Текст книги "На крыльях демона (ЛП)"

Автор книги: Карина Хейл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)

Странный звук, словно ногти касались стали, раздался справа, из земли. Я развернулась и увидела большое существо, похожее на жука, идущее мимо меня. Оно было размером с собаку, серое, сегменты тела двигались с каждым шагом множества лап.

Дыхание застряло в легких, я не могла выдохнуть, пока насекомое не прошло мимо старика за угол. Старик смотрел на ноги и не обратил внимания на большое насекомое.

Что за фигня? Это явно был еще один сон. Я все еще лежала на полу в туалете, оса все еще ползала по моему лицу. И хотя это было ужасно, я бы предпочла это, а не жуткие сны.

Тихий скрип раздался впереди.

Дверь, у которой я стояла, открылась, и вышел Декс Форей. Он был с белым свертком, держал его как ребенка.

Вид Декса испугал и успокоил меня. Он выглядел как в прошлый раз. Красивый в темном смысле. Глаза напоминали угли. Я должна была ощущать бесконтрольный гнев, но чувствовала лишь смятение и страх.

– Она не пережила этого, – сказал он мрачно. Он говорил со мной, но смотрел на то, что держал в руках. – Спасибо, Перри, что сделала это для нас.

– О чем ты? – прошептала я. Я попыталась взглянуть на него, но меня отвлек красный цвет, растекающийся по простыни подо мной. Я не напрудила в штаны, кровь покрывала мою нижнюю половину. – Ох, что со мной произошло? – пропищала я. Я пыталась вырваться, но была крепко привязана. Ремни впивались в кожу, но мне было все равно.

– Расслабься, Перри, – раздался голос сзади. Я отклонила голову и увидела над собой Эбби. Бывшую девушку Декса. Мертвую девушку.

В отличие от прошлого раза, она не была из кровавых кусков. Она выглядела как красивая студентка. Прямые светлые волосы с рыжеватым отливом. Розовое платье, свободное ниже талии. Она выглядела нормально.

Пока не улыбнулась.

По ее зубам ползали осы.

Она закрыла рот и сглотнула, пока двигающиеся точки под ее губами не пропали. Она подошла к Дексу. Она обвила его рукой и посмотрела на ребенка в одеяле.

– Мои глаза, – сказала Эбби с акцентом и посмотрела на Декса. Он смотрел на стену и не двигался. – Хочешь посмотреть? – спросила Эбби, забрала сверток из застывших рук Декса. Она подошла ко мне осторожно, стук ее каблуков эхом разносился по тихому коридору. Она шла, а я смотрела на старика, не зная, сможет ли он мне помочь. Он смотрел на меня, глаза были черными, рот – широко открыт в беззвучном крике. Он сидел так, пустой рот не издавал ни звука, был широко раскрыт, пока Эбби не закрыла мне обзор.

Мой ужас был неописуемым.

– Конечно, ты хочешь увидеть ребенка, – сказала Эбби и опустила сверток к моему лицу.

Да, это точно был ребенок.

Но все маленькое тело покрывал черный мех. Ребенок лежал в свертке из белого одеяла. Я смотрела на него и не могла оторвать взгляд. От ужаса.

Ребенок повернулся на бок, и от этого из одеяла выглянуло крыло. Оно было тонким, изящным, как у летучей мыши, сложенным и покрытым пульсирующими венами. Ребенок поднял голову и открыл глаза.

Они были темно-карими, как у Эбби, как она и сказала. Ее глаза.

Ребенок открыл рот и показал зубы акулы. Он смотрел на меня, дрожащие слова проникали в мой череп:

– Я все еще внутри тебя. Ты не можешь меня вытащить.

Я услышала крик старика, словно в коридоре включили звук. Он кричал за нас обоих.

* * *

Я оказалась на операционном столе, боль терзала все внутри. Доктор, которого я видела раньше, резко поднял голову. Он был между моих ног, на его руках была кровь. Он посмотрел на кого-то справа.

– Пациент проснулся!

Я ощутила суету за головой, машины пикали, маска легла на мой рот. Мои глаза закатились.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

– Перри? – голос Ады опустился на мои мысли перышком.

Я застонала и попыталась пошевелиться. Скованность пугала меня, и я вспомнила, как была привязана кожаными ремнями, но после пары попыток я смогла поднять руки. Немного, но я поняла, что они не привязаны.

