Текст книги "Тайна осенней звезды"

Автор книги: Карина Тихонова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)

Я подвинулась ближе к монитору и внимательно прочитала текст от начала до конца.

«Полвека назад в любительском лондонском театре ставилась пьеса, действие которой в середине переносилось на триста лет назад. Чтобы усилить психологическое воздействие на зрителя, режиссер обратился за помощью к известному английскому физику Роберту Вуду. Тот предложил применить обыкновенную органную трубу, но таких размеров, чтобы она излучала неслышимый нормальным человеческим ухом инфразвук. Эффект превзошел все ожидания. Когда за сценой заработала труба, зрителей охватила такая паника, что они бросились вон из театра. В давке, возникшей у дверей, пострадали десятки человек. Жители соседних домов тоже выбежали на улицу. Позже они говорили журналистам, что началось землетрясение. Им показалось, что дом вот-вот обрушится».[4]4
  Цитируется книга Л. Скрягина «Тайны „Летучего голландца“. (Примеч. автора).


[Закрыть]

Я медленно откинулась на спинку кресла. Сняла очки и покрутила их на пальце.

Вот он, тот самый случай, о котором мне рассказала Алина. И что? Какая связь между использованием инфразвука, вызывающего чувство страха, и двумя смертями от сердечного приступа?

Одна ниточка, конечно, есть. И Терехин, и Азик выглядели так, словно они перед смертью чего-то ужасно испугались. О чем это говорит? На них воздействовали инфразвуком? Но от него же не умирают! В лондонском театре никто не умер! Люди пострадали от давки, не от инфразвука.

«От инфразвука не умирают», – повторила я про себя.

Или... умирают?

Я снова подвинулась к монитору. Быстро напечатала слово «инфразвук», кликнула мышкой на задаче «поиск».

Компьютер издал натужный вздох. Я нацепила очки на нос. Судя по звуку, разбираться мне придется долго.

Я не ошиблась. Информации было столько, что я просидела за разбором завалов целую ночь.

Если суммировать поиски, вот что у меня получилось в итоге:

В 1932 году советский гидролог В. Березкин на гидрографическом судне «Таймыр» заметил, что если в открытом море при приближении шторма держать возле уха шар-пилот, то в ушах ощущается значительная боль. Исследование этого странного явления провел академик В. Шулейкин и назвал его «голос моря». Инфразвук распространяется со скоростью звука и значительно опережает ветер и морские волны. То есть ученые получили возможность предсказывать шторм задолго до его приближения. Но выяснилась еще одна странность.

При зарождении в океане урагана или тайфуна, состояние больных на берегу резко ухудшается. Возрастает количество самоубийств, несчастных случаев, дорожных аварий. Виновник всего этого – «голос моря».

Французский ученый Гавро недавно предоставил новые факты воздействия инфразвука на нервную систему человека. Определенные частоты инфразвука могут вызвать у человека ощущение усталости, тоски, страха, подавленности, привести к потере зрения и даже к смерти. Инфразвук частотой в 7 герц смертелен для человека. Можно остановить сердце, подобрав соответствующую фазу инфразвука.[5]5
  Цитируется книга Л. Скрягина «Тайны „Летучего голландца“. (Примеч. автора).


[Закрыть]

На этом месте я остановилась.

Как там сказала Алина? «Можно выстроить десяток правдоподобных гипотез»?

Лично я сумела выстроить только одну. Единственно правильную.

За своим занятием я не заметила, как ночь ушла в прошлое. Окно подсветили бледные рассветные лучи. Я выключила лампу, сложила в стопку исписанные за ночь листы и упала на диван.

Только успела подумать: хорошо, что сегодня воскресенье.

Проснулась я после обеда. Села на диване, огляделась кругом. Сделанное ночью открытие навалилось на меня, как тигриный прыжок.

– Страшно? – спросил внутренний голос.

Я прислушалась к себе и ответила:

– Нет.

Это была чистая правда. Чувство уверенности в себе не покидало меня ни на минуту. Я точно знала, что должна сделать.

В дверь комнаты кто-то осторожно стукнул.

– Я проснулась! – ответила я громко.

Дверь приоткрылась, в комнату заглянуло встревоженное мамино лицо.

– Доченька, ты выспалась? – спросила она.

