Текст книги "Прах к праху (ЛП)"
Автор книги: Карина Хэлли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)
Но был ли я готов вернуть его в свою жизнь? Это я пока не знал. Но хорошо, что я сам мог это решать.
– Я пришлю приглашение, – сказал я. – Тебе решать, захочешь ли ты прибыть. Это будет в Сиэтле, – мы с Перри это хотя бы обсудили.
Он был рад, расслабился. Я кивнул ему, не собиралась звать его папой, и поспешил за Перри по лестнице.
– Был рад встрече, – сказал отец вслед, словно вспомнив.
Мы с Перри в унисон подняли руки. Я выждал, пока мы не ушли от его дома, и слезы покатились из глаз. Я не жалел о том, что мы сделали, но все эти годы веры, что отца нет, оставили след. Я плакал из-за страданий, из-за того, что он еще жил и наслаждался жизнью, из-за гнева, что вел меня дальше. Я всегда хотел, если честно, чтобы папа посмотрел на меня с гордостью, и хотя я увидел его сегодня, этого не произошло.
Но я плакал недолго. Я же мачо. Пара мужских слез, и Перри отвлекла меня влажным поцелуем.
– Дональд Трамп назвал в честь себя лодку? – спросила она, чтобы поднять настроение.
Я пожал плечами.
– Не знаю, наверное. Трамп.
– Может, то была лодка «Вы уволены».
– «Неудачник III».
Мы шли к Манхэттену и придумывали названия несуществующей лодки Дональда Трампа.
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
Перри
– Хочешь прокатиться на карете? – спросил Декс, мы шли по Центральному парку. – Я могу скормить лошади банку бобов.
– И что тут хорошего?
Он пожал плечами.
– Это будет забавно. Забавно – это хорошо.
Казалось, чем больше Декс смеялся, тем лучше справлялся со смертью Максимуса. Конечно, могло помочь и то, что встреча с отцом прошла лучше, чем ожидалось. Я так думала. Кертис О’Ши был стариком с сожалениями, и для него плюсом было увидеть сына. Я не ждала, что они будут так звать друг друга, но это было хорошее начало, даже если оно никуда не привело.
Я вздохнула, грудь вдруг сдавило.
Декс сжал мою руку, теперь усиленно переживая.
– Что такое?
Я покачала головой, не зная, почему было так сложно дышать.
– Мне нужно присесть, – я прошла к ближайшему дереву и опустилась возле него на траву.
Декс присел рядом, держал меня за руку.
– Перри. Мне звать на помощь?
Я покачала головой. Казалось, это была паническая атака, но я не паниковала. Может, горе добралось до меня.
– Я в порядке, – я все еще тяжело дышала. – Просто…
Я хотела сказать, паническая атака, но закричала. Просто закричала. Мужчина в костюме стоял в паре ярдов на лугу спиной ко мне. Костюм был чистым и темным, а его волосы – темнее. Его ладони были копытами.
Мой мир стал туннелем, и мужчина в конце обернулся. Я увидела его неописуемое лицо зла, черные когти вдруг появились в моей голове. Я ощутила их за глазами, в легких, они тянули меня за вены и артерии. Тьма была во мне, терзала и заставляла кричать.
Я была не одна в голове. Я билась за свою душу. Я не впущу это, не дам победить.
Я изо всех сил закрыла глаза и сосредоточилась, поднимая стены, представляя колючую проволоку и осколки стекла вокруг себя, чтобы отогнать существо. Я создала Форт-Нокс внутри себя, твердый и неприступный.
«Кто-то мягче», – требовал голос в моей голове, обжигая кислотой.
Он пропал. Я ощутила, как он оставил мое тело, словно сдался от моего сопротивления. Хотел что-то мягче.
– Перри, поговори со мной! – Декс был у моего лица, шлепнул по щеке. Я моргнула, глядя на него, сосредоточилась на капле пота, что грозила упасть с кончика его носа. – Поговори со мной!
– Я в порядке, – выдавила я, пытаясь сесть. Он помог мне, крепко сжимая, одна рука была за моей головой, нежно придерживала. Люди проходили мимо, с тревогой смотрели на меня. Я быстро улыбнулась им, чтобы они не вызывали скорую.
– Перри, – он прижался лбом к моему. – Я думал, что потерял тебя.
Я сглотнула, то ощущение вернулось. Зло. Жуткое зло.
