Текст книги "Из-за милой Фрэнси"

Автор книги: Карен Роуз Смит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

Глава 8

Фрэнси сидела в приемной студенческого союза Шиппенсбергского университета и листала каталог. Она вдруг с ужасом поняла, что стать учительницей – дело очень непростое. Количество изучаемых предметов поражало воображение. Конечно, не все экзамены сдаются сразу, но все же…

Если поступать на очное отделение и использовать максимум временных кредитов, включая летние сессии, то диплом можно получить уже через три года. Она вздохнула. Без работы и стабильного заработка всех ее денег на три года не хватит. Да и наследство бабушки очень могло бы пригодиться отцу с матерью – они давно мечтают о покупке более просторного дома. И братья не отказались бы от финансовой помощи – тогда они смогли бы поменьше работать и побыстрее окончить колледж.

Если Господь сотворит чудо и Ной не продаст каток, она смогла бы работать и посещать вечернее отделение. Хватит ли у нее сил на семь или восемь лет – днем работать, а вечером, учиться? А по ночам не до сна: когда-то ведь надо еще и позубрить, и написать массу заданий и курсовых! Да и все ее сбережения растают, как снег весной. Нет, вряд ли это разумное решение.

Но, став учительницей, она получит постоянную работу, которая не будет зависеть от ее спортивной формы и самочувствия. Тогда можно все дни проводить с детишками, что ей нравилось больше всего на свете.

В памяти всплыла последняя беседа с Брентом.

– Подумай, Фрэнси, что еще ты умеешь? А катаешься ты прекрасно, осталось только добиться успеха на Олимпиаде. Теперь нам это непременно удастся.

– А если у тебя снова возникнут сомнения? Если тренировки не зададутся? Если мы проиграем? Ты снова бросишь меня и помчишься искать лучшую партнершу, да?

– Нет. Тебе придется поверить мне на слово. Ведь ты веришь в меня, когда я поднимаю тебя надо льдом во время поддержек?

Прошлой ночью Фрэнси проснулась – ей приснилось, что она стоит перед рукоплещущим залом. И ее охватила паника. Хорошо, они добьются успеха, а что дальше? Стать профессиональной фигуристкой и снова жить на колесах? Или выбросить все это из головы и пустить наконец корни на одном месте?

Интересно, Ной никогда не просыпался в холодном поту, в ужасе оттого, что не помнит, в каком городе и каком мотеле находится? С ней это случалось постоянно. Неизменным оставался жесткий график тренировок и соревнований. И Брент.

Собрав бумаги со стола, Фрэнси решительно встала. Так, одну важную информацию она получила. На очереди – вторая. Взяв телефон, она достала карточку и набрала номер справочной службы Ричмонда. И через минуту уже звонила Крэгу Рирдону.

– Крэг? Это Фрэнси Пикар. Вы помните меня?

– Конечно. Как у вас дела?

– Прекрасно. У нас сейчас Ной Гордон.

Крэг немного помолчал.

– Вы, наверное, возненавидели меня?

– Нет, а должна была?

– Э-э, а почему вы решили позвонить мне?

– Надеюсь убедить Ноя не продавать каток. И подумала, что вы можете подсказать мне, как это лучше сделать. Вы ведь, наверное, знаете его ближе, чем я.

– Фрэнси, он продает каток из-за меня. Неужели он не сказал вам об этом?

– Нет. Сказал лишь, что ему требуется наличность.

– Хм… А какое он на вас производит впечатление?

– Он… скрытный, и его не так-то легко понять.

– Значит, вы представления не имеете о том, что произошло.

– Я спрашивала про вас, но Ной отказался обсуждать эту тему.

– Так вот, Ной спас мне жизнь, слышите? Мои постоянные разъезды привели к тому, что у меня в семье начался полный разлад. Я стал работать еще напряженнее, чтобы семья – жена и дети ни в чем не нуждались в мое отсутствие. Но жене нужны были не деньги. Только я не сумел это понять вовремя. Лишь постоянно чувствовал свою вину перед ней и детишками и тратил на них все больше и больше.

– Крэг, зачем вы мне это говорите?

– Чтобы вы лучше все поняли. Я начал играть в рулетку, а когда не смог заплатить долги, стал еще и пить. А потом начал брать деньги из кассы компании.

