Текст книги "Виновная (ЛП)"
Автор книги: Карен Робардс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)
Вместо этого, сквозь туман лет она видела компанию, с которой когда-то, в очень неподходящее время, связалась.
Глава 8
Она всегда недолюбливала Марио Кастелланоса. В юности он был крикливым хвастуном и задирой. Хулиганом. Подонком. Дурными новостями в крупном масштабе.
Насколько она могла судить, он ни капли не изменился. Разве что, стал крупнее. Хуже. Опаснее. Уличный панк перерос в закоренелого преступника.
Который держал ее – и Бена – жизни в своей мясистой ладони.
Теоретически, должен быть какой-то выход, но если он и существовал, Кейт не могла его обнаружить. Прямо сейчас, лучшее, что она смогла придумать, это поступить так, как он сказал, потому что других вариантов не было.
Отвратительно. На самом деле, признав ужасную правду, Кейт почувствовала тошноту.
Сказать, что она застрелила Оранжевый комбинезон, только первый шаг по дорожке вниз, который она так не хотела делать. Это пугало ее. Она не желала брать на себя никакую ответственность за убийство, даже если оно будет расцениваться как самозащита. Потому что этот человек взял ее в заложники и угрожал пистолетом. И все равно обман пугал ее. В ее жизни больше не место лжи. Все осталось в прошлом.
Ну, во всяком случае, так было до этого момента.
– Давно не виделись, – сказал Марио, улыбаясь, сразу же после того как убил Оранжевого комбинезона на ее глазах. Мертвец валялся у него в ногах. Эхо выстрела отдавалось в узком коридоре. В воздухе висел тяжелый запах кордита[22], крови и смерти.
Она посмотрела на Марио огромными от ужаса и неверия, в происходящее, глазами. Она видела в этом накачанном стероидами мужчине, стоящего перед ней, чванливого подростка, которого знала тринадцать лет назад. Сейчас ему должно быть около тридцати одного. Гора мышц, лысая голова, сильный загар, щетина, оранжевый комбинезон – все это сделало свое дело, и она не узнавала его, пока он не назвал ее детское прозвище – Китти-Кэт. Потом она узнала его с болезненной отчетливостью, это походило на неожиданный удар в живот.
Я недостаточно далеко уехала. Стоило сбежать во Флориду, или, может, в Калифорнию.
Взглянув на него, она поняла, что его глаза остались такими же: теплыми и добрыми, как у спаниеля, скрывающими его жестокость. На толстом носу еще оставался шрам в форме полумесяца, от укуса собаки бабушки Роджера Фридкина. Собака исчезла вскоре после этого, совпадение, которое Кейт заметила только несколько месяцев спустя. Губы Марио оставались тонкими и жесткими, из-за чего, даже улыбаясь, он выглядел неприятно.
Он был непредсказуемым и опасным тогда. И она не сомневалась, что он стал ещё агрессивнее.
– Я только что спас твою жизнь, – сказал Марио, когда она ничего не ответила. – Ты моя должница.
Ее сердце тяжело билось в груди. Во рту пересохло, и Кейт сглотнула, перед тем, как заговорить. Она пыталась дышать нормально, оставаться спокойной. Игнорировать тот факт, что еще теплый труп валяется у нее под ногами. И что один из ее ночных кошмаров стоит здесь, перед ней, днем.
– Спасибо, – сказала Кейт.
Он засмеялся, по-настоящему, весело, отчего у нее по спине побежали мурашки. Она понимала, что ему нужно гораздо больше, чем ее благодарность, так же как понимала и то, что если бы это было в его интересах, он бы позволил Оранжевому комбинезону убить ее, не моргнув глазом. Марио заботился вовсе не о ней. Единственный, о ком он мог бы беспокоиться – был он сам.
– Так не пойдет, Китти-Кэт. Спасибо мало. – Голос был игривым, он мягко подергал прядь ее волос возле лица, выбившуюся из аккуратного пучка.
– Я понимаю, – Кейт дернула головой так, чтобы вытянуть свои волосы из его руки. Он отпустил их. Она знала, как он будет действовать, знала, как действуют все громилы вроде него, потому что выросла там, где их было очень много. Первое правило выживания среди них – не показывай свой страх. Это также было вторым, третьим и четвертым правилом.
