Текст книги "Из-за милой Фрэнси"

Автор книги: Карен Роуз Смит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

Когда он поднял на нее глаза, она поразилась тому, как они потемнели – зелень хвойного леса. Вдруг ей показалось, что она стоит опасно близко к нему – вот почему кровь в висках будто взбесилась.

Она попятилась и села, но ноги ослабели, как бывало после откатки длиннейшей и сложнейшей произвольной программы.

Он пролистал папку и положил ее на стол.

– И в чем это должно меня убедить?

– Я не просто даю уроки, мы устраиваем теперь и вечера танцев на роликах. Есть вечер для подростков – с более современной музыкой, и это уже начало приносить свои плоды: ребятам нравится, и они приводят сюда своих друзей. Есть у нас и вечера для старшего поколения. Пожилые любят музыку сороковых годов и радуются возможности не просто покататься, а еще и тряхнуть стариной на роликах. Мы стали проводить и семейные дни, и кстати, их очень хорошо посещают. Родителей приводят дети. Уже несколько месяцев по четвергам у нас проходят разные торжества, и все больше и больше фирм заказывают наш каток для юбилеев, презентаций, других торжеств. Так что, как видите, мы постепенно становимся общественным центром. Все уже поняли, что могут прекрасно провести у нас время. И знают: им всегда есть куда пойти.

– Я понял, что каток действительно завоевал популярность, но…

Фрэнси забыла о своем благом намерении оставаться спокойной и выдержанной. Она ткнула пальцем в папку.

– Вы все еще не поняли! Это, представьте себе, больше чем просто каток. – Был лишь один способ убедить его в этом. Она снова плюхнулась на стул. – Как долго вы собираетесь пробыть в Геттисберге?

– Несколько дней, чтобы уладить все дела.

– Останьтесь чуть подольше. Скажем, на пару недель.

– Фрэнси, у меня нет столько времени.

– Неужели вам не хочется понять, чем именно вы владеете? Вы решили продать этот каток, сидя у себя в главном офисе?!

– Я собирался переложить основную работу на агента по недвижимости. А подписать готовый контракт можно где угодно.

– Но как же вы тогда узнаете, кому продаете? В чьи руки?

Выражение его лица подсказало ей: а вот это его совершенно не интересует.

– Мистер Гордон, предыдущему менеджеру было абсолютно наплевать как на каток, так и на публику. Именно поэтому ваша собственность и не приносила дохода. Вы не можете просто взять и продать ее, так и не попытавшись разобраться, отчего это вдруг здесь все изменилось к лучшему.

– Вероятно, потому, что Крэг назначил менеджером вас.

– Вы знали, что у меня не было никакого опыта?

– Тогда каким же образом вам удается справляться с нелегким делом, словно вы занимаетесь им с пеленок? – Он удивленно уставился на нее.

Ей довелось встречаться с множеством мужчин в своей не столь долгой жизни, но ни один из них не смотрел на нее так, как он. Это странно действовало на нервы, сбивало с мысли и заставляло терять самообладание.

– Я люблю это место, – честно призналась она. – Когда-то я частенько проводила здесь время с друзьями и братьями. Вернувшись в Геттисберг, устроилась на каток на полдня. Решила получить квалификацию тренера, чтобы потом работать с полной нагрузкой. У меня получилось. А когда Крэг уволил предыдущего управляющего, я пришла к нему со своими идеями. Он выслушал меня и назначил менеджером.

– И чего же вы хотите от меня?

– Дайте мне шанс показать вам, что каток теперь имеет особое значение в жизни горожан. Если вы останетесь и приглядитесь, то сами поймете, почему бизнес здесь стал прибыльным, а через год прибыль удвоится. Кстати, этот опыт может оказаться полезным и для других катков.

– Вы действительно надеетесь, что я передумаю продавать каток?

– Да.

– По крайней мере вы честны. Хм, но если я останусь, то смогу ведь подыскать и наиболее выгодного покупателя. Предупреждаю сразу: я не намерен терять время попусту.

– Я понимаю.

На его губах появилась кривая усмешка.

– Втайне вы надеетесь, что мне это не удастся. Что ж, я благодарен вам за прямоту и искренность. Но не хотел бы посеять в вашей душе иллюзии. Мы по разные стороны баррикады в этом вопросе. Даже если я останусь, я не передумаю.