Я заставила себя открыть глаза. Я снова смотрела в потолок, на те же белые панели в дырочку. Страх заполнил мое сердце. Я думала, что это был сон.

Я повернула голову влево, в сторону голос Ады, но тут же ощутила давление в голове, перед глазами заплясали черные точки. Я зажмурилась, с губ сорвался стон.

– Тише, тише, – сказал другой голос. Женский, собранный и успокаивающий. – Ты через многое прошла. Ты в больнице. Ты с медсестрой, мной, Шейлой. И со своей сестрой Адой. Твоя мама только отошла. Она вернется. Отдыхай. Не спеши.

Я глубоко вдохнула и попыталась открыть глаза. Я ощутила, как мою ладонь обхватили тонкие, чуть влажные пальцы, тревожное лицо Ады появилось перед глазами.

– Перри, это я, – тихо сказала она. Ее глаза были мокрыми, я видела, как ее сильный макияж оставил следы темных слез.

– Ада, – медленно сказала я. – Что случилось? Где я?

– В больнице. Ты упала на работе и… и…

Она замолчала и оглянулась. Она держала меня за руку, а мне стало видно женщину.

У нее были добрые глаза и красноватое лицо, как бывает в пятьдесят.

– Перри. Я Шейла, – она говорила с улыбкой. – Что ты помнишь последним?

– Я была на работе, – сказала я. Наверное, звучала я неуверенно, потому что последним я помнила эту больницу. – Я убирала туалет. А потом снова ужасно заболел живот. Я упала на пол.

Я не упоминала осу. Это было бы слишком странно, а здесь – неуместно. Если это вообще произошло.

Она улыбнулась, словно подтверждала мои слова.

– Да. Твои коллеги нашли тебя в туалете. Дверь была заперта, им пришлось ее выбить. Они нашли тебя без сознания на полу. Они сказали, что выключался свет. Ты это помнишь?

– Нет, – тихо сказала я. – Он выключался, когда мне было больно. Не знаю, почему.

Она кивнула и склонилась ближе. Ада все еще держала меня за руку.

– Помнишь, как просыпалась во время операции? – тихо спросила Шейла.

– Это было на самом деле? – выпалила я.

Шейла переглянулась с Адой и печально улыбнулась мне.

– Порой мы не знаем, сколько анестезии давать. Ты прибыла к нам без сознания, это все усложняло. Мы не знали, что именно с тобой, пока не сделали УЗИ.

УЗИ? От этого по венам словно побежал уксус, и дело было не в капельнице, соединенной с моей другой рукой.

– Ты знала, что была беременна, Перри?

Беременна! Мои глаза расширились, и Шейла немного огорчилась.

– Ты не знала, – сказала она себе под нос.

– Беременна? – выдавила я. – Я не была беременна!

– Боюсь, что была, Перри.

Нет! Месяц назад у меня были месячные. О боже. Это было невозможно. Я бы была тогда уже три месяца как беременна.

– Это не… вы ошибаетесь.

Она ошибалась. И сошла с ума. Как она могла подумать, что я беременна? Это было нелепо.

– Нет, – сказала Шейла. – Мне жаль говорить, но ты потеряла ребенка.

– Ребенка?

КАКОГО РЕБЕНКА?!

Я услышала, как заскулила Ада, и склонила голову в ее сторону, игнорируя точки перед глазами.

– Ада. В чем дело? Почему они так говорят? Ты же меня знаешь… Я не была беременна!

Она вытерла уголок глаза и посмотрела на Шейлу, а потом заговорила:

– Но ты могла. Разве нет? Ты набрала немного веса. Тебе все время было плохо, ты была уставшей и ворчливой.

– Я всегда такая! И у меня были месячные.

– Сколько раз? – спросила Шейла, выпрямившись.

– Два, – сказала я.

– Сильные или слабые?

– Очень слабые… но это считается…

Медсестра Шейла вытащила тетрадь из-за кровати и начала листать ее. Ее лицо все еще было как у доброй феи-крестной, но действовала властно.

– К сожалению, это не признак, что ты не беременна. Такое бывает редко, но в таких случаях, как у тебя, случается.

О боже. Я отдернула руку от ладони Ады и зажала рот. Как я могла быть беременной? Худший кошмар сбывался, и я даже не знала об этом.