Я засмеялась и ответила:

– Выспалась мамуля.

– Тогда иди обедать, – велела мама.

– Иду, – ответила я послушно. – Только умоюсь.

– Ждем.

И мама скрылась в коридоре.

Я отправилась в ванную. Привела себя в порядок, хорошенько вычистила зубы. Мое состояние было спокойным и собранным. На удивление спокойным, если представить, что мне предстоит сделать.

Когда я вышла из ванной, родители уже собрались за столом. Я чмокнула их в щеки, уселась на свое место и задумалась.

– Майя!

Я подняла голову. Отец смотрел на меня с тревогой и недоумением.

– Ты здорова?

– Я здорова, папочка, – ответила я. – Просто просидела ночью за работой.

– Разве можно так напрягать глаза? – вклинилась мама, но тут же испуганно замолчала.

Я засмеялась. До чего же трогательно выглядят эти попытки предоставить мне свободу!

– У меня была срочная работа, – сказала я. – Больше не стану засиживаться.

– Ты ее сделала? – спросил папа.

– Почти.

Отец кивнул.

После обеда он зашел ко мне в комнату и протянул запечатанный конверт.

– Что это? – спросила я.

– Это пришло вчера вечером, – ответил отец. – Просто забыл тебе отдать.

– От кого? – спросила я, не решаясь взглянуть на обратный адрес.

– Там не сказано.

Я быстро просмотрела написанное. Действительно, наш адрес указан правильно, получатель – Майя Витола, а вот обратного адреса на конверте нет.

– Почерк похож на женский, – сказал отец.

– Да, пожалуй...

Я отложила конверт в сторону и улыбнулась отцу. Отец понял это правильно и удалился из комнаты.

Я вскрыла конверт. На диван упали несколько фотографий и какой-то костяной обломок.

Я подняла его, покрутила перед глазами. Интересно, что это такое? Почему мне кажется, что я этот странный предмет уже видела?

Я закрыла глаза, и память услужливо нарисовала мне картинку: вот я подбираюсь к Асе, заглядываю ей через плечо и вижу, как она крутит в пальцах непонятный маленький предмет, определить который мне тогда не удалось.

Получается, конверт прислала Ася?

Я снова просмотрела текст, написанный от руки. Нет, почерк не Асин. Ася пишет с характерным наклоном влево, как всякий нормальный левша. Этот конверт надписан правой рукой. Причем, я согласна с папой. Почерк похож на женский – изящный, слегка изломанный, с кокетливыми завитушками на заглавных буквах.

Очень интересно! Что за женщина могла отправить мне это послание?

Я порылась в конверте.

А послание как раз отсутствует. Кроме фотографий и обломка неизвестного предмета в конверте ничего нет.

Ну что ж, посмотрим на снимки. Может, они мне что-то подскажут.

На первом снимке я увидела улыбающегося мужчину. Я покрутила снимок перед глазами.

Знакомый мужчина. Не близко, конечно, но где-то я его видела... Интересно, где?

Я опустила руку с фотографией на колено и потерла лоб. Потом снова взглянула на фото и стукнула себя по лбу.

Ну, конечно! Это же покойный городской магнат, мой несостоявшийся свекор господин Терехин!

Я осмотрела снимок уже более внимательно.

Странно, никакого сходства с Лешкой. Хотя Лешка может быть похож на мать. Ее я никогда не видела.

Я наклонила голову к плечу.

Вообще-то, некоторое сходство просматривается. Небольшое сходство, почти незаметное. Они оба высокого роста, у них одинаковый овал лица, оба умеют носить хорошие костюмы...

Терехин всегда был прекрасно одет. Ася говорила, что рубашки ему делают с эксклюзивными пуговицами. Кажется, из слоновой кости. Ася говорила, что таких пуговиц больше нет ни у кого в городе.

Я поднесла фотографию к самым глазам. Под подбородком Терехина отчетливо виден туго застегнутый воротничок. Господи, зачем же он застегивал верхнюю пуговицу, так же и задохнуться можно...

Внезапно я вскрикнула. Выронила фотографию, пошарила вокруг, нашла непонятный обломок. Поднесла его к снимку, сравнила и бессильно опустила руки.

Вот мы и выяснили, что это за предмет.

