Текст книги "На крыльях демона (ЛП)"

Автор книги: Карина Хейл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

– Знаешь, почему твоя мама такое мне рассказала?

Я прикусила губу.

– Нет… почему?

– Правда, что у той же соседки с Чирио есть пара свиней? – спросила она, склонив голову.

Я кивнула, все стало ужасно вставать на места.

– Это была ее свинья, да? – спросила я. Вдруг мне стало плохо. Да, ее пес сошел с ума, а соседка повредила колено, а теперь одна из ее свиней была без головы в нашем доме.

– Мы это проверим, – сухо сказала она. – Я только хотела убедиться, что вы не держите обиды.

– Обиды?

Она промолчала. Она выдохнула уголком рта и смотрела на меня, ожидая, пока я пойму.

– Погодите, – сказала я. – Вы думаете, что я убила свинью соседки. Ее огромную свинью? Притащила сюда, вскрыла, отрубила голову и сунула под рукомойник? Потому что ее пес попытался напасть на меня?

– Странные вещи произошли, мисс Паломино.

Я едва могла говорить. Я прижала ладонь к груди и пыталась приглушить гнев.

– Простите, но я думаю, что вы лаете не на то дерево. Это никак бы не проучило ее. Это проучило мою семью. И меня.

Офицер нахмурилась.

– Кто говорил, что кто-то кого-то проучил?

Я замерла.

Она прищурилась.

– Где вы были прошлой ночью? Не дома?

Я закатила глаза. Я не могла поверить, что все так обернулось. Зачем мама вообще вспомнила собаку? И как все так сложилось?

– Да, я была не дома.

– С кем?

– С другом.

– Когда вы попали домой?

– В три часа ночи, – осторожно ответила я. – Простите, но я теперь под подозрением?

Монро вздохнула и вытащила блокнот. Она что-то записывала, пока говорила, но я была слишком далеко, чтобы рассмотреть.

– Я просто делаю работу и пытаюсь выстроить порядок событий. Никто из вашей семьи ничего не видел, но мы еще не проверили, что знает ваш отец.

Отец. Это будет плохо.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Низкое рычание остановило меня. Слева, у ограды соседки, я видела силуэт Чирио, заметившего меня. И хотя ограда была из толстого старого дерева, а за ней был колючий куст, я подумывала перепрыгнуть и проучить собаку.

– Перри! – я услышала голос мамы у своего уха и вдруг поняла, что она уже несколько раз кричала.

Она была рядом, сжимала рукой шаль. В свете дня ее мятный цвет сочетался с вялой травой у моих ног.

– Что ты здесь делаешь? Где твоя обувь?

Я посмотрела на ноги. Я была в штанах от пижамы, в толстовке. Волосы были стянуты в хвост. Я не знала, где моя обувь. Если подумать, я не знала, почему стояла в глубине двора и смотрела на ограду соседки. Что я здесь делала? Где была раньше? Я снова не могла вспомнить.

– Что ты собиралась сделать с собакой? – тихо спросила она.

Я посмотрела на нее, словно у нее были две головы.

– С собакой?

– Почему ты здесь стоишь?

– Я… мне… нужен был свежий воздух.

Взгляд мамы впивался в мое лицо, ее губы были сжатыми, она думала неизвестно о чем. Может, о том, что я – убийца свиней. А потом она взяла меня за руку и сказала слишком нежным голосом:

– Ты замерзла, тыковка. Идем внутрь.

Этот тон возвращал другие воспоминания. Я словно снова оказалась в старшей школе.

