Текст книги "Вернуться живым (ЛП)"
Автор книги: Карина Хэлли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)
Мои глаза были огромными, сердце с болью колотилось. Что только что произошло?
Роза с отвращением смотрела на меня. Она повернулась к Амброзии.
– Я проверю ее. Расскажи им, что случилось.
Она выбежала из комнаты, Амброзия пожала плечами.
– Она скована. В этом проблема отношений с юными девушками, Дек. Они не знают, что такое отношения.
Она говорила отчасти правду. Она смотрела мне в глаза, и я кивал. Но часть меня на глубине была в агонии. Я тряхнул головой и попытался сосредоточиться. Я нащупал склянку масла и начал потирать ее.
Амброзия нахмурилась мне, ослепительно улыбнулась Максимусу, который смотрел на нее так, как я до этого. Мне нужно было держать себя в руках.
Амброзия рассказала нам, что случилось, она удивлялась, что зомби был белым. Она слышала от офицера полиции, что тот парень был невменяемым, он пропал из семьи пару дней назад. А пару дней назад он был семьянином без признаков психических заболеваний. Копы не нашли следы порошка, но нашли немного Датуры. Этим Бокоры управляли своими зомби.
Вскоре пришла медсестра с антибиотиками для ее раны, и нас с Максимусом попросили уйти.
– Это было странно, – прошептал он мне, пока мы шли по коридорам больницы в поисках Розы и Перри.
– Что? Атака зомби при свете дня на парковке?
– Это, – медленно сказал он, – и Перри.
– А что она?
Он взмахнул руками.
– Не знаю. Она сорвалась из-за пустяка.
Пустяк ли это? И разве не этого он хотел?
– Я разберусь с ней, – сказал я ему.
Возле грузовика нас ждала ледяная атмосфера. Роза была краткой со мной, Перри даже не смотрела в мою сторону. Хуже того, Максимус настоял, чтобы мы остановились в закусочной, о которой он вспомнил, в старом здании на сваях. Вид был ужасно романтичным, мы сели во внутреннем дворике с видом на заводь, ветерок был теплым и влажным, лодки с рыбаками плавали вдали. Мы если из красных пластиковых тарелок крабов и раков, завернутых в жирную бумагу, пили пиво и сладкий чай. В этот миг ощущалась Луизиана, а я не мог насладиться им. Я старался не думать об Амброзии, переключиться на Перри, но не хотел этого. Думать об Амброзии было просто, даже желанно, а мысли о Перри вызывали боль внутри. От этого кружилась голова, все сдавливало, легкие застывали, желудок улетал вниз. Я разваливался на куски, глядя на нее, думая о ней. Она была мечтой, что могла стать кошмаром, настоящим, которое вот-вот отберут.
Я справлялся единственным известным мне способом – напивался до ступора, надеясь притупить боль, вопросы и ответы. Когда мы оказались у гостиницы, я шел по улице, искал еще выпивки, еще спасения от боли. Я не хотел идти в нашу комнату, разбираться с ней, со всем. Но я должен был.
Я был в комнате всего пять секунд, когда Перри ворвалась, заперла дверь и толкнула ладонями меня в грудь.
– Да что с тобой такое? – закричала она, глаза пылали, в голосе звенел гнев.
Я позволил ей толкнуть меня. Не отбивался. Я смотрел на пол и собирался с силами, зная, что нужно сделать. Если нам с Перри нельзя быть вместе, если это навредит ей или убьет ее, я не мог так поступить с нами. Я не мог любить ее и быть с ней такой ценой.
Я умирал изнутри, и она не знала. Я не мог показать ей. Наш мир так быстро менялся.
Я не замечал ее гнев, сел на кровать и сбросил обувь. Она встала перед моим лицом.
– Ты меня игнорируешь? Что я сделала?
– Остынь, – я мрачно посмотрел на нее. – Ты уже выставила себя дурой.
Она охнула. Ее лицо исказилось, словно я ударил ее по щеке. Я хотел плакать.
– Придурок! Ты… да как ты посмел! Ты заигрывал с ней у меня на глазах. Ты хоть думал, как я себя чувствую?
Я пожал плечами, выдавливая спокойствие.
– Не знаю. Ты срываешься из-за всего. Откуда мне знать, что тебе не нравится?
Она толкнула меня снова, и я обхватил пальцами ее запястья.
– Хватит бить меня, словно безумная, – сказал я.
Она рассыпалась на кусочки.
– Что с тобой произошло, Декс? Вчера все было хорошо. Что случилось? Что изменилось?
– Ты изменилась, – я пошел в наступление. – Тебе нужно разобраться со своими проблемами.
Еще один невидимый удар. Она чуть не согнулась. Я знал, где было больно, потому что ощущал это сам.
– Проблемами?
– Малыш, у нас их полно.
– Не называй меня так, – ее голос был холодным и резким, как сталь.
– Как? Малыш? Перри, я могу назвать тебя кучей имен, но тебе они тоже не понравятся.
Ее глаза вспыхнули, она склонилась к моему лицу.
– Я не ребенок, а твоя девушка. И я пытаюсь достучаться до тебя.
– Ты просто ребенок! – заорал я, удивленный тому, как завелся. Я хотел оттолкнуть ее немного, чтобы у меня было место и время все обдумать. Но теперь все закипало, все то, что я держал в себе. Меня нельзя было остановить.
Я вскочил с кровати и начал искать в карманах сигареты. Я вытащил их, мешочек дрожал в моих руках. Перри подошла и выбила их из моей хватки. Они рассыпались по полу.
– Ты считаешь меня ребенком? – завопила она.
– Тебе двадцать три.
– И что? – выпалила она. – Мне было двадцать два, когда мы встретились. Ты это знал. Что изменилось?
– Ты не готова к этому со мной.
– К чему? К тебе, нагло флиртующему с женщинами у меня на глазах? К тебе, срывающему за миг, игнорирующему меня и рвущему отношения, что еще не начались?
Злость захватывала меня, гнев опалял вены. Я развернулся и закричал на нее:
– Ты даже не сказала, что любишь меня! И не смей говорить, что я срываюсь просто так, потому что я был открыт с самого начала. Это ты закрывалась. Это ты заставляла меня истекать кровью перед тобой!
Она сжала губы, ее лицо побелело. Она отошла от меня, повернулась к стене, опустив голову. Я тяжело дышал, жалея, что ударил так глубоко, жалея, что не могу обнять ее и заставить все это забыться. Но это не защитит от боли. От будущего, что разрушится. Другого выбора у нас не было.
– Мне нужно время, – прошептала она, запинаясь.
Я сглотнул с болью, пытаясь сдержать слезы. Я глубоко вдохнул, тряхнул руками, надеясь, что так отгоню и чувства.
Я выдавил фальшивую улыбку и сказал:
– Что ж, у тебя еще много времени, детка.
Все ее тело дрожало от моих слов, словно они были ножами, что я вонзал в нее. Я понял, что задержал дыхание, легкие просили воздуха.
Она медленно повернула голову ко мне. Она выглядела ужасно опустошенной. Ужасно раненой. Я не хотел так поступать с ней. Я был близок к тому, чтобы потерять ее, был близок к тому, чтобы удержать ее.
– Ладно, – прохрипела она. – Понятно. Я найду себе другую комнату здесь.
– Хорошая идея, – сказал я. Слова сами вылетели. Я жалел из-за этого.
Она прошла к двери, пытаясь держать голову высоко, чтобы не развалиться. Она пыталась быть сильной, быть гордой, знать, что происходит, и что она сделает дальше.
Она замерла у двери, и я верил, что она останется, и я все ей расскажу, обременю своим грузом, чтобы не делать так с нами, чтобы не терзать до крови.
«Ты снова облажалась, – сказала себе Перри, ее мысли было четко слышно. – У тебя был единственный человек, которого ты хотела, и ты все испортила снова, потому что не можешь позволить себе быть счастливой. Декс тебя больше не примет, и ты не узнаешь, что такое – любить его, пока он любит тебя».
Ее презрение к себе ранило меня до костей. Она смотрела на меня пару мгновений, может, надеясь, что выскажет то, о чем думала, может, надеясь, что я что-нибудь скажу. Два упрямца цеплялись за то, что считали правильным. Она считала, что не заслуживала меня. Я думал, что она не заслуживала страдать.
Я делаю так, потому что люблю тебя. Я думал, надеясь, что она как-то услышит меня.
Но она прошла к двери и закрыла ее за собой. Я рухнул на пол, разрушившись после того, как она ушла.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
Я проснулся посреди ночи, будто Перри снова трясла меня, шепча мое имя. Но когда я пришел в себя и сел, я понял, что один. Перри забрала вещи и переехала на первый этаж. У меня больше не было ее. У меня никого не было.
Я посмотрел на часы в комнате. Три часа ночи. Я не был удивлен. В комнате было темно, даже свет с улицы не проникал из-за штор, мертвым грузом висящих у двери. Вся мебель в комнате казалась черными монстрами, ждущими моего движения, моего голоса.
Дверь в ванную медленно открылась. Я услышал, как движется внутри шторка душа, гремя металлическими кольцами.
Я сел прямее и снова посмотрел на часы. 3:01. Время шло. Я ущипнул руку, проверяя, будет ли больно, сон это или нет. Было больно. Сердце болело еще сильнее. Я вспомнил нашу с Перри ссору. Я сделал то, чего не ожидал – намеренно причинил ей боль. Не важно, было это ради ее блага или моего блага, ничего хорошего в этом не было. Боль была за гранью, грозила утянуть меня на дно. Я оттолкнул ее и продолжу толкать, пока не пойму, что она спасена, что у нее будет будущее, которое она заслужила, а не то, что я не мог дать ей.
Я затерялся в горе, в отчаянии, так что понял, что не спал. И я был так поглощен болью и своим ужасом, что текущий кошмар не имел значения.
А потом дверь ванной открылась до конца, и большой черный питон выполз оттуда к моей кровати.
Черт. Это что-то новое.
Я задержал дыхание, размышляя, стоит ли кричать, вижу ли я настоящее или магию. Насколько я был в себе. Большая черная змея пропала под кроватью, и я напрягся, ожидая, ведь она не собиралась просто спать там.
Блин, блин, блин.
– Ли Гранд Зомби, – сказал из ванной голос с французским акцентом. Я поднял голову и увидел, как мама выбирается из зеркала на рукомойник, а потом неловко спускается на пол. Она двигалась дергано, словно не привыкла к своему телу. Она больше не была в зеркале. Она была свободна.
Жаль, я был не в памперсах.
Кровать подо мной слабо двигалась. Я присел, готовый соскочить с нее и бежать, если нужно.
– Ли Гранд Зомби, – снова сказала мама, шагая вперед. Во тьме я видел лишь ее бледное лицо, мрак ее волос и глаз. Я не был уверен, что у нее были глаза. – Великий змей.
– Что тебе нужно? – спросил я, но слова прозвучали дрожащим шепотом, воздух из легких вырвался облачком.
– Он путешествует между обоими мирами, из Калунги сюда сквозь слои, сквозь Вуаль, как и я, – продолжала она. Ее голос становился все тише с каждым словом, пока она не заговорила не как человек. – Вместе мы вернем тебя.
Краем глаза я уловил блестящую черную голову питона, что появилась у края матраса, длинный раздвоенный язык вырывался из пасти.
Я осмелился посмотреть в глаза женщине, она все приближалась. Я осмелился выдавить слова:
– Ты не моя мать. Я не знаю, кто ты.
Она улыбнулась черными зубами.
– Я была твоей матерью. Она умерла. Но я – часть тебя.
Матрас прогибался под весом питона, тот забирался на кровать. Если я буду убегать, то придется перепрыгивать его тело.
– Как давно ты ею владела? – спросил я у существа, что не было моей матерью.
Она покачала головой.
– Я всегда была там. Я в тебе, – она сделала еще один неровный шаг и оказалась у изножья кровати. Я мог поклясться, что ее голова расширяется, что на ее висках что-то проступает, во тьме рос монстр. Каждая клеточка тела говорила мне отвернуться и убегать, пока я могу. Это была не моя мать. Совсем не она. Это была злая сущность, пришедшая за мной. Она протянула руку ко мне, и вместо бледной кожи в морщинах я увидел короткий жесткий мех. Ее ногти теперь были когтями. – Идем с нами. Туда, где ты должен быть.
Это не могло произойти. Не могло. Не могло. Все это должно быть в моей голове, в моей больной голове, полной моих больных проблем. Я не был на лекарствах. Между реальностью и другим миром не было стены. Ничто не защищало.
Я зажмурил глаза так крепко, что увидел за ними красные звезды и точки, и подумал о словах Мэрис. Энергии смешивались, создавали рябь, дыры в ткани Вуали, и оттуда шли неприятности.
В комнате со мной были две неприятности, что выбрались. Мы с Перри производили столько радости и любви, и все наше сияние вызвало плохие вещи. Вселенная уравновешивала все, да? Как бы она допустила счастье для двух давно страдающих людей.
Я не открывал глаза и напевал под нос:
– Тебя нет, ты в моей голове, тебя нет, ты в моей голове, – но я не знал, верю ли в это. Я знал лишь, что теперь все могло быть реальным.
Но, похоже, мои действия, моя сосредоточенность заставила энергию в комнате перемениться. Казалось, комната застыла. Весь пропал с матраса. Я не слышал шипение змеи и дыхание. Я не слышал шорох ночной рубашки матери. Я слышал только свое сердце, грозящее взорваться, и хрипящие легкие.
Я вдохнул для силы и приготовился открыть глаза, надеясь, что увижу пустую комнату. Я просил кошмар прекратиться, хотел ничего не видеть и быть в безопасности.
Я открыл глаза.
Ее там не было.
Демоническое лицо матери было в дюймах от моего. У нее не было глаз, только черные дыры, и кожа в чешуе, как у ящерицы. Ее рот был раскрыт, из него выглядывала красная змейка вместо языка. Хотя на ее лице застыл ужас, она смеялась и кричала в дюймах от меня, звуки были из другого времени и места, звуки достигали моих ушей и пронзали мою душу. Во мне остались только страх и ужас, какие я еще не испытывал.
Змея в ее рту медленно тянулась ко мне, два желтых глаза щурились. Она сказала:
– Я всегда хотела внука.
И я закричал. Я кричал ужасно, пытался собрать силы и выбежать из комнаты.
Дверь распахнулась, зажегся свет. Максимус с паникой посмотрел на меня.
– Что такое? – спросил он, успев увидеть конец хвоста Ли Гранд Зомби, пропадающего за дверью, будто черный слизень. Демон уже пропал от света. – Ох, блин! – воскликнул он, заметив змею. Он не убежал, а вошел, глядя, как хвост исчезает за дверью ванной. Он посмотрел на меня, жестом попросил не уходить и спросил. – Ты в порядке?
– А похоже? – спросил я, тело остывало и начинало дрожать. – За ней, но осторожно.
Он оглянулся в поисках чего-то увесистого, спросил вазу, словно мог этим оглушить питона. Мы были не в фильме.
Вооружившись, он прошел в ванную и включил свет. Я услышал, как он выдохнул, как он проверил шкафчики и унитаз, а потом вышел.
– Там ничего нет, – сказал он и вернул вазу на место у стола.
– Но ты видел змею.
– Лучше бы не видел, – он подавил дрожь. – Что она делала? Что случилось? Я слышал тут голоса, когда пытался уснуть. А потом ты закричал… Блин, Декс…
Я прикусил губу, размышляя, несколько я был безумен. Я решил попросить Максимуса дать мне сигареты, а потом забрался на кровать и зажег одну. Я описал, что произошло со змеей и моей матерью, ее слова, облик, как видел ее в зеркале в Канаде.
– Становится хуже, – отметил он, попросив жестом сигарету.
– Попрошайки, – проворчал я, но зажег ему сигарету.
– Теперь ты увидел, как бреши между мирами становятся хуже, когда вы с Перри вместе? Даже пока вы стоите рядом, ваши энергии привлекают странных существ. И… когда вы начали каждый день совокупляться, энергия усилилась. Проникла через стены и окна. Из-за вас хранителю врат сложнее.
Я не обращал внимания на боль в груди. На желание найти Перри и заняться с ней любовью, хоть меня и влекло. Мы могли рушить миры этим, потому что наши тела и души соединялись, как нечто другое.
Неспособность делать это снова разрушит меня.
– Ты хорошо справляешься, Декс, – сказал Максимус, читая мое лицо. – Может, чуть жестче, чем следовало, но Перри из тех, кто продолжит бороться.
– Прошу, – прохрипел я, сигарета дрожала в руки, – я не могу это слушать.
Максимус сменил тему:
– Расскажи о своей матери. Почему ты подумал, что это не она? Какой она была?
Я тряхнул головой, не собираясь заниматься таким ночью.
– Я бы не хотел говорить об этом. Расскажи мне о чем-то. О Розе.
Он застыл, кожа побледнела так, что выделились все веснушки. Ага. Об этом не хотел говорить Максимус. Плевать. Если мне нужно разбираться с Перри и мертвой матерью, он расскажет о Розе. Там что-то было, и я хотел это услышать. Я его расспрошу, хотел рыжий того или нет.
Я смотрел на него, подгоняя глазами. Он смотрел в ответ, а потом вздохнул. Он придвинул стул к кровати и сел. И тут я понял, что он спал в клетчатой пижаме, как дровосек Хью Хефнер. Вот как.
– Роза… – начал он и затянулся сигаретой. – Роза была моим следующим шансом. После того, как я напортачил с тобой, мне нужно было исправиться.
– Почему? Иначе за тобой кто-то пришел бы? Полиция Якобов?
– Типа того. Нами не управляет кто-то конкретный, это инстинктивно.
– Нет Якоба из Якобов? – ухмыльнулся я
– Нет. Не совсем. В Вуали есть сеть, и ты получаешь картинки, видишь людей, которым должен помочь. Если не помогаешь, картинки становятся ярче, начинаешь слышать голоса, и инстинкт говорит тебе, что делать. Когда я… когда я решил, что не смогу направить тебя, я ожидал отдачу за это. Думал, заболею или что-то еще будет, пока я не найду тебя. Но я не… потом я встретил другого Якоба, и он объяснил про исключение. Я спросил, откуда он знал это, а он улыбнулся и сказал, что просто знал. Я не совпал с заданием или… не знаю. Может, про меня забыли.
Мы уходили от темы о Розе, но я должен был спросить:
– А где ты родился?
– Я не рождался.
– Ладно. Когда ты появился? У тебя должны быть родители…
Он покачал головой.
– Без родителей. Я проснулся в один день в Луизиане в квартирке на Бэтон-Руж, почти в том же теле, как сейчас. Я знал, кто я, какая у меня цель, и я начал с этого. Звучит безумно, и я знаю теперь, что это безумно для тебя. Но только так я могу это объяснить. Я не знаю, кем был раньше. Как давно это тело было здесь? Не знаю. Но однажды я умру, и это тело тоже. Это не изменилось.
Это было слишком странно. Какое-то безумие.
– Про Розу…
Он скривился.
– Я пытался игнорировать Розу, сколько мог. Когда я оставил тебя, я бродил по США, исследовал. Было невероятно жить без обязанностей. Я начал думать, что, если меня забыли, то все хорошо. И я радовался. Я мог жить как все. А потом я увидел картинки. Я видел Розу во снах, я видел всю ее жизнь перед глазами. Видел ее девочкой, работающей на ферме, танцующей с парнями на вечеринке в школе, обслуживающей в баре. А потом начал видеть картинки при свете дня, снова и снова, Вуаль открылась, и я понял, что, если пройду, буду рядом с ней. Понял, что должен показать ей дар, который ощущал в ней. Она видела демонов в темноте, видела краем глаза. Порой она смотрела на точку перед собой, а я видел, что в том месте в Вуали шел демон. Она знала, что что-то не так, но не совсем видела. Если бы она знала, что может забросить демона в Вуаль. Но она не знала. Я ее научил.
– Он ходит между мирами, от Калунги сюда, сквозь слои, сквозь Вуаль, как и я, – рассеянно сказал я.
– Что?
– Мама так сказала о змее, которого звала Ли Гранд Зомби.
Он кивнул.
– Некоторые выбираются. И некоторые, как Роза, могут их отгонять туда.
– И мы приближаемся к «Баффи – победительнице вампиров», – сказал я.
Его губы дрогнули в улыбке.
– Нет. Нам не хватает Джайлза.
– Ты уже можешь им быть. Ты стареешь.
Он хмуро посмотрел на меня.
– Да. Но это не смешно.
– Насчет Розы…
– Да. И я сдался, прошел туда и попал в бар. Я представился ей и спросил, могу ли помочь. Вселенная все решила за нас. Я знал, что получил работу, как и до этого.
– Как ты сделал с Джимми, – отметил я с горечью.