Это был обломок странной фигурной пуговицы, отчетливо видневшейся на снимке. Пуговицы, сделанной из слоновой кости. Вернее, из тоненькой пластины слоновой кости. Иначе поломать ее было бы почти невозможно.

Я отложила фотографию Терехина и взяла другой снимок. На нем отчетливо запечатлелась стена, состоящая из органных труб. Незачем и спрашивать, где сделана фотография. Такое место в городе только одно.

Студия новой радиостанции «Осенняя звезда», расположенная глубоко под землей. Я отложила фотографию в сторону и взяла последнюю.

Последний снимок выглядел так, словно его сделали под микроскопом. Правый угол занимал край стены с фрагментом органной трубы. А рядом, на полу, лежал отчетливо видный предмет. Это был обломок эксклюзивной пуговицы, сделанной специально для рубашки господина Терехина.

Интересно, как он мог там оказаться?

Это было первое, что я подумала.

Я закрыла глаза и увидела мужские пальцы, с силой рвущие воротник. Хрупкая пластина из слоновой кости с двумя дырочками посередине дает трещину, сломанный фрагмент отлетает к стене.

И лежит там, никем не замеченный, пока Ася Курочкина, прекрасно знавшая об эксклюзивных пуговицах, не находит обломок в углу студии.

И делает простой вывод, к которому я пришла совсем с другой стороны: Терехин умер именно здесь, в этой самой студии. Причем перед смертью он то ли задохнулся, то ли чего-то испугался. Так сильно испугался, что рванул на себе воротник и сломал эксклюзивное творение неизвестного мне мастера.

«Ничего удивительного! – подумала я вяло. – Если подобрать соответствующую частоту инфразвука, то можно довести человека до приступа безумия, не то, что просто напугать!»

Вот почему Азик пытался спрятаться! Он прекрасно понимал, что смерть его друга и компаньона вовсе не случайная благопристойная кончина от сердечного приступа! Он понимал, что Терехина убили, только не понимал, каким способом! Поэтому и прятался от неведомой опасности. И пытался разобраться в происходящем с помощью Аси. Но тут, совершенно некстати, в дело вмешалась я со своим журналистским расследованием, и Азик велел меня вытеснить. То ли с помощью угрозы, то ли с помощью денег – неважно! За сбор информации должна была взяться Ася. И она раскопала одну убийственную подробность: приехала на новую радиостанцию и нашла в студии обломок знакомой пуговицы. Она сфотографировала его, прежде чем забрать, и рассказала обо всем Азику.

Что было потом? Не знаю.

Знаю только одно: Азику стало известно, каким образом умер его компаньон. Потому что Азик умер точно такой же смертью.

Но Ира Терехина? При чем тут она?

Получить ответы на эти вопросы я могла только одним путем. Спросив обо всем у главного и основного свидетеля. У того, кто все это придумал, смастерил и привел в действие. У гениального самоучки, решающего задачки из учебника по физике для профильных вузов. У талантливого механика, за голову которого американцы назначили приз в двадцать тысяч долларов.

Я немного подумала. Собрала все фотографии, уложила их обратно в конверт. Туда же сунула обломок терехинской пуговицы, встала с дивана.

Подошла к столу, сложила в стопку исписанные за ночь листы бумаги. Вот вам готовая курсовая работа по теме «Инфразвук и его влияние на человека»!

Я достала из ящика прозрачную пластиковую папку, уложила в нее все собранные бумаги вместе с конвертом. Обернула папку газетным листом и вышла в прихожую.

Быстро нацепила на себя сапоги и куртку, крикнула родителям:

– Я ушла!

– А когда ты... – начала было мама, но тут же спохватилась. Поцеловала меня и сказала:

– Счастливо.

– Пока.

Я выскочила из квартиры и понеслась вниз по лестнице.

Уселась в машину, бросила пакет на соседнее кресло. Выехала со двора и рванула вперед по пустой воскресной дороге.

Адрес шефа я знала давно. Только была у него дома всего два раза: один раз завозила срочную статью, которую нужно было успеть тиснуть в завтрашний номер, и еще раз с общими редакционными поздравлениями по поводу дня рождения. Шеф загрипповал, поэтому коллектив решил отправить парламентера с подарком на дом. Отправили меня, как самую ответственную.

