Текст книги "Фрэнки, Персик и я"

Автор книги: Карен Маккомби

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

Глава 15.
Слухи девятнадцатого века

– «Так люблю я нашу кошку...»

О боже! Если бы Фрэнки, Нейша и остальные увидели меня сейчас, они бы подумали, что у меня не все дома. Сидеть, болтая ногами, на подоконнике спальни и петь Персику «Так люблю я нашу кошку»? Они бы наверняка отреклись от меня. (Если, конечно, некоторые из них это уже не сделали, судя по их молчанию.)

Я понимала, что, должно быть, выгляжу слишком сентиментально и по-уолтдиснеевски, но было так приятно сидеть в прохладе ночи рядом с Персиком, мурлыкавшим свою песенку. Мы вместе наблюдали, как солнце село в море и как вдоль набережной зажглись ряды огней. Прошло совсем немного времени, и на берегу вспыхнули бесшумные фейерверки – сотни цветных электрических лампочек. Официальное открытие парка развлечений было назначено на следующий день, пятницу, но те, кто затеял это дело, наверняка знали, что самая лучшая реклама – это включить как можно больше огней.

Потом, как будто природа пыталась превзойти старания устроителей парка развлечений, клочковатые серые тучи расступились и взору представилась почти полная луна и небо, усыпанное звездами.

Именно в это мгновение мне в голову пришла мысль спеть «Так люблю я нашу кошку». Во всяком случае, строчка «У ней шубка золотая» оказалась очень уместной, когда я спела ее Персику...

– А я-то всегда думал, что ты боишься высоты, – долетел до меня папин голос от двери.

– Больше не боюсь. – Я повернулась к нему и улыбнулась.

– Ну и хорошо! Во всяком случае, если бы ты вздумала свалиться вниз, Персик смягчил бы твое падение, – рассмеялся он, подходя ближе и опираясь о подоконник своими загорелыми мускулистыми руками.

– Ты хочешь сказать, что он слишком толстый? – обняв Персика, я сделала обиженное лицо.

– Да нет, по сравнению с гиппопотамом очень даже стройный!

Я убрала ладонь с широкой спины Персика и шлепнула отца по руке.

– Ой, беру свои слова обратно, – в шутливом испуге проговорил папа, делая вид, что ему очень больно, хотя бывало, что от моих братцев ему доставалось гораздо больше. – И не натравливай на меня, пожалуйста, Персиковых блох!

– Ты пришел сюда надоедать нам или была какая-то другая причина? – Я прищурила один глаз.

– Чтобы надоедать вам. – Он улыбнулся, опустился на колени и оперся подбородком о скрещенные на подоконнике руки. – Ну и другая причина, конечно.

Прежде чем спросить о том, какая это другая причина, я бросила на папу быстрый взгляд и поняла, что он выглядит... ну... не как мой папа. Мойпапа носил дорогие костюмы и модные галстуки. Он старался выглядеть хорошо одетым даже дома, в джинсах, которые носил с повседневными рубашками и ботинками и никогда с кроссовками. Моемупапе было сорок, и у него на лбу уже пролегли морщинки.

Но этотпапа выглядел так, будто его одежда никогда не знала, что такое утюг. Этотпапа был одет в футболку с надписью «Нирвана». Этотпапа так много улыбался последние несколько дней, что у него скоро должны были появиться морщинки от смеха, но лоб совершенно разгладился.

– Что же это за вторая причина? – спросила я, отгоняя любопытного мотылька от своего лица.

– Я разговорился сегодня с одной из наших соседок. Ее зовут Мэгги. Она была учительницей, а потом, десять лет назад, вышла на пенсию и переехала сюда, в Портбей.

Почему он рассказывает мне об этом? Неужели задумал что-нибудь ужасное, например дополнительные занятия во время летних каникул?

– Я спросил ее о той старой чете, которая раньше жила в этом доме, – продолжал папа.

