Текст книги "На Тихом океане"

Автор книги: Карл Фридрих Май

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

– Не лучше ли будет пойти в отель? – спросил Раффли.

– Нет, возможно, мы получим какие-либо сведения о пиратах, и мне не хотелось бы уходить с корабля.

Когда мы проходили мимо связанных пиратов, капитан прошипел какое-то проклятие; относилось ли оно к Квимбо либо к тому, что мы его нашли, не знаю.

Войдя в каюту капитана, которую мы избрали как наиболее удобную, Квимбо сразу же попросил накормить его. Насытившись, он начал рассказывать – но как! Не делая пауз, смысловых и интонационных выделений, употребляя за пять минут столько выражений из родного языка да еще из голландского, сколько другой не вспомнил бы и за день. Несколько наших попыток заставить говорить его медленнее ни к чему не привели, поскольку Квимбо никак не мог понять, почему «добрые, дорогие господа» не понимают то, что он говорит.

Внезапно меня осенило:

– Послушай, мы действительно не понимаем, что ты говоришь. Лучше я буду задавать вопросы, а ты – отвечать на них.

– Да! – кивнул он, полностью со мною согласный.

– Тогда расскажи, что ты делал после того, как мы с тобой расстались.

– Несчастный Квимбо не хотел жить с людьми, которые отняли у него Митье, и ушел в Кейптаун, где минхер Бонтвернер нашел умного, мужественного Квимбо и Квимбо стал его слугой.

– Он нанял тебя как слугу? В таком случае ты должен знать, кем был твой минхер?

Не успел Квимбо ответить, как Раффли сказал:

– Когда-то в Кейптауне знавал я одного Бонтвернера, холостого торговца алмазами; у него еще был старший брат… Может быть, его имеет в виду Квимбо?

– Квимбо, чем занимался минхер Бонтвернер?

– Торговал алмазами и другими драгоценными камнями.

– А была ли у него жена?

– Нет, жены не было; и у старшего брата не было жены. А потом минхер узнал, что в Чилачапе умер его брат, и поехал туда. Он взял деньги брата, сел вместе с Квимбо на корабль и поехал обратно в Кейптаун. Но по дороге корабль окружили лодки, разбойники убили капитана и матросов, а минхера Бонтвернера и Квимбо увезли на остров, где они были пленниками разбойников.

– Как называется это место?

– Ху-Няо.

– Ху-Няо? Гм! Это китайское название и означает «птица-тигр». Это остров?

– Нет.

– Материк?

– Нет.

– Может быть, полуостров?

– Да, это полуостров. И там сейчас находится минхер Бонтвернер. Он пишет письма, потому что разбойники хотят еще больше денег.

– А куда он пишет?

– В Чилачап.

– А кому?

– Минхер не говорил это Квимбо.

У меня было к Квимбо еще много вопросов, но меня перебил Раффли:

– Оставьте пока вашего Квимбо в покое, Чарли! Он все равно не даст точных сведений. Он, как бы это лучше сказать, настоящий «Квимбо».

– Но, сэр, я хотел бы знать, где…

– Где держат минхера Бонтвернера?

– Да.

– Это нужно узнать не у Квимбо.

– У кого же в таком случае? Может, вам известен кто-либо, к кому можно обратиться?

– Да.

– И кто же?

– Похитители женщин.

– Pshaw! Они ничего не скажут!

– Уверяю вас, что если подойти к этому с должным вниманием, то в течение одного допроса все станет известно. Единственно, о чем бы я хотел просить вас, предоставить это дело мне.

– С удовольствием, хотя, признаться честно, я в этом сомневаюсь.

– И почему же? Неужели вы полагаете, что страх смерти не способен развязать этим людям языки?

– Христианам – возможно. Но мы имеем дело с людьми, для которых вера, совесть, надежда и страх не имеют значения.

– Что ж, увидим.

Мы вошли к арестованным; Квимбо оставили в капитанской каюте. Но какие бы вопросы ни задавал Раффли пиратам, ответов не последовало. Раффли начал выходить из себя:

– О, варвары!

– Мне кажется, сэр Джон, нам надо действовать по-другому.

– Как же?

– Нужно узнать, куда приходят ответы на письма Бонтвернера.

– Как же вы это узнаете?

– Следите за глазами капитана, пока я буду с ним разговаривать.

Я подсел к капитану и начал говорить по-китайски:

– Ты не хотел бы сказать свое имя?

