Текст книги "Не та девушка (СИ)"
Автор книги: Карина Пьянкова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)
Миссис Браун сидела с совершенно серым лицом и чашка в ее руках нервно подрагивала.
– Но как так вообще могло произойти? – пробормотала она.
Моя хозяйка проявила куда большее присутствие духа – на лице Элинор Мидуэл отражалась скорбь, но никак не страх.
– Миссис Хайнс? Это действительно изумляет. Бедняжка была совершеннейшей недотепой, к тому же исключительно добросердечной и доверчивой.
Голос пожилой дамы звучал отрешенно.
Однако факт оставался фактом – миссис Хайнс была мертва.
Подробности произошедшего удалось узнать уже от инспектора Харриса, когда он вечером заглянув в наш дом.
– Вы хоть кого-то подозреваете? – спросила миссис Мидуэл, глядя на полицейского перед собой с искренним сочувствием.
Он выглядел просто ужасно – цветущий мужчина чуть за сорок словно постарел на десяток лет.
Гостя мы принимали в гостиной и на этот раз вместо чашки чая миссис Мидуэл предложила бокал хереса. Инспектор Харрис всегда проявлял равнодушие к алкоголю, однако на этот раз от спиртного не отказался.
– Все невероятно сложно, миссис Мидуэл, – покачал головой инспектор. – Во-первых, убитая выпила отравленный чай, который сама же и готовила для своего хозяина и его брата.
Такое начало делало произошедшее немного более логичным. Куда проще было поверить, что убить желали кого-то из братьев Дарем.
– Вот как, – задумчиво протянула моя хозяйка, взглядом побуждая инспектора Харриса продолжать рассказ.
Тот поежился, опуская глаза.
– Мне вообще-то не следует пересказывать гражданским… все это, – произнес с тяжелым вздохом полицейский. – Но и вы, и мисс Мерсер прекрасно умеете хранить тайны, а ваши советы, мисс Мидуэл, я высоко ценю.
Пожилая леди кивнула, соглашаясь с обоими утверждениями разом. Все, о чем сообщал нам инспектор Харрис, действительно оставалось сугубо в стенах этого дома. Ни миссис Мидуэл, ни я не отличались особенной словоохотливостью и знали, что лучше не рассказывать никому и никогда.
– Мне вовсе не кажется, что лишить жизни хотели именно миссис Хайнс.
Тут наши с инспектором Харрисом мнения полностью совпадали. Кому и чем могла помешать бедная миссис Хайнс?
– Вполне логично предположить, что так и есть. Тем более, что чай предназначался, как вы говорите? не ей. Кому-то могло прийти в голову избавиться от братьев Дарем, не так ли?
К несчастью, и Генри Дарем, и Джордж Дарем относились как раз к тем людям, у которых враги непременно обнаружатся.
Мужчина с расстроенным видом кивнул.
– Более того, я не могу с полной уверенностью сказать, что один из братьев не захотел убить другого. Отношения между ними действительно отвратительные. Да и эта свара по поводу наследства… – произнес полицейский то, что заставило меня изрядно призадуматься, в том числе и о человеческой природе. – Проще простого подсыпать в чайник яд, а после просто не выпить свою порцию. И сами братья Дарем, и миссис Дарем утверждают, что и преподобный, и капитан несколько раз заглядывали на кухню, пока миссис Хайнс готовила чай.
Я только и могла, что растерянно хлопать глазами. Потому что мне в голову могла прийти, пожалуй, любая теория, пусть даже самая безумная, но определенно не та, согласно которой один из братьев Дарем пытался убить другого.
В конце концов, они же кровные родственники!
Миссис Мидуэл только осведомилась:
– И на кого ставите, на Генри или Джорджа?
Полицейский с беспомощным видом развел руками.
– Капитан Дарем не кажется мне человеком с твердыми моральными принципами. А преподобный гневлив и подвержен страстям.
Моя хозяйка кивнула, но явно соглашалась она больше со своими мыслями, чем с умозаключением инспектора.
– И что же теперь капитан Дарем и его жена? Они ведь не останутся в доме преподобного? – осведомилась она.
