Текст книги "О войне"

Автор книги: Карл Клаузевиц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 65 страниц)

Глава шестнадцатая.
Оборона в горах (Продолжение)

Теперь приступим к использованию в области стратегии полученных нами в предшествующей главе тактических выводов.

Мы различаем в данном случае следующие вопросы:

1. Горы как поле сражения.

2. Влияние, оказываемое обладанием ими на другие районы.

3. Воздействие их в качестве стратегического барьера.

4. Особые условия снабжения продовольствием в горах. В отношении первого, наиболее важного, вопроса мы должны различать:

а) генеральное сражение,

б) бои второстепенного порядка.

1. Горы как поле сражения. В прошлой главе мы показали, как мало горная местность благоприятствует обороняющемуся в решительном сражении и насколько, наоборот, она выгодна для наступающего. Это стоит в резком противоречии с общераспространенным мнением; но ведь чего не перепутывает общераспространенное мнение, как мало оно разбирается в разнообразнейших отношениях! Чрезвычайное сопротивление, какое оказывают малые части общего целого, вызывает впечатление чрезвычайной силы всякой вообще обороны гор, а затем готовы удивляться, если кто-нибудь посмеет отрицать эту силу по отношению уже к главному акту всякой обороны – оборонительному сражению. С другой стороны, то же ходячее мнение готово усмотреть во всяком сражении, проигранном обороняющимся в горах, необъяснимые ошибки кордонной войны, не считаясь с природой вещей и их неизбежным влиянием. Нас не пугает встать в прямое противоречие с таким мнением; напротив, мы считаем уместным отметить, что с чувством большого удовлетворения мы нашли наше положение у одного автора, который по многим основаниям должен в данном вопросе пользоваться крупным авторитетом: мы имеем в виду труд эрцгерцога Карла о походах 1796 и 1797 гг.; в лице этого автора соединились сразу хороший историк, хороший критик и прежде всего хороший полководец[202]202
  Этот комплимент находится в противоречии с многими глухими вылазками против труда эрцгерцога Карла в предшествующих главах.


[Закрыть].

Для нас является жалким зрелищем, когда более слабый обороняющийся, собрав с трудом и величайшим напряжением все свои силы, чтобы в решительном сражении дать почувствовать наступающему высокую степень своего патриотизма и воодушевления, а также разумной предусмотрительности, – когда этот обороняющийся, на которого устремлены с напряженным вниманием все взоры, направляется во мрак гор с их многочисленными завесами[203]203
  Клаузевиц указывает на закрытый характер местности, препятствующий обзору и разведке.


[Закрыть] и, будучи скован в своих движениях свойствами горной местности, подставляет себя под тысячи возможных ударов превосходных сил противника. Лишь в одном направлении его ум находит широкое поле деятельности, а именно в отношении возможностей использования всех препятствий, образуемых рельефом; но последнее ведет его к самой грани пагубной кордонной войны, от которой он должен уклониться во что бы то ни стало. Мы далеки от того, чтобы видеть в горной местности убежище для обороняющегося на случай решительного сражения; скорее мы посоветуем полководцу всемерно ее избегать.

Правда, порою это оказывается невозможным; в таких случаях сражение по необходимости приобретет заметно иной характер по сравнению со сражением на равнине; позиция станет более растянутой, в большинстве случаев – вдвое или втрое, сопротивление явится более пассивным, контрудары слабее. Все это воздействие горной местное сти, являющееся неизбежным; конечно, оборона в таком сражении все же не должна переходить в простую оборону гор, и основной ее характер должен непременно заключаться в сосредоточенной группировке вооруженных сил в горах; все должно решиться в одном бою и по большей части на глазах одного командующего; резервов должно оставаться достаточно, дабы решительный акт свелся не к простому сражению и не к одному подставлению щита под удары противника. Это условие необходимо, но оно трудно выполнимо; так легко соскользнуть на путь, ведущий к простой обороне гор, что не приходится удивляться тому, что она столь часто встречается; опасность же последней так велика, что теория обязана самым настоятельным образом предостеречь от такой обороны.

Сказанного достаточно для представления о решающем сражении в горах главных сил.

