Текст книги "Тайна осенней звезды"

Автор книги: Карина Тихонова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)

– «Господин» капитан? – уточнила я.

– Нет, – ответил Иван. – По действующему морскому уставу капитаны у нас «товарищи».

– Тогда я буду называть тебя просто «капитан», – сказала я. – Капитан Дердекен.

– Заметано! – согласился Иван.

В этот момент сердце «Ледяной звезды» дрогнуло и остановилось. Тишина обрушилась с небес, как хвост кометы.

Я насторожилась.

– У нас все в порядке? – спросила я.

– Все в порядке, – ответил голос Джокера. Он вылез из машинного отделения, вытирая свои игрушечные ручки, испачканные маслом.

– Не бойся! – повторил Иван. – Ты только посмотри, какая красота!

Я скользнула взглядом по однообразной водной глади. Море без берегов уже не казалось мне таким красивым. Моя трусливая душа рвалась назад, на сушу.

Чтобы как-то отвлечься от подступившей к сердцу тревоги, я сказала, продолжая прежний разговор:

– Говорят, что в имени человека запрограммирована частичка его судьбы. Ты в это веришь?

– Конечно! – ответил Иван, не раздумывая.

– И ты не побоялся взять такой псевдоним?

Иван откинулся на металлический поручень. Сложил руки на груди, уставился на меня сквозь полуопущенные ресницы. На его губах заиграла лукавая усмешка.

– Как тебя называют дома? – спросил он неожиданно.

Я удивилась.

– Меня?

– Тебя, тебя...

– Ая, – призналась я смущенно и тут же зыркнула глазами в сторону Джокера: не смеется ли?

Джокер не смеялся. Зато негромко рассмеялся Иван.

– Ая? – перепросил он. – Какая прелесть. Почему тебя так называют?

– Раньше я не выговаривала букву «эм», – объяснила я. – Вот так все и вышло.

– А-я, – повторил Иван нараспев. Оживился и приподнял голову:

– А что? Здесь запрограммированы некоторые черты твоего характера!

– В двух буквах? – изумилась я.

– Ну, да!

Иван принялся загибать пальцы.

– Ты человек крайностей. Либо черное, либо белое. Угадал?

– Ну, может быть...

– Не любишь канителиться. Скорая на расправу.

– Ну, может быть...

– И, наконец, в тебе скрыт огромный не реализованный потенциал.

– Да? – обрадовалась я. – Откуда ты знаешь?

– Смотри: во-первых, в твоем прозвище всего две буквы. Коротко и ясно. Второе: это не просто две буквы, а первая буква алфавита и последняя буква алфавита. Две крайние точки в одном прозвище. Понимаешь?

– Понимаю.

– Ну, и, наконец, между ними содержится весь оставшийся запас кириллицы. Как символ больших внутренних возможностей. Логично?

– Логично, – признала я. И тут же спросила:

– А легенда о «Летучем голландце»? В ней, что, есть какая-то реальная подоплека?

– У каждой легенды есть реальная подоплека, – ответил Иван.

– И у этой?

– У этой их даже несколько.

– Существовал такой человек, Ван Дер Декен? – догадалась я.

Иван пожал плечами.

– Наверное, существовал. Но началось все задолго до него. Все началось тогда, когда человек построил первую лодку. И пошло-поехало... Возьми, к примеру, викингов. Ты знаешь, что они хоронили своих вождей в лодках?

– Нет, – ответила я заинтересованно. – Прямо в лодках?

– Прямо в лодках, – подтвердил Иван. – Точнее, в драккарах. Между прочим, пренеприятная была процедура. Не стану рассказывать, тебе не понравится.

– Человеческие жертвоприношения?

– И не только. Ладно, не важно. Главное, что встретить в море судно с мертвым «морским королем» считалось у викингов хорошей приметой! Они вообще спали и видели, как присоединятся после смерти к команде какого-нибудь мертвого вождя.

– Каждому свое, – заметила я. – А что было после викингов?

– После викингов были португальцы. Они искали обходные пути в Индию.

– Нашли?

– А как же! Как раз мимо мыса Доброй Надежды! Отвратительное место, скажу я тебе.

– Ты там был?

– Где только я не был, – ответил Иван философски и вздохнул.

– А потом? После португальцев?

Тема начала меня по-настоящему интересовать. Маленький Джокер тихонько примостился рядом с нами. В руке у него была кружка с дымящимся чаем.

– Что было потом? – повторила я.