Полицейский одним глотком ополовинил свой бокал.
– Об этом теперь и речи нет. Джордж Дарем подозревает брата в покушении или, по крайней мере, очень достоверно изображает это. Генри Дарем отвечает ему полной взаимностью. Так что капитан с супругой перебрались в дом миссис Браун. У нее достаточно большой дом и она не против новых гостей.
То есть теперь, выходит, Даремы и Джулиан Кин окажутся под одной крышей? Забавное стечение обстоятельств.
Беседа с инспектором Харрисом поразила меня и изрядно напугала. Мысль о том, что действительно убийцей мог оказаться преподобный, сражала наповал. Просто не получалось верить в такое, даже несмотря на мою антипатию к Генри Дарему. Насчет Джорджа Дарема возникали большие сомнения: все понимали, что назвать капитана образцом морального совершенства чрезвычайно сложно, однако мне не хотелось думать, что один брат мог попытаться убить другого, тем более из корысти.
Когда на следующий стала очевидной несостоятельность полиции относительно смерти миссис Хайнс, Миссис Мидуэл выпустила в деревню свои верные глаза и уши – повариху миссис Мэтьюс и вторую горничную, Сару, внучку нашего садовника мистера Гувера. Разумеется, ни повариха, ни служанка понятия не имели, что хозяйка отправила их следить за другими обитателями Сеннена и собирать слухи. В высшей степени благовоспитанная леди никогда бы не отдала таких приказов. Пожилая леди просто полагалась на человеческую природу – женщинам свойственно любопытство, пламя которого в свете последних событий должно было разгореться до небес. Оказавшись среди знакомых, Сара и миссис Мэтьюс непременно начнут расспрашивать, что же именно произошло. И их приятельницы, конечно же, начнут делиться собственными измышлениями, теориями, наблюдениями. Вернувшись же домой, слуги расскажут, все, что удалось узнать, и мне, и миссис Мидуэл, когда той придет в голову расспрашивать о том, что происходит за пределами дома.
Когда наша «разведка» явилась назад со сведениями, оказалось, что радоваться особенно нечему. Не имелось никаких иных свидетелей произошедшего злодеяния помимо членов семьи Дарем. Сами же братья на два голоса обвиняли друг друга в попытке убить, а миссис Мидуэл молчала.
– Но ничего, мисс Бет, теперь капитан Дарем с женой уже перебрались к миссис Браун, – закончила повествование Сара, которая радостно делилась всеми сведениями на кухне.
– И как они уживаются? С мистером Кином? – уточнила я.
С некоторых пор Джулиан стал для меня слишком интересен, что одновременно удивляло и смущало.
– Как же можно не ужиться с мистером Кином? – изумленно переспросила Сара. – Он же такая прелесть! Удивительно светлый молодой человек!
Тут горничная вздохнула с мечтательностью и грустью человека, который слишком хорошо знает свое место в этой жизни.
Джулиан Кин не мог претендовать на руку девушки из хоть сколько-то уважаемой семьи в силу своего рождения и профессии, однако такой как он вряд ли обратил внимание на служанку, для этого актер поднялся слишком высоко.
– Это точно, – согласилась повариха. – Мистер Кин – человек добрейший. Вот уж точно, ума Творец не дал, зато на сердце не поскупился. Говорят, он даже вышел из комнаты, чтобы поприветствовать капитана Дарема и его жену. А ведь бедного мальчика до сих пор так сильно лихорадит!
Что ж, поступок вполне в духе Джулиана Кина.
– Его все любят, – продолжала миссис Мэтьюс. – Ну, кроме преподобного Дарема, разве что. Даже капитан Дарем относится к мистеру Кину по-дружески.
Я заставила себя не морщиться. Потому что отлично знала, что брат викария молодого актера попросту презирает.
– А как отнеслась к произошедшему миссис Дарем? – поинтересовалась я. Наверное, именно чувства Сьюзан Дарем интересовали меня большего всего. Вряд ли женщине со здоровьем настолько слабым, как о нем говорят, доставит удовольствие переезд, пусть даже в пределах одной деревни. Да и наверняка она должна была ужасно испугаться, когда после покушения на нее еще и убили человека в том же доме.
