Текст книги "Хворый пёс"

Автор книги: Карл Хайасен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 23 страниц)

– Да, сэр, понимаю. Сделаю, что смогу.

Джима Тайла явно не восторгало это поручение, и губернатор отказался от заготовленного плана с соблазнительным предложением работы. Полицейский получил бы возможность убраться с шоссе и дать отдых старым натруженным костям, вылезти из жаркой синтетической формы и облачиться в хороший костюм, вернуться в губернаторский особняк и служить в охране.

Дик Артемус не стал тратить время, чтобы заблеснить Джима Тайла. Равнодушного клиента он распознавал с первого взгляда. Лейтенант выполнит поручение, но только по долгу службы. Не больше. Он не хотел связывать свое будущее с судьбой губернатора. Лично.

– Знаете, я столько наслышан о вашем легендарном друге, что хотелось бы как-нибудь встретиться лично. Разумеется, при других обстоятельствах.

– Непременно передам.

Полицейский ушел, а губернатор налил себе превосходного бурбона и откинулся в кресле, вспоминая беззаботные времена, когда самой большой трудностью было всучить вишневую автокраску беспомощным вдовицам в двухдверных «короллах».

13

Ее звали Эстелла.

– Выпить не желаешь? – спросил Палмер Стоут и заказал бармену: – Водку с мартини для моей обворожительной дамы.

– Я тебя тоже запомнила, – снисходительно улыбнулась проститутка.

– Очень рад, Эстелла.

– Ты такой говорун! – На ней было лиловое вечернее платье и такие же чулки. – Рассказывал мне о рыбалке с Джорджем Бушем.

– Точно, а ты еще сказала, что он самый недооцененный президент со времен Гувера.

– Это ему все корреспонденты подстроили, верняк. Потому что он к ним не ластился, к этим телевизионным зубастым очаровашкам. – Ее помада была чуть-чуть темнее платья. Хорошая кожа, мало косметики. Крашеная блондинка с несметным числом оттенков. – Я б ему за так дала, – поверилась Эстелла. – Просто в знак благодарности главнокомандующему за Войну в Заливе. Всыпал он этим говнюкам иракцам.

– К тому же он такой приятный малый. Простецкий, – расписывал Стоут заинтересованной проститутке. – Он при мне упустил тарпона фунтов на сто. Леска намоталась на винт, рыбину только и видели. Но для него главное спортивный интерес.

– Ничего удивительного. – Проститутка вынула изо рта Стоута сигару и пару раз пыхнула. – Ас Рейганом когда-нибудь встречался?

Ага, подумал Стоут, то, что доктор прописал.

– А, несколько раз, – беспечно сказал он. – Впечатляет. Есть в нем искра божья.

Эстелла сунула сигару Стоуту в рот.

– Расскажи про него, Палмер.

Стоут почувствовал, как ее ручка уверенно устроилась у него между ног. К черту Роберта Клэпли и его Дикобраза! К черту похитителя собак и мост на остров Буревестника! И Дези... кстати, куда она запропастилась? И ее тоже к черту!

Сейчас Стоут в «Поклоннике», где привычный мягкий гул голосов и плавает голубая дымка с ароматом алкоголя и духов. Он придвинулся к проститутке:

– Как-то Ронни рассказал мне сальный анекдот. – Это было очередное самовозвеличивающее вранье. – Рейган и двух слов с ним не сказал. – Хочешь послушать?

Эстелла раздвинула Палмеру ноги, и высокий табурет опасно накренился.

– Расскажи! – Она подтолкнула Палмера грудью. – Ну давай, рассказывай.

Пока Стоут силился вспомнить соль анекдота о сексуально озабоченном одноглазом попугае, бармен (который и рассказал эту байку) коснулся его рукава:

– Простите, что беспокою, это только что доставил курьер.

Вмешательство сильно раздосадовало Стоута, поскольку в этот момент Эстелла подергивала его за ту часть тела, которая ничего другого и не желала. Палмер хотел отмахнуться от бармена, но заметил, что у того в руках – коробка сигар. Даже сквозь табачную пелену Стоут разглядел разноцветную этикетку с официальным клеймом Республики Куба и не справился с азартом.

Он отстранился от проститутки, которая уже трудилась над «молнией» на ширинке, и взял коробку, полагая, что это подарок от благодарного клиента. Сколько лет он пытался достать именно этот сорт! Стоут уже мысленно подыскивал для коробки лучшее место среди других сокровищ в книжном шкафу.