Иван, не отвечая, смотрел куда-то поверх моей головы.

– Ну, что же ты? – подначил Джокер. – Расскажи ей про корабли чумы!

– Корабли чумы? – переспросила я. – Что это такое? Иван!

Иван молча отряхнул свитер.

– Видите ли, милая девушка, – ответил Джокер вместо него, – в средние века по Европе гуляли разные нехорошие болезни. Как правило, их завозили корабли, пришедшие из других стран. Например, из Турции. В 1730 году там вспыхнула эпидемия чумы. В Лондоне стало известно, что из Мессины в Англию направилось «чумное» голландское судно. Когда корабль подошел к Плимутскому заливу, английская эскадра преградила ему путь и дала залп из бортовых орудий. Получив несколько пробоин, несчастный корабль был вынужден уйти в Атлантику.

– Им не дали даже воды? – спросила я с ужасом.

– Им не дали ничего, – ответил Джокер, и его глаза сверкнули в темноте. – Или вот еще пример: в 1773 году другое голландское судно зашло на Мальту за запасом воды и продовольствия. Портовые власти узнали, что капитан и четырнадцать матросов умерли от чумы. Судну приказали немедленно выйти в море, не дав даже сделать запаса воды. Оно взяло курс на Тунис. Но весть о чумном корабле уже разнеслась по всему Средиземноморью, и тунисский порт оказался для него закрыт. Тщетными оказались попытки двадцати трех оставшихся в живых моряков войти в Неаполитанский залив. Корабль обстреляли из пушек порта. Вот так отверженное судно начало свои бесконечные скитания. Никто не подпускал его к берегу. Без воды, без пищи, один за другим погибали моряки на борту обреченного судна. Впоследствии «чумной корабль» не раз видели у Азорских островов. Никем не управляемый, он несся под всеми парусами навстречу своей судьбе «Летучего голландца»...[3]3
  Цитируется книга Л. Скрягина «Тайны „Летучего голландца“. (Примеч. автора).


[Закрыть]

– Господи, какой ужас! – сказала я тихо. – Выгоняли в океан без пищи, без воды... Господи!

Я невольно перекрестилась.

– Да, милая барышня, – поддакнул Джокер с некоторым злорадством. – Без пищи и воды... Между прочим, смерть от жажды – самая страшная из всех смертей. Особенно, когда вокруг море соленой воды... Вы, люди, ненавидите даже себе подобных.

Я повернула голову и взглянула на собеседника.

– Почему вы говорите в третьем лице? – спросила я резко. – Вы тоже человек!

– Только наполовину! – ответил Джокер.

– Почему? – не поняла я.

Карлик с шутовской серьезностью развел руками.

– Не дорос!

Подумал и ядовито добавил:

– А впрочем, спасибо за комплимент.

– Все, хватит! – велел Иван. Джокер ухмыльнулся и поднял с палубных досок свою кружку.

– Майка, – позвал Иван.

Я подняла на него глаза.

– Это было очень давно. Не грусти.

Я не ответила.

– Джо!

– Слушаю, ваше величество, – откликнулся Джокер.

– Развесели даму, – велел Иван.

Карлик с готовностью подскочил на ноги.

– Вы любите стихи? – спросил он меня.

Я растерялась.

– Стихи? Да, конечно...

Карлик приосанился и объявил:

– Экспромт!

Выставил перед собой короткую ручку, заговорил с преувеличенным пафосом, помогая себе жестикуляцией:

– Ах, Майя, вы прекрасней рая!

Опустил руку и озабоченно спросил:

– Ну, как?

– Гениально! – ответила я кисло.

– Иван, продолжай, – велел карлик. – Я обыграл имя нашей гостьи, ты обыграй ее прозвище. Слабо?

Иван поднялся на ноги, подошел ко мне и подал руку. Поднял меня с палубных досок, не выпуская моей руки, договорил:

 
– ...И чувств высоких не тая,
Признаюсь в них от «а» до «я».
 

Наклонил голову и почтительно поцеловал мою ладонь. У меня сладко замерло сердце.

– Гениально! – ядовито восхитился Джокер. – Ты должен был заняться творчеством вплотную! Не бросать же талант на ветер! Майя, наш общий друг, его величество Дердекен в юности баловался рифмоплетством.

– Сгинь, – велел Иван. Джокер снова ухмыльнулся, подхватил свою кружку и скрылся внизу.