Сара тут же встрепенулась.
– Говорят, миссис Дарем рыдала с того самого момента, как узнала о смерти миссис Хайнс! Она даже дважды падала в обморок! Капитан Дарем вызвал к жене доктора Вуда!
– Это хорошо, – с глубокомысленным видом кивнула я.
Целитель Маркус Вуд, мужчина преклонных лет и немалого опыта, пользовался в Сеннене уважением, причем вполне заслуженным. Наверняка он точно определит, каково на самом деле состояние Сьюзан Дарем. Кажется, я немного сомневалась в том, что она действительно так больна, как поговаривают.
После обеда я набралась смелости и решила отправиться к соседке, дабы проведать ее гостей, в том числе и ужасно простуженного Джулиана Кина. Повариха как раз испекла пироги с яблоками и корицей и настояла, чтобы я всенепременно передала гостинцы всеобщему любимцу.
Миссис Мидуэл не выказала никакого протеста относительно моей задумки, хотя я и до последнего ждала, что хозяйка настоятельно посоветует не оказывать мистеру Кину особого внимания.
В доме нашей соседки царила суматоха, которую непременно порождает присутствие привлекательного молодого мужчины подле большого количества женщин. Дом миссис Дарем был куда меньше дома миссис Браун, так что прислуги у соседки было больше. Преимущественно миссис Браун отдавала предпочтение при найме молодым девушкам, и теперь они тихо млели, ожидая очередного явления капитана Дарема. Или метались из угла в угол, стремясь почаще мелькать перед глазами обитателей дома.
– Мистер Кин не производит на них такого впечатления, – посетовала хозяйка дома, провожая меня к комнате молодого гостя. Поведение служанок ее откровенно расстраивало. – Он в общении с противоположным полом куда сдержанней.
Джулиан Кин лежал на постели в своей комнате с видом измученным и глубоко несчастным, что не помешало ему попытаться встать при нашем с миссис Браун появлении. Разумеется, наедине нас с молодым человеком никто и не подумал оставлять – пусть в наши времена встреча с джентльменом без свидетелей уже не могла безоговорочно уничтожить доброе имя девушки, однако оставаться наедине в спальне с мужчиной все-таки не считалось чем-то действительно разумным. Даже если особа мужского пола при этом лежит с жаром и чисто физически не в состоянии угрожать чьей бы то ни было добродетели.
– Лежите, мистер Кин, прошу, – остановила я порыв молодого человека. – Я пришла вас проведать и вовсе не хочу, чтобы из-за моего визита ваше здоровье еще больше ухудшилось.
Было совершенно очевидно, что прогулка в грозу обошлась мистеру Кину даже слишком уж дорого.
– Кажется, я совершенно расклеился, мисс Мерсер, – виновато пробормотал юноша и подчинился. А после оглушительно чихнул, не успев прикрыть рот и нос платком.
При этом выглядел мистер Кин как настоящий кот, сходство с которым добавляли зеленые глаза, сейчас безнадежно опухшие.
– Ничего, скоро вы снова будете на ногах, мой дорогой, можете даже не сомневаться, – пригрозила миссис Браун своему занемогшему гостью, и я обратила внимание на шеренгу различных баночек и флакончиков на прикроватной тумбочке.
Здесь было все, начиная с меда и заканчивая какой-то совершенно невозможной травяной настойкой по семейному рецепту миссис Браун. Что ж, пусть целителя к мистеру Кину и не вызывали, очевидно, посчитав его случай недостаточно серьезным для официальной медицины, но и страдать без помощи юношу не заставили.
Я присоединила ко всем этим народным снадобьям еще и пирожки в корзинке, которую заботливо собрала для «бедного мальчика» миссис Мэтьюс.
– Спасибо, миссис Браун, вы очень заботливы, – с видом великомученика ответил Джулиан Кин, которому явно пришлось изрядно натерпеться в процесс лечения.