С другой стороны, для боев второстепенного значения и важности горы могут оказаться чрезвычайно полезными, ибо в данном случае дело заключается вовсе не в абсолютном сопротивлении и о ним не связаны какие-либо решительные следствия. Это станет более ясным для нас, если мы перечислим цели, которые при этом имеются в виду.

а) Простой выигрыш времени. С этой целью мы встречаемся на каждом шагу и во всяком случае при занятии оборонительной линии для своевременного осведомления[204]204
  Т.е. когда преследуются задачи сторожевого охранения.


[Закрыть]; кроме того, ее всегда имеют в виду при выжидании прибытия подкреплений.

б) Отражение простой демонстрации или мелкой вспомогательной операции противника. Если провинция ограждена горами и последние защищаются войсками, то оборона, как бы слаба она ни была, всегда окажется достаточной для того, чтобы оградить ее от неприятельских набегов и других мелких экспедиций в целях ограбления этой провинции. При отсутствии гор такая слабая оборонительная цепь являлась бы бесполезной.

в) С целью произвести самим демонстрацию; пройдет еще много времени, пока взгляды, которых следует держаться относительно гор, станут общим достоянием. До тех же пор всегда найдутся противники, которые будут бояться гор и уклоняться от операции в них. В подобных случаях можно употребить для обороны гор и главные силы. В войнах, не отличающихся значительной энергией и подвижностью, подобные случаи будут весьма часто встречаться; нужно лишь не забывать условия – не иметь намерения дать генеральное сражение на горной позиции и не допускать положения, в котором мы были бы вынуждены дать его.

г) Вообще горная местность пригодна для всех группировок, при которых не имеют в виду принимать решительное сражение, ибо в ней все отдельные части являются более сильными и лишь целое как таковое оказывается слабее; кроме того, здесь не так легко быть застигнутым врасплох и оказаться вынужденным к решительному бою.

д) Наконец, горы представляют собою подлинную стихию для народной войны. Население, взявшееся за оружие, должно всегда быть подкреплено небольшими отрядами регулярных войск; близость же главных сил, по-видимому, невыгодно отражается на повстанческих массах. Таким образом, нормально это не может служить основанием к тому, чтобы армия втягивалась в горы.

Вот что можно было сказать о горах в отношении встречающихся в них боевых позиций.

2. Влияние, оказываемое горами на другие районы. Как мы говорили, в горной местности легко обеспечить за собою значительные пространства слабыми отрядами,

которые в местности легко доступной не могли бы держаться и были бы подвержены постоянной опасности; притом всякое продвижение в горах, занятых противником, гораздо медленнее, чем по равнине, а следовательно, не может идти одинаковым с последним темпом; отсюда вопрос о том, в чьем обладании уже находятся горы, имеет гораздо большее значение, чем тот же вопрос по поводу какой-либо другой площади таких же размеров. На открытой местности это обладание пространством изо дня в день может переходить от одной стороны к другой; простое продвижение крупных сил вынуждает противника предоставить нужное нам пространство. Не так обстоит дело в горах; здесь даже при гораздо более слабых силах возможно вполне ощутительное сопротивление. А потому, когда у нас имеется потребность в участке территории, занятой горами, всегда возникает необходимость в особых, специально для этого организованных и часто требующих значительной затраты сил и времени операциях для овладения этим участком. Таким образом, если горы и не являются театром главных операций, то все же они не могут, как то имеет место в отношении доступной местности, рассматриваться как находящиеся в зависимости от главных операций; занятие их и обладание ими не являются, как на равнине, прямым, естественным следствием нашего наступления. Итак, горная местность отличается гораздо большей самостоятельностью, а обладание ею более решительно и прочно. Если к этому добавить, что горный участок страны по самой своей природе дает со своей окраины хороший обзор на прилегающую открытую равнину, сам же остается как бы погруженным в глубокую мглу, то станет понятным, что горная цепь для того, кто ею не владеет, но находится с нею в соприкосновении, всегда представляется неистощимым источником вредоносных влияний, мастерской враждебных сил; еще в большей мере это имеет место, когда горы не только заняты неприятелем, но и принадлежат ему. Самые небольшие партии дерзких партизан, будучи преследуемы, тотчас же находят в них убежище и могут затем безнаказанно появиться вновь в другом месте; самые сильные колонны, скрытые горами, могут незаметно приблизиться, и наши вооруженные силы должны всегда держаться в некотором отдалении от гор, чтобы выйти из сферы их командующего влияния и не подвергаться риску невыгодных боев и внезапных ударов, на которые они не будут в состоянии ответить.

