Текст книги "Вернуться живым (ЛП)"

Автор книги: Карина Хэлли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

– С Канады, – ответил я. Гордо.

Перри пнула меня под столом, и я удивленно посмотрел на нее.

– Что? Так и есть. Нет смысла скрывать. Мы делим кровать и все остальное. Это очевидно.

– Джимми знает? – спросил он.

Мне не нравилось, куда он вел.

– Нет. Не знает. Это точно не твое дело.

– У тебя привычка спать с женщинами, которых ты снимаешь?

– У тебя привычка вести себя как козел?

– Козел? Я ожидал от тебя что-то оригинальнее, Декс.

– Закончились клички. На земле мало того, что может описать, какой ты гад.

Он пропустил это мимо ушей.

– Я о том, что ты спал с Джен, снимая «Крох с вином», и ушел оттуда. Не думаешь, что Джимми не обрадуется вашей связи?

Мой палец застыл в дюймах от его лица.

– Во-первых, Джимми и не должен об этом знать. Во-вторых, – другой палец присоединился к первому, – это не просто связь. Она живет со мной. Она моя девушка.

– Она здесь, – сказала Перри, поднимая руку, не радуясь тому, что я говорил от нее, словно она не могла говорить. – И Джимми не должен знать, хотя я не видела правила, запрещающего отношения, когда подписывала контракт, но если ему никто не скажет, не будет и проблем. Отсюда вопрос, скажешь ему ты или нет. Но, может, я и не права, хот ты мне кажешься доносчиком.

– Просто это ужасная идея. Работать вместе и…

– Спать вместе? – перебил я. – Не стесняйся. Ты все время боишься таких слов. Наверное, сложно с рыжей промежностью.

Он открыл рот, и я знал, что он скажет, но Перри быстро склонилась к нему.

– Моя нога вот-вот ударит тебя по тому же месту, что раньше, так что осторожно.

Он вздохнул и отклонился на стуле, провел большой ладонью по красному морю на голове.

– Когда вы стали такими злыми?

– Когда ты стал нести чушь и угрожать рассказом Джимми, что мы с Перри вместе. С каких пор мы тебя так интересуем?

– Мне нужно с вами работать.

Я прищурился. В его глазах была неуверенность, брови дрогнули. Было что-то еще, но сегодня он не расскажет.

– В любом случае, – продолжил я, – что с Розой? Ты трахнул ее, а потом? Трахнул другую? Или она другого? Она была твоей единственной любовью?

Его глаза потемнели от последних слов, я даже ощутил себя плохо. Это меня заткнуло.

Он облизнул губы.

– Мы встречались и расстались. Кончилось плохо.

– Кто кого бросил? – спросила Перри.

– Это важно? Это в прошлом.

Я, похоже, задавал важный вопрос:

– Ты все еще ее любишь?

Он хмуро посмотрел на меня.

– А ты как думаешь? Нет. Я давно это перерос. Должен был. Просто странно вернуться сюда, видеть ее. Она тоже изменилась.

Официантка принесла нашу еду, и я полил устриц острым соусом и спросил:

– Как?

– Стала тверже. И все.

– Она не всегда была готова прострелить мне голову?

Он улыбнулся, не разжав губы.

– Не всегда, – его улыбка пропала, он переключился на еду. – Но, думаю, и я изменился.

– Ты точно стал противнее.

– Ага. Это люди зовут опытом, – сказал он и сунул большую креветку в рот. Он разжевал ее и радостно вздохнул. – Вот это вкус дома.

Но, несмотря на такие слова, порой я задумывался, где именно дом Максимуса.

* * *

Когда мы вернулись в кровать, я был пьяным. Не очень, но громко кричал и размахивал руками. Я хотел затащить Максимуса и Перри в другие бары, надеясь выбраться на сцену, ведь почти во всех барах тут была живая музыка высокого качества. Но Перри разгадала мою затею, и они утащили меня в комнату.

Мы быстро попрощались с Максимусом, и я хотел потратить всю энергию с Перри за закрытыми дверями. Желание петь не исполнилось, и лишняя энергия кипела в крови, член был каменным и готовым к действию.

У меня был план. Жалкий, но план. И хотя часть меня порой сочувствовала Максимусу, его истории о Розе не хватило, чтобы стереть то, что он спал с Перри, когда она была одержима, что он ворвался в наше шоу и имел что-то против того, что мы с Перри вместе.

