Текст книги "Не та девушка (СИ)"
Автор книги: Карина Пьянкова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)
Глава 11 Откровения
О своих отношениях со старшим братом мистер Дарем так и не сказал ни единого слова, хотя, видит Творец, я действительно изнамекалась, желая понять их истинную природу. Даже мои домыслы о том, что капитан Дарем приехал, чтобы предотвратить женитьбу Генри, викарий и то никак не прокомментировал.
– Есть вещи, мисс Эверс, которые вас совершенно не касаются, – осадил меня окончательно вышедший из себя преподобный. Выглядело все так, будто мистер Дарем совершенно непреклонен в своем решении хранить семейные тайны до конца.
Моя настоящая фамилия, произнесенная вслух, заставила тут же испуганно замолчать. Однако я быстро сумела взять себя в руки.
– Боюсь, мистер Дарем, что меня теперь могут касаться даже ваши внутрисемейные отношения, – твердо произнесла я. – Шут пришел в деревню или вместе с вами, или сразу после вас. Готовы поспорить на собственную голову, что вы никак не связаны с нечистью?
Викарий поморщился, словно ему пришлось съесть лимон целиком, да еще и с кожурой.
– Джордж не из тех кто станет следить за кем бы то ни было. Для того, чтобы придумать и последовательно осуществить коварный план, у него никогда не хватало терпения, – с откровенной насмешкой высказался мистер Дарем. – Если бы вдруг случилось так, что это был именно мой брат… Он бы наверняка показался. Да и тогда, скорее всего, целил бы в мой лоб.
Уж не знаю, что заставило мистера Дарема сделать именно такой вывод, но вряд ли мне удалось бы поколебать его уверенность.
– И кто же, по-вашему, мог выручить нас? Подозреваю, мистера Кина вы в качестве возможного кандидата на роль спасителя не рассматриваете? – осведомилась я у священника.
Тот покачал головой.
– Не рассматриваю. Если правы вы – у него не хватило бы сообразительности, если прав я – ему не было никакого смысла защищать нас от своего же короля.
Да уж, шут все-таки должен подчиняться своему монарху, а не рушить походя его планы.
Домой я вернулась с превосходной шишкой на лбу. Что поделать, пришлось так расплачиваться за возможность освободиться от магии фэйри.
Миссис Мидуэл, увидев «украшение», с которым я пришла с прогулки, только руками всплеснула и принялась расспрашивать о произошедшем. А я… я тоже решила задать хозяйке те вопросы, которые не так давно у меня появились.
– Скажите, миссис Мидуэл, вы ведь узнали инспектора Хилла, верно?
Мои слова заставили пожилую леди замереть. В ее взгляде явственно читались тревога и изумление.
– Ну что за глупости пришли вам в голову? – через несколько секунд нашлась с ответом миссис Мидуэл, однако эта фраза уже ничего не исправила.
Я услышала ответ в тех самых нескольких секундах молчания.
– С того, что инспектор Хилл – подменыш. Не просто подменыш – рыцарь Благого двора. А вы не так давно говорили, будто были знакомы с кем-то, кто называл себя именно так. И когда к нам заглянул инспектор Хилл, вы вдруг начали вести себя невероятно странно.
Чем дольше я говорила, тем логичней мне самой казалась озвученная догадка.
– Вы ведь узнали его, миссис Мидуэл, не отрицайте.
Конечно, по словам моей хозяйки, фэйри она повстречала в годы молодости, а Хиллу нельзя было дать больше тридцати лет, однако черт его разберет, что там с возрастом у подменышей.
Миссис Мидуэл под моим требовательным взглядом все-таки сдалась.
– Разумеется, я его узнала. Не тело – его он, вероятно, уже успел сменить, – как-то потеряно начала она. – Однако жесты, осанка, манера говорить, его словечки… Поверьте, дорогая Бет, если вы кого-то любите, узнаете в любом обличье даже спустя много лет.
