Текст книги "Из-за милой Фрэнси"

Автор книги: Карен Роуз Смит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

Глава 11

Чувственный восторг, охвативший Фрэнси, заставил ее забыть и про холод, и про снегопад. Забравшись под ее свитер, Ной коснулся бюстгальтера и выдохнул:

– Кружева.

– Я хотела быть особенно женственной сегодня.

– Для меня ты всегда сама женственность. И в том, как движешься, как улыбаешься, как пьешь свой шоколад. Это сводит меня с ума.

Он не остановил ее, когда она импульсивно выдернула его рубашку из-под пояса брюк. Она чувствовала себя раскрепощенной и свободной – свободной любить его. Пробежавшись пальцами по его животу, она поиграла шелковистыми волосками на мускулистой груди. Тело у него было горячим и трепетным. Он излучал силу и… нежность, мгновенно согрев ее. Вот он снова прильнул к ее губам, на этот раз более требовательно, так что она едва не задохнулась. Когда же ее рука добралась до его интимной территории и смело приласкала его, он задрожал, едва выдавив:

– Нам надо остановиться.

– Почему? Я подумала…

Его грудь вздымалась от судорожных вдохов и выдохов.

– Мы ведь лишь греем друг друга, помнишь?

Она вскипела:

– Ах вот как! Проклятие! А я-то хотела передать, что чувствую к тебе.

Она попыталась отодвинуться от него – обиженная, грустная и охваченная стыдом. Что опять она сделала не так? Их тела, созданные друг для друга, безумно реагируют на любой интимный жест.

– Не дергайся и не отодвигайся, Фрэнси. Иначе снова замерзнешь.

– Для меня поцелуи и объятия значат гораздо больше, чем твоя попытка сохранить тепло.

– Я знаю. И мне жаль…

– Чего? – вспылила она.

– Не важно. – Он снова принялся подтыкать пальто. – Представь, что рядом с тобой твой старший брат.

– Но ты мне не брат!

Он молчал. Несколько минут спустя их ослепили огни снегоуборочной машины. А потом Ной пересел за руль в своем пальто и завел мотор.

* * *

В понедельник Фрэнси до изнеможения работала в танцевальном классе, пытаясь заглушить отчаяние. Другого способа она не знала. Ей хотелось бы навсегда остаться с Ноем, но как заставить его принять это решение? А тут еще его скорый отъезд. У нее осталось всего лишь три дня!

Она решительно набрала его номер, размышляя, какой тон предпочтительнее: шутливый или серьезный.

– Привет, Гордон. Как насчет настоящей разминки? Где? На дядином пруду.

– Но ведь мороз такой – пробирает до костей.

– Тому, кто движется, мороз не страшен. И потом мы разведем на берегу костер. А дядя Дом разожжет камин в гостиной. Он славится своим кофе «эспрессо».

– Тебе трудно отказать.

– Вот и не отказывай. А коньки мы тебе подберем.

– Решила не оставлять меня в покое?

– Мне нравится быть рядом с тобой.

– А мне с тобой.

– Тогда заезжай через полчаса. По дороге можно полюбоваться и нашей достопримечательностью – Полем боя и утесом Дьявола.

– Замечательно. Только не забудь свой шарфик.

Она поняла, что он улыбается.

– Не забуду.

Ной смотрел в огонь костра, разведенного братьями Фрэнси. Багровое пламя красиво отражалось на серебристо-голубоватой глади льда, покрывавшего пруд. Они с Фрэнси почти час бродил по геттисбергскому Полю битвы, останавливаясь возле памятников, затем взбирался на утес Дьявола, с которого южане наблюдали за передвижением войск северян, затем приехали на ферму и слегка перекусили, чтобы согреться перед катанием.

В семье Фрэнси все катались так, словно занимались этим всю жизнь. Наверное, так оно и было. Для Ноя без труда отыскали старые коньки Винса. А сам он не стоял на коньках с той зимы в Филадельфии, когда копил деньги, чтобы провести пару часов на катках при отелях. Конечно, бегун он средненький, но на ногах стоял крепко. Когда-то.

