне наступающего, который имеет возможность атаковать отдельные пункты превосходными силами; и тогда ни один горный проход, ни один отдельный пункт не будет настолько крепок, чтобы им не могли быстро овладеть превосходные силы.

7. Вообще по поводу горной войны следует заметить, что в ней все зависит от искусства частных начальников, офицеров и еще в большей мере от духа солдат. Здесь не требуется большого искусства маневрирования, но нужны воинственный дух и преданность делу, ибо здесь каждый более или менее предоставлен самому себе. Вот почему народное ополчение особенно сильно в горной войне, ибо, лишенное первого, оно в высшей мере обладает последними двумя качествами.

8. Наконец, по поводу стратегической обороны надо заметить, что, будучи сильнее сама по себе, чем наступление, она должна служить лишь для того, чтобы добиться первых крупных успехов; но раз они достигнуты, а мир непосредственно за ними не последует, дальнейших успехов можно добиться лишь наступлением, ибо тот, кто постоянно хочет только обороняться, подвергается большой невыгоде всегда воевать за собственный счет. Этого ни одно государство долго не выдержит; подвергаясь ударам противника и ни разу не отвечая ударом на удар, обороняющийся несомненно в конце концов ослабевает и будет побит. Нужно начинать с обороны, чтобы тем вернее можно было кончить наступлением.

3. Наступление

1. Стратегическое наступление непосредственно приступает к достижению политической цели войны, ибо оно непосредственно направлено на разрушение неприятельских сил, тогда как стратегическая оборона пытается достигнуть этой политической цели отчасти лишь косвенным образом. Поэтому принципы наступления уже содержатся в общих принципах стратегии. Лишь о двух пунктах следует здесь упомянуть особо.

2. Первое – это безостановочное пополнение войск и вооружения. Для обороняющегося это сравнительно нетрудно благодаря близости источников такого пополнения. Наступающий же, хотя и располагает в большинстве случаев ресурсами более обширного государства, оказывается вынужденным доставлять свои ресурсы более или менее издалека и с известными затруднениями. Поэтому, чтобы никогда не испытывать недостатка в силах, он должен принять такие меры, чтобы наборы рекрут и перевозка вооружения задолго предшествовали появлению в них нужды. Дороги его операционной линии должны быть непрерывно заняты движением следующих к армии людей и транспортов, перевозящих все потребное снабжение; на этих дорогах должны быть устроены этапные пункты, содействующие быстрейшему следованию транспортов.

3. Даже при самых благоприятных условиях и при величайшем моральном и физическом превосходстве сил наступающий никогда не должен упускать из виду возможность крупной неудачи. Поэтому он должен подготовить на i своей операционной линии такие пункты, куда он смог бы отойти со своей разбитой армией. Это будут крепости с укрепленными лагерями при них или же одни укрепленные, лагери.

Большие реки – лучшее средство задержать на некоторое время преследующего неприятеля. Поэтому переправы через i них должны быть защищены предмостными укреплениями, усиленными поясом сильных редутов.

Для занятия таких пунктов, а также самых значительных городов и крепостей должно быть оставлено большее или меньшее количество войск в зависимости от большей или меньшей степени опасности, которая угрожает от налетов неприятеля или от восстания населения. Эти войска вместе с прибывающими подкреплениями образуют новые корпуса, которые при успешном ходе дел продвигаются вслед за армией, в случае же неудачи размещаются в укрепленных пунктах для обеспечения отступления.

Наполеон в деле организации тыла своей армии всегда отличался чрезвычайной осмотрительностью, отчего самые его операции являлись менее рискованными, чем казались.

4. О применении на войне изложенных принципов

Принципы военного искусства сами по себе в высшей степени просты, вполне согласуются со здравым смыслом, и если в тактике они и опираются на специальные знания в большей мере, чем в стратегии, то все же эти знания столь необширны, что их едва ли можно сравнить с любой другой наукой по их объему и разнообразию. Таким образом, здесь не требуется ни учености, ни глубокой научности, даже не требуется особо выдающихся качеств ума. Если сверх навыка в суждении и требуется какое-либо особое свойство ума, то скорее всего таким свойством будет хитрость или изворотливость[394]394
  Клаузевиц затем решительно изменил свои взгляды по этому поводу (см. часть 1-ю, главу III, часть 2-ю, часть 3-ю, главу X). Здесь Клаузевиц следует за величайшим скептиком в военных вопросах – Беренхорстом.