Такое признание со стороны бесстрастной и всезнающей Элинор Мидуэл смутило и изумило меня.
– Но неужели же вы и в самом деле… – не сумела я закончить вопроса.
Женщина грустно улыбнулась.
– Любила его? Да, Бет. Вот только фэйри ветрены, особенно, когда речь заходит о чувсвах к людям. Их не привяжешь к себе, да и не заключит кто-то из дивного народа брак со смертным… Так что я всю жизнь вспоминала о нем, своем рыцаре. И встретить его сейчас, после столько лет разлуки, показаться ему вот такой… это стало подлинной мукой.
Пожалуй ничто на свете прежде меня настолько сильно не изумляло. Миссис Мидуэл пала жертвой запретной любви к фэйри? Она же воплощенная сдержанность и самообладание, образец манер и вкуса для всех! И вот – влюблена в нечисть!
– Вы так изумлены, – с грустной улыбкой покачала головой миссис Мидуэл. – Или вы думаете, будто я никогда не была молода, моя дорогая? Или же считаете, что годы помогают утишить огонь в сердце?
Наверное, именно так мне и казалось до недавних пор.
Я видела свою хозяйку только такой – с морщинами и волосами, присыпанными сединой, и не получалось представить ее юной девушкой, что влюбилась в кого-то настолько неподходящего как подменыш.
– В фэйри легко влюбиться, как оказалось, Бет, – усмехнулась так, словно знала все тайны мира миссис Мидуэл, – и сложно их возненавидеть, когда они исчезают. А получив желаемое, они в самом деле исчезают, уходят вслед за ветром.
Узнать эту историю от начала и до конца и хотелось, и не хотелось одновременно. К тому же так неловко было расспрашивать свою нанимательницу о чем-то настолько личном.
Однако мое любопытство прекрасно читалось на лице, и миссис Мидуэл милостиво решила его удовлетворить.
– Я тогда только-только окончила обучение в школе. Новая жизнь, выходы в свет, а он… он тогда тоже был полицейским. Видимо, это то, что ему удается лучше прочего – расследовать преступления. Разумеется, звали его иначе, и выглядел он совершенно не так. Но это и неважно, моя дорогая. Облик на самом деле не значит ничего…
Лицо миссис Мидуэл словно по волшебству преобразилось – засияли глаза, во всех чертах появилась живость, свойственная лишь юности.
– Я не знаю, кто кого первый заметил… Подозреваю, все же он меня. Тогда рыцарь расследовал убийство местного врача, что жил по соседству. Пара разговоров, несколько взглядов – и вот мое сердце уже билось чаще при одном только упоминании его в разговоре.
Я прекрасно понимала эти чувства, наверное, даже слишком уж хорошо.
А пожилая дама, тем временем, продолжала:
– И он тоже испытывал ко мне симпатию, моя милая Бет. Тогда были не те времена, конечно, я не могла встретиться с ним наедине вот так запросто. И все равно… мы виделись с ним несколько раз, и я узнала, кто он. Я и верила, и не верила одновременно. А еще не понимала, чем все для меня может обернуться. Не понимала, что фэйри не останется с одной женщиной. Убийца был пойман, и рыцарь просто уехал из нашего города, а я так и не смогла его забыть. Люди живут совсем мало по сравнению с дивным народом, однако наши чувства куда крепче.
Да уж, история вышла печальной и поучительной. Не стоит связываться с фэйри. Ни в каком смысле. Все звучало весьма трогательно, но для меня не несло практической пользы.
– Миссис Мидуэл… быть может… Быть может, он что-то говорил вам о Неблагом дворе? – спросила я неуверенно.
На меня посмотрели удивленно.
– С чего бы вам понадобилось знать о Неблагом дворе, моя дорогая?
И пришлось признаваться. Не во всем, разумеется, а лишь в той части, что касалась шута Неблагого двора. Про короля я умолчала, раз уж все равно он не сможет явиться к нам во плоти.