Фрэнси пролетела мимо него. Вчера в автомобиле он едва не пропал. Поцелуй плавно перешел в жаркие объятия, и вот уже кровь забурлила в нем горячей лавой. Оторваться от ее пьянящих поцелуев удалось, лишь твердя себе, что ей нужна любовь, о которой ты, дубина стоеросовая, понятия не имеешь. И все равно это было почти невыполнимо. Лишь стремление благополучно довезти ее домой заставило его собраться за рулем, хотя тело молило совсем о другом. Глядя сейчас на нее, он вновь переживал невероятную тоску и боль.

Рядом с ним на коврик опустилась Анджела.

– Что-то вас не тянет на лед.

– Просто жду подходящего момента.

Она посмотрела на летящую по льду дочь.

– Разве она не прекрасна? Это огромная потеря, если она уйдет из спорта.

– Потеря – для кого? Для вас или для нее? А если она больше не хочет заниматься этим?

– Посмотрите на нее. Ведь для нее катание – сплошное удовольствие.

– Когда я видел их с Брентом, радости не было.

– Она еще вернется на большой лед.

– Вы были добры ко мне, Анджела, и я это очень ценю. И прошу извинить меня за то, что вмешиваюсь не в свое дело. Только несправедливо подталкивать Фрэнси к тому, чего хочется вам, а не ей лично.

– А чего хотите вы, Ной Гордон? Вы можете предложить моей дочери нечто более подходящее?

– Я вообще здесь ни при чем.

И тут он вдруг ощутил прилив яростной ревности к тому мужчине, который сможет предложить Фрэнси стабильность, дом и… все прочее.

– Если не можете разделить с Фрэнси ее жизнь, то и не сбивайте ее с толку, – отрезала женщина.

Один – ноль в пользу миссис Пикар.

– Я лишь желаю Фрэнси счастья.

– Я, представьте, тоже. Только мы по-разному понимаем его.

– Вы когда-нибудь видели, как ваша дочь работает с детьми? Она убеждена, что профессия учительницы устроила бы ее более всего.

– Она сама вам об этом говорила?

– Да. Уверен, что у нее это чудесно получится. – «А для собственных детишек она будет вообще идеальной воспитательницей».

– Не знала, что она подумывает о колледже. Это ведь такой труд.

– Она пока взвешивает этот вариант, Анджела. Ведь он разом изменит ее жизнь.

Анджела вздохнула.

– Иногда я сомневаюсь, знаю ли вообще своих дочурок. С мальчиками было намного проще.

К ним подъехала раскрасневшаяся Фрэнси.

– Ну как, созрел?

Все ее грациозное существо с незабываемым цветочным ароматом околдовывало, плетя вокруг него волшебную паутину. Он отреагировал на нее так, словно она предстала перед ним обнаженной.

– Как никогда раньше!

– Тогда поехали.

Чтобы унять расшалившееся сердце, он пошутил:

– А если честно, предпочел бы час потовыжимания на своем тренажере риску поломать кости на льду.

– Вчера на гололеде ты рисковал жизнью. Что значит парочка синяков по сравнению с этим?

И они умчались вдаль.

Ной пришел на каток во вторник утром и сразу заметил перемены. Горели все лампы, что было необычно для девяти утра. Сегодня четырнадцатое февраля. Что же за сюрпризы припасла Фрэнси? На катке она вела себя как шаловливый ребенок, да и после катания тоже. Они смотрели по видео комедии и хохотали до слез вместе со всей ее родней.

Ной провел последние несколько дней так, как не приходилось никогда в жизни. Он наслаждался каждой минутой – это ему давала Фрэнси. Бродя с ней в понедельник по Полю боя, он вдруг поймал себя на мысли: надо постараться всего себя наполнить ею, и тогда в разлуке он не будет ощущать себя столь одиноким. Между ними установилась необычная связь, время от времени прерываемая его упорно контролируемыми поцелуями. Ной еще никогда не испытывал ничего подобного с женщинами. Это была близость, значившая гораздо больше физической, – единение душ.

Подойдя к площадке катка, он так и замер. Фрэнси балансировала на самом верху стремянки, подвязывая к потолку веревку с шарами. И стремянку никто не поддерживал. Он рванул вперед. Лишь теперь он заметил Веронику и еще несколько сотрудников катка, украшавших стены.

– Не жаль губить столь юную жизнь, сверзнувшись с лестницы?

Фрэнси наморщила нос.

– Ты знаешь, я весьма уравновешенная особа.

– Спускайся. Я сам это сделаю.