Но тут заметил, что она вскрыта и слишком уж легкая. Он поставил коробку на отполированную дубовую стойку бара. Эстелла положила подбородок ему на плечо. Открыл коробку – никаких сигар. Только лапа, собачья лапа с черной короткой шерстью, аккуратно отсеченная в суставе.

– Что там? – Проститутка выгибала шею, стараясь заглянуть в коробку.

Оглушенного Стоута окатила волна отвращения – этот сумасшедший снова надругался над тем, что дорого сердцу.

– Дай глянуть. – Эстелла оставила в покое «молнию» и той же любознательной ручкой, весьма проворной, надо признать, цапнула коробку.

– Не надо! – попытался остановить ее Стоут, но было поздно. Девушка вынула мерзость из коробки, покрутила туда-сюда, провела накрашенным ноготком по бархатистым подушечкам, щелкнула по когтистому рудиментарному пальцу. – Палмер, это что, шутка? Она ведь не настоящая.

Помрачневший Стоут приложился к стакану.

– Мне надо идти.

– Ух ты! – Эстелла нежно поглаживала отрезанную лапу, как живую. – На ощупь будто настоящая.

– Пожалуйста, положи на место. Убери в коробку.

– Господи, Палмер! – До нее наконец дошло, и она с отвращением швырнула мохнатую штуковину. Мертвая лапа суставом вперед шлепнулась в стакан с бренди Стоута, когтями зацепившись за край. Палмер Стоут подхватил коробку и направился к выходу.

Дези попросила показать место, где похоронен лабрадор.

– Вы мне не верите, – сказал Твилли.

– Верю.

– Нет, не верите.

И они поехали назад в Лодердейл. Макгуин ехал в кузове пикапа. На семидесяти милях в час от встречного потока уши пса развевались, точно крылья летучей мыши. Дези пожалела, что нельзя его сфотографировать. Когда она оборачивалась посмотреть, как там собака, Твилли косился на ее шею в янтарных отблесках дорожных фонарей. Ему понравилось, что она сама захотела съездить к той собаке. Хотя ничего странного – она жена заядлого вруна. С какой стати она должна кому-то верить?

Пляж в розоватых отсветах ночного освещения старого отеля был почти пуст. Ветер с моря крепчал, шумно плескались волны прибоя.

Твилли подвел Дези к могиле.

– Наверное, хотите, чтоб я раскопал? – спросил он.

– Не нужно.

Макгуин энергично обнюхивал свежевскопанный песок.

– Ставлю десять долларов, он сейчас здесь распишется, – сказал Твилли.

Макгуин поднял голову, будто понял, и, прицеливаясь, закружил перед холмиком.

– Нет! – Дези схватила поводок и оттащила пса от могилы. – Это так печально.

– Печально.

– Как вам не страшно было отрезать ухо, лапу...

– Уже поздно, миссис Стоут. Вам пора домой.

– Я оставила в Делано сумочку.

– Вышлем вам почтой.

– В ней ключи от машины и дома.

– И что еще?

– Противозачаточные таблетки.

Нечего было лезть с вопросами, сказал себе Твилли. По пути в Майами-Бич он чуть не уснул за рулем. В гостинице он решил принять горячий душ, чтобы встряхнуться и ехать дальше.

– Позвоните мужу и скажите, что уже едете домой! – крикнул он из ванной.

Когда Твилли вошел в комнату, он увидел, что Дези лежит в постели, до подбородка натянув белоснежную простыню.

– Я вам, наверное, песку в кровать натащила, – сказала она. – Который час?

– Четверть второго.

– Пожалуй, я останусь.

– Пожалуй, я этого хочу.

– Вы не сможете вести машину.

– Только поэтому?

– Так я себе говорю.

– Хорошо, оставайтесь, потому что я не смогу вести машину.

– Спасибо, – сказала Дези. – Только никакого секса.

– И в мыслях не было.

Макгуин вспрыгнул на кровать и принялся лизать Дези лицо.

– Я бы тоже мог этого потребовать, – сказал Твилли.

– Он всего лишь собака, а вы – сумасшедший уголовник.

– И даже больше.