– Но ведь можете передумать, верно?

– На свете мало упрямцев, которые могли бы сравниться со мной, – рассмеялся он.

От его смеха она внутренне дрогнула. Его взгляд, казалось, вобрал в себя все ее тело, по спине пробежал холодок. Но она не опустила глаз.

– Так вы останетесь?

Он долго молчал. Наконец произнес:

– Я подумаю. Вечером постараюсь дать вам ответ.

* * *

Во второй половине дня, когда Фрэнси снимала с доски объявлений старое расписание, она заметила Ноя – тот беседовал с билетершей, зажав в руке оранжевый билет. Неужели он будет против ее новой инициативы? Но ведь Крэг должен был сообщить ему о ее плане! А что, если запретит, поскольку это мероприятие не сулит прибыли?

Кто-то тронул ее за плечо: это Джина протягивала ей большой конверт.

– Мама велела передать. Ты забыла его на столе.

Фрэнси узнала свой почерк на уголке и растерянно заморгала.

– Спасибо, но я могла бы захватить его и завтра. – В конверте были все ее идеи ко Дню святого Валентина.

– Мама сказала, что это срочно, – пожала плечами Джина.

Джина была единственным человеком в семье, кого, похоже, не радовало возвращение домой старшей сестры. И сколько Фрэнси ни делала попыток сблизиться, Джина их отвергала. Мама, почувствовав, вероятно, натянутость в отношениях сестер, пытается как-то устранить ее. Фрэнси понимала, что надуманные услуги вряд ли здесь помогут, однако решила воспользоваться случаем и кивнула на каток:

– Заходи. Ты ведь давненько не каталась.

– Нет, спасибо. У меня свидание, а мне еще надо привести себя в порядок.

Свои волосы, такие же черные, как и у Фрэнси, только прямые, Джина недавно подстригла «под пажа»; ее темные глаза в отличие от бархатистых глаз сестры отливали янтарем. Красивая молодая девушка на пороге своей женской судьбы.

– В кино пойдете? – спросила ее Фрэнси. В Геттисберге у молодежи невелик выбор развлечений.

Джина рассмеялась.

– О нет! Кино не для Джейка.

– Это кто-то новый?

– Мы с ним уже месяц встречаемся.

– И все же ты не пригласила его на свой день рождения.

– Джейк не из тех, кого радуют семейные обеды.

Фрэнси сразу же насторожилась.

– А какие у него интересы?

– Он одиночка. Делает только то, что хочет, и тогда, когда сам захочет. – Джина позабыла про свой «взрослый» тон, и глаза ее сияли восторгом.

– Кажется, он нравится тебе.

– Мне он больше чем нравится.

– Ну и ладно. Только не торопись.

Глаза Джины тут же погасли, на лице появилась гримаска раздражения.

– Да знаешь, сколько девчонок пошли бы на что угодно ради свидания с Джейком? Он совершенно не похож на наших мальчишек, ведет себя как настоящий мужчина, а не какой-то слюнтяй. Так что тут медлить не приходится.

Меньше всего Фрэнси хотелось восстанавливать сестру против себя. Но и не волноваться после таких слов она не могла.

– Просто не торопись, особенно с важными для твоего будущего решениями. Лучше посоветуйся с кем-нибудь… прежде чем принять их.

– Ты имеешь в виду – прежде чем я лягу с ним в постель?

Вызов в голосе сестры еще больше насторожил Фрэнси.

– Я просто советую тебе сначала хорошенько подумать, а потом уже делать. Ведь от твоего решения многое зависит в дальнейшей жизни.

Джина изумленно уставилась на сестру.

– Ты-то сама сожалеешь о своих поступках?

– Да, не надо было мне так безоглядно отдавать свое сердце.

– Бренту?

Фрэнси кивнула и невольно покосилась на Ноя. И сразу поняла, что Джина заметила ее взгляд, потому что тут же спросила:

– А этот – какой?

Мысленно Фрэнси ответила на вопрос сестры: «Сильный, целеустремленный и… сексуальный». А вслух произнесла:

– Пока не знаю.

– Я слышала, как ты вчера разговаривала с папой и мамой. Что ты будешь делать, если каток действительно продадут?