– Ты специально пропускаешь мои аргументы мимо ушей?

– Я просто не хочу, чтобы ты сломала себе шею.

С улыбкой, способной осветить весь континент, она обвела руками каток.

– Тебе нравится?

Даже марсианин сообразил бы, что сегодня День святой Валентина. Мало было красочных плакатов, возвещающих об этом, так еще и серебряные, и красные сердца и гирлянды с цветами кричали о празднике.

– Выглядит так, словно здесь будет бал.

– Ты угадал. Дождись вечера – и увидишь. И не ходи пока в комнату отдыха. Я здесь с семи утра. Надеюсь, что свалюсь до конца праздника.

– У тебя ведь нет сегодня занятий? Вот пойди и подремли немного.

– Ты смеешься!

– Нисколько. У тебя здесь уже почти все готово, остальное доделают без тебя. Ты отличный менеджер. И учительница из тебя выйдет великолепная.

– Э-э… А твои покупатели уже решили что-нибудь?

– Вроде бы уже готовы заключить контракт. Я просил их потерпеть немного.

– Это Том лезет из кожи, чтобы заработать свои комиссионные.

– Я обещал тебе не принимать решения до сегодняшнего вечера. И сдержу свое слово. Верь мне.

– Я-то тебе верю, а вот ты?

– Я полностью доверяю тебе во всем.

– Тогда сделай передышку и не появляйся здесь до семи. Сделай это для меня.

– Согласен.

Когда он в семь вечера открыл дверь в фойе, его встретила Анджела с газетой под мышкой.

– Только посмотрите, какая толпа! Ее объявление все-таки сработало! Смотрите-ка.

Объявление занимало четверть газетной страницы. Контуры окружали пляшущие сердечки.

…Приди и покажи любимой, как много она значит для тебя…

Приходи с друзьями и родными, чтобы разделить с ними свою радость и счастье в День святого Валентина на нашем катке!

Не забудь захватить с собой свое полное любви сердце!

Громкоговоритель возвестил: «Получите свой шар и передайте его через нашего Купидона-посыльного той или тому, кого любите. Загляните и к Веронике в комнату персонала».

– Это диджей с нашей местной радиостанции. Фрэнси решила устроить настоящий праздник!

– А где она сама?

– Если увидите самое яркое пятно на празднике, считайте – вы ее нашли. – Тут Анджела слегка нахмурилась.

– В чем дело?

– Я уже уходила, когда позвонил Брент.

– И чего он хотел?

– Повидаться с Фрэнси. Он здесь, в Геттисберге. Я объяснила ему, что у нее сегодня нет ни минутки свободной. Но он сказал, что все равно заглянет на каток.

«Целеустремленный юноша, привыкший добиваться своего. Ну и пусть. Но он не должен вмешиваться. Не имеет права».

– Фрэнси знает?

– Нет. Не хочу портить ей настроение. Она ведь полностью выложилась ради этого праздника.

– Но вы, кажется, мечтали снова объединить их?

Анджела смерила его не совсем дружелюбным взглядом!

– Я хочу видеть мою дочь счастливой, ясно?

– Пойду-ка помогу ей.

А толпа все прибывала. Приходили парами, семьями и, похоже, веселились от души. Неужели он чего-то не понимал, и все потому, что никогда и не знал семьи, радости общения с людьми. Может ли каток объединить их по-настоящему? Вряд ли. Но поддержать атмосферу дружелюбия, объединить старых и молодых общим интересом, видимо вполне ему под силу.

Он увидел Джину и помахал ей рукой. И вдруг заметил яркое пятно в толпе – самое яркое. Красные обтягивающие леггинсы, красно-белые помпончики на коньках, блестящий шелк блузки обтягивал грудь и тонкую талию. И слишком короткая, на его взгляд, юбчонка. Красно-белая лента пересекала ее грудь. На ней красноречивая надпись – «Кули-дон». Длинные волосы распущены, именно так, как он любил. Лишь тоненькие косички по бокам удерживают локоны на месте.

Боже, до чего же она прекрасна! Он подъехал к ней.

– Сегодня здесь яблоку упасть негде. Ты великий организатор.

– Тебе нравится?

– Ты проделала титаническую работу, и я горжусь тем, что ты трудишься у меня.

– Ты еще не все видел! Зайди в бар и в комнату отдыха.