Фрэнси ахнула.

– Да-да. И это было страшной подлостью по отношению к Ною, ведь он был не только компаньоном, но еще и другом. Но я не видел иного выхода. Меня повсюду подстерегали кредиторы – настоящие акулы… Жена собрала вещи, забрала детей и ушла от меня. А Ной с аудитором засели разгребать все, что я натворил. Думаете, он бросил меня? Представьте себе, он не сделал этого. Поместил меня в спецклинику на реабилитацию, а потом выкупил мой пай и помог снова встать на ноги.

«Боже, как Ною удалось пережить такое предательство? Неудивительно, что он не желает никакого партнерства. А с Крэгом он повел себя как настоящий друг».

– А сейчас у вас все в порядке?

– Да, все постепенно налаживается. У меня неплохая работа, я снова хорошо зарабатываю. Вот пытаюсь убедить жену вернуться ко мне. Но все это благодаря Ною.

Сердце Фрэнси екнуло. Она дрожащим голосом задала вопрос, ради которого, собственно, и позвонила Крэгу:

– Есть ли у Ноя какой-либо другой выход, кроме продажи катка?

– Это сложный вопрос. Наша компания… э-э… компания Ноя выстояла, несмотря на мою растрату и выкуп моего пая. Но в итоге средства у Ноя на пределе. А он человек обстоятельный и осторожный, любит иметь запас, как страховку на всякий непредвиденный случай. Сейчас у него такого запаса нет. Если что и продавать, только ваш каток. Остальные были стабильно рентабельными.

Фрэнси задала свой последний вопрос:

– Нельзя ли подождать с продажей несколько месяцев? Или хотя бы дождаться покупателя, который захочет сохранить каток?

– Если бы не кризис, я бы сказал, что это вполне реально. Но должен предупредить: в бизнесе Ной придерживается одной точки зрения – любая сделка должна приносить выгоду.

– Пытаюсь подбить его на несколько иной подход.

– Что ж, желаю удачи. Но… Ной бывает иногда очень и очень…

– Упрямым? – подсказала Фрэнси.

– И это тоже. – Крэг рассмеялся. – И все равно он чертовски хороший парень.

– Спасибо за вашу откровенность. Она помогла мне понять Ноя.

– Это так важно?

– Угу. Теперь мне будет легче иметь с ним дело.

– Поня-ят-но.

Крэг наверняка заподозрил, что дело не только в катке. Ну и ладно, пусть, она не особенно-то и скрывает это. Правда, сейчас ее интересовал именно бизнес. Возможно, Ной все же согласится отложить продажу, пока не отыщется другой покупатель, заинтересованный в катке.

Фрэнси застала его в баре, за чашкой кофе. И выглядел он так… что она с трудом перевела дух.

– Я хочу попросить вас об одной любезности, – сразу перешла она к делу.

– Может быть, сначала подкрепимся завтраком? – осторожно спросил он.

– Обычно вы, кажется, не завтракаете.

– Вы тоже. Только мои две чашки кофе с кофеином, а ваши – без.

О’кей, они уже в курсе привычек друг друга. Такое случается, когда люди много бывают вместе. Стараясь ничем не выдать волнения, она налила себе кофе и добавила сливок. Он внимательно следил за каждым ее жестом. А ей так хотелось сказать ему, что она восхищена его поведением с Крэгом. Но… ему вряд ли понравится ее всезнайство.

Отхлебнув кофе, она вдруг испытала пугающе острое желание поцеловать его… со вкусом кофе на языке… Чтобы не выдать себя вспыхнувшими щеками, она отвернулась к бару и стала усиленно размешивать сливки.

– Не продавайте каток до четырнадцатого февраля.

– Вы имели в виду именно эту любезность?

Она кивнула.

– Я собирался уехать уже в конце текущей недели.

– Нет! – Столь пылкий протест удивил даже ее саму. – Вы не можете так поступить! Дождитесь Дня святого Валентина. Дайте мне хотя бы эту отсрочку.

Он вздохнул и взъерошил волосы пятерней. Закрыв глаза и помотав головой, он произнес почти сурово:

– Вам как будто нравится изводить нас обоих! Ведь прекрасно знаете, что мне надо убираться к себе в Ричмонд!