Он не ответил.

– А также я бы хотел узнать, где вы прячете минхера Бонтвернера.

Снова тишина.

– Твое молчание ничего не значит, – продолжал меж тем я. – Мы и так освободим его, когда приплывем в Ху-Няо.

Я умышленно выделил это китайское название. Капитан ничего не ответил, но в глазах его мелькнули искорки злорадного смеха.

– А, впрочем, я оговорился, я хотел сказать «Ху-Цяо».

Сознательно поменяв в названии одну букву, я добился того, что во взгляде капитана, все еще хранившего молчание, просквозил испуг.

Выйдя от арестованных, Раффли спросил меня:

– И чего вы добились этими вопросами?

– А смотрели ли вы на выражение лица капитана?

– Да. Вначале он улыбался, как бы сознавая свое превосходство над вами, но потом испугался.

– Абсолютно верно! Дело в том, что я сомневался, что слово, сказанное Квимбо и означающее буквально «птица-тигр», истинное название этого места. Так оно и вышло: Квимбо неправильно запомнил слово «Ху-Цяо», которое означает «Мост Тигра».

– Допустим. Но где в таком случае лежит этот полуостров?

– Где-то на побережье Суматры. Необходимо его найти.

– Каким же образом, смею вас спросить? Объехать всю Суматру и у жителей каждого полуострова спрашивать его название?

– Я полагаю, мы могли бы воспользоваться картами пиратов.

– Well, но я думаю, что этим можно заняться завтра.

Квимбо был переселен в отель, где ему, без сомнения, было гораздо приятнее, чем в трюме.

На следующее утро мы едва успели приступить к первому завтраку, как появился мудали, горя нетерпением узнать развязку всей этой истории. Раффли, поведав ему обстоятельства «дела о привидении», не удержался, чтобы не отпустить пару едких замечаний в адрес охраны и его, мудали, персоны. Последний, приняв крайне важное выражение лица, потребовал немедленно выдать ему Квимбо ввиду того, что он должен быть наказан дважды. Я просто рассмеялся, а Раффли посмотрел на чиновника весьма удивленно:

– Наказан дважды? Вот как?

– Он напугал солдат; кроме того, он обнаружен на пиратском судне и, следовательно, тоже является разбойником.

Сэр Джон перебил сингальца:

– Что с вами? Вы помните, кто я?

– Вы – родственник генерал-губернатора.

– Чудесно. А этот джентльмен, сидящий рядом?

– Ваш друг.

– Прекрасно. Ну а Квимбо?

– Он… Он… – Он запнулся.

Раффли договорил за него:

– Квимбо – слуга этого джентльмена. Что из этого следует? Можете вы это сказать?

– Нет, – признался сингалец, явно обескураженный начальственным тоном Раффли.

– Это же и ребенку ясно! Здесь сидят родственник генерал-губернатора, и его друг, и слуга его друга. А из этого следует, что Квимбо – слуга генерал-губернатора.

Мудали не отвечал, покачивая недоверчиво головою.

– Как? Вы не верите? Я полагаю, что вы считаете себя джентльменом, и именно как с джентльменом буду с вами разговаривать. Чарли, принесите мои пистолеты!

Тут сингалец вскричал:

– Подождите, я верю вам!

– И в то, что Квимбо не разбойник, а честный человек?

– Да!

– В таком случае я бы посоветовал вам сделать вид, будто на корабле не было обнаружено никакого кафра по имени Квимбо.

– Почему?

– Потому что вы же сами считали его привидением. Если, конечно же, вам угодно, я могу рассказать обо всем генерал-губернатору, когда он приедет, либо можете рассказать ему сами.

– Мы ничего ему не скажем. Кстати, губернатор прибудет сегодня. Он приедет, чтобы вершить суд.

Приехавши, губернатор выслушал рассказ Раффли о Бонтвернере и распорядился объявить пиратам, что тот, кто сообщит необходимые сведения о Мосте Тигра, избегнет смертного приговора. Ни один из них не выдал секрет, и вечером все они висели на рее.

Мы же, полагаясь теперь на самих себя, обратились к картам. Труды оказались напрасными, поскольку ни на одной карте мы не нашли названия Ху-Цяо.

Я пробовал экзаменовать Квимбо – может быть, он запомнил направление, но Квимбо сказал, что ничего не знает, поскольку все время сидел, запертый в трюме.

