Текст книги "Игра в дружбу (СИ)"

Автор книги: Карина Фант

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 14 страниц)

Глава двадцать седьмая

Максим

– А вот это видишь? Этот зуб мне батя еще сорок лет назад выбил, когда я забыл помыть за собой посуду. Он у меня настоящей паскудой был, царство ему небесное. Мамку до смерти забил, потом за меня принялся… Но я его первый грохнул, когда окреп малек…

Я лежу на верхней полке и слушаю эту историю уже в третий раз. Дядя Федя (как любезно разрешил себя называть зэковского вида мужик неопределенного возраста) не ленится рассказывать о своей криминальной молодости каждому новому постояльцу обезьянника. Таких, к слову, за пять дней было всего двое, поэтому в нашем уютном четырехместном номере я считаюсь уже не новичком, но еще и не «своим». Второй «свой» своего имени за все время так и не назвал и предпочитал молча отлеживаться прямо передо мной. В смысле, на соседней полке.

– Это что ж вы, получается, за это сидите?

Четвертого пацана завезли совсем недавно. Он то ли тачку угнал, то ли на своей от ментов пытался скрыться. Совсем мелкий, и двадцати, наверное, нет, а уже сюда успех загреметь. Поначалу сидел молчком, а когда надоело, перестал притворяться овощем и попал под раздачу местного рассказчика.

– Хэ! Стали бы меня в этой кочерыжке держать за убийство? Не! Я свои двадцать лет в тюряге отсидел, – не без гордости вещает дядя Федя. – А тут так, просто… Водку стырил и крякнули.

Как ни крути, а время, проведенное в этих обшарпанных четырех стенах, пошло мне на пользу. Я почти успел смириться с мыслью о грядущем тюремном заключении и даже взял на заметку несколько «лайфхаков» дяди Феди по выживанию в местах не столь отдаленных, хотя, по большому счету, воспринимал все это как один большой розыгрыш. Слишком часто в жизни мне удавалось ускользнуть от ответственности, чтобы теперь так глупо получить от нее нехилый подзатыльник и осознать его реальность.

– Эй, Максимка, ты чего там затих?

По кровати принимаются ощутимо дубасить.

– Спать хочу, дядь Федя, отвянь, – отвечаю не очень-то вежливо, так и не открывая глаз.

– Максим у нас наркотой торгует. Тьфу ты, – освещает он молодняк недовольным тоном.

Вообще-то, я никому здесь не рассказывал об этом, но пронырливый Федя вызнал у кого-то про Антона и родил свою историю моей жизни. Весьма правдоподобную, но слишком уж однобокую. Чувствую на себе взгляд новичка.

– Ого… Барыга, что ли? Чем торговал?

– Не доставай его. У него друга сегодня судят, да и самого скоро, того… – полушепотом остужает его дядя Федя, будто не он сам начал разговор, и принимается за новый рассказ.

Того… Как будто на казнь ведут, честное слово.

Заснуть у меня все-таки не получается, поэтому остаток дня довожу себя мыслями о безрадостном грядущем будущем. Перед ужином спускаюсь вниз и вместе с новичком наблюдаю за тем, как двое «своих» играют в самодельные нарды, а потом принимаю тарелку жуткой похлебки. Но приступить к трапезе так и не успеваю – из коридора меня окликает неожиданный гость и просит выйти на разговор.

– Чем обязан, майор Жевакин?

Михаил-сукин-ты-сын. Как ловко он заставил всех нас поверить в то, что работает на Рената, когда сам Ренат работал на него.

– Хреново выглядишь, – замечает он с тенью удовлетворения. Да уж, недельная щетина мало кого красит. – Я пришел новостями поделиться. Интересно?

И с чего бы такая честь?

– Выкладывай уже, – говорю недовольно, всей душой желая закончить с ним разговор так же сильно, как боюсь услышать продолжение.

– Десятка, – говорит деланно-бесстрастно, а у меня воздух застревает в горле. – Думал, хотя бы в полтора раза больше влепят, но нет.

Молчу. Потому что не знаю, что сказать. Десять лет – это ведь половина молодости, половина жизни…

– Курить хочешь? – спрашивает спокойно, разрывая повисшее молчание. Я не нахожу в себе сил отказать.