– Это вы так решили! Я же так не думаю. – Едва выпалив все это, она готова была тут же откусить себе язык.

– Кому-то ведь надо быть мудрее и знать, что лучше для нас обоих. – При виде его грустных глаз у нее защемило сердце.

– Не пытайтесь думать за меня, Ной. – Она сердилась, понимая, что он привык думать и решать за других. Ему ведь пришлось взваливать на себя ответственность и за мать, и за Крэга, и… кто там еще был рядом с ним.

– А вы наивны как дитя. Думаете, что все само собой устроится только потому, что вам этого очень хочется. Жизнь пока была щедра к вам.

Она едва не вспылила в ответ. Мало ей удара от этой идеи с продажей катка, сумятицы в душе из-за безумной тяги к красавцу, свалившемуся на ее голову, так ее еще и поучают на каждом шагу.

– Чем же, интересно, она избаловала меня? Синяков и ушибов я успела заработать столько, что иному и не снилось. Так что вряд ли мою жизнь назовешь сладкой. Успехами тоже не избалована. Да будь все так, как вы говорите, я выскочила бы замуж за Брента и порхала с ним по стране, меняя гостиницы, а этот каток остался бы лишь воспоминанием детства! Так что не смейте называть меня наивной!

Свежевыбритый подбородок застыл, а на скуле задергался желвак.

– Не понимаю тогда, какого черта вы сражаетесь за этот каток, когда должны мчаться в Нью-Йорк, к Макинтошу? Не стоит медлить, лучше позаботьтесь о своей карьере.

Его вспышка разожгла в ней ответную злость. Она стукнула кулачком по стойке бара.

– Я сражаюсь за этот каток, потому что он очень важен для города, для людей. Дождитесь Дня святого Валентина, и вы увидите почему.

Ной встал и поставил свою чашку в мойку.

– Ладно. Договорились. Я не стану подписывать никаких бумаг до четырнадцатого февраля. Но больше никаких уступок, Фрэнси. Они слишком усложняют мне жизнь.

Он вышел.

Она заморгала, смахивая с ресниц слезы. Неужели ему безразлично, что из-за него у нее все окончательно запуталось?

С этого момента между ними началась необъявленная «холодная война». Фрэнси это очень не нравилось, но как изменить ситуацию, она не знала. Ной даже не поднял головы, когда в пятницу утром она вошла в офис.

– В воскресенье каток останется под присмотром Вероники и Терезы, – сообщила она.

– Семейное торжество? – неожиданно мягко поинтересовался Ной.

– Нет. Спортклуб в Херши проводит соревнование фигуристов. А там половина моих знакомых катается. Хочу оказать им моральную поддержку. Зрителей будет мало – не тот уровень.

– Не вижу проблемы. Вероника вполне справится с любой работой.

– Я просто хотела поставить вас в известность. Вам не кажется, что мы могли бы быть и поприветливее друг с другом.

Он вздохнул и потер затылок.

– Я думал, вы мудрее, Фрэнси. Все идет так, как идет, чтобы не возникало ненужных осложнений.

Она закусила губу. Вот уж упрямец, не приведи Господь! Но она… любила его. Внезапное озарение подкосило ее. Она по уши влюбилась в Ноя Гордона, своего босса, своего противника и человека, чья жизнь представляла собой бесконечный марафон… От такого и в обморок грохнуться недолго.

– Фрэнси, вам плохо?

– Нет, нет, все в порядке. – Она в панике покинула офис, пока не совершила какой-нибудь идиотской выходки типа признания в любви.

Фрэнси каталась с группой детей и жалела, что не учила французские ругательства. Отцу, когда он был сердит, они очень помогали. Господи, ну за что ей такое наказан! Как можно влюбиться в типа, которого почти не знаешь! В случае с Брентом ей понадобилось несколько лет… К тому же чувства к Ною пугающе взрывоопасны, непредсказуемы. А главное, ему и дела нет до ее чувств, он бежит от них как черт от ладана.

Предмет ее горестных размышлений вдруг оказался рядом.

– Пойдемте выпьем по чашечке кофе.

– Мне не хочется кофе.

– Тогда пройдем в офис. Нам нужно поговорить.

– О чем?

– Это кое-что личное. Давайте отыщем спокойное местечко.

– Нет!

