Текст книги "На Тихом океане"

Автор книги: Карл Фридрих Май

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)

– Мне все равно! Я хочу получить мой зонт. Что стоят все загонщики и слоны против моего патентованного зонта! Калади, Калади, мошенник, где только шляется этот человек?

Крик был услышан, сингалец пришел бледный, с испуганным лицом:

– Сиди, ты зовешь опять?

– Куда ты ее дел?

– Моламу?

– Моламу? Зачем мне Молама? Кто такая Молама и что я должен сделать с этой ветреной Моламой? Я говорю о моей chair-and-umbrella-pipe!

– Она у Моламы.

– Ах так? И где же?

– Этого я не знаю, сиди!

– Ты этого не знаешь? Парень, если мой зонт пропал, ты увидишь, что с тобой будет! Где девчонка?

– Этого я не знаю, но я это узнаю. Я спрашивал и слышал, что пришла толпа молодых девушек и стала звать Моламу с собой в лес. Она пошла и взяла зонт с собою, потому что обещала вам хранить его.

Разговор был прерван появлением второго посыльного от губернатора, который просил без промедления прийти на трибуну. Раффли обещал, а затем вновь обернулся к Калади:

– Не из уважения к моему распоряжению взяла она его с собой, а из тщеславия. Очень уж ей хотелось показаться с ним. А теперь ступай и найди мне мой зонт, иначе случится нечто, что тебе и этой Моламе крайне не понравится!

Сингалец выскочил из комнаты. Мы поднялись на трибуну в тот самый момент, когда загон вступал в конечную стадию.

Сцена была интереснейшей. Трепетные огни выступали из темноты, освещая собравшиеся вкруг них группы, а дым окутывал листву деревьев. Все сохраняли молчание, лишь изредка нарушаемое зуммером мошкары.

Но вот тишину прорезал одинокий удар по барабану – это являлось сигналом к возобновлению охоты. Охотники с криками и воплями образовали круг. Сухие ветви и листья были зажжены от костра дозорных, они взметнулись к небу факелами, и с трех сторон образовалась огненная линия.

Вожак стада помедлил какое-то мгновение, а затем бросился в открытые ворота загона, увлекая за собой остальных слонов.

Внезапно вкруг загона все вспыхнуло тысячами огней, единым пожаром, и к нему вышли охотники. В следующий миг слоны, казалось, осознали все, что произошло, и бросились к выходу, но он был закрыт. Велик был их ужас. С неимоверной скоростью метались они по загону, находя его со всех сторон объятым пламенем; попытавшись форсировать изгородь, они натыкались на те же факелы и рогатины дозорных.

Наконец они собрались единой группой, как если бы собирались держать совет, и вдруг ринулись в одном направлении. Казалось, их грузные тела сметут все на своем пути, но огонь взметнулся выше, грянули залпы, и они вернулись, внезапно успокоенные, на прежнее место в центр загона.

Наиболее сильное впечатление эта сцена произвела на ручных слонов. При первом же приближении несущегося стада они заволновались. Так, двое слонов, стоящих в непосредственной близости от происходящего, посмотрели друг на друга и побрели в сторону усиливающегося шума. Когда же стадо было уже в загоне, один из них хоботом вырвал дерево, оказавшееся у него на пути.

Так прошел час. Пойманные слоны бродили по загону, пытаясь разломать изгородь и оглашая окрестности оглушительными криками и стонами.

Их попытки вырваться на свободу с каждой минутой становились все слабее и слабее. Загонщики начали готовиться к ночному дозору. Команды, стоящие вокруг ограды, были усилены, а в костры добавили дров, чтобы поддерживать огонь до восхода солнца. Так как до завтрашнего утра ничего не должно было произойти, мы вернулись к себе в комнаты.

Первым же вопросом англичанина по возвращении был вопрос о Калади. Никто, как оказалось, сингальца не видел, и Раффли пришел в ярость.

– Чарли!

– Сэр!

– Не угодно ли пари?

– О чем?

– Что тринадцать мошенников разгуливают с моей chair-and-umbrella-pipe!

– Не могу в это поверить.

– Вы принимаете пари?

– Вы же знаете, что я никогда не спорю!