Я выдавила улыбку, мы прошли по влажной траве в дом. Я не хотела переживать из-за того, что она думала, и я не хотела тревожить ее сильнее, чем уже было. Ей хватало переживаний из-за папы. Когда он вернулся и увидел офицеров Монро, Хартли и еще нескольких, делающих снимки дома, у него чуть не случился сердечный приступ. Когда он узнал, что случилось, он побледнел так сильно, что я будто увидела череп за кожей. Я думала, он закричит или что-то бросит (это сейчас случалось часто), но он принял все и дрожал. Это было страшнее. Папе нужно было бросать вещи, кричать, переворачивать столы. Это было в его стиле. Так он справлялся со всем. И то, что он держал все внутри, меня пугало. Гнева и страха в доме уже было слишком много, и становилось только хуже.

Мы поднялись по ступенькам за домом и прошли через двери в дом, миновали кабинет, не взглянув. Я боялась смотреть. Комната была закрыта, завтра туда придет команда для уборки, но я все еще ощущала, как зло проникало сквозь щели.

Мама села рядом с Адой и отцом в гостиной. Они смотрели «За пригоршню долларов», но не видели фильм. Они смотрели друг на друга. Следили за домом. Были затеряны в своих мыслях.

Частичка меня была почти рада, что они напуганы. Было приятно знать, что я страдала не одна, хоть они знали лишь каплю того, что происходило. Я хотела держать их в неведении относительно остального, сколько могла, и был лишь один способ сделать это. Я должна была знать, с чем имею дело, и как от этого избавиться.

Максимус сказал, что позвонит мне, но у меня не было нескольких дней. Я не могла это объяснить, но мне казалось, что времени у меня мало. И я не была против поцелуя. Я была только рада этому отвлечению. И была за всеми руками.

Я вытащила телефон из кармана толстовки, набрала ему и пошла по ступенькам в свою комнату, чтобы поговорить наедине.

– Милая, – ответил он.

Я улыбнулась и надеялась, что он это уловил по телефону.

– Эй. Как ты?

– Я… мне уже лучше. Виски хорошо ударил в голову. Прости, что не позвонил раньше.

– Все хорошо, – сказала я, забыв об этом в суете.

Мне показалось, что я уловила женский смех на фоне. Я тут же нахмурилась.

– Где ты?

Он кашлянул.

– Дышу свежим воздухом. На рынке. Просто закупаюсь. Тут хорошие тако.

Я прислушалась сильнее. Звучало так, словно он был в месте, где много людей. Не знаю, откуда взялась моя паранойя.

– Слушай, сегодня кое-что случилось, – сказала я, не желая говорить много по телефону.

– Ты в порядке?

– Да. И все мы. Но здесь были копы, и…

– Копы? – воскликнул он. – Я приду. Ты точно в порядке?

– Пока что да, но я бы хотела, чтобы ты пришел и сделал свое чтение или что-то еще. Не знаю, но мне кажется, что времени осталось мало, и, раз уже пугают не только меня, но и мою семью, я не могу стоять в стороне. Не могу. И не буду!

– Ладненько, не переживай, Перри. Я уже иду.

– Спасибо, – шепнула я в телефон.

– Жди, – ответил он, и наступила тишина.

Я глубоко вдохнула и переоделась в леггинсы и длинный свитер, чтобы не выглядеть так, будто я только что вылезла из кровати, а потом нанесла на лицо пудру и тушь.

Семья внизу все еще молчала и притворялась, что смотрит телевизор. Я устроилась на краю кресла папы и опустила ладонь на его. Она была холодной. Он поднял голову и улыбнулся. Сдержанно, но уже хоть что-то.

– Ко мне придет друг, – тихо сообщила я.

Все удивленно посмотрели на меня.

– Перри, – недовольно сказала мама. – После случившегося сегодня…

– Из-за случившегося сегодня, – исправила я ее. Я не хотела говорить о призраках, но нужно было что-то сказать. – Он недавно в городе. И… с ним мне безопаснее.

Сначала вся семья смотрела на меня, а теперь Ада, мама и папа переглядывались между собой.

– Кто он? – спросил отец.

– Ты ни о ком не говорила, – заметила Ада.