– Так… я больше не беременна. Вы сделали мне аборт?

Шейла вернула тетрадь и взглянула на меня.

– Нет, милая. Мы не делали тебе аборт. У тебя был выкидыш. Мы должны были убедиться, что его извлекут безопасно. Нам нужно было сделать это, иначе это было опасно для тебя.

Она посмотрела на меня и Аду и добавила:

– Здесь нечего стыдиться. Такое бывает часто, особенно, с первыми беременностями, и когда мама не следит за собой. Но я так понимаю, что ребенка ты не хотела.

Нет. Не хотела. Но это не значило, что это не было шоком для тела, сердца и разума. Я ощущала миллион чувств, но одно выделялось сильнее всего. Я была очень напугана.

Словно ощутив это, Шейла подошла и похлопала меня по руке.

– Теперь ты с семьей. Все будет хорошо. Я схожу за твоей мамой и доктором, он ответит на все вопросы. Не переживай.

Она покинула комнату, вышла в коридор, озаренный флуоресцентными лампами.

Я посмотрела на Аду.

– Что случилось?

– Все, как она и сказала. Шэй и Эш рассказали, что нашли тебя на полу. Ты была без сознания. Они сказали… что вокруг тебя была кровь.

– О, нет, – я закрыла глаза. Не хотелось, чтобы они видели меня такой.

– Перри, радуйся, что ты жива, – сказала она.

– Как я могла быть беременна? – спросил я, хотя это становилось все логичнее. Это объясняло многое из происходящего.

– Знаю, – сказала она. – Я подумала об этом прошлой ночью, но не хотела говорить при маме. Она не знает, что ты спала с Дексом. Точнее, не знала.

– О боже.

– Ага, она теперь знает. И папа.

– Блин.

– Они оба, наверное, хотят его убить. Сильнее, чем раньше.

Удивительно, но я не ненавидела Декса из-за этого. Это была и моя вина. Мы не использовали презерватив. У меня была эта мысль, но я решила ее не слушать и справиться с последствиями потом. Вот они и были. Я не сохранила ребенка, но результат был одинаковым. Я осталась с опустошенным телом и угрызениями совести.

– Перри, милая, – сказала мама, войдя в комнату. Ее лицо было полно тревоги. Но, хоть она выглядела встревоженной, я уловила долю разочарования. Когда все наладится с моим состоянием, у меня будут УЖАСНЫЕ проблемы с ней и отцом.

– Привет, мам, – тихо поприветствовала ее я. Я вдруг сильно смутилась.

Она склонилась и поцеловала мой лоб, от нее пахло духами с туберозой. Разве в больницу можно было приходить с запахами?

Я хотела быть сильной и упрямой, но, увидев в ее глазах, как она расстроена, я сдалась.

– Мне очень жаль, мам.

– Все хорошо. Поговорим об этом позже, – сказала она, прогоняя из голоса раздражение. – Важно, что ты будешь в порядке. Все прекратится.

– У нее могут продолжаться боли и кровотечения еще несколько недель, – вмешался в разговор мужской голос.

Я подняла голову, чтобы увидеть нового посетителя, и застыла от паники и шока.

Это был доктор из сна, я видела его во время операции.

Он замер у моей кровати, не отреагировав на мою реакцию, а я не скрывала ужаса. Он даже улыбнулся.

– Рад встретить вас в более подходящих обстоятельствах, – сказал он. – Я – доктор Каин.

Конечно. Я посмотрела на маму с Адой, чтобы понять, ощущают ли они, что что-то не так. Я не понимала. Они не были испуганы.

– Что такое? – спросила у меня мама.

Я лишь покачала головой и посмотрела со страхом на доктора Каина.

– Она в порядке, – сказал он. – Но я ее явно пугаю. Ты меня помнишь, да, Перри?

Я не могла подобрать слова и просто кивнула. Я заметила, что с силой сжимаю ладонь Ады. Она тихо айкнула.

Он посмотрел на мою маму такими же добрыми глазами, как было в коридоре, когда он был с девушкой-демоном.

– Такое бывает, если пациент просыпается во время операции.

– Я так и думала, – ответила мама. – Бедняжка, стоило понять, сколько анестезии ей нужно дать.