И я решил подчеркнуть последнее. Стены между комнатами были тонкими, и я хотел показать Перри новые вершины оргазма. Я хотел отыметь ее так, как ее еще никто не имел, и чтобы Максимус услышал каждый ее стон.

Я быстро запер дверь и начал снимать одежду.

Перри улыбнулась, краснея.

– Декс, дай хоть задернуть шторы.

Я кивнул на них.

– Вперед. А потом возвращайся, по пути раздеваясь.

Она нахмурилась без обиды.

– Ты сегодня властный.

– Я сегодня всякий, – сказал я и заглянул в свою сумку. Ага. Вибратор еще был там. Я знал, что у Перри мало опыта в сексе, так что она вряд ли пользовалась таким с кем-то, вряд ли использовала и сама.

Она прошла ко мне, и я сказал ей раздеваться.

– Медленно, – добавил я.

– Уверен, что не хочешь сесть? Можно отыграть сцену из «Правдивой лжи».

– О, детка, то, что мы сделаем, никогда не будет в фильмах Джеймса Кэмерона.

Она немного нервничала, так что я подошел к ней и помог снять футболку через голову.

– Тебе помочь?

– Я справлюсь, – сказала она. Я отошел на шаг, ее груди еще можно было достать, и я смотрел, как она снимает джинсы.

– Не думаешь, что стоит выключить свет? – спросила она, робко хмурясь.

Я смотрел на нее, чтобы она ощущала жар моего взгляда.

– Я хочу видеть каждую часть тебя. Никак иначе. Покажи мне.

Она расстегнула лифчик, моя эрекция дрогнула. Я никогда еще не был таким твердым. Даже она была впечатлена, а я уже много ее впечатлял.

Она сняла трусики и отбросила на пол взмахом ноги.

Я улыбнулся.

– Идеально. Теперь встань на кровати на четвереньки лицом к стене.

Она замешкалась, но я обвил ее талию, прижимая ее полную грудь к своей груди, мой член сталью прижимался к ней. Я целовал ее с силой, язык сплетался с ее языком, губы давили на ее влажные губы. А потом я отстранился, голова кружилась от похоти, и я приказал ей забираться на кровать.

Она послушалась. Я добавил, чтобы она не подглядывала, а смотрела на стену. Она не возражала, а я выудил вибратор из сумки. Я купил его недавно, поняв, что у нее могли быть фантазии, которые она не воплотила. Может, я был мелочным, но этот вибратор был не больше моего члена. Я не хотел, чтобы она начала сравнивать меня с воображаемым парнем.

Я встал за ней, ощущая вес прибора в руках, не зная, понравится ей, или она испугается. Был лишь один способ узнать.

– Раздвинь ноги, – приказал я.

Она послушалась. Какой милый вид.

Я лег на спину, скользнул под нее с прибором в руке, как механик. Соски ее грудей задели мое лицо, и я дразнил их языком. Она стонала в ответ, выгнув спину, желая больше. И я дам ей больше.

Я подвинулся ниже, обвил рукой ее талию, давя на ее поясницу, пока ее киска не оказалась на моем лице. А потом склонил вибратор, включил на слабую мощность и прижал к ней, дразня клитор языком.

Перри застыла.

– Что это такое?

Я убрал рот от ее сладости.

– Не переживай. Я взял с нами друга.

– Это же новое? – испуганно спросила она.

Я чуть не рассмеялся.

– Да, новое. Молчи, если не просишь вставить в тебя член. Стоны, впрочем, приветствуются.

Я прижался губами к ее половым губам, гладил ее клитор медленными движениями. Я толкал вибратор глубже в нее, желая, чтобы она сжимала мой член, не обращая внимания на растущее напряжение в яйцах. Все для нее. Чтобы пошатнуть ее мир. Чтобы натереть его. Во всех смыслах.

Вскоре зазвучало так, словно Перри пыталась пройти на вокальный конкурс. Я толкал ее к краю, совал вибратор, пока посасывал ее набухший клитор. Она вопила ужасно громко, ругалась, кричала мое имя, стонала, сжималась от моего рта, дрожала всем телом. Я быстро выскользнул из-под нее, воспользовался моментом и прижал ее к кровати. Пара движений рукой, и я присоединился к ней в нашей вокальной Олимпиаде, извергая горячие потоки на ее спину. Да, черт возьми.