– Нет, – сказала я, отодвинулась и посмотрела на него. – Ты видел его? Зверя в костюме?
– Нет… – он огляделся.
– Он проник в мою голову. На миг. Я его выгнала. Он ищет что-то мягче.
Он нахмурился и прижал ладонь к голове.
– Я бы понял, если бы он вошел. Посмотри, во мне его нет.
Я смотрела на него, он был прав. Декс у него уже был, теперь Декс был крепче.
Но другие были не так сильны, как мы. Другие были мягче.
– Ада! – вдруг заорала я. – Мама!
Декс кивнул с ужасом на лице.
– Звони им! – он вскинул руки. – Черт, нам нужен телефон.
Он заметил пару, идущую рука об руку, в паре ярдов от нас и побежал к ним. Они вроде согласились, и я пошла к ним, благодарно глядя на них.
– Спасибо, – сказала я, – дело срочное, – я взяла телефон и набрала маму, зная, что она вероятнее ответит.
Но ответил папа.
– Дэниел Паломино, – сказал он.
– Папа! – заорала я.
– Перри? Чей это номер?
– Пап, где мама и Ада?
– Со мной, а что? Хочешь поговорить с мамой? – его голос прерывался, на фоне что-то громко гремело.
– Где вы? – спросила я, время словно текло сквозь мои пальцы.
– Мы хотели сесть на метро, – сказал он, треск стал громче.
– Куда? – тишина, он сказал что-то неразборчиво. – Пап! – закричала я. – Куда вы едете? Какая станция?!
Треск стал громче, но я услышала, как он сказал:
– Пятьдесят три и пять.
– Хорошо, сойдите на той станции и никуда не уходите. Слышишь?
Больше треска. Я думала, сердце взорвется.
– Вот, поговори с мамой, – сказал он. Связь оборвалась.
– Мама! – закричала я. – Папа!
Ничего. Связи не было. Я молилась, чтобы проблемы были только в этом.
Я отдала телефон ошеломленной паре, не взглянув на них. Мне нужно к семье. Я побежала по парку изо всех сил. Декс звал меня, извинился перед парой и побежал следом.
Он был быстрым, догнал меня и не задавал вопросов. Он знал. Если демон еще тут, он был слабым. Так говорила Пиппа. Но он был угрозой. Он мог захватить кого-то еще и не отдать. Кого-то мягче, менее защищенного. Того, кто верил. Кого-то, как нас – Аду или мою маму.
Мы с Дексом бежали по парку. Мы были внизу, и было быстрее бежать по улицам, чем ехать на метро. Я не могла бы терпеть в метро. Мне нужно было двигаться, что-то делать.
О, только бы они не пострадали. Пусть будут сильными. Я не выдержала бы еще удар по жизни. Я бы никогда не простила себя.
Мы бежали и бежали. Мы сбивали торговцев, врезались в пешеходов. Мы бежали на красный свет, машины объезжали нас, гудя. Мы миновали рестораны, кафе, магазины сувениров и тележки с сумочками. Если мы что и умели, так это бегать. В этот раз мы спасали жизни.
А город жил, будто ничего страшного не было.
Мы добрались до станции, потные, но не запыхавшись. Я словно могла бежать вечно. Мы спустились по лестнице, миновали картины на плитке и огляделись. Их тут не было. Может, они были ниже.
Я поискала мелочь в карманах, почти бросила монеты в человека в киоске и побежала к турникетам. Декс взял меня за руку, и мы спустились на платформу, двигались против реки тел, идущей наверх.
Внизу почти никто не ждал поезд, последний только что уехал.
Но на другом конце родители склонились над моей сестрой, та содрогалась на земле. Собралось несколько зевак, один будто хотел помочь.
– Блин! – заорала я и побежала по платформе, Декс был рядом.
Мы добрались до них, и я увидела, что ее лицо посинело, а глаза закатились. Она дрожала, мужчина в очках и с бородой пытался поддержать ее голову, пока родители опустились рядом с ней, пытаясь понять. Мама плакала.
– Что случилось? – завизжала я, упав на колени перед ними.
Отец лишь покачал головой.
– Не знаю, мы сошли с поезда, она закричала и упала, держась за голову.
Мама посмотрела на меня с дикими глазами.
– Она сказала, что-то в ее голове. «Это» в ее голове!
В рот словно налили клея, я поняла истинный ужас.