– Это парень с фитнеса? – спросила мама с надеждой. Я забыла о ее страхах, что я стану старой девой, но теперь мне нужно было разбираться с этим.

– Нет, – сказала я ей. Она помрачнела, и я добавила. – Это Максимус, о котором я тебе говорила.

– Максимус? – глаза Ады загорелись. – Тот самый, которого ты встретила в Нью-Мексико?

– Тот самый, – сказала я, голос был напряжен, я хмуро посмотрела на нее. Я не хотела, чтобы она упоминала дела с призраками.

– О, Перри, я надеюсь, ты закончила с этими… этими… чудаками, – сказала мама, шлепнув по бедрам. Я была уверена, что она имеет в виду Декса.

– Он не чудак. Серьезно, – сказала я, Ада хихикала.

Мама с папой переглянулись. Они были настороженными, недоверчивыми. Но я к такому привыкла, потому что они всегда тревожились из-за меня, а не из-за загадочной персоны, оставившей обезглавленную свинью в доме.

Они задали мне еще пару вопросов о нем, на большую часть у меня не было ответов, потому что я не знала сама, я даже его фамилии не знала. А потом мы повернулись к экрану и смотрели, пока Клинт Иствуд не убил пару мексиканцев. И тут прозвенел дверной звонок.

Блин.

Я вскочила и подбежала к двери, открыла ее и выбежала на крыльцо, где стоял Максимус.

– Ого, где пожар? – он растягивал слова. Он опустил ладонь на мою руку и сжал, глядя на меня. – Ты в порядке, маленькая леди?

Я быстро кивнула.

– Да. Хотя не знаю. Но кое-что…

Я склонилась и тихо закрыла входную дверь, чтобы меня не слышала семья внутри. Максимус вскинул бровь.

Я понизила голос и продолжила:

– Моя семья не знает, что ты говоришь с призраками. Они не верят в такое, и упоминание этого приведет к проблемам. Не знаю, почему. Особенно сегодня, когда они хотят верить, что это сделал кто-то живой, а не мертвый. Так что нужно все это скрывать, ладно?

– Понял, – сказал он, поглядывая на окна прихожей. Свет только что включился там. Наверное, папа хотел понять, куда я пропала. – Так что случилось сегодня?

Я кратко пересказала ему, пока папа следил за нами из окна. Я помахала ему, пока объясняла, надеясь, что он поймет, что мы скоро войдем, и не будет нас перебивать.

– Голову ты нашла? – спросил Максимус, когда я закончила.

– Нет, – я схватила его за руку. – Думаешь, у тебя получится уловить то, что происходило здесь сегодня? Ты сможешь что-то сделать?

Он окинул дом взглядом. Он не выглядел уверенно.

– Утверждать не могу. Процесс этот медленный. Можно только уловить, что чувствовал человек, когда умирал. Если это Эбби, она умерла не здесь. И я не знаю, что смогу сделать. Я уверен, что понимаю, что она чувствовала, когда умирала.

– Но ты сказал, что можешь это исправить, – взмолилась я, чуть не топнув, как маленькая девочка.

– Я попытаюсь, – сказал он, опустив ладонь на мою голову, чтобы успокоить. – Я обещал. Мы сначала поймем, что это, а потом уберем отсюда.

– Куда? Это как экзорцизм? – я поежилась от мысли.

– Ты не одержима, Перри, – сказал он. – Экзорцизм – трата времени. Сложно найти того, кто это сделает. А потом нужно доказать, что ты одержим, а это сложно, потому что, как я говорил, это часто в головах людей. Обычно причина в расстройстве личности. Но всегда есть другое объяснение. И очень опасно приводить жреца или шамана к человеку, который не одержим. Это опасно для жертвы, для шамана, да всех. И в доме так не делают. Его очищают.

– И ты сможешь это сделать? Да? – с каждой секундой мне было все тревожнее. – Не говори, что ты попробуешь.