В глазах Ноя на мгновение зажглись и погасли злые огоньки. Он решительно пересек фойе и вышел на улицу.

Ной подставил лицо холодному ветру и принялся мерить шагами фасад здания. Впору было рвануть на спринтерскую дистанцию, чтобы хоть как-то погасить сжигавшую его ревность. Она практически призналась, что хочет выйти замуж за Макинтоша, хочет кататься с ним в паре. Тогда зачем он торчит здесь? Не проще было бы перестать изводить их обоих? Всю сознательную жизнь он избегал подобных ситуаций. Но на этот раз тревога за Фрэнси, ее надежды и мечты крепко затянули его в свою паутину. А уж после того поцелуя, которому так некстати помешал Макинтош, он и вовсе пропал. И Ной решил держаться подальше от Фрэнси, не попадаться ей на глаза.

Но как, ради всего святого, запретить себе представлять ее в своих объятиях, в своей постели, в своей жизни, в конце концов!

Фрэнси подошла бы к Ною и даже извинилась перед ним, но он даже не взглянул в ее сторону, когда вернулся с улицы. Просто прошел в офис, а через несколько минут вышел одетым, со своим портативным компьютером в руке. Поговорил с Вероникой и… исчез!

Фрэнси подкатилась к Веронике.

– Куда он уехал?

– Сказал, что отправился к себе поработать. Если тебе надо уйти, то Тереза готова помочь мне.

– Тебе и так придется подменять меня в воскресенье.

– Не волнуйся. Мне нравится здесь. Не работа, а сплошное удовольствие.

Да, у Вероники каток вызывал такие же чувства, как и у Рэмси. Пока она была одинокой, так что не приходилось ни перед кем отчитываться за поздние приходы домой. У Фрэнси пульс зачастил от мысли, что она сейчас поедет к Ною и извинится перед ним. Кажется, он почему-то очень разозлился. Но у него будет время слегка остыть. Она не собирается мчаться прямо сейчас, а получше подготовится к визиту.

– Я уеду около восьми. А ты присмотришь за порядком и закроешь все.

– Договорились.

Ной открыл ей дверь и замер в нерешительности. Она не удивилась, что он предоставил ей самой сделать первый шаг. В конце концов, осторожность у него в крови. Вишневая майка с короткими рукавами обтягивала мускулистые плечи, серые спортивные брюки, хотя и были свободными, прекрасно сидели на нем. Ее даже пот прошиб: Ной просто излучал чувственность и силу. Желание очутиться в его объятиях охватило ее настолько, что лишило дара речи.

Выражение его лица не изменилось, а вот цвет глаз стал изумрудно-зеленым, потемнев в долю секунды. Возможно, ей удастся достучаться до его души? Она решила попытаться.

– Мне очень нужно знать наверняка, Ной, безразлична я вам или нет, – со своей обычной прямотой сказала она.

– Стал бы я в таком случае избегать вас? Помчался бы я в Нью-Йорк? Сходил бы с ума каждый раз, когда целую… тебя?

У нее разом ослабли колени.

– Прикоснись ко мне, Фрэнси. Прикоснись – и ты узнаешь, как много значишь для меня.

Она подняла руку и прижала к его груди.

Глава 9

Он и сам удивился своим словам, прозвучавшим как мольба. В обороне, которую он воздвигал всю неделю, оказалось слабое звено – сумасшедшая жажда женщины, способной расплавить всю его решимость единственным прикосновением. Однако это была не совсем обычная ласка. Фрэнси воспользовалась его словами, и ее пальцы принялись страстно изучать его тело. Вот она поиграла-погладила его ключицу, затем с удовольствием и любопытством первооткрывателя начала ощупывать и гладить его плечи и руки.

Майка была тонкой, так что реагировал он так, словно ее пальцы касались кожи. Обнаженной. И вдруг понял, что если она не окажется немедленно в его объятиях, он попросту сойдет с ума.

Ной распахнул на Фрэнси пиджак и уставился на ее возбужденно вздымавшуюся грудь. У него даже защипало во рту, так он захотел прикоснуться к ее соскам губами и языком. Мгновение спустя пиджак и свитер спланировали на пол. На Фрэнси был спортивный бюстгальтер, и Ной задержал на нем свой взгляд, решив, что он даже сексуальнее, чем все эти рекламируемые шелка и кружева. Его колдунья покраснела, а он уже не мог думать ни о чем другом, только поскорее бы увидеть ее обнаженной в своей постели.