Я рухнул на нее, ощущая мягкость ее попы, и прижал губы к ее уху.

– Как тебе это?

Она скулила в ответ, прижавшись лицом к простыне.

– Думаю, мы были слишком громкими. Жаль, стены такие тонкие, – ровно подметил я.

Она повернула голову на щеку и улыбнулась.

– Поверить не могу, что ты сделал это специально.

– Что? – невинно спросил я.

– Заставил меня кончить с криком.

– Эй, тише, люди пытаются спать, – шикнул я на нее.

Она попыталась выглядеть хмуро, но ее лицо было слишком красным и довольным. Она была в восторге, как и я.

– Ты хотел, чтобы он услышал.

– Не стоило так делать? – прошептал я. – Но я тогда больше не буду доводить тебя до такого оргазма.

Она лениво улыбнулась.

– Не угрожай мне.

– Не притворяйся, что не хотела, чтобы он слышал.

– Долго вы еще будете состязаться?

– Пока я не посчитаю, что победил.

Она посмотрела на меня.

– Декс, тебя никому не одолеть. Серьезно. Забудь.

Я смотрел на нее.

– Перри, я хотел тебя с того момента, как увидел. И я не перестану ласкать тебя и объяснять это всем. Особенно после этой ночи. Ты моя. И только моя. Отныне и навек.

Ее взгляд смягчился, я надеялся, что не из жалости. Я кашлянул и слез с нее, чтобы сгладить тяжесть своих слов.

– Я принесу полотенца для тебя, – быстро сказал я и нырнул в ванную для этого. Я вернулся на кровать, сел рядом и нежно вытирал ее поясницу, пока она не стала чистой. – Готово.

Я бросил полотенца, она перекатилась на спину, открыв грудь, ее волосы разметались вокруг черным шелком. Она не перестанет лишать меня дыхания.

Она забралась под одеяла, и я присоединился к ней, выключив свет, и мы остались в темноте, а ее вкус все еще был на моих губах.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Мы снова проснулись с похмельем. Я проснулся раньше Перри, когда солнце поднялось над рыжими крышами вокруг нас. Алкоголь мешал спать.

Я слез с кровати, быстро оделся, желая сбегать в ближайшее кафе и принести нам чего-нибудь жирного. Напротив продавали яйца Бенедикт со свининой, и я заказал их и две Кровавые Мэри с собой (мне нравился этот город), когда кто-то постучал по моему плечу.

– Максимус, – оскалился я, зная, что это он, не оборачиваясь.

– Привет, Декс, – сказал он сухо.

Я скрестил руки и посмотрел на него.

– Как ты мог сказать, что никогда не слышал об Овощной лазанье, но легко изображаешь Уэйна Найта?

Он ну улыбался.

– Нужно поговорить.

Я схватил Кровавую Мэри и сделал большой пряный глоток. Вкусно.

– Ты меня бросаешь? Нет, погоди, мы тебя разбудили ночью?

– Декс, это нужно прекратить.

Мне дали коробочки с яйцами Бенедикт, на которых уже появилось жирное пятно. Я сделал еще глоток, глядя на лицо Максимуса. Порой изменения человека могли удивить. Мы все старели, но тут я понял, что Максимус был не тем парнем из колледжа. Он всегда был крупным, выше двух метров, и его лицо было загорелым и в веснушках. Но он сиял раньше молодостью, впечатлял. Энергия, яркость. Его глаза сияли, и это звучит уже гомоэротично, но так было.

А теперь я впервые увидел, как он постарел. Я тоже подрос. У меня уже появилось немного седины на висках, морщины вокруг глаз, которых раньше не было, и я уже не так хорошо переносил похмелье, как раньше. Я был близко к состоянию обычного 32-летнего мужчины, хоть это и не радовало.

Но Максимус выглядел уставшим. Его кожа была пепельной, обветренной, а волосы потеряли часть блеска (я заметил, потому что раньше он поливал волосы пивом и лимонами, чтобы они блестели, чтобы в них было видно отражение), брюшко пробивалось там, где раньше были одни мышцы.

– На что смотришь? – сказал он, и я понял, что он ждал ответ. Что там было? А, что-то нужно прекратить.

– Я смотрю на тебя, рыжий Элвис из эпохи арахисового масла и сэндвичей с бананами. Зачем нам говорить? Что нужно прекратить?

Он посмотрел в окно и сказал:

– Иди за мной.

Я закатил глаза и попросил продавца поставить коробки в пакет, ведь у меня уже были заняты руки напитками, и выбежал за ним на улицу.

Март был приятно теплым здесь, погода для джинсов и футболки. Вокруг были туристы, но не толпами, да и кому до этого было дело, ведь я сам был туристом. Я шел за Максимусом по улице, смотрел на проезжающие порой машины, ребят, которые занимались спортом, а потом он остановился в открытом парке рядом с церковью. Там была статуя Эндрю Джексона на коне, и мы сели на одну из многих скамеек, что окружали статую. На некоторых скамейках люди потягивали кофе, на некоторых спали бездомные, но почти весь парк был тихим.

– Ладно, о чем ты хочешь поговорить? – спросил я. Я почти допил свой коктейль и, чем дольше сидел с Максимусом, тем сильнее хотелось выпить коктейль Перри. – Про зомби? Это нужно остановить, согласен, но я не думаю, что мы с тобой должны заниматься этим.

– Прошу, я серьезно, – и он не врал.

И все же.

– О зомби?

– Вы с Перри. Это нужно прекратить.

– Не пойми превратно, но я не знаю, сколько раз мне нужно сказать тебе, что это не твое дело. Жаль, Перри нет рядом, она бы тебя ударила, но я буду рад заменить удар. Коленом по яйцам. Кулаком по носу. Выбирай.

– Ты можешь хоть минуту подумать головой и выслушать меня?

От его тона по шее пробежали мурашки тревоги. Он не шутил. Улыбка пропала с моего лица.

– Что?

Он пошевелил челюстью и сжал ее пальцами. Прошла пара минут. Я видел вдали телеги с мулами у реки. Он медленно выдохнул.

– Это прозвучит странно, просто выслушай. Ты можешь ругаться и вопить, как хочешь, когда выслушаешь то, что не хочешь слышать. Но пока что… дай сказать.

– Ла-а-адно.

– Вам с Перри не суждено быть вместе.

– Ох…

Он поднял ладонь.

– Не закончил. Я не могу пока уточнить, ты и не поверишь, но я хочу это тебе сказать. Вам с Перри не суждено быть. Я говорю это не из ревности или ненависти. Верь или нет, но я говорю тебе это, потому что забочусь о тебе. О вас обоих. Ты любишь Перри, знаю, но не вся любовь ведет к хорошему. Слушай, порой мы хотим сделать все и рискнуть всем ради любви, но это ни к чему не ведет. И все разваливается. То, что ты любишь, и любовь в твоих руках не значит, что ты ее всегда получишь. В твоем случае не может быть хорошего. Войны начинались из-за любви, людей убивали, ломались жизни из-за любви. Если вы с Перри станете чем-то большим, если она забеременеет, и вы захотите ребенка, она…

Это ударило тонной кирпичей.

– Довольно, – вмешался я и вскочил на ноги, словно меня ударили хлыстом. Я слушал с недоверием и долей нежелания, не понимая слова этого безумца, но привлекать туда Перри и беременность не стоило. Мои пределы на этом были достигнуты.

Я стоял над ним, раскаленный от ярости, текущей потоком по всем частям моего тела, просящей сорваться на нем.

– Не говори со мной об этом, понял? Не смей. Не знаю, что я тогда с тобой сделаю, но красивым ты потом не будешь. Серьезно. Ты больной ревнивец. Ты знаешь, что у Перри был выкидыш с моим ребенком, знаешь это, но тебе хватило наглости упомянуть это? Я тебе еще устрою, и тебе это не понравится. Так что закрой рот и больше мне – или ей – об этом не говори, иначе я раздавлю твой член твоими зубами.

Я бросил в него пустой стакан от Кровавой Мэри, лед посыпался на него раньше, чем он уклонился. А потом я помчался обратно, пытаясь подавить злость. Я не мог даже понять, что он пытался сделать, но я явно недооценил его. То ли он сильнее ревновал, то ли так сильно любил Перри. Конечно, он стал страшнее, ведь это грызло его изнутри.

Когда я вернулся в комнату, я был спокойнее. Пришлось выпить коктейль Перри, и это помогло. Я купил ей новый, но яйца Бенедикт были холодными. Она не заметила. Она переживала, когда проснулась, а меня рядом не было. Ее тревога за меня растопила мое сердце.

Я решил держать в секрете слова Максимуса. Не хотелось показывать Перри, как он был одержим нами, это только напугает ее. Я хотел пережить неделю, не попав за решетку за убийство. Зомби звучали интересно, и я хотел бы снять дом с призраками, увидеть забавные огни и уловить что-то с помощью ФЭГ, а потом убраться из Луизианы. Я хотел вернуться к нормальной жизни с Перри в моей кровати, Жирным Кроликом на диване и мечтами о нас с ней вместе.

К сожалению, тут мы с Перри не совпали. Она была в восторге от потенциальной ситуации с зомби и хотела увидеться в полдень с Розой. Она сказала, что Роза заинтересовала ее, ведь редкие люди видели призраков. Мы таких не знали. Она хотела узнать, была ли в жизни Розы Пиппа, хотела узнать о ее способностях. Насколько я понял, она могла закрываться от людей. Она была бы отличной шпионкой, хотя и работе бармена это умение помогало.

Мы встретились с Максимусом в фойе без двадцати двенадцать. Он болтал с женщиной за стойкой, так нервно поправляла седые волосы, очарованная рыжим гадом.

– Овощная лазанья, – позвал я. – Идем.

Он повернулся ко мне, и мне пришлось забыть ужасы, что он наговорил мне, иначе я не пережил бы день.

Я выдавил улыбку и кивнул на дверь. Я схватил Перри за руку и потянул ее наружу. Она снова была в леггинсах и ботинках, а сверху было платье без рукавов с изображением черепа. Было приятно видеть ее, показывающей больше кожи, хотя в теплое время это отвлекло бы меня сильнее.

Вскоре мы добрались до «Безымянного». Бар днем выглядел иначе, милее и старее, как многие здания на улице. Нити ярких бус свисали с вывески и навеса, они пробыли тут не больше нескольких недель.

Теперь я ощущал это место, ощущал атмосферу за грубыми улицами города, гордость и силу продолжать, отстраиваться, становиться крепче. Но даже с этим духом я ощущал других духов. Духов истории, потери, мести. Такое случалось со мной редко, лишь пару раз в Нью-Йорке, но теперь я был трезвым и ощущал уровень сверхъестественного хаоса подо всем. Интересно, как тут выглядела Вуаль.

Мы ждали Розу – бар был открыт уже несколько часов – и я разглядывал Перри. Она выглядела неплохо, не нервничала, а могла бы, если бы ощущала то же, что и я. Если ей будет не по себе, я скажу ей, что она не одинока. А пока я собирался держать это при себе.

Наконец, Роза выглянула из бара. Она была в потертых джинсах, что сидели на ней как перчатка, и в темном топе, что показывал полоску ее плоского живота. Она была в хорошей форме, словно перед завтраком пробегала несколько миль. Я не знал, заметила ли Роза, что Максимус не в лучшей форме.

– Готовы встретить Мамбо?

– Я могу исполнить мамбо, – сказал я. – «Мамбо номер пять».

Перри издала смешок.

– Спасибо, я только забыла эту песню.

Я пожал плечами.

– Это была моя песня в то время, но я еще не пел для Перри.

– Милыми будете позже, – сказала Роза. – Наедине. Без меня. Идемте.

– Они не могут наедине, – пробормотал Максимус, проходя мимо меня и следуя за Розой. Я почти представил на миг, что утра не было. Наши громкие шалости уже не радовали. Не вызывали злорадства. Это был первоклассный секс.

Роза завела нас за угол к полупустой парковке возле места под названием «Одноглазые Джеки», которое было лучшим в плане живой музыки. Она сказала, что видела, как «Queens of the Stone Age» играли тут для 900 людей. После этого я решил ненавидеть Розу.

Она везла нас на старом грузовичке вишневого цвета, поржавевшем местами. Он скрипел и стонал, пока она ехала на нем по улицам мимо бесконечных зданий, но она уверяла нам, что старичок переживет ее. Было забавно слушать ее. Порой Роза выглядела и вела себя как на наш возраст, а порой напоминала старушку. Может, это Максимус имел в виду, говоря, что она стала тверже. Может, жизнь, Максимус, управление баром и силы видеть сверхъестественное сделали ее мудрее. Вряд ли можно было опытному оставаться мягким, сражения оставляли шрамы. Я знал, что они у меня есть.