– Да уж, беда, моя дорогая. Большая беда, – пробормотала миссис Мидуэл, не пытаясь скрыть своей обеспокоенности. Она была бледней первого снега. – Они нам все враждебны, что благие, что неблагие фэйри… Но неблагим свойственна бездумная жестокость, Бет. Что бы ни задумал этот шут, в любом случае все обернется вам во зло, да и не только вам. И если уж рыцарь сказал, что шут – настолько силен… Я не знаю, помогут ли старые уловки в вашем случае, но чтобы отогнать фэйри, делать следует вот что.
Весь день я занималась тем, что пересыпала порог и подоконник солью, втыкала ветви рябины в каждый букет, опрыскивала дом святой водой, за которой не поленилась сбегать к преподобному, а также собрала в своей комнате все серебряные безделушки, какие только могла. Для меня миссис Мидуэл нашла даже серебряный нож, каким вскрывали письма.
И вот, кажется, защищенная всеми возможными способами я стояла глухой ночью посреди своей комнате в одной сорочке, сжимая в руках серебряный ножик, и глядела на замершую в темном углу жуткую недвижную фигуру.
Я не ожидала, что все выйдет просто и мне действительно удастся при помощи таких простых ухищрений избавиться от внимания фэйри. Однако кто бы мог подумать, что шут словно бы насмешку явится ко мне лично?! Прежде он ограничивался одними только подарками.
– Добрый вечер, миледи, – глубоким низким голосом поприветствовали меня из тени.
На этот раз не было слышно перезвона бубенчиков. И почему-то эта перемена в шуте испугала меня больше всего.
Я не ответила, и незваный гость издал дребезжащий смешок.
– Как всегда невежливы, миледи. Ну что же вы?
Он ступил вперед, оказавшись в круге тусклого лунного света. Неверное сияние позволило разглядеть шута. Сегодня он и правда явился без колпака и темные кудри волной спускались ниже лопаток, а лицо скрывал один только грим – маску шут тоже предпочел не надевать. Вычерненные губы растягивала гротескная ухмылка.
Вместо костюма арлекина нечистый был одет в сшитую из черных и красных ромбов тунику, облегающие штаны и высокие шаги. Почти что вельможа со старинной гравюры, если бы не грим, странная расцветка одежды и погремушка в руках.
Что ж, теперь можно было с уверенность сказать, что шут все же мужчина.
– Изыди, – прошептала я и поспешно перекрестила нечисть.
Тот захихикал тонко, и намерения убраться не выказал. Я была уверена, что смех фэйри услышит весь дом, но никто и не подумал бежать ко мне проверять, что случилось. Все вокруг спали, а я осталась один на один с фэйри.
– Полно, миледи, ваша вера недостаточно крепка, чтобы ваш Творец прислушивался к таким молитвам, – с неописуемым сарказмом прокомментировал мою жалкую попытку защититься шут и сделал еще два шага.
Теперь он стоял так близко ко мне, что пожелай я того, могла бы коснуться фэйри.
И если бы нечистый показался мне в прежнем обличье, то вызвал бы один только ужас, но сейчас я видела не только то, что передо мной потустороннее существо, но и то, что это еще и привлекательный мужчина, которого вовсе не уродует грим или странная одежда.
Шут был странен и красив. Не настолько как Неблагой король, но казался куда ближе, понятней… в каком-то смысле человечней.
Не стоило смотреть в глаза фэйри… Не стоило!
«Творец милосердный, избавь от наваждения! – взмолилась я безмолвно, с ужасом осознавая, насколько сильны чары дивного народа. – Я люблю Джулиана! И только его!»
Однако образ возлюбленного никак не мог защитить от стоящего передо мной существа.
– Разве не рады вы мне, миледи? – словно почуял что фэйри.
Его прохладная белая как снег ладонь скользнула по моей щеке, и это помогло прийти в себя. Я отшатнулась от пришельца и выставила перед собой свое жалкое оружие.