В то же время мы вспомнили, что видели в капитанской каюте еще какие-то карты, не принятые нами во внимание. Ими оказались штурманские карты Никобарских островов; тщательность, с которой эти карты были нарисованы, натолкнула меня на мысль о кроющемся в них тайном смысле.

На следующий день, упомянув в разговоре Никобарские острова, я услышал в ответ:

– Никобар? Квимбо знает Никобар!

Тут мне пришло в голову, что на Никобарских островах проживают малайцы, и я решил выяснить, знакомы ли Квимбо малайские названия:

– Не видел ли ты остров, который называют Пуло-Сембилан? [73]73
  Пуло-Сембилан (буквально: девять островов; малайск.). – Никобарский архипелаг действительно состоит из девяти относительно крупных и бесчисленного числа мелких островов.


[Закрыть]

На лице его отразились проблески воспоминания, и он ответил, радостно кивая:

– Билан… Билан… Квимбо уже видел; Билан – много островов в большой воде. Корабль стоял возле островов… Билан…

– А у какого из островов?

– Квимбо не знает.

Тут я принялся медленно, делая паузы, перечислять ему все острова. Он слушал меня с напряженным вниманием. Лишь, когда я дошел до названия Теланджанг [74]74
  Теланджанг (или Энгано) – остров в Индийском океане, поблизости от юго-западной оконечности Суматры.


[Закрыть], лицо его прояснилось:

– Тел… Тел… Ланджанг… Ланджанг… О, этот остров Квимбо видел!

– А можешь ты вспомнить, почему корабль стоял там? Та Ци там живет.

– А кто он?

– Та Ци разбойник, большой, сильный великан.

– Та Ци был в джонке, когда на вас с минхером Бонтвернером напали и пересадили на пиратский корабль?

– Да, Та Ци был там.

– А почему ты решил, что Та Ци живет на Теланджанге?

– Он там сошел.

– Он брал с собою какие-нибудь вещи?

– Взял с собой бочку… две бочки… много бочек.

– А с берега на корабль что-нибудь передавали?

– Дыни, кокосы, фрукты, все, что на корабле едят.

– А теперь я задам тебе вопрос, который для меня крайне важен. Этот Та Ци был на корабле, когда тебя приняли на Мосту Тигра. Значит, он знает, где находится остров с таким названием?

– Та Ци стоял там, он все знает.

– Хорошо, а какую роль он играл на корабле? У него есть звание?

– Когда капитан его звал, он говорил «теу».

– Теу? В таком случае, он – офицер. Можешь ты сказать, сопровождал ли он вас на Мост Тигра?

– Он сошел с корабля и шел на Мост Тигра.

– Он видел твоего господина Бонтвернера?

– Он видел его и даже говорил с ним.

– О чем?

– Квимбо не слышал, далеко стоял.

– Жаль! А теперь скажи-ка, является ли капитан командующим всем на полуострове?

– Нет, командующий – Линь Дао.

– Его имя означает «Повелевающий Меч», в то время как Та Ци переводится как «Великое Мужество». Поскольку все имена подобного толка обычно связываются с личными качествами их обладателей, не лишне было бы отнестись к нему с особой осторожностью.

Последние слова были обращены к лорду, который, хотя и сохранял молчание, принимал тем не менее в нашем разговоре самое деятельное участие. Сделав пренебрежительный жест, он заметил:

– Мне нечего опасаться. Может быть, вы, Чарли?

– Излишний вопрос!

Я попытался выяснить у Квимбо еще некоторые детали, но, к сожалению, запас знаний этого достойного представителя африканской братии был исчерпан. Потерпев фиаско, я обратился к Раффли:

– По крайней мере, мы теперь располагаем кое-какими сведениями, которые возможно принять в качестве отправной точки. Этот Линь Дао – несомненно, верховнокомандующий этой шайки и проживает он на Мосту Тигра. Та Ци, если можно так выразиться, является кастеляном на Теланджанге, куда в первую очередь нам и следует отправиться, чтобы выяснить, где же находится этот полуостров.

– Гм! Заключим пари?

– Нет.

– Сперва послушайте. Я готов поставить пятьдесят, даже сто фунтов на то, что он нам ничего не расскажет.

– Спорьте лучше с Квимбо, сэр!

– Вы что же, вправду считаете, что мне пристало спорить с кафром? Нет, вы действительно хотите ехать со мной и освободить минхера Бонтвернера?

– Да, и я верю в удачу!