«Это было со мной, – сказала я маме мыслями. – Я отбила атаку. Я знала, что это идет к вам. Мы пытались добраться вовремя».
Мама кивнула и посмотрела на Декса, повернулась к Аде.
– Что нам делать? – спросила мама у мужчины, что помогал им.
Он скривился.
– Это припадок. Она должна продержаться, нужно удобно устроить ее и закрепить, – он кивнул другому мужчине, что бежал по лестнице. – Мой друг пошел за помощью, позвонит, когда найдет связь.
Мама посмотрела на меня.
«Что нам делать?».
Я слышала слова Пиппы. Убить тело, и голова умрет. Но я не могла так с ней сделать. Не важно, что делал демон внутри, что заставлял ее делать, никто не навредит моей сестре.
«Так сказала бабушка?» – подумала мама.
«Максимус тоже такое говорил между строк, но не переживай, мам, никто ее не убьет. Мы отвезем ее к экзорцисту, свяжемся с моим другом Бердом, и мы одолеем это. Если придется еще раз пойти в Вуаль, я это сделаю».
– Нет! – закричала мама. – Это не должна быть ты или кто-то еще! Вы – мои девочки, и вам еще жить и жить, вы не должны так страдать!
Отец смотрел на нее, потрясенный такой вспышкой.
И вдруг я ощутила ужас, казалось, тяжелый сапог вот-вот опустится. И будет что-то хуже, чем то, что творилось с сестрой. Она извивалась на полу, борясь с чем-то в себе.
Декс тоже ощутил это. Он был за мной, сжимал мою талию, словно удерживал.
Ада вдруг села прямо, посмотрела на меня черными глазами. Мы все увидели это, резко вдохнули, и она засмеялась хрипло и резко, не как человек.
Моя сестра пропала. Демон жил на ее месте.
– Чтоб тебя! – заорала мама, хватая Аду за плечи и тряся ее. – Уйди, оставь ее!
Отец схватил ее и пытался оттащить, но мама не отпускала.
– Уйди! – кричала она.
Ада улыбнулась, как чистое зло, мама отлетела, словно ее толкнули невидимые руки. Глаза Ады стали голубыми, и она рухнула на пол.
Я обернулась, чтобы помочь маме, но, когда она посмотрела на меня, она не была собой. А потом была. А потом не была. Ее глаза менялись между черными и голубыми, она то улыбалась, то кричала.
Я не знала, что делать. Я была беспомощна. Я могла лишь смотреть. Отец встал, чтобы помочь ей, Ада медленно поднималась, сжимая голову от боли.
Мама ударила отца, он отлетел на пару футов и понял, что это была не его жена. Это поняли все, даже мужчина, помогающий Аде.
Мама повернулась ко мне, я смотрела в эти акульи глаза, на улыбку, что хотела съесть меня заживо. Улыбка говорила о победе.
Я едва осознавала, что происходит вокруг. Людей было все больше, они смотрели, некоторые снимали на телефоны. Я знала, что в колонках звучал голос. Я знала, что приближался поезд, но не останавливался тут, не замедлялся, и грохот сотрясал стены и заполнял наши уши.
Важно было лишь то, что демон победил.
«Нет», – раздался ясный голос мамы, на миг я увидела ее глаза нормальными и полными слез.
Я не успела понять, что происходит, мама побежала к краю платформы, к рельсам.
Я точно кричала. Помню, я пыталась бежать за ней, вытянув руки, пытаясь достать ее. Декс удержал меня, пока сердце вырывалось из меня.
Мама прыгнула на рельсы.
Через миг проехал поезд.
Вся платформа кричала. Тормоза заскрипели, но смысла не было. Она уже была убита. Уже погибла.
И демон ушел с ней.
Она отдала жизнь за семью.
А я потеряла маму.
Я вспоминала это, но плохо помнила, что было дальше, только вспышки. Наверное, я была в шоке. Полиция, скорая, толпа людей, Декс и бородатый мужчина пытались объяснить, что произошло. Декс дал бородачу говорить больше, ведь он был адекватным. Мы знали, что случилось, но нас бы не поняли.
Ада плакала и кричала, содрогаясь, отец замкнулся в себе. Он вел себя почти нормально, отрицал. Но я видела боль. Боли было много. Бедный папа. Он не понимал этого, но такой была реальность. Моя реальность. Его жена ужасно умерла, и в его глазах она вела себя безумно.