– Так что тебе нужно?
– Выйти из тюрьмы на свободу. И я хочу, чтобы ты мне помогла.
Он присел и начал вытирать пистолет о брюки Оранжевого комбинезона. Лицо убитого уже стало серым. Глаза остекленели. Кровь еще сочилась изо рта, а красное пятно на груди расширялось. Сам он сидел в растекающейся красной луже. Кейт беспомощно посмотрела на все это, затем перевела взгляд на Марио. Он все еще тщательно протирал оружие. Тот факт, что он не считал нужным держать ее под прицелом, даже не загородил ей дверь, говорил о том, что он не боится ее побега.
И правильно делает. Их общее прошлое удерживало ее здесь как невидимая, но очень крепкая паутина.
– Но я не могу этого сделать. – Она говорила сухим, резким голосом. Просто не видела необходимости притворяться, что они когда-то были друзьями. Ими они никогда не были.
– Не рассказывай мне сказки.
Явно удовлетворенный своими усилиями, Марио дал орудию убийства соскользнуть на пол около ноги Оранжевого комбинезона, не касаясь его вновь. Потом поднял и положил на место пистолет убитого. Он встал, весь его вид был угрожающим. Марио держал пистолет вполне расслаблено, не направляя на нее, но все же…
Кейт на девяносто девять процентов была уверена, что все случившиеся сегодня – его идея.
Она боролась с инстинктивным желанием отступить. Это была естественная реакция Кейт на отморозка с пистолетом, в общем-то. Но Кэт – а когда она была Кэт – никогда ни перед кем не отступала в своей жизни. И та Кэт, что, как сейчас обнаружилось, еще жива внутри нее, заставляла стоять на своем.
– Итак, ты теперь занимаешь высокий пост обвинителя. Эй, девочка, я горжусь тобой. – Марио улыбнулся и по-приятельски толкнул в плечо. Когда же не последовало никакой реакции, кроме прищуренных глаз, он наконец оставил фальшиво-дружеский тон и заговорил жестче:
– Это хорошо для тебя, но, думаю, еще лучше для меня.
– Правда? Каким образом?
– Мне грозит срок от двадцати лет до пожизненного срока просто ни за что. Ни за что. Нарушение условного срока. Незаконное хранение огнестрельного оружия. Рецидивист. – Он поморщился. – Все обвинения сфальсифицированы, но, кажется, они прокатят. Эти задницы не позволили даже внести залог. И я, невиновный, буду сидеть в тюрьме, пока мой член не сморщится и не перестанет стоять. Когда эти парни начали раздумывать над планом побега, я сказал им: «Черт, да, я в деле». Но они оказались идиотами. Провалили план. По идее, не должно было быть убитых. Один парень должен был подъехать под окно на грузовичке. Мы же собирались открыть окно, спрыгнуть на грузовик, забраться внутрь и рвать когти. Все провалилось, как я и боялся, из-за того, что Сото застрелил судью. Я понял, что теперь нас будут преследовать до конца. И отменил план. Я отстегнул связку с ключами от пояса того помощника и как раз собирался свалить отсюда, когда ввалился Родригез с тобой. – Марио улыбнулся. – Один короткий взгляд на обвинителя и я не смог поверить своим….
Дзииинь….
Звонок телефона разрезал напряженную атмосферу как нож. Кейт подпрыгнула и в ужасе уставилась на телефон. Она была почти уверена, что это коп из зала суда. Ее спаситель и теперь, в новых ужасных обстоятельствах – ее враг.
– Короче, подводя итог, я нашел лучший план, – продолжил Марио, игнорируя телефон. – Хочешь узнать какой?
– Какой? – это все, что она смогла выговорить. Она уже знала, уже догадывалась…
– Ты. Моя старая подружка Китти-Кэт. Помнишь того охранника, что мы пришибли ночью в Балтиморе?
О да. Его звали Дэвид Брейди.
Дзииииинь…
Со следующим звонком телефона Кейт чуть не выпрыгнула из собственной кожи. Нервы натянулись до предела, а сердце грохотало в груди, толкая кровь так быстро, что Кейт удивлялась, как она еще может стоять. Всего этого не может быть…
Не показывай свой страх.