Дом я нашла сразу. С квартирой вышло затруднение, но я разузнала нужную информацию у подъездной бабушки, сидевшей на лавочке. Поднялась на последний этаж, позвонила в дверь, обитую черной кожей.

Шеф открыл мне самолично. В старом спортивном костюме с надписью «СССР» поперек груди он смотрелся так же внушительно и солидно, как в строгой пиджачной паре.

– Ты? – спросил он ошарашенно. Его глаза округлились.

– Я, – ответила я. – Извините, Игорь Константинович, что я без предупреждения, но я не помню вашего домашнего номера. А дело срочное.

– Срочное? – переспросил шеф и подозрительно сощурился.

– Ну, входи...

Он посторонился.

У шефа я пробыла долго: почти полтора часа. Через полтора часа я покинула его квартиру и вышла на лестничную клетку.

– Давай все же я с тобой поеду, – сказал шеф мне в спину.

– Нет, – отказалась. – С вами все выйдет гораздо хуже.

– Почему это? – обиделся шеф.

– Потому что Иван вам не нравится, – ответила я. – И он это чувствует.

– Подумаешь, какой чувствительный!

– Я думаю, что он не такой чувствительный, как вам кажется, – перебила я. – И цацкаться с вами не станет.

– А с тобой?

Я взялась рукой за перила и обернулась.

– Со мной все будет нормально, – заверила я.

– Потому что ты ему нравишься? – язвительно спросил шеф.

Я засмеялась и побежала вниз по лестнице. А про себя подумала: «Не потому, что я ему нравлюсь. Потому, что он мне когда-то нравился».

– Майка! – отчаянно выкрикнул шеф в лестничный пролет. – Не стоит этого делать! Слышишь? Остановись!

Я ничего не ответила. Распахнула подъездную дверь и вышла на улицу.

Лицо обожгли ранние осенние заморозки. Странно, сейчас только середина октября, а уже так холодно.

Я уселась в машину, достала из сумки мобильник и набрала знакомый номер.

– Алло, – ответил голос, который обычно вгонял меня в ступор. Но на этот раз я была закрыта от него надежным пуленепробиваемым щитом.

– Привет, – сказала я небрежно.

– Привет, Майка.

– Ты занят?

– Для тебя я всегда свободен.

Я засмеялась. Мне по-прежнему было приятно это слышать. Странно устроены женщины.

– Можно я приеду? – спросила я.

– Конечно!

– Ты на рабочем месте?

– Как обычно.

– Еду, – сказала я и разъединилась.

Бросила телефон в сумку, проверила ее содержимое: не забыла ли чего?

Нет, не забыла. Все моё стратегическое оружие на месте.

До новой радиостанции я доехала за пятнадцать минут. Воскресная дорога выглядела такой пустынной, словно жители города внезапно вымерли. На размытых дождем тротуарах изредка мелькали тени редких прохожих, город угрюмо нахохлился и замер в предчувствии холодов.

Зима. Скоро придет зима. Скоро придет Новый год. И у меня начнется новая жизнь.

– Какая? – спросила я вслух. – Счастливая?

Но мне никто не ответил.

Я припарковала машину, вышла из салона и огляделась.

Место выбрано правильно. Вокруг ни одного жилого строения. Так что никакой паники среди населения при проведении опытов с инфразвуком не будет. Никто не выбежит из дома с криком «Землетрясение!», не возникнет никакой давки в дверях. Да и потом, сама студия находится так глубоко под землей, что инфразвуковые волны на поверхность не проникают.

Я вошла в крутящуюся дверь, осмотрелась в поисках знакомого охранника с собакой. Но холл выглядел таким же пустынным, как воскресные улицы. Меня встречал только маленький Джокер, стоящий на первой ступени лестницы.

– Кого я вижу! – сказал он.

Его маленькие колючие глазки обшарили меня и мою сумку. Мне показалось, что его взгляд, как рентгеновский луч, проник в ее содержимое.

Во всяком случае, взгляд Джокера изменился и сделался из неприязненного подозрительным.

– Вас ждут, – сказал он сухо.

– Привет, Джокер, – поздоровалась я. – Как твои дела?

Он откровенно удивился.

– Мы перешли на «ты»? Не помню такого брудершафта!