От одной этой мысли он затрепетал. А что будет, когда он и в самом деле ощутит ее под собой? Его пальцы скользнули под мягкие лямочки и сорвали тонкую ткань прямо через голову Фрэнси. Почти невесомая тряпочка пролетела несколько метров и улеглась на пол.

Сквозь приоткрытую форточку ворвался холодный воздух и слегка остудил Ноя, так что он не только видел ее, но и ощущал по-особому обостренно – женское тело такой красоты требовало поклонения. Ему хотелось вобрать в себя и запомнить навеки все свои ощущения, прежде чем он поцелует и маленькую морщинку у локтя, и роскошную грудь, и…

Но прежде всего он осторожно освободил ее пушистые волосы от резинки, и они рассыпались по плечам, закрыв лицо. Он погрузил в этот ласковый шелк занывшие пальцы. Нет, они мягче всякого шелка. Отодвинув прядку волос, он прильнул к ее губам… Боже, она настоящая колдунья… Трепещет в его руках, целует в ответ, мгновенно откликается на любую ласку и… пусть не навсегда, а лишь в этот момент принадлежит лишь ему.

Жадно целуя ее, словно она была воздухом, без которого он задохнется, единственной пищей, способной утолить его голод, он быстро расстегнул молнию на ее джинсах и стянул их с округлых бедер. Она тут же отшвырнула их в сторону. А затем с той же поспешностью управилась с его брюками.

Она любит Ноя. Все остальное не имеет значения. Любовь, желание, жажда, страсть – все перемешалось, разросшись до непостижимых размеров.

Он подхватил ее на руки и донес до постели. Сев на краешек, он устроил ее у себя на коленях, целуя и лаская так, что мир закружился у нее перед глазами. Оставив ее губы, он проложил цепочку поцелуев вдоль подбородка, по гордой шее, перешел на ключицу, постепенно приближаясь к груди. Кружа вокруг цели, дразня и лаская, он довел ее почти до экстаза и лишь тогда наконец взял в губы ее сосок. Она выгнулась, поддавшись инстинкту желания, но он приоткрыл губы, и она разочарованно застонала. Ной рассмеялся – глубоким смехом, пронзившим ее до кончиков пальцев.

– Ной, – умоляюще прошептала она.

Он полюбовался ее телом, поцеловал носик, щеки, подбородок и наконец снова вернулся к груди.

Его губы были даром небес, сладким и возбуждающим! Искры, зажженные его поцелуями, разбежались по ее телу, воспламенили его. Казалось, крохотные язычки пламени лижут каждую клеточку. А потом маленькие костры слились в одно большое пламя, охватившее ее всю. Ей хотелось в этот миг одного – чтобы это никогда не кончалось!

Инстинктивно она желала и другого – чтобы он тоже пылал с ней вместе на таком же костре! И она принялась изучать его грудь подрагивающими от страсти пальцами. Мускулистая равнина. Она спустилась ниже, к средоточий излучаемого им жара. Когда легко коснулась его, Ной издал горловой звук. Ей это доставило неизъяснимое удовольствие. Она тоже может воздействовать на него! И это восхитительно! Она вгляделась в его лицо, надеясь найти во взгляде то, что искала. И увидела жажду обладания. Но была ли там любовь, она не знала. Как женщина поймет, любят ли ее, если мужчина молчит? Надо дождаться признания! Такого, чтобы оно шло от сердца, без всякого принуждения. И спрашивать его она ни о чем не станет. Во всяком случае, не в такой момент, когда их сердца бьются в унисон.

У него была пленительная особенность: он не спешил брать, сначала одаривал. Дрожа от нетерпения, она охнула, когда он коснулся пальцем сердцевины ее возбуждения. Это произвело на нее оглушительный эффект: пьянящее чувство полета. Он снова и снова ласкал ее, пока она не начала извиваться под ним, схватив его за плечи. Она не должна испытывать такой экстаз в одиночку! Он тоже должен получить хоть толику того, что дал ей. Выгнувшись дугой, она жаждала слиться с ним не только физически, но и эмоционально. И, ощутив его уже совсем близко, она полностью раскрылась перед ним.