Но я знала правду. Как и Ада. И Декс. Мама отдала все ради нас. Чтобы существо погибло. Но из всех жертв за эти дни эту я понимала, и потому было больнее всего.
Мы с мамой не были близки. Она всегда была холодной и закрытой. Смотрела на меня свысока, потому что боялась, как я поняла потом. Она боялась, что я была как ее мать, знала, что была такой же. Она лучше скрывала это, притворяясь, что этого нет.
Но это было. И было благородно принять это и использовать, как сделала она.
Что я знала о благородстве? О жертве? Мы все могли ценить то, что кто-то отдал, на что кто-то пошел ради другого. Это трогало нас, мы ощущали любовь. Но жертва причиняла боль. Потому что это они делали ради нас, а мы могли не заслуживать этого.
Я была не лучшей дочерью. Я не была такой. Я была вредной и наглой, странной. Я была толстой, пила, красила волосы в миллион цветов. Я задерживалась в старшей школе, пропускала уроки, курила, была у врача, на таблетках, ненавидела жизнь, себя, ее, всех. Я принимала наркотики, отстранилась от семьи, как могла. У меня не было самооценки, я винила всех за все.
Мама пыталась помочь, я знаю. Но не знала, как. Родители Декса боялись его, а мама боялась меня, а страх мешал любви. Они любили нас, но им было сложно проявлять это. Они боролись, и я ценила каждый раз, когда мама показывала мне чувства. Эти моменты были редкими, как я думала. Но, если вспомнить, я их видела. Я словно смотрела фильм во второй раз и отмечала, что упустила. Они там были, их просто нужно было найти.
Горе было водой в легких, топило меня.
Я тонула в горе, как и все вокруг меня. Если бы Декс не поднял меня и остальных, не знаю, что я сделала бы.
Он не отдал жизнь снова, но все равно спас меня.
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
Декс
– Останься со мной.
Я сказал это в миллионный раз. Я держался за Перри, пытался вернуть ее к себе, в этот мир, что мы делили, но который жестоко разбился.
Порой она не могла даже выбраться из кровати. Я не трогал ее. Я присоединялся к ней, обнимал, ощущал ее кожу, ее тепло, утверждался, что она жива, хоть ее разум и был далеко.
Иногда приходилось вставать. Быть частью мира. Пострадала не только она, но и дорогие ей люди. Я следил, чтобы Ада училась. Она не ходила в школу, ведь был июнь, и учеба уже закончилась. Ее пропустили дальше, но учителя посоветовали наверстать то, что она упустила, и подготовиться к следующему году.
И я стал репетитором, пытался отвлечь ее. Это не всегда работало, но порой помогало. Бедняжка. Перри боролась, но я знал ее сердце, ее силу. Перри со временем придет в себя. Я верил.
Но я не знал Аду. Она была упрямой и капризной, но в печали она была сама не своя. Она просто ходила, онемев, по дому, тихая, словно призрак.
И Дэниел. Он был опаснее всего, ведь не был моим отцом. Мой отец не был проще, но на Дэниела я не мог повлиять. Я не мог сказать ему поесть или помыться, так что молчал. Но я познакомился с соседями. Жила на улице Дебби, настоявшая, чтобы мы звали ее ДиБи, и она стала ангелом-хранителем Паломино. Она спокойно управляла ими и следила, чтобы они не утонули.
Я сосредоточился на Перри. Возвращал ее к жизни. Все остальное было в порядке. Я поговорил с Ребеккой, проверил, что о Жирном кролике заботятся, и что она в порядке. Я поговорил с Дином и Себом. Я поговорил с Джимми и смог сообщить ему, что шоу пришел конец. Криков было много, но он, похоже, понял. У него не было выбора.
Я даже поговорил со своим отцом. Он связался со мной, нашел меня, как и я его. Мы поговорили два раза, было неловко. Он спросил о свадьбе, а я не знал, намекает ли он на приглашение. Я был честен с ним – я не знал, будет ли вообще свадьба.
Я хотел этого – шанса начать новую семью. Но решить должна была Перри. Она должна была сказать мне. Пойти дальше. Не было ничего сложнее, чем пытаться праздновать – даже если это делает тебя очень счастливым – когда вокруг столько печали. Печаль все закрывала серыми тучами, даже солнце.