– Даже так, – со смешком констатировал он. – Вы так грозны…
Несколько ловких движений, и вот уже серебряный нож полетел в сторону, а шут прильнул к моим губам. Его руки стиснули мою талию как стальной обруч – не вырваться, не вздохнуть.
И даже не вскрикнуть.
Вот только поцелуй внезапно оказался нежным и трепетным, будто сам фэйри испытывал робость. Он словно воду пил мое дыхание, и воля к сопротивлению все слабела.
Казалось, что отстранился шут только через вечность, и я снова сделал ту же ошибку – посмотрела в его темные глаза. Словно в бездну упала.
– Убирайся! – прошипела я и со всей силы ударила его по плечу.
Нечистый расхохотался.
– Вот теперь, миледи, я всегда останусь с вами, – произнес он с пугающий уверенностью. – Даже если меня не будет рядом, я все равно буду с вами. И о ком бы вы сейчас не думали, его образ потемнеет, растает, потускнеет. И только я смогу принести вам покой, утишить ярость, которая клокочет в груди. Защитить от опасности. Всего лишь ответьте мне согласием.
Этот вкрадчивый голос ядом втекал в уши, отравлял душу…
– Нет! – воскликнула я и снова размашисто перекрестила пришельца из потустороннего мира.
Шут отвесил насмешливый поклон и буквально растворился в воздухе.
Утром я первым делом опрометью понеслась в церковь, надеясь хотя бы под ее священной сенью укрыться от фэйри… и от собственных беспокойных снов, в которых я продолжала чувствовать чужие губы на своих. И сколько бы раз я не повторяла про себя имя Джулиана, избавиться от мыслей о неблагом фэйри не выходило.
Черт подери, это был мой первый поцелуй!
Шут не обманул касательно того, что останется рядом со мной. По крайней мере в моих беспокойных снах он еще долго будет блуждать где-то рядом. И спасаться от его постоянного присутствия в церкви было вполне логично…
Вот только едва я переступила порог церкви, как в глазах у меня помутилась, и я рухнула без чувств.
Пришла в себя уже в доме викария, лежа на диване в гостиной. Преподобный держал у моего носа бутылек с нашатырным спиртом.
– Мистер Дарем? – прошептала я, не понимая, что вообще произошло и почему вдруг я оказалась у священника в таком нелепом и двусмысленном положении. – Что случилось со мной?
Преподобный раздосадованно покачал головой и со вздохом ответил:
– Вы упали в обморок. В ту же секунду, как оказались в церкв, Бет.
Я простонала и против всех своих обыкновений выругалась, махнув рукой на хорошие манеры. Потому что это никак не могло быть просто простым совпадением! Похоже, я угодила в расставленную ловушку.
– Ничего не хотите рассказать? – по-деловому осведомился мистер Дарем.
Кажется, только ему могла я озвучить свои самые страшные подозрения.
– Думаю, я попала в большую беду, преподобный, – констатировала я, начиная подозревать, что вчерашний поцелуй шута имел множество последствий и слова фэйри о том, что, он теперь всегда будет со мной, далеко не красивая метафора, и речь шла далеко не о беспокойных снах.
– Я ни капли не сомневаюсь, Бет, – даже и не подумал обнадеживать меня священник. – Пока вы оставались в церкви, вас невозможно было привести себя. Лежали словно в летаргическом сне, а когда я попытался вас опрыскать святой водой, так и вовсе начали задыхаться словно при анафилактическом шоке. Учитывая, что вчера вы разгуливали в храме как ни в чем не бывало, то… что случилось ночью, позвольте спросить?
Я нервно рассмеялась, а после едва не зарыдала.
– Шуточки этого мерзавца! Развлекается! Ш-шут! – сквозь слезы выдавила я.
Успокоиться удалось только спустя несколько минут, в течении которых Генри Дарем терпеливо гладил меня по голове, успокаивал и отпаивал водой, обычной, не святой. Такой истерики со мной не случалось последние три года.