– Обязательно, – ответил он, нежно проведя пальцем по ее щеке и проникновенно заглядывая в сияющие шоколадные глаза.

В баре подавали выполненные в виде сердечек пирожные, кексы, украшенные сахарными сердечками, и – бесплатно – пунш. Ной помахал семейству Винса, обнял малютку Мэри и направился в комнату отдыха. Разноцветные воздушные шарики придавали комнате праздничный вид. Ной покачал головой.

– Как ей удалось проделать все это?

– Да мы все тут с раннего утра, – пояснила Вероника. – Работаем не разгибая спины. А пирожные она испекла на неделе и поставила их в морозилку. Украшала их Анджела, а мы помогали. Кексы приготовила тетя Фрэнси. Шары мы продаем по два доллара, а вся выручка пойдет на строительство детского крыла городской больницы.

Выходило, что все усилия Фрэнси оправданны. Люди не просто развлекались – они показывали, что им близки интересы города и далеко не безразличен этот каток. Кажется, Фрэнси добилась, что и он понял это.

– А теперь, леди, ваш танец и ваш выбор, – объявил в микрофон диджей.

Ной улыбнулся, когда возле него возникла Фрэнси.

– Давно мечтал покататься с самим Купидоном.

Он осторожно занял позицию возле нее – все-таки катание давалось ему не так просто.

– Когда ты решил уехать? – спросила она.

– После юбилея Пола и Анджелы.

Она грустно вздохнула.

– Понятно.

– Но я не продам каток Хэслоу и Честерфилду. Подожду, пока появится тот, кому интересен каток как таковой.

Она на миг замерла, затем порывисто обняла его.

– Спасибо! Это так много значит для меня и всех, кто собрался здесь!

– Но я ни в коей мере не хочу влиять на твое решение относительно спорта.

– Я уже приняла его.

Он хотел услышать самое главное для него, но так и не дождался. К ним ехал Брент.

– Не знала, что он здесь, – охнула Фрэнси.

– Не успел сказать тебе. Он позвонил как раз перед уходом Анджелы на каток.

– Снова пытаешься защитить меня?

– Это уже вошло в привычку.

– Замечательно. Продолжай в том же духе. А сейчас я ненадолго исчезну. – Она покатила навстречу Бренту. – Ты приехал за моим ответом?

– Естественно. Это нужно нам обоим, чтобы вовремя составить график тренировок.

Она оглянулась на Ноя, на родных, друзей и соседей, улыбающихся друг другу и упивающихся музыкой, весельем – счастливой атмосферой праздника. Счастье быть частичкой всего этого наполнило и ее сердце. Она решительно провела Брента в офис, оставив дверь открытой. Он вопросительно поднял брови, заметив этот демонстративный жест.

– Так что скажешь?

– Вот что, Брент: почему ты снова хочешь сменить партнершу?

Он раздраженно взмахнул рукой и сунул ее в карман.

– Потому что у нас с Бриджит разные уровни.

– Значит, тренировки до изнеможения ты предлагаешь мне, так? А что в это время будет делать Бриджит?

– Мне нет дела, чем она займется. Меня интересуешь ты.

Он теперь совершенно чужой ей человек – и это главное. Бренту плевать на Бриджит, точно так же как когда-то было плевать на нее, Фрэнси. Как же он не похож на Ноя!

– Я не вернусь в фигурное катание.

– Почему? Что сделать или сказать, чтобы ты передумала?

– Ничего. Я выбираю полноценную жизнь – жизнь, где есть место радости. Не хочу тренироваться с утра до вечера, чтобы падать без сил в кровать, так что даже сны не снятся. А именно это и ожидает меня, стоит сказать тебе «да». Если же учесть мой перерыв, то ты вообще устроишь мне каторгу. Кроме того, я не доверяю тебе.

– Потому что я уронил тебя?

– Потому что тебе плевать на то, как я себя чувствую. У тебя одна цель – завоевать медаль. У меня другие цели.

Брент кивнул в сторону катка.

– Это все из-за него, да? Я наблюдал за вами, когда вы катались, и видел вас вместе в Нью-Йорке. Это он повлиял на тебя.

– Нет, все гораздо глубже. Я уже не настолько люблю спорт, чтобы пожертвовать всем ради него. Я больше не хочу проводить жизнь на льду. Существует масса других интересных вещей. Ной тоже повлиял на мой выбор, но совсем не так, как ты думаешь.