Он резко дернулся, и она, опешив, раскрыла глаза.

– В чем дело?

– Ты как-то предохраняешься?

У нее чуть не остановилось сердце, затем оно ухнуло куда-то в пропасть. Ей не хотелось отвечать на этот вопрос, ведь и она довольно четко представила себе последствия. Но отринула все.

– Нет…

Он был в ярости и хватал воздух ртом, пытаясь совладать с собой.

– Так почему сразу не сказала?

– Потому что была не в состоянии думать. Как и ты. Не волнуйся, Ной. У меня сейчас безопасный период.

– Кто знает это наверняка? – прорычал он. Быстро вскочив с постели, он отступил.

А всего миг назад они были близки как никогда.

Она потянулась к нему и коснулась его руки.

Он дернулся.

– He трогай меня, Фрэнси. Только не сейчас.

Она вспыхнула:

– Ной, ничего бы не случилось. Честно. Я хочу этого.

Он мотнул головой.

– А вдруг?.. Что будет с твоими планами о спорте, если ты забеременеешь? Я всю жизнь буду корить себя за твою изломанную карьеру!

Он был прав. Она вела себя легкомысленно. Как последняя дурочка.

– Я просто не подумала об этом…

Он ошарашенно уставился на нее.

– Верится с трудом. Женщины обычно гораздо расчетливее мужчин и всегда знают, что делают.

Отрезвляющая пощечина! Он, значит, возомнил, что она решила поймать его в западню? Использовать его! Но если он так думает, значит, ни капельки не любит ее! Слезы жгли глаза, но она не доставит ему радости лицезреть ее страдания.

Решительно соскочив с кровати, она почти закричала:

– Срочно одевайся. Вон отсюда!

– Фрэнси…

Она замерла. Но так и не взглянула в его сторону.

Он вздохнул.

– Пожалуй, мы оба были не в состоянии рассуждать трезво.

Предательская слезинка выкатилась из уголка глаза. Она решительно сморгнула ее.

– А как насчет чувств, а, Ной? – Ярость не покидала ее.

И ведь прекрасно понимала, что все ее слова впустую. Трудно вызвать в нем то, чего никогда не было.

– Но мы оба знаем, что чувствам нельзя давать волю.

– Даже если я не вернусь в большой спорт?

– Твое решение не имеет ко мне никакого отношения, – мрачно заявил он. – Я ничего не обещал тебе. И я по-прежнему перелетная птица, катаюсь по стране и до сих пор понятия не имею, что это такое – семья и семейные отношения. Я говорил это и раньше и повторяю сейчас: не знаю, что требуется для семейного счастья.

Она подобрала свой лифчик и повернулась к нему, не отдавая себе отчета, что стоит нагая перед мужчиной, который предпочел честность всему прочему. Только вот почему-то продолжал обманывать себя.

– Ты клевещешь на себя. Ты очень чуткий, щедрый и заботливый. И знаешь о привязанности не понаслышке. Но не хочешь быть таким. Не знаю почему. Возможно, тебя это пугает. Думаешь, мне легко? Но я хотела рискнуть.

Натянув свитер, она искоса взглянула на него. Но он уже надел свою непроницаемую маску, защищавшую его от всего мира. Пока он сам не решит открыться перед теми, кто ему небезразличен, он не полюбит и его не полюбят.

Она-то любила его. Но совершенно не знала, что ей делать со своей любовью. Собственно, она ужилась бы со своим чувством, зная, что Ною она тоже дорога, но пока он не был готов полюбить, довериться ей полностью. И сколько еще останется одиноким путником, сторонним наблюдателем чувств, вместо того чтобы смело испытать их и быть готовым платить по счетам возможными разочарованиями и болью? В любви и такое случается, и довольно часто.

Она оделась, стараясь как можно скорее оставить Ноя наедине с собой, замкнувшегося в глухой обороне. Осталось сделать лишь последнее признание, чтобы все до конца стало ясно этому Фоме неверующему.

– Когда-то я мечтала выйти замуж за Брента, кататься с ним в паре, пока хватит сил. Но то были мечты юной, наивной девочки. Теперь нет той девочки и мечты ее изменились. Не знаю, как насчет фигурного катания, но Брент и здесь уже не фигурирует. Так что не упоминай его в качестве защиты собственной слабости, ладно? У нас с Брентом отныне нет ничего общего.