– Прекрасно! Когда же мы выступаем?

– Завтра поутру, с отливом.

– Яхта готова уже сейчас.

– Подобное предприятие не терпит спешки, необходимо подготовиться.

– Ну, что ж… А ваш Квимбо едет тоже?

Квимбо ответил за меня:

– О, прекрасный, добрый, мужественный Квимбо едет с вами! Он освободит минхера Бонтвернер и убьет всех Китай, Малай и всех пиратов.

Глава вторая
ТА ЦИ

Группа Никобарских островов расположена приблизительно вдоль 93-го градуса восточной долготы, южнее Андаманских островов и к северо-западу от Суматры. Климат островов приближается к тропическому; однако сама атмосфера с полным правом может считаться нездоровой, поскольку, а при отливах это еще заметнее, заросли мангровых деревьев вкупе с обширными болотами, раскинувшимися вдоль побережья, рождают лихорадку, коя не щадит даже местных жителей.

По этой причине, после ряда неудачных попыток колонизовать эту местность, англичане в 1869 году решили устроить здесь колонию для преступников, которая находилась бы в ведении губернатора Андаманских островов. Основную массу высылаемых сюда преступников составляют сипаи [75]75
  Сипаи – наемные солдаты англо-индийской туземной армии, созданной англичанами в XVIII веке из разорившихся крестьян и городской бедноты.


[Закрыть].

Что касается природы Никобаров, ни один человек, не будучи мастером кисти или карандаша, не способен передать, хотя бы отдаленно, ту девственную нетронутость ее, то разнообразие животных и растений, которое поражает при первом же знакомстве с Никобарами.

Среди растительности выделяется пандан. Как и пальма, пандан относится к растениям с однодольными плодами. Временами мне кажется, что это – растение эпохи сотворения мира…

Такие леса – явление весьма обычное на побережье тропических морей; все берега покрыты зарослями, а море несет свои воды, изредка пошевеливая волнами, ожидая прилива.

Из-за труднопроходимости джунглей дома коренных жителей, стоят ли они обособленно или образовывают лежащие рядом деревни, располагаются в непосредственной близости от взморья.

Колония содержит около ста заключенных и находится на острове Каморта. В основном это люди, осужденные пожизненно, хотя изредка встречаются и приговоренные к очень длительному сроку.

Как и предполагалось, минхер Бонтвернер отправил в Чилачап на острове Ява письмо, и без особых сложностей мне удалось заполучить интересовавшие меня сведения относительного того, куда должен быть отправлен ответ.

Это место становилось точкой отсчета в наших поисках дороги на Мост Тигра. Помимо этого существовал еще Та Ци, который знал, где лежит Мост Тигра; но скажет ли он нам об этом?

Мы уже достигли прохода Десятого Градуса, отделяющего Никобарские острова от Андаманских, но к мысли, хоть сколько-нибудь здравой, никто из нас еще не пришел.

– Готов биться об заклад, – сказал Раффли, – что из этого парня не удастся вытянуть ни единого слова.

– Не остается ничего, как ждать случая. У меня пока мыслей нет.

– У меня тоже. К тому же, как подумаешь о сложности с языками…

– О каких сложностях идет речь? Та Ци – китаец.

– Вы хотите сказать, что будете разговаривать с ним на его родном языке? Хорошо, допустим, но перед этим необходимо попросту найти его.

– Так что же? Люди, которые там живут…

– Называются никобарцы, – закончил за меня Раффли. – Вы поймете их язык?

– Гм! Никобарцы – это смесь малайцев и бурмейцев, поэтому маловероятно, что меня с моим малайским и индийским могут понять.

– Я, признаться, владею языком так же… Быть может, лучше спросить нашего Махабу?

Махаба был приятелем нашего прежнего приятеля Калади, на чьей свадьбе, собственно, мы и познакомились. За долгое время плавания матросом он хорошо узнал индийские и китайские моря и обладал поистине энциклопедическими познаниями в малайском и индийском языках. На вопрос Раффли сингалец ответил, что остров Теланджанг ему знаком, а с тамошними людьми очень просто можно будет договориться.

Прошло какое-то время, и мы услышали возглас Махабы, выражающий крайнее удивление:

– Сагиб, лодка!

– Какая?

– Андаманская!

– Что ж, посмотрим… – Раффли извлек подзорную трубу и некоторое время смотрел вдаль, потом изрек:

– Это две узкие лодки, соединенные меж собою бортами. Они, похоже, собираются подплыть к нам.