– Я этого не делала.
Он усмехнулся.
– Детка, ты была там, как и все мы. Знаешь законы лучше меня. Прекрасно понимаешь, что твое присутствие – единственное, что имеет значение. Если сейчас эта история выплывет, мы все будем убийцами.
Он прав. О Господи, он прав.
Дзииииинь….
– Я была ребенком. Всего 15 лет. И я даже не заходила в тот магазин.
– Что не уменьшает твоей вины.
Молодость – смягчающее обстоятельство. Но, как она узнала впоследствии, Дэвид Брейди был копом в отставке. А людей, убивших копов, судят жестко.
– Не беспокойся, я никому не скажу, – Марио как будто читал ее мысли. Он усмехнулся. – По крайней мере, пока ты делаешь то, что я скажу. – Он посмотрел вниз. – Подними пистолет.
И кивнул на тот пистолет, из которого убил Оранжевого комбинезона.
Когда Кейт замялась, уставившись на пистолет, но не шевелясь, лихорадочно думая, он повторил более жестко:
– Подними его.
У него на руках одни козыри.
Дзиииинь…
Кейт беспомощно сделала то, что сказали, без протестов и вопросов, даже не заботясь о сохранении достоинства. Все равно бесполезно. Марио отчетливо понимал, как сильно она зависит от его милости. Не хуже, чем она сама.
Когда она выпрямилась, увидела, что пистолет Марио – тот, что был у Оранжевого комбинезона – теперь направлен на нее. Сердце пропустило удар. Поняла она не сразу. Ведь теперь у нее было заряженное оружие. Когда-то, в похожих обстоятельствах Кейт могла бы быть достаточно быстрой и беспощадной, чтобы застрелить его.
И все проблемы решены.
Но годы сделали Кейт слишком цивилизованной.
Она глубоко вдохнула. Пульс гремел в ушах. Желудок скрутило. Колени превратились в Джелл-О[23].
– Ты не можешь сдать меня, не дав показаний против себя, – произнесла она.
Их взгляды встретились, он самодовольно улыбнулся.
– По-моему, в этом вся прелесть ситуации. Насколько я понимаю, ты потеряешь гораздо больше, чем я.
Дзииииинь….
О Господи.
– О’кей, детка, слушай сюда. Вот как все будет.
Она глотнула воздух, внутри все дрожало, рука сильно сжала рукоятку пистолета.
Она слушала.
Когда он закончил говорить, она взяла трубку.
Глава 9
Школа Бена, «Грейтхаус Элементари» была большим двухэтажным кирпичным зданием, с аккуратными окнами в алюминиевых рамах, выходящих на покрытую травой спортивную площадку на заднем дворе, и на дорогу, по бокам которой росли деревья. Здание было старым и солидным. Багряники[24], красивые при цветении весной, если верить картинкам, которые видела Кейт, сейчас, осенью, под устойчивым натиском ливня стали серыми и бесформенными. Дорога поворачивала к навесу, который защищал передние ступеньки и главный вход.
Знаки по обеим сторонам дороги, ведущей к ступенькам, предупреждали: Парковка запрещена, Пожарный выход.
Кейт проигнорировала знаки, поставив свою голубую «тойоту камри» около выкрашенного желтой краской бордюра, прямо перед навесом. Она включила печку в машине на полную мощность, в надежде высушить волосы и одежду в течение двадцатиминутной поездки от офиса окружного прокурора до Саут-Пенн-сквер 3 и школы Бена в северо-восточном пригороде Филадельфии, где они жили, но ей до сих пор было холодно. Быстрый взгляд в зеркало подтвердил, что за исключением нескольких передних завивающихся прядей, попавших под поток теплого воздуха, все волосы остались мокрыми и спутанными. Закрутив их назад и закрепив влажный узел парой шпилек, которые она вытащила из держателя для чашек между сиденьями, она взяла свой зонтик с заднего сиденья и вышла. Холодный воздух заставил ее вздрогнуть, капли барабанили по зонтику, вторя все еще учащенному пульсу. Дождь обрушился на зонт, но оставил ее нетронутой, и ей захотелось показать язык погоде, потому что она уже дошла до навеса и не промокла еще сильнее. Закрыв зонтик, и встряхивая его, пока шла по мокрым ступенькам, Кейт осмотрела себя и решила, что за исключением серых кед из сумки для тренажерного зала, которая находилась в машине, заменивших ее испорченные туфли, и теперь надетых на босые ноги, она выглядела сравнительно нормально.