Наверное, стоило еще что-то сказать больному, но почему-то при миссис Браун у меня не находилось подходящих слов. Окажись мы с мистером Кином одни, наверное, удалось бы придумать что-то более занимательное, чем бессмысленные фразы о погоде и природе.
Через пять минут ничего не значащих любезностей я попрощалась с Джулианом, и, стоило только закрыть дверь спальни молодого человека, как я поймала на себе задумчивый и пристальный взгляд миссис Браун.
– А как себя чувствует миссис Дарем? – осведомилась я не столько из любопытства уже, сколько из желания заставить женщину перестать разглядывать меня с таким выражением лица.
Миссис Браун словно бы повелась на мою уловку.
– Не так уж и плохо, если верить словам доктора Вуда. Разве что нервы у бедняжки совершенно измучены, но это и неудивительно при таком-то муже, – тут наша соседка вздохнула то ли мечтательно, то ли неодобрительно. – Он забросил ее, как ребенок забрасывает в угол ненужную игрушку. Хотя вряд ли миссис Дарем хоть когда-то была действительно нужна мужу.
Тут я могла только безмолвно соглашаться, особенной заботы или хоть какой-то приязни к супруге капитан Дарем не проявлял.
– Но при этом капитан все-таки решил перевезти жену к вам, – все-таки вступилась я за военного. – Разве это не проявление заботы о ее безопасности?
Миссис Браун очень выразительно фыркнула.
– В жизни не поверю, что это викарий решил отравить брата. И в жизни не поверю, будто Джордж Дарем мог поверить в подобную чушь, – изрекла женщина, и продолжать разговор на эту тему не стала, пригласив меня выпить чаю.
Вообще, соседка наша слыла особой слегка легкомысленной и не слишком проницательной, ее суждениям не стоило доверять как, к примеру, тем, что изрекала миссис Мидуэл, однако слова миссис Браун насторожили. Как и вид капитана Дарема, который спустя несколько минут к нам присоединился.
Мужчина как всегда сражал наповал обаянием, отпускал комплименты и всячески демонстрировал готовность толкнуть как меня, так и миссис Браун на путь греха. Однако в выражении глаз Джорджа Дарема я различала странную загнанность.
Возможно, все дело было в том, что капитан Дарем действительно считает, будто младший брат пытался его отравить. Но почему в это не верит миссис Браун, вот в чем вопрос?
Разговор неизбежно перешел на смерть миссис Хайнс.
– Жаль, она была действительно милой женщиной, – сдавленно произнес капитан Дарем под направленными на него испытующими взглядами. – И такая смерть…
Сожаление мужчины словно бы выглядело искренним, однако я слишком плохо знала брата викария, чтобы быть хоть в чем-то уверенным.
Кто же все-таки повинен в смерти миссис Хайнс? И чего на самом деле хотел добиться преступник?
Миссис Дарем так и не вышла из своей комнаты: по словам Джорджа Дарема, его жене снова нездоровилось. Миссис Браун только сочувственно покивала и даже предложила пару-другую народных средств, которые непременно должны были поставить больную на ноги. Я подозревала, что настойки, которые советовала капитану наша соседка, имели как минимум мочегонное свойство.
Джордж Дарем вежливо кивал, соглашался, но вряд ли действительно собирался следовать советам приютившей их женщины.
Когда вышла из дома, тут же почувствовала на себе чей-то взгляд. Ощущение было настолько сильным, что я резко обернулась, пытаясь понять, кому же пришло в голову меня разглядывать. Однако белая кисея на окнах надежно скрывала тех, кто находился в доме.
Но кого же я все-таки так сильно заинтересовала? Капитана Дарема? Его жену? Миссис Браун? Или, быть может, мистер Кин поднялся с постели? А ведь оставались еще и слуги. Словом, вопросы, одни только вопросы.
Домой я вернулась с самыми дурными предчувствиями, которые оправдались еще с порога – к нам решил заглянуть преподобный. Пока я навещала мистера Кина, Генри Дарем успел со всем возможным удобством устроиться в нашей гостиной. Он беседовал с миссис Мидуэл и потягивал шерри, что лучше всяких слов говорило о том, что священник пребывает в расстроенных чувствах. Обычно преподобный Дарем всячески порицал любые пороки и на алкоголь смотрел с величайшим неодобрением.