Вот так они провели ночь в Делано – втроем под одним одеялом, Дези между Твилли и Макгуином. На рассвете ее разбудил храп Макгуина, устроившего свою бычью голову рядом на подушке. Дези хотела перевернуться, но не смогла – Твилли уткнулся ей в шею, мягко касаясь ее губами. Дези не знала, но Твилли снился сон.

Впервые в жизни.

Весь день мистер Гэш слушал пленки и не мог наслушаться. Увидев рекламу в ночной телепрограмме, он заказал по почте «Самые Душераздирающие Происшествия», выпуски 1—3. Записи звонков проводили полицейские участки по всей стране, и кто-то лихо догадался собрать их в серии «Лучшее в службе 911» и продавать на кассетах и компакт-дисках. Убрали только матерщину, дабы уберечь детские уши.

АБОНЕНТ: 911? 911?

ДИСПЕТЧЕР: Полицейский участок. У вас что-то случилось?

АБОНЕНТ: Ага, один мой братец выпускает другому кишки.

ДИСПЕТЧЕР: Выпускает кишки, вы сказали?

АБОНЕНТ: Ну да, пришлите кого-нибудь поскорее. Тут повсюду до... (сигнал «би-и-ип»)... кровищи. Он рехнулся, приезжайте скорей, а то он всех нас перережет.

ДИСПЕТЧЕР: Вы можете описать его оружие, мэм?

АБОНЕНТ: Нож, господи. Здоровенный... (би-и-ип)... мясницкий нож. С деревянной ручкой и острым лезвием. Усекли?

ДИСПЕТЧЕР: Хорошо, хорошо, успокойтесь. Где сейчас ваш брат?

АБОНЕ НТ: На полу. Где ж ему еще быть? Истекает кровью на полу. Выглядит, как кусок швейцарского... (би-и-ип)... сыра, только в кетчупе.

ДИСПЕТЧЕР: Нет, тот, что с ножом. Он где?

АБОНЕНТ: В кухне. Наверное, опять пивом наливается. Вы едете? Если нет, так и скажите, чтобы я перерезала себе горло и избавила эту пьяную свинью, братца моего, от хлопот.

ДИСПЕТЧЕР: Успокойтесь, наряд уже в пути. Можете оставаться на связи? Вы в безопасном месте?

АБОНЕНТ: Безопасном? Это уж точно. Я заперлась в (би-и-ип) ванной фургона, считай, это прямо... (би-и-ип)... Форт-Нокс. Славно, как клопу в диване! Вы что, парни? Какая, на хрен, безопасность? Тут кошка пернет, и вся домушка разлетится...

ДИСПЕТЧЕР: Мэм, постарайтесь сохранять спокойствие.

АБОНЕНТ: Господи, это он! Он там, за дверью! Клит, убирайся! Не трожь меня, а то расскажу маме, что ты делал с Липпи, ей-богу! Не смей ломать дверь! Клит... черт тебя... я позвонила в полицию... Нет!.. Не смей!..

ДИСПЕТЧЕР: Мэм, это он? Вы с братом разговариваете?

АБОНЕНТ: Нет, с Гартом... (би-и-ип)... Бруксом. [23]23
  Гарт Брукс (р. 1962) – американский композитор и кантри-певец.


[Закрыть] Вы что там, совсем спятили?.. Эй, Клит, кончай с этой хреновиной... Нет, нет! Убери эту штуку, слышишь? Убери!!!

ДИСПЕТЧЕР: Алло? Мэм? С вами все в порядке?

Мистер Гэш хмелел от полных страха голосов. В звонках по «911» было все – ярость, ужас, безысходность, весь цикл животного отчаяния.

Папа буйствует.

Малыш упал в бассейн.

Мама приняла какие-то пилюли.

У окна спальни кто-то стоит.

И все же они умудряются добраться до телефона и попросить помощи.

Для мистера Гэша это было лучше театра, лучше книг, лучше музыки. Здесь представала настоящая, невыдуманная жизнь. Эти пленки никогда не надоедали. Самые любимые он переписал с музыкальным фоном – Малер для семейных скандалов, Чайковский для остановки сердца и тому подобное.

Пленки помогали отвлечься в потоке автомобилей на шоссе, когда утром, разобравшись с Палмером Стоутом, мистер Гэш направлялся на Жабий остров. Для утомительной поездки на север он выбрал звонки о пожарах в сопровождении музыки Шостаковича.

ДИСПЕТЧЕР: Что случилось?