– Ха! Так я и поверил. Я видел, как вы целовались. Может, стоит напомнить, как целуюсь я?

Прежде чем Фрэнси успела что-то ответить, он притянул ее к себе и впился в ее губы. Волна возмущения заставила ее резко оттолкнуть Брента. Откатившись от него на роликах и почувствовав себя свободной, она сразу же увидела, почему ей удалось это с такой легкостью – Ной держал Брента за грудки, прижав его к стене. Одинаково рослые и сильные, они могли бы противостоять друг другу. Но на стороне Ноя были внезапность и ярость, бушевавшая в каждой клеточке его тела.

– Посмеешь тронуть Фрэнси хоть раз против ее воли – и очень долго не сможешь ступить на лед. Это я тебе гарантирую.

Брент кивнул, и Ной отпустил его.

– Может быть, отойдем куда-нибудь, где мы сможем поспорить наедине? – спросил Брент, обращаясь к Фрэнси.

– Нам больше нечего обсуждать. Поезжай к Бриджит и начинай тренироваться с ней по той программе, какую наметил для меня. Уверена, что у вас еще есть шанс выиграть.

– Ты делаешь ошибку.

– Не волнуйся за меня. Удачи тебе, Брент.

Гнев исказил его лицо. Метнув яростный взгляд на Фрэнси и Ноя, он почти побежал к выходу.

– Не беспокойся, Ной. Он пытался только доказать мне кое-что, а не хотел обидеть, – мягко успокоила его Фрэнси.

– И что же именно он пытался доказать?

– Что я все еще влюблена в него. Этот самовлюбленный болван полагал, что способен очаровать меня своим поцелуем.

– И не сумел?

– Нет, конечно. Я предпочитаю твои поцелуи, потому что люблю тебя.

Ной уставился на нее, позабыв об осторожности. И его лицо могло бы стать наглядным пособием психологам для показа всех стадий шока.

Глава 12

– Скажи же хоть что-нибудь, – взмолилась Фрэнси.

Ной растерянно взъерошил волосы.

– Ты не можешь так думать всерьез. Ты просто запуталась…

– Никогда еще не была так уверена в себе. Я люблю тебя.

В офис вбежала запыхавшаяся Вероника. Всем требовалась Фрэнси. И как бы ни стремилась она услышать что-то вразумительное из уст любимого, времени на это у нее не было. Она подчинилась долгу. И до конца бала сияла улыбкой, шутила, отвечала на вопросы диджея в его вечерней программе, объявляла танцы… И все время ощущала на себе горячий взгляд Ноя. Это было подобно ожиданию извержения вулкана. Час спустя она одновременно сумела сердечно попрощаться с завсегдатаями катка, проводить улыбкой пришедших впервые, расцеловаться с родными и отпустить большинство сотрудников по домам. Сменив ролики на сапожки, она отнесла огромную гроздь воздушных шариков в комнату отдыха и свалила их в углу. Все остальное – завтра.

Только успела перевести дух, и вошел Ной.

– Я отпустил Веронику. Сказал, что уборкой займемся завтра, – сказал он хриплым от волнения голосом.

У нее пересохло в горле.

– Значит, все уже ушли?

– Да.

– Ной, я передумала. Не надо ничего говорить мне. В конце концов мои чувства касаются только меня, а твои пусть остаются при тебе. Я вовсе не собиралась приставать к тебе с ножом к горлу… – Она продолжала лепетать что-то невразумительное, лишь бы не молчать.

– Фрэнси… – В его голосе звучала бесконечная нежность. Ной прижал ее к себе, не сводя с нее сверкающих глаз. – Я не знаю, как назвать то, что я чувствую к тебе. Никогда еще не встречал похожую на тебя. И никого не подпускал к себе так близко. Возможно, я просто не знаю, что такое любовь. Но я хочу тебя. Так, что дрожат руки, когда прикасаюсь к тебе. А когда целую тебя, то весь мир вокруг меняется. Когда ты рядом, меня словно согревает весеннее солнце и все вокруг оживает от спячки.

– Я люблю тебя, Ной. Никого еще так не любила. Наверное, я раньше вообще не понимала, что такое любить и что при этом ощущаешь. И если у нас нет никакого завтра, то пусть будет хотя бы сегодня.