На самом-то деле Фрэнси больше всего хотелось бы – да она втайне мечтала об этом! – поступить в педагогический колледж и стать учительницей. Но она сомневалась в себе. Во-первых, совмещать работу с учебой – не самое легкое дело. Во-вторых, хватит ли денег. Она не могла и не хотела просить помощи у родителей. У нее сохранилось наследство бабушки Марии, да еще кое-какие проценты набежали от вкладов из выплат за победы на чемпионатах. Но это был ее неразменный фонд – на самый крайний случай. Значит, ей нужна работа с приличным заработком, если всерьез думать об учебе. А она именно такую работу теряет.

– Я пока не решила, – ответила она сестре. – Да и выбор невелик: у меня ведь нет высшего образования.

– Но ты могла бы тренировать ребят не только на роликах, но и на коньках? И фигуристов тоже, ведь так?

– Для этого пришлось бы переехать в Херши. А мне осточертело разъезжать по белу свету, без семьи… без тебя.

– Зато вспомни, что ты имела: славу, знакомство со знаменитостями, занималась красивым, интересным спортом, ну и Брент тоже… был неплохим партнером.

Да, ей много было дано. Однако ее успех не принес счастья, к которому она стремилась.

– Это все не идет ни в какое сравнение с тем, что я испытываю, когда нахожусь рядом с вами, – не лукавя, призналась Фрэнси.

Джина покосилась на нее с недоверием.

– Но если каток продадут, тебе придется искать новое занятие. Или будешь помогать маме? Она всегда говорила, что у тебя прекрасно развито чувство стиля и цвета. – Их мать была дизайнером по интерьеру, принимала заказы на дому, не арендуя специального офиса.

– Нет, вряд ли. Хватит родителям опекать меня. Я собиралась снять квартирку – поблизости от них, но отдельно. И вот… приехал этот Ной Гордон со своим мерзким решением и все испортил.

– Надеюсь, ты не займешь квартиру над гаражом?.. – Отец с братьями сделали надстройку над гаражом, оборудовав уютную квартирку, чтобы сдавать жильцам. Но последний квартиросъемщик съехал месяц назад.

– Нет, эти деньги пригодятся, когда ты отправишься в колледж.

– Но я же заработала себе стипендию.

– Ох, ты не представляешь, сколько предстоит всяких расходов. И еще не раз скажешь папе спасибо за эти деньги. Кстати, колледж – еще одна причина, чтобы не торопиться с этим парнем…

– Хватит советов, ладно? Мне пора. Мама еще просила напомнить про ужин.

– Не забуду. Я рада, что ты зашла ко мне. Почему бы тебе не привести сюда как-нибудь и Джейка? Я бы даже устроила вам бесплатный проход, а? – Фрэнси подмигнула сестре.

В глазах Джины промелькнуло сомнение.

– Ладно, я подумаю. – Она помахала на прощание рукой.

Фрэнси вновь повернулась к стенду объявлений. Затылком она почувствовала, даже не оборачиваясь: подошел он.

– Ваша сестра не пробыла у вас и пяти минут.

– Ей надо привести себя в порядок перед свиданием. А это займет часа три.

– И вы делаете это столь же основательно?

О, его это забавляет, вон как глаза сияют. Фрэнси почувствовала легкое головокружение, словно зеленая пучина глаз завлекала ее в свой омут. Она тряхнула головой.

– Чем женщина старше, тем меньше времени тратит на себя.

– И в чем же тут дело?

– С годами начинаешь понимать, что внешность не главное.

Ной не отходил от нее, словно считал разговор неоконченным.

– Фрэнси, а вы хорошо знали Крэга?

Что-то в его голосе заставило ее вздрогнуть.

– Что вы имеете в виду?

– Это были чисто деловые отношения… или были и личные контакты?

С годами Фрэнси научилась сдерживать свой темперамент. И в этом ей помогли суровая дисциплина и самоконтроль, столь необходимые в таком виде спорта, как фигурное катание. Ей часто приходилось работать с разными тренерами, общаться с журналистами, быть на виду.

– Мы с Крэгом Рирдоном были в дружеских отношениях. Он бывал у нас в семье, обедал с нами. Хотя практически ничего не рассказывал о своей личной жизни, и я до сих пор не знаю, женат ли он.