Ной уставился на хлопнувшую дверь и попытался расслабить сведенные мышцы. Стукнул в бешенстве кулаком по матрасу. Проклятие! Надо было вовремя смыться в Ричмонд.

«Почему?»

Потому что…

«Что? Решил прокуковать всю жизнь одиночкой? Так-то оно, конечно, спокойнее, безопаснее… Можно даже постараться забыть о Фрэнси…»

Глупости! Просто давно пора с головой окунуться в дела. Никто не сделает за него то, от чего бизнес процветает.

«А как же Фрэнси?»

Он познал все тайные уголки ее тела. Попробовал на вкус медовую сладость ее зрелости. Слышал ее вздохи и стоны, требовавшие удовлетворения. Она хотела, чтобы он овладел ею, хотела испытать с ним блаженство, пока он сам все не испортил. Но разве у него был выбор?

Он обещал ей, что останется до Дня святого Валентина, дня влюбленных. Это уже через неделю. Он сдержит слово. Но потом сразу же уедет. Так все же лучше для них обоих.

Фрэнси бесшумно проскользнула в дом, надеясь, что еще никого нет. Но тут же услышала шум работающего телевизора.

– Пол? Эго ты? – раздался голос матери.

– Нет, мама, это я.

– Зайди, посиди со мной. Мы ведь уже несколько дней не беседовали.

Мать видела ее утром за завтраком, но разве это разговор? Фрэнси же была не в том состоянии, чтобы выдержать расспросы. Да и щеки еще наверняка пылают, а губы распухли от поцелуев. Но если она убежит к себе наверх, мать увяжется за ней и тогда уж точно не оставит в покое.

Повесив пиджак в шкаф, она вздохнула, пригладила волосы, прижала ладони к щекам и решительно прошла в гостиную.

– Ты только что с катка?

Как бы было здорово, если бы она умела врать!

– Нет, я заходила к Ною. Надо было кое-что обсудить.

Мать подняла глаза от толстенной книги по дизайну и быстро окинула дочь взглядом, подмечая все мелочи.

– Я, кажется, слышала, когда приехал Ной. А недавно и ты прикатила.

Фрэнси вздохнула. От ее мамочки ни одна мелочь не ускользнет.

– Почему бы тебе не пригласить Ноя к нам на обед в воскресенье?

– Не самая удачная идея. – Фрэнси запаниковала. Откуда взять сил, чтобы непринужденно вести себя с Ноем на глазах всей родни? И это после того, что произошло сегодня!

Мать отложила книгу в сторону, выключила телевизор и похлопала по софе.

– Садись-ка рядышком. Поболтаем.

– Я устала, мама. Если хочешь пригласить Ноя к нам на обед – пожалуйста. Только я в воскресенье еду в Херши.

Мать обиженно поджала губы, и Фрэнси тут же пожалела о допущенной бестактности.

– С чего это ты так устала, а, Фрэнси Мария? Слишком много забот?

Угу. И все – камнем на сердце. Только не матери же их выкладывать. Она прошла в комнату и села рядом с Анджелой. Та тут же положила ладонь на ее колено.

– В чем дело, доченька?

Из глаз Фрэнси брызнули слезы. Анджела внимательно посмотрела на дочь.

– Это из-за Брента?

– Если бы. Нет, не из-за него.

– Ты уже решила, что будешь делать?

– Нет.

– Чего же ты ждешь, Фрэнси?

– Хочу, чтобы решение вызрело. Хочу быть уверенной, что оно разумное, единственно верное, – с неожиданной откровенностью ответила Фрэнси.

– Что ты имеешь в виду? – испуганно спросила Анджела.

– Всю жизнь я только и делала, что принимала те решения, которые мне подсказывали, которых от меня ждали. Сейчас же хочу сделать свой собственный выбор. Как в прошлом году, когда обратилась к Крэгу с просьбой доверить мне управление катком.

Анджела нахмурилась:

– Но ты не должна зарывать свой талант в землю! Это ведь такое блестящее будущее! И потом, ты положила на это уже столько сил и времени…

Мать ни слова не сказала о своих мечтах, но Фрэнси-то знала: в душе мать жаждет, чтобы дочь купалась в лучах славы, чтобы ее показывали по телевизору, а семья гордилась бы ею. Но Фрэнси устала поступать в угоду другим. Пожалуй, она слегка разбаловала родных своим послушанием.