– И тем не менее. Вы храбрый товарищ и славный малый, но, как джентльмен, я не смогу представить вас ни одному истинному англичанину. Вы еще горько пожалеете, что отвергали каждое пари. Сказать с уверенностью, что те две спрятанные лодки связаны с моей потерей, я не могу, но тем не менее предчувствие говорит мне, что это именно так, а если я что-то предчувствую, это обычно сбывается.

– Вы решаете сейчас задачу со многими неизвестными, сэр, и я полагаю, что… А вот и Калади!

И действительно, вошел он. Волосы висели клочьями, платье было порвано, пот заливал лицо.

– Сиди! – вскричал он с выражением величайшего страха на лице, падая ниц.

– Что случилось?

– Вы – магараджа, которому никто не в силах сопротивляться; вы один можете мне помочь!

– Какую помощь ты ожидаешь?

– Молама похищена, Молама, свет моих очей, звезда моей жизни!

– Молама похищена? Смерть и поругание на головы жуликам! А мой зонт, где же он?

– Тоже там!

– Где?

– Не знаю!

– Кто же в таком случае сказал, что она похищена?

– Девушки, которые сбежали.

– Девушки… а, так это все-таки правда: где замешана дьявольщина, там замешана женщина! Кем они были похищены?

– Разбойниками.

– Ну да, разумеется, но кто были эти разбойники?

– Один китаец и двенадцать малайцев.

– Гром и молния! Чарли!

– Сэр Джон!

– Вы видите, что пари я выиграл?

– По крайней мере, выглядит именно так.

– Это не выглядит так, это действительно так, и теперь меня вновь терзает некое предчувствие. Расскажи все подробно, Калади!

– Я побежал, – начал тот, – по лагерю, спрашивал о Моламе, потому что слышал, что она пошла с несколькими девушками в лес собирать цветы. Дальше я ничего не смог узнать, пока не пришел туда, где собралось много мужчин и женщин. Они обступили двух девушек, которые рассказали, что в лесу на них напали. Им удалось бежать, другие же были захвачены бандитами. Молама была с ними, и зонтик у нее был с собой. Сиди, верни мне ее, я буду благодарить тебя, насколько хватит моей жизни!

– Чарли, – позвал меня англичанин, не отвечая сингальцу.

– Сэр Джон!

– Вы слышали, что рассказывал мне штурман?

– Конечно!

– Вы знаете, кто эти разбойники?

– Пираты, которые ищут себе жен, а потом заточают их на острове.

– Я думаю так же. Мы предполагали спускаться по Кимбу-Ое, а потому в одном месте уже стоит весьма сносная лодка. Калади, ты скоро увидишь свою Моламу!

– Сиди, вы…

– Довольно! Чарли, попрощайтесь с губернатором; через час мы выступаем! Пусть делают со слонами все, что им заблагорассудится, но мою chair-and-umbrella-pipe я должен получить назад. И я найду этих мошенников, хотя бы мне пришлось трижды обежать землю…

Глава третья
ОХОТА НА ПИРАТОВ

Стоит пойманным слонам провести первую ночь в загоне, их сопротивление оказывается сломленным; они становятся спокойными, покорными и готовыми принимать все, что может выпасть на их долю. Огни погашены, изгородь постепенно окружают юноши и мужчины, вооруженные рогатинами и очищенными прутьями.

Остается довершить превращение слонов из диких в абсолютно домашних. Канаты и петли уже приготовлены; на некотором расстоянии от всех располагается группа туземцев, племя которых всеми презираемо и членам которого запрещено касаться мертвых животных. Они держат наготове тонкие, но очень прочные силки, свитые из свежих ветвей.

Туземцы, охраняющие вход, отходят в сторону, их сменяют сторожа, коих на Цейлоне именуют поннекалла, ведущие двух прирученных ранее слонов. Перед ними – петельщики, готовые, стоя возле ограды, помочь ввести первого слона. Это честь, оказываемая за особые заслуги.

Если слон-приманка достаточно натренирован, он входит со сторожем на спине; и петельщики идут впереди с видом величайшего безразличия. Слон, тоже с независимым видом, как будто он прогуливается в некотором удалении от пойманного стада, изредка останавливается и подбрасывает пленникам бушель травы или пригоршню листвы. Когда же, наконец, он приближается к стаду, вперед выступает вожак и поднятым хоботом ощупывает голову пришельца, не уделяя при этом ни малейшего внимания находящимся рядом людям. После того, как знакомство состоится, ручной слон следует за вожаком и встает рядом с ним. Петельщики уже приготовились, и стоит дикому животному хотя бы едва поднять ногу, как на ней оказывается петля силка. Петельщики тотчас же отскакивают назад, а на площадку вступают один или два новых прирученных слона с тем, чтобы изолировать захваченного и подвести его к деревьям, где он и будет привязан.