[Закрыть]. Долгое время утверждали прямо противоположное, но только из-за ложного благоговения перед предметом и по тщеславию писателей, занимавшихся этими вопросами. Нас в этом убеждает беспристрастное обсуждение этого предмета, практический же опыт еще бесповоротнее укрепит в нас такой взгляд. Еще в период революционных войн многие люди, не получившие никакого военного образования, проявили себя как искусные полководцы, даже как полководцы первой величины. По крайней мере, военное образование Конде, Валленштейна, Суворова и многих других весьма сомнительно[395]395
  А.В. Суворов не получил систематического образования, но мно-го работал над пополнением своего образования в течение всей жизни. Суворов знал языки: немецкий, французский, польский, турецкий, по-нимал финский и итальянский. Ланжерон в своих мемуарах расска-зывает, что после штурма Измаила в 1790 г. генерал-майор де Рибас представил ему волонтеров своей флотилии (из них было много ино-странцев самих разнообразных национальностей), и с каждым из них Суворов объяснялся на его родном языке. В области военных знаний Суворов был всеобъемлющ и много занимался военной историей; во-обще же обладал исключительной начитанностью.


[Закрыть].

Само ведение войны – дело трудное, в этом нет никакого сомнения, но трудность заключается не в том, что требуется особая ученость или огромный гений для того, чтобы усвоить себе истинные принципы военного искусства; это доступно каждому правильно развитому мозгу, свободному от предубеждений и сколько-нибудь знакомому с делом. Даже применение этих принципов на карте и на бумаге не представляет никаких трудностей, и набросать хороший операционный план це представляет особой мудрости[396]396
  Изменение взглядов Клаузевица на стратегию после знаком-ства с ней видно хотя бы из сравнения этого положения с главой XI части 8-й.


[Закрыть]. Великая трудность заключается в том, чтобы при практическом выполнении остаться верным усвоенным принципам.

Обратить внимание на эту трудность и составляет задачу настоящих заключительных замечаний, а дать вашему королевскому высочеству ясное об этом представление я считаю самым важным из всего того, чего я хотел достигнуть всей этой запиской.

Все ведение войны напоминает сложную работу машины с огромным трением, так что комбинации, которые с большой легкостью набрасываются на бумаге, могут быть выполнены на деле лишь с большим напряжением сил.

Таким образом, свободная воля и мысль полководца ежеминутно встречают препоны своим движениям, и для преодоления этих препон требуется особая сила духа и разума. Среди этого трения приходится отбрасывать не одну удачную мысль и прибегать к более простым, скромным приемам, хотя более сложные и могли бы дать большие результаты.

Дать исчерпывающий перечень всех причин этого трения, пожалуй, невозможно, по главнейшие из них следующие:

1. В общем о положении противника и о его мероприятиях имеется гораздо менее данных, чем требуется для составления планов; бесчисленные сомнения возникают в момент выполнения принятого решения, вызываемые опасностями, грозящими отовсюду в случае крупных ошибок в предположениях, легших в основу принятого решения. Тогда нами овладевает чувство беспокойства, которое легко нападает на человека при выполнении большого дела, а переход от такого беспокойства к нерешительности и от нерешительности к полумерам представляет очень маленький, незаметный шаг.

2. К неточности сведений о размере сил неприятеля добавляется то, что слухи (все сведения, получаемые нами от сторожевых частей, от шпионов и из случайных источников) всегда их преувеличивают. Людская толпа боязлива по природе, а потому регулярно наблюдается преувеличение опасности. Все воздействия, таким образом, объединяются на том, чтобы внушить полководцу ложное представление о силах неприятеля, с которым придется иметь дело; и это служит новым источником его нерешительности.

Нельзя себе и представить тех размеров, до которых может дойти такая недостаточность осведомления, а потому особенно важно заранее к пей подготовиться.

Раз все заранее спокойно обдумано, раз без предупреждения мы разобрались и установили наиболее вероятный случай, мы не должны сразу отказываться от первоначального мнения; надо подвергать строгой критике все доставляемые сведения, сравнивать их между собою, посылать за новыми и так далее. Очень часто неверные сведения могут быть немедленно опровергнуты, а иные данные – получить подтверждение; в обоих случаях мы получаем большую достоверность и можем сообразовать с ней свое решение. Если у нас нет полной достоверности, то надо себе сказать, что на войне ничего без риска не делается, что самая природа войны не дает безусловной возможности всегда наперед предвидеть, куда идешь, что вероятное все же остается вероятным, даже если оно и не представляется во всей своей полноте нашему чувственному взору, и что при прочих благоразумных мероприятиях не сразу же последует полная гибель от одной ошибки.

3. Неизвестность положения дел в каждую данную минуту распространяется не только на неприятеля, по и на свою армию. Последняя редко может быть настолько сосредоточенною, чтобы можно было в любой момент отчетливо обозреть все ее части. Если быть склонным к опасливости, то на этой почве могут возникать новые сомнения. Является желание выждать, а неизбежным его следствием будет задержка в общем действии.