– И что же такого проделал шут? – спросил священник, когда я немного пришла в себя.
Признаваться было неловко. В конце концов, будь Дарем хоть трижды преподобным, обета безбрачия он не давал, да и вообще был молодым здоровым мужчиной… Который может совершенно неверно понять все произошедшее в моей спальне.
– Он пришел ночью… И… Он меня поцеловал. Против моей воли. И пообещал, что всегда будет рядом со мной, – сдавленно прошептала я.
Священник перекрестил меня, и тут же стало трудней дышать.
– Вы что творите?! – возмутилась я, когда снова была в состоянии это сделать.
По всему выходило, что в церковь мне в ближайшее время никак не войти. Да и с любые религиозные символы лучше избегать.
– Всего лишь провожу эксперимент, – безо всякого смущения заявил преподобный, и я поняла, что даже если бы между нами не стояла разница в происхождении… я бы все равно никогда не вышла бы замуж за этого человека! Потому что редкостный гад! И ему наверняка понравилось меня мучить!
– И к каким же результатам пришли в итоге? – процедила я, чувствуя исключительно негодование. Право слово, я не заслужила подобного отвратительного отношения!
Мистер Дарем развел руками.
– Мне доводилось слышать о чем-то подобным в старых легендах, но я не уверен, что это именно оно… – ничем не обрадовал меня преподобный. – Возможно, все дело в том, что шут вас благословил. Бывало фэйри Благого двора оказывали такую милость людям. Благословляли поэтов или музыкантов, желая таким образом вдохновить. Но нет легенд, что также поступали и неблагие фэйри. И остается только догадываться, что сотворил шут и чем именно все обернется для вас.
Я закрыла глаза и тихо застонала от отчаянья. Итак шут уже лишил меня всякой возможности молить о помощи Творца. Но вряд ли фэйри, которого называют неблагим, ограничится этим.
– И что теперь делать? – простонала я и закрыла лицо руками. – Я же не могу вот так взять – и перестать ходить в церковь! Я же не мистер Кин, который заявил, что атеист, улыбнулся – и все решили, что так и надо! И у нас не прогрессивная столица, если меня начнут бить корчи в церкви – люди не поймут!
Нет, вряд ли костер разведут, для того – но вряд ли все обойдется без последствий!
– Треклятый фэйри! – буквально всхлипнула я, боясь даже думать о том, что именно станет следующим шагом шута. – Он так пытается… вынудить меня поступить, как ему хочется?!
Преподобный тяжело вздохнул и похлопал меня по плечу. Наверное, это можно было счесть за высшую степень подержки.
– Не знаю, Бет. Это же фэйри. Быть может, его цель – довести вас до крайней степени отчаяния. Кто разберет, что именно понадобилось шуту? Если только… скажите, Бет, а каково ваше наследство? Эверсы – это ведь магическая аристократия, графский род, у вас наверняка должно быть огромное наследство, не так ли?
Я закатила глаза. Какая именно разница, в самом деле? Для мира Бетани Эверс умерла, я – Элизабет Мерсер, что знают абсолютно все! И не могу вот так просто заявить права на то, что принадлежало моей семье.
– Наследство графов Карлайлов и правда велико, – кивнула я с кривой усмешкой и обхватила себя руками за плечи, пытаясь унять дрожь. – Правда, вот уже три года я не имею к нему отношения. Наследница рода официально мертва. Глава рода – умер. Признаться, я даже не понимаю до конца, кому должно отойти состояние. Было как-то недосуг разбираться.
Генри Дарем удивленно покосился на меня.
– Многие тысячи фунтов стерлингов? И вам было недосуг разобраться? Да чего ради вам вообще понадобился этот затянувшийся спектакль? Зачем, будучи одной из богатейших невест Айнвара, выдавать себя за практически нищую девушку? – принялся Генри Дарем задавать те самые вопросы, которых мне бы никогда не хотелось слышать.