Что было важным. Ради Бена.
Она попробовала открыть три из четырех расположенных рядом передних дверей, прежде чем одна, самая дальняя, поддалась. Она предположила, что держать все остальные двери запертыми – одна из мер предосторожности, которые теперь вводились даже в самых безопасных школах. На стекло двери было приклеено объявление, распечатанное на красной бумаге: Родительское собрание, Четверг, 19.30, Кафетерий.
Кейт почувствовала, как сердце сжалось. С тех пор как Бен пошел в детский сад, она посещала каждое родительское собрание, независимо от повода. Иметь мать, которая бы посещала родительские собрания, это одна из тех мелочей жизни, которую она хотела для Бена. Нормальной жизни. Жизни, которая так отличалась от ее тяжелого детства, словно они жили на разных планетах.
Она все еще не могла до конца поверить, что мир, который она так тщательно строила для них двоих, опасно близок к разрушению.
Если она не сделает все, что захочет Марио.
Кейт почувствовала дрожь внутри, и сжала зубы. Не сейчас. Не думай об этом.
– Мисс Уайт?
Секретарь – они были новенькими в школе, а она сейчас была разбита и поэтому не могла вспомнить имя женщины – поприветствовала ее низким приятным голосом сразу же, как Кейт вошла в широкий вестибюль. Холл выкрашен в кремово-белый цвет с серым линолеумом на полу, и украшен красочными осенними листьями, вырезанными из цветной бумаги. Немного за шестьдесят, вроде бабушки с короткими белыми волосами, в очках и в пушистом синем кардигане с вышитыми белыми веточками вокруг выреза, секретарь сидела за своим столом за стойкой, отделяющей кабинеты от холла. Она расположилась так, чтобы видеть всех входящих и выходящих через переднюю дверь – следующая мера безопасности, Кейт даже не сомневалась в этом. Когда Кейт стала работать помощником окружного прокурора и переехала сюда, соседи, другие родители, вызвавшиеся показать ей все вокруг, уверили, что Грейтхаус, помимо всех ее прочих достоинств, очень безопасна.
– Да. Здравствуйте. Извините, что так задержалась. – Кейт обошла четырех хихикающих девочек с хвостиками, которые несли кусок фанеры, на котором, очевидно, был какой-то проект. Она зашла за стойку и заглянула в коридор. Как и холл, он оказался ярко освещен, несмотря на дождь, затемняющий окна. Школа была дружелюбной и гостеприимной, с вишнево-красной стеной, заполненной фотографиями детей. – Я пришла сразу, как только смогла.
– О, что вы, я понимаю! Все что, случилось в центре… Я так обрадовалась, что вы перезвонили. Бен очень сильно беспокоился. Вон там работал телевизор, но мне пришлось выключить его. Они стали показывать то, что случилось, в прямом эфире, на каждом канале, и он был уверен, что вы в центре всего этого. – Она встала и Кейт увидела бежевые брюки и белую блузку, а также смогла прочитать бейдж на ее свитере: миссис Шерри Джексон. Точно. Запомни это. Голос секретаря стал тише. – Они сказали, убиты десять человек, включая судью.
Секретарь смотрела на Кейт, как будто ожидая подтверждения.
У Кейт сжался желудок. Не думай об этом. Она покачала головой.
– Я не знаю.
– Ладно. – Миссис Джексон улыбнулась ей. – Бен внизу. Если вы подпишите, что забираете его, – она указала на планшет, – то я пойду и приведу его.