– А разве шутам говорят «вы»? – спросила я с улыбкой. Я больше не боялась его обидеть. Я вообще ничего не боялась.

Джокер не нашелся, что на это ответить. Окинул меня еще одним подозрительным взглядом, развернулся и начал взбираться вверх по ступенькам. Я пошла следом.

Джокер, непрерывно оглядываясь, привел меня к двери с надписью «Приемная». Воскресный день на студии выдался нерабочим. Единственным звуком в пустом коридоре было эхо моих шагов.

Джокер толкнул дверь, она плавно распахнулась и явила моим глазам элегантную приемную, отделанную кожей, хромированной сталью и уставленную живыми цветами.

– Ого! – сказала я, обводя взглядом все это великолепие. – Красиво живете!

Дверь смежной комнаты распахнулась. На пороге стоял Иван.

– Привет, – сказал он тихо.

– Еще раз привет, – ответила я.

Он вышел из дверей и посторонился.

– Прошу!

Я засмеялась. Его элегантная учтивость казалась мне сейчас аляповатой ширмой, скрывающей пустую выжженную степь.

Я вошла в кабинет, следом за мной скользнул маленький Джокер. Вскарабкался на высокий стул, сложил на коленях игрушечные ручки и уставился на меня злыми блестящими глазками.

Иван вошел последним. Плотно прикрыл дверь, хотя кроме нас на студии никого не было. Подошел к своему креслу, венчавшему длинный овальный стол, и замер, ожидая, когда сядет дама.

То есть я.

– У тебя роскошный кабинет, – сказала я.

– Положение обязывает, – объяснил Иван. – Тебе там удобно? Может, сядешь в мое кресло?

– Спасибо, не стоит, – ответила я и села на мягкий стул с высокой резной спинкой. – Мне не хочется быть на твоем месте.

Иван быстро скользнул взглядом по моему лицу. Уселся в крутящееся кожаное кресло и велел Джокеру:

– Выйди.

– Не надо, – ответила я, снимая с шеи шарф. – Он в курсе всех событий, правда?

– О чем ты? – спросил Иван очень вежливо.

Я достала из сумки копии фотоснимков, сделанные сканером шефа. Они выглядели не так здорово и внушительно, как оригиналы, но вполне можно было разобрать, что на них изображено.

Придвинула снимки к Ивану, спросила:

– Узнаешь?

– Свою студию? Конечно!

Иван быстро перебрал фотографии. На снимке Терехина задержался, но недолго, ровно на одну секунду.

– Покажи мне, – попросил Джокер.

Иван перебросил снимки в его сторону. Джокер неловко перехватил снимки неуклюжими короткими ручками.

Иван повернулся ко мне. Его глаза благожелательно изучали мое лицо.

А я сидела и ждала продолжения, которое не могла предугадать.

Иван посмотрел на меня и засмеялся.

– У тебя такое лицо, – сказал он.

– Какое? – поинтересовалась я.

– Снисходительное, – ответил Иван. – Как у Шерлока Холмса, когда он объясняет Ватсону способ убийства. Ты сама догадалась?

– В общем, да, – ответила я. – Всю вчерашнюю ночь просидела в Интернете. Думаю, что могу сдать экзамен по теме «Инфразвук и его влияние на биологию человека».

Иван кивнул.

– Умница! – сказал он одобрительно. – Я тобой горжусь. Между прочим, твой парень с дипломом физмата просто кретин. Не смог догадаться. А ты догадалась.

И еще раз повторил:

– Умница.

Джокер отпихнул фотографии подальше от себя. Скрестил короткопалые ручки на груди и приобрел смешной высокомерный вид.

– Зачем ты приехала? – спросил Иван.

Я пожала плечами.

– За разъяснениями! Я знаю, как ты убил Терехина с Азиком. Догадываюсь, зачем ты их убил. Но я не понимаю, почему ты отравил Иру Терехину... И вообще, мне хотелось на тебя посмотреть.

– Новыми глазами? – догадался Иван. И пригласил:

– Ну, давай, посмотри.

Он сложил руки на столе и уставился мне в лицо с тем же благожелательным интересом. Будто не я изучаю его, а он изучает меня.

Двумя днями раньше я бы отвела взгляд и покраснела. Но сегодня все было иначе. Пропало волшебное сияние, окружавшее этого человека защитным ореолом, и я смотрела на него без восторга и боязни, как на самого обычного мужчину.