Я вздохнула украдкой, посмотрела в глаза преподобному и произнесла ту правду, которую он вряд ли ожидал услышать:
– Потому что Бетани Эверс наверняка убьют. А вот Элизабет Мерсер пока имеет шансы дожить до старости.
Кажется, мне все-таки удалось удивить преподобного Дарема.
Но чего он, в самом деле, ожидал? Услышать, что я три года для собственного удовольствия и ради прихоти скрываюсь в провинции, работаю, стараюсь лишний раз не показываться за пределами Сеннена?
– Убьют? Вас? – переспросил мистер Дарем, похоже, не ожидавший услышать самый простой и очевидный ответ. – Что за…
Тут священник запнулся, смолк и посмотрел на меня, ожидая продолжения.
Одна мысль о том, чтобы рассказать свою историю такой, какая она есть, кому-то, заставила нервничать. Я слишком долго молчала, обманывала, скрывала правду…
– Вы наверняка уже знаете про пожар. Про него знают, наверное, вообще все. Так вот, это не был несчастный случай, – прошептала я, зажмурившись. – Дом подожгли. И позаботились о том, чтобы никто из него не выбрался наружу, не спасся. Убивать полковника и Бет смысла не было, у них не имелось врагов, а вот мы, Эверсы, слишком богаты, а папа к тому же не отличался сговорчивостью. Думаю, он показался кому-то неудобным. В тот вечер мы с Бет решили разыграть всех, поменялись одеждой и украшениями… Так что и целители в итоге приняли меня за подругу.
Преподобный теперь выглядел еще более изумленным. Казалось, будто он поверить своим ушам не мог.
– Вы с подругой были настолько похожи? – уточнил он, и я в ответ кивнула.
Такое недоверия было понятно. Наше с Бет сходство всегда и всех изумляло, особенно учитывая тот факт, что в нас не было ни единой общей капли крови.
– Одно лицо, одни манеры… Нас все и всегда путали, если мы того хотели. В любом случае, никто ничего не заподозрил. По крайней мере, тогда.
Мистер Дарем уже настроился на долгую и вдумчивую беседу, однако осуществить планы преподобному было не суждено. В Сеннене не только стены имели уши, но также деревья и заборы, так что не стоило удивляться, что о моем недомогании мгновенно узнал мистер Кин. И явился в дом к преподобному, махнув рукой на все распри со священником.
Сперва в дверь мистера Дарема постучали, и, поскольку никто больше не служил викарию, хозяину дома пришлось открывать самому и впускать гостя.
Когда мужчины вошли в гостиную, я смутилась и растерялась под испуганным взглядом изумрудных глаз. Наверное, со стороны все выглядело более чем двусмысленно…
Однако Джулиан оказался чересчур простодушен для ревности.
– Мисс Мерсер, вам уже лучше? – через мгновение опустился возле дивана, на котором я сидела, мистер Кин.
Свет озарял его лицо будто небесное сияние, и поневоле я теперь поняла, почему мистер Дарем так упорно цепляется за мысль, что Джулиан Кин – фэйри. Было в столичном актере что-то дивное, неземное, что роднило его с волшебными созданиями. Вот только той угрозы, которую я могла разглядеть и в шуте, и в Неблагом короле, и даже в инспекторе Хилле, который принадлежал к Благому двору, в мистер Кине не было.
– Благодарю вас, мне гораздо лучше. Должно быть солнце сегодня светило слишком сильно и мне стало дурно, – принялась я путано объяснять, почему вдруг лишилась чувств без каких бы то ни было видимых причин. – Какое счастье, что преподобный оказался неподалеку.
Большинство знакомых мне мужчин тут бы не сумели сдержать в узде ревность, тем более, когда речь зашла о настолько ненавистном человеке как Генри Дарем.
Джулиан повернулся к священнику…
– Благодарю вас, преподобный, что вы так заботливы! – воскликнул молодой человек. – Страшно представить, что бы могло произойти с мисс Мерсер, если бы вас не оказалось рядом!