Я проводила взглядом маленькую неуклюжую фигурку и спросила:

– А ты не слишком груб?

– Не слишком, – ответил Иван. – Джокер ненавидит, когда с ним сюсюкают. Он усматривает в этом элемент жалости.

– Понятно.

Мы помолчали еще немного.

– Ты действительно писал стихи? – спросила я тихо.

Иван прикусил губу, разглядывая меня в упор. У меня снова замерло сердце. Сейчас он меня поцелует.

Но поцелуя не последовало. Иван неожиданно хмыкнул и сказал:

– Писал.

– Прочитай! – попросила я. Несмотря на холодный вечерний воздух, щеки мои пылали.

Иван обхватил ладонями затылок, запрокинул голову прямо в черное небо. Немного подумал и тихо произнес:

– Моя холодная осенняя звезда...

Он замолчал.

– Ну? – поторопила я. – А дальше?

– Все! – ответил Иван. Опустил руки и громко рассмеялся, увидев мое вытянувшееся лицо. – Хорошего понемножку, принцесса! По-моему, мне удалось перещеголять японцев. У них мысль умещается в три строчки, а я загнал в одну.

– Гениально! – сказала я сердито. – Ты снова надо мной смеешься, да?

– Ничуть, – ответил Иван. – На этот раз только чистая правда. За всю жизнь я написал только одну строчку, и считаю, что поступил очень мудро. Ты не согласна?

Я негромко повторила:

– «Моя холодная осенняя звезда»...

– По-моему, отлично придумано, – озабоченно поделился Иван. – Коротко и ясно. Почему ты не хочешь меня похвалить? Я очень самолюбив, как любой нормальный поэт!

– Звучит хорошо, – нерешительно признала я. И объективно добавила:

– Но этого мало! И вообще, почему ты так любишь холодные осенние звезды? Радиостанцию назвал «Осенняя звезда», яхту – «Ледяная звезда»... Про стихотворение уже не говорю.

– Я ведь родился в ноябре, – ответил Иван очень просто. – Так что нравится мне это или не нравится – звезда холодная. Светит, да не греет. Есть такие люди.

– Ты такой? – спросила я тихо.

Иван пожал плечами.

– Не знаю, – ответил он. – Не разобрался пока. Будущее покажет.

Он развернулся, пошел к рюкзаку, брошенному на палубе. Присел на корточки, достал из него небольшой радиоприемник.

– Послушаем музыку? – предложил он.

– А здесь возьмет? – удивилась я.

– Конечно! Мы недалеко от берега.

Иван включил приемник, беззвучный вечерний воздух наполнился свистом и радиопомехами. Я поморщилась.

Иван уловил мое недовольство, поднял голову и виновато попросил:

– Потерпи немного.

Я кивнула. Развернулась к нему спиной, взялась за холодные поручни, огляделась вокруг.

Огромные сверкающие звезды тонули в море, как драгоценные камни, небо на горизонте сомкнулось с водой.

Мир плавно перевернулся. Не было глубины под моими ногами, была только головокружительная высота, наполненная сиянием незнакомых планет. И я бесстрашно летела между ними на маленькой «Ледяной звезде».

Радиопомехи неожиданно прекратились. В наступившей тишине раздались неторопливые переборы гитарных струн: Ричард Мэркс запел старую добрую балладу «Now and Forever».

Высокий чистый голос заполнил пространство между небом и водой, скрепил их серебряной звездной нитью. Простая неторопливая мелодия взлетела над морем, расшевелила неподвижный вечерний воздух. Мир, раньше казавшийся мне застывшим, внезапно ожил и обрел бессмертную душу.

Только сейчас я почувствовала, что я – часть этого огромного мира. Не самостоятельное отдельное существо, гордое своей независимостью, а кусочек этого неба, капля этого моря, частица звездного света... Что я была здесь всегда и останусь навечно даже когда умру. Что я видела все это очень давно и увижу снова через столетия. Что я – часть круга, у которого нет конца и нет начала.

– Почувствовала, да? – тихо спросил Иван за моей спиной.

Я молча кивнула и обхватила себя обеими руками. Меня начала сотрясать крупная дрожь восторга и ужаса.

Иван стоит прямо за моей спиной. Сейчас он дотронется до моих плеч, я повернусь...

Кто сказал, что целоваться на втором свидании неприлично?!

Я закрыла глаза и крепче стиснула пальцы, стараясь успокоиться. Майка, тебе двадцать пять! Двадцать пять! Приди в себя, ты же не сопливая девчонка! Ну! Перестань трястись!