Холодный воздух из распахнутого окна обнимает за плечи. Судорожно выкуриваю вторую по счету сигарету в обществе майора полиции, давая ему насладиться своим беспомощным видом и уже и не ожидая продолжения разговора. А оно, оказывается, все-таки есть.

– Кто-то постарался или ты сам вирус на комп забросил? Признаю, сделали хорошо, – говорит негромко, без этого противного злорадства. И я уже за это ему почти благодарен.

А новость, действительно, хорошая. Чувствую, как в груди приятно теплеет.

– Ты рано радуешься, – усмехается Жевакин. – Думаешь, у нас других доказательств нет? Мы каждый разговор с вами записывали. Даже этого хватит, чтобы все доказать, и я уже молчу про грязное бельишко твоего руководства. Оно ведь есть, даже не скрывай. Такие ребята начинают работать чисто, только когда реальная угроза появляется.

Перевожу на него тяжелый взгляд. Продолжает упоительно:

– Ты ведь тоже сядешь. Может, и не на десять лет, как твой друг, но на пять точно.

Хочется ему врезать. Так, чтобы костяшки в кровь. Но гнев бурлит лишь внутри, снаружи же я остаюсь максимально хладнокровен.

– Спасибо за радужные перспективы.

Михаил криво улыбается.

– И хочется тебе этого?

– Ты что, пришел сюда, чтобы в душе у меня копаться? – шиплю и вдавливаю бычок в пепельницу. Давлю сильнее, пока пальцы больно не упираются в ее дно, не отводя от майора ожесточенного взгляда.

– Нет, чтобы поделиться новостями.

– Спасибо, тогда я уже могу идти? – не дожидаюсь его ответа, резко отстраняюсь и шагаю в сторону своей камеры.

– Эй, Власов! – окликает Жевакин слишком весело для сложившейся ситуации. Хотя, ему-то что грустить? – Я ведь не только об Антоне поговорить хотел!

Ужасно хочется продолжить свое шествие и уйти от него с глаз долой, но что-то заставляет остановиться.

– И о чем же еще? – интересуюсь едко, обернувшись к нему всем корпусом.

Майор довольно скалит зубы.

Эмилия

Сегодня – по-настоящему весенний день в начале ноября. Солнечный и теплый, с мокрым от подтаявшей ледяной корки асфальтом и мягким ветром, разносящим запах хороших перемен. Закрываю глаза и вдыхаю его полной грудью, заставляя себя поверить в искренность природы.

Меня не пригласили в качестве свидетеля, и Константин Валентинович расценил это как подарок свыше. Значит, им нечем крыть. Значит, мы почти победили. Он, вообще, настоятельно рекомендовал мне не появляться в зале суда и не мозолить глаза присутствующим, поэтому сейчас я сижу здесь, в машине Руслана, и старательно дышу свободой через опущенное окно.

Два дня назад Антона Степанова приговорили к десяти годам лишения свободы. Даже влияние его отца вкупе с работой дорогостоящего адвоката смогли добиться лишь смягчения наказания, и этот факт здорово пошатнул мою веру в хороший исход. Тем не менее, прогнозы Константина Валентиновича были весьма утешительными – максимум полгода за сокрытие преступления, ведь про причастность агентства к распространению наркотиков так никто и не заговорил. Везение или следование заранее продуманному плану? Мне отчаянно хотелось верить лишь в первое, поэтому я именно так и делала, устав от постоянного страха.

– Эми! – вдруг окликает меня Руслан, возвращая на землю.

Резко вскидываю взгляд на здание суда, замечая, как ощутимо дернулось в груди сердце. Через открытые двери неспешно выходят люди, но среди них не видно никого знакомого. Дышу через раз и медленно дергаю за ручку двери, отчаянно вглядываясь в лица. Макса все нет. Колонну завершает Константин Валентинович, неспешно спускаясь по каменной лестнице. С трудом проглатываю ком разочарования и выпрыгиваю на улицу, семеня к нему быстрым шагом.

– Ну, что?! – голос срывается, ударяясь о стены здания. Его лицо не выражает никаких эмоций, или я попросту их не вижу, и это совершенно сбивает с толку.

Мужчина не успевает ничего ответить – из дверей суда вдруг выходят последние люди, я и уже забываю о своем вопросе. Застываю, смотрю на него в окружении семьи, и… совершенно теряюсь. Впадаю в ступор просто потому, что не верю своему счастью. Так вот, значит, как выглядят папа-инженер и мама-профессор. Максим вдруг смотрит прямо на меня и останавливается. Если честно, я видела нашу встречу несколько иначе. А мы просто стоим как два истукана и не знаем, что делать.