– Женат. Вы напрасно решили, что я предположил…

– Вы именно предположили худшее, и мне это неприятно.

– Вы красивая женщина.

Сама она себя красивой не считала. И его слова взволновали Фрэнсис. Но и это не извиняло его пошлых подозрений.

– Крэг был моим работодателем. Ничего личного между нами не было.

После долгой паузы Ной кивнул. Сунув руки в карманы и прислонившись к стене, он попросил совсем о другом:

– Расскажите мне о детях, которые прибыли сюда утром на автобусе.

Она снова почувствовала волнение.

– Они из детского дома.

– Сироты?

– Некоторые, но у многих есть и родители, которые не могут заботиться о них как следует.

– Им выдаются бесплатные билеты?

– Не совсем. Половину стоимости оплачивают благотворительные организации. Дети приезжают раз в месяц. – Она набрала в легкие побольше воздуха. – Я понимаю, что вы не одобряете этого…

– С чего вы взяли?

Сначала дурацкие вопросы насчет Крэга, да еще и эта его мужская неотразимость, которая туманит ей мозги… Попробуй понять, чего он хочет.

– Вы ведь думаете только о прибыли.

– И вы однозначно посчитали меня монстром, который запретит обездоленным детям порадоваться хоть раз в месяц?

– Вы сами дали мне понять, что вас интересуют… – Фрэнси умолкла на полуслове. В фойе вошел роскошно одетый мужчина и, не произнося ни слова, начал расстегивать пуговицы на пальто. Она невольно выпрямилась. «Только не волноваться!» Брент Макинтош уже не имеет над ней никакой власти, он не сможет причинить ей боль. Но что он здесь делает, черт возьми?

Ной бросил изумленный взгляд на напряженную фигуру Фрэнси и перевел взгляд на мужчину, который направился к ним.

– Кто это? – спросил он.

– Мой бывший партнер по фигурному катанию, – ответила Фрэнси.

– Тогда почему вы смотрите так, словно увидели призрак?

– А он и есть призрак – из моего прошлого.

– Хотите, я мигом выпровожу его?

Фрэнси удивило предложение Ноя, как и его борцовская стойка.

– Не стоит. Я не убегаю от проблем, а предпочитаю встречать их один на один. Вы не возражаете, если мы ненадолго займем офис?

– Я как раз хотел проверить оборудование в радиорубке. Заодно передам Веронике, что вы пока заняты.

Фрэнси кивнула. Ее помощница была очень толковой девушкой и могла решить любую возникшую по ходу работы проблему. Со временем обещает стать отличным менеджером.

А Брент тем временем, одарив Фрэнси своей неотразимой улыбкой, тряхнул головой, откидывая непослушные светлые пряди со лба. Он успел уже снять пальто и перекинуть его через руку. Тонкий свитер и узкие брюки подчеркивали атлетизм его фигуры.

К величайшему удивлению Фрэнси, Ной Гордон и не думал уходить. Он буквально изучал Брента – смерил взглядом с ног до головы. И хотя Брент был в отличной форме, Ной ему ни в чем не уступал. Только в облике Брента преобладала сила физическая, Ной же поражал своей нравственной силой, несгибаемой волей. Фрэнси представила мужчин друг другу, после чего Ной процедил:

– Вы знаете, где найти меня в экстренном случае.

Фрэнси даже не знала смеяться ей или злиться. Еще подростком она обрела самостоятельность и сама принимала важные решения. И эта поза Ноя – мол, «позволь, детка, я разберусь с этим малым» – казалась ей и смешной и… трогательной.

Фрэнси повела Брента в офис. Шагая рядом с ней, он небрежно спросил:

– Как поживаешь?

– Отлично, а ты?

– Об этом я и хотел потолковать с тобой.

Зайдя в офис, Фрэнси закрыла дверь, что делала крайне редко, но поскольку она и понятия не имела, о чем пойдет речь, то осторожность не помешает.

– Так зачем ты приехал?

– Послушай, Фрэн, я прошу прощения, что не написал и не позвонил…

– Ты был занят. Насколько я понимаю, сейчас ты готовишься к Олимпийским играм.