– Он обнимет меня тогда, когда кончится песня, – произнесла я про себя.

Отзвучали последние переборы струн, голос растворился в холодной темноте. Я открыла глаза.

Вот сейчас. Ну?!

Руки Ивана дотронулись до моих плеч. Прикосновение было очень легким и совсем не походило на объятие.

Боится? Стесняется? А может, я ему не нравлюсь?

Я подняла руки к плечам. Но вместо теплых мужских ладоней, мои пальцы коснулись холодной ткани.

Ветровка. Джентльмен беспокоится, как бы дама не простудилась.

Я повернулась. Иван стоял в нескольких шагах от меня. Наступившая темнота спрятала его лицо.

– Пора возвращаться, – сказал он негромко. – Ты замерзла.

И побежал вниз по лестнице в каюту.

Я изо всех сил прикусила губу. Меня душили слезы обиды и разочарования.

Пол под ногами содрогнулся. Вновь ожило и заработало невидимое сердце корабля. «Ледяная звезда» плавно качнулась, сделала поворот, двинулась к невидимому берегу.

Так закончилось мое второе свидание с капитаном Дердекеном.

Берег приближался неотвратимо, как расставание.

Я смотрела на длинную темную полосу, расцвеченную вечерними огнями, и с трудом сдерживала слезы.

За все это время мы с Иваном не сказали друг другу ни слова.

Маленький Джокер сновал по палубе между нами, разряжая обстановку рассказом анекдотов, я натянуто улыбалась. Иван стоял у руля и, по-моему, ни разу не взглянул в мою сторону.

Ясно. Я его совершенно не привлекаю. Как женщина.

Тогда какого черта он потащил меня на эту прогулку? Из дружеской заботы? Чтобы я подышала свежим воздухом?

Черт бы тебя побрал, Иван Дердекен!

Джокер нацепил на голову длинную вязаную шапочку, напоминавшую шутовской колпак. С ее конца свисал мохнатый бубон, похожий на колокольчик. Сходство с шутовской атрибутикой стало, таким образом, еще сильнее.

Мы подошли к причалу. Яхта мягко задела правым бортом доски пристани, качнулась и остановилась.

– Приехали, – сказал Иван.

Я сбросила с себя ветровку, взялась руками за край свитера.

– Не надо!

Иван оставил руль и подошел ко мне.

– Не надо, – повторил он. – Вечером холодно.

– А как же...

– Я заберу свитер, когда довезу тебя до дома, – нетерпеливо перебил Иван. – Хорошо?

– Хорошо, – прошептала я. По большому счету мне было уже все равно. Бал окончен, гаснут свечи...

Иван принес из каюты мою джинсовую куртку. Перекинул ее через руку, спросил:

– Готова?

– Готова! – ответила я покорно.

– Тогда высаживаемся.

Я хотела переступить с борта на деревянный трап, но тут вспомнила о том, что не попрощалась с Джокером. Обернулась, громко позвала:

– Давид Самсонович!

Назвать его «Джокером» у меня не поворачивался язык.

Голова карлика высунулась из машинного отделения. На голове вызывающе торчал вязаный колпак.

– До свидания! – сказала я все так же громко. – Спасибо за прогулку.

– Удачи вам, милая барышня, – ответил Джокер. – Заходите пореже.

– Джо! – резко одернул Иван.

Голова карлика мгновенно провалилась в люк.

– Прости его, – извинился Иван. – Джокера иногда заносит.

– Ничего его не заносит, – ответила я. И добавила себе под нос:

– Просто он тебя ревнует.

– Что? – не понял Иван. – Прости, не расслышал.

– Ничего, – ответила я и побежала по деревянному трапу.

Иван последовал за мной. Мы молча шли по длинному, ярко освещенному причалу. Я смотрела себе под ноги и не обращала внимания на происходящее до тех пора, пока мой взгляд не наткнулся на чьи-то кроссовки. Кроссовки были до ужаса знакомые.

Я подняла голову. Перед нами стоял Лешка.

Боже мой! Никогда в жизни не видела его таким!

Лешка был растрепанным, помятым и взвинченным. На его лице цвели нервные красные пятна, рыжие волосы вызывающе торчали во все стороны. Что касается одежды...

М-да...

Похоже, что он хватал первое, что попадется под руку. Брюки от вечернего «выходного костюма» причудливо сочетались с кроссовками и теплой байковой фуфайкой.