АБОНЕНТ: Скорее! Дом горит! Пожар!

ДИСПЕТЧЕР: Где вы находитесь, сэр?

АБОНЕНТ: Внутри! В доме!

ДИСПЕТЧЕР: Где именно?

АБОНЕНТ: По-моему, в спальне! Послушайте, скорее, тут  все полыхает! Абсолютно!

ДИСПЕТЧЕР: Машины уже выехали...

АБОНЕНТ: Понимаете, я жег под рождественской елкой...

ДИСПЕТЧЕР: Сэр, вам необходимо немедленно покинуть жилище.

АБОНЕНТ: Кокаин выпаривал, понимаете? А потом не знаю, что случилось, но вдруг полыхнуло, и елка загорелась, прямо вся, целиком. Потом вспыхнули все рождественские подарки, и все дымом заволокло...

ДИСПЕТЧЕР: Сэр, вам нужно немедленно выйти из дома. Уходите!

АБОНЕНТ: Главное, чтоб вы поскорее приехали. Скорее! Потому что я не знаю, где здесь этот чертов выход. Вы поняли? Я тут заблудился на... (би-и-ип)... понимаете?

Для мистера Гэша пленки были акустическим гобеленом. По единому воплю он мог представить дом целиком: пустые холлы и беспорядок в спальнях, протертые ковры и удобную мебель, большие картины и фотографии, на которых напряженно застыли члены семьи. И, конечно, видел, как оранжевые языки пламени лижут стены.

– Круто! – вслух проговорил мистер Гэш, не снижая скорости.

Охоту на человека, которого предстояло убить, логично было начать с Жабьего острова. Возможно, парень жил здесь или хотя бы наезжал. Иначе на хрен ему сдался мост Клэпли?

Вначале мистер Гэш остановился у дома Нильса Фишбэка, самозваного «мэра» и некогда противника Клэпли.

Роберт сказал, что Фишбэк знает подноготную любого недовольного среди обитателей острова.

– Пошел вон с моей территории! – так невоздержанно приветствовал Нильс Фишбэк мистера Гэша.

– Меня прислал мистер Клэпли.

– Это зачем? Что у тебя с волосами, мужик? Ты англичанин или кто?

Фишбэк стоял на лужайке перед домом. Босой, голый по пояс, с желтоватым платком на шее. Такого же оттенка были длинная борода и ногти на ногах. Старик явно давно не мылся.

– Не видишь, я занят? – Фишбэк ткнул пальцем в фургон на подъездной аллее. Двое мясистых мужчин грузили туда длинный клетчатый диван.

– Это займет не больше минуты, – сказал мистер Гэш.

– У меня ее нет.

– Чего у тебя нет, так это хороших манер, – сказал мистер Гэш.

Он остановил грузчиков и предложил им полчасика передохнуть. Затем сграбастал Нильса Фишбэка за костистый локоть, втащил в дом, связал по рукам и ногам дакроновым шнуром от шторы и запихнул в ванну. После недолгих поисков нашел целенький кусок мыла от пота, который и затолкал Фишбэку в рот.

– Наверное, будет тошнить, – уведомил мистер Гэш, – но сблевнуть не получится.

Фишбэк дико взирал на него из ванной жеребячьими глазами.

– Вот что от тебя требуется. – Мистер Гэш поиграл пистолетом. – Есть человек, который доставляет мистеру Клэпли изрядные огорчения из-за моста. Хотелось бы знать, «господин мэр», кто это может быть? Думаю, кто-то из местных. Какой-нибудь зануда, пытающийся выжать побольше денежек из моего доброго друга мистера Клэпли.

Нильс Фишбэк яростно замотал головой. Мистер Гэш рассмеялся. Он знал, что старик выгодно продал свою недвижимость.

– Я знаю, что это не ты. Насколько мне известно, тебе не на что жаловаться. Ты хорошо наварил на этой сделке.

Фишбэк закивал. Мистер Гэш положил пистолет на унитаз и перочинным ножом выковырял мыльную затычку изо рта Фишбэка. Мыло выскочило с дорогостоящим фарфоровым протезом. Мэр немедленно изогнулся, и его вырвало на собственные колени. Мистер Гэш включил душ, забрал пистолет и вышел из ванной.