У ее мамы были милые похороны, если так можно описать такое событие. Вряд ли можно. Я плохо переносил похороны – прощаться со старым другом неделю назад было тяжело. Но мы пережили это. Мы попрощались. Точка.
Для Ады и Перри было хоть какое-то утешение. Они знали, что случилось, знали, что мама сделала для них. Но их отец был другим делом. В его глазах – и в словах свидетелей – она была безумной от горя из-за Ады и прыгнула под поезд. И не помогали слова доктора, что помогал им, о поведении Ады и ее мамы, об их словах, об их нечеловеческой силе, и как их глаза почернели. Это не имело значения. Было просто отмахнуться. Я привык к тому, что люди не замечают необъяснимое. Я тоже так сделал однажды. Так было проще.
Правда ранила.
Но правда и спасала.
Она спасла меня. Она спасла Перри.
И одним утром, через месяц после Нью-Йорка, она проснулась и посмотрела на меня своими красивыми ясными глазами.
– У меня был сон, – сказала она, ее глаза были в слезах, но она не плакала. – Там были Пиппа и мама.
Я улыбнулся и убрал волосы с ее лица.
– Расскажи мне.
– Ну, – она села. Я подвинул к ее спине подушку. – Мы были у водопада. Было похоже на северо-запад, но и на Вуаль. Там был один цвет. Но не серый, а золотой. Все было золотым, как осенние листья. И мы смотрели, как вода льется с края. Я догадывалась, что они собрались прыгнуть, – она вздохнула, моргая, беря себя в руки. – И они обняли меня, поцеловали и сказали беречь себя, Аду, папу и тебя. Они сказали, что любили меня, и что однажды я их увижу. Они отпустили меня и спрыгнули с края вместе. Я смотрела, водопад там стал искрами, как волшебная пыльца. И все.
Я не знал, почему мои глаза были в слезах, как ее. Я быстро вытер их, не дав пролиться.
– Детка, – прошептал я. – Это прекрасно.
Она выдавила улыбку.
– Да. И я думаю, это было настоящее. Не просто сон. Я… ощутила, что они обе в порядке. Они есть друг у друга. Они счастливы, – она прижала ладонь к сердцу. – Я ощутила это тут. Прямо тут.
И я как-то тоже ощутил.
Перри выбралась после этого из депрессии. Горе осталось, порой охватывало ее, но она шагала вперед. Неделями мы управляли хозяйством, и с помощью властной ДиБи все шло неплохо.
Нам пора было вернуться домой. В наш дом.
* * *
– За жениха, – сказал Дин, поднимая пиво.
– За моего свидетеля, – я стукнулся бутылкой о его бутылку, чтобы пена полилась через край.
– Зараза ты, Декс, – проскулил он, пытаясь поймать вытекающее пиво.
Я пожал плечом.
– Я не против, можешь еще подчеркнуть мое главное достоинство.
Он прищурился.
– А еще ты – задница.
Я улыбнулся.
– Упругая, между прочим.
Он скривился.
– Скажи, что Перри и Ребекка скоро придут, потому что я не выдержу еще миг с тобой.
– Они придут, – сказал я и отклонился на стуле. Мы были в одном из моих любимых баров на Второй авеню. Перри и Ребекка ушли по девичьим делам, и я решил посидеть с Дином, а с ними встретиться потом. Дин с Ребеккой официально были свидетелями на свадьбе, так что посидеть не мешало.
Я взглянул на него.
– Так у вас был секс?
Он закатил глаза.
– Чувак, она все еще лесбиянка.
– Но ты в ней побывал. И она от тебя забеременела. Так что вы вполне можете продолжить.
– Чего? – фыркнул он.
– Прости. Трахать ее членом. Так лучше?
– Декс, выражайся лучше. И присоединяйся в будущем, ладно?
– Не выйдет, друг. Я женюсь. Не слышал? Перри приняла меня со всеми моими изъянами. И я не должен даже меняться, – я сделал глоток пива и отрыгнул. – Разве это не прекрасно?
– Для тебя, наверное, – он покачал головой, изображая печаль. – Бедная Перри.
К счастью, мама ребенка Дина и моя будущая супруга пришли раньше, чем мы закончили болтать и допили пиво.
– О нас говорили? – спросила Перри, садясь рядом, Ребекка опустилась рядом с Дином. Я заметил, как Перри напряженно сидела. Она словно пыталась подражать Ребекке.
– Что такое? – спросил я.