Подобным образом будет побежден каждый слон. Причем, пока прирученные пришельцы находятся рядом, каждый пленник пребывает в спокойствии, но стоит лишь первым отойти, как он прилагает все усилия, чтобы освободиться. Он пытается хоботом разорвать канат или развязать узлы. Подняв мощный хобот, издает трубные звуки, а затем внезапно ложится наземь, и кажется, что он пытается зарыть свой хобот.

Этот спектакль продолжается долгие часы, даруя победу то одной, то другой стороне, но исход, конечно, один – бедное животное, связанное и привязанное к деревьям, смиряется.

В сменяемых картинах зримо проявляется многообразие темпераментов животных. Некоторые покоряются тихо, другие в гневе, со страшною силой обрушиваются на землю. Третьи изливают свою ярость на каждое дерево, на каждое растение, попадающееся на пути. Одни не издавали в борьбе ни звука, другие же трубили, затем издавали короткий, я бы сказал, крик и, до конца изнуренные, вытрубливали свое горе в прогретый воздух. Некоторые ложились на землю, не выказывая признаков какого-либо отчаяния, кроме слез, крупными каплями скатывающихся по щекам.

В промежутках между схватками слоны рыхлили передними ногами теплую землю, а затем, захватывая ее хоботом, пригоршнями обсыпали себя; потом, засунув в пасть кончик хобота, извлекали из слюнных желез некоторое количество влаги, коей и опрыскивали свою кожу…

Я настроился запоминать все картины в мельчайших подробностях; и потому был весьма огорчен, когда похищение девушек принудило нас к спешному отъезду.

Транспортабельное каноэ, предоставленное в наше распоряжение, возлегало теперь на плечах шестерых мужчин; кули несли нашу поклажу, провиант и боезапасы, а замыкали шествие Раффли, я и Калади.

Первый, веря своим предчувствиям, был абсолютно убежден, что разбойники – это, собственно, команда с «Хай-ян це»; он шел впереди, уверенный в том, что капитан джонки и есть тот самый пират, о котором ходит столько мрачных слухов.

Губернатор, выказывавший при расставании крайнюю неохоту отпускать нас, решил послать с нами многочисленную охрану. Мы отказались, упросив предоставить поимку негодяев лишь нам.

– В таком случае возьмите факелы и ищите место, где было совершено нападение, – посоветовал губернатор. – И тогда будет легко отыскать их следы.

– В этом нет никакой надобности, сэр! – отвечал Раффли. – Где они прошли, мы уже знаем, а то, что мы их встретим, так же верно, как и то, что я здесь стою. Или, быть может, вы согласны на пари?

Губернатор рассмеялся:

– Я ставлю сто фунтов, что вы их не найдете, если не станете следовать моим рекомендациям.

– Я же ставлю пятьсот фунтов против, сэр. Этот господин является свидетелем нашего соглашения, если, конечно же, он не желает сам сделать ставку. Я должен их найти, иначе как я могу появиться в Лондонском клубе путешественников без моей chair-and-umbrella-pipe, которой мошенники меня лишили! Goon, Чарли, вперед!

Ночь была темная, но с помощью факелов мы вскоре достигли того места, где обнаружили лодки.

– Видите, что я был прав? – вскричал Раффли, указывая на уже пустое место. – Если бы мы продырявили эти лодки, нам бы не составило большого труда схватить этих мерзавцев и вернуть Моламу и мой зонт!

– Все не так плохо, сэр! Быть может, нам все-таки повезет, и мы заполучим ваш зонт обратно, – успокоил я его.

Каноэ было спущено на воду и нагружено поклажей.

Затем Раффли, я, Калади и два гребца, отменно знавших реку, взошли в лодку. Остальные отправились обратно; факелы были укреплены на носу и на корме лодки, после чего наше ночное путешествие началось.

Река была неглубокая, но быстрое течение несло маленькую лодку со скоростью парохода; в то же время мы не забывали осматривать берег. Так прошла ночь, и с наступлением утра мы затушили факелы. Река из-за впадения в нее множества ручейков и речек стала шире, больше появилось судов. Ближе к полудню мы достигли Чилава; следов разбойников, однако ж, не обнаружили.