Он замолчал, облизнул губы. А потом…

– Я никогда не пробую, – медленно сказал он. – Я просто делаю.

Это были слова из одного из моих любимых фильмов «Быстрее, кошечка! Убей! Убей!», и я ощутила, как уголки губ растягивает улыбка. Он знал, как меня успокоить и подобраться ближе.

– Хочешь испытать меня? – добавил он.

Я стукнула его по руке, а потом обхватила его ладонь и повела в дом.

– Кстати, ты чем-то похожа на юную Туру Сатану, – прошептал он мне на ухо.

– Наверное, грудью, – бросила я через плечо, папа появился перед нами, ожидая нас в прихожей все это время.

– Перри, я думал, ты уже не зайдешь, – сказал он с нервной улыбкой, глядя на высокого рыжеволосого парня. Мой отец не был высоким, и Максимус возвышался над ним.

– Папа, это Максимус, – сказала я. – Максимус, это папа.

Максимус пожал руку моего отца, глядя ему в глаза, и сказал:

– У вас очаровательная дочь, сэр.

Отец просиял. Он никогда еще так не улыбался парням, которых я приводила домой. Хотя приводила я только одного, но все же.

– О, да, мы ее любим, – он неловко рассмеялся.

Ага. Теперь они меня любят.

Мы прошли по коридору, папа спрашивал, где он рос в Луизиане, а потом они начали говорить о каджунской еде. Мы пришли в гостиную, где стояли Ада и мама, ожидая нас.

Максимус пожал им руки, и я видела, что его вид, манеры и очаровательное произношение за секунды покорили мою маму. Ада была насторожена. Я насмешливо посмотрела на нее, прося вести себя, но она лишь закатила глаза и опустилась на диван, делая вид, что титры фильма интереснее.

– Раз ты здесь, можно заказать китайский ужин, – предложила мама. – Я вряд ли буду в ближайшее время готовить на кухне.

Максимус кивнул и скрестил руки.

– Перри рассказала мне о случившемся. Мне очень жаль. Надеюсь, что тот, кто сделал это, получит по заслугам. Я пока я буду рад помочь всем, чем смогу.

Он посмотрел на моего папу.

– Знаю, завтра придут убирать ваш кабинет, но я был бы рад помочь вам сделать комнату такой, будто там ничего и не произошло. Знаю, очень расстраивает, когда убежище разрушают.

Ох, он очень хорош.

Отец был потрясен щедростью Максимуса. Я посмотрела на Аду, а она глядела на меня с сарказмом. Да что с ней такое? У нее ненависть к рыжим?

Я пыталась придумать, как увести его от них, но Максимус сам был хорош и повернулся ко мне с ослепительной улыбкой.

– Я бы хотел увидеть весь твой красивый дом, Перри.

Я подавила смешок, взяла его за руку и вывела из гостиной к лестнице. Я оглянулась, чтобы проверить, не преследует ли нас моя семья. Они не шли, но я слышала приглушенные восторженные голоса. Они будут какое-то время говорить о нем.

– Я бы хотел увидеть твою спальню, – сказал он, пока мы поднимались по ступенькам.

– Ого, ты разогнался, – отметила я.

– Там ведь чаще всего происходили странности?

Ох. Конечно. Точно. Мы снова говорили о призраках.

– Угу, – сказала я, повысив голос, открывая дверь в свою комнату. Я быстро убралась перед тем, как он пришел, так что там уже не лежали на виду вещи, которые я не хотела ему показывать.

Он прошел в центр комнаты и медленно огляделся, сканируя взглядом каждый выступ. Я закрыла дверь и, прислонившись к столу, наблюдала за ним.

Я молчала, не говорил и он какое-то время.

А потом сказал:

– Здесь что-то есть.

Лед пронесся по моей спине, я поежилась.

– Что? – пропищала я, озираясь, пытаясь увидеть что-то ненормальное за фасадом из моих плакатов групп, плюшевых зверей и фотографий в рамках. Я искала мерцание в воздухе, какое видела много раз до этого. Но ничего не было.