Слава богу, может, все и обойдется. Во всяком случае, не похоже, чтобы речь шла о дополнительных занятиях. Я уже знала, что «Коттедж наперстянки» раньше принадлежал пожилой чете, которая переехала в пансионат для престарелых или что-то в этом роде. Несколько лет он стоял необитаемым, ветшая и разрушаясь, пока сын владельцев не решил продать его. (Бьюсь об заклад, что никто в городе даже не подошел к этому дому и он дожидался, пока лондонские лохи, у которых мозгов еще меньше, чем денег, не польстятся на его руины...)

– И что? – нетерпеливо спросила я, а Персик в это время лениво прихлопнул мотылька огромной лапой.

– Она сказала, – поморгал папа, – что за те несколько лет, что она знала пару, которая жила здесь, она никогда не слышала, чтобы они говорили об искусстве, и ни разу не видела, чтобы кто-то из них рисовал.

– Возможно, садовый домик использовали в качестве мастерской те владельцы, которые жили здесь еще раньше этой пары, – предположила я, не собираясь слишком углубляться в эту тему.

– Может быть, – кивнул папа, – но тогда это было очень, очень давно. Мэгги сказала, что старик прожил здесь всю свою жизнь. Он здесь родился вскоре после того, как его родители купили этот дом.

Как странно – прожить всю свою жизнь в одном и том же доме, создать всю свою историю в одном и том же месте. Может, не так уж и плохо, что мы решили привести в порядок этот старый дом. Но кто тогда тот таинственный художник, использовавший садовый домик в качестве своей мастерской? Вспомнив, какими старинными выглядели картина с феей, принадлежности для рисования и фетровая шляпа, я начала что-то соображать.

– Мне кажется, что тот неизвестный художник, – неуверенно начала я, – жил в этом доме не меньше ста лет назад.

– Вполне возможно, – снова кивнул папа, глядя своими серо-голубыми глазами на звездное небо за окном. – Во всяком случае, Мэгги рассказала мне кое-что интересное и о городке тоже.

– Неужели? – осторожно проговорила я, решив, что он вознамерился прочесть мне лекцию о достопримечательностях Портбора.

– Да. Например, о том, что несколько веков назад эту местность облюбовали для своих делишек пираты и грабители.

– Вообще-то я это и так знаю, – небрежно сказала я.

Старая, слегка помешанная дама с воздушными пирожными уже сообщила мне эти исторические сведения.

– И еще она сказала, что нам нужно обязательно побывать в бухте под названием «Сахарная», – продолжал папа.

Я внезапно почувствовала пристальный взгляд пары зеленых глаз.

– Она сказала, что это очень красивая маленькая бухта по ту сторону мыса, за кемпингом, – проговорил папа, не подозревая, что мне это прекрасно известно. – Там есть интересный старинный дом. Его построил один богатый плантатор в тысяча восемьсот каком-то году, когда перебрался сюда с Барбадоса. Возможно, он разбогател, торгуя сахаром.

Персик выглядел вялым и сонным почти все время, что я его знала, но клянусь, в это мгновение его уши сделали поворот на триста шестьдесят градусов.

– Вот почему эту бухту назвали Сахарной! – задохнулась я от догадки, такой яркой, как солнце, которое в это мгновение выглянуло из-за туч.

– Скорее всего, – кивнул папа. – Во всяком случае, для тебя есть кое-какие интересные исторические сведения: в свое время владелец плантации и его семья вызвали довольно большую суматоху в Портбее, потому что привезли с собой с Карибов молодого чернокожего раба.

– Неужели? – пробормотала я, чувствуя, как от волнения покрываюсь гусиной кожей.

– Как странно, что какой-то подросток стал притчей во языцех для всего города только из-за своего цвета кожи, – рассмеялся папа. – Представляешь, в те времена главной новостью для газет мог стать даже вид женской лодыжки!

Ха! Жители Портбора волновались по пустякам не только в девятнадцатом веке. Разве только позавчера вид моих полосатых носков не произвел фурор в кафе «Лишайник»?

– Во всяком случае, завтра в это время здесь будет Фрэнки, – весело проговорил папа, меняя тему разговора. – Соскучилась по ней?