Она тут же посмотрела на Ребекку.
– Я же говорила, он поймет, – сказала Ребекка со своим акцентом, хоть она выглядела радостно. Сидя рядом с Дином. Нет, у них точно что-то будет. Как я и говорил. Боже.
– Что? – спросил я.
Перри выдохнула носом и сказала:
– Ладно, но обещай не злиться.
Я нахмурился, она задрала футболку и показала пластырь на ребрах, который использовали после создания татуировки.
– Ты сделала тату? – спросил я.
Она кивнула.
– Не в честь тебя, правда, – она отогнула краешек, и я увидел голубой с черным водопад с именами Максимус, Пиппа и мама на нем. Это выглядело круто. – Ты не злишься? – спросила она.
Я покачал головой, ощущая печаль при виде Максимуса.
– Конечно, нет. Это красиво. И выглядит больно. Было больно.
Она кивнула.
Я продолжил:
– А почему я бы разозлился?
Она склонила задумчиво голову.
– Не знаю, потому что Максимус тоже там. А в честь тебя у меня только якорь.
– Малыш, – я притянул ее к себе и поцеловал в висок. – Ты можешь делать миллион тату, я не против. И твоей маме с Пиппой понравилось бы. Да и Максимус с его эгом были бы рады. Думаю, это чудесно.
Я не врал. Все во мне трепетало, хотя это могло быть пиво с виски.
Она улыбнулась.
– Хорошо. Я просто хотела почтить их всех.
Я кивнул. Я понимал.
Я поцеловал ее еще раз, заказал Перри ее любимое пиво, а Ребекке – содовую с лаймом. Наши напитки принесли, мы подняли четыре стакана.
– За хорошую жизнь, – сказал я, глядя им в глаза. – И если не за хорошую, то просто за жизнь. За жизнь.
Мы стукнулись стаканами, Дин в этот раз сделал так, чтобы у меня полилось пиво.
Я улыбнулся ему, Ребекке и Перри.
Жизнь была хороша.
И будет только лучше.
ЭПИЛОГ
Перри
– По шкале от одного до одиннадцати, – сказала Ада, сунув руку в шуршащий пакет чипсов и бросив их в рот, – как сильно ты нервничаешь?
– Судя по тому, как ты выводишь меня шуршанием и хрустом, – сказала я, забрав у нее пачку и отодвинув от нас, – я на одиннадцати.
– Эй, – она хмуро посмотрела на чипсы. – Я голодная. Не честно, что все поедят до нас.
– Это цена участия в свадебной вечеринке.
– А еще ужасное платье, – добавила она. – Не забывай.
Я пронзила ее взглядом. Платье, что я выбрала ей и Ребекке, было простым и красивым, она это знала. Оно было длиной до колен, без лямок, вишневого цвета и разлеталось от талии. С ее красной помадой и высокой прической она смотрелась шикарно и старше, чем на шестнадцать.
Но она все равно была вредной. И любовь к ней этого не меняла.
Она вздохнула и села на стул. Я не знала, как она могла скучать. Я такого не ощущала. Я была взволнована и ожидала, что все тоже будут волноваться.
Мы закрылись в зале ожидания над бальным залом отеля, где пройдет прием. За окном было видно гостей, заполняющих место, где будет церемония. Это поражало, ряды белых стульев вели к большой беседке, где ждал священник.
Декса не было видно. Это меня не удивляло, но я знала, что если бы увидела его там, ждущего меня, большая часть тревоги пропала бы. Я не видела его днями из-за всего навалившегося, и мне казалось, что свадьба была на моих плечах. Это напоминало цирк, и я хотела просто игнорировать всех людей – даже семью и друзей – и побыть подольше с Дексом наедине. Я могла дышать только в нашем личном мире.
Многие думали, что мы с Дексом сошли с ума, проводя свадьбу отчасти снаружи в Вашингтоне в октябре, но хотя небо было серым, дождь пока не шел, и я видела местами проблески синего неба. Воздух был прохладным, ведь мы были близко к горам, но церемония не займет долго, а меня от стихий защищала красивая кружевная шаль.
Мы заказали «Salish Lodge» с видом на водопад Сноквалми. Тут было красиво, воздух был в брызгах, водопад ревел, и желто-золотой лес поднимался по бокам. Но мы выбрали это место, потому что это был большой северный отель из «Твин Пикс». Серьезно. Дэвид Линч, агент Купер, дама с бревном и убийца Боб – точно мы.