В гавани стояла наша паровая яхта. Мы подплыли к ней и поднялись на борт.

Штурман замер в приветствии на трапе; легкое постукивание, раздававшееся из машинного отделения, говорило, что унтер-офицер, ответственный за машину, подготовил ее к действиям, самым незамедлительным.

– Огонь под котлом? – был первый вопрос Раффли.

– Yes, сэр!

– Видели «Хай-ян це»?

– Yes.

– Где?

– От Коломбо держался рядом вплоть до острова Кальпетти. Правда, затем я вынужден был повернуть сюда, чтобы принять вас на борт. Китаец бросил якорь здесь же и отправил две лодки вверх по реке.

– А! Они вернулись?

– Уже с восходом.

– Что они привезли?

– Не знаю, они нарастили борта.

– Джонка затем подняла якорь?

– Да.

– В каком направлении они отправились?

– Прямо на север. Я шел за ними более часа и убедился, что парни выбрали скользкую дорожку. Если бы они пошли на юг, у меня было бы подозрение, что… что…

– Ну, что…

– Что возможно единственное. Едва я вернулся, пришла барка с известием, что на острове Карайтиву [58]58
  Карайтиву – здесь имеется в виду остров с таким названием у западного побережья Шри-Ланки, в Манарском заливе.


[Закрыть]позавчера вечером совершено преступление. Поздним вечером у побережья легло в дрейф судно, откуда были спущены три лодки с какими-то дикими типами, которые напали на контору и украли все деньги и драгоценности.

– Кто были эти люди?

– Малайцы, предводительствуемые китайцем.

– А судно?

– В темноте узнать было трудно, но даже неточное описание совпадает с «Хай-ян це».

– Это они!

– Китаец продолжит путь на север?

– Это маскарад! Он повернет и будет держать курс на юг, в этом можешь быть уверен, Том. Китаец – умный малый, это он доказал еще тогда, у Карайтивы, когда, несмотря на встречные ветры и опасность бури, просто дрейфовал, вместо того, чтобы встать на якорь. Такой маневр простителен лишь янки, которым никогда не придет в голову, пригоден ли корабль для путешествия в бурю. Возьми вещи из каноэ, Том, и прикажи выходить из гавани. Мы идем на запад.

– На запад? Но почему? – удивленно спросил Том.

– Потому, – коротко ответил Раффли.

Его предчувствия были бы сейчас, начни он о них говорить, попросту не поняты.

Наши вещи были погружены из каноэ на яхту, и оба гребца, выполнив свою задачу, тотчас же отчалили. Затем заскрипел якорный ворот, громыхнула цепь, и маленькое, стройное судно устремилось между стоявшими в гавани судами к выходу.

Как только мы оказались в открытом море, ко мне подошел Раффли.

– Вы знаете, Чарли, почему я решил плыть на запад?

– Вы хотите перерезать китайцу курс, в то время как он повернет с севера на юг.

– Так вы тоже обуяны моими предчувствиями?

– Возможно. Вначале я сомневался, но после всего, что видел и слышал, я записал китайца в пираты. То, что мы его преследуем, разумеется само собой, но можем ли мы это делать в одиночку?

– Вы боитесь, Чарли?

– Pshaw!

– Ну, итак? Мы возьмем джонку сами. Если, идя со скоростью шестьдесят узлов, мы их не встретим, значит, мои расчеты были неверны. В таком случае мы будем вынуждены перелечь на юг.

– Собственно, в этом случае наш разрыв составит примерно пять часов, наверстать их нам будет крайне тяжело.

– Вы действительно полагаете, что я стану предпринимать что-либо ошибочное? «Хай-ян це» не сможет слишком удалиться от берега, а в его курсе не может быть никаких сомнений.

– Китаец будет огибать остров с востока…

– И все-таки пойдет на юг, поскольку на севере ему придется туго из-за северо-восточного муссона.

– А потом возьмет курс на восток, – возразил я в запальчивости.

– На восток? Не думаю. Он должен идти на северо-восток, в каковом направлении, вне всякого сомнения, находится его гнездо.

– Вы забываете о муссоне, сэр, который будет дуть ему прямо в лицо. Он пойдет на восток, а потом сделает левый поворот на север.

– Very well [59]59
  Очень хорошо! (англ.).