– Случай был сложным. Мы думали, что угадали. Но Перри была в состоянии сна. Это ее потрясло, но она не чувствовала боли.

Я успокоилась достаточно, чтобы сузить глаза. Откуда он знал? Я помнила немного боли. Его глаза были добрыми, но не могли обмануть меня.

– Мы оставим ее на ночь, – продолжил он. – Она попала сюда при необычных обстоятельствах. Но, хоть и могут последовать боли и кровотечение, она будет в порядке. Мы дадим ей немного лекарств, и ей лучше побыть дома, в кровати еще несколько дней.

Доктор отдавал и другие указания нам, но кошмар ситуации спутал мои мысли, приглушил их, и мои глаза медленно закрылись.

 * * *

Когда я проснулась, я была одна. Маленькая палата без окон была ужасно темной, свет исходил только от разных машин вокруг моей кровати. Я не была соединена с ними, только с капельницей, но они светились и гудели.

Во рту было хуже, чем в Сахаре, я провела языком по губам, и это было встречей наждачной бумаги и треснувшего бетона. Я хотела пить, хотела этого сейчас, но не знала, как вызвать медсестру. Я думала, что рядом будет Ада или родители, их отсутствие немного обижало. Я не была в опасности, но прошла через ужас. Мне было сложно даже все осознать.

Я прижала ладонь к животу, пока не стало больно. Неужели я набрала вес из-за беременности? Боль и перепады настроения? Глупо, что я так долго игнорировала симптомы, отгоняла мысль, потому что у меня были месячные. Казалось бы, я знала больше 14-летней девочки, но на деле вышло иначе.

Я осторожно села, игла капельницы впилась в вену сильнее. Машина рядом со мной трижды пикнула, звуча зловеще в темноте. Я смотрела на нее, не зная, что она отслеживает, свет мигал, меняясь между красным и желтым.

Свет падал на стены, я подумывала выйти в коридор. Капельницу придется взять с собой, но так я хоть смогу получить воды и, может, найду семью. Они бы не бросили меня на ночь, они вредничали, но не были плохими.

Свесив ноги с кровати, я осторожно опустила их, пока стопы не встретились с холодным линолеумом. Боль пронзила все внутри, между ног становилось все влажнее. Я опустила ладонь и ощупала. Я была словно в подгузнике, все тело ощущалось смутно, от головы до низа. Я глубоко вдохнула, пытаясь добиться четкости. Я схватилась за капельницу рукой, другой проверила, что тонкая больничная сорочка не раскрывала мое тело миру, и осторожно пошла к двери.

Я открыла ее с трудом, она была тяжелее, чем я ожидала, и выглянула в коридор с резким освещением. Я быстро моргала. Казалось, я делала что-то запрещенное, хотя не было правил, не позволяющих вставать с кровати. Я ведь не сбегала.

Удивительно, но в коридоре никого не было, только было слышно стук капель. Мне стало интересно, который час. Обычно в больницах было людно.

Я пошла по коридору, кривясь от скрипа капельницы, звук эхом разносился вокруг меня. Все двери были закрытыми, темными и тихими. Я словно шла по склепу, где не было движения, людей, это меня пугало. Холодок пробежал по спине, словно капельница впилась мне в шею, и я замерла.

Впереди, в конце коридора, послышался шорох, словно медленный неуверенные шаги раненого старика. Я ждала, задержав дыхание.

Пожилая женщина вышла из-за угла. Она была в такой же сорочке, тоже держала капельницу бледными руками. Ее лицо было букетом ярких красок: красные губы, густой румянец от носа до виска, яркие зеленые тени, которые было плохо видно из-за складок ее век.

Жуткая клоунесса.

Я прилипла к полу, не могла двигаться или отвести от нее взгляд. Она медленно шла ко мне, но не смотрела на меня. Хотя вид ее был зловещим, я была даже рада ей. Прошло много времени, и мой язык начал двигаться. Я знала, что у меня к ней много вопросов.

Казалось, она вечность добиралась по коридору ко мне. Она прошла слева от меня, медленно шаркая. Она смотрела на пол, взглянула на меня лишь в последний миг. Ее бледно-голубые затуманенные глаза встретились с моими на миг, и я увидела в них ураган предупреждений.

Я открыла рот, но она шла, словно не знала меня. Я откуда-то нашла силы говорить.