Хотя вру. Я прекрасно понимала, что Дердекен – мужчина далеко не обычный. Но больше меня этот факт не ослеплял.

– Ну? – спросил Иван после минутного молчания, – что скажешь?

Я поставила локоть на стол и подперла щеку ладонью.

– Ты очень красивый, – сказала я так спокойно, что сама удивилась.

– Спасибо.

– Не за что. Это не комплимент, это правда.

Я немного подумала и продолжила:

– У тебя необыкновенные глаза. Ты линзы не носишь?

Иван быстро моргнул.

– Носишь? – догадалась я. И тихо засмеялась. Но тут же оборвала смех, потому что у собеседника был такой обиженный вид!

– Прости, – покаялась я. – Тебе очень идет.

– Линзы оптические, – сухо объяснил Иван. – А подсветка просто так...

Совместил полезное с приятным.

– Тебе очень идет, – повторила я.

– Ты говори, говори!

– Ты спешишь? – удивилась я.

– Нет, – ответил Иван. – Просто приятно слышать от тебя такие слова.

Я оторвалась от стола, облокотилась на спинку стула и закинула ногу на ногу.

– У тебя фантастическая харизма, – продолжала я. – Просто обволакивающая. Это природное обаяние или ты работал над собой?

Иван пожал плечами.

– Пятьдесят на пятьдесят.

Я кивнула. Так я и думала.

– Дальше! – потребовал Иван.

Я задумчиво оттопырила нижнюю губу.

– Про мозги, по-моему, и говорить не стоит.

– Почему же не стоит? – удивился Иван. – Стоит!

– Ты мог бы стать настоящим крупным ученым, – сказала я. – Если ты стал гениальным самоучкой, то чего бы ты достиг с хорошим образованием?!

– Того же самого, – спокойно ответил Иван. – Тебе известно, что Эйнштейн был двоечником? Причем, именно по математике?

Я кивнула.

– Чего-то добиться можно только в том случае, если идешь к этому сам, – продолжал Иван. – Наугад, на ощупь, без признанных авторитетов, без навязчивых учителей, без чужих правил и идей... Идешь, и постоянно сверяешься с тем, что там...

Он постучал по голове.

– И там...

Он коснулся груди.

– Вот тогда все получается.

Иван оттолкнулся от стола и совершил плавный поворот на кресле вокруг оси. Остановился и с улыбкой посмотрел на меня.

– Понимаешь?

Я серьезно покивала головой.

– Есть еще кое-что, – продолжал Иван. – Никто не должен тебе мешать. Никто и ничто. Нужно кастрировать свою жизнь до такой степени, чтобы забыть само слово – чувства...

– Ты забыл? – спросила я.

Иван остановился и посмотрел на меня.

– Почти, – ответил он тихо.

Я снова кивнула.

– Чем тебе помешали Терехин с Азиком? – спросила я. – Мне как-то не верится, что все это ты совершил ради денег.

Иван пренебрежительно отмахнулся.

– Господи, конечно, нет! Я и не думал никого убивать!

– Зачем же ты... – начала я, но Иван не дал мне договорить.

– Потому, что вопрос стоял следующим образом: или я, или они. Прости, Майка. Я понимаю, что выгляжу в твоих глазах не лучшим образом, но даже в Ветхом Завете сказано: «Живая собака лучше мертвого льва».

– Мертвый лев, это Терехин? – поинтересовалась я. – Или Азик?

Иван нетерпеливо передернул плечами.

– Ты ничего не поняла, – сказал он. – Выбор стоял передо мной: стать мертвым львом или остаться живой собакой?

– Ты перечитал Ветхий Завет и решил поступить по библейскому рецепту?

Иван поставил локти на стол и уложил лицо в ладони. Его ярко-бирюзовые глаза, не отрываясь, изучали меня.

– А что бы решила ты? – спросил он мягко.

– Не знаю, – ответила я честно. – Надеюсь, мне никогда не придется делать такой выбор.

Ледяные глаза напротив немного смягчились.

– Я тоже надеюсь на это, – сказал Иван. – Во всяком случае, я искренне тебе этого желаю.

– Расскажи, – попросила я. – Чего уж теперь...