– Не пускай их, сагиб, не пускай!

– Почему же?

– Это бедные черти, которые гребут на свою свободу.

– Я тебя не понимаю.

Я понял, наконец, о чем идет речь, и объяснил англичанину:

– Несомненно, это беглые каторжники.

– Беглые каторжники? Они бегут с Андаманских островов?

– Безусловно.

– Они хотят попасть на Никобарские?

– Я тоже так думаю.

– Тогда они не беглецы.

– Отчего же?

– На Никобарах их, безусловно, схватят. Тот, кто действительно бежит с Андаман, держит курс прямо на север, на материк.

– Сомневаюсь. Через столь людные места? Это слишком опасно. Лучше всего двигаться в сторону северной оконечности Суматры.

– Тогда они попадутся на Никобарах.

– Нет, если они умны и осторожны. Чиновник есть лишь на Каморте. Если беглецы минуют этот остров, они будут спасены.

– Гм! Вы так полагаете? Беглые каторжники? Но я – англичанин, и мой долг – схватить этих молодчиков.

По приказу лорда руль переложили влево, и яхта, продвинувшись на два корпуса, оказалась вблизи беглецов.

Теперь мы могли хорошо разглядеть их. Все их одеяние составляли длинные, до щиколоток, рубахи с неизвестным мне знаком на рукавах.

– О, отделение Острова Гадюк, куда ссылают самых опасных! – проговорил лорд. Затем, перегнувшись через мостик, он обратился по-английски к гребцам, со страхом взирающим на него: – Откуда вы, ребята?

– С малого Андамана, сэр! – отвечал один из них на том же языке.

– И куда же?

– На Каморту, к родственнику на похороны.

– Ну что ж, поднимайтесь на борт, и я вас подвезу.

– Мы не можем, сагиб!

– Почему?

– Мы – люди ничтожные…

– А я – англичанин, который всякому, кто не принимает его приглашений, посылает пулю в лоб!

– Мы не можем, сагиб! Нам это не позволяет наша каста!

– Ваша каста? Я вот дам сейчас команду, и вы вместе со своей лодкой окажетесь под моей яхтой.

– Сагиб, я оговорился, мы направляемся на Теланджанг.

– К кому же? У нас там есть знакомые! – вскричал я, не сдержавшись.

– К Та Ци, китайцу, самому значительному человеку на всем острове.

– И это он, ваш родственник, которого вы должны похоронить?

– Нет, мы будем у него жить.

– Хорошо, отвезем вас на Теланджанг. Быстро на борт, если не желаете оказаться под яхтой!

Еще несколько секунд они пребывали в замешательстве, затем нехотя поднялись на яхту. Взявши их лодку на буксир, мы двинулись дальше.

Сэр Джон отозвал меня в сторону:

– Это исключительное везение, что они следуют на Теланджанг.

– И притом к нашему китайцу! – добавил я.

– Это действительно судьба!

– Возможно. По всей видимости, он нанимает беглых каторжников для джонок. В случае побега к нему всегда можно обратиться.

– Скорее всего. Пойду спрошу.

– Постойте, вы куда? – не сдержавшись, вскричал я, хватая лорда за рукав.

– Ну, разумеется, к каторжанам.

– Чтобы задать им этот вопрос?

– Да.

– Это будет ошибкой, так как они не скажут вам ровным счетом ничего.

– Я прикажу сечь их, пока не сознаются!

– К чему такая жестокость? Есть способы более гуманные.

– И какие же, например?

– Я их подслушаю.

– Pshaw! Выслеживать и подслушивать – этим вы занимаетесь охотно! Не забывайте, что вы не находитесь ни в лесу, ни в прерии!

– Что же тут такого? Разве здесь нельзя подслушивать?

– Well; но вам не удастся ничего выяснить.

– Сэр, все гораздо проще, нежели вы можете себе представить, Дело в том, что им захочется обсудить свое положение, но, пока рядом с ними Махаба, они этого сделать не смогут. Я предлагаю спустить их в трюм, предварительно связав. Несомненно, в чем-нибудь они проговорятся.

– Хорошо, но куда же вы спрячетесь?

– Я подберусь к баку [76]76
  Бак – здесь: носовая часть корабля.


[Закрыть]и спрячусь между резервуарами для воды; единственное, что необходимо учесть, – там не должно быть света.