Я затормозила, вопросительно глядя на моего бывшего приятеля. Остановился и Иван.

– Почему вы не предупредили, что выходите в море? – спросил Лешка. Его голос дрожал от бешенства.

Я высокомерно задрала брови.

– А почему я должна тебя предупреждать?

Лешка подарил мне бешеный взгляд.

– Да не о тебе речь!

Он кивнул подбородком на Ивана, стоявшего чуть позади меня:

– Я тебя спрашиваю! Почему не предупредили администрацию, что судно выходит в море?! Ты, что, правил не знаешь? Почему рацию отключили?! А если бы штормовое предупреждение?!

Лешка не договорил и закашлялся. Справился с приступом кашля и продолжал все так же свирепо:

– Профессионал хренов! Ладно, на себя тебе плевать. А эту дуру зачем с собой потащил? Если бы с ней что-то случилось...

Лешка подавился негодованием. Я затряслась от злости. Мало того, что мой бывший друг осмелился назвать меня дурой! Он вел себя так, словно я была его собственностью! Его вещью, которую без спроса забрал малознакомый человек!

– Знаешь, что... – начала я зловеще.

– Молчи, глупая! – перебил Лешка. – Ты ничего не понимаешь! Этот павлин распустил хвост и потащил тебя в море, никого не поставив в известность! Даже рацию не удосужился включить! Ты представляешь, что могло произойти? А все почему? Потому что ему захотелось повыпендриваться перед дамой! Что ты молчишь?!

Я вздрогнула от яростного окрика. Открыла рот, но вовремя поняла, что обращаются не ко мне. Лешка смотрел на Ивана, стоявшего чуть позади, и в глазах его плескалась безбрежная ненависть.

– Что ты молчишь?!

Я похолодела. Сейчас произойдет что-то ужасное, непоправимое. Иван не тот человек, с которым можно разговаривать подобным тоном. Сейчас он оторвет Лешке голову. И виновата в этом буду только я. Потому что хотела стравить двух мужчин. Хотела, чтобы Лешка меня приревновал. Дура, кретинка, тупица, идиотка!

– Что ты молчишь?!! – снова выкрикнул Лешка. Его буквально колотило от... от ревности?

Иван мягко отстранил меня, шагнул вперед. Я в ужасе закрыла глаза.

– Штаны застегни, – посоветовал Иван негромко и спокойно.

Я открыла глаза. Взгляд уперся в пояс Лешкиных брюк. Пуговица застегнута, а головка молнии болтается внизу. Наверное, он ужасно торопился...

Мысль пронеслась в голове очень быстро. Я поймала себя на том, что пялюсь на расстегнутую молнию Лешкиных брюк. Спохватилась и торопливо опустила взгляд.

Лешка задохнулся. Ответный удар был сокрушительным. Поставить мужчину в глупое положение перед дамой гораздо страшнее, чем просто набить ему морду.

Я бросила на приятеля быстрый взгляд исподлобья. Багровый румянец на его лице сменился бледностью. Лешка отступил на один шаг. Он был уничтожен.

Я почувствовала невольную жалость к своему бывшему другу.

– Мы свободны? – вежливо осведомился Иван.

Лешка не ответил. Иван взял меня под локоть.

– Ты идешь? – спросил он как ни в чем не бывало.

– Да, – ответила я неловко. – Подожди меня в машине.

– Ты уверена?

– Да, – твердо сказала я.

Уйти, после того как Лешку унизили, я не могла. Иван бросил внимательный взгляд сначала на Лешку, потом на меня.

– Жду тебя, – сказал он негромко.

Я кивнула.

Иван прошел мимо нас упругим беззвучным шагом и канул в темноту.

Мы еще немного помолчали. Потом я подняла на Лешку суровый взгляд и спросила:

– Как ты посмел назвать меня дурой?

Лешка молчал.

– Как ты посмел устроить здесь истерику? – продолжала я.

Лешка разомкнул бледные губы и хрипло ответил:

– Вы могли погибнуть.

– Тебе-то какое дело?!

Приятель усмехнулся. На его щеках ходуном заходили твердые желваки.

– Действительно, какое? – пробормотал он. Поднял на меня взгляд и спросил:

– Ты с ним? Да?

– Что ты имеешь в виду?

– Ты все прекрасно поняла!

– Ах, так!

Я подалась вперед.

– По какому праву ты меня об этом спрашиваешь?