– Добрый день, мистер Дарем, – самую малость напряженно поприветствовала я мужчину, который встал при моем появлении.
– Здравствуйте, мисс Мерсер, – произнес он, глядя на меня несколько более напряженно, чем до того. – Миссис Мидуэл сказала, что вы ходили навещать мистера Кина.
Я подтвердила, что именно так все и было.
– Вам не стоит встречаться с ним, – мрачно прозвучало предостережение преподобного.
Как же он в тот момент меня раздражал!
– И почему же? – приподняла я бровь. – Потому что он актер? Потому что он незаконнорожденный? Или потому что он не ходит в церковь?
Последняя фраза прозвучала излишне едко, и, разумеется, Генри Дарем уловил это.
– Джордж никогда не умел – да и не хотел – держать язык на привязи, не так ли? И кем же он меня выставил? Помешанным? Или буйнопомешанным?
Я не знала, что можно сказать, не испортив отношения между братьями еще больше.
– Не думаю, что капитан Дарем вас кем-то выставлял, – произнесла я, чувствуя растерянность.
Если бы удалось точно понять, кто прав, а кто виноват, наверное, у меня бы нашлись и слова для викария, и силы говорить с ним прямо и открыто.
– Вот как, – усмехнулся Генри Дарем. – Что ж, все объяснимо. Джордж всегда умел убеждать женщин, а Джулианом Кином вы и вовсе очарованы.
Во взгляде миссис Мидуэл читалось явное неодобрение, и приходилось гадать, кому именно оно адресовано.
– Не вижу ничего дурного в том, чтобы очароваться мистером Кином, – ответила я с вызовом. – Он милый и добрый юноша. А еще он придет на следующую службу, преподобный.
Пусть это отнимет у Джулиана множество сил и мне было заранее жаль юношу, безмерно хотелось посмотреть на выражение лица священника, когда предмет его неприязни в церкви не рассыплется в прах, не загорится и не обратится в жуткое чудище. Какую тогда причину для неприязни найдет мистер Дарем?
– Даже так? – насмешливо переспросил викарий. Его лицо выражало полное недоверие.
Я кивнула и, подозреваю, моя улыбка в тот момент была более чем злорадной.
– Что ж, посмотрим, как он это сделает, мисс Мерсер. Я не склонен верить голословным заявлениям.
– Так что же такого ужасного вообразил о мистер Кине преподобный? – напрямик спросила моя хозяйка, после того как священник покинул наш дом. К моему великому облегчению. – Ну же, моя дорогая, я желаю знать
Я стушевалась, но ответить все-таки пришлось.
– Мистер Дарем, похоже, думает, будто мистер Кин – нечисть, – в итоге выдала я все, как есть. – Поэтому считает, что войти в церковь мистер Кин просто не сможет.
Миссис Мидуэл поглядела на меня с легкой растерянностью, но произнесла в итоге только «Ах вот как!» и больше эту тему не поднимала. Видимо, слишком уж была шокирована.
Теперь стоило дождаться воскресенья и собственными глазами увидеть, чем все в итоге закончится.
Мистер Кин к воскресенью до конца не оправился, что заставило поверить в то, что в Сеннен молодой человек действительно приехал из-за подорванного здоровья. Просто потому что обычно люди не сваливаются с банальной простудой так надолго. И несмотря на болезнь Джулиан Кин, как и обещал, пришел к церкви – с лихорадочным румянцем, поминутно чихающий и с ужаснейшим насморком. И вот что удивительно – любого другого такое состояние сделало бы непривлекательным для окружающих, но мистер Кин остался невероятно милым.
– Доброе утро, миссис Мидуэл, мисс Мерсер, – поприветствовал нас с привычной солнечной радостью юноша и тут же устало прикрыл глаза, а после оглушительно чихнул.
Да уж, для кого-то служба точно будет долгой и сложной.
– Простите, – пробормотал актер и спрятал лицо в белоснежный платок.