Появившийся через некоторое время Фишбэк превратился в радушного хозяина – сама обходительность, идеал южного гостеприимства. Он сварил кофе, подал мистеру Гэшу пончики в сахарной пудре и передал курсирующие по острову слухи.

– Болтают про одного парня, работает на Рутхауса из строительной фирмы Клэпли. Он все время – как это говорится? – переживает из-за своей работы. По вечерам напивается, шатается по округе и заявляет, что Клэпли совершает на острове жуткое преступление.

– Преступление? – Это мистера Гэша позабавило.

– Против природы, так он говорит. Кажется, какой-то биолог. – Фишбэк замолчал, водворяя на место челюсть. В передних зубах застряли кусочки оранжевого мыла. – Тихий псих, по слухам.

– Но ведь он работает на Рутхауса, который служит у Клэпли. Да! – нахмурился мистер Гэш. – Куда подевалась старая добрая преданность? Кстати, отличный кофе.

– Спасибо. Этого парня зовут то ли Бринкман, то ли Брикман. Как-то так. Вроде он доктор биологии.

– Я признателен за информацию.

Фишбэк нерешительно поскреб промокшую бороду.

– Только помните, это лишь слухи. Я не хочу, чтобы кто-то пострадал. Может, за этим и нет ничего. В пьяном виде человек несет всякую чушь.

Мистер Гэш поднялся и протянул Фишбэку пустую чашку.

– Такую болтовню следует проверить. Куда уезжаешь, мэр?

– В Вегас.

– О! Край возможностей.

– Да нет, просто у меня проблема – свищи.

– Тебе там понравится, – ободряюще улыбнулся мистер Гэш.

Криммлер предупреждал доктора Стивена Бринкмана, чтобы тот сократился с выпивкой, но сделать это было непросто. Почти все время Бринкман находился в депрессии. Он заканчивал биологическое обследование Жабьего острова и не нашел ни одной охраняемой особи. Чудесная новость для Роджера Рутхауса и Роберта Клэпли, но не для живой природы: для скоп и енотов, серых белок и бурых древесных улиток, кнутохвостых ящериц и перевозчиков. Бринкман понимал, что теперь невозможно помешать строительству курорта на острове Буревестника. Придурки, закопавшие бульдозерами крохотных жаб, поступят так со всеми созданиями, что встанут у них на пути, и никакой закон, никакие власти их не остановят. Составленный доктором Бринкманом подробнейший каталог птиц, млекопитающих, рептилий, амфибий, насекомых и растений, встречающихся на Жабьем острове, был практически мартирологом – так, во всяком случае, считал молодой биолог.

Иногда по ночам он пробирался в строительный вагончик и склонялся над впечатляющим макетом острова Буревестника. Каким зеленым и лесистым выглядел остров в миниатюре! Иллюзию создавали два огромных поля для гольфа – безудержный всплеск ядовито-изумрудной зелени, не встречающейся в природе, в окружении коттеджей и кондоминиумов. Подонки уже выстраивались в очередь на покупку! Созерцая макет, Бринкман порой впадал в язвительные размышления о «туристской тропе» Клэпли – прямой, длиной в четверть мили просеке в сосновой рощице на северном изгибе острова. Там же располагалась живописная бухта с морской водой для каяков и байдарок. На макете бухта изображалась небесно-голубым цветом, но Бринкман знал, что в реальности вода станет бурой и заиленной. Рассадник кефали – вот радость будет! Тем временем работники Клэпли проутюжат сотни акров под строительство домов, парковок, взлетной полосы, вертолетной площадки и проклятого стрелкового стенда, углубят драгами девственное устье под яхтенную стоянку, под катера и моторки, агрегаты по обессоливанию воды. На макете вдоль отмели поднимались чудовищные высотки – шестнадцатиэтажные башни были размером с пачку «Мальборо».

Стивен Бринкман мучился от соучастия в надругательстве над островом и страдал от выбранной карьеры вообще. Работай в частном секторе – так советовал отец. Его старик двадцать шесть лет оттрубил в Лесной службе и не мог сказать ни единого доброго слова о работе на государство. Доведись начать все заново, ворчал отец, я бы ухватился за должностишку на лесопилке. Только частный сектор, сынок!

Да, поступить на службу к Рутхаусу побудило приличное жалованье, но Стивен искренне полагал, будто он сможет что-то изменить. Свежеиспеченный выпускник университета, он наивно верил, что удастся найти золотую середину между заумными любителями зайчиков и безжалостными губителями природы. Всем сердцем верил в единение науки и здравого смысла, в будущее «охраны окружающей среды».