– Well; пойдемте. Я буду зеленым новичком, если вам удастся что-либо узнать!

Сэр Джон направился к беглецам и, заговорив с ними, заставил их повернуться ко мне спиной. Я смог беспрепятственно пробраться к люку и, не будучи ими замеченным, нырнул в трюм. Там я пробрался к резервуару с питьевой водой и, затаившись, принялся ждать.

Через несколько минут появились каторжники под конвоем сэра Джона и матроса. Их связали по ногам и рукам и, оставив, ушли.

Я придвинулся к ним настолько, что свободно мог слышать все, о чем они говорили. Мне способствовала удача: оба беглеца изъяснялись на жаргоне, используемом каждым моряком и крайне схожим с лингва франка [77]77
  Лингва франка (ит.) – обиходный разговорный язык, распространенный на территории тесного соприкосновения нескольких этнически разнородных элементов и представляющий собой механическую смесь языковых оборотов и выражений из живой речи взаимодействующих этносов.


[Закрыть]средиземноморских гаваней.

– Мы одни?

– Здесь никого, и мы можем поговорить.

– Что нам это даст? Болтовней не освободишься.

– Разговоры становятся бессмысленными лишь тогда, когда не остается ни одного шанса на свободу. А у меня еще есть надежда.

– Неужели?

– Да. Эти английские псы везут нас на Каморту, так что у нас еще есть время. Ты знаешь мои зубы; я перегрызу тебе веревки, а потом ты развяжешь меня, и в темноте мы прыгнем за борт и спасемся вплавь.

– Вплавь? Но у меня же на ногах цепь!

– Я помогу тебе. А потом мы доберемся до Теланджанга и встретимся с Та Ци, он примет нас в пираты и возьмет к себе в команду.

– Но я же ничего не понимаю в морском деле.

– Всему можно научиться.

– А ты знаешь, как найти Та Ци?

– Да; мы найдем его по мачтам. Жители Никобар обозначают каждое место, где они собираются поселиться, бамбуковыми шестами, на верхушках которых укрепляют связки плодов кокоса. Шесты Та Ци мы сможем увидеть в западной части острова; если плыть в том направлении, то увидишь три шеста разной длины между кораллов. А теперь давай-ка примемся за дело.

Посчитав, что услышанного мною было более чем достаточно, я развернулся и, соблюдая все меры предосторожности, пробрался к лестнице, а затем и поднялся на палубу.

Завидев меня, сэр Джон тотчас же подошел.

– Ну как? Удалось что-нибудь выяснить?

– Да.

– Что?

– Прежде скажите, сэр Джон, есть ли у вас железные тросы?

– Yes!

– Так свяжите этих двух тросами; они хотят перегрызть ремни.

– О! У этого сорта людей зубы всегда в порядке.

Он подозвал Квимбо и велел ему принести тросы, после чего мы спустились в трюм к каторжникам.

Сняв уже наполовину перегрызенные ремни и обратившись к тому, кто похвалялся своими зубами, я сказал:

– Я знаю твои зубы; а еще я знаю твои мысли. Кроме того, я знаю, что в Каморте мы передадим вас властям. А пока я попрошу вас оказать мне маленькую любезность и отдать мне ваши рубашки.

Арестанты молчали; зато на меня накинулся сэр Джон:

– Эти рубашки? Вы серьезно?

– Да.

– Но зачем?

– Чтобы поймать Та Ци.

– Но рубашки? Какую роль должны выполнить они?

– Если вас не затруднит, давайте поднимемся на палубу либо в вашу каюту. Здесь не место для подобных разговоров.

– Well; но мне кажется, что у вас в голове вновь все смешалось!

Войдя в каюту, он обрушился на стул, затем положил ноги на другой.

– Чарли, не желаете заключить пари?

– О чем?

– То, что вы себе напридумывали, на самом деле – величайшая глупость.

– Я не собираюсь спорить.

– Почему?

– Потому что в ближайшее время вы сами сможете убедиться в том, что вам, прими я ваше предложение, грозило бы поражение.

– Неслыханно! Ну скажите на милость, зачем вам понадобились эти рубашки?

– Чтобы их надеть.

– Неужели же нельзя обойтись без этого?

– Прежде всего, ответьте мне, пожалуйста, есть ли у вас старая пробка?

– А зачем, ради всего святого?!

– Чтобы поджечь, а затем намазать сажей открытые участки кожи.