После этого молодой человек выпрямился, приосанился и с решительным видом вошел в двери церкви под заинтересованными взглядами прочих прихожан.
Преподобный уже стоял за кафедрой, готовясь донести до паствы слово Творца. Я, не переступая порога храма, смотрела на Генри Дарема. Тот стоял подобно каменному изваянию и неотрывно следил как по проходу идет мистер Кин. Юноша добрел до первого ряда, уселся на скамью и снова оглушительно чихнул.
Гром не грянул.
Джулиан Кин не испарился, не загорелся, словом, пребывание в церкви не возымело на него вообще никакого эффекта.
Глава 7 Звон колокольчиков
Служба прошла бодро под аккомпанемент чихания мистера Кина. Бедный юноша честно старался сдерживаться, но простуда оказалась сильней него. И изредка после оглушительного «апчхи!», что перекрывало даже звучный голос викария, раздавался и тот особенный трубный звук, с которым приходится сморкаться.
Мистер Дарем одновременно выглядел разгневанным и несчастным, но выдворять заблудшую душу, которая все-таки пришла к Творцу, из-под священной сени не решился, хотя я, сидя на первом ряду подле мистера Кина, отлично видела как священнику хочется выставить вон нарушителя спокойствия. Однако все прочие прихожане отнеслись к состоянию мистера Кина с пониманием и сочувствием. Вообще, одним из счастливых даров Джулиана Кина была способность вызывать к себе исключительно симпатию. Разумеется, когда речь не шла о священниках, подверженных определенным фантазиям.
К концу службы мистеру Кину совершенно поплохело и, как только прозвучало последнее слово преподобного в проповеди, несчастный больной буквально сложился пополам в приступе чихания и кашля, которые Джулиан старательно сдерживал последние несколько минут.
– Как вы? – с тревогой спросила я, тронув юношу за плечо.
– Как очень простуженный человек, мисс Мерсер, – чуть гнусаво ответил он. – Думаю, мне нужно лечь.
То, что на сегодня подвигов мистеру Кину уже хватит, было очевидным совершенно всем.
– Я провожу этого страдальца, мисс Мерсер, – произнес подошедший к нам капитан Дарем, за спиной которого маячило бледное лицо его жены. – Кажется, мистер Кин сам домой вернуться не в состоянии.
Актер с несчастным и пристыженным видом кивнул, подтверждая правоту Джорджа Дарема.
– Благодарю вас, капитан, – согласилась я переложить заботу о молодом человеке на чужие плечи. Причем, в прямом смысле на чужие плечи – вряд ли мистер Кин смог бы передвигать ноги без посторонней помощи.
Актер тоже пробормотал нечто подходящее случаю и позволил военному поддерживать себя по пути к выходу из церкви.
Викарий, все еще стоящий за кафедрой, едва огнем не дышал, глядя вслед двум объектам своей неприязни.
– Бедным мистер Кин, – пробормотала миссис Мидуэл рядом со мной. – Как он только выдержал эту службу в таком-то состоянии. Когда уже он, наконец, поправится?
Да уж, меня тоже мучил этот вопрос: казалось, будто на поправку молодой человек не идет, а после сегодняшних испытаний не стоило рассчитывать, что здоровье мистера Кина улучшится в ближайшее время.
– Хотелось бы и мне это знать.
Полиции так и не удалось ничего выяснить относительно смерти миссис Хайнс. Из всех свидетелей были только Даремы. Кому из них верить инспектор Харрис не знал, поэтому на всякий случай не верил никому.
– Однако же разъяснилась ситуация с завещанием миссис Дарем мне удалось! – за ужином в то же самое воскресенье сообщил полицейский. Кроме него и хозяйки дома за столом была только я, так что говорил инспектор совершенно свободно. – Вы были совершенно правы, миссис Мидуэл. Сьюзан Дарем составила не только брачный контракт, но и завещание, причем вполне конкретное. После ее смерти Джордж Дарем не получит ни пенни, все состоянии Сьюзан Дарем или вернется ее семье или останется детям, буде они родятся в браке. Однако права на опеку над детьми получит не отец, а родственники со стороны матери. Более того, сейчас миссис Дарем полновластная хозяйка собственного приданого, а оно достаточно велико. Муж не может распоряжаться ее состоянием.