Иван снова оттолкнулся от стола и совершил поворот вокруг себя. Но обратно вернулся уже другой человек. Человек с холодным непроницаемым лицом и твердо сжатыми губами.

– В общем, как мы говорили в детстве: «Они первые начали», – сказал он.

– Они начали вытеснять тебя из города, – перевела я.

– Да. Причем, договориться было попросту невозможно. Поверь, я предложил им самые разные варианты совместного существования. По большому счету мне нужно было только одно: чтобы мне не мешали. Я был согласен существовать на самоокупаемости. Мне нужна была студия и море. Все.

– Ты проводил какие-то опыты? – спросила я.

– Да, – ответил Иван. – И очень интересные. Инфразвуком можно не только убить или свести с ума. Инфразвуком можно вылечить многие человеческие болезни. Если не все.

– Серьезно? – изумилась я.

Иван кивнул.

– В общем, мне нужно было только одно: тишина и спокойствие. Радиостанция существовала только как прикрытие: как иначе я мог объяснить такое количество органных труб? Не филармонию же мне было открывать!

– Тем более под землей, – поддержала я.

– Вот именно! Хотя...

Иван махнул рукой.

– Локализовать инфразвук бетонными стенами все равно невозможно. Чуть-чуть сдерживают мощность, но не слишком сильно... Но я отвлекся, прости.

Он немного подумал.

– Да! Так вот, мне пришлось сделать выбор между мертвым львом и живой собакой. Это был нелегкий выбор, поверь мне. Но они меня сильно разозлили и тем самым облегчили задачу.

Иван наклонился над столом, впился в меня взглядом и тихо спросил:

– Почему я должен сходить со своего пути?

Я не ответила. Смотрела в сверкающие бирюзовые глаза напротив и чувствовала, как по коже ползут холодные завораживающие мурашки.

Несколько секунд над столом висела напряженная пауза. Потом Иван откинулся назад и пожал плечами.

– В общем, мне пришлось сделать эту грязную работу. Мне немного помогла Ира.

– Ира? – не поверила я. – Жена Терехина?

– Она самая, – подтвердил Иван. – Мы с ней были знакомы... очень давно. Лет десять назад.

Он снисходительно усмехнулся.

– Ты был в нее влюблен? – спросила я с интересом. Представить себе влюбленного Дердекена было выше моих сил.

Иван немного поразмыслил.

– Пожалуй, да, – сказал он с сомнением. Подумал еще немного и утвердительно качнул головой.

– Да. Был. Немного.

– А почему...

– Потому что у меня тогда не было денег, – ответил он, не дослушав вопрос. – Ира была девушка дорогая. Искала прочности, а не трудностей. Я в тот момент не подходил по социальным параметрам.

– Ясно, – сказала я деревянным голосом. Не выдержала и добавила:

– Как же ты мог ее убить?!

– Я ее не убивал, – сухо ответил Иван.

Я поразилась.

– Не ты? А кто?

– Не торопись! – призвал Иван. На его губах появилась тень прежней обворожительной улыбки. – Дойдем и до этого.

Он посмотрел в окно. Его пальцы машинально стукнули по гладкой поверхности стола.

– В общем, ситуация складывалась так: Ира узнала, что ее муж ищет своего внебрачного наследника. Ей это сильно не понравилось. А тут как раз Терехин начал наезжать на меня со своими претензиями. Я крутился, как мог, потом понял, что выход только один. Если я не хочу сходить с пути...

Иван посмотрел на меня.

– ... а я не хотел с него сходить... Тогда я должен был убрать с дороги все препятствия. Ира рассказала мне, что подслушала дома один интересный разговор по параллельному телефону. Терехину позвонили из детективного агентства, сообщили, кто его сын и наследник. Пообещали прислать полный отчет... В общем, все как полагается.

– Так Ира узнала, что Лешка сын ее мужа, – сказала я.

– Вот именно, – подтвердил Иван. – И сказала это мне.

Мне стало обидно.

– Выходит, когда я тебе сообщила про наследника Терехина, ты все уже знал?

Иван посмотрел на меня с благожелательной полуулыбкой.

– Прости, Майка, – покаялся он. – Знал. Но не мог тебе этого сказать.

– Понятно, – ответила я.