[Закрыть], Чарли, я вижу, что в морских вопросах вы не абсолютнейший профан.

– Вы думаете? В таком случае мой совет – не уходить далеко на запад, сократить отрыв, поскольку мы идем прямо к Галле, который он обойдет стороной; далее надо пройти прямо на мыс Сандер-Хед, затем на Тангаллу и Хамбантоту и ждать у восьмидесятого градуса.

– Вы – светлая голова, Чарли! Я начинаю подумывать о том, что в вас таятся очень хорошие задатки морского офицера. Вы абсолютно правы, и я не премину последовать вашему совету. Идемте!

Мы прошли на ют, где Том стоял в рубке за штурвалом.

– Курс ост-зюйд-ост, Том!

– Well, сэр; но это же означает, что мы идем прямиком на Галле!

– Не прямиком, а лишь рядом. Как обстоят дела с «Долговязой Харриет», Том?

– Как они должны обстоять, сэр? – в свою очередь, спросил тот. – Полностью вычищена, впрочем, можете проверить сами, – указал он на сверкающий ствол корабельной пушки, укрепленной на кормовой палубе. – Но что значат блеск и чистота, когда нет настоящей работы? Если в ближайшее же время не представится возможность дать ядру потанцевать, я не поставлю и пенни за последующие выстрелы из Харриет; она могла заржаветь!

– Твоему горю можно помочь, мой мальчик! Заряди-ка ее, но холостым!

– Вы серьезно, сэр?

– Абсолютно! – кивнул Раффли.

Штурман закрепил руль и поспешил к своей пушке.

Стоило видеть, с какой радостью он загонял снаряд и какая счастливая улыбка озарила его лицо.

– Ожидается бой? – меж тем спросил он.

– Возможно!

– Блестяще, сэр! Я думаю, не может и речи быть о каких-то выстрелах, когда начнет говорить моя Харриет.

– Но как же быть в таком случае с управлением? Управление и канонирство – вещи несовместимые.

– О, здесь есть выход. Билл еще не свихнулся окончательно и прекрасно может управлять кораблем по команде. Можете его проверить.

– А в бою, когда скорости и точность решают многое?

– И тогда тоже.

– Пусть будет так!

Незаметно подкрался вечер с яркими южными звездами. Путешествие наше протекало спокойно, и, когда на следующее утро мы поднялись на палубу, то увидели Тангаллу. Сбоку, с подветренной стороны, дымил французский пароход. Мы сбавили обороты, но и он, заметив нас, замедлил ход. Его капитан, стоя на шканцах [60]60
  Шканцы – часть верхней палубы военного судна между грот-мачтой (второй от кормы) и бизанью (ближайшей к корме мачтой), где совершаются официальные морские церемонии.


[Закрыть]и пользуясь безветрием, спросил, не прибегая к помощи рупора, но приложив ко рту ладони:

– Эй! Что это за пароход?

– Паровая яхта «Ласточка» из Лондона.

– Кто капитан?

– Частное судно. Лорда Джона Раффли, если вам угодно!

– О, спасибо!

– А ваш корабль?

– Пароход «Бутане» из Бреста, капитан Жардэн, идем через Баттикалоа [61]61
  Баттикалоа (другое название – Мадакалапува) – порт на восточном побережье о. Шри-Ланка.


[Закрыть]и Тринкомали [62]62
  Тринкомали (Тирикунамалайя) – порт на восточном побережье о. Шри-Ланка.


[Закрыть]в Калькутту. А вы?

– Каботажное плавание. Вам, случайно, не встречалось китайское судно?

– А как же! Джонка «Хай-ян це» капитана Ли Дзона следовала на острова Баньяк [63]63
  Баньяк – группа мелких островов у северо-западного побережья о. Суматра.


[Закрыть].

– Вы его проверяли?

– Нет, у меня на то нет полномочий. Adieu и счастливого плавания!

Француз вновь дал полный ход и, дымя, удалился. Мы же не прибавляли скорости, так как знали, что китаец рядом; решено было держаться того же курса, идя на уменьшенной скорости; вскоре мы достигли Хамбантоту и принялись курсировать вдоль берега.