Таким образом, всякие горы на известном расстоянии оказывают значительное влияние на прилегающую к ним более низменную местность. Окажет ли это влияние свое воздействие мгновенно, например, в бою (сражение при Мальче на Рейне в 1796 г.), или же по прошествии некоторого времени на сообщения противника, это зависит от пространственных условий; может ли это влияние быть преодолено теми решительными действиями, которые разовьются в долине или на равнине, или же нет, – зависит от соотношения вооруженных сил.

Бонапарт в 1805 и 1809 гг. проник до Вены, не особенно заботясь о Тироле; между тем, в 1796 г. Моро был вынужден оставить Швабию, главным образом потому, что оказался не в состоянии овладеть более возвышенными ее районами и должен был направить слишком много сил для наблюдения за ними. В тех походах, в которых происходит игра уравновешенных колебаний сил, не станут подвергаться длительным невыгодам пребывания вблизи гор, находящихся во владении неприятеля, и попытаются занять и удержать за собою лишь тот их участок, в котором нуждаются в связи с основным направлением наступления; поэтому в этих случаях горы обычно становятся ареной мелких боевых стычек, надолго заваривающихся между обеими армиями. Но надо остерегаться переоценивать эти обстоятельства, рассматривать во всех случаях горную местность как ключ всей территории и видеть в обладании ею самое главное. Когда дело идет о победе, то главное – сама победа, а раз последняя одержана, то остальное нетрудно устроить сообразно с господствующими потребностями.

3. Горы, рассматриваемые как стратегический барьер. Здесь мы должны различить два соотношения.

Первое – опять-таки решительное сражение. Можно смотреть на горную цепь, как на реку, т.е. как на барьер с некоторыми доступными проходами, предоставляющий нам случай для победного боя, так как он разделяет продвигающиеся неприятельские силы, ограничивает последние известными дорогами и предоставляет нам возможность атаковать разрозненные колонны противника нашими сосредоточенными силами, расположенными позади гор. Если бы даже наступающий решил оставить в стороне все прочие соображения, он все же не мог бы двигаться в горах одной колонной, так как тем самым подверг бы себя опасности быть втянутым в решительное сражение, имея в своем распоряжении только один путь отступления; следовательно, способ действий обороны во всяком случае явится обусловленным весьма существенными обстоятельствами. Но так как понятие гор и горных проходов очень неопределенно, то соответственные мероприятия обороны будут находиться в полной зависимости от местности, и на них можно указать лишь как на возможные; однако надо помнить, что с этим способом обороны связаны две невыгоды; первая состоит в том, что неприятель после первого же нанесенного ему удара легко находит защиту в горах; вторая заключается в том, что в его руках находится командующая местность; эта невыгода не имеет решающего значения, но все же скажется.

Мы не знаем ни одного сражения, которое было бы дано при таких обстоятельствах, если не считать сражения против Альвинци в 1796 г. [205]205
  Клаузевиц, очевидно, имеет в виду сражение при Риволи; последнее, однако, имело место не в 1796 г., а 14 января 1797 г.; в новейшей истории примерами являются бои под Траутенау и Скалицем 1866 г.


[Закрыть] Но что подобный случай может иметь место, доказывает переход Бонапарта через Альпы в 1800 г., когда Мелас мог его атаковать всеми своими войсками до сосредоточения разъединенных колонн Бонапарта.

Второе соотношение, которое создается горами как барьером, касается коммуникационной линии неприятеля, когда они пересекают ее. Помимо укрепления проходов при помощи фортов и действий взявшегося за оружие народа, плохие горные дороги в неблагоприятное время года уже сами по себе могут быть гибельны для армии; часто они вынуждали к отступлению армии, доведенные ими до полного истощения. Если к этому присоединяются частые налеты партизан или даже народная война, то неприятельская армия оказывается вынужденной выделить значительные силы и, наконец, занять постоянными отрядами ряд пунктов в горах; таким путем она попадает в самое невыгодное положение, в каком только может очутиться наступающий во время войны.