Пока Кейт подписывала, миссис Джексон исчезла в коридоре. Громкие голоса и приближающиеся шаги заставили Кейт насторожиться и оглянуться. Шум создавала компания мальчиков возраста Бена. Они были одеты в кеды и ярко-синюю спортивную форму – Кейт узнала ее, потому что отдала пятьдесят баксов за два комплекта для Бена чуть больше месяца назад – а один нес баскетбольный мяч. Кейт не знала их – она все-таки была слишком новой в школе, чтобы знать много детей – но все равно улыбнулась им. Один ухмыльнулся в ответ, когда они пробегали мимо, потом они повернули за угол и исчезли. Грохот их шагов эхом отдавался в холле.
– Мам?
Голова Кейт дернулась на звук голоса Бена. Он вышел через дверь справа от офиса миссис Джексон. Его рюкзак, который, она знала, невероятно тяжел для девятилетнего мальчика, висел на одном плече, и Бен скривился на бок. Глаза Кейт смягчились, пока она осматривала его. Белобрысый и лохматый, красивый мальчик с ее синими глазами, легкий по комплекции и с прекрасными чертами, маленький для своего возраста и худенький. Сегодня на нем джинсы, рубашка-поло в зеленую и голубую полоску и кеды. Волосы, как обычно, падали на глаза, и он откинул их нетерпеливым жестом. Понимание того, что чуть было не случилось, что они чуть не потеряли, вызвало слезы на глазах. Ее сердце наполнилось всепоглощающей любовью к нему, она сделала усилие, чтобы прогнать слезы, чтобы он не увидел. Она бы хотела обнять его, но он сейчас в таком возрасте, когда проявления чувств на публике смущают. Вместо этого она улыбнулась.
Он не улыбнулся в ответ.
– Привет, тыквочка.
Бен скривился, и Кейт сразу поняла, что сказала что-то неправильное. Теперь он в четвертом классе и «тыквочка» звучит по-детски для него. Фактически, ей было запрещено называть его как-либо, кроме старого доброго «Бен», что, конечно же, было его требованием. Поскольку она была хорошей матерью, то просто уступила необходимости назвать его всеми словами пару раз.
Что, конечно, его раздражало.
Если я не сделаю того, что хочет Марио, что будет с Беном? Во рту появился металлический привкус. Она сглотнула. Не думай об этом сейчас. Позже…
– Он сказал, что ему уже лучше, – отрапортовала миссис Джексон, когда Кейт шагнула вперед, чтобы взять у Бена рюкзак. Как она и ожидала, он был таким тяжелым, как будто внутри кирпичи. Другая компания мальчиков в спортивной форме ворвалась в холл, но, как только они увидели миссис Джексон, перешли на благопристойный шаг. Когда они поравнялись, Кейт увидела, что их четверо, и что Бен бочком пробирается за нее, явно пытаясь спрятаться. Она замерла.
– Здравствуйте, миссис Джексон, – сказали хором два мальчика. Кейт ощущала их насмешливые взгляды на себе и, как она думала, на Бене, который полностью исчез за ней. Она чувствовала, как он сжался, спрятался за ее спиной, и сердце пропустило удар. Когда они уезжали из их маленькой квартирки в Южном Кенсингтоне, где жили, пока она училась в Университете Дрексел, она знала как тяжело Бену. Но она хотела для него лучшего, чем расти в бедном районе, где она боялась отпускать его на улицу без взрослых или посещать школу, куда ходили гангстеры, драки были обычным явлением, а персоналу было все равно. Она хотела, чтобы у него было счастливое обыкновенное детство в нормальном районе, где ездят велосипеды, соседи устраивают розыгрыши, дети играют в летние игры и фонарики в дворе перед домом это неотъемлемая часть жизни. Хотела хорошего образования в теплой, воспитывающей школе, какой и была эта. Чтобы чувство безопасности стало неотъемлемой частью его жизни, чтобы он даже не задумывался об этом чувстве. В общем, хотела для него всего того, чего не имела сама.
– Вам лучше поспешить. Мистеру Фаррису не понравится, если вы опоздаете на физкультуру, – предупредила детей миссис Джексон.
– Как мы можем спешить? Ведь нам нельзя бегать по коридорам,– ответил один из мальчиков, а все остальные начали хихикать.
– А вы, конечно, никогда не делаете того, что нельзя, не так ли? – насмешливо спросила миссис Джексон, подбоченившись и наблюдая как они проходят.