– Господи! Да говорите же яснее!

– Я намереваюсь, одевшись в эти рубашки с Махабой и намазавшись жженой пробкой, явиться к Та Ци и поймать его.

Тут он вскочил на ноги.

– Да, да, да, навеки лишь да! Но, ради небес, скажите, как вам в голову пришла мысль явиться к Та Ци под личиной каторжан?

Я рассказал ему все, что слышал, будучи спрятанным за баком.

– Но это же дьявольски опасно!

– В этом нет ни малейшего намека на опасность.

– Вы не понимаете! Вы один из тех крикунов, которые абсолютно не задумываются ни о здоровье, ни, тем паче, о жизни. Я вам сейчас расскажу, как надо действовать, и тогда вы будете вынуждены со мною согласиться.

– И как же?

– Мы приходим к Теланджангу, разыскиваем этого Та Ци и заставляем его сказать, где находится Мост Тигра.

– Как же вы хотите его заставить?

– Ну, сперва добром, а если он не согласится, ему всыпят как следует.

– Но вы же сами говорили, что из этих китайцев и клещами ничего не вытянуть!

– Да поймите же вы, наконец, что с тех пор, как мы с вами познакомились, мне крайне не хочется знакомиться с вашим трупом. Впрочем, мне не остается ничего более, как умыть руки!

Весьма рассерженный, он около часа ходил взад-вперед по палубе, упорно меня не замечая; затем подошел и, положив мне руку на плечо, спросил:

– Вы уверены, что маскарад с переодеванием будет удачным?

– Да.

– Квимбо уже обработал рубашки. Когда вы собираетесь отплыть?

– Завтра. Сегодня нам предстоит зайти в Каморту и сдать беглецов.

– Вы полагаете, мы в состоянии схватить Та Ци?

– Да.

– Однако, если вы все у него узнаете – это будет уже излишне.

– Но мы должны его обезопасить!

– К чему? Он же не сможет нам более навредить.

– Если он увидит, что я, все у него узнав, возвращаюсь на яхту, разве он не предпримет все от него зависящее, чтобы помешать нам?

– Но он не успеет ни догнать нас, ни опередить, дабы предупредить сообщников на Мосту Тигра.

– Это так, но нам не известно, чем воспользуется эта банда, чтобы обезопасить себя. Нет, мы должны пленить Та Ци и доставить его на корабль.

– Если вам это удастся, я скажу, что это мастерство высшего ранга! Когда вы намерены заняться раскрашиванием?

– У меня будет время после ужина. А цепь я надену завтра утром.

– Какую цепь?

– Которая была на одном из беглецов.

– Вы считаете, что это необходимо?

– Я думаю, вы согласитесь, что китаец гораздо скорее сочтет меня за беглого, если я явлюсь к нему в таком обличье.

– Хочется верить. А что же делать мне?

– Вам нужно подойти к восточному побережью острова, встать на якорь против того места, где торчат три бамбуковых шеста, и ждать.

– Что ж, поступайте так, как решили!

Я стал заниматься приготовлениями. Меня весьма обрадовала готовность Махабы сопровождать меня. Я проинструктировал его настолько, насколько это представлялось возможным.

Еще засветло приблизились мы к Каморте, холмистому острову с пышной растительностью, со всех сторон его окружали коралловые рифы. Вообще же остров этот своим спокойствием являл зримый контраст с остальными гаванями Индийского океана.

Невдалеке от побережья мы увидели свайные жилища никобарцев, а далее за ними открывались постройки колонии.

Мы бросили якорь и в этот момент увидели группу людей, несших через вязкий ил к воде легкую лодку и человека. Дойдя до воды, они опустили лодку, усадили в нее человека и, сев сами, принялись грести в нашу сторону.

Некоторое время спустя человек стоял у нас на палубе. Это был англичанин, комендант колонии. Удостоверившись, что на борту нет больных, он разрешил нам пристать к берегу. Но чтобы не заразиться лихорадкой, нам было предложено на ночь оставаться на яхте.

Узнав, что привело нас на остров, он проявил любезность и готов был принять беглых каторжан незамедлительно. Затем на вопрос, известно ли ему имя Та Ци, он ответил:

– Безусловно. Та Ци – купец, живущий на Теланджанге, а поскольку он единственный, кто снабжает нас всем необходимым, мы делаем для него известные послабления.

– Он честный человек?

– Конечно, если позволительно говорить о честности применительно к таким людям, как китайцы.