Но его поставили инвентаризовать птиц, жаб и полевых мышей. Вскоре Бринкман считал дни до возвращения домой. Он не желал быть на Жабьем острове, когда начнется расчистка. И никогда не приедет взглянуть, стало ли все как на макете.

Для жилья Рутхаус снабдил работников подержанными автофургонами, но Бринкман редко пользовался своим, предпочитая спать под звездами в обреченном лесу. Здесь можно было бездумно напиваться, не навлекая на себя гнева Криммлера. По вечерам Стивен разводил костер и слушал записи группы «Р.Е.М.» на кассетнике, который ему отдала сестра. Местные жители давно зачислили Бринкмана в чокнутые и не докучали ему.

Стивен коротал время в одиночестве и тишине, изредка нарушаемой лишь криком совы, и потому он удивился, когда к его бивуаку притопал коренастый незнакомец. У человека были белые волосы, стоявшие торчком, но более всего Бринкмана раздражил, несмотря на выпитые полбутылки водки, шерстяной костюм.

– Я ищу собаку, – почти ласково сказал незнакомец.

Бринкман с трудом поднялся.

– Кто вы такой?

– Черного лабрадора-ретривера.

– Тут нет никаких собак, – пожал плечами Бринкман.

– Возможно, с одним ухом. Хотя вы об этом вряд ли знаете.

– Не знаю...

Человек молниеносно прижал Стивена к стволу сосны.

– Я работаю на мистера Роберта Клэпли, – сообщил он.

– Я тоже, – ответил Бринкман. – В чем дело?

– Вы Стивен Бринкман?

– Доктор Бринкман. Пустите...

– Баламут?

– Что? – Бринкман попытался освободиться. – Я биолог.

Человек с волосами торчком сжал ему горло:

– Где эта чертова собака, доктор?

Бринкман негодующе забулькал, но человек ударом под дых сбил его с ног.

– Не понимаешь ты меня, – раздраженно сказал он. Потом прошелся вокруг костра и выругался. – Собаки у тебя нет. Ты не тот.

– Нет. – Хватая ртом воздух, Бринкман поднялся на колени.

– Но ты все же баламут. Мистер Клэпли таких не любит. – Человек вынул пистолет. – А ты с лихвой накуролесил. Нехорошо.

Перепуганный Бринкман выставил испачканные в земле ладони.

– Пару дней назад сюда приезжал парень. У него был черный лабрадор.

– Говори. – Человек сбил с лацкана мотылька.

– Он ходил по пляжу. Моего возраста, сильно загорелый. С ним был большой черный лабрадор.

– Сколько у него было ушей?

– Кажется, два. – Иначе Бринкман наверняка обратил бы внимание.

– Что еще, доктор?

Человек приставил пистолет к виску Бринкмана. Стивен даже не обмочился – отупевший от многодневного пьянства мозг не смог подать команду мочевому пузырю.

– Парень приехал на черном пикапе, – выговорил Бринкман. – С ним была женщина.

– Как она выглядела?

– Красивая. Классная. – Выпитая водка гуляла в Бринкмане.

Иглоголовый ударил его рукояткой пистолета.

– «Красивая» – слишком общо, тебе не кажется?

Бринкман постарался собраться. Он чувствовал, как по лбу течет теплая струйка крови.

– Брюнетка, лет тридцати с небольшим. Волосы вот до сюда. – Бринкман обеими руками показал длину. – Собака вроде бы ее. Лабрадор.

– Стало быть, парочкой они не выглядели.

– Это собака мистера Клэпли? А они ее украли?

Человек в тесном плотном костюме ухмыльнулся:

– Я что, похож на идиота, который тратит время на поиски домашних питомцев? Да? С пистолетом? На, свистун, хлебни еще.

Он сунул Стивену бутылку, тот отхлебнул водки и задумался над словами белобрысого. Это профессиональный убийца, точно. Клэпли прислал его на остров, чтобы убить какого-то парня с собакой. Бринкман был уже так пьян, что все это его позабавило, и он захихикал.

– Хорош ржать! – сказал человек. – Как звали того парня?

– Он не представлялся, – ответил Бринкман и вновь почувствовал у виска холодный ствол пистолета. – Они не назвались, ни тот, ни другая. Зачем мне врать?

– Это я и хочу выяснить.

Потом у Бринкмана резко упало настроение – под воздействие водки такое случалось и прежде. Он вспомнил, что ему понравились тот парень и очень красивая женщина с черной дружелюбной собакой. Они такие милые, пришли в ужас от того, что здесь происходило, – от уничтожения жаб, например. Всем остальным было наплевать.

И вот теперь, мрачно думал Бринкман, я выдаю их убийце с ирокезом на башке. Вот так же я выдал Криммлеру Bufo quercicus и предал весь этот благословенный остров. Что ж я за скотина такая, печалился Бринкман.

– Говори имя, – потребовал убийца. – Считаю до шести.

– Почему до шести? – У Бринкмана заплетался язык.

– Это мое счастливое число. Три – тоже хорошее. Хочешь, чтобы я считал до трех? Раз... два...

Бринкман ухватил ствол пистолета.

– Слушайте, я не знаю, как зовут того парня, но мне известно, где он остановился на ночлег.

– Уже что-то. – Посланец Клэпли убрал пистолет в кобуру и сделал знак – веди.

Биолог подхватил керосиновый фонарь и шумно двинулся через лесок. Его уже крепко забрало и мотало из стороны в сторону. Стукаясь о стволы деревьев, Бринкман ковылял напрямки сквозь кустарник и слышал, как сзади ругается незнакомец. Сукастые сосенки и шипастые кусты явно взимали дань с его шерстяного костюма.

Даже не план, а просто идея Бринкмана состояла в том, чтобы добраться до какой-нибудь полянки и, резко развернувшись, огреть незнакомца фонарем. Только добрая водка могла внушить Бринкману столь высокую оценку собственной силы и проворства, но сердце пылало неподдельным и праведным гневом. Иглоголовый захватчик стал идеальным символом грубой смертоносной силы и грозящего острову зла. Ведь здорово – оглоушить эту сволочь и сдать полицейским! И что потом? А потом спокойно сидеть и наблюдать, как изворачивается Роберт Клэпли, пытаясь объяснить прессе свои махинации – спустил с цепи вооруженного бандита затравить на острове «баламутов». Стивен заулыбался, преждевременно вообразив заголовки в газетах.

Внезапно сосны кончились, и Бринкман вышел на опушку, осветившуюся бледно-желтым светом фонаря. Он разглядел приземистые машины, корявые борозды засохшей грязи, ощутил под ногами разъезженную колею и понял, где очутился. Место подходящее. Бринкман глотнул прохладный солоноватый воздух и ускорил шаг.

– Эй ты, придурок! – послышалось сзади.

Доктор Бринкман не обернулся, но краем глаза заметил, что на нож бульдозера, словно в театре теней, упала трепещущая тень.

– Эй! По-твоему, это смешно?

Незнакомец торопливо приближался, а Стивен пошел медленнее, стараясь изгнать гудение в голове и считать шаги убийцы. Он понимал, что бросок должен быть абсолютно точным и безошибочным... К сожалению, злоупотребление спиртным препятствует безупречному расчету.

Когда Бринкман развернулся и махнул тяжелым фонарем, незнакомец был от него шагах в пяти и вне досягаемости. По инерции Стивен крутанулся вокруг себя, и безудержное вращение прекратилось, лишь когда фонарь грохнулся о покрышку четырехтонного экскаватора. Полыхнуло бело-розовым, потом ярко-синим, раздался резкий хлопок, за ним другой, громче – взорвался фонарь, – и потом еще какой-то щелчок. Не почувствовав боли от пули, Бринкман рухнул в темноте и пьяно подумал, как приятно, когда из тебя мокро вытекает кровь. Не поднимаясь, он попытался бежать, беспомощно поскреб ногами по земле, потом замер.

Наступила мертвая тишина, и Стивен на секунду обрадовался – наверное, незнакомец решил, что он мертв, и убежал. Но потом раздался рев бульдозера, выхлоп и скрежет включаемой передачи. Тогда Бринкман все понял. Даже в пьяном угаре он понял, что сейчас произойдет. Наверное, его должен был обуять ужас, но Стивен Бринкман испытал лишь страшную усталость. Он устал, ему холодно и мокро, хочется спать и больше ничего. Заснуть где угодно, любое место подойдет. Даже глубоко под землей среди раздавленных маленьких жаб.