Это вызвало новые смешки, все затрясли головами и ускорили шаг, пока не дошли до пролета, где и исчезли.
– В такую погоду дать им поиграть в баскетбол в спортивном зале, единственное, что может сделать мистер Фаррис. – Миссис Джексон взглянула на Бена, который бочком вылез из-за спины матери, когда мальчики ушли. – Некоторые из них в твоем классе, да, Бен?
– Да, – угрюмо ответил Бен. Он посмотрел на Кейт. – Мам, может, пойдем? Я не очень хорошо себя чувствую.
– Конечно. – Кейт улыбнулась миссис Джексон. Секретарь, направляясь обратно к офису, крикнула через плечо Бену, который был уже в дверях.
– Надеюсь, завтра ты будешь чувствовать себя лучше.
– Спасибо, – ответила Кейт за Бена.
Он скользнул на заднее сиденье, пока она обходила машину и садилась в нее. Складывая мокрый зонтик и рюкзак на коврик перед пассажирским сиденьем, она завела машину и оглянулась на него.
– Итак, не хочешь ли ты съездить к своему педиатру?
Переключив скорость, она отъехала от бордюра.
– Нет.
Звук стеклоочистителей, жужжание печки и тяжелый шум дождя по металлу заглушили ответ Бена. Паленый запах, всегда просачивающийся из отдушин в первые секунды после включения печки, начал просачиваться в салон ее пятилетней машины. Зная, что Бен ненавидит этот запах, Кейт переключила печку, направив воздух вниз.
– Если ты чувствуешь себя плохо…
– Не настолько плохо.
Кейт вздохнула.
– Это не имеет ничего общего с тем, что сегодня они играют в баскетбол в спортивном зале?
Тишина.
Что она перевела как «О, Да».
Когда она повернула налево на Уэст-Оак-Роуд, тихую улицу перед школой, Кейт посмотрела в зеркало заднего вида на своего сына. Его тоненькие плечи были опущены, а сам он угрюмо смотрел в окно. Мальчик выглядел таким маленьким и уязвимым, и она почувствовала знакомый взрыв любви, вины и озабоченности. Она так старалась – но, что если она все делала неправильно?
Что я знаю о воспитании детей?
– Бен Уайт, ты еще когда-нибудь прогуливал?
Опять тишина. Перевод: нет.
– О’кей, расскажи мне все.
Она остановилась перед знаком, подождала пока проедет красная хонда, затем повернула направо на Мэпл Авеню. Они жили на Бич Корт, совсем недалеко отсюда, до школы можно дойти пешком. Это один из самых недорогих районов Фоксчейза, самое большее, на что она могла наскрести. И конечно, подписывая годовую аренду на маленький домик, она уже представляла улыбающегося Бена и его приятелей, прогуливающихся вдоль тротуаров в школу и обратно. В реальности же, каждое утро она отвозила его в школу, а Сьюзи Перри, мать подруги Бена, Саманты, и двух других деток, забирала его после занятий, и он сидел у них дома, пока Кейт не заезжала за ним после работы. А еще у Бена не было других друзей кроме Саманты, которая на класс младше него и (как отчаянно сказал бы Бен) девчонка. И Бен редко улыбался. Что убивало ее.
– Я ужасен в баскетболе.
Тихий голос с заднего сиденья был свиреп и жалок одновременно. Кейт вздохнула еще раз, но сейчас про себя. После самых ужасных событий ее жизни, после ужаса и травмы, это была совсем небольшая боль. Но, тем не менее, острая.
– Это не так,– мягко возразила она, взглянув на него в зеркало. Бен поднял глаза и их взгляды встретились.
– Это именно так, – его голос стал еще тише, и из-за шума машин, ей приходилось напрягаться, чтобы расслышать. Затем, после краткой паузы:
– Никто не хочет брать меня в команду.
Сердце Кейт разбилось. Обычно он не рассказывал о своих проблемах – «Тебе и так есть о чем беспокоиться, мам» как он однажды сказал, когда она спросила, почему он не сказал ей, что старшие дети в его прошлой школе забирали у него ланч, который она упаковывала каждый день. Значит, это беспокоит его очень сильно. Она чуть не сказала: «Не правда, конечно же они хотят брать тебя», – потому что инстинктивно отторгала боль на его лице, хотела подбодрить его, сделать все, что сможет, чтобы доказать, что он ошибается. Но Бен очень легко распознавал ложь. Особенно ее.