– А где он живет на Теланджанге?

– На северной оконечности.

– А на западном, там, где стоят три шеста?

– Там хижина одного старого аборигена. Но вы, видимо, уже бывали здесь раньше?

– Нет, мне поведали об этом, сами того не зная, наши каторжане. Кстати сказать, Та Ци – вовсе не честный человек, каким вы себе его представляете.

– Это заблуждение, сэр!

– Нет, и я вам это докажу.

Теперь лишь я сообщил чиновнику обо всем, что мне удалось подслушать. Последний, несмотря на все удивление, поверил мне и, кроме того, выразил желание теперь же выслать лодку с сипаями к Теланджангу с тем, чтобы схватить Та Ци.

Разумеется, мы отговорили его, объяснив, каким образом собираемся заполучить разбойника. Чиновник был с нами абсолютно согласен и, захватив арестантов, уехал на берег.

С наступлением вечера мы с Квимбо занялись тем, что стали закрашивать мне руки, ноги и лицо жженой пробкой. Закончив, Квимбо с удовлетворением истинного художника, завершившего очередной шедевр, осмотрел меня с ног до головы.

– О добрый, бравый Германия, ты красив, как прекрасный, добрый, мужественный Квимбо! Минхер Германия теперь как кафр-басуто!

Расточая восторги по поводу того, сколь многими достоинствами художника обладает он и сколь многими прелестями стал обладать я благодаря его стараниям, Квимбо сокрушался лишь о том, что его не берут с собой; мне тоже было крайне жаль. Однако это было небезопасно: китаец и кафр непременно узнали бы друг друга.

В предрассветном тумане следующего утра мы снялись с якоря и вышли из гавани. Взяли курс на Батти-Малв и, как только попали в течение, спустили лодку.

– Удачи! – крикнул на прощение Раффли, и мы погребли.

Течение было сильным, и мы почти не прилагали усилий. Махаба, рассмеявшись, обратился ко мне:

– Сагиб, вы точь-в-точь как настоящий сингалец; у китайца не будет никаких сомнений.

– Не сингалец, а арабский моряк, как договорились; не забывай об этом!

Примерно через час взору нашему предстала северная оконечность Теланджанга. На берегу стояла группа людей, которые нас скоро заметили; некоторое время они наблюдали за нами, а затем один из них, выделявшийся фигурою и ростом, побежал в сторону западного побережья.

– Это, наверное, Та Ци, – предположил Махаба.

– Видимо.

– Нам предстоит с ними бороться?

– Скорее всего нет, по крайней мере, тебе – нет.

На случай борьбы у меня, не считая ножа, заткнутого за веревку, которая выполняла роль пояса, не было никакого оружия.

Вскоре мы вышли из течения и, завидев мачты, налегли на весла. На берегу стояла хижина на сваях, возле которой застыли, наблюдая за нами, двое мужчин; один был среднего роста, другой же высок и широк в плечах.

– Китаец и старый никобарец, ему должна принадлежать хижина, – сказал я. – Эй, остановите нас!

Это не требовало больших усилий, поскольку был час прилива, несшего нас к берегу. Мужчины же не только подошли к воде, но, снявши обувь, вброд добрели до нас и отбуксировали к берегу. Махаба выпрыгнул из лодки, я же, обремененный тяжелой цепью, вылезал дольше.

Китаец и впрямь оказался Голиафом. Он вывел нас на сухой берег, а затем сказал:

– Я Та Ци. Я нужен вам?

– Да. Спаси нас! – ответил я.

– Охотно, потому что я вижу, что вы с Острова Гадюк, а там – наши лучшие люди. Вас кто-нибудь видел?

– Нет.

– Хорошо, идемте!

Старик ушел в свою хижину. Та Ци повел нас по одному ему известной тропинке в джунглях. Перед мангровыми зарослями он остановился, раздвинул ветки, и мы увидели ступени, по которым и спустились, очутившись в глубокой четырехугольной шахте.

Та Ци, выслушав наши рассказы о себе, принес нам одежду, еду и даже бутылку рома. После того, как я рассказал, что был владельцем арабского доу [78]78
  Доу (правильнее: дау; араб.) – туземное, обычно одномачтовое судно в Аравийском море, водоизмещением 150–200 тонн. Однако арабы часто называют так все суда местной постройки.


[Закрыть], Та Ци, принявшийся расписывать достоинства пиратства, сказал: