Текст книги "На Диком Западе"

Автор книги: Карл Фридрих Май

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц)

Annotation

Перевод повести для юношества «Der Sohn des Bärenjägers» по изданию И. Д. Сытина (М., 1900 г., без указания переводчика) в современной редакции.

Карл Фридрих Май

Часть I

Глава первая

Глава вторая

Глава третья

Глава четвертая

Глава пятая

Глава шестая

Глава седьмая

Глава восьмая

Глава девятая

Глава десятая

Глава одиннадцатая

Глава двенадцатая

Глава тринадцатая

Часть II

Глава первая

Глава вторая

Глава третья

Глава четвертая

Глава пятая

Глава шестая

Глаза седьмая

Глава восьмая

Глава девятая

Глава десятая

Глава одиннадцатая

Глава двенадцатая

notes

1

2

3

4

5

6

7

Карл Фридрих Май

На Диком Западе

Часть I

ГРОЗА МЕДВЕДЕЙ

Глава первая

СЛЕДОПЫТЫ

Немного к западу от местности, где сходятся границы трех штатов Северной Америки: Дакоты, Небраски и Вайоминга, ехали двое всадников, появление которых во всяком другом месте не преминуло бы обратить на себя всеобщее внимание.

Маленькая, почти шарообразная фигура одного казалась еще меньше от соседства с длинной, тощей фигурой другого. Но лица обоих были на одном уровне, ибо первый восседал на высоком ширококостном клеппере, причем его короткие ножки не достигали даже середины живота коня, другой же ехал на приземистом, небольшом муле, почти касаясь ногами земли. Вместо седла под толстяком был волчий мех, а спутник его имел под собой старое, дырявое и разорванное одеяло.

Внешний вид их свидетельствовал, что они уже давно в пути. Наряд длинного состоял из кожаных штанов, сшитых, по всей видимости, для человека гораздо более крупного, и кожаной куртки, лишенной петель и пуговиц и оставляющей неприкрытой загорелую грудь всадника; чересчур короткие рукава этой куртки едва достигали локтей; длинная шея повязана была полотняным платком, первоначальный цвет которого невозможно было определить; босые ноги всадника были обуты в кожаные башмаки, все в заплатах.

Но главную часть его одежды составляла шляпа. Это был, очевидно, некогда цилиндр, украшавший голову какого-нибудь лорда. Настоящий ее обладатель не разделял, по-видимому, вкусов европейского общества: он оборвал поля со всех сторон, только спереди оставив небольшой кусок вместо козырька.

Вместо пояса он носил толстую, несколько раз обмотанную вокруг талии веревку, за которую были заткнуты два револьвера и охотничий нож; тут же висели мешок для пуль, кисет, зажигательный снаряд, употребляемый охотниками прерий, и разные другие предметы, назначение которых было загадкой для непосвященного.

К чести всадника нужно сказать, что наряд его не ограничивался вышеописанными предметами, – нет, туалет его дополнял непромокаемый резиновый плащ; по всей вероятности, он был ему мал, ибо всадник счел за лучшее привязать его к плечам в виде гусарского ментика. Кроме того, при нем было лассо, которое он обмотал несколько раз через плечо.

В руках он держал двустволку.

Возраст всадника определить было довольно трудно: его худое, гладко выбритое лицо было покрыто бесчисленными складками и морщинами, но общее выражение его и смелый, ясный взгляд светло-голубых глаз свидетельствовали о том, что человек этот еще полон сил.

Костюм его спутника по оригинальности не уступал наряду первого. Несмотря на палящий зной, на нем была шуба, из-под которой виднелись громадные сапоги с отворотами. Голова была украшена широкополой, надвинутой на затылок соломенной шляпой; рукава шубы были слишком длинны, так что закрывали все руки.

Лицо его было также гладко выбрито; в жирных, красных щеках совершенно утопал маленький носик и такие же маленькие, глубоко сидевшие глазки. Выражение их было плутовски-добродушное.

Временами порыв ветра приподнимал полы его шубы, и тогда можно было видеть, что под шубой он носил еще голубые парусиновые штаны и такую же куртку; широкая талия его была опоясана кожаным поясом, за которым торчал, помимо обычных принадлежностей охотничьего костюма, еще индейский томагавк.