Хотя, Макс, кажется, все-таки знает.

Он быстро спускается по ступенькам и, приблизившись, сгребает меня в охапку. Крепко прижимаюсь в ответ и зажмуриваюсь, вдыхая родной запах. Дышу так, будто пробежала стометровку на время, и чувствую горячее дыхание на макушке. Макс осторожно отстраняется и обхватывает ладонями мое лицо. Вглядывается в глаза, и мне и не нужно слов, чтобы понять его, а потом медленно улыбается. Улыбаюсь в ответ и тихо говорю, едва сдерживая подступившие слезы:

– Вот видишь, я же говорила, что все будет хорошо.

Макс наклоняется и целует меня, но я не даю ему разогнаться, не забывая о невольных зрителях. С трудом отрываемся друг от друга и поворачиваемся к застывшим людям. Смущенно улыбаюсь, прячась за рукой Макса.

– Мам, пап, – обращается он к родителям. Бросает на меня короткий взгляд, крепче сжимает ладонь и уверенно говорит: – Знакомьтесь, это Эмилия, моя девушка.

***

Катька гордо вышагивает по гладкому полу, везя за собой два здоровенных чемодана, и улыбается как победитель лотереи. Тетя Света радостно машет ей ладонью, дядя Коля с улыбкой упирает руки в бока, а Степа задумчиво интересуется:

– Капец, она там на всю семью шмоток, что ли, набрала?

Мы обнимаемся так, будто не виделись минимум год, а потом все вместе едем домой праздновать возвращение блудной дочери с бабушкиным пирогом.

– Со мной даже прощаться не хотели! Сказали, что я лучший работник из всех приезжих! – довольно хвастается подруга в машине.

– А как Жан отреагировал?

Катька больно пихает меня локтем, но тетя Света все равно чует неладное со своего переднего сиденья:

– Жан? Какой еще Жан?

– А… Да так, – устало тянет подруга. – Болван один.

Прошла любовь, завяли помидоры?

Посылаем с Катькой друг другу многозначительные взгляды и тихо смеемся, ловя на себе скептический взгляд Степы. В груди разливается тепло. Впервые за долгое время я вдруг чувствую, что все скоро точно встанет на свои места.

Телефон в кармане куртки призывно вибрирует на середине пути. На экране высвечивается новое сообщение от Макса:

«Как дела? Встретили Катю?»

Невольно улыбаюсь и печатаю ответ:

«Ага, домой уже едем. Соскучился?»

«По Катьке? Ужасно! Передай, что она моя любимая подруга»

Посмеиваюсь, округляя глаза.

«Помнится, ты говорил, что из всех девочек ты дружишь только со мной!»

Ответ приходит спустя пару минут:

 «Извини, Эмилия, но с тобой я больше не дружу»

«Да-а-а? А что же тогда?», – печатаю и жду ответа с замиранием сердца.

«Тебя я…»

Не успеваю дочитать сообщение, потому что Катька вдруг верещит:

– Черт возьми, я, кажется, наушники в самолете забыла!

– Ка-ать? – останавливаю ее вопли и лезу рукой в карман куртки. – А это что?

Катька бестолково пялится на мою руку, а потом облегченно выдыхает:

– Фух, Милка, что бы я без тебя делала! – и под всеобщий смех сгребает меня в объятия.

Эпилог

– А это точно не лишнее?

– Не-а, – провожу по верхней губе темно-бежевой помадой и, распределив ее, улыбаюсь отражению Макса. – Тебе очень идет.

Он прекращает с сомнением рассматривать черный галстук на своей шее и ловит мой взгляд. Медленно осматривает меня сверху вниз, скользя глазами по узкому длинному платью черного цвета с вырезом до середины бедра и вновь поднимается к лицу.

– Ты очень красивая.

Он вдруг разворачивает меня к себе и, прижав ближе, наклоняется к лицу. Ловко прислоняю указательный палец к его губам и тяну с озорной улыбкой:

– Тихо! Помада.

Он обиженно кривится и в отместку принимается за мою шею, шутливо рыча и покусывая кожу. Напоминаю, вздрагивая и посмеиваясь от легкой щекотки:

– Макси-им… Нам выходить уже пора…

– Успеем, – бросает Макс, распаляясь с каждой секундой. Ой-ей.

– Нет, нам нельзя опаздывать!

Выворачиваюсь и отпрыгиваю от него, хитро щурясь. На ходу хватаю утепленное пальто и иду в коридор квартиры Максима.

– Жестокая женщина! – обреченно выдыхает он и плетется следом.

В машине я начинаю немного нервничать, но Макс ловко отводит мои мысли в другое русло, смешно пританцовывая и подпевая радио. Когда мы паркуемся у здания предстоящей церемонии, я сосредоточенно говорю:

– Даже если ты им не понравишься, это ничего не изменит.

– Ого, – тянет он удивленно. – Строгий отбор?

– Не знаю, – отвечаю искренне. – Я раньше никогда с ними никого не знакомила.

Макс молчит и слабо улыбается, беря меня за руку.

– Все будет хорошо.

– Когда я говорила так в последний раз, ты и сам знаешь, чем все закончилось… – бурчу я и выхожу из машины.

Зал выглядит… впечатляюще, наверное, почти как на церемонии премий «Грэмми» или «Оскар». Обхватываю плечо Макса одной рукой и, осматриваясь, прохожу к нашим местам.

– Мы здороваться не будем? – шепчет он мне на ухо, усевшись рядом.

– Лучше потом. Уже время, – многозначительно стучу по циферблату наручных часов.

Макс усмехается и качает головой. Он что, совсем не волнуется? Нервно закусываю губу, отворачиваясь к сцене.

Около получаса ведущий, вышедший в центр под торжественную музыку, рассказывает о важности новых научных открытий, о направлениях прошедших исследований и еще кучу разной вступительной лабуды, а потом, наконец, начинается и само вручение. Мои мама и папа должны быть где-то в первых рядах, но я, как ни стараюсь, их не вижу. Ровно до того момента, когда их приглашают на сцену в числе еще нескольких ученых под громкие аплодисменты.

– Это они! – волнительно шепчу я Максу.

Мама вышагивает в изумительном серебряном платье под руку с папой в строгом черном костюме. Оба красивые и уверенные, не позволяющие себе показывать слишком бурной радости, хотя я прекрасно знаю, как важны для них подобные награды. Громко хлопаю в ладоши вместе со всем залом и с радостной улыбкой переглядываюсь с Максимом.

– Ты очень похожа на свою маму! – замечает он так, будто с такого расстояния ее можно хорошо разглядеть. Но я все равно тепло улыбаюсь в ответ, веря в искренность его слов.

Спустя некоторое время мы стоим чуть поодаль от сцены, терпеливо ожидая, пока родители получат поздравления от всех знакомых и незнакомых людей. Когда, наконец, наши взгляды встречаются, делаю шаг навстречу и неуверенно поднимаю руку.

– Эмилия! Как я рада тебя видеть! – мама обнимает меня за плечи и целует в щеку, но ее глаза то и дело заинтересованно обращаются к Максиму. Она многозначительно смотрит на меня и тянет: – Я думала, ты придешь с Катей…

– Эм-м, нет, мам, это не Катя, – говорю я очевидное, неловко улыбаясь и хватая Макса за руку. – Это Максим, и мы… вместе.

Наступает пораженное молчание.

– Очень рад знакомству! – первым находит выход из ситуации мой спутник. – И поздравляю с премией. Признаюсь, никогда бы не поверил, что ацетилофосфат мог быть энергетической валютой для древней жизни, но ваши открытия меня приятно поразили.

Перевожу на него полный изумления взгляд. Родители щебечут какие-то благодарности, до сих пор не придя в себя, скорее, от моей новости, чем от высказывания Максима. Если честно, впервые вижу их такими озадаченными и сбитыми с толку. Папа предлагает перебраться в ресторан для празднования их «небольшой победы». Мама немного отстает и тянет меня за собой.

– Солнышко! – шепчет заговорщически. – Почему ты раньше про него ничего не говорила?

– Прости, – беру ее за руку, пытаясь подобрать правильные слова. – Просто я не была до конца уверена в природе наших отношений.

Она тепло улыбается и интересуется:

– Так это ты с ним разговаривала по телефону тогда в комнате?

– Что? – удивленно моргаю. – Ты что, слышала наш разговор?

– Зайчик, – она нежно гладит меня по щеке. – Порой родителями не обязательно что-то слышать или видеть, чтобы знать истину.

Даже не знаю, что ответить. Смотрю на маму и чувствую такое тепло в груди, что сдавливает горло.

– Но, вообще, подслушивал папа. Ладно, пойдем, не будем отставать от наших мужчин, – она озорно улыбается и легонько пихает меня локтем. – Иначе уведут таких красавцев, а мы и глазом не успеем моргнуть.

Не успеваю удивиться услышанному и спешу следом, ощущая переполняющую меня гордость и нежность. «Наши мужчины» ждут нас у выхода с нашей верхней одеждой в руках, негромко о чем-то переговариваясь.

– О чем секретничаете? – интересуюсь, подойдя ближе.

– Решил предупредить Максима, что тебя нельзя обижать, иначе мы пустим его на опыты. Да, дорогая? – подмигнув маме, весело просвещает меня отец.

– Папа! – прыскаю со смеха под пораженный вздох матери.

Макс помогает мне надеть пальто, чуть отставая от разговаривающих между собой родителей, и зарывается носом в волосы.

– Теперь я знаю, в кого ты такая осторожная, – бормочет с улыбкой.

Отвечаю с непринужденным видом, обратив к нему лицо и медленно наматывая край галстука на ладонь.

– О, я еще и такая же изобретательная. Хочешь, докажу?

– Давай попозже, – усмехается он, с опаской покосившись на моих родителей. – Иначе от опытов я точно не отделаюсь.

– Кстати о них, – замечаю, продолжив путь. – Откуда такие познания в области биохимии?

– Ну, скажем, я все-таки немного занервничал, когда узнал, что могу кому-то не понравиться, и решил подготовиться.

– Хитрец! – тяну с одобрением.

– О, у меня тоже много талантов, о которых тебе только предстоит узнать.

– Жду не дождусь, – улыбаюсь ему и касаюсь губ нежным поцелуем.

Новогодний бонус

– Милка, передай всем привет!

– С наступающим Новым годом! – весело кричу в камеру, махая рукой в новогодней варежке. Вторая плотно прижимает к груди квадратную коробку в яркой голубой упаковке.

– Ур-ра-а!

За месяц, проведенный в Страсбурге, количество подписчиков на канале Катьки выросло почти в два раза, и подруга едва ли не умирала от экстаза, с каждым днем наблюдая за ростом своей аудитории. Что касается самой Кати, Франция ее, несмотря на мои опасения, нисколько не изменила. Правда, историй оттуда у подруги накопилось столько, что она до сих пор иногда умудряется вспоминать веселые моменты и мне их тут же рассказывать. Но я не жалуюсь. Все лучше, чем не слышать ее вообще.

– А куда мы направляемся, узнаете через секунду… Хотя, думаю, вы и так уже догадались! – говорит Катька в экран и с улыбкой нажимает на паузу.

Быстро хрустим ботинками по снегу, подгоняемые щипающим за пятки морозом, и заворачиваем в уже знакомый двор новенькой шестнадцатиэтажки. Хором объявляем в домофон:

– Это мы! – и поднимаемся на последний этаж.

Петро открывает дверь и объявляется на пороге в укороченных широких брюках белого цвета и в фиолетовой рубашке с оленями.

– Ну, наконец-то! Оливье сам себя не приготовит!

Вдруг он замечает, что Катька снимает его на камеру, и тоном обреченного человека уточняет:

– Что, переснимаем?

– Не-а! В самый раз, – удивляется нас подруга и первой заходит в квартиру.

Заползаю следом и кладу коробку на комод, принимаясь стягивать с себя верхнюю одежду.

– У-ум-м… Это мне? – заискивающе интересуется Петро, ковыряя ногтем упаковку. Ударяю шапкой по его руке и говорю:

– А, ну-ка, не лезь раньше времени! И с чего ты взял, что я твой тайный Санта?

Эту идею, кстати, предложила Лика, и все ее с удовольствием приняли. Каждый жребием выбрал себе новогоднюю «жертву», и сегодня, ровно в полночь, должен будет вручить ей свой подарок.

– Ладно, ладно, не бурчи. Девчонки вас уже на кухне ждут.