– Эй, – прохрипела я и осторожно схватил ее за руку. От контакта вспыхнула зелено-синяя искра. От этого мои пальцы будто прилипли к ее коже, она остановилась и неохотно обернулась. Я еще не касалась ее раньше. Ее плотность удивляла меня.

Она смотрела мне в глаза, явно узнавая, ее голос с акцентом зазвучал в моей голове, хотя ее сухие губы не двигались

«Я не могу остаться. Я должна идти», – сказала она.

«Где все?» – подумала я, стараясь говорить с ней.

«Тебя не должно здесь быть. Все слишком рано», – в ее голосе звучала тревога, от этого мне стало не по себе.

«Что?».

Она посмотрела на пол, и я впервые поняла, какая она маленькая и хрупкая. Несмотря на ее странный макияж, в больничной одежде она напоминала чью-то забытую бабушку.

«Я пыталась предупредить тебя. Я оставила то послание. Я знаю, ты его слышала».

«Да, но я не понимаю. Я в беде?».

«Да, – сообщила она. – В ужасной беде, Перри. И я не смогла прийти к тебе. Я больше не могу»,

«Вы видите меня сейчас».

«Ты не там, где, по-твоему, находишься».

Мне стало холодно. Я посмотрела на свою сорочку, блестящий пол и пустой стерильный коридор. Я стала понимать, что могу быть не в больнице. Могу быть неизвестно где.

«Где я?» – потрясенно спросила я.

«Лучше тебе не знать».

«Издеваетесь? – недовольно подумала я, прижимая пальцы к ее руке. – Думаете, вы помогаете? Думаете, можно прийти сюда, показаться в моей жизни и все вот так испортить?!»

Вопли не помогали. Выражение ее лица стало пустым, как холст.

«В этот раз ты пришла ко мне, – сказала она. – Теперь это работает только так».

«Прошу, – взмолилась я, смягчив тон, – просто скажите, в каком я аду».

Она взглянула на меня с укоризной.

«Уверяю, это не ад. Пока что».

Она оглянулась.

«Мне пора, – сказала она. – Они следят за мной. Они следят за тобой».

И она пошла дальше.

Я смотрела ей вслед, потрясенная, но смогла прокричать последнее:

– Кто такой Деклан О’Ши?

Мои слова разносились эхом, пока она не пропала.

– Перри? – услышала я сзади голос сестры.

Я испуганно обернулась и увидела Аду в ее серых леггинсах и мокасинах с шипами, она держала в руках несколько модных журналов. Она не была одна. Коридор вдруг наполнили люди, словно больница ожила, пока я стояла к ней спиной. Голоса, шум, стук дверей, крики и скрежет ударили по ушам. Словно вуаль сняли с моих глаз, и шарики ваты вытащили из ушей.

Я быстро оглянулась туда, где пропала Жуткая клоунесса. Она уже исчезла, конечно, и коридор был занят медсестрами и пациентами, снующими туда-сюда.

– Тебе нельзя вставать, – сказала Ада, приблизившись. Она заметила мою тревогу и помахала мне журналами. – Я ходила за журналами, чтобы не скучать. Мама сказала, что мне не нужно завтра в школу, что я могу остаться с тобой на ночь. Не знаю, позволят ли врачи, но я попробую. Это лучше алгебры.

Она взволнованно говорила о том, как пропустит понедельник, а я думала о Жуткой клоунессе. Где я была теперь? В больнице или где-то еще? И где именно? Откуда она? Что происходило?

– Идем, вернем тебя в кровать, пока доктор не заметил, – сказала она, коснувшись моей руки и повернув меня к моей палате. – Думаю, доктор Каин с таким именем только и ждет шанса серьезно наказать людей. Хорошо, что он не дантист, да?

Я прикусила губу, не зная, можно ли ей говорить, где я видела доктора раньше. Ада всегда верила в то, что я рассказывала о призраках, одна из немногих верила.

Я опустилась на неудобную кровать и смотрела, как Ада достает журнал и листает его.

– Со мной кое-что случилось, – тихо сказала я.

Ада замерла, опустила журнал на колени и посмотрела на меня. Все ее внимание было у меня.

Я быстро рассказала о Жуткой клоунессе в коридоре, а потом про то, что было до пробуждения в больнице, о демоническом ребенке, Дексе и докторе Каине.