Кто же были эти люди? Одного звали Якобом Пфефферкорном, другого Дэвидом Кронерсом. Если бы вы попробовали назвать эти имена какому-нибудь охотнику Запада, скваттеру или трапперу, то, по всей вероятности, все сказали бы, что никогда ничего не слыхали об этих охотниках. И тем не менее эта была совершеннейшая неправда: оба охотника были знаменитыми следопытами, рассказы о подвигах которых можно было слышать от Нью-Йорка до Фриско (Сан-Франциско). Правда, настоящие имена Якоба Пфефферкорна и Дэвида Кронерса были известны только им самим; в прериях же, в лесах и у краснокожих не справляются о метрическом свидетельстве: там каждый, в связи с его приключениями или качествами, немедленно получает прозвище.

Кронерс был чистокровный янки, и его знали только под именем Длинного Дэви, а Пфефферкорн – выходец из Германии – за свою тучность имел прозвище Толстого Джемми. Таким образом, Пфефферкорна и Кронерса не существовало: были только Толстый Джемми и Длинный Дэви. Они считались неразлучными. По крайней мере, едва ли кто-нибудь видел Джемми и Дэви врозь. Всякий, встречавший Джемми, невольно искал глазами длинную фигуру Дэви, а если Дэви заходил в лавочку, чтобы купить пороху и табаку, то его всегда спрашивали, что он возьмет для Джемми.

Между тем солнце достигло зенита и уже начало медленно спускаться к западу. Несмотря на сравнительно ранний час дня, жара была уже не столь невыносима, и легкий свежий ветер приятно щекотал лица усталых путников. Мириады цветов были рассыпаны по ярко-зеленому ковру прерии, радовавшему взоры путников, ослепленных блеском солнечных лучей.

Прерия была пустынна и безлюдна, на ней в это время встречаются обыкновенно лишь стада бизонов, пугливо убегающих при виде человека.

Внезапно один из всадников, внимательно вглядывающийся в расстилавшуюся перед ним степь, остановил свою лошадь и, показывая на скалу, у подошвы которой трава была несколько примята, сказал своему спутнику:

– Смотри, что это там такое?

Тогда другой также остановился и, прикрыв глаза рукой, посмотрел в указанном направлении.

– Пусть меня повесят, если это не следы, – пробормотал наконец он.

– Да, мне тоже так сдается. Мне кажется, что мы хорошо сделаем, если присмотримся получше.

– Хорошо сделаем? Мы должны это сделать! В этой проклятой прерии нельзя пропускать ни одного следа, а то, того и гляди, останешься без головы. Вперед!

Всадники направились к скале и, остановив лошадей, тщательно осмотрели подозрительное место.

– Ну, что ты скажешь? – спросил Дэви.

– Здесь проехал индеец.

– Было бы очень любопытно, ведь местность эта не принадлежит к территории индейцев. Почему ты думаешь, что это индеец?

– Я нижу по следам от копыт, что лошадь дрессирована на индейский манер.

– Но на ней мог ехать белый?

– Да, конечно, но… но…

С этими словами он слез с лошади и пошел по направлению следов, внимательно изучая их. Отойдя на некоторое расстояние, он закричал:

– Иди сюда! Лошадь не была подкована. Она была крайне утомлена и тем не менее должна была идти в галоп. Очевидно, всадник очень торопился.

Услышав это, Дэви тоже посчитал нужным слезть с лошади и подошел к спутнику. Животные последовали за ними, как будто это разумелось само собой.

– Да, – сказал он, – лошадь была переутомлена и спотыкалась на каждом шагу. Вероятно, у всадника было основание торопиться. Одно из двух: или его преследовали, или он спешил как можно скорее достигнуть цели своей поездки.

– Разумеется, второе.

– Каким образом?

– Сколько времени этому следу?

– Часов около двух.

– А между тем следов преследователей что-то не видно; а тот, кто опередил врагов на два часа, не станет так мучить свою лошадь, тем более что здесь повсюду рассеяны скалы и ему ничего не стоило бы ввести своих преследователей в заблуждение, описав круг или дугу.

– Да, я совершенно с тобой согласен: человек этот очевидно, спешил к какому-то месту. Но где это место?

– Во всяком случае, недалеко отсюда.

Длинный Дэви удивленно вскинул глаза на спутника.

– Ты сегодня, кажется, всеведущ, – сказал он.

– Ну, для того, чтобы угадать это, не надо быть всеведущим, нужно только немного пошевелить мозгами: если бы человеку этому предстоял далекий путь, то он не стал бы так утомлять свою лошадь, он непременно дал бы ей отдохнуть несколько часов, а затем постарался бы наверстать потерянное время. Но раз место, куда он спешил, было недалеко, то, по всей вероятности, он рассчитывал, что ему удастся пройти этот путь до заката солнца.

– Да, ты опять прав.

– Теперь весь вопрос в том, куда ехал этот индеец. Он очень торопился, следовательно, дело было спешное; очевидно, это посланный. Индеец же может быть посредником, видимо, только между индейцами же, и я почти готов дать в заклад свою голову что вблизи находятся краснокожие.

Длинный Дэви озабоченно посмотрел вокруг.

– Приятная история, нечего сказать, – проворчал он. – Мы находимся, очевидно, между двумя партиями враждующих индейцев и не знаем, где они. Таким образом, мы легко можем попасть им в лапы.

– Да, это весьма вероятно. К счастью, есть средство выяснить положение.

– Ты хочешь сказать, что мы должны до конца проследить эту полосу?

– Да.

– Совершенно верно! Тогда мы будем знать, по крайней мере, где они, а они ничего не будут знать о нашем присутствии. Таким образом мы будем иметь важные преимущества на нашей стороне. Мне хотелось бы знать, из какого племени этот индеец.

– Угадать трудно. В горах Монтаны живут черноногие, питаны и другие индейцы. Но они почти никогда не спускаются в долины. У истоков Миссури расположены деревни ракурроев; они также не имеют обыкновения заглядывать сюда. А сиу? Гм! Я что-то не слыхал, чтобы в последнее время они вырыли томагавк войны.

– Я тоже не слыхал.

– Поэтому не будем ломать себе голову, но осторожность не мешает. Мы находимся теперь в местности, которая хорошо нам знакома; если только мы не сделаем какой-нибудь глупости, то можем быть уверены, что с нами ничего не случится. Поедем!

Они снова сели на коней и поехали в направлении следов, не выпуская их из глаз и постоянно озираясь по сторонам.

Прошло около часа. Солнце спускалось все ниже, жара заметно спала, и подул свежий ветер. Скоро по следам путники заметили, что индеец ехал уже шагом. На одном неровном месте лошадь его, по-видимому, споткнулась и упала на колени.

Джемми быстро соскочил с лошади, чтобы лучше рассмотреть это место.

– Да, это индеец, – сказал он. – Он, очевидно, здесь слез. Мокасины его были отделаны свиной щетиной. Вот отломившийся кончик иглы. А здесь… Однако этот человек еще, должно быть, очень молод.

– Почему? – спросил Дэви, останавливая лошадь.

– В этом месте песок – и нога его отпечаталась совершенно ясно. Судя по отпечатку, ему не более восемнадцати лет.

– Гм, гм! У многих племен именно такие юнцы и исполняют обязанности вестников.

Затем они снова поехали дальше. Через некоторое время начали показываться отдельные кустарники, затем целые группы их, а на горизонте замаячили большие деревья. Далее кустарники пошли столь густо, что закрыли обзор. Необходима была особая осторожность: Дэви поехал вперед, а Джемми следовал за ним на некотором расстоянии.

Внезапно Дэви остановился.

– Черт возьми, – сказал он, – тут что-то произошло!

Толстяк пришпорил лошадь и через некоторое время въехал на открытое место. Перед ним возвышалась одна из конусообразных скал, которых так много в этой прерии. Следы шли к этой скале, дойдя до скалы, круто поворачивали обратно.

По другую сторону скалы они увидели такие же совершенно ясно отпечатавшиеся следы, шедшие навстречу первым и смешивающиеся с ним на повороте.

– Что ты скажешь на это? – спросил Дэви.

– То, что за скалой были люди, которые, заметив индейца, бросились за ним в погоню.

– Все-таки осторожность не мешает: может быть, они уже успели вернуться. Ты останься здесь, а я посмотрю, что там делается.

С этими словами он слез с лошади и, бросив поводья Дэви, взбежал на утес.

Достигнув вершины, толстяк медленно и осторожно пополз вперед и скрылся за выступом скалы. Скоро он вернулся и сделал знак Дэви, описав в воздухе рукой Дугу. Дэви понял, что ему не следовало ехать прямо, и поэтому поехал в объезд через кустарники.

Обогнув скалу, он увидел следы стоянки: на земле лежало несколько железных котлов, лопат, заступов, кофейная мельница, различные мешки, кругом виднелись отпечатки лошадиных ног.

– Ну, – сказал, покачивая головой, Дэви, – молодцы, очевидно, совершенно неопытны: они не позаботились даже привязать или стреножить своих лошадей. Индеец, вероятно, повернул, ничего не подозревая, здесь за угол и, увидав людей, предпочел быстро ускакать, а не возвращаться назад; почтенная же компания бросилась за ним в погоню.

– Если они убьют его, то нам же придется за это рассчитываться, ведь краснокожим все равно, падет их месть на виновного или нет. Нам нужно поторопиться ему на помощь.

– Я не думаю, что индеец мог уехать далеко на своей истощенной лошади.

Они снова сели на лошадей и поскакали в направлении следов. Джемми, ехавший впереди, скоро остановился и повернул в кусты, куда за ним последовал и Дэви. Оба прислушались. До них доносились громкие голоса, о чем-то с жаром спорившие.

– Это они, – прошептал толстяк.

Привязав лошадей к кустарникам, они поползли в сторону голосов.

Скоро они достигли небольшой речки с крутыми и высокими берегами.

По другую сторону ее, у поворота, который она здесь делала, они увидели группу людей подозрительной наружности, из которых одни лежали, другие стояли. В центре группы лежал связанный по рукам и ногам индеец. Лошадь его упала у подножия крутого берега, на который уже была не в состоянии забраться.

Люди эти производили отталкивающее впечатление. Для опытного глаза не было никакого сомнения, что они принадлежат к тому сорту людей, против которых на Диком Западе есть только одно средство – суд Линча.

В настоящую минуту они разговаривали между собой шепотом. Речь, очевидно, была об участи индейца.

– Интересно, к какому племени принадлежит этот юноша? На нем нет ни татуировки, – сказал Джемми шепотом, – ни других каких-нибудь отличительных признаков племени. Очевидно только, что он не находится на тропе войны. Не попытаться ли нам освободить его?

– Само собой. Пойдем, я хочу переговорить с ними.

– А если они нас не послушают?

– Тогда нам остается прибегнуть к силе или хитрости. Я не боюсь этих молодцов, но пуля опасна даже тогда, когда она выпущена рукою жалкого труса. Я бы не хотел, чтобы они знали, что мы верхом, и я думаю, что мы сделаем лучше, если подъедем к ним с другой стороны. Пусть они думают, что мы не видели их со стороны степи.

Глава вторая

ХРОМОЙ ФРЭНК

Оба охотника осторожно подползли к ручью, разумеется на приличном расстоянии от незнакомцев, перешагнули через узкий поток и, описав небольшую дугу, очутились перед упомянутой выше группой.

– Халла! – закричал Толстый Джемми, делая вид, будто он крайне удивлен неожиданным присутствием людей в этой местности. – Я думал, что мы одни в этой прерии, и вдруг наталкиваемся на целое собрание. Я надеюсь, что вы позволите нам присоединиться к вам.

Лежавшие на траве поднялись, и взоры всех обратились к пришедшим. Сначала они, по-видимому, были не особо приятно удивлены их появлением, но, приглядевшись к фигурам и одежде незнакомцев, все общество разразилось бешеным хохотом.

– Гром и молния, – отвечал один из них, вооруженный с головы до пят, – что сей сон значит?

Вместо ответа Дэви отъехал на некоторое расстояние от группы незнакомцев, Джемми в два прыжка очутился подле него.

– С вашего позволения, почтеннейший, – спросил толстяк, – не можете ли вы нам сказать, что привело вас на берега этого прелестного ручья?

– Никто нас не привел. Мы пришли сами, – последовал короткий ответ, который товарищи его приветствовали одобрительным смехом.

Не обращая никакого внимания на это, Джемми обернулся и, сделав вид, будто он только сейчас заметил индейца, отскочил как ужаленный назад.

– Будь я проклят! Как? Пленник, да еще к тому же краснокожий?

Посреди всеобщей веселости, вызванной мнимым испугом Джемми, тот, который говорил раньше и, по-видимому, был начальником остальных, сказал:

– Не упадите в обморок, сэр! Я полагаю, что вам еще не попадался ни один краснокожий?

– Мирных я видел достаточно, а этот, кажется, еще не приручен.

– Да, я не советую вам подходить к нему близко.

– А что, разве он так опасен?

Джемми хотел было подойти к пленнику но предводитель шайки загородил ему дорогу и сказал:

– Подальше, сэр. Он вам вовсе ни к чему. Вообще я бы хотел знать, кто вы такие и что вам нужно?

– Товарища моего зовут Кронерс, а меня Пфефферкорн…

– Пфефферкорн, – прервал его бандит – это, кажется немецкое имя?

– С вашего позволения, да.

– Так убирайтесь к черту. Я не терплю этой национальности.

– А мое обоняние не терпит людей вашей породы, – ответил Джемми уже совершенно иным тоном.

Собеседник его сердито нахмурил брови и спросил угрожающим тоном:

– Что вы хотите сказать и за кого вы нас принимаете?

– Я хочу сказать только, что не нужно много разговаривать с вами, чтобы видеть, какого полета птицы вы и ваши товарищи.

С этими словами он с быстротой молнии выхватил из-за пояса оба своих револьвера и взвел курки, то же самое сделал и Дэви и, прежде чем противники его успели схватить оружие, которое они непредусмотрительно оставили на траве, закричал:

– Ни с места! Если кто сделает хоть одно движение – пускай простится с жизнью. Я хочу знать, что сделал вам этот индеец? Впрочем, лучше я сам его спрошу.

– Спросите его сами, – иронически засмеялся предводитель, причем вся шайка вторила ему, – он не понимает ни одного слова по-английски и ничего не отвечает на наши вопросы.

Джемми презрительно пожал плечами и обратился к индейцу.

Последний лежал все время с полузакрытыми глазами и ни одним движением, ни одним взглядом не показал, что он понял что-нибудь из разговора.

Он был очень молод, не старше восемнадцати лет, как и предполагал толстяк. На нем была кожаная охотничья рубашка и кожаные штаны. За красным куском материи, служившим ему поясом, не было заткнуто никакого оружия; но на другом берегу реки, подле его лошади, валялся длинный охотничий нож, а к седлу был привязан лук, сделанный из рогов каменного барана.

Это скудное вооружение свидетельствовало о том, что молодой краснокожий явился в эту местность без всяких воинственных намерений.

Когда Джемми подошел к нему, он в первый раз открыл глаза и с благодарностью взглянул на него.

– Мой молодой краснокожий брат понимает язык бледнолицых? – спросил охотник.

– Да, – отвечал тот. – Откуда это знает мой старший брат?

– Я увидел это по выражению твоего лица. Не скажет ли мне мой младший брат свое имя?

– Меня зовут Вокадэ.

Слово «вокадэ» на языке монтана означает шкуру белого бизона. Это обстоятельство крайне удивило Дэви и Джемми, так как племя монтана считается вымершим. Поэтому Джемми продолжал:

– К какому племени принадлежит мой краснокожий брат?

– Я – нумангкэк и вместе с тем дакота!

Нумангкэками называют себя монтана, а дакота есть общее название всех племен индейцев сиу.

– Так ты усыновлен племенем дакота?

– Мой брат сказал правду. Бледнолицые пришли и принесли с собой оспу. Все мое племя погибло от нее, а остальные пали от руки сиу. Отец мой, храбрый Ва-Ки, был только ранен и впоследствии принужден пристать к сиу. Таким образом, я – дакота, но сердце мое принадлежит предкам, которых призвал к себе Великий Дух.

– Каким образом попал сюда мой краснокожий брат?

– Мне нужно сообщить важнее известие одному маленькому белому брату, я был уже почти у цели, как вдруг моя лошадь, измученная путешествием, споткнувшись как раз на берегу этого ручья, упала. Вокадэ попал под лошадь и потерял сознание, когда он очнулся, он был уже связан ремнями. Пусть мой белый брат развяжет Вокадэ, и тогда Вокадэ покажет этим трусам бледнолицым, с кем они имеют дело.

Он произнес последние слова с такой уверенностью, что Джемми спросил, улыбаясь:

– Разве ты не видишь, что они не придают никакого значения моим словам?

– О! У Вокадэ хорошие глаза. Он много слышал о двух знаменитых бледнолицых воинах Дэви-Хонскэ и Джемми-Петатше. Он знает, что они не отступят перед сотней таких старых баб, как эти бледнолицые.

Джемми хотел было ответить ему, но Уолкер (так звали предводителя шайки) грубо прервал его:

– Довольно! Мы знаем теперь, что индеец понимает по-английски. Мы не нуждаемся больше в вас, и вы можете идти туда, откуда пришли, да поживей, а не то я заставлю вас поторопиться.

Джемми вопросительно взглянул на Дэви и тот незаметно мигнул ему, обращая его внимание на кусты, находившиеся в стороне. Бросив туда быстрый взгляд, Джемми увидал два ружейных ствола, выглядывавших из-за кустов. Были ли то враги или друзья? Беззаботность, которую выказывал Дэви, успокоила его. Он ответил Уолкеру:

– Если кому-то нужно бежать, то скорее вам.

– Нам? От кого же?

– От тех, у кого вы украли этих лошадей.

– Что? – заревел Уолкер. – Если ты скажешь еще хоть одно слово, то я пристрелю тебя как собаку. Как смеешь ты лгать и клеветать на честных людей?

– Нет, он говорит правду, – раздался вдруг из-за кустов громкий голос, – вы – презренные конокрады и получите за это достойное возмездие. Стреляй, Мартин!

– Не нужно стрелять! Он не стоит пули, – закричал Дэви и с этими словами бросился на Уолкера и нанес ему прикладом ружья такой удар, что тот повалился бездыханным на землю.

В то же время из-за кустов выскочили двое незнакомцев – один еще юноша, другой постарше – и устремились с высоко поднятыми ружьями на бандитов. Джемми быстро нагнулся к индейцу и в два приема разрезал ремни, которыми был связан Вокадэ; последний, почувствовав себя свободным, быстро вскочил на ноги, бросился на одного из врагов, схватил его поперек тела и перебросил на другой берег реки с такой силой, что тот остался лежать на месте. Все это было делом одной минуты. Ошеломленные неожиданным нападением, остальные члены шайки разбежались во все стороны.

Юноше было на вид не более шестнадцати лет. Светлый цвет лица, белокурые волосы и голубые глаза указывали на германское происхождение. Одет он был в голубой полотняный костюм. За поясом у него торчал нож, а в руке он держал двустволку. Спутник его выглядел чрезвычайно оригинально: маленький, худенький человечек, с густой черной бородой. На нем были индейские кожаные штаны и мокасины; верхняя же часть тела была облачена в темно-синий фрак с буфами и блестящими мелкими пуговицами, какие носили в первой четверти этого столетия. Голову его украшала громадная черная амазонская шляпа с большим поддельным страусовым пером желтого цвета. Вооружение его ограничивалось огромным ножом и двустволкой. При ходьбе он прихрамывал. Вокадэ первый обратил на это внимание и, подойдя к нему, спросил:

– Не есть ли мой белый брат тот охотник, которого бледнолицые называют Хромым Фрэнком?

Получив от удивленного незнакомца утвердительный ответ, индеец, указав на юношу, спросил:

– А это, должно быть, Мартин Бауман, сын знаменитого Мато-Пока?

Мато-Пока на языке сиу значит: охотник на медведей.

– Да, – подтвердил тот, кого индеец назвал Фрэнком.

– У меня к вам есть важное поручение.