– Если бы. Мы не прошли квалификационный отбор.

Фрэнси не следила за тем, что происходит в фигурном катании, не смотрела спецвыпусков телепрограмм. Все ее силы и энергия были направлены совсем в другое русло. И ей наплевать на карьеру Брента, во всяком случае, она старалась убедить себя в этом. Увидев его после долгой разлуки, она с радостью обнаружила, что все ее чувства к этому смазливому карьеристу испарились, но вместе с тем поняла, что в их отношениях еще не поставлена последняя точка.

– Даже не знаю, что тебе сказать. Ты ведь все поставил на эту карту.

– Я приехал в Пенсильванию, услышав, что в Херши живет потрясающий хореограф.

– Собираешься изменить стиль?

– Попытаюсь.

– Ну а я-то при чем?

– Хочу просить тебя снова стать моей партнершей. Что ты скажешь на это, Фрэнси?

Глава 3

Когда Фрэнси решительно захлопнула дверь в офис, Ной выскочил на улицу. Он и сам не понимал, отчего вдруг пришел в такую ярость. Несколько раз обойдя автостоянку быстрым размашистым шагом, он немного пришел в себя и понял: со стороны он выглядит странно. То, что хозяин собственности обходит свои владения, которые собирается продать, – это нормально. Но почему так нервничает при этом? Откуда такое душевное смятение? Какое ему дело до того, как Фрэнси отреагировала на появление своего бывшего партнера? И почему его так тревожит, что именно происходит в данный момент в офисе? Откуда вдруг ревность, на которую он не имеет никакого права? Однако одна мысль о том, что Фрэнси находится наедине с мужчиной, тем более с этим Брентом Макинтошем, причиняла ему дьявольское страдание.

Он бродил вокруг катка, пока совсем не окоченел. И все пытался убедить себя, что приехал в Геттисберг разобраться с катком, а не с Фрэнси Пикар. Когда он наконец вернулся в здание, офис уже был пуст, а дверь в него, как обычно, стояла нараспашку. Оставалось лишь сесть за стол и дождаться предмета своих тревог. Он ждал, сколько хватило терпения. Решив, что она, возможно, снова пылесосит пол или отправилась в бар проглотить давно заслуженный обед, он осмотрел оба эти помещения. Но нашел ее в радиорубке.

Фрэнси сидела перед экраном маленького телевизора, к которому подключила видеоплейер. И даже не услышала, как он вошел, прикипев взглядом к экрану. Звучала музыка, а она плыла по льду прекрасным лебедем, и волосы плавно двигались в такт ее движениям: то рассыпаясь по плечам, то развеваясь сзади хвостом. Изумрудно-зеленый костюм то туго облегал ее, то трепыхался подобно крыльям бабочки. Все ее позы, движения рук и тела были отточенно-артистичны, как у балерины. А ее элегантная грациозность подчеркивалась силой и мощью партнера – Брента Макинтоша. Вот он поднял ее над головой, удерживая одной рукой, так что тело Фрэнси выгнулось изумительной дугой и поплыло над залом. Ной боялся вдохнуть, словно все это происходило здесь и сейчас и от него зависит, упадет она или благополучно опустится на лед.

Когда над залом взорвались аплодисменты, Фрэнси повернула голову и увидела Ноя.

– Это было великолепно, – в искреннем восхищении выдохнул он.

– Мы выиграли тогда первенство страны, – просто сказала она, и ее глаза таинственно замерцали, полные воспоминаний.

Ною хотелось спросить, о чем она сейчас думает, что чувствует, но он боялся, что она не ответит. Не настолько они знакомы, чтобы открывать душу. Но все же спросил ее, как прошла встреча.

Она выключила телевизор и вытащила видеокассету.

– Она дала мне пищу для размышлений.

– Что-то связанное с фигурным катанием?.. – решил уточнить Ной.

– Брент просил, чтобы я снова стала его партнершей.

– В профессиональном спорте?

– Нет. Он намерен выиграть олимпийское золото.

– А вы сомневаетесь?..

– Не знаю. Когда-то у нас все получалось отлично.

Ной интуитивно понял, что она имела в виду не только спорт, но решил не подавать вида.

– Как долго вы не тренировались?

Она отсоединила видеоплейер и убрала его в сейф.