– Что думаешь? – спросила я, закончив.

Она поежилась и укуталась сильнее в кардиган.

– Думаю, спать я ночью не смогу.

– Но что это все может означать?

Она задумалась, голубые глаза щурились от тусклого света.

– Не знаю. Думаю, то, что ты видела до этого с доктором Каином, было сном из-за анестезии или шоком от произошедшего.

– А Жуткая клоунесса?

– Это тоже. Со мной не так, как было пять минут назад?

Я обдумала это.

– Немного. Я сейчас словно проснулась сильнее. Я не могла до этого толком думать, все было… смутным. Но я все еще думаю, что видела ее.

– Возможно. Это могло быть во сне. Ты могла ходить во сне. Это не значит, что она не пыталась дотянуться до тебя. Но я сомневаюсь, что ты прошла в другое измерение или нечто подобное.

Мы рассмеялись от последнего, но натянуто. Мы обе знали, хоть другое измерение и звучало выдумано, все было возможно.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Следующие три дня без работы казались мини-каникулами, только я не могла радоваться им, как нормальный человек. Тело отекало и болело большую часть времени, потому я то лежала в кровати, то сидела. Когда я не спала или читала, я занимала кресло в гостиной как приклеенная и смотрела все, что смотрели сестра, мама или папа. Я не любила телевизор, но хотела быть с людьми, даже если они раздражали меня, даже когда мама заставляла меня смотреть «Бакалавра».

Я начала ненавидеть свою спальню. Там было странно одиноко и страшно. Я могла поклясться, что каждую ночь слышала, как кто-то шепчет мое имя из шкафа, и, когда я не была этим перепугана, меня терзала реальность произошедшего. Хоть я никогда не хотела ребенка, и его появление как-то разрушило бы мою жизнь, во мне боролись отчаяние и облегчение. Я то радовалась, что потеряла ребенка, то рыдала из-за того же. Словно я расстраивалась из-за того, что могло быть. Словно могла мечтать о «что если». Но я не позволяла себе думать, что именно за «что если» это было.

Вечером четверга Максимус связался со мной. Он извинился, что не позвонил раньше (из-за чтения для местной пары), и я извинилась, что не подумала об ответе насчет шоу. После случившегося возвращение в шоу было последней проблемой, и у меня не было сил думать об этом.

Он не сильно переживал из-за этого.

– Не спеши и подумай, милая, – сказал он по телефону. – Я хочу услышать ответ, когда я могу вывезти тебя в город?

Я сидела на диване, мама была на другом его конце, делала вид, что смотрит рекламу между частями «Топ-модели по-американски», хотя я знала, что она внимательно меня слушает.

Вопрос был хорошим. Я не была готова работать и иметь дело с людьми, не могла идти на свидание. Я пока не могла с этим справиться.

– Знаю, это звучит как отговорка, – начала я, отворачиваясь от мамы ради личного пространства, – но я болею. Я даже на работу не хожу.

– Болеешь? – протяжно сказал он. – Хочешь, я приеду и принесу тебе суп? Мама учила меня рецепту острого супа, который быстро прогонит простуду.

– Нет, все хорошо, – сказала я ему. – Я иду на поправку. Мне просто нужно немного отдохнуть.

– Ладненько, – сказал он. – Я знаю, когда меня отшивают. Но я так легко не сдамся.

– Я тебя не отшиваю, клянусь, – сказала я. – Хотя твоя настойчивость впечатляет.

– Милая, ты еще ничего не видела.

Я невольно улыбнулась и покраснела, когда поняла, что мама теперь пристально смотрит на меня.

– Давай, – продолжил он, – я позвоню тебе на следующей неделе. Дам время.

Я мысленно вдохнула. Он действительно был настойчивым. Я вспомнила, как в Рэд Фоксе он пытался уговорить меня уйти с ним и оставить Декса с оборотнями. Я не поддалась тогда и старалась не поддаваться сейчас.

– Попробуй, – сказала я, пытаясь сделать голос дразнящим, чтобы он не расстроился.

– Попробую. Спокойной ночи, миледи.

Щелчок в тишине, и я медленно нажала на кнопку, завершив звонок.

– Кто это был? – осторожно спросила мама. Ее голос был напряжен.

– О, – я пожала плечами. – Просто парень

– Декс? – ядовито спросила она. Я вздрогнула.