– Где живет Мамбо Мэрис? – спросила Перри, Роза повернула шумную машину на шоссе. Мы сидели в кабине вместе, и я вспомнил дни, когда мы только узнавали друг друга и делили кабину грузовика ее кузины с ловушкой для крабов. Я был тогда благодарен ловушке.

– У нее милое местечко на окраине города, она там читала для людей. Но после Катрины местечко пострадало. Она переехала западнее, в дом у болота.

– Одна? – спросил Максимус. – Она не древняя? Когда я видел ее в прошлый раз, она уже была слабой.

Роза мрачно посмотрела на него.

– Она сильнее, чем кажется. Ее ученица заботится о ней. Она живет на болоте, и к ней нужно добираться на лодке. Но теперь она живет почти все время с Мэрис.

– Как вы с ней познакомились? – спросил я, глядя, как здания сменяются болотами, загонами для уток и рекламными щитами.

Роза посмотрела на меня в зеркало заднего вида, ее глаза отражали серую воду вокруг нас.

– Моя семья была близка с оккультным. Точнее, мама была. Папа был фермером и старался не замечать это. Она не практиковала вуду, но это ее восхищало. Она познакомилась с Мэрис в восьмидесятых, дружила с ней, пока не умерла. И потом с ней дружила. Моя мама была иммигранткой, у нее не было семьи на этой стороне. Я смотрела на Мэрис, как на бабушку с едким языком, особенно, когда умер и мой отец.

– Это мой типаж, – сказал я. – Но ты говорила, что теперь она болеет?

– Стареет, и это логично, но…

– Ты в это не веришь, – закончила Перри.

Роза убрала волосы назад, но они не слушались.

– Просто это так не ощущается. Я пыталась говорить с Мэрис о болезни, о лечении, но даже на прошлой неделе она сказала, что просто пришло ее время. Что… стресса было слишком много.

– У Мамбо есть стресс? – спросил я.

– Кроме того, что их боится общество? Да, есть стресс, сахарок.

Максимус вопросительно посмотрел на нее.

– Боится?

Роза медленно выдохнула.

– Последние два года другие Мамбо обвиняли ее в том, что она Бокор, человек, что поднимает мертвых и создает зомби. Я не знаю, почему. Мэрис ничего такого не делала и не делает.

Ах. Это было немного подозрительно. Общество вуду несколько лет отворачивалось от этой Мамбо, потому что она «на темной стороне», и теперь она больна, а район терзают зомби.

Я посмотрел на Перри, чтобы проверить, думает ли она о том же. Она хмурилась, думала, и мы явно были на одной стороне.

Мы замолчали после этого, Роза порой поглядывала на нас, словно видела подозрение на наших лицах. Через какое-то время напряжение стало таким, что рыжий великан начал спрашивать у Розы про людей, который работали в баре, безобидно общаясь, хотя я ощущал, что им было непросто говорить о прошлом.

К счастью, дом Мамбо был не так далеко от города. Удивительно, как быстро менялся пейзаж, как цивилизация сменилась темными мутными водами, стаями птиц и плакучими ивами. Роза повернула на тропу, мы подпрыгивали на ней, я смотрел то на красоту темного болота вокруг нас, то на красоту подпрыгивающей груди Перри.

Чем дальше мы были, тем больше выглядело, что вокруг не будет ни души, пока впереди не возник как маяк маленький дом в один этаж, ослепительно-белый с зеленым и крыльцом. Вода болота хлюпала в паре футов от дома, и я заметил низкую самодельную стену из мешков с песком между водой и домом. Тут была небольшая пристань с лодкой, от которой отваливалась краска. Вход обрамляли деревья, поднимающиеся из воды, белые цапли шумно ходили вокруг. Сверчки и неизвестные насекомые громко стрекотали, хоть был и день.

Мы остановили машину рядом с двумя другими – маленькой ржавой Тойотой и новым Рендж Ровером.

– Она не одна? – спросил я.

Она покачала головой, выбираясь из грузовика.

– Как я и сказала, ее избегают. Амброзия оставляет Ровер здесь, в ее дом все равно не проехать.

– Амброзия?

Она пыталась скрыть улыбку.

– Амброзия Пэрис. Так зовут ее ученицу.

Ясно. Я выбрался и тут же ощутил затхлый запах воды, который был удивительно приятным. Я услышал вдруг визг комаров.

Я пару раз хлопал рукой, ругаясь. Комары были моими врагами. Когда я был на лекарствах, это меня не беспокоило, но моя чистая кровь привлекала их, и теперь я был в их городе.

Роза прислонилась в грузовике и вытащила что-то из бардачка. Она бросила мне, и я поймал его. Старое доброе средство от насекомых!

– Меня уже не кусают, но вам может везти меньше, – сказала она. – Обработайте себя.

Я окутал себя едким туманом, сделал так и с Перри, а потом с неохотой отдал спрей Максимусу. Хотя скорее бросил ему в голову. Великан отреагировал быстрее, чем я думал.

Мы ждали, пока он закончит, а потом прошли к дому по каменной тропе, обрамленной красными полупрозрачными цветами в форме колокольчиков. Жуткий пейзаж, как по мне.

– Хищные растения, – сказала Роза, с улыбкой кивнув на них. Это место и без того казалось мне жутким, и ощущение усиливалось, пока мы взбирались по ступенькам и открывали скрипящую дверь крыльца.

Крыльцо было в растениях, некоторые свисали с потолка, другие будто росли из земли, пробивая доски. Здесь были и сухие растения, склянки с вязкой жижей и рептилии в банках, в углу гудел холодильник. Я не хотел знать, что там было.

Роза постучала в стеклянную дверь, пока я искал странности взглядом. И я заметил несколько ульев под большой венериной мухоловкой.

– Там же нет пчел? – спросил я. – Просто у меня аллергия. Серьезно, – хотя в сумке было средство, я сумку не взял. Но я и не знал, что мы поедем в домик божества вуду в болоте.

Роза покачала головой.

– Они давно пустуют. Мэрис использует пчелиный воск для многого.

Я сглотнул, пытаясь замедлить биение сердца. Все это выводило меня, и приходилось напоминать, что Мэрис не должна сильно отличаться от нашего друга Берда.

Дверь открылась, я ожидал увидеть жуткую ведьму-старуху. Вместо этого там была улыбающаяся молода женщина. Я опешил. Женщина была красивой.

– Привет, Роза, – сказала она с легким креольским акцентом. Она ярко всем нам улыбнулась. – Вы, должно быть, охотники за призраками. Я Амброзия. Зайдете?

Да, мы ведь не просто так приехали. Она была светлокожей афроамериканкой с бледно-зелеными глазами, высокая. Ее волосы были сияющими и вьющимися, цвета горького шоколада, доходили до ее попы. А какая там была попа. На такую хотелось бы что-нибудь поместить и проверить, будет ли оно стоять. От нее отпрыгивали бы монеты, да и неплохо отскакивал бы член.

Я ощутил холод рядом с собой и посмотрел на Перри, с тревогой глядящую на Амброзию, ее губы были сжаты в тонкую линию. Ах, я пялился на женщину, да? Джен не злилась бы, но Перри была не такой. Нужно было избавляться от своих привычек, помнить, что она была уязвимее, чем выглядела.

Я обвил ее рукой и сжал, пока представлял нас Амброзии.

– Я Декс, а это моя девушка Перри, – я посмотрел на Максимуса. – Это Максимус Козлобоб. Фамилия необычная, но какая есть.

Максимус хмуро посмотрел на меня, а потом протянул Амброзии руку и робко улыбнулся. Представьте, Максимус заигрывал и с ней. Он был не таким рыжим расистом, как я думал.

Мы прошли за Амброзией внутрь, и я старался не смотреть на ее попу в джинсах. Я смотрел на грудь Перри, и это работало.

Дом Мэрис был довольно большим для одного этажа, но в нем был такой же хаос, как на крыльце. К счастью, внутри не было странного, только стопки книги журналов, цветочная обивка, картины пейзажей, куклы, кружево и пыль.

– Присаживайтесь, – Амброзия указала на диван, золотые браслеты звякнули на ее тонком запястье. – Я спрошу, выйдет ли к вам Мэрис.

Она ушла в темный коридор, Роза и мы с Перри сели на цветастый диван, а Максимус пытался влезть в кресло-качалку. Мы ждали несколько напряженных минут, разглядывая дом, а Роза что-то печатала на телефоне.