Да, он и правда не был хорош в баскетболе или любых других видах спорта. Он пошел в нее не только внешностью – они не спортсмены. Зато он хорошо учился: особенно хорошо получались сочинения и математика. Он отлично владел компьютером. Он смотрел Дискавери с тем же фанатичным рвением, с каким иные смотрят спорт. Он любил читать. Одна из причин, почему его рюкзак всегда такой тяжелый, – в нем всегда лежит пара книг – и одну он читал сейчас, а вторую собирался читать следующей, потому что мог неожиданно закончить первую и тогда остаться без книжек. Как только представлялась возможность – перед уроком, если раньше закончит самостоятельную работу, во время ланча или перерыва, даже если взрослые возражали – он доставал свою книгу и утыкал в нее нос. Учителя его за это любили, а вот одноклассники – не особо. Если добавить к этому, что он был маленьким для своего возраста, стеснительным среди незнакомых и только что перешел в новую школу, то совсем не удивительно, что он не может найти себе друзей.
Но это не означало, что ее это не ранит. Сильно.
Как мне выдержать это? Господи, я не понимаю.
– Они выбирают команды? – осторожно спросила Кейт, пытаясь понять происходящее. – В спортивном зале?
Она подняла взгляд как раз вовремя, чтобы увидеть его кивок.
– А кто именно выбирает?
– Некоторые парни. – Он пожал плечами. Слово «парни» звучало по-мужски, и пожимание плечами было таким же мужским жестом, что Кейт резко увидела того мужчину, которым он собирался стать.
Когда-нибудь. Сейчас он всего лишь маленький мальчик. Внутри ее пронзило отчаяние. Маленький мальчик, который думает, что его мама может решить все проблемы. Но иногда у меня не получается.
Паника снова попыталась поднять свою уродливую голову, но она затолкнула это чувство обратно. Глубоко вздохнув, она свернула на другом перекрестке, затем повернула на Бич Корт.
– Хорошо, а кто выбирает парней, которые набирают команды?
– Никто.
Конечно, нет. Это было бы слишком просто. Один быстрый телефонный звонок….
– Мы устраиваем соревнования в начале урока. Четыре парня, прибегающих первыми – капитаны, и они набирают себе команды. Мы играем на половине площадки, чтобы на ней поместились все четыре группы. – Пауза. – Обычно я прихожу последним на соревнованиях. Затем меня выбирают, когда больше уже некого. У Шона Паскаля сломана рука, и при этом его предпочитают мне.
Другой быстрый взгляд в зеркало заднего вида сказал ей, что он рисовал пальцем на стекле.
– Это неприятно, – сказала Кейт.
– Да.
– Что насчет девочек?
– У них свои команды. Они играют в маленьком зале.
– Мы должны потренироваться. Ты и я, сынок.
– Мам, ты ужасна в баскетболе. И знаешь это.
– Это не означает, что мы не можем тренироваться. Мы оба будем играть лучше.
Бен усмехнулся.
– Как будто это поможет. В любом случае, я ненавижу баскетбол.
Кейт опять посмотрела на сына в зеркало.
– Могу поспорить, ты читаешь лучше всех в классе.
– Это никого не интересует.
– Меня интересует. И, спорим, твоих учителей тоже.
Бен снова усмехнулся.
– У нас есть баскетбольная корзина над гаражом. Ты сможешь попрактиковаться на подъездной дорожке.
– Я не хочу тренироваться. Я же сказал, что ненавижу баскетбол. Давай закроем тему, ладно?