– Нет! – воскликнула я. – Не Декс. Думаешь, я глупая?

Она промолчала. Конечно, она так думала. Она видела, что со мной произошло.

– Это был Максимус, – объяснила я с вздохом, спрятав ноги под клетчатое одеяло. – Я встретила его, пока мы были в Рэд Фоксе. Теперь он живет в Портлэнде.

– О, – сказала она. Она все еще смотрела с подозрением, но ее облегчение было заметным. Мои родители официально страстно ненавидели Декса. И я не могла винить их за этой.

Мне было все равно.

– Максимус хороший? – спросила она.

– Наверное. Он очень вежливый. В старом стиле. Тебе, наверное, понравится.

– Тогда можно как-нибудь позвать его за ужин.

Я опешила. Я потрясенно посмотрела на нее.

– Мы не встречаемся, мам. Он пригласил меня только что, но я точно не в состоянии идти куда-то, тем более, с… мужчиной.

– Но последнее твое свидание ничем таким не закончилось.

– С Брокком? Мам, он думает только о мышцах.

– Он казался хорошим молодым человеком.

– Ты его не встречала!

– Он заставил тебя похудеть.

– Мам… – предупредила я.

– Перри, – парировала она резким тоном. Ее внимание переключилось на шоу, где девушки, желающие стать моделями, грызлись между собой. – Ты красивая девушка. Ты могла бы быть в этом шоу, если бы сбросила достаточно веса…

– И подросла на восемь дюймов, – перебила я.

– И обрела немного уверенности. Ты заслужила хорошего мужчину. Надежного, заботливого, и…

– Спасибо, мама! – я закатила глаза.

– …и любящего тебя. Нам с твоим отцом больно видеть тебя такой. Последние несколько месяцев ты словно… ходишь во сне. Ты сама не своя. Я рада, что ты нашла друзей на работе, но пора тебе найти нужного для тебя человека.

Я скрестила руки и пыталась сосредоточиться на лысой модели по имени Ракель.

– Вообще-то, мне всего двадцать три.

– Жизнь летит быстрее, чем ты думаешь, – закончила она тоном, который, к счастью, сообщал о завершении разговора.

Она продолжила смотреть шоу, тут же втянувшись в драму, а я думала, какой еще кошмар случится в моей жизни. Будто у меня без этого не хватало проблем.

Мысли о личной жизни преследовали меня и ночью, я ворочалась на кровати, не могла уснуть. Я сдалась, перекатилась и открыла глаза. Было 2:42, но мне повезло, что до работы оставался еще день.

Я вздохнула из-за своего беспокойства и дала глазам привыкнуть к полумраку комнаты. Уши улавливали разные звуки вокруг меня: тихий вой ветра снаружи, гудение моего ноутбука, шум от моего телевизора.

Стоп, шум от моего телевизора?

Я медленно подвинулась и посмотрела на телевизор перед кроватью. Он был включен, красная лампочка слева внизу горела, но экран был почти черным, белый шум был в уголках.

Это было странно. Почему телевизор был включен? Я смотрела его внизу с мамой. Я не смотрела его здесь несколько дней.

Я потянулась к пульту на прикроватном столике, когда телевизор вдруг засветился серо-черным шумом потерянного сигнала.

Я вспомнила «Полтергейста». Сердце громко колотилось в груди.

Я направила пульт на телевизор и нажала кнопку, чтобы выключить.

Ничего не случилось.

Я нажала еще раз, изменив угол.

Все равно ничего не произошло. Шум стал громче, силуэт женского лица появился на экране, ее лицо было из дрожащих неровных черных, белых и серых линий. Я не могла разобрать ничего толком, кроме ее серых губ. Они двигались, словно лицо говорило.

Плохо дело.

Я выбралась из кровати и подошла к телевизору, словно он был пугливой ланью, направляя пульт на него. Я постоянно нажимала на кнопку выключения, подходя ближе, но тщетно. Я собиралась выключить его вручную.

Я была перед экраном, рука тянулась к кнопке в левом нижнем углу, когда лицо задвигалось. Я застыла, глядя на пляшущий экран. Губы открылись.

– Перри! – завопило лицо на экране.

Я закричала в ответ. Я ударила по кнопке кулаком, но ничего не произошло.

Телевизор снова прокричал мое имя, голос звучал из колонок.