– Да, конечно! – Я улыбнулась, забыв все свои прежние огорчения и подозрения по поводу лучшей подруги.

В конце концов, когда Фрэнки примчится в этот городок, малопривлекательный Портбор даже не узнает, как ему повезло...

Глава 16.
Миссис Сладкая Ириска и конфетная фея

Типети-тап, типети-тап, типети-типети-ти-пети-тап!

Откуда шел этот звук? Несколько минут я думала над этим вопросом.

Типети-тап, типети-тап, типети-типети-типети-тап!

Считается, что в библиотеке должно быть тихо, не так ли? Да, но не в этой. Маленький транзисторный приемник на полке у стола был настроен на какую-то станцию, которую следовало назвать «Дрянь FM», где старый сентиментальный Фрэнк Синатра проникновенно исполнял одну из своих песен. (Помогите! Я почувствовала тоску по Клайву – нашему поющему соседу.)

Но пел не только Фрэнк Синатра, но и библиотекарь, уносивший стопку книг. Кроме того, он отбивал чечетку, прокладывая путь между полками (типети-тап, типети-тап, типети-типети-типе-ти-тап!).

Чокнутый. Явно помешанный.

Однако этот шум неожиданно обернулся для меня благом – никто бы не смог услышать за ним моего храпа. А мне это серьезно угрожало по двум причинам. Во-первых, я почти не спала прошлой ночью из-за храпа Персика, волнения перед приездом Фрэнки и мыслей о чернокожем слуге из Сахарной бухты и тех далеких временах, когда он приехал в этот город. Во-вторых, листать книгу, которая лежала передо мной, было так же скучно, как наблюдать за папой, приклеивающим обои в холле (его захватывающий проект на сегодняшний день).

Достопримечательность № 3: трасса экстремального гольфа с ее темой Острова сокровищ популярна среди местных жителей и туристов с самого открытия в 1962 году.

Какой поразительный факт! Боже мой, этот город мог стать убежищем для множества странных личностей, но он всегда был таким скучным, что никто даже не удосужился написать прилично его историю.

Я сидела за столом в библиотеке, листая один-единственный путеводитель по Портбору. Когда я была в последний раз у зубного врача, то видела брошюры о кариесе и тромбоците, которые были втрое толще этого путеводителя. В нем не было ничего, кроме этих «достопримечательностей», читать о которых было так же интересно, как о бородавках. Но каких именно захватывающих подробностей я ждала?

...№51: третий фонарный столб слева, если идти по набережной, долгое время нравился местным собакам больше остальных.

...А вот что написано про место, о котором мне безумно хотелось узнать как можно больше.

Достопримечательность № 5: Сахарная бухта – некогда известная под названием «Бухта контрабандистов» благодаря тому, что эта хорошо укрытая маленькая бухта была идеальной для контрабандистов, разгружавших украденные товары. Ее название изменилось после того, как семейство Грейнджеров переехало с Барбадоса в наш город и в 1840 году построило здесь великолепный дом на доходы, полученные от торговли сахаром.

Вот и все! Никаких сведений ни о самом семействе, ни о слугах, ни о том, почему хозяева оставили дом и он превратился в развалины. Они даже не написали правильно фамилию семейства: почему здесь написано «Грейнджеры», а не «Джозефы»?

Пустая трата времени. Я не написала ни слова в блокноте, который взяла с собой. Вместо того чтобы записывать интересные исторические факты, я лишь рассеянно водила карандашом по бумаге. Мама подкинула мне эту мысль – пойти в библиотеку, чтобы узнать больше о доме Джозефов, но сейчас мне казалось, что теперь я знаю о нем еще меньше, чем раньше.

– О, теперь сходства еще больше, – произнес у меня над ухом старческий голос, и я почувствовала запах ирисок.

Этот запах напомнил мне о счастливых днях, когда я вместе с Фрэнки объедалась карамельным пудингом в уютной кухне тети Эсме.

– Здравствуйте. – Я неловко повернулась к старой леди с пляжа.

На фоне темных деревянных книжных полок ее ярко-зеленый дождевик и розовая шляпка выглядели еще более ярко, чем обычно.