Кейт сжала губы, заметив за собой – как раз то, на что так часто указывал Бен – она слишком беспокоится о мелочах, когда они подъехали к дому. Для Филадельфии это сравнительно новый район – сетка ровных улиц, разделенных бульварами недалеко от I-95[25] и рекой Делавер. Отсюда удобно ездить на работу, здесь отличные школы и очень маленький уровень преступности. Большинство домов построены в пятидесятые-шестидесятые годы. Они были небольшими, и стояли бок о бок на расстоянии не больше почтовой марки. В нескольких окнах на улице горел свет – некоторые мамочки оставались дома с детьми – но их дом был тихим и темным. Довольно маленький домик из серого кирпича с черными ставнями и двумя живописными фронтонами. Сейчас дождь, заливая все вокруг, барабанил по маленькому деревцу рядом с тротуаром, небольшому остролисту на крыльце, скатывался с черной крыши и водопадом изливался на аккуратные кусты, которые росли перед домом.
Кейт беспомощно смотрела на происходящее. Канавы явно нуждались в чистке. Она никогда раньше не жила в съемном доме, интересно, это ее забота или хозяина.
Прибавь это к списку проблем, о которых ты позаботишься позже.
Проехав по подъездной дорожке, Кейт нажала на кнопку открывания гаражной двери, и шум, открывающейся вверх двери, заглушил дождь. Из всего, за что она любила этот дом, а таких вещей было немало, гараж занимал первое место. Всю свою жизнь она парковалась на улице, и им с Беном приходилось тащить все сумки, пакеты, рюкзаки и все, что они перевозили, до дома, вне зависимости от погоды. Иметь собственный гараж, даже маленький, всего на одну машину и без света, казалось ей настоящей роскошью.
Если я не сделаю то, что сказал Марио, мы потеряем дом. Я потеряю работу и свободу. Может даже жизнь. И Бена. Потеряю Бена.
Сердце сжалось от этой мысли.
Она завела машину в гараж и нажала кнопку закрывания двери. После этого она пристально огляделась вокруг, уделив особое внимание баскетбольному мячу и мячу для кикболла[26] в пластиковом ящике около мусорного ведра. Может быть она…
– Мам? – голос Бена звучал сейчас чуть громче потому, что она заглушила мотор.
– А что будет со мной, если с тобой что-то случится?
Дверь гаража встретила пол с металлическим стуком. Кейт секунду сидела в мрачной, затхлой темноте, держа руки на руле.
В душу пробрался ледяной ужас.
Потому что сейчас это было очень вероятно.
Она, конечно, знала, почему он спросил. Он видел по телевизору сюжеты того, что случилось в здании суда. Нет сомнений, что они рассказывали об убитом судье, убитых судебных помощниках. Она только наделась, что он не слишком много видел. Кейт собиралась поговорить с ним об этом, выяснить, что он чувствует, думает, чего боится, рассказать отредактированную версию того, как она оказалась во всем этом кошмаре, причем в ближайшие несколько часов, потому что если не она, то он узнает об этом в школе. Но не сейчас. Она еще не готова встретиться с этим лицом к лицу.
Она еще слишком разбита.
– Со мной ничего не произойдет, – сказала она твердо и вышла. Бен последовал за ней, и они вошли в дом. Гараж выходил в кухню с мебелью, выдержанной в бело-желтых тонах. Вся бытовая техника тоже была белой. Мебель шла вместе с домом, и была не новой, но вполне рабочей, что и требовалось Кейт. С дальней стороны холодильника находилась дверь, открывающаяся в небольшой задний дворик. В середине комнаты стоял круглый стол с четырьмя стульями. Это, как и все остальное, тоже было секонд-хендом.
Она щелкнула выключателем. В раковине стояла посуда, оставшаяся после завтрака – она слишком спешила с утра, и не загрузила посудомоечную машину – и несколько чипсов разбросаны по потертому деревянному полу. Наверху постели не убраны. Также ее ожидали две кучи грязного белья, которое необходимо загрузить.
Супермамой она не была. Только пыталась.
– Ты голодный? – спросила она, когда Бен бросил рюкзак на стол.
– Нет, – затем поразил ее неожиданной улыбкой. – Меня только что тошнило, помнишь?
– Помню. – Ее тон был сухим, и она попыталась шлепнуть его по заду, причем не совсем игриво. Он увернулся, улыбнулся ей и исчез в гостиной. Она крикнула вслед:
– Больше никакого симулирования, понял?
– Да, хорошо.
Наверно я должна наказать его или что-нибудь в этом роде, чтобы он понял, что я не шучу.