Вся немаленькая квартира Петро украшена новогодней атрибутикой – даже на подаренный мной фикус Леонид он нацепил дождик. Общими потугами вместе с Катькой, Майей и Ликой накрываем праздничный стол и располагаемся в зале. Время – половина девятого, и совсем скоро должен будет подойти остальной народ.

Уже через полчаса Дима настраивает проектор, Леван с Филом забивают кальяны, а Герман спорит со мной о том, как правильно готовить рождественский глинтвейн. В конце концов, обратившись к помощи всемогущего интернета, мы понимаем, что прав был он. Довольный Герман уходит к парням, а я наблюдаю за прибытием новых гостей.

– Сколько лет, милочка! – восклицает Петро, встречая на пороге Риту в смешной шапке с помпоном.

– Всего два месяца, Петрушка, не утрируй.

«Петрушка» даже дар речи от подобной наглости теряет, а вот все остальные довольно приветствуют блудную подругу. Впрочем, почти следом за ней на праздник заявляются Руслан с Максом, и я остаюсь полностью удовлетворена началом вечера, поймав на себе горящий взгляд парня.

Постепенно веселье набирает обороты. Расслабленно складываю голову к Катьке на плечо и наблюдаю за поющими в караоке друзьями.

– Дед мороз всю ночь колдо-ова-ал! – заливаются Рита с Филом, качая сцепленные руки, как в детском саду. – На стекле узор рисо-ова-ал…

– Что, Милка, наклюкалась?

– Нет, – говорю с улыбкой. – Трезва как стеклышко.

В доказательство к сказанному веду указательным пальцем к носу и намеренно тыкаю себе в глаз. Катька весело смеется. Вскоре ее место занимает Макс, и я удобно устраиваюсь в его объятиях, чувствуя горячее дыхание на макушке.

– Навевает воспоминания, правда? – спрашивает он, наклонившись ближе.

– Не придумывай, это было в прошлой жизни.

– Согласен.

Макс так нежно гладит мои волосы, что я едва не проваливаюсь в сон. А ведь еще и двенадцати нет! Возвращаюсь в реальность от того, что его телефон принимается настойчиво звонить. Успеваю заметить имя, очень странное, кстати.

– Ублюдок? Это кто? – интересуюсь с легким смехом.

– Да так, – мнется Макс, кривя губы. – По работе…

Речь президента не заставляет себя долго ждать.

– Ура-а-а! С Новым годо-ом! – скандируем все вместе под бой курантов и чокаемся бокалами с шампанским.

– А теперь время подарков! – напоминает захмелевший Петро и убегает за своим.

С хитрой улыбочкой держу коробку при себе и выискиваю глазами своего вероятного Санту. Каково же мое удивление, когда вижу, как ко мне приближается Рита с непонятным свертком.

– Держи. Я же обещала, – говорит подруга с легкой улыбкой.

Раскрываю свернутый лист А3 и пораженно выдыхаю.

– Ух ты! Это же… я!

Рассматриваю свой собственный портрет, выполненный в графике.

– Ага, – усмехается Рита. – Любуйся на здоровье.

Я же, в свою очередь, направляюсь к озадаченному Петро. Мое приближение он замечает только тогда, когда я протягиваю ему свою коробку.

– Держи, жертва Санта Клауса!

– Ах ты! – тянет Петро, сощурившись, и принимается избавляться от упаковки. А, избавившись, удивленно уточняет: – Это что, горшок?

– Ну, да! – говорю смущенно. – Сама делала, между прочим.

Пару недель назад мы с Максом ходили на мастер-класс по лепке из глины, где я собственноручно смастерила вполне себе симпатичный горшок для Леонида, разукрасив его всеми цветами радуги.

– Эми, – Петро поднимает на меня взгляд. – Это очень крутой подарок!

– А теперь! – громко объявляет Катька, когда все заканчивают с процедурой принимания-дарения. – Собираемся для группового фото!

Дима долго воюет с фотоаппаратом, настраивая его так, чтобы все сумели вместиться в кадр, а потом ставит его на таймер. Мы с Максом оказываемся почти по центру, справа – Руслан и Лика, слева – Катька в обнимку с Майей. На нашей фотке не хватает только Сони с Костей, да и то потому, что те уехали на горнолыжку, как и хотела Сонька.

– Сы-ы-ыр!

Конец