Можно было ожидать, что эти слова прозвучат с сарказмом, однако… по всему выходило, что Джулиан Кин говорил совершенно искренне. Причем его искренность смутила даже мистера Дарема. Я видела в глазах преподобного колебания, сомнения…
– Да, мистер Дарем оказался рядом очень вовремя, – подтвердила я. – Но не стоит так сильно волноваться обо мне.
Мистер Кин снова повернулся ко мне.
– Возможно, стоит вернуться домой, мисс Мерсер, если вам уже лучше?
Я не без удовольствия согласилась, ведь это означало помимо всего прочего и несколько минут наедине с Джулианом.
Конечно, перед ним было совестно после прошедшей ночи. Я ведь действительно… наслаждалась тем поцелуем с фэйри. Шут знал, что делал, проклятая его душа. И теперь, глядя на юношу, в которого была влюблена и который не смел коснуться лишний раз моей руки, я испытывала неимоверный стыд за то, что вспоминала напористый поцелуй фэйри.
Мистер Дарем с насмешкой следил за мной и Джулианом, пока мы шли к дверям, да и после я чувствовала как тяжелый взгляд священника буравит спину.
– Вам нужно лучше следить за своим здоровьем, мисс Мерсер, – с мягкой заботой выговаривал мне Джулиан, на чью руку я опиралась. Мое состояние вовсе не было настолько ужасным, и я вполне могла передвигаться без посторонней помощи. Но не хотела.
– Я постараюсь следовать вашим советам, мистер Кин, – потупившись, пообещала я, – но, уверяю, со мной действительно все хорошо.
Не считая того, что теперь я не могу войти в церковь и не переношу символов веры словно какая-то нечисть. Право слово, сущие мелочи. Сейчас за это уже не сжигают на костре.
– Как жаль, что у меня нет права заботиться о вас больше, чем сейчас, – пробормотал мистер Кин за секунду до того, как за моей спиной закрылась дверь дома миссис Мидуэл.
Первым делом я отправилась успокаивать хозяйку, ни капли не сомневаясь в том, что ей уже все донесли о моем плачевном состоянии. Ну, в самом деле, не может же сама миссис Мидуэл оказаться менее осведомленной, чем мистер Кин! Однако оказалось, что куда больше мою нанимательницу занимала миссис Дарем.
Да оно и неудивительно! Сьюзан Дарем считалась вечно безмолвствующей затворницей, что, кажется, ни разу не выходила на улицу без сопровождения своего мужа. И вот теперь миссис Дарем сидит в гостиной миссис Мидуэл и пьет чай, словно бы это самое обычное для нее дело.
Мы поздоровались с гостьей, как того требовали приличия. Жена Джорджа Дарема вела себя вроде бы как обычно, была молчалива, сидела так, словно проглотила пол… Но ситуация все равно оставалась странной и необъяснимой! Потому что Сьюзан Дарем не могла вот так запросто разгуливать по деревне! Кто угодно – но не она!
– Джордж сегодня отправился по делам, – пояснила гостья, когда у нее спросили, где же ее муж, который неизменно сопровождал ее во время всех прогулок.
Со стороны могло показаться, что миссис Дарем позволила себе крохотную попытку бунта, когда капитан ослабил хватку. Да, именно так подумали бы многие, однако же я была совершенно уверена, что Джордж Дарем относился к жене совершенно равнодушно и никогда не указывал, как ей себя вести.
Сьюзан ни в чем не ущемляют, к тому же не следовало забывать, что она полновластная хозяйка своего немалого состояния. И если так…
Меня неожиданно озарило. Я уяснила простейшую истину, которую почему-то прежде игнорировала.
Власть у того, кто держит в руках деньги, и тут уж нет никакой разницы – мужчина ты или женщина.
В семье Даремов деньгами управляет Сьюзан, а вовсе не ее муж. А раз управляет деньгами – то, вероятно, управляет и всем остальным.