– От кого?

Индеец подумал немного, затем, бросив вокруг испытующий взгляд, отвечал:

– Здесь не место для этого. Далеко ли ваш вигвам отсюда?

– Не более часа езды.

– Так поедемте.

С этими словами он, перепрыгнул ручей, вскочил на лошадь и поскакал вперед, не удостоверившись даже, следуют ли за ним остальные.

– Этот не любит терять много слов, – заметил Джемми.

– Индеец знает очень хорошо, что он делает, и я советую всем последовать его примеру, – отвечал Дэви.

– Прекрасно! – сказал маленький Фрэнк. – Но что же мы сделаем с молодцами, которые украли у нас лошадей? Не оставить ли, по крайней мере, кое-что на память о нас их предводителю?

– Нет. Это трусливые воришки, с которыми не стоит долго заниматься. Ведь лошадей ваших вы получили обратно. Что же вам еще?

– Вы правы. Итак, едем.

Затем вся компания направилась к месту, где стояли лошади Джемми и Дэви. Все сели на своих лошадей и поехали вслед за индейцем.

Глава третья

В БЛОКГАУЗЕ

Посреди двора, обнесенного со всех сторон стенами, стояла четырехугольная глиняная хижина. Дверь была отворена. В задней части комнаты помещалась лавка. Прибитые к воткнутым в землю столбам доски заменяли стол. Из такого же материала сделаны были стулья. В одном углу находились постели обитателей хижины, состоявшие из набросанных грудой шкур страшных серых медведей, которые в Америке, по справедливости, считаются самыми опасными врагами человека. Убить такого гризли у индейцев считается большим подвигом, да и белые, хоть и лучше вооруженные, обыкновенно стараются избегать встречи с ним. По стенам было развешано оружие, военные и охотничьи трофеи, а подле камина были укреплены на шестах куски копченой говядины.

Только когда негр развел огонь в камине и общество уселось вокруг него, Хромой Фрэнк обратился на английском языке к индейцу:

– Мой краснокожий брат находится в нашем жилище. Он может исполнить теперь возложенное на него поручение.

Краснокожий, внимательно оглядевшись, сказал:

– Как может Вокадэ говорить, когда он не выкурил трубку мира со своими белыми братьями?

Тогда Мартин поспешно встал со своего места и снял со стены индейский калуммет, набил его табаком, зажег и передал индейцу. Последний поднялся со своего места; затянувшись шесть раз из трубки, выпустил дым вверх, вниз, на восток, запад, север и юг и сказал:

– Вокадэ никогда еще не видел бледнолицых и негра. Они освободили его из плена. Их враги – его враги, и их друзья будут его друзьями.

Когда все, по его примеру, проделали ту же церемонию, он продолжал:

– Знают ли мои белые братья великого бледнолицего охотника, которого сиу называют Нон-Пай-Клама?

– Ты говоришь, вероятно, о Разящей Руке? – отвечал Дэви. – Видеть я его не видел, но каждый, вероятно, из нас слышал о нем. Что с ним?

– Он уважает краснокожих, хоть он и белый. Это знаменитый следопыт, пуля его всегда попадает в цель, и ударом невооруженной руки он убивал самого сильного врага. За это-то его и прозвали Разящей Рукой. Несколько зим тому назад он охотился на берегу Желтой реки, тогда на него напали сиу-оглала. Разящая Рука предложил им следующие условия: пусть трое храбрейших воинов один за другим вступят с ним в поединок, причем он будет без оружия, а они с томагавками. Ударом кулака он по очереди уложил их на месте, хотя то были храбрейшие воины. Стон и шум поднялся в вигвамах оглала; хотя с тех пор прошло уже семь лет, сиу-оглала продолжают собираться ежегодно ко дню смерти убитых на берегу Желтой реки, и горе тому белому, который попадется им в руки в это время: его ожидают пытки и медленная смерть на могилах убитых.

Мартин все время внимательно его слушал, но в этом месте рассказа вдруг вскочил со своего места.

– Боб! – закричал он. – Седлай скорей лошадей! Фрэнк, поскорей укладывай порох, пули и провиант, а я вычищу ружья и наточу ножи!