4. Особые условия снабжения армии в горах продовольствием. Этот вопрос чрезвычайно прост и сам по себе понятен. В этом отношении обороняющийся может извлечь крупные выгоды, когда наступающий или будет вынужден остановиться в горах, или оставит их в своем тылу.

Эти рассуждения об обороне гор, собственно говоря, охватывают войну в горах в целом, а их отражения достаточно освещают и наступательные действия в горах. Не следует смотреть на них как на нечто непрактичное и неправильное по той причине, что из гор нельзя сделать равнины, а из равнин – горы; выбор театра войны определяется таким множеством других условий, что, как кажется, для этого рода соображений может оставаться очень мало места. Мы убедимся, что, когда действия разыгрываются в крупном масштабе, выбор не является уже особенно ограниченным. Если речь идет о группировке и действиях главных сил, и притом в момент решительного сражения, то несколько лишних переходов вперед или назад могут вывести войска из гористой местности на равнину, а проведенное с решимостью сосредоточение вооруженных сил на равнине может нейтрализовать расположенные рядом горы.

Теперь мы снова сосредоточим в одном фокусе рассеянные по разбираемому нами вопросу лучи и представим отчетливую его картину.

Мы утверждаем и считаем доказанным, что горы в общем как в тактике, так и в стратегии не благоприятствуют обороне, разумея здесь под обороной оборону решающую, от результатов которой зависит обладание или потеря страны. Горы лишают кругозора и стесняют движения в любом направлении; они принуждают к пассивности и заставляют затыкать все доступы, вследствие чего возникает – в большей или меньшей степени – кордонная война. Поэтому следует, по возможности, избегать горной местности для главных сил, оставляя ее в стороне, или же держаться впереди или позади ее.

Напротив, для задач и целей второстепенных горная местность представляет, по нашему мнению, усиливающее начало; после всего того, что мы по этому поводу говорили, нельзя усмотреть никакого противоречия в нашем утверждении, что они являются подлинным убежищем слабого, т.е. того, кто уже не должен добиваться решительного боя. Выгоды, которыми пользуются при горном рельефе второстепенные роли, опять-таки делают горы неприемлемыми для главных сил.

Однако все эти соображения едва ли смогут удержать в равновесии чувственные впечатления. В каждом отдельном случае воображение не только не знакомых с военным делом, но и всех воспитанных на плохих методах ведения войны получает подавляющее впечатление о трудностях, которые горная местность, как более плотная, неподатливая стихия, противопоставляет всем движениям наступающего, и для них будет трудно не рассматривать наше мнение как собрание самых причудливых парадоксов. Но при всяком рассмотрении вопроса в целом опыт истории последнего столетия (с его своеобразными способами ведения войны) выступит на место чувственного впечатления, и тогда лишь немногие решатся высказать, например, мнение, что оборона Австрии со стороны Италии легче, нежели со стороны Рейна. Между тем, французы, которые в течение двадцати лет вели войну, имея энергичное, ни перед чем не останавливавшееся командование и воочию видевшие его благие последствия, еще долго будут отличаться как в этом случае, так и в других тактом хорошо выработанного суждения.

Что же? Неужели государство лучше защищено равниной, чем горами? Неужели Испания была бы сильнее без ее Пиренеев, Ломбардия была бы более недоступна без Альп, а ровную страну, например, северную Германию, было бы труднее завоевать, чем страну гористую? С этим неправильным выводом мы намерены связать наши заключительные замечания.

Мы не утверждаем, что Испания без своих Пиренеев была бы сильнее, чем при наличии их, а лишь то, что испанская армия, чувствующая в себе достаточно сил, чтобы довести дело до решительного сражения, поступит лучше, сосредоточив свои силы за р. Эбро, чем если бы она разделилась на части по числу пятнадцати пиренейских проходов. Но этим влияние Пиренеев на ход войны еще далеко не исчерпывается. То же утверждаем мы и об итальянской армии. Если бы она разбросалась по высоким Альпам, решительный противник ее одолел бы и не явилось бы даже вопроса о возможностях победы или поражения, тогда как на равнине Турина у нее были бы такие же шансы, как и у противника. Но по этой причине все же никто не станет думать, что наступающему приятно пересечь такой горный массив, как Альпы, и оставить его позади себя. К тому же принятие генерального сражения на равнине вовсе не исключает предварительной обороны гор второстепенными отрядами, что крайне желательно в таких горных массивах, как Альпы и Пиренеи. Наконец, мы далеки от мысли считать завоевание ровной местности делом более легким, чем завоевание местности гористой, – разве лишь в случае, когда одно решительное сражение окончательно обезоруживает неприятеля. После такой победы для завоевателя наступает состояние обороны, при котором гористая местность для него должна стать столь же – и более – невыгодной, чем она была для обороняющегося. Если война продолжается и появляется посторонняя помощь, если народ берется за оружие, то эта реакция еще усиливается горной местностью.