– По праву человека, который тебя любит, – твердо ответил Лешка.

– В какой день недели ты меня любишь? – поинтересовалась я.

Лешка растерялся.

– То есть как это?

– Так это! – выкрикнула я со злобой. Спохватилась, понизила тон и продолжала уже вполголоса:

– У тебя, мой драгоценный, столько баб, что можно запутаться. По понедельникам Ксюша, по вторникам Ира Терехина...

– Что? – переспросил Лешка. – При чем тут Ира Терехина?

Я брезгливо поморщилась.

– Хватит врать! Я вас сегодня видела!

И, сменив тон, заботливо поинтересовалась:

– Как пообедали? Нормально? Ресторан приличный? Ты меня ни разу туда не приглашал!

– Сегодня днем? – переспросил Лешка. Покраснел и протянул:

– А-а-а! Вот ты о чем!

– Об этом, об этом, – закивала я. – Вернее, об этой... Кажется, сегодня очередь Иры Терехиной? Вот я тебя и спрашиваю: какой день на неделе ты выделил для меня? Обещаю тебе, что в этот день я не буду гулять с другим мужчиной!

– Ира Терехина, – повторил Лешка и истерически расхохотался. – Господи! Майка, ты же ничего не поняла!

– Заткнись, – велела я коротко. – Я тебе когда-нибудь выговаривала за твоих бесконечных баб?

– К сожалению, нет, – признал Лешка.

– Тогда какого хрена...

Я спохватилась и поправилась:

– Какого черта ты себе позволяешь меня контролировать? Кто ты мне? Кто я тебе?

– Майка, давай поженимся, – сказал Лешка серьезно.

Я усмехнулась. Права была официантка в кафе. Самый верный способ привязать к себе мужчину – это наставить ему рога!

– И не мечтай, – ответила я высокомерно.

– Майка!

– И чтобы ты больше не смел называть меня дурой! Ясно?!

– Ясно, – подтвердил Лешка. И добавил:

– Ты не дура. Ты полная дура.

– Сам ты...

Я не договорила. Сорвалась с места и рванула к автостоянке. Вот и поговорили. Милый вечерок.

Белый «шевроле» стоял пред воротами. Иван успел вывести машину со стоянки, и я его мысленно поблагодарила. Встречаться с предателем-сторожем, накапавшим на меня Лешке, было выше моих сил.

Я открыла дверцу, плюхнулась на сиденье рядом с Иваном.

– Все в порядке?

Я молча кивнула. Меня раздирали надвое усталость и дикая злоба.

Иван не стал задавать других вопросов. Тронул машину с места, и мы поехали прочь от яхт-клуба.

Доехали до дома на набережной. Иван вышел из машины, обошел ее и открыл мне дверцу.

– Какой Версаль! – не удержалась я. Злость переливалась через край и доставала всех, кто находился рядом.

Иван не ответил. Взял меня под локоть и повел к подъезду.

Мы стояли в лифте рядом и молчали. На лестничной площадке Иван достал ключи, отпер дверь. Зажег в прихожей свет, посторонился и пропустил меня.

Я вошла в прихожую на ватных ногах. Упала на мягкий пуфик, стянула кроссовки.

Иван вошел следом и прикрыл дверь. Прислонился плечом к стене, сунул руки в карманы и стал молча смотреть на меня.

– Ничего, что я тут обосновалась, как дома? – спросила я. Под его взглядом я волновалась самым глупым и жалким образом. Начинала суетиться, говорить глупости...

– Что ты молчишь? – спросила я с досадой.

Иван вынул руки из карманов и присел передо мной на корточки. Взял мои ладони в свои и негромко спросил:

– Ты на меня сердишься, да?

Я невольно вспыхнула. Его проницательность переходила все границы!

– За что?! – изумилась я так фальшиво, что самой стало неудобно.

Иван чуть помедлил. Неужели он понял, что я ждала его поцелуя? Господи, какой позор! Какой стыд!

– Не знаю, – ответил он наконец. – Просто чувствую, что в чем-то провинился.

Я невольно выдохнула воздух. Слава богу! Он ни о чем не догадался!

– Ты ошибаешься, – ответила я, не глядя в бирюзовые глаза прямо перед собой. – Просто день сегодня странный... Столько всего перемешалось...

Тут я заметила, что Иван все еще держит мою руку. Выдернула ладонь и раздраженно договорила:

– В общем, я устала.

Иван тут же поднялся на ноги.