– Нет, там была старая добрая взятка, – отметил он. – Я уже не Якоб. У меня есть необычное… послевкусие… но правила больше ко мне не применимы. Я должен был многое сделать. Вселенная поиграла со мной, как и со всеми, – он вздохнул, ощутил, что я хочу спросить, и продолжил. – И я начал работать с Розой, надеясь, что с ней будет проще, чем с тобой. Сначала так и было. Она почти знала, что я пришел, она все принимала. Я работал с ней почти год, а потом мы напились, и я рассказал ей правду. Я отвел ее в Вуаль, зная, что после этого у нее будет больше силы.
– Физической? – спросил я, думая о том, что изменилось у меня.
– Немного физической, но в основном духовной. Когда она вышла, она увидела все. Это открыло ее разум. Я помог ей использовать эту силу, чтобы отправлять демонов в Вуаль, когда она их видела. Она смогла. Нужно сосредоточиться, но она это могла. Может, не всех демонов, но тех, кого видела. Роза не родилась для спасения мира. Но она помощник, как многие.
– Как я? – спросил я.
– Декс, я не знал, какой ты, тогда и не знаю теперь.
– Еще тот из тебя Джайлз, – проворчал я. Я постучал сигаретой по горе вещей на столике у кровати. – Вернемся к тому, что произошло. Это все интересно, но я все еще это не понимаю и вряд ли пойму этот новый… дурацкий мир… даже если ты будешь рассказывать каждый день. Перейдем к тому, что ты скрываешь. К Розе. Почему ты оставил ее. И когда стал бессмертным, – я хотел показать кавычки, но это было правдой.
Он потер челюсть, шурша щетиной о мозолистые пальцы.
– Когда Роза начала разбираться, я увидел картинки другой жизни. Другой девушки. Юной. Но я не хотел идти. Я полюбил Розу. Мы жили вместе. Мы проводили все время вместе. Но картинки не прекращались. Я пошел к Мамбо Мэрис, чтобы она объяснила, что происходит, и что я могу с этим сделать. Она рассказала о том, что я изгой, что я ничего не могу поделать. Мне нужно было выполнять долг. Конечно, я не мог смириться. Я не мог оставить Розу, я любил ее. Правда. Больше всего в мире. Ты это понимаешь.
Мою душу терзали, отрезая по кусочку. Я сглотнул и кивнул.
Он с сочувствием улыбнулся и продолжил:
– И я не сдавался. Я рассказал Розе, и она согласилась. Только так мы могли быть вместе. Кроме того, что меня все время забирали бы на помощь, проблема была в том, что мы… делали. Улавливаешь? Как и вы с Перри, мы вместе открывали бреши. Ей приходилось прогонять больше демонов. Ситуация была не нам на пользу. И я сделал это. Я любил ее настолько, что отдал бессмертие. Стареть, умереть. Я готов был к этому ради нее.
Я кусал губу, боясь продолжения.
– И?
– И все было хорошо почти год. А потом мы расстались.
– Почему?
Он пожал плечами.
– Ничего странного. Она хотела остаться в Новом Орлеане и работать в баре. Я хотел исследовать мир. Она хотела детей. Я не был уверен, что я хотел. Она хотела жить нормальной жизнью, а я постоянно напоминал, что ее жизнь не была нормальной.
– Но ты боролся за нее, – сказал я. – Должен был, если так сильно любил.
– Да. Я старался изо всех сил. Роза не выдержала и ушла. Я ничего не мог поделать. Я отдал бессмертие ради нее, а она все равно ушла от меня. Как тебе это? Если это не показывает, как ужасен мир, то я не знаю, что еще показывает.
Черт. Это было ужасно. Конечно, между ними было такое напряжение.
– Как ты можешь жить с этим… зная, что ты отдал, что мог жить вечно?
Он встал и вытянул руки над головой.
– Мы все жертвуем чем-то, Декс. Роза того стоила.
– И все еще стоит? – спросил я.
Он печально улыбнулся.
– Я дам знать. Думаю, мне пора поспать. Я думал, что завтра стоит снять пейзажи и собираться домой.
Я кивнул, в голове боролись вопросы и желание спать.
– Ты сам справишься? – спросил он, замерев у двери. – Я могу остаться, если хочешь. Подержать за руку.
– Выметайся, рыжий, – сказал я, но выдавил улыбку.