Пусть Творец и судил так, что у мужчин больше силы и власти, женщина с состоянием редко оказывается в зависимости от кого бы то ни было. Даже от собственного мужа.
Все это время Сьюзан Дарем вела себя точно так, как хотела сама. Иначе и быть не могло. Джордж Дарем просто не имел достаточно влияния, чтобы заставить жену сделать хоть что-то. Значит, она по собственной воле отправилась в Сеннен вместе с супругом, и все местные кумушки совершенно безосновательно твердили о тиране-муже, который заставил страдать в дороге свою больную жену.
А чья это изначально вообще была идея – навестить Генри Дарема здесь, в деревне, сразу после того, как он нашел, наконец, свою нареченную невесту, мисс Элизабет Мерсер?
Только отточенное за три года при миссис Мидуэл умение бестрепетно лгать позволило мне не перемениться в лице после таких размышлений.
Она ведь из нортширских Денби – эта миссис Дарем, ее семья проживает в моем родном графстве. И это далеко не самая важная деталь. Денби в родстве с Эверсами. Не зря викарий так изумлялся тому факту, что я ни разу не задалась вопросом, к кому должно отойти наследство графа Карлайла.
Я была так труслива, что даже стала глупа!
– Мужчины вечно так заняты, – с иронией прокомментировала миссис Мидуэл. – Мой муж тоже постоянно отлучался по делам, но, клянусь Творцом, от его стараний в нашем доме не пребывало богатства и благополучия.
При одном упоминании Творца у меня мгновенно началась мигрень. Кажется, вера моей хозяйки была сильной и даже искренней. Тут впору радоваться, но как-то не получалось.
Миссис Дарем бездумно улыбалась, слушая хозяйку дома, однако в противовес безмятежности молодой женщины, ее тонкие белые пальцы сжимали фарфоровую чашку так, что странно, как та еще трещинами не пошла.
Что же настолько сильно досадило невестке преподобного? Упоминание блудного мужа? Или Творца?
Вполне может быть, после чересчур тесного общения с преподобным – и с шутом! – я буду везде и во всех видеть связь с нечистой силой, однако в отношении молодой миссис Дарем у меня появилось множество самых разнообразных подозрений.
И, черт подери, она была единственной из всех, кого убить вроде как пытались, однако не сумели осуществить задуманное! Хрупкая и болезненная Сьюзан Дарем упала с крутой лестницы и все равно осталась жива! Практически чудо! Никому ни до, ни после не удалось уцелеть после покушения. И никто ни в чем не заподозрил бедняжку миссис Дарем, которая так кротко сносит все свои несчастья.
И ведь когда умерла миссис Хайнс, когда все произошло – в доме были не только мистер Дарем и его старший брат. Миссис Дарем тоже находилась в доме деверя и даже давала показания по поводу произошедшего. Миссис Дарем имела возможность подсыпать яд в чай. Но никому не пришло в голову думать на кроткую женщину.
Инспектор Харрис упоминал Сьюзан Дарем в списке подозреваемых, но, скорее, для галочки. Всерьез он никогда не считал, что эта молодая женщина может оказаться виновной. Вообще, благовоспитанную леди в последнюю очередь станут подозревать в дурном поступке. Просто потому что она – леди.
– Джордж вовсе не такой, – начала лепетать миссис Дарем, не поднимая глаз. – Он очень заботится обо мне.
Эта ложь была настолько жалкой, настолько беспомощной, что могла бы растопить даже самое заледеневшее сердце и вызвать сочувствие в самом черством человеке… Вот только теперь у меня не выходило верить трепетной бледности и дрожащим губам Сьюзан Дарем. К тому же у нее не было повода выглядеть таким образом – муж точно не бил ее и не повышал на нее голос. Будь иначе – об этом тотчас же узнал бы весь Сеннен.
– Разумеется, капитан совсем не такой, – не стала спорить с гостьей миссис Мидуэл.
Интересно, а о чем догадалась моя хозяйка?