– Действительно, как я не сообразил! – покаялся он. – Прости, Майка. Тебе нужно хорошенько выспаться.

Я закусила губу и подняла на него опасливый взгляд. Издевается, нет?

Лицо Ивана было серьезным.

– Ты сердишься за Звягина? – спросил он.

– За Звягина? – не поняла я.

– Ну, да! Я его немного подразнил...

Иван поджал плечами.

– Согласись, он сам виноват! Не драться же мне с ним! Тем более при тебе!

Я тяжело вздохнула.

– А почему бы вам и не подраться? – устало спросила я. – Вы, мужчины, до сих пор предпочитаете выяснять отношения пещерным способом!

– Мы с ним в разных весовых категориях, – сухо обронил Иван. И тут же умоляюще попросил:

– Не сердись!

– Иван, я не сержусь, – ответила я. – Лешка получил по мозгам совершенно заслуженно. Он не имел никакого права разговаривать таким тоном. Ни со мной, ни с тобой.

Иван переступил с ноги на ногу.

– Так что, все в порядке, – завершила я.

– Точно?

– Точно.

Иван развернулся и открыл дверь.

– Иван!

Он замер на пороге и обернулся.

– Давай я буду платить тебе за квартиру, – предложила я. И добавила, сгорая от стыда:

– Только много не смогу... Зарплата не позволяет.

Иван опустил голову и незаметно усмехнулся. Потом посмотрел на меня и вежливо сказал:

– Спокойной ночи.

Я поднялась с банкетки. Взялась рукой за горло и предупредила сдавленным голосом:

– Я сейчас разревусь. Честное слово, разревусь! Скажи, что все в порядке!

Иван выпустил ручку двери. Вернулся назад, обхватил теплыми ладонями мой затылок и прижал голову к себе. Мой нос уткнулся в грубую шерсть, пахнувшую морской солью и ветром.

– Все в порядке, – сказал Иван очень мягко. – Тебе не о чем волноваться. Я обо всем позабочусь. Все будет хорошо.

Он взял меня за щеки и поцеловал в лоб. Как покойника.

А потом развернулся, шагнул за порог и побежал по лестнице. Я закрыла дверь только тогда, когда звук его шагов стих где-то внизу.

Меня раздирали самые противоречивые чувства, разобраться в которых не было никакой возможности. По крайней мере, сегодня.

Поэтому я приняла ванну и отправилась спать.

Подумаю обо всем завтра.

Завтра. Все завтра.

Прошло несколько дней.

Я садилась за статью каждый день, и каждый день мне приходилось откладывать ее в сторону. Нельзя писать, когда мозг охвачен пожаром и паникой. Нельзя писать, когда один из персонажей вызывает у тебя такие сильные противоречивые чувства.

Я не могла разобраться в том, что происходит. Ничего подобного со мной в жизни не было. Когда Иван находится рядом, я превращаюсь в кролика. В пушистого дрожащего зверька, который мечтает только об одном: чтобы хозяин сунул его за пазуху и отогрел.

Когда я остаюсь одна, мне становится стыдно за свои жалкие бабьи эмоции. Я торжественно даю себе слово, что больше не оплошаю и при встрече с Иваном сохраню полнейшее хладнокровие.

Но в глубине души знаю, что стоит мне увидеть прозрачные бирюзовые глаза на смуглом лице, и я тут же растаю.

Интересно, как называется это чувство? Любовь? В таком случае, согласна на любую альтернативную службу!

Сегодня утром мне позвонил шеф.

– Как успехи? – спросил он деловито.

– Никак, – ответила я вяло.

Шеф удивился:

– Майя! Что за тон?

Я встряхнулась.

– Извините, Игорь Константинович, я немного приболела.

– Что такое?

– Ерунда. Немного простыла, только и всего.

Шеф прочитал мне небольшую лекцию о том, чем грипп отличается от обычной простуды, я покорно выслушала. Эту лекцию шеф периодически читает всем работникам редакции, и каждый раз мы слушаем, не перебивая. Шеф не любит, когда его перебивают.

Закончив лекцию, шеф спросил:

– Ты ходячая, или как?

– Ходячая, – ответила я. – А что?

Шеф немного покряхтел.

– Да так, – ответил он со сдержанным ликованием. – Коллеги из Питера прислали досье на твоего Дердекена.

Я немедленно окрысилась:

– Почему это он мой?