– К чему? – спросил удивленно Фрэнк.

– Разве ты не понял Вокадэ? Мой отец взят в плен сиу и должен быть принесен в жертву теням убитых. Мы должны спасти его. Через час, самое большее, мы едем к Желтой реке.

– Черт возьми! – воскликнул Фрэнк, в свою очередь быстро вскакивая. – Краснокожие поплатятся за это!

Тогда индеец поднял вверх руку и сказал:

– Разве братья мои – комары, которые бестолково толкутся на одном месте, когда их дразнят? Или они не мужья, которые знают, что спокойное обсуждение дела всегда должно предшествовать действию? Вокадэ еще не кончил.

– Успокойтесь, мой молодой друг, – присоединился к нему Толстый Джемми, – потише. Пусть Вокадэ окончит свой рассказ, тогда мы посоветуемся, что нам предпринять.

– Как, вы тоже с нами?

– Само собой. Мы выкурили вместе трубку мира, и теперь мы друзья и братья. Длинный Дэви и Толстый Джемми еще никогда не оставляли своих друзей в минуту опасности. Но все должно идти своим порядком, иначе это не доставит никакого удовольствия нам, старым охотникам.

Когда Мартин и Фрэнк, успокоившись, сели, молодой индеец продолжал:

– Вокадэ воспитывался среди сиу, но он всегда только ждал случая бросить их. И вот теперь он должен был идти с ними к Желтой реке. Он видел, как оглала напали на Грозу Медведей и его спутников, когда последние спали. Оглала должны быть осторожны, ибо в горах живут враги их, шошоны. Вокадэ послали вперед лазутчиком, чтобы следить за движением шошонов. Вокадэ не сделал этого, но поехал на восток, к хижине Грозы Медведей, чтобы сообщить сыну его и другу, что отец их и друг в плену.

– Этого я тебе никогда не забуду! – воскликнул Мартин. – Знает ли об этом мой отец?

– Вокадэ незаметно от всех сказал ему об этом, и тот описал ему дорогу.

– Но сиу догадаются об этом, если ты к ним не вернешься.

– Нет, они подумают, что Вокадэ убит шошонами.

– Ну, так в путь, да поскорей! Нужно его спасти.

Мартин хотел снова вскочить, но Джемми удержал его за рукав.

– Не торопитесь, молодой человек, мы еще не все узнали. Пусть Вокадэ объяснит нам, каким образом такой опытный охотник позволил захватить себя врасплох?

Индеец отвечал:

– Охотник спал, а человек, который был на часах, не был человеком Запада.

– Да, теперь понятно. Когда это случилось?

– Четыре дня тому назад.

– Ай, ай! А когда сиу справляют свою тризну?

– В день полнолуния. В этот самый день были убиты те три воина.

Джемми подумал немного и сказал:

– Если так, то у нас есть время добраться до сиу. До полнолуния остается еще двенадцать дней. А велико число сиу?

– Когда я оставил их, то их было пять раз по десять и еще шесть.

– Значит, пятьдесят шесть воинов. А сколько у них пленных?

– С Грозою Медведей будет шесть.

– Теперь мы знаем пока достаточно и можем отправиться в путь. А что намерен предпринять наш краснокожий брат?

Индеец отвечал:

– Вокадэ – монтана, но ни в каком случае не оглала. Если его белые братья дадут ему ружье, порох и пули, то он будет сопровождать их. Он или умрет с ними, или одолеет врагов.

– Ты получишь не только ружье, но и свежую лошадь: твоя совершенно измучена, а у нас есть одна лишняя, – заметил Фрэнк. – Когда же мы выедем, господа?

– Разумеется, немедленно, – отвечал Мартин.

– Разумеется, нам не надо терять времени, – заметил на это толстяк, – но и торопиться также не следует. Нам придется ехать через пустынную и безводную местность и поэтому надо запастись как следует провиантом. Что нам нужно также много боевых припасов, об этом, разумеется, и говорить нечего. Вообще, предпринимая такую экспедицию, мы должны быть особенно предусмотрительны, чтобы не упустить или не забыть чего-нибудь. А как быть с этой хижиной? Вы хотите оставить ее без всякого присмотра?