– Долго еще Ребекка? – спросила Ада. Официант заглянул и уточнил детали церемонии, и я отправила Ребекку за отцом, который поведет меня к алтарю, и найти Декса с Дином, его свидетелем.
– Не знаю, – я встала, стараясь не зацепиться платьем. Оно было белым, длинным, кружевным и с пуговицами на спине. Я нашла его в винтажном магазине в Портлэнде – не знаю, было ли оно для свадьбы, или нет – но оно было идеальным. Оно подчеркивало мою талию, бедра и грудь, но выглядело изящно и скромно, словно я была хрупкой феей. Мои волосы ниспадали длинными волнами, Ребекка закрепила в волосах несколько сияющих кристаллов, чтобы дополнить неземной облик. – Я поправлю макияж, – сказала я, взяв косметичку со стола и подвинув чипсы к ней. На лице уже было полно макияжа, но мне нужно было делать что-то, а не сидеть и ждать.
Я тихо прошла в уборную, переживая, что столкнусь с людьми или Дексом, поправила розовую помаду и попыталась пару раз глубоко вдохнуть. Я не знала, почему так нервичала. Я не боялась свадьбы с Дексом. Я не любила толпы и быть центром внимания. Я боялась, что что-то пойдет не так.
Нью-Йорк был давно, но не достаточно. Воспоминания все еще терзали меня, сегодня было хуже. Максимус должен был стать свидетелем Декса. Мама всегда хотела, чтобы я вышла замуж. Их тут не было. Может, духовно – как всегда – они тут были, как и Пиппа. Но их забрали у нас, и это оставило пустую боль в моей груди, которая не пропадала.
Я долгое время не была уверена, хочу ли свадьбы. Я хотела провести жизнь с Дексом, но было неправильно и несправедливо делать то, что осчастливило бы меня. Мама была мертва, и хотя мы не были близки, она всегда была моей мамой. Ей бы понравилась свадьба, и хоть она поворчала бы, она была бы здесь, была бы рада за меня.
Было неправильно праздновать. Но папа настоял устроить церемонию, потому что этого хотела бы мама, и этого хотел он. Ему было нужно это – ощутить друзей и семью вокруг себя, увидеть дочь в самый счастливый день ее жизни. Ада нуждалась в этом. И, возможно, я тоже.
Я сморгнула слезы, что щекотали глаза, и посмотрела на себя в зеркало. Я не знала, было ли дело в макияже, но я выглядела как сияющая и краснеющая невеста. Я хотела плакать из-за любви, а не потери.
Я вздохнула, окинула себя взглядом и открыла дверь в коридор.
Декс стоял там спиной ко мне, я издала тихий вопль, и он обернулся и увидел меня.
– Нет! – заорала я в ужасе, словно меня кто-то увидел голой.
Его глаза расширились.
– Ого.
Я повернулась, чтобы уйти в уборную, но он быстро схватил меня за руку и притянул к себе.
Я смотрела на него, все еще в шоке, переживая, что он увидел меня до свадьбы, но и успокоенная его прикосновением и взглядом. Боже, он выглядел невероятно красиво в смокинге и бабочке, что подчеркивали его подтянутое тело и делали его самым сексуальным Джеймсом Бондом. Он был почти гладко выбрит, немножко щетины осталось, и он убрал кольцо из брови. Но его лицо выглядело четче, красивее, и его прекрасные темные глаза были со слезами.
Плохо дело.
– Перри, – прошептал он, голос дрогнул. – Ты прекрасно выглядишь. Такая красивая. Думаю, мое сердце выпало на пол.
Я сглотнула, жалея о своем желании слез счастья. Они хотели политься и испортить мой макияж.
– Ты не должен был меня видеть, Декс! – возмутилась я. – Плохо видеть невесту до церемонии.
Он ухмыльнулся.
– Да? Послушай, малыш, чего плохого с нами только не случалось. Так что не страшно.
– Я серьезно, – сказала я.
Он взял меня за руки и поцеловал нежно в лоб.
– И я, – шепнул он у моей кожи.
Я закрыла глаза и прислонилась к нему. Боль в сердце тут же утихла, нервы перестали пылать. Его губы принесли мне покой и тепло.
– Мы не можем так остаться и пропустить церемонию? – сказала я ему в грудь, ощущая его уверенно бьющееся сердце под костюмом.