– Знаешь, это намного интереснее, чем та манера, в которой ты рисовала раньше, – улыбнулась старая леди, не затрудняя себя ответом на приветствие.

Ее изящная кремовая сумочка свисала с запястья. Она постучала морщинистым пальчиком по моему наброску. Он действительно мне удался – современная мультяшная фея с крылышками в стиле «стрекоза встретила Бэтмена».

– Мне все это немного непонятно, – пробормотала она, поворачивая голову то так, то эдак, чтобы лучше рассмотреть рисунок, – хотя, возможно, я просто плохо представляю, какой моды придерживаются феи в наши дни.

Из вежливости я выдавила на лице улыбку. Я подумала, что если это шутка, то я правильно на нее отреагировала, а если она действительно тронутая, это тоже самый безопасный ответ.

– А это что такое? – осведомилась она, обдав меня запахом ирисок и показывая на путеводитель, который я листала. – Ты делаешь домашнее задание на тему «Мой новый родной город»?

Уфф! Мне не хотелось считать это домашним заданием и совсем не хотелось считать Портбор своим новым родным городом.

– Я хотела найти что-нибудь о семействе Джозефов и их слуге, – сказала я, указывая на плохого качества черно-белое изображение старого дома в Сахарной бухте.

Миссис Сладкая Ириска на секунду нахмурилась, а потом издала легкое восклицание.

– Ага! Ну тогда ты идешь по ложному следу, дорогая! – объявила она. – Это семейство не называлось Джозеф. Это были Грейнджеры – мистер и миссис Грейнджер и их дочь Элиза.

Значит, в книге было написано правильно? Но теперь я еще больше запуталась.

– Но почему он тогда называется домом Джозефов? – уставилась я на нее.

– Не дом Джозефов, дорогая, а дом Джозефа. Местные жители так называют его в честь слуги Грейнджеров – Джозефа.

– Неужели? – проговорила я, удивляясь, как мне удалось настолько оглохнуть, что я не расслышала такую важную разницу.

– Конечно! В те далекие времена практически никто не обращал внимания на чернокожих слуг. Жители Портбея до сих пор ужасно гордятся, что их город – первое место на южном побережье, где известной личностью стал чернокожий!

С ума сойти! Прошлой ночью я ворочалась с боку на бок, думая об этом мальчике-слуге и о том, что он, наверное, чувствовал себя здесь изгоем, возможно, даже посмешищем, а местные жители, оказывается, считали его выдающейся личностью. Достаточно выдающейся, чтобы назвать старый дом в

Сахарной бухте в его честь, а не в честь его хозяина. Блеск!

Я уже хотела спросить, почему, если Джозеф был таким знаменитым, о нем ничего нет в местной библиотеке, но миссис Сладкая Ириска, шелестя плащом, собралась уходить:

– Ах! Я могу опоздать к врачу для удаления моего бурсита!

Я понятия не имела, что такое бурсит и с чем его едят, во всяком случае, судя по названию, это было не очень интересно. Дойдя до двери, миссис Сладкая Ириска обернулась через плечо, заставив меня вздрогнуть, и произнесла:

– Если хочешь узнать больше о доме Джозефов, загляни в музей, дорогая!

Музей? Я даже не знала, что в Портборе есть музей. Но было похоже, что я многого не знаю о Портборе...

Затем я вспомнила, что я воспитанная девочка, и помахала ей рукой на прощанье... но миссис Сладкая Ириска уже отправилась удалять свой бурсит.

– Надеюсь, что она не беззубая фея! – раздался жизнерадостный мужской голос – это был танцевавший чечетку библиотекарь, подлетевший ко мне со стопкой книг.

– Простите? – спросила я, совершенно сбитая с толку.

– Она не должна предлагать сласти, если она беззубая фея, ведь правда? – Он лучезарно улыбнулся мне, прежде чем вприпрыжку отправиться к столу, чтобы выдать кому-то книгу.

Что это было – еще одна странная шутка или еще один признак ненормальности?