Он стиснул ее ладонь.

– Тогда больше ни слова. Я хочу касаться тебя, обнимать и слушать, как ты произносишь мое имя.

Когда он сдернул с нее ленту, она поняла, что он хочет быть с ней прямо здесь. Он весь дрожал, хотя и пытался по привычке владеть собой. Что ж, она постарается подарить ему все, в чем он так нуждался, – свою любовь. Она схватила его свитер и решительно потянула вверх. Он улыбнулся и расцвел, а она быстро сняла с него и рубашку.

– Без майки, – пробормотала она. Его улыбка лишила ее рассудка, и она поцеловала его сосок.

Он сглотнул ком в горле и прошептал:

– Мне жарко, если надеваю еще и майку.

– Ты и сейчас пышешь жаром.

– Ты тоже.

Они обнялись, отдавшись на волю страсти. Колени их предательски подогнулись, и они опустились на пол. Да какое это имело значение? Она расстегнула его ремень. Он умудрился довольно быстро избавиться от своих джинсов. Она, оказавшись поверх него, жадно всматривалась в горящие страстью зеленые глаза. Хотелось потеряться в этих чарующих глубинах. Он приподнял ее бедра.

– Иди ко мне.

Она ощущала каждый удар его сердца. Какой же он сильный, мужественный, щедрый.

– Теперь вперед, медленнее, – попросил он, удерживая ее руками.

Сладкое и восхитительное чувство наполненности привело ее в восторг.

– Еще, – повторяла она с каждым его рывком. Сердце ее иногда пропускало удар, но она не обращала на это внимания, каждой порой своего тела излучая любовь к Ною. Она хотела, чтобы он понял, как сильно она любит его, как глубоко в ней поселилось это чувство… Она и его забрала туда – в самый глубокий уголок своего сердца и души. Когда накатил экстаз, она с каждой волной выкрикивала его имя. Затем лежала на нем, а из ее глаз лились слезы счастья.

Он лежал на полу, смотрел в это дивное лицо и старался запомнить каждую его черточку… Никогда еще он не видел ее такой прекрасной… а слезы… эти слезы окончательно взяли в плен его бедное сердце.

Он хотел бы положить к ее ногам все, что имел: свое дыхание, свою жизнь. Когда он излил в нее семя, она прошептала: «Я люблю тебя». Это потрясло его так же, как недавно, когда он услышал это впервые. Он онемел от счастья. И хотел лишь, чтобы она снова повторила это, чтобы он был уверен, что ему не почудилось.

Несколько минут спустя Ной нашарил отброшенные в сторону джинсы и подложил себе под голову, а на Фрэнси набросил свою рубашку. Когда она попыталась соскользнуть с него, он лишь сильнее притиснул ее к себе.

– Лежи здесь. Не хватало еще тебе улечься на полу.

– Но ты-то на полу.

Он погладил ее, ничего не говоря. В голове у него царила неразбериха. Одна мысль сменяла другую, одно чувство – другое, логика сражалась с волнами эмоций.

– В чем дело, Ной?

– Мы не предохранялись.

– Не волнуйся. Если я забеременею, то не стану навязывать тебе отцовство.

– Я не об этом. Я волнуюсь за тебя.

– А тебе не приходило в голову, что я могу захотеть ребенка от тебя?

Кажется, он опять онемел. Как тогда, когда она откровенно сообщила, что любит его.

– Но ты же собираешься начать новую жизнь.

Она ничего на это не ответила, лишь спросила:

– Ты все еще собираешься уехать на следующей неделе?

Включившийся в работу рациональный мозг, обязательность бизнесмена и полная сумятица в голове заставили его честно сознаться:

– Сегодняшняя ночь ничего не изменила.

– А что могло бы изменить?

Он и сам этого не знал. Но в одном был уверен, как никогда прежде: больше всего на свете он хотел видеть Фрэнси своих объятиях. Ему необходимы ее нежность и ласки, ее неподражаемая улыбка.

– Поедем ко мне. Останься на ночь.

– Не могу. На всю ночь не могу. А чуть-чуть побуду.

– Из-за родителей? – напрягся он.

Она кивнула.

– Ты уверена, что хочешь подняться ко мне? Это может затянуться.

– Я хочу быть с тобой, пока могу.