– Потому что ты о нем пишешь! – нашелся шеф. – Ладно, Майка, выздоровеешь – приходи.

– Еду! – ответила я. – Через полчаса буду у вас!

– А как же... – начал шеф, но я не дослушала и быстро разъединилась.

Сунула мобильник в сумку, выскочила из квартиры и понеслась по лестнице, не дожидаясь лифта.

Сказать, что мне было интересно, значило ничего не сказать.

Сейчас я узнаю часть темного прошлого нового городского радиомагната. Интересно, Дердекен нашел Азика? И если нашел, сумели они договориться или нет? И вообще, почему Азик так упорно прячется? От кого?

До редакции я долетела за рекордные пятнадцать минут. Выскочила из машины, пронеслась через общую комнату, на ходу здороваясь с коллегами, ворвалась в приемную.

Секретарша испуганно ойкнула, когда я распахнула дверь и ввалилась через порог.

– Майя! Ты что? Разве так можно?

– Шеф у себя? – спросила я и, не дожидаясь ответа, рванула на себя дверь кабинета.

Шеф сидел за столом и правил гранки. Увидев меня, он немного удивился.

– Ты, что, на крыльях прилетела?

– Почти, – ответила я. Уселась в кресло и нетерпеливо потребовала:

– Ну что? Какие новости?

Шеф порылся в бумагах, лежавших на столе. Я еле-еле сдерживала себя, наблюдая за его неторопливыми движениями. Вот черепаха! А побыстрей нельзя?!

Тут шеф наконец достал несколько листов, похожих на факс.

– Вот! – сказал он и потряс ими в воздухе.

– Давайте!

Я привстала с кресла и протянула руку. Шеф отодвинулся назад.

– Подожди, подожди! Загорелась!

– Мне интересно, – объяснила я.

– Мне тоже. Кстати, ты знаешь, откуда взялся его псевдоним?

– Знаю, – нетерпеливо ответила я. – Ван Дер Декен – имя капитана «Летучего голландца».

– Вообще-то их было два, – начал шеф свою искусствоведческую лекцию. – Ван Страатен и Ван Дер Декен. Твоему клиенту почему-то приглянулся второй тип.

– Там легенды разные, – ответила я, ерзая в кресле. – Ему, очевидно, больше понравился вариант с Дер Декеном.

– Странные кумиры у нашего нового радиолюбителя, – задумчиво произнес шеф.

Я пожала плечами.

– Почему странные? Дердекен моряк, легенда о моряках... По-моему, все очень даже закономерно. Я бы на его месте тоже придумала себе какую-нибудь морскую кличку. Не знаю только какую...

– Хью Уильямс, – предложил шеф.

– Очень смешно! – огрызнулась я.

– Да нет! Я серьезно!

– А почему именно Хью Уильямс?

Шеф негромко рассмеялся.

– Понимаешь, Майка, – объяснил он, – за последние триста лет это имя множество раз фигурировало в списках Британского адмиралтейства.

– Что в нем такого выдающегося? – не поняла я.

– Чаще всего именно так звали единственного человека, выжившего в кораблекрушении, – объяснил шеф. – Хью Уильямс. В течение трехсот лет это было самое распространенное имя среди спасшихся людей. Понимаешь?

Я удивилась.

– Странное совпадение.

– Странное, – подтвердил шеф. – И настолько частое, что у английских моряков есть традиция: если матрос спасается после кораблекрушения, он автоматически принимает второе имя.

– Хью Уильямс?

– Вот именно.

Я погладила подбородок.

– А в российских списках спасенных людей есть совпадения имен?

– Не знаю, – ответил шеф. – Не знаю даже, существуют ли в нашем государстве такие списки. Ладно, мы отвлеклись.

Шеф еще раз пробежал глазами содержание бумаг. Я вздохнула и уселась поудобней. Есть у шефа она тягостная черта характера. Он любит самолично посмаковать все новости, прежде чем поделиться с окружающими.

Терпение, Майка, терпение...

– В общем, твоя бредовая версия насчет того, что ему тридцать лет, а не сорок потерпела провал, – начал шеф. У меня отлегло от сердца. Почему-то я боялась обнаружить родственную связь между Иваном и покойным Терехиным.

– Ему действительно сорок лет, и никаких сомнений по этому поводу быть не может, – продолжал шеф. – Коллеги раскопали полное досье на парня. Между прочим, они не обложили меня в три этажа. Материал до того понравился, что они попросили разрешения им воспользоваться.