Анджела почувствовала, что дочь замкнулась, и тут же сменила тему разговора:

– А что там с Ноем? Это из-за него ты расстроилась?

Интересно, мать уже заметила ее отношение к Ною? Успела что-то заподозрить?

– Я люблю Ноя, – вдруг сказала Фрэнси.

Глаза матери округлились, но она быстро справилась с ошеломительной новостью.

– Ты же знаешь его всего несколько недель!

– А сколько тебе понадобилось, чтобы влюбиться в папу?

Мать покраснела.

– Я поняла, что он создан для меня после первого же разговора. Но сейчас совсем другое время. Наивность и беспечность ныне не в чести, и обманщиков развелось столько…

– Сколько лет я знала Брента? Казалось, я была сама осторожность.

Анджела огорченно вздохнула и покачала головой:

– Да, а ведь казался таким приятным молодым человеком… Талантливый, с обаятельными манерами… Может, он сумел измениться к лучшему? Ты не хочешь дать ему последний шанс?

Но Фрэнси не заметила в Бренте ни грана раскаяния. Нет, она перестала доверять ему.

– Все обаяние Брента, мама, основано на расчете. Это же ходячий калькулятор. Он ничем не побрезгует, лишь бы своего добиться. Ной совсем другой. Он честен, порой до омерзения.

– А он-то сам как относится к тебе?

– Не знаю.

Мать и дочь помолчали. Анджела вдруг призналась:

– Твой папочка в восторге от Ноя, поет ему дифирамбы. А вот Брента ни в грош не ставил.

Фрэнси об этом раньше не догадывалась. А ведь ее отец прекрасно разбирался в людях.

– А где папа?

– Пошел к Винсу. Они там сегодня ставят новую ванну.

– А Джина?

– Ушла на свидание с этим своим новым парнем. Сказала, что ты видела его. Как он тебе?

Это была прекрасная возможность скинуть хотя бы одну заботу со своих плеч. Но воспользоваться ею – значит, выдать сестру.

– Пока трудно сказать. А Джина вчера вечером поздно пришла?

– На полчаса позже обычного. Мы бы не стали ворчать, если бы не ее поведение утром. Резкая, своевольная. И все это появилось у нее после знакомства с Джейком.

– Просто она взрослеет, мама.

Анджела горестно улыбнулась:

– Слишком быстро. Через год уедет в колледж, и ты, наверное, снова начнешь разъезжать…

– Я еще не решила, мама.

Анджела сжала коленку дочери.

– Я уверена, что ты сделаешь правильный выбор.

Фрэнси молча спросила себя: правильный – для кого?

Ной уже в третий раз включил ночник. Два часа ночи. Классическая бессонница во всей красе. Возбужденные гормоны плюс тревожные мысли. Перед глазами стоит лицо Фрэнси, хоть зажмурься, хоть вытаращись до рези. Шпионский триллер тоже не помог в качестве снотворного. Не тот случай.

В ночной тиши резко прозвучал телефон. Кто может звонить в такой час? Фрэнси? Зачем? Пришла фантазия поболтать среди ночи? Вряд ли. Но он все же встал и прошел на кухню.

– Вы согласны оплатить телефонный звонок Джины Пикар? – спросила телефонистка.

– Да.

– Ной, это Джина. Вы не можете помочь мне?

– Что случилось?

– Пока еще ничего.

Но он уловил в голосе девушки страх.

– Где вы?

– В круглосуточном кафе на Тридцатом шоссе. В часе пути от города.

– В сторону Йорка?

– Да. Вы не могли бы приехать за мной?

Ною показалось, что девчушка в отчаянии. А он понятия не имел, как успокаивать взбудораженных подростков.

– Джина, мне захватить с собой вашу маму?

– Нет!

– О’кей. Значит, просто приехать за вами?

– Да, да. Заберите меня отсюда. Подвезите меня домой, а там я постараюсь проскользнуть незаметно. Мне уже давно пора быть в постели.

– Вы считаете, что ваши родители спокойно легли спать, не дождавшись вас?

– Они доверяют мне, Ной. Заберите меня отсюда, и они ничего не узнают.