– Я никогда не забрасывала спорт окончательно. Каждый день делаю пробежку, поднимаю гири, еженедельно посещаю занятия с хореографом. И легко могу похудеть на пять – восемь фунтов…

– Но…

– Вот именно, что «но». Я совсем не уверена, хочу ли снова вернуться к прежней жизни.

Ной понял, что за ее словами крылось еще что-то, и очень хотел бы понять ее до конца. Приблизившись вплотную, он взял ее за локоть и кивнул на экран.

– Это очень многое значило для вас?

Она прикрыла глаза.

– Мне трудно ответить. Все так сложно и неоднозначно… – Она замолчала и отошла. – Но все это вас совершенно не касается, – вдруг вспылила она. – На моей работе это никак не отразится.

Он даже не заметил, что держит ее за руку. Однако с болью ощутил, когда она освободилась от его ладони.

– К черту эту вашу работу! Я волнуюсь за вас. Я ведь заметил выражение ваших глаз, когда вы увидели Макинтоша. – Ной кивнул на экран телевизора. – Преступно пропадать такому таланту. Уверен, вам не раз говорили это. Так какого же дьявола вы занимаетесь здесь ерундой вместо того чтобы совершенствовать редкий природный дар?

Она с вызовом взглянула на него:

– Что вы понимаете в этом? Вы любили что-то с такой силой, чтобы не помышлять ни о чем другом? Жили этим каждую минуту? Теряли вдруг всякую радость, которая делала ваш труд волшебным? Представьте себе, каково это: вдруг понять, что награда стала важнее искусства, успех выше красоты, а тренировки превратились в бесконечное истязание тела? Вот и скажите – стоит ли мне возвращать прежнюю жизнь?

Он давно познал горечь утрат. Знал, как тяжко пережить крушение веры. Но имел представление и о том, каким мощным стимулом может стать надежда.

– А вы могли бы вновь вернуть радость и красоту?

– Не знаю. Не уверена. К тому же вполне возможно, что я уже опоздала. Тут каждый день воистину на вес золота.

– Все это пустые отговорки. Я видел, как светилось ваше лицо, когда вы смотрели на свое выступление. Этот спорт – часть вашей души.

Она опустила глаза.

– Да нет, вы понятия не имеете, что произошло.

– Какая-нибудь серьезная травма?

– Мне не хочется обсуждать эту тему.

– Вообще? Или со мной?

Она, не мигая, смотрела ему в глаза.

– Мы с вами едва знакомы.

– Иногда значительно легче открыть душу малознакомому человеку. – Ной почувствовал горечь в этих словах и вдруг понял: его совершенно не устраивает роль незнакомца в жизни Фрэнси. – Но вы не собираетесь никому исповедоваться.

– Я давно уже выросла и привыкла без подсказки решать свои проблемы. Каждый сам выбирает свой путь. Так что уж позвольте мне самой поломать голову над этой задачкой и принять решение. Но все равно спасибо за желание помочь.

Девушка ясно дает понять, что это не его ума дело. Надо полагать, она вообще никому не доверяет настолько, чтобы открывать душу. И все же – что у нее произошло? Ее заставили страдать? Это Макинтош? У Ноя хватало собственных демонов в душе, когда речь шла о доверии. Говоря по правде, он и жизнь на колесах вел именно потому, что старался лично проконтролировать все. Да и не оставался подолгу нигде, чтобы не возникало никаких привязанностей, – вот и некому причинить тебе боль.

Но предложение Фрэнси остаться в Геттисберге на несколько недель заинтриговало его. И она сама. И ее семья в конце концов. Можно руководить всеми его катками и отсюда, не обязательно из Ричмонда. Он почти три месяца в разъездах и заслужил передышку.

– Когда вы должны дать ответ Макинтошу?

– Через пару недель. А пока он пригласил меня в Нью-Йорк понаблюдать за его тренировками, покататься вместе и окончательно решить, дам ли я согласие на его предложение. Но не могу же я бросить каток и уехать?

– Почему же нет? Насколько я понял, на Веронику вполне можно положиться. Я прав?

– Не представляю, как бы я обходилась без нее. Она такая организованная, да и персонал ее уважает.

– Тогда в чем дело? Здесь остаюсь я и Вероника. Можете спокойно ехать в Нью-Йорк.