Кругом пестрели паруса; они принадлежали судам, следующим из Тринкомали и Батикалоа либо из Японии, Китая и Индии. Суда, принимая помощь пассата, должны были идти на запад. Они нас не интересовали: в любом случае, искомого судна средь них не было. Бравая яхта скользила, легко передвигаясь по водной глади. Раффли приказал поставить все паруса и был даже несколько удивлен тою скоростью, с коей мы шли, невзирая на муссон.

На этот раз Раффли подозвал Калади:

– Ты хочешь вернуть себе Моламу?

– Сиди, если я ее потеряю, я умру!

– Well! У тебя хорошее зрение?

– Оно остро, как у сокола!

– Тогда ступай к фок-мачте и окинь острым взором корабли, чей курс мы пересекаем. Китаец должен быть где-то среди них, если я не ошибаюсь.

Как кошка вскарабкался отважный сингалец на мачту и стал пристально вглядываться. Действия Раффли показались мне не совсем правильными; я был вынужден спросить:

– Как вы намерены поступить, сэр Джон?

– Я не понимаю вас.

– Я имею в виду, где вы предполагаете ждать китайца?

– Там, где вы мне посоветовали.

– В таком случае, он ускользнет от вас.

– Ого! И почему же?

– Я не думаю, чтобы на данный момент он находился столь близко от побережья, как мы предполагали. Если у него в запасе есть еще возможность совершить побег, он станет дожидаться ночи. Поэтому он лишь сказал французу, что держит курс на острова Баньяк; но это направление в любом случае лишь финт: он пойдет дальше на север. Если я прав в своем утверждении, он нас избежит.

– Чарли, похоже, ваши знания и мудрость проявляют себя лишь потому, что я однажды похвалил вас. «Хай-ян це» идет точно курсом француза прямо нам в руки.

Он так же мог быть прав; я решил повременить с ответом.

Теперь на вахте стоял матрос Билл, а Том готов был сделать все, чтобы заговорила его Харриет. К сожалению, вторая половина вечера близилась к завершению, а парусов джонки так и не было видно. Только тогда Раффли осознал, что я был прав.

– Чарли, я думаю, парень от нас ушел!

– Я так не думаю.

– Вы полагаете, что он еще рядом с нами?

– Нет, он, скорее всего, уже далеко от нас.

– Как – где – что-о? – вскричал сэр Джон, удивленный до крайности, и пенсне его совершило скачок с переносицы на кончик носа. – Это же моя мысль; он далеко от нас, а, следовательно, он от нас ускользнул.

– Он далеко от нас, поскольку мы дали ему уйти, но он скоро вернется, поскольку скоро стемнеет.

– Почему вы так решили?

– Курс на острова Баньяк пирату пришлось бы держать много дольше, поплыви он вместе с французом; то, что китаец пошел севернее, доказывает, что у него были другие мысли и цели.

– Чарли, весьма возможно, что вы не ошибаетесь. Что же тогда нам предпринять?

– Отплыть подальше от побережья вплоть до Пальмиры [64]64
  Пальмира – мыс, крайняя северная оконечность о. Шри-Ланка.


[Закрыть]; на обратном пути мы непременно встретим китайца.

– Хотя я сегодня и совершил ошибку, тем не менее я собираюсь ее исправить, следуя вашим советам.

Теперь мы шли на север, и, если бы ни одно происшествие, мы, заняв каюты, долго бы не покидали их. В полночь, когда все приготовления к отдыху были завершены, нас вдруг позвали наверх. Перед нами стоял штурман.

– Мы находимся на широте Пальмиры, сэр, – сообщил он.

– Какова долгота?

– Восемьдесят один; я забрал несколько восточнее, чтобы обратный путь не был сложным.

– И это правильно. Поворачивай!

Судно описало дугу и взяло курс на юго-запад.

Теперь муссон трепал ванты, машина работала в полную силу, и мы летели так, что пена клочьями охватывала нос и проносилась по палубе.

Калади все еще пребывал на мачте; поиск, а точнее сказать, высматривание вовсе не утомляло его.

Раффли укрепил на юте два подвесных мата, и мы устроились на палубе, постоянно всматриваясь в непроглядную ночь. Муссон принес с собой проливной дождь – большая редкость в этих краях, и мы наслаждались им, но в то же время нас мучило желание поскорее настигнуть китайца.

– Чарли!

– Сэр Джон!

– Не угодно ли пари?

– Гм! О чем же?

– Что мой зонт утрачен. Этот бессовестный жулик ускользнул от нас.

– Я не буду спорить, хотя и считаю, что выиграю пари.