Он закрыл глаза и поднял ладони в воздух. Я следила за ним, боясь дышать или двигаться. Я хотела тоже это ощущать. Почему я не могла видеть Эбби, хотя видела остальных? Призраки могли выбирать тех, кто их видел?

Я хотела спросить, была ли это Эбби, но прикусила губу и ждала.

– Это она… – сказал он.

– Да? – мое сердце забилось быстрее. Думать и знать было как разница между бояться и быть в ужасе.

– Я улавливаю обрывки ее мыслей, – сказал он с закрытыми глазами. – Но они повсюду.

– Мыслей?

– Когда она умерла, – медленно и терпеливо сказал он.

Точно. Я закрыла рот и оглядела комнату. Жаль, хоть это и ужасно, что не сохранились ботиночки, потому что он мог бы считать с них что-нибудь. Я знала, что он сказал, что уловил ее последние мысли, но он явно мог больше, чем это. А что я могла? Я стояла у стола и оглядывала комнату орлиным взглядом, но ничего не видела.

– Она злится, – сказал он. – Но дело не в ненависти. Это зло.

– Зло? – повторила я. Вдруг мне стало холодно, и я пожалела, что на мне нет еще пары слоев одежды.

Максимус открыл глаза. И посмотрел сквозь меня, словно меня и не было.

– Она ушла, – тихо сказал он. А потом немного расслабил плечи и руки.

– Ты в порядке? – спросила я и шагнула к нему.

Он кивнул и скривился, словно от боли. Его глаза слезились.

– Это больно делать?

– В этот раз было больно, – сдержанно сказал он.

– Что я могу сделать? – я подошла к нему и взяла за руку.

Он потер лоб свободной рукой, а потом тряхнул плечами, руками и ногами.

– Это пройдет.

– Так ты уверен, что это была Эбби?

– Я так думаю, – сказал он, а потом сел на мою кровать, прижал ладони к голове и провел пальцами сквозь густые блестящие рыжие волосы. – Но это странно. Если это она, то она умерла и ушла туда, откуда нет возврата.

Я нервно пошевелила пальцами.

– Куда?

– Не знаю, – приглушенно сказал он. – И вряд ли хочу знать.

Я села рядом с ним.

– Я тоже. Но, возможно, нам придется узнать, чтобы решить это. Не попытаться, да? А сделать.

Он медленно поднял голову и посмотрел на меня. Он был бледнее обычного, тонкий слой пота был на его высоком лбу.

– Я бы хотел обойти дом и дальше, если можно.

– Конечно.

– Просто… может, это не только Эбби.

Казалось, мои глаза выпадут.

– Здесь не один призрак?

Он вздохнул и выпрямился.

– Не знаю. Такими были ощущения… Необычными.

О, отлично. У меня необычный призрак.

Он встал и поднял меня на ноги, придерживая за локти.

– Здесь еще была активность? – спросил он.

Я задумалась о подходящих местах, как кабинет или кухня. А потом вспомнила.

– Комната Ады, – сказала я. – Она думала, что я ее звала.

– Надеюсь, она не против, – сказал он с улыбкой. – Я бы не хотел ее злить. Мне кажется, я ей не очень понравился.

– Да, Аду лучше не злить, – ответила я, мы вышли из комнаты и прошли по коридору. Я слышала голоса родителей внизу и звуки программы по телевизору.

Я постучала в ее дверь. На ручке висел знак «Не беспокоить», но он там был всегда.

Я услышала ворчание за дверью. Она открыла и не была удивлена нас видеть.

– Ну? – недовольно спросила она.

– Мы можем войти? Пожалуйста.

Она вздохнула, словно это было самым большим недоразумением в ее жизни, а потом прошла к своей кровати, плюхнулась на нее и скрестила руки. Она смотрела на нас, словно мы собирались обворовать комнату. Что случилось с бодрой девушкой, какой она была утром?