В три утра она прокралась в дом родителей. Анджела, сидела в гостиной и пила чай. Фрэнси сняла пальто, решительно расправила плечи и прошла к ней.

– Ты сегодня припозднилась, мама.

– Не могла уснуть. Видела Брента, когда он уходил. Очень мрачный.

– Я сказала ему, что не вернусь в спорт.

– Чем же в таком случае займешься?

– Пока буду управлять катком. Ной обещал продать каток только тому, кто собирается и дальше развивать его. А летом пойду на курсы при университете, посмотрю, как у меня пойдет учеба.

– Хочешь стать учителем? Это мне Ной сказал. А как с самим Ноем? Так и будете видеться украдкой?

– Я просто оберегаю вас от сплетней соседей. А я люблю Ноя и совершенно не стыжусь этого.

– Все-то ты уже решила. И хоть бы разок посоветовалась с родителями.

– Мне уже двадцать пять, мама. А вы все еще считаете меня несмышленышем. Я повзрослела, пока была вдали от вас.

Анджела грустно сказала:

– Ной Гордон может разбить тебе сердце, доченька.

– Знаю. Но принимаю его таким, каков он есть. Кажется, это и называется любовью.

Анджела внимательно посмотрела на дочь и потрепала ее по коленке.

– Да, ты действительно повзрослела.

По дороге на ферму дяди Дома Ной с удивлением думал, как случилось, что их первая с Фрэнси близость произошла столь странно, не где-нибудь, а на полу! Словно его бес обуял. Или свел с ума суматошный праздник, устроенный Фрэнси на катке. Да, денек был богат ошеломительными новостями: Фрэнси не собиралась больше заниматься фигурным катанием, потом пренеприятнейшая сцена – Макинтош целует Фрэнси, а потом их первая близость прямо на полу! Ною все еще не давали покоя слова, слетевшие тогда с ее губ. Может, она перепутала страсть с любовью? Как она может любить его, если знает, что он долго не останется здесь? Неужели любовь может быть столь бескорыстной, столь безусловной?

Кажется, в семействе Пикар и не такое возможно! Хотя Анджела и желала своей дочери славы, она безропотно приняла ее решение. А вот самого Ноя, кажется, не приняла. Наверное, знает о чувстве Фрэнси к нему и не одобряет выбора – ведь он собирается уехать.

Уехать.

Пока Фрэнси была рядом и как заводная готовила салаты для вечернего торжества, мысль о разлуке с ней казалась кощунственной. Он подошел к ней и обнял со спины.

– Что еще сделать? – Сдув в сторону несколько непослушных волосков, он прихватил губами мочку ее уха.

– Как только… уф… сделаем сандвичи и сунем их в холодильник, наше задание… выполнено. Ной, я не могу думать, пока ты делаешь это.

Он счастливо прошептал ей на ухо:

– А о чем тут думать?

Когда он прижался к ней, она почувствовала его восставшую плоть.

– Через пару минут нас здесь сменят… Ной!

Ее грудь идеально входила в его ладони.

– Поедем ко мне.

Они так долго не виделись с того момента, с того сумасшедшего вечера. И вовсе не секс заставлял его желать ее общества, хотя и это было волшебством. Он просто хотел быть рядом с ней каждую минуту до отъезда. Из уважения к Родителям Фрэнси каждый день приходила домой не позднее часа ночи. Ной тоже уважал Пола и Анджелу, но страдал, когда Фрэнси из-за них покидала его постель. На него сразу же накатывало жуткое одиночество.

– Я обещала Веронике, что загляну на каток после обеда.

– Но я твой босс. – Он ущипнул ее за сосок.

– Ты играешь не по правилам.

– Кто играет?

Она вздохнула и отвела от себя его руки. Ее шоколадные глаза засветились желанием.

– Дядя Дом как раз закончил расставлять стулья. Слышишь?

– Ничего не слышу.

– В том-то и дело. Он перестал шуметь и будет здесь с минуты на минуту. Неудобно…

– Если нас застанут с поличным? – усмехнулся Ной. – Но у нас почти не осталось времени. Поедем ко мне, а?

– Ты знаешь, что я хочу быть с тобой. Ладно, позвоню Веронике. Хотя бедняжке в последнее время досталось. Может быть, заедем на каток, когда отправимся на юбилей?

– Какой в этом смысл? Ведь ты будешь не в спортивной форме.