Когда мне надоело думать о том, что читает жрица вуду, чтобы отвлечься (книги о жертвах куриц и любовные романы, наверное), я подумал о Максимусе. Он сидел в кресле-качалке с неловким видом, все еще не смотрел на меня. И это хорошо, ведь я тоже старался не смотреть на него. Но его слова остались в голове капельками кислоты, и мне приходилось думать о них. Я не понимал, зачем Максимус рассказал мне это, если не был психом, но меня задевало то, как он их сказал. Он был искренним, он переживал за нас. И это пугало сильнее всего.

– Она готова вас увидеть, – сказала Амброзия, вернувшись. – Она проснулась. Я пока сделаю чай, но вы можете идти к ней. Она уставшая, так что много вы от нее не получите, но уверена, что она будет тебе рада, Роза.

Мне не понравилось, как Амброзия произнесла имя Розы. Может, между ними были разногласия. Может, юная ученица вуду переживала, что Роза наступает ей на пятки. Или наоборот.

Я не сказал об этом, мы прошли по темному коридору, где мерцали над головой матовые лампы в форме цветов.

Роза постучала в дверь в конце и медленно открыла, не услышав ответ.

Комната была темной, с задвинутыми шторами, воздух был прохладным и влажным. Большая белая кровать со столбиками стояла в конце с москитной сеткой вокруг, выглядя как призрак. Я разглядел силуэт маленькой женщины, сидящей на кровати, едва заметной за сеткой. Мне было не по себе.

– Мамбо Мэрис? – тихо спросила Роза, медленно подходя к кровати. Мы остались у двери и смотрели на нее, не зная, что делать. Я схватил Перри за руку. Чтобы успокоить ее, конечно.

Роза отодвинула сетку, мы напряглись. Она будет мертва, и пауки вылезут из ее глаз, а змея вместо рта, я знал это. Но мы увидели худую маленькую белую даму с длинными седыми волосами, устроившуюся в горе мягких подушек. Было темно в комнате, не было ясно, куда она смотрит, хотя свет из-за шторы блестел на ее глазах.

– Вы меня слышите? – спросила Роза у кровати. – Амброзия сказала, что с вами можно поговорить. С вами хотят встретиться друзья.

Мэрис не двигалась, не издавала звуков. Роза прошла к шторам.

– Я впущу больше света.

– Нет! – вдруг завизжала Мэрис, голос был хриплее и громче, чем я ожидал. – Свет жжет.

Она вампир?

Роза развернулась и безумно закивала.

– Хорошо, не переживайте. Мы оставим темноту, я не знала.

– Конечно, не знала, тебя почти нет рядом, – шмыгнула Мамбо и легла на подушки. – Все избегают меня, включая тебя.

Роза вздохнула и посмотрела на нас, словно мы должны были что-то сказать. Я не знал, что. Все эти вуду-зомби были идеей Розы, не моей. Я хотел снять тот дом, и жрица вуду нам не помогла бы с этим.

– Мэрис, я хочу, чтобы ты встретилась кое с кем. Амброзия ведь говорила о них?

– Она много говорит. Я не слушаю.

Ого, ученицей Мэрис быть не весело. Я начал задумываться, что с Амброзией, а потом взгляд сам опустился на кровать. Мэрис смотрела на меня, я это ощущал.

– Кто этот юноша? – спросила Мэрис со странным удивлением, вытянув кривой палец в мою сторону.

Я указал на себя.

– Я?

– Кажешься знакомым.

Это было невозможно. Я посмотрел на Максимуса за собой и ткнул его локтем.

– Этого вы раньше встречали, – я подтолкнул его вперед. Он явно нервничал.

Он кашлянул, подошел к ней медленными шагами.

– Мамбо Мэрис. Помните меня? Максимус.

Она молчала. И вся комната погрузилась в тишину. Снаружи было слышно сверчков и цикад, гудели стрекозы. А потом она сказала:

– Вряд ли я тебя знаю. Кто это, Роза?

Роза виновато посмотрела на него и ответила ей:

– Он был моим… мы работали в баре вместе. Знаю, ты его сейчас не видишь, но он высокий, красивый, с рыжими волосами. Мы были… вместе. Много. Вы его знаете, Мэрис.

Больше тишины. Я хотел сказать «Ай», ведь он не смог остаться в ее памяти на годы, но вдруг Мэрис села, ее поза была напряженной в тусклом свете.