– Мы просто, кхм… – я посмотрела на Максимуса. Он выглядел тревожно рядом с Адой, и я его не винила. В комнате подростка находиться было непросто.

– Ты хочешь сделать чтение, – сказала Ада за него. Она нахмурилась от нашего удивления. – Не важно. Ты говорила мне, что он странный и говорит с призраками.

– Я не называла его странным, – и это была правда.

– Не страшно, милая, – сказал он мне. Ада выглядела так, словно ее тошнило от его слов. – Ты права. Я кое-что ощущаю. Ты против?

Она вздохнула, а потом отрицательно покачала головой. Я закрыла за нами дверь и села на кровати рядом с Адой.

– Тебе так сложно быть с ним хорошей? – прошептала я в ее ухо.

– Дамы, попрошу тишины, – сказал он. Он вытянул руки и закрыл глаза, словно ожидал, что пойдет дождь.

Мы с Адой сидели и смотрели на него. Было приятно, что и Ада была в этом. Я не знала, чувствовала ли она то же.

Через пару минут, судя по часам у ее кровати, Максимус открыл глаза.

– Здесь не так сильно. Но все же было.

Он посмотрел на Аду.

– Ты что-нибудь странное видела? Ощущала холод?

Она оба раза отрицательно покачала головой.

– Слышала шепот?

Ада застыла. Ее глаза виновато вспыхнули, она посмотрела на свои ладони.

– Что? – спросила я, осторожно ткнув своим плечом.

– Я слышала шепот.

Я тихо выдохнула, грудь сдавило. Только не мою сестру.

Максимус подошел и опустился на пол перед нами, положил ладонь на ее колено.

– Откуда? Что там говорилось?

Она указала на шкаф, а потом на конец кровати.

– Говорили имя Перри. Порой я не могу их понять. Они будто на другом языке.

Я смотрела на шкаф. Призрак там был бы худшим кошмаром Ады. Никто не должен был занимать шкаф Ады.

– Это было больше одного раза?

– Несколько раз, – призналась она. Я была потрясена.

– Почему ты не рассказала мне? – спросила я.

Она пожала плечами.

– Ты уже многое получила. Я справлюсь.

– Не стоило так думать.

Она посмотрела на меня.

– И тебе не стоит.

– Ужин готов! – прокричала мама с первого этажа, мы услышали удар по входной двери. Ада поспешила из комнаты, радуясь оставить нас. Я чуть не упала на пути к двери, и Максимус поддерживал меня весь путь. Я не могла поверить, что и Ада слышала голоса. Это давало больше уверенности, что все это происходило на самом деле, но я не хотела, чтобы она страдала, как я. Это ей не нужно было.

С такими мыслями я едва тронула еду, даже говядину и брокколи, которые обожала. Я совала их в рот и жевала, жевала, жевала, а потом глотала. Но вкуса не было.

Было странно сидеть за столом с парнем и моей семьей. Я не могла даже назвать его своим парнем, ведь он им и не был. Я с ним целовалась, ему нравилось звать меня милой, и я надеялась, что он как-то объяснит разрушение вокруг меня. Но только меня происходящее смущало. И Аду. Максимус говорил с моими родителями так, словно знал их годами, хотя мне было приятно, что они поладили, это меня и бесило. Они никогда не говорили ничего хорошего о Дексе (на то были причины), а к Максимусу у меня были не такие чувства, как к нему.

Я пыталась убедить себя, что сердцу нужно время. Так и было. Все с Дексом было быстрым, страстным и смутным. Мне нужен был кто-то нормальный (относительно) и хороший. Надежный. Как Максимус. Страсти мне сейчас не хватало, тяги во всем теле, но я его только встретила.

Зато он ел чау-мейн и говорил с моими родителями. И я думала об этом, хотя были проблемы важнее. Были опасности в виде нескольких призраков.