– Я думала, вы собираетесь уехать.

– А я решил принять ваше предложение. Остаюсь на пару недель.

Она просияла так, словно он поклялся не продавать каток.

– Фрэнси, я пообещал лишь задержаться. Но буду искать покупателя.

Ее улыбка померкла, но не исчезла совсем.

– Я поняла, не волнуйтесь. И все же вы даете нам шанс показать свои возможности. И вы не пожалеете об этом.

Он уже пожалел. Но, глядя в прекрасные глаза Фрэнси, чувствовал, что вознагражден сполна.

Когда Фрэнси пришла на каток в воскресенье после семейного обеда, Ной уже сидел за ее столом. Господи, какую же сумятицу мужчины вносят в жизнь женщины! Из-за Ноя и вновь объявившегося Брента она промаялась почти всю ночь без сна.

– А это здесь откуда? – спросила она, кивнув на компьютер.

– Я всегда вожу его с собой. Подумал, а вдруг вы захотите познакомиться с этим господином?

Ной снял пиджак и закатал рукава рубашки. Курчавые волоски на его руках – что за наказание! – тут же привлекли внимание Фрэнси. И вообще он был сегодня не таким чопорным и официальным, а как-то проще, ближе… Фрэнси с недоумением посмотрела на компьютер.

– Зачем он мне?

– Если удастся продать каток тому, кто захочет продолжать этот бизнес, и вы останетесь на работе, эта машина значительно облегчит вам жизнь. Попробуйте – и вы согласитесь со мной. У вас еще сорок пять минут до начала занятий.

– У меня и так дел невпроворот.

– Мне показалось или вы действительно боитесь его? – Зеленые глаза с иронией смотрели на Фрэнси. Она заколебалась. – Просто следите за инструкциями на дисплее. Садитесь, я вам все покажу.

Решив, что лучше не настраивать его против себя упрямством, она вздохнула и села. Ной сразу же склонился над ней. В ноздри ударил хвойный запах одеколона. Как же тут сосредоточишься? Утешив себя, что это ненадолго, она вдохнула побольше воздуха, чтобы успокоить пульс. Выполняя его указания почти машинально, она добилась кое-чего и внесла в файл данные из гроссбуха, а вот сражение с собственным пульсом было проиграно. Не мудрено – Ной так и проторчал рядом все сорок пять минут.

С облегчением услышав шум роликов на катке, она подняла голову.

– Мне пора. Спасибо за урок. Возможно, когда-нибудь это действительно пригодится.

– Когда у вас появится несколько свободных минут, я покажу, как это распечатать. Вы и сами поразитесь, сколько информации уместится на одном листке бумаги.

Она послушно кивнула, лишь бы не спорить, и встала.

– Отлично. Но сейчас у меня в голове что угодно, только не компьютеры.

– По-моему, вы просто боитесь всего нового.

Ей очень хотелось высказать в эти нахальные зеленые глаза, что ей вовсе не доставляет удовольствия то, что он постоянно торчит рядом.

– Вам просто показалось.

– Я ошибаюсь?

Фрэнси не умела лгать. Поэтому просто пожала плечами.

– Возможно, и нет.

– Чего вы боитесь?

Уловив в его голосе нежность, она опустила голову.

– Это трудно объяснить. Когда большинство детей открывало для себя мир, я была по рукам и ногам связана графиком тренировок. Единственное, что я узнавала нового, – это более сложные прыжки, новая музыка, элементы хореографии – все так или иначе связанное с фигурным катанием, а не с жизнью вообще. Спорт стал моим убежищем, безопасным и хорошо изученным миром.

Он оторопел:

– Но вы рискнули управлять катком, не имея опыта! Разве это не потребовало мужества?

– Нет. – Она покачала головой. – Я просто была на грани отчаяния, и мне нужно было заполнить чем-то жизнь, обрести смысл существования, выплеснуть свою энергию, чтобы… забыть. – Она выболтала больше, чем намеревалась. Расстроившись, что ему слишком легко удалось добиться этого, она направилась к двери.

– Фрэнси! Я оставлю компьютер включенным?..

В его голосе не было ни тени вызова. Он просто предлагал ей научиться чему-то полезному. Она молча кивнула и вышла – ее ждала работа.