– Неа, – сказал он. – Тогда там будет толпа злого народа, и я не хотел бы, чтобы твой отец снова бил меня, а там еще и твой дядя… Не говори, что они – не часть мафии, потому что они явно что-то затевают.
– И теперь ты в семье, – сказала я, стараясь подыграть. Я подняла голову и посмотрела на него. – Думаешь, я красивая?
Он улыбнулся так тепло, что согрел все мое тело.
– Перри, ты так красива, что мне хочется плакать. Я еще не видел никого красивее тебя сейчас.
Я улыбнулась, слеза покатилась по щеке.
– И если бы я не боялся твоего отца, я бы взял тебя в той уборной у стены, потому что твоя грудь сейчас…
Декс редко был впечатленным, он всегда заносчиво ухмылялся. Это привлекало. Но он был впечатлен. Он был в шоке.
Я отошла от него и стукнула его по боку.
– Эй, я не виновата, что на грудь все смотрят.
– Я не жалуюсь, – он поднял руки, словно сдаваясь. – Ты все еще очень вкусная, – он ухмыльнулся и добавил. – Соблазнительно вкусная.
Я хмуро посмотрела на него.
– Как и ты, – я шагнула к нему, подумывая серьезно о сексе в уборной до церемонии.
– Твою мать! – завопила Ребекка. – Вы что творите?
Мы повернулись, Ребекка шла к нам, а встревоженные Дин и Себ – следом. Дину шел костюм. Себ с длинными волосами и укуренным видом напоминал Поли Шор, идущий на деловую встречу. Что поделать.
– Я виноват, – быстро сказал Декс, пока Ребекка еще не подошла, чтобы ударить. – Я бродил тут и увидел ее.
– И зачем ты тут бродил? – спросила она, взглянув на меня для объяснений. Я пожала плечами. Она была на шестом месяце, но это было сложно заметить, и она становилась все опаснее, пока ребенок рос.
– И что вы так долго? – спросил Декс, изображая ее акцент. – Чувак с церемонии просто ждет, все сидят там. Я не хочу стоять час перед всеми, как придурок.
Она не была впечатлена.
– Так бывает на свадьбе, – она схватила его за плечи и развернула, уводя от меня. – Иди обратно и забудь, что увидел Перри заранее.
– Посмотри на нее. Это невозможно, – бросил он через плечо, развязно шагая. Он показал большие пальцы Дину и Себу, проходя мимо, и пропал за углом.
Она зло покачала головой, ее темное каре дрожало вокруг лица. Она взяла меня за руку.
– Поверить не могу. Какой идиот.
Я согласно кивнула, но хоть было против «правил» видеть его заранее, эта короткая встреча придала мне сил. Моя тревога обо всем почти пропала.
Я глубоко вдохнула и пошла за ней в комнату ожидания, где Ада доедала чипсы. Я задумалась, когда плохая еда скажется на ней, но прогнала зависть из головы. Мы были разными, и хотя я постаралась, чтобы влезть в платье, я всегда была с выдающейся фигурой, но теперь уже гордилась этим.
Реакция Декса закрепила это.
– Мы готовы? – спросила Ада, Дин закрыл дверь за нами, ведь Декс мог пройти мимо.
– Наверное, – сказала я. Я посмотрела на них – красные платья, черные костюмы, лучший вид (даже у Себа, как ни странно). Мы собрались в комнате – моя сестра, моя лучшая подруга, лучшие друзья Декса и ребенок – и праздновали нашу с Дексом свадьбу.
– О, нет, она расплачется, – Ребекка тут же вытащила платок и сунула мне в руку.
Я сделала вид, что хмуро смотрю на нее, но все же вытерла платком под глазами.
– Я не буду плакать, – сказала я, глубоко вдохнула и посмотрела на них. – Я хотела поблагодарить вас, ребята, что вы тут в этот день. Это многое значит для меня и для Декса. У него нет теперь семьи, кроме его папы, но он вряд ли появится, так что вы для него важны.
– Черт, – всхлипнул Себ, быстро вытирая глаза. – Не переживайте, это аллергия.
Я невольно улыбнулась. Даже Себ был на эмоциях.
– В любом случае, большое спасибо.
– Ура, – сказала Ада. – Но мы не сможем есть или пить, пока весь этот цирк не пройдет, – она посмотрела на меня.