– В вас еще теплится надежда?

– Еще теплится. Мы прошли сейчас Баттикалоа. До настоящего момента мы и не ждали, что встретим пиратов; китаец был в безопасности, плавая в облюбованных водах между этим местом и Тринкомали. Подождите еще полчаса, а затем…

– Чарли, если вы окажетесь правы, я стану считать вас настоящим человеком, хотя вы никогда не соглашаетесь на пари. Для меня крайне важно получить назад мою umbrella-pipe; без нее мне нечего и думать о том, чтобы заявляться в Англию!

– Я полагаю, самое большее – через час вы вновь будете обладать ею.

– Well! Но эта Молама будет помнить мой зонт веки вечные! – проворчал он себе под нос.

Едва успело пройти полчаса, как сверху раздался крик:

– Огонь, прямо на запад!

– Как далеко отсюда? – спросил Раффли.

– Не будет и трех миль.

– Что за огонь?

– Должно быть, на берегу.

В то время, как звучали эти вопросы и ответы, я по вантам подобрался к Калади.

– Покажи-ка трубу!

Труба была отличной. Я различал целый ряд горящих домов и толпу людей, собравшихся перед пожарищем. Потом перевел трубу несколько правее и увидел нескольких мужчин, которые тащили куда-то женщин.

– Хай-хо! – закричал я вниз на палубу. – Там ограблена и разрушена какая-то деревня.

– Китайцы?

– Возможно. Мы слишком далеко, чтобы видеть что-либо отчетливо.

– Быстро паруса на рифы! Всем приготовиться! – скомандовал Раффли. – Машинист, малый ход; рулевой, поворачивай с востока на запад!

В мгновение ока паруса были убраны, и в прибрежные воды яхта вошла плавно и спокойно. Чем ближе подходили мы к берегу, тем ярче играли блики на лицах столпившихся на палубе. Небеса алели все сильнее, и вскоре языки пламени были различимы невооруженным глазом.

При помощи трубы я мог без труда разглядывать все, что творилось на берегу, но в данный момент я больше всего хотел отыскать корабль, команда которого совершила это нападение. Тщательно осматривал я простор моря, и не напрасно, – действительно, по тому курсу, которым мы шли, стояло судно.

– Хай-хо! Корабль на горизонте! – сообщил я.

– Где? – спросил Раффли.

– Прямо перед нашим носом.

– Он проходит мимо? Каким курсом?

– Мне кажется, он на якоре.

– Well, тогда он от нас не уйдет. Чей он?

– Сложно сказать; впрочем, судно выглядит совершенно как «Хай-ян це»!

– Гром и молния! Веди туда, рулевой, веди туда и стань у него с подветренной стороны!

Едва мы подошли к кораблю ближе, как узнали в нем китайскую джонку, а по весьма хорошо нам знакомому такелажу поняли, что перед нами «Хай-ян це».

– Том, картечью заряжай! – скомандовал Раффли.

Стало быть, он намеревался не добиваться спуска флага стрельбой, а переходить в атаку. Я, как мог, быстро спустился на палубу и подбежал к нему.

– Сэр Джон Раффли!

– Чарли!

– Вы действительно хотите атаковать китайца?

– Конечно! Команда на берегу, а мне просто не терпится получить назад мой зонт. Пара человек, которые, быть может, есть на борту, не кажутся мне достаточно весомой причиной для промедления.

– Безусловно, но мы еще не замечены с джонки, поскольку борта яхты не так высоки. Так почему бы нам не подобраться незаметно к китайцу и не завладеть им?

– Вы вновь правы, Чарли. Стоп, машина! Рулевой, разворот!

Яхта стала замедлять ход и описывать весьма сложные фигуры, чтобы подойти к китайцу абсолютно беззвучно. Раффли обернулся ко мне:

– Я прикажу спустить лодку!

– Нет, сэр Джон. Посмотрите в трубу. На борту всего два человека, тем не менее этого достаточно, чтобы поддерживать дрейф. Я сейчас же поплыву с Калади и заставлю их замолчать.

– Что ж, подходит; но такой ли вы хороший пловец, Чарли?

– Отсюда я доплыву спокойно. Калади!

– Сиди! – отозвался тот с мачты.

– Спускайся!

Он не заставил себя долго ждать.

– Хочешь ли увидеть свою Моламу так скоро, как только это возможно?