– Если бы это зависело от тебя, я вообще бы не одевалась.

Он стиснул ее, наслаждаясь тем, как это восхитительно.

– Ладно, иди звони, а я помолюсь, чтобы все у них сегодня прошло без сучка, без задоринки.

Несмотря на толпу родственников и друзей, сновавших по дому, Ной неотрывно следил за Фрэнси. Выглядела она сегодня сказочной феей. А высокие каблуки шли ей даже больше, чем коньки. Когда они заехали на каток, все застонали, выражая свое восхищение.

Фрэнси подошла к Ною, и он обнял ее за талию.

– Твои родители были приятно удивлены.

Она рассмеялась.

– Впервые увидела отца покрасневшим! Но сейчас они уже пришли в себя и наслаждаются.

Пол и Анджела сидели на софе, рассматривая подарки. Сейчас как раз наступила очередь подарка от Ноя.

– Что ты там придумал для них? – спросила Фрэнси.

– Потерпи, сейчас сама увидишь.

Открыв голубую картонку, перевязанную лентой с белым бантом, Пол увидел кассеты с записью музыки сороковых и пятидесятых годов. На его лице расплылась довольная улыбка. Анджела встала и подошла к Ною.

– Спасибо. Может быть, мне теперь удастся растормошить его и заставить станцевать. Под эту музыку мы влюбились друг в друга, под нее растили детей. Но вам вовсе ни к чему было тратиться на подарок.

– Вы были так добры ко мне. И я счастлив, что присутствую на вашем юбилее.

Анджела колебалась лишь мгновение, а затем порывисто обняла Ноя. Такая импульсивность была непривычна в пожилой женщине, однако приятна Ною. Его мать не баловала его объятиями. Анджела прошептала ему:

– И вы могли бы когда-нибудь справить такой юбилей…

Голос где-то глубоко внутри завораживающе прошептал:

«Неужели это правда?..»

Пол позвал жену:

– Иди сюда. Дети решили порадовать нас еще чем-то.

– Они уже устроили нам чудесный праздник. Чего еще желать?

Винс вручил отцу конверт со словами:

– Мы подумали, что вам будет приятно провести несколько вечеров наедине. И забронировали для вас номер для новобрачных здесь в городе – в гостинице «Комфорт». А завтра вы отправитесь в Поконос и проведете там три дня. Всех, кто вам позвонит, телефонистка попросит перезвонить через три дня. Вы свободны от всех!

– Поконос, – задумчиво произнес Пол. – Всегда мечтал покататься на лыжах.

Анджела обвела детей растроганным взглядом.

– Отпуск – приятное занятие. Но видеть вас вот так вместе – самое большое счастье для нас с папой.

Ной слегка попятился; его пронзила такая боль, что он закрыл глаза. Но все равно видел перед собой счастливое семейство Пикар. В центре – Анджела и Пол, чуть сзади – Винс и Фрэнк со своими семьями, на руках Винса уютно свернулась клубочком малышка Мэри с пальцем во рту. Слева от отца сидела Джина, справа – Фрэнси.

И вдруг его страсть к Фрэнси отступила перед более сильным и зрелым чувством, жаждой любить и быть любимым, иметь семью, близких и родных людей, с кем хотел бы прожить всю жизнь. Он никогда и не мечтал об этом, потому что считал нереальным для себя. Но вероятно, существует и другой подход к жизни? Ведь другие как-то совмещают с семьей необходимость постоянных разъездов, длительных разлук…

Страсть к Фрэнси и семья – эти две проблемы были глобальными и требовали серьезнейшего подхода. Сейчас он мог думать лишь о Фрэнси.

После того как был разрезан юбилейный торт и Пол под общий смех кормил с ложечки жену, а потом она его, юбиляры отправились паковать вещи для своего мини-отпуска. Ной помогал Фрэнси убирать дом, когда к ним подошла Джина.

– Хотела сообщить вам, что Джейка с приятелями в пятницу арестовали – там было дорожно-транспортное происшествие…

– Этого и следовало ожидать, – бесстрастно отреагировал Ной.

– А что им будет за это? – поинтересовалась Фрэнси.

– Если у Джейка уже было до этого хоть одно нарушение, его на год лишат прав, – пояснил Ной.

– Ну и слава Богу, – заметила Фрэнси. – Дорога на целый год очистится от этих лихачей.