Дверь закрылась за ним, и я был благодарен, что он не выключил свет. Я лег и пытался держать глаза открытыми как можно дольше, от каждого звука вздрагивая, пока они не получали значение, а вопросы не остались без ответа. Мое сердце перестало истекать кровью. Я отключился.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
– Еще кофе? – спросил Максимус, собираясь заливать кипяток. Забавная жизнь. Я завтракал с ним, болтал об изменениях Нового Орлеана, а Перри не было видно.
Нет. Она приходила к Максимусу утром, до того, как я проснулся, и сказала, что погуляет сама, чтобы он написал потом, нужна ли она для съемок или записи голоса. Она не говорила со мной, избегала меня, боролась с тем, что я ей сказал прошлой ночью, и от этого было плохо.
Я подвинул к нему чашку, пытаясь подавить чувства. Не хватало еще жалости Максимуса. Мне не нравилось, что он знал, что происходит, что он это и затеял. Это не сближало нас, это вызывало отвращение к нему.
Конечно, между ним и Розой была ужасная ситуация, но кошмары ночи угасли, и мне осталась моя боль, моя рана, которую я ковырял, и чужая душещипательная история не помогала. И я думал, что если бы Максимус любил ее, он бы нашел способ удержать ее. Побеждала ли любовь все? Мне она не помогла.
Я хотел отодвинуть тарелку и пойти наверх, но тут Роза вошла в столовую.
Я улыбнулся ей и указал на Максимуса.
– Он почти доел. Ему нужно много еды.
Она не улыбнулась (я и не ждал).
– Вообще-то, Декс, я пришла к тебе. Прогуляемся?
Мы с Максимусом переглянулись. Я не знал, чего хотела Роза, но личный разговор был не к добру. Мне казалось, что она хотела порвать меня за то, как я обошелся с Перри, и я этого заслуживал, но не было настроения ухудшать ситуацию.
– Я не кусаюсь, – добавила она и улыбнулась. Я не доверял ей.
Я посмотрел на Максимуса.
– Если я не вернусь через час…
Он закатил глаза и продолжил доедать тост.
Я пытался беспечно улыбнуться Розе, но не смог. Я нервничал, пока выходил за ней на улицу.
Было тепло, но не так душно, как вчера, и солнце начало выглядывать из-за низких облаков. Воздух пах влагой, немного – горелым мусором, к этому я еще не привык.
Я посмотрел на улицу.
– Куда?
– Хочешь получить лучшую Кровавую Мэри в городе? – спросила она.
– Католик ли Папа Римский? Носит ли он смешную шапочку? Живет ли в Ватикане? И…
Она подняла руку.
– Я поняла, Декс.
Мы пошли по улице в тишине.
– Надеюсь, ты не поведешь меня в свой бар, потому что, прости, но ты добавляешь мало хрена в Кровавую Мэри. Пробовала Цезаря? Лучше делать так.
– Не в мой бар, – сказала она, и мы повернули налево и попали в шумный ресторан у реки, где лениво играла в тени группа из троих.
Мы сделали заказ, и я спросил, как там Амброзия.
– Она в порядке, – сказала Роза. – Ее колют от болезней, хотя она говорит врачу, что может справиться травами. Но ты знаешь западную медицину. Без кучи таблеток никто не выпишет.
Я вежливо кивнул, ожидая, когда она будет бить меня за то, какой я плохой.
Она кашлянула.
– Макс звонил утром. Он все мне рассказал.
Я скривился, солнце слепило меня.
– Ясно.
– Мне очень жаль, – сказала она, склонившись ко мне. Даже в свете солнца я видел печаль на ее лице, ее серо-голубые глаза отражали мои. Она была красивой, ее кукольное лицо заманило бы любого мужчину. Я видел, почему Максимус сходил с ума, особенно если вспомнить, что она не всегда такая жесткая.
– Все в порядке, – сказал я и улыбнулся официанту, принесшему нам Кровавую Мэри.
– Нет, – сказала она с тихим гневом. – Где же тут порядок? Я вижу, как вы любите друг друга.
Ай. Стрела в грудь. Я пытался восстановить дыхание и сказал:
– Я люблю ее. Она не знает, что чувствует ко мне.
– Она любит тебя, – просто сказала Роза. – Даже если не признает, она любит.
– Она тебе это сказала?
– Нет. Ей и не нужно. Я просто знаю.
– Максимус не говорил мне, что ты медиум, – сказал я, сделал глоток коктейля. Соленый, пряный, сладкий – идеальный. – Ого, это лучший из всех.