По всему выходило, что капитану Дарему было совершенно незачем убивать собственную жену, разве что из крайней ненависти. Он ничего не выиграет со смертью супруги кроме собственной свободы, однако она и сейчас не слишком-то и ограничена.
– Забавно, – констатировала миссис Мидуэл с задумчивым и самую малость удивленным видом. – Зачем Джорджу Дарему вообще понадобился этот брак?
Этот вопрос пожилой леди был более чем уместен. Я могла поверить в бескорыстие влюбленного мужчины, который с легкостью отказался бы от любых притязаний на деньги жены, интересуясь только ей одной. Но между капитаном Даремом и его супругой любви, очевидно, нет.
Вечером, когда я уже переодевалась ко сну, через открытые окно до меня донесся звон колокольчиков. Тут же волной накатил почти суеверный страх. Этот звук был слишком знаком и вряд ли удастся забыть его до конца жизни.
Снова зазвенили колокольчики. Они словно звали меня.
«Какого черта?! Эти треклятые бубенцы были на костюме шута на маскараде! Висели на его колпаке! Неужели он разгуливает на улицах Сеннена в том же самом наряде?!»
На негнущихся ногах я подошла к подоконнику, не решаясь отодвинуть занавеску и выглянуть наружу. Только тонкая кисея скрывала меня от того, кто ходил там, совсем рядом.
Шут явился в Сеннен и даже намеренно давал мне понять это.
«Спокойно, Бет, спокойно. Ты на втором этаже, не поднимется же он прямо по отвесной стене?» – принялась успокаивать себя я, однако выходило плохо.
Почему-то стало казаться, что второй этаж – это слишком низко, и я не в безопасности.
Чтобы удостовериться, что все происходящее – не плод моего разыгравшегося воображения, я все-таки собралась с духом и резко отдернула занавесь. Снаружи окном никого не было. Совершенно никого. Пусть на землю уже опустилась глухая ночь, однако света луны и звезд оказалось достаточно, чтобы разглядеть того, кто прогуливался бы под окнами. Каких-либо зарослей, чтобы в них можно было укрыться, тоже не имелось.
Оставался только один вариант – шут прильнул к стене прямо под окном, именно поэтому никак не выходило его разглядеть. Можно было перегнуться через подоконник… Но я не желала так рисковать.
– Добрый вечер, миледи, – раздался откуда-то снизу тот самый голос, который как и на маскараде переходил от фальцета до рокочущего баса. – Какая прекрасная ночь, не так ли?
Он действительно был здесь – шут. Значит ли это, что он живет в Сеннене, а не в Брайтхилле? Самое обидное, что нет, потому что на автомобиле от городка до нашей деревни всего-то двадцать минут. Смешное расстояние.
– Убирайтесь, – прошипела я со страхом и злостью. – Убирайтесь немедленно, ужасный человек!
Ночной гость захихикал – мерзко, тонко, как настоящий сумасшедший.
– Так что же, миледи, разве ваши страхи и желания покинули вас? – этот вопрос был задан змеиным шепотом, который вползал в уши и окутывал разум.
Конечно же, ни страхи, ни желания меня не покинули. Я об этом знала, мой гость – тоже. Другое дело, как именно ему стало известно, что именно у меня на душе.
– Вы можете осуществить все желаемое. Все. Совершенно все. Если только вы того захотите, – продолжал доносить до меня что-то шут. Пока я не до конца понимала, к чему он клонит. Точней, я не хотела понимать – боялась.
– И как же я смогу осуществить желаемое? – с сарказмом и желчностью спросила я и тут же пожалела о том, что вообще открыла рот. Казалось, что теперь я вступила в переговоры, которые для меня обернутся заведомым проигрышем.
– Я помогу, миледи, – теперь уже почти ласково ответил шут. – Поверьте, я способен на многое.