Придерживая двумя руками пластмассовую коробку с пирожными, Фрэнси взбиралась по крутым ступеням в квартиру над гаражом. Когда Анджела Пикар предложила ему снять это жилье, Ной не раздумывал ни минуты, мотивируя свой выбор тем, что ему осточертели номера в мотелях. А Фрэнси не рискнула возразить матери. Теперь она послушно тащила наверх их квартиранту очередное проявление материнской доброты и прокручивала в уме все то, над чем не переставала размышлять остаток дня. Для начала было бы замечательно, чтобы мамины пирожные понравились Ною Гордону не меньше лазаньи, потому что он ей нужен в благодушном настроении. Она шла к нему с серьезным предложением. Возможно, это импульсивное решение – попросту ошибка. Но может быть, и самый выгодный вклад ее денег.

Порыв холодного ветра заставил ее поежиться. Она выскочила из дома без жакета, решив, что свитера из ангоры вполне достаточно, чтобы пробежать какой-то десяток метров. И вот теперь мерзла под дверью, за которой стояла мертвая тишина. Фрэнси постучала погромче.

Ной открыл дверь, и Фрэнси невольно попятилась, вцепившись в коробку, словно в спасательный круг. На нем не было рубашки. И мышцы на загорелой груди красноречиво свидетельствовали о постоянных тренировках. Каштановые волосы курчавились на груди, и узкая темная полоска уходила под расстегнутый ремень на брюках. Она заставила себя перевести взгляд на его лицо. Ной Гордон склонил голову набок, в его глазах прыгали веселые чертики. Он буквально наслаждался ее смущением. Она еще попятилась назад.

– Я зайду позже. Извините, что помешала.

Он как ни в чем не бывало описал рукой церемонный круг:

– Входите, пожалуйста. Вы ничуть мне не помешали. Я просто переодевался для разминки. Но это подождет.

Ее взгляд снова метнулся к расстегнутому ремню.

– Да входите же. Я только наброшу рубашку, и мы поговорим.

«Поговорим»! Ради этого она и пришла сюда. Она робко вошла в гостиную и протянула ему коробку.

– Мама решила подсластить вам новоселье…

Он приподнял крышку. Пирожные венчали конусы белого крема, щедро усыпанные фисташками и шоколадными чипсами. По-детски макнув палец в крем, он облизал его.

– Восхитительно! Как они называются?

– Канноли.

Он улыбнулся. Затем внимательно посмотрел на Фрэнси:

– Но вы ведь пришли не только из-за этого?

«Догадливый, дьявол, – подумала Фрэнси. – Вот Брент никогда не мог читать ее как открытую книгу. А этот Ной…» Это ее раздражало, и она разнервничалась еще больше. Еще бы, они с Ноем одни в небольшой комнате, а у него голый торс… Она отводила взгляд, чтобы не пялиться на него. На глаза попались гири.

– Вы их таскаете за собой, куда бы ни поехали?

– Даже тренажер лыжники складывают, и он помещается в любой багажник, а уж для гирь и подавно не требуется много места.

– Вам удобно здесь? У вас есть все необходимое?

Его глаза вспыхнули. Идиотский вопрос. Но и его реакция очень странная. Между ней и этим Ноем так и проскакивают какие-то дьявольские искры. Интересно, о чем он думает?

Но ответил он совершенно буднично и, как всегда, очень вежливо:

– Великолепная квартира. Гораздо уютнее, чем номер в мотеле. Здесь чувствуешь себя почти… как дома.

И снова в его голосе прозвучала грусть, так что хотелось протянуть руку и погладить его. Она попыталась увидеть комнату его глазами. Мама сама сшила портьеры, покрывало и съемный чехол на кресло: персиковые цветы на синем фоне. Софа и кресло занимали большую часть комнаты. На паркетном полу лежал сплетенный из синих и коричневых косичек ковер, очень домашний. Фрэнси приложила руку к вышивкам, висевшим на стене вместо картин, – пейзажики по мотивам времен года. Она отдыхала за вышивкой – прекрасный способ расслабиться. Сидишь себе и ни о чем не думаешь, а руки сами делают свое дело. Встанешь потом с кресла – а стресса как не бывало.