Я быстро склонилась, схватилась за провод и выдернула его из розетки.

– Помоги! – закричал телевизор, голос был похож на мой. Телевизор уже не был подключен, но все еще кричал.

Я добралась до двери и открыла ее, помчалась по темному коридору, который освещал только ночник у двери ванны. Я бежала к комнате Ады, чуть не сорвала ее дверь и забралась в ее кровать.

– Ада! – кричала я в темноте, обвив ее руками. – Мой телевизор одержим!

Я замерла, сказав это. Ада ощущалась иначе. Она была… жесткой. Под простынями что-то холодное, твердое и острое коснулось меня, это были не ее ноги.

– Ада? – прошептала я в ужасе, неприятное ощущение поднималось по горлу.

То, что я держала, задрожало, словно смеялось.

Грубый выступ погладил мою ногу.

А потом включился свет, и я ослепла в море желто-белого.

– Что такое?

Я прищурилась в сторону голоса и увидела размытый силуэт Ады у ее двери, рука была на включателе, другая прижималась в груди, сминая кофту пижамы.

– Боже, Перри, ты меня перепугала! Что ты делаешь?

Я посмотрела на ее кровать. Я обнимала подушки.

– Не знаю. Я… мой телевизор… он говорил…

– Как и телевизор внизу.

Я села, она подошла ко мне. Она была в полосатой дизайнерской пижаме, ее волосы торчали в стороны, как у безумного ученого.

– Что? – спросила я, потирая виски и пытаясь понять происходящее.

– Я проснулась, потому что услышала включенный телевизор внизу. Не знаю, всегда ли он так. Ты ведь его выключала, когда вы с мамой шли спать?

Я кивнула.

– Да. Я помню. Но мой телевизор тоже сам включился.

Она успокоилась, мы поделились своими историями. Но вот я успокоиться не могла. Я четко помнила, что сжимала не ее подушки пару мгновений назад.

– Может, в доме был всплеск энергии, – сказала она, понизив голос, чтобы не будить родителей.

– Почему тогда телевизор бы включен, хотя я выдернула провод? – со страхом спросила я.

– Не знаю. Уверена, такое возможно.

– Идем, – сказала я, встав с кровати и потянув ее за рукав. – Я тебе покажу.

Мы прошли в мою комнату, но, хоть телевизор был отключен, как я его и оставила, он не светился.

– Он произносил мое имя, – сказала я, глядя на нее, пытаясь убедить.

– Ты, наверное, не проснулась тогда, – сказала она.

– Я не спала.

– Может, спала. Я не знаю, Перри. Ты многое прошла. Ты еще и посмотрела кучу выпусков «Топ-модели». Все вместе может вызывать кошмары.

Она оставила меня в комнате. Большая эгоистичная часть меня хотела молить ее остаться со мной, пока я не усну, но я знала, что утром ей в школу, а я могла поспать. Я собиралась принять что-нибудь для сна.

К счастью, на прикроватном столике оставалось немного «Никвила», и сон унес меня раньше, чем злой телевизор включился снова.

* * *

На следующий день я выбралась из сна от «Никвила» и заставила себя немного позаниматься. Я несколько дней не покидала дом, мое тело уже работало лучше. Я еще не могла бегать, внутренности порой болели, но я могла пройтись вдоль реки.

День был прекрасным. Солнце тускло светило из-за тонкого слоя тумана, что окутал реку и верхушки деревьев легкой тканью, но свет красиво плясал, и в воздухе ощущалась весна. Было приятно пройтись, а не спешить куда-то. Я неспешно наслаждалась природой, обращала внимание на прозрачные пруды у реки, где под водой сновали тени рыбок, на тонкие деревья, чьи ветви уже были с зелеными почками. Я вспомнила, как в детстве притворялась, что я в стране фей.

Когда я вернулась домой, мне было уже лучше, я ко всему относилась позитивнее. Одно меня тревожило в последние дни – что будет из-за того, как много дней работы я пропустила. Конечно, я не просила оказаться в больнице, но тут мое отсутствие ощущалось. Я знала, что Эш и остальные работали за меня (я говорила с Эшем, и он сказал, что все хорошо), но это не помогало мне в моем задании найти работу на полную ставку. Проблемы со здоровьем делали вас не самым лучшим работником.