Роза меня не слушала.
– Ты делаешь вид, что ничего не можешь с этим сделать.
Я резко посмотрел на нее.
– Я ничего не могу. Думаешь, я сделал бы так, если бы мог иначе?
Она откинулась на спинку стула, скрестила руки, разглядывая ногти.
– Ты выбрал простой путь. Ты просто сдаешься.
– Нет! – заорал я и ударил кулаком по столу. Приборы звякнули. Люди оборачивались и смотрели. Я пытался совладать с собой.
Она разглядывала меня.
– Декс. Я была глупой. Я сдалась. Я думала, что не смогу жить с Максом, потому что он напоминал мне, что я не нормальная. А потом я пожила без Макса и поняла, что так намного хуже. Макс делал меня нормальной. Хранил от безумия. Любил меня. И я его любила. Я обманула себя, думая, что делаю благородную жертву, чтобы у меня была жизнь лучше. Это не сработало. Стоило удержать его. Стоило найти компромисс. Найти способ, чтобы это сработало. Чтобы не разрываться на куски.
Я резко вдохнул сквозь зубы. Она не понимала, это не одно и то же.
– Если я останусь с Перри, она может умереть. Если она забеременеет, это убьет ее.
Она пожала плечами.
– Усыновите детей.
– Не в том дело, – сказал я, глядя на нее. – Мы вместе создаем дыры во вселенной. Мы делаем хуже для друг для друга и для остальных.
Она склонила голову.
– Я видела больше демонов и призраков, пока была с Максом. Я лучше буду жить с ними каждый день, чем жить без него.
– Будет много последствий, – добавил я.
– А последствия того, что вы не будете вместе? Это не только твое решение, Декс. Если хочешь быть благородным, расскажи ей. Дурацкое поведение не поможет. Твоя Перри многое с тобой пережила. Она заслужила больше, чем это.
– Если бы она знала… а если она решит забеременеть, чтобы опровергнуть мнение?
– Она бы так сделала? – спросила Роза. – Или так думают другие?
Я задумался, откинувшись на спинку. Я сделал большой глоток Кровавой Мэри, надеясь, что водка подействует быстрее.
– Не давай другим указывать, если ты хорошо знаешь человека, – добавила она. – Не давай другим людям, кем бы они ни были, решать, что будет с твоей жизнью и ее. Ты будешь сожалеть всю жизнь, если дашь другим повлиять на свои решения. Поверь.
Я посмотрел на нее.
– И кто повлиял на твои?
Она посмотрела на свои ладони.
– Мэрис.
Это начинало обретать смысл. Почему она порвала с ним. Почему ушла.
– Так почему вам с Максом не быть вместе теперь? Ты здесь. Он здесь. Ты еще любишь его, да?
Она мягко улыбнулась, но этого не было в ее глазах.
– Риск со временем становится страшнее. Чем меньше теряешь, тем меньше хочется пытаться.
– Значит, надежды нет.
– Без надежды мы были бы мертвы.
Я вздохнул. Казалось, мы прошли по кругу.
– Мы просто идиоты, страдающие от безнадежной любви и видящие призраков, – сказал я.
– Не забывай безумных, – добавила она.
– Это навсегда, милая.
Она потягивала напиток, морща нос из-за хрена, попавшего в ее соломинку. Мне начинало нравиться, что Роза привела меня сюда обсудить мою личную жизнь, не заставляя меня ощущать себя кошмарно, и она переживала за нас с Перри.
А потом я увидел ее взгляд, хотя хрен уже не мешал ей, и я понял, что она не для этого привела меня выпить. Было что-то еще.
– Что такое? – спросил я.
– Мэрис, – ответила она. – Я переживаю за нее. Ей кажется, что зомби потом придут за ней. Что на нее нападут, что ее принесут в жертву.
Не хотелось звучать жестоко, но в своей ситуации я мог лишь сказать:
– И?
– Я верю ей. Я думаю, что тот, кто поднимает мертвых, делает это, чтобы показать свою силу. Они не продержатся так вечно. Им потребуется больше силы, а это можно получить только через жертву. Куриц и змей надолго не хватит. И начнется охота на людей с силой, как Мэрис.
– Разве она не проклята? – отметил я, вспомнив куклу в ее логове с гвоздем в нем.