– Сиди, пусти меня! Я предам всех, кто есть на палубе, своему кинжалу!

– Мы пойдем вместе, – сказал я.

– Но что потом? – спросил Раффли.

– С нами ничего не случится; подобный случай нельзя упускать. Как только мы завладеем кораблем, светом фонаря дадим вам знать об этом, и тогда от вас потребуется одно – поспешить к нам. Все остальное подразумевается само собою.

– Хорошо! Тогда не задерживайтесь.

– Принесите мне мое оружие, – попросил я; затем сложил свою одежду, взял нож и поплыл.

Калади последовал за мною незамедлительно. Он был превосходнейший пловец и постоянно держался близ меня. Чем ближе подкрадывались мы к врагу, тем осторожнее становились. Опасаясь, как бы нас не заметили, мы держались глубоко в воде, что, естественно, затрудняло плавание, и все же мы счастливо достигли борта джонки. Двое находившиеся в джонке, стояли у борта, обращенного к берегу, и потому нас не заметили. С одного из бортов свисал канат, почти касаясь воды привязанным к нему ведром. Я зажал нож зубами, схватил канат и стал карабкаться вверх. Едва я забрался на борт, подъем начал Калади. Мы постояли некоторое время на палубе, обратившись в слух. Абсолютно точно – на борту, кроме тех двоих, никого нет. Мы могли приступать.

– Вперед, Калади!

Подобно тени проскользнул сингалец, не слышимый и не видимый никем, кроме меня. В следующее мгновение он очутился около стоящих на палубе и, схватив одного левой рукой за волосы, правой вонзил ему нож меж лопаток настолько глубоко, что острая сталь прошла сквозь сердце.

Издав лишь тихий стон, тот упал. Второго человека пленил я, но у меня были причины его не убивать.

– Веревки! – крикнул я Калади.

Тот произвел мгновенное обследование, быстро обнаружил их, после чего мы связали нашего пленника; я приставил нож к его груди.

– Ты понимаешь малайский, Калади?

– Немного, сиди.

– Спроси его, есть ли еще кто-либо на борту!

– Нет, – ответил пленный.

– Сколько человек сошло на берег?

– Двадцать три.

– Хорошо, поставь его к мачте и привяжи покрепче.

Я подошел к сигнальному ящику, достал оттуда желтый фонарь, зажег фитиль и повесил на флагштоке. Знак был замечен, и яхта подошла, чтобы встать с «Хай-ян це» борт о борт.

– All right? – спросил Раффли.

– Все отлично, сэр. Заходите сюда, а яхте стоит пока отплыть, чтобы ее не заметили раньше времени.

Я передал управление Раффли. Тот распорядился переправить с яхты еще двух мужчин. Теперь нас было пятеро, тогда как бандитов было двадцать три, и мысль о том, что нам удастся спастись, представлялась в высшей степени абсурдной.

– Где же Молама? Теперь я могу ее искать? – спросил Калади.

– Постой! – приказал ему Раффли. – От берега отошла первая лодка, и на палубе нам понадобятся все руки.

В лодке, о которой говорил сэр Джон, сидели женщины и девушки, а гребли шесть матросов. Они приблизились к судну и крикнули. Калади коротко ответил, и трап начал опускаться. В то время, как один из мужчин остался сидеть в лодке и приглядывал за пленницами, пятеро поднялись на борт. Их изумление и быстрота наших действий позволили без какого-либо шума спустить всех пятерых за борт. Калади спрыгнул в лодку, чтобы расправиться с шестым. Это ему удалось, но в ту же секунду женщины в ужасе ринулись на корабль. Они не понимали ни слова, но все же спокойный голос Раффли вскоре привел их в чувство. Вторую лодку, пришвартовавшуюся к первой, постигла та же участь, с той лишь разницей, что бандиты не были убиты, а лишь связаны. Мы решились на это, поскольку третья и последняя лодка была еще далеко.

Обе освободившиеся лодки отвели к другому борту джонки. Наконец, приблизилась и третья; в ней должен был находиться главарь. Он взошел по трапу первым и вид имел геркулесовый, к тому же был до зубов обвешан оружием. Впрочем, действия по отношению к нему не отличались от обхождения с остальными: Раффли закинул обе руки его за шею, а Калади связал по рукам и ногам. Со следовавшими за ним пиратами произошло то же; теперь мы были полноправными хозяевами судна.