В этой области дело обстоит так же, как в диоптрике: при отодвигании предмета в определенном направлении, изображение становится ярче, но не насколько угодно, а только до достижения фокуса, за которым все получается наоборот.

Раз оборона в горах оказывается слабее, то это могло бы послужить основанием для того, чтобы наступающий избирал себе направление преимущественно через горы. Однако это будет иметь место лишь в редких случаях, ибо трудности содержания в них войск, плохие дороги, неизвестность, согласится ли неприятель дать генеральное сражение именно в горах, да и расположит ли в них неприятель свои главные силы, – с лихвой уравновешивают возможные выгоды этого направления.

Глава семнадцатая.
Оборона в горах (Продолжение)

В XV главе мы говорили о природе боя в горах, а в XVI – о том применении, которое бой в горах может найти в стратегии, и при этом часто встречались с понятием обороны в горах, но не останавливались на форме и организации этого мероприятия. Теперь рассмотрим его подробнее.

Так как горы часто тянутся по поверхности земли как полосы или пояса, то они производят деление между текущими в разных направлениях водами и таким образом образуют водоразделы целых речных систем. Эта форма целого повторяется в отдельных его частях: от главного массива отделяются отроги и гребни, образующие водоразделы более мелких систем. В связи с этим представление о горной обороне вначале естественно опиралось на созерцание их основного оформления в виде скорее длинного, чем широкого, препятствия, тянущегося наподобие барьера; из этого представления и развивалось понятие горной обороны. И поныне геологи еще окончательно не сговорились относительно происхождения горных цепей и законов их образования; во всяком случае, течение вод яснее и проще всего очерчивает горную систему,

или потому, что оно само принимало участие в образовании этой системы (через процесс размывания), или же потому, что само течение вод явилось следствием горной системы. Поэтому опять-таки являлось естественным искать руководящую нить для горной обороны в течении вод; на последнее можно смотреть, как на естественную нивелировку, знакомящую нас с общим направлением скатов, а следовательно, и с общим профилем горной местности; сверх этого течение вод образует долины, представляющие наиболее доступные пути к высшим точкам, ибо во всяком случае можно положительно утверждать, что процесс размыва водами сглаживает неровности откосов в правильную кривую. В связи со сказанным представление об обороне гор складывалось следующим образом: на горную цепь, пролегающую приблизительно параллельно линии обороны, можно смотреть, как на серьезное препятствие для доступа, как на своего рода вал, подступы к которому образуются долинами; оборона сосредоточивается непосредственно на гребне этого вала (т.е. на краю плоскогорий, находящихся в горах) и пересекает главные долины. Если же основное направление горного массива имеет скорее перпендикулярное направление к фронту обороны, то пришлось бы оборонять один из главных его отрогов, тянущийся параллельно какой-либо главной долине до главного хребта; пересечение позиции с последним образует важнейший пункт обороны.

Мы остановились на этом схематическом эскизе горной обороны, базирующемся на геологической структуре, ибо действительно было время, когда она рисовалась в таком виде теории, объединявшей в так называемом учении о местности (Terrainlehre) воедино законы процесса размывания с правилами ведения войны[206]206
  Изложение этой главы стоит в непосредственной связи с главой XXIII этой же части «Ключ страны».


[Закрыть].

Однако все здесь настолько полно ложных предпосылок и веточных представлений, что от этих взглядов в действительности остается слишком мало, чтобы в них можно было найти систематическую опору.

Главные хребты в настоящих горных массивах пустынны и бездорожны; нет возможности сгруппировать на них значительные массы войск. С боковыми отрогами часто дело обстоит так же; часто они оказываются слишком короткими и неправильными. Не на всех гребнях гор бывают плоскогорья, а там, где встречаются, они по большей части слишком узки и к тому же негостеприимны; более того, очень мало встречается гор, которые при более внимательном их рассмотрении образовали бы непрерывный главный хребет, а с боков имели бы такие скаты, которые могли бы сколько-нибудь сойти за наклонную плоскость или хотя бы террасообразные уступы. Главный хребет извивается, искривляется, разветвляется; могучие отроги простираются извилистыми линиями внутрь страны и порою как раз в своих конечных пунктах достигают более значительной высоты, чем главный хребет; к ним примыкают предгорья, образующие обширные глубокие долины, не гармонирующие с общей горной системой. К этому надо добавить, что там, где скрещиваются несколько горных цепей, или в тех узлах, откуда они исходят, понятие узкой полосы или пояса совершенно утрачивается и уступает место звездообразному строению водораздела и горных кряжей.

Отсюда ясно, – и каждый, кто с этой точки зрения изучал горные массивы, ощутит это с большой отчетливостью, – насколько идея систематической группировки войск стушевывается и как непрактично было бы придерживаться ее как основы всего распорядка.

Если мы снова пристально вглядимся в тактические явления войны в горах, то станет ясно, что в ней встречаются два главных элемента, а именно: во-первых, оборона крутых склонов, во-вторых, оборона узких долин. Последняя, в которой часто обороняющийся проявляет наибольшую силу сопротивления, нелегко может быть сопряжена с обороной главного хребта, ибо часто необходимо занять самую долину, и притом скорее там, где она вырывается из горного массива, чем у ее истоков, так как в первом случае она будет более глубоко врезанной. Кроме того, эта оборона долин сама по себе является средством обороны горной местности в тех случаях, когда на самом хребте войска не могут быть размещены. Таким образом, оборона долин играет тем большую роль, чем горы выше и непроходимее.

Из всех этих соображений вытекает, что надо совершенно отказаться от мысли об обороне более или менее правильной линии, которая совпадала бы с какой-то геологической линией, и смотреть на горный район лишь как на поверхность, пересеченную разнообразными неровностями и препятствиями; последние надо стремиться использовать в той мере, как это позволят обстоятельства. Таким образом, если геологические линии рельефа и необходимы для ясного представления об оформлении горного массива в целом, то при принятии мер для обороны они едва ли могут быть использованы.

Ни в Войну за австрийское наследство, ни в Семилетнюю, ни во время революционных войн мы не встречаем примеров оборонительного расположения, охватывающего целую горную систему и организованного в соответствии с ее основными очертаниями. Мы никогда не усматриваем армий, устроившихся на главном хребте, а всегда на склоне – то выше, то ниже, то в том, то в другом направлении: параллельно, перпендикулярно или под косым углом; по направлению течения вод или против него; в более высоких горах, например, в Альпах, мы встречаемся с обороной, сосредоточенной в одной долине; в менее высоких горах, как Судеты (причем это представляет наибольшую аномалию), на половине склона, обращенного к обороняющемуся, т.е. имея перед собой главный хребет; такова была позиция Фридриха Великого в 1762 г., прикрывавшая осаду Швейдиица и имевшая перед фронтом лагеря высокую Совиную гору.

Наиболее знаменитые в Семилетнюю войну позиции Шмотзейфенская и Ландсгутская находились, в общем, в углубленных долинах; почти такое же положение занимала и позиция Фельдкирхенская в Форарльберге. В кампаниях 1799 и 1800 гг. позиции главных отрядов и у французов, и у австрийцев всегда бывали расположены в самых долинах, не только поперек, в целях их преграждения, но и вдоль них, тогда как горные хребты не занимались вовсе или занимались лишь немногими слабыми частями.

Хребты высоких Альп настолько бездорожны и пустынны, что их невозможно занимать крупными массами войск[207]207
  Австрийский устав указывал, что надо во что бы то ни стало избегать ночлега войск на высотах, превышающих 2000 м.


[Закрыть]. Таким образом, если все же желают держать войска в горах, дабы владеть ими, то не остается ничего другого, как располагать войска в долинах. На первый взгляд это представляется ошибкой, ибо согласно обычным теоретическим представлениям можно сказать: высоты господствуют над долинами. Но на деле это не так; горные хребты доступны лишь по немногим дорогам и тропинкам и за немногими исключениями только для одной пехоты, ибо проезжие дороги проходят по долинам. Таким образом, неприятель мог бы занять только отдельные пункты хребтов, и притом одной пехотой. Однако для действительного ружейного огня расстояния в этих горных массивах слишком велики; таким образом, располагаться в долине представляет меньше опасности, чем может казаться на первый взгляд[208]208
  При дальности современного ружейного и пулеметного огня и при подвижности орудий расположение в долинах теперь представляется более угрожаемым.


[Закрыть]. Но, конечно, подобная оборона в долине подвержена другой крупной опасности, а именно – опасности оказаться отрезанной. Неприятель может спустить в долину одну лишь пехоту, которая будет Накапливаться очень медленно и с большими усилиями, и его появление не может быть внезапным. Но ни одна позиция не защищает спуска в долину такой тропы, и неприятель постепенно накапливает в долине превосходные силы, затем развертывается и прорывает тонкую и с этого момента весьма слабую линию обороняющегося, единственным прикрытием которой остается, может быть, лишь пересохшее каменистое русло горного потока. Между тем, отступление, которое может производиться только в долине, и притом постепенно, частями, пока не будет найден выход из гор, может оказаться невозможным для многих частей растянутого расположения; по этой причине австрийцы всякий раз теряли в Швейцарии пленными от трети до половины своих войск.

Теперь еще несколько слов о степени раздробления, которому обычно подвергаются вооруженные силы при подобной обороне.

Каждая подобная оборонительная группировка исходит из позиции главных сил, находящейся более или менее в центре всей линии, на главном пути. Другие отряды выделяются вправо и влево для занятия важнейших проходов, и, таким образом, целое образует группу из 3, 4, 5, б и более отрядов, развернутых приблизительно на одной линии. Как далеко может или должна простираться эта линия, зависит от потребностей каждого конкретного случая. Растяжка на два-три перехода, следовательно на 6-8 миль, является еще весьма умеренной, и наблюдались случаи, когда она возрастала до 20 и даже до 30 миль.

Между отдельными отрядами, расположенными друг от друга на удалении одного-двух часов ходьбы, легко найти другие, менее важные проходы, на которые с течением времени обратят внимание; найдутся отдельные превосходные позиции для 2-3 батальонов, вполне отвечающие задаче поддержания связи между главными отрядами; их, следовательно, тоже займут. Легко понять, что дробление сил может развиваться и дальше, доходя до отдельных рот и эскадронов, и такие случаи бывали нередко; словом, какого-либо общего предела раздроблению в данном случае не существует. С другой стороны, сила отдельных отрядов зависит от общего количества войск, и уже по одному этому ничего нельзя сказать о возможном или естественном размере сил, которые должны сохраняться в основных отрядах. Мы приведем лишь несколько положений, которым нас учат опыт и природа дела, дабы они могли явиться исходной точкой для нашего суждения.

1. Чем горы выше и недоступнее, тем больше может быть дробление сил; в этом случае силы должны дробиться больше потому, что слабее можно обеспечить местность комбинациями, основанными на движении, и что более сильное обеспечение ее должно достигаться непосредственным прикрытием. Оборона Альп требует гораздо большего дробления сил и приближается гораздо ближе к установлению кордона, чем оборона Вогез или Исполинских гор.

2. Доныне всюду, где имела место оборона гор, происходило такое дробление сил, при котором в основных отрядах в первом эшелоне имелась по большей части пехота, а во втором эшелоне – несколько эскадронов кавалерии; лишь главные силы, помещенные в центре, имели несколько батальонов пехоты и во второй линии.

3. В самых редких случаях удавалось сохранить стратегический резерв[209]209
  Надо разуметь «более крупный резерв». О стратегическом резерве см. главу XIII части 4-й.


[Закрыть], предназначенный для усиления подвергшихся нападению отрядов, ибо при растяжке фронта повсюду чувствовалась слишком большая слабость. Поэтому подкрепления, которые мог получить подвергшийся атаке отряд, по большей части заимствовались из состава других, не атакованных отрядов, расположенных на фронте.