Поверить в это оказалось до дрожи просто, уж не знаю почему.
– На многое? – переспросила я, ужасаясь тому, как дрожит мой голос. – На что же именно?
Мужчина рассмеялся.
– Помогу их убить. Всех их. Вам только кажется, что сил не хватит, но поверьте, это вовсе не так. Месть утолит вашу боль, миледи, и вы обретете покой.
И снова мерзкий смех.
Почему этот странный пугающий человек столько знает обо мне? Знает то, что никому неизвестно! Свои секреты я хранила трепетно и тщательно, даже миссис Харт, директриса моей школы, к которой я обратилась после пожара за помощью, ни о чем не подозревала, не говоря уже о миссис Мидуэл. Пожилой леди требовалась милая добродушная компаньонка – она ее и получила. А все остальное я оставила для себя и спрятала на самом дне души.
Но шут – он точно знает, что и кому предлагает. Он уверен, что его предложение для меня в той или иной мере интересно.
– И поторопитесь, миледи, ведь не только вы одна желаете кому-то смерти, не так ли? Вам спокойно и уютно в Сеннене. Вы ведь чувствуете себя здесь в безопасности? Но верно ли это?
Сердце ёкнуло.
– О чем вы вообще сейчас говорите? – воскликнула я и вцепилась со всей силы в подоконник.
До моих ушей донесся полубезумный смешок. Собеседник уж слишком сильно наслаждался нашим странным и откровенно мерзким разговором.
– Вы же считаете, будто самая умная, миледи. А что если это вовсе не так?
Снова зазвенели колокольчик и все стихло.
– Эй! – окликнула я шута, но никто не ответил.
До самого утра я не могла сомкнуть глаз, как ни пыталось, все ждала и ждала, когда вновь раздастся звон проклятых колокольчиков под окном, и доводы разума о том, что шут вряд ли станет навещать меня дважды за одну ночь, никак не помогали.
В итоге когда я спустилась к завтраку, миссис Мидуэл при виде моего лица всплеснула руками и принялась с тревогой расспрашивать о самочувствии. Умываясь утром, я бросила мельком взгляд в зеркало, так что знала – выгляжу не слишком хорошо. Однако масштаб трагедии очевидно, осознать мне не удалось.
– Просто плохо спала, – пробормотала я чуть хрипло. Глаза горели, словно в них сыпанули песком.
Мою ложь миссис Мидуэл в любом случае не могла бы раскрыть: ее окна выходили на другую сторону дома как и окна Сары, единственной из всей прислуги, кто оставался на ночь в доме. Несмотря на все свое показное безумие, мой ночной гость отлично знал, что делает. Он хотел говорить со мной и без лишних свидетелей и добился своего.
Даже понемногу начинало казаться, что и нет на самом деле никакого шута, нет и не было. Просто я понемногу начала сходить с ума, вот и все. И шут – он мне только почудился. Ведь никто, совершенно никто кроме меня не мог с полной уверенностью сказать, будто видел его собственными глазами.
Кроме, наверное, миссис Дарем, что так решительно отрицала присутствие шута на маскараде.
– Бет, дорогая, если так выглядит бессонница… Я бы на вашем месте вызвала целителя. Или вы так сильно беспокоитесь о здоровье мистера Кина, что не совершенно потеряли сон?
Второй вопрос прозвучал самую малость двусмысленно, хотя и был вполне логичным, учитывая то, что миссис Мидуэл пребывала в уверенности, – и не без причины – что мистером Кином я увлечена, пусть и нее слишком сильно.
Выслушав хозяйку, я покачала головой.
– Я не настолько уж и сильно беспокоюсь о мистере Кине, чтобы не спать всю ночь напролет. Хотя, думаю, после вчерашнего нелишним будет справиться о его здоровье. Служба далась бедному молодому человеку нелегко.
Очевидно, что навещать молодого актера в ближайшие дни не следует. И потому что не стоит показывать прочим жителям Сененна свое бледное измученное лицо, и потому что не хотелось давать повод для сплетен, которые вряд ли мне действительно сильно навредят, однако могут изрядно потрепать нервы.