Иван откашлялся в кулак. Мне показалось, что он простужен. Голос его звучал хрипло и временами срывался.

– Мне нужно было усыпить все подозрения этих двух прохвостов. Я сделал вид, что готов уехать. Даже пообещал продать им всю свою недвижимость за смешную символическую сумму.

– И они поверили? – удивилась я.

– Они слишком долго чувствовали себя безнаказанными, – ответил Иван. – Это сильно притупляет бдительность.

Я молча кивнула.

– В общем, мы договорились. Мне дали месяц, чтобы собрать вещички.

Иван хрустнул пальцами.

– Как ты заманил Терехина одного на станцию? – спросила я.

– Очень просто, – ответил Иван. – Мне помогла Ира. Она организовала звонок мужу из Москвы. Терехину позвонила женщина, которая назвалась Любой...

– Лешкиной матерью? – переспросила я.

– Да. Она сказала, что прилетает сюда специально для того, чтобы они вместе все рассказали Лешке. Ну, о том, кто его отец...

– Вот кого он встречал в аэропорту! – догадалась я.

– Вот именно. Он отпустил охрану, потому что не хотел посвящать посторонних в свои личные дела. Ну, и еще потому, что был самоуверенным козлом, считающим город своим огородом. Он приехал в аэропорт, дождался прибытия московского рейса.

– А Люба не прилетела...

– Конечно, нет! Ее московского телефона он тогда не знал, потому что отчет из агентства еще не прибыл. Перезвонить ей, таким образом, Терехин не мог. Подождал, подождал, и поехал обратно.

– А на половине пути ты его перехватил.

– Ну, да! Мы встретились на дороге, вроде бы случайно.

– И он согласился заглянуть к тебе на чашку чая?

– Он согласился заглянуть ко мне, чтобы подписать кое-какие бумаги, – сухо ответил Иван.

Настала мучительная пауза. Я боялась спрашивать, что было дальше.

– Потом я посадил его в машину и отвез к дому, – продолжал Иван. – Пересадил за руль и вернулся обратно вместе с Джокером. Он ехал следом на нашей машине. Все.

– А Азик? – спросила я.

Иван сделал досадливый жест.

– Черт бы его побрал! С ним пришлось повозиться! Во-первых, я не знал, что все компании Терехин продал ему. Мы с Ирой так хорошо обо всем договорились, а этот подлец взял и подложил нам такую свинью!

Иван стукнул кулаком по столу.

– Да еще Азик догадался, что дело нечисто, – продолжила я.

– Догадался, – подтвердил Иван. – Найти его я смог, а вот выманить наружу...

Он тяжело вздохнул.

– Если бы не Джо, я бы не справился.

– Джокер? – переспросила я. – Ему удалось выманить Азика из убежища?

– Азик получил компромат, – сказала Иван и кивнул на отложенные фотографии. – Кстати, как они к тебе попали?

– Неважно, – ответила я. – Продолжай.

– Эта девица...

Иван пощелкал пальцами.

– Ася, – подсказала я.

– Да, Ася... Так вот, она приехала сюда, якобы для того, чтобы написать статью о новой радиостанции. Пощелкала в холле и в студии. Мы-то с Джокером думали, что следов не оставили, а она обнаружила этот обломок.

Иван кивнул на фотографию.

– И передала весь компромат Азику.

– А он? – спросила я.

– Что он? Он, конечно, не понял, как все произошло, но понял, что Терехин был у меня незадолго до смерти. В общем, намучился я с ним.

Иван махнул рукой.

– Шантажировал? – спросила я.

Иван присвистнул.

– Еще как! Он такую сумму загнул, что мне пришлось в Москву слетать!

– За кредитом, – договорила я.

Иван засмеялся.

– В общем, да.

– Отдал деньги? – поинтересовалась я.

Иван укоризненно наклонил голову.

– Майка! За кого ты меня принимаешь?

– Не отдал? – поразилась я. – А как же ты выкрутился?

Иван засмеялся. Повернулся к Джокеру и спросил:

– Ну, что? Выдаем все ноу-хау?

Джокер не ответил. Его глаза превратились в острые ядовитые колючки, и он колол меня ими беспрерывно, как мог.

– В общем, я послал к нему Джокера, – ответил Иван. – С дарственной на все мое движимое и недвижимое имущество.