Я начала добавлять себе на тарелку курицу в лимоне, чтобы выглядеть занятой, когда трижды прозвенел дверной звонок с короткими паузами.

Мое сердце громко колотилось. Я не думала, что выдержу это.

– Кто откроет? – спросила мама со страхом в голосе.

– Я, – вызвался Максимус, я так и подозревала.

Он похлопал меня по руке, словно говоря, что дойдет сам, и отправился к двери. Папе стало неловко, и он пошел за ним, конечно, мне пришлось идти за ними. Потому что я была испуганной и упрямой.

Они стояли и смотрели на что-то на крыльце, дверь была открыта. Высокий Максимус был рядом с моим низким папой, свет датчиков движения сиял на лысине моего отца.

Я не успела увидеть, но уже знала, что это было. Голова свиньи.

И я была права. Я протиснулась между мужчинами и увидела окровавленную отвратительную голову свиньи на первой ступеньке. Глаза были выколоты. Милый злой жест.

Я скорее злилась, чем боялась. Я прошла в дом, качая головой, мама с Адой вышли с опаской из-за угла.

– О, очень по-взрослому, Эбби! – закричала я потолку, потрясая кулаком. – Ничего лучше не придумала? Это все?

– Перри, – я услышала предупреждение в тоне Максимуса. – Я бы не…

Я пожала плечами, понимая, что была близка к тому, чтобы случайно изобразить сцену из «Я знаю, что вы делали прошлым летом». Я прошла мимо Ады и мамы и сказала им:

– Голова свиньи. Вам лучше не видеть, – и прошла в столовую.

Я опустилась на свой стул и недовольно выдохнула. Голова кружилась. Каждая мысль была важной. Каждая мысль была заряженным пистолетом.

Папа вызвал полицию по телефону на кухне, а Максимус и остальные вернулись в комнату. Они стояли за стульями, смотрели на меня и на еду. У всех теперь пропал аппетит.

Ада сообщила, что устала и пойдет спать, Максимус помог моей маме убрать со стола. Я подумала, что это мило с его стороны, хотя часть меня чувствовала, что он подлизывается. Горечь от этой мысли удивляла. Я не помогала. Меня терзали мысли.

Когда он закончил, он вернулся в столовую и сел рядом со мной.

– Как ты? – спросил он. Его голос был нежным. Слишком нежным.

Я смотрела на него.

– Я не лепетала на латыни, если ты об этом.

Он сделал паузу и облизнул губы.

– Почему ты так говоришь?

Я пожала плечами.

– Не знаю. Разве не так говорят одержимые демонами?

– Ты смотришь слишком много фильмов ужасов.

Или мало. Они бы меня чему-нибудь научили.

Он посмотрел на часы на стене, я ощутила его неловкость и знала, что он хотел уйти. Я не могла его отпустить. Не после прошлой ночи. Не после сегодня.

– Ты можешь остаться? Со мной? – спросила я, понимая, что родители в соседней комнате.

Он слабо улыбнулся, и я поняла, что хорошей новости не будет. Что случилось с Максимусом, приглашавшим меня на свидания, флиртовавшим со мной?

– У меня нет с собой вещей.

Я кивнула и посмотрела на жирную курицу с лимоном.

– Но ты могла бы поехать ко мне. Если хочешь. Я бы хотел.

Я резко вскинула голову, хоть это оказалось больно.

– Ты серьезно?

Почему я не добавила в конце «черт возьми»? И хотя я звучала глупо, факт, что мне не придется оставаться дома, был песней для моих ушей.

Он быстро кивнул и широко улыбнулся.

– Конечно, серьезно, Перри. Я был бы рад. У меня только одна спальня, но я могу поспать на диване. Это удобно и просто.

Я не соображала, но благодарно улыбнулась ему и встала, чтобы собрать вещи и сбежать из своего дома ужасов.