Поэтому необходимо верить, что наш общий распорядок оправдает ожидаемые от него результаты. В особенности надо доверять своим подчиненным начальникам, а потому на эти посты надлежит выбирать таких людей, на которых можно положиться, и это соображение ставить выше всяких других. Раз мы целесообразно наметили свои мероприятия и учли при этом возможные несчастные случайности и так устроились, что, если они нас постигнут при выполнении нашего плана, мы не погибнем сразу, то нам следует смело идти вперед среди мрака неизвестности.

4. Если мы решили вести войну с большим напряжением сил, то часто подчиненные начальники, а также и войска (особенно, если они не втянуты в войну) будут встречать непреодолимые в их представлении затруднения. Они найдут, что переходы слишком велики, что усилия слишком тяжки, что снабжение продовольствием невозможно. Стоит только дать веру всем этим затруднениям (Diffikultaten, как их называл Фридрих II) – и скоро окажешься подавленным ими; вместо того, чтобы действовать сильно и энергично, станешь слабым и бездеятельным.

Чтобы противостоять всему этому, необходимо доверять своим взглядам и предусмотрительности; в эти минуты такая убежденность имеет вид упрямства, но на самом деле представляет собою ту силу ума и характера, которую мы называем твердостью.

5. Все воздействия, которые мы учитываем на войне, никогда не бывают в точности такими, как их представляет себе тот, кто лично внимательно не наблюдал войну и не свыкся с ней.

Часто ошибаются на много часов в расчете марша какой-нибудь колонны, причем нельзя даже точно выяснить, от чего зависела задержка; часто возникают препятствия, которые заранее предвидеть было невозможно; часто предполагают достигнуть с армией известного пункта, но бывают вынуждены остановиться на несколько часов пути раньше; часто выделенный нами отряд оказывает гораздо меньшее сопротивление, чем мы ожидали, а неприятельский отряд – гораздо большее; часто средства какой-нибудь провинции оказываются скромнее, чем мы предполагали, и пр.

Все такие задержки могут быть заглажены не иначе, как ценою крупных усилий, которых полководец может добиться лишь строгостью, граничащей с жестокостью. Лишь в том случае, когда он убежден, что будет выполнено все, что только возможно, он может быть уверен, что эти мелкие затруднения не приобретут огромного влияния на операции и он окажется не слишком далеко от цели, которой мог бы достигнуть.

6. Можно принять за несомненное, что армия никогда не будет находиться в том самом состоянии, в каком ее рисует себе тот, кто из своего кабинета следит за операциями. Если он расположен к этой армии, он будет представлять ее себе на треть или на половину более сильной и более хорошей. Весьма естественно, что полководец, составляющий впервые план предстоящих операций, находится в таком же положении, но затем он видит, что его армия начинает таять, как он и не предполагал, что его кавалерия приходит в негодность, и пр. Поэтому то, что в начале похода и наблюдателю и полководцу кажется возможным и легким, при выполнении оказывается трудным и недосягаемым, если полководец окажется человеком отважным, с сильной волей, то, побуждаемый высоким честолюбием, он все же будет преследовать свою цель; человек же заурядный найдет в состоянии своей армии достаточное оправдание, чтобы отказаться от достижения цели.

Массена доказал в Генуе и Португалии, какое воздействие сила воли полководца может оказать на его войска; в Генуе твердость его характера, можно, пожалуй, сказать – его жестокость, позволила его армии вынести чрезвычайные лишения и привела к большому успеху[397]397
  Армия Массены, осажденная в 1800 г в Генуе, обходилась долгое время почти без всякого продовольствия, голод заставил Массену согласиться на почетную капитуляцию – армия и расположенная к французам часть населения получили возможность отойти во Фран-цию, не складывая оружия; крайнее сопротивление Массены позволи-ло Бонапарту одержать победу под Маренго.


[Закрыть]; в Португалии он если и уступил, то по крайней мере сделал это много позже, чем сделали бы другие.

В большинстве случаев неприятельская армия будет находиться в таком же положении; вспомним хотя бы Валленштейна и Густава-Адольфа под Нюрнбергом, Наполеона и Бенигсена после сражения под Прейсиш-Эйлау. Но состояние противника не видно, а страдания собственной армии – перед глазами:

поэтому последние действуют на обыкновенного человека сильнее, ибо у обыкновенного человека чувственные впечатления берут верх над голосом разума.

7. Снабжение войск продовольствием, как бы оно ни производилось (из магазинов или путем реквизиции), представляет всегда такие трудности, что имеет в высшей степени решительный голос при выборе способа действия. Часто соображения этого порядка противятся самым действительным комбинациям и вынуждают заботиться о пище, тогда как можно было бы добиваться победы, самого блестящего успеха. Вследствие потребности в продовольствии вся машина приобретает тяжеловесность, из-за которой ее успехи столь отстают от полета широких замыслов.