Стараясь решить этот вопрос, я делала набросок в блокноте. Я машинально нарисовала своей фее расставленные руки, и теперь казалось, что она что-то мне протягивает.

– Спасибо, – пробормотала я, ни к кому не обращаясь, и, развернув ириску, положила ее в рот.

Глава 17.
Правда об эсэмэсках и электронной почте

Сердце колотилось прямо у меня в горле. Я пропустила ее звонок из поезда – мой мобильник потерялся и объявился только в тот момент, когда папа засовывал Джейми в двойную коляску рядом с Джейком и почувствовал какой-то твердый предмет в подгузнике Джейми.

– Привет, это я, Фрэнки! Я в поезде, и, похоже, он прибывает вовремя, так что увидимся в полшестого! – услышала я ее голос, когда стала проверять сообщения.

В полдень, вернувшись из библиотеки и зайдя в свою комнату, я обнаружила там полный хаос. Перед приездом Фрэнки я собиралась потратить несколько часов на то, чтобы постараться превратить мою комнату в более приличное жилище, но вместо этого мне пришлось помогать ликвидировать результаты последних разрушений, произведенных Джейми и Джейком. Занятая мытьем близнецов, мама не заметила, как один из них ухитрился засыпать в отверстие для белья стиральной машины все содержимое коробки со стиральным порошком. Папа и мама узнали о том, что пенящийся поток, вытекая из нашего водостока и устремляясь наружу вдоль подъездной аллеи, залил уже большую часть Лесного переулка, только после того, как я, ворвавшись в дом, обрадовала их этим сообщением. (Я шла по переулку домой и не могла понять, почему машины, проезжавшие мимо меня, покрыты внизу слоем мыльной пены.)

После завершения большой уборки возникла еще одна паника, когда папа, попытавшись надуть нашу надувную кровать, понял тщетность своих усилий, потому что Джейми ухитрился перерезать резиновую трубку насоса.

Папа сделал попытку починить насос с помощью клейкой ленты, но у него ничего не получилось – кровать мягко шлепнулась на пол, как будто ее пытался надуть хомячок, больной астмой. Папа отправился к соседке Мэгги, чтобы узнать, нет ли у нее свободного насоса (или, по крайней мере, свободной клетки для близнецов), и закончил тем, что прикатил складную односпальную кровать на колесиках, которую она с радостью нам одолжила.

К тому времени, когда он затащил ее наверх в мою комнату, мы уже опаздывали на станцию. Я думаю, мы выглядели очень колоритно, когда на предельной скорости мчались по дороге на станцию, причем папа толкал перед собой двойную коляску с пронзительно вопящими от радости близнецами.

Оказалось, что спешить не было никакой необходимости. Поезд опоздал на десять минут из-за каких-то неполадок с путями. Это опоздание было совсем некстати, потому что в первый раз за сегодняшний день у меня появилось время для волнения.

Не успев успокоиться после нашего спринта, мое сердце начало выбивать чечетку еще быстрее, чем ботинки сегодняшнего библиотекаря, при мысли о том, как поведет себя Фрэнки. Хотя мама и защищала ее, меня настолько поразило отсутствие желания у Фрэнки общаться со мной по телефону и по электронной почте на этой неделе, что я не знала, чего от нее ожидать. Только открытка напомнила мне ту Фрэнки, которую я знала и которой восхищалась. Но какая же Фрэнки сойдет с поезда?

Ее было нетрудно заметить – среди моря шумных пенсионеров, появившихся на платформе, вы не могли не обратить внимания на красивую темноволосую девочку-подростка с двумя торчащими косичками, взлетавшими, когда она мчалась нам навстречу с расставленными руками и кричала:

– Стелла-а-а-а-а!..

– ГАВ! – внезапно залаял Джейк. – ГАВ! ГАВ! ГАВ!

Большая лохматая восточноевропейская овчарка, привязанная около кафе, чуть не выскочила из своей лохматой шкуры, потому что Джейк, вволю налаявшись, стал колотить своими кулачками по зеркальному стеклу кафе.

Тип, находившийся за стойкой кафе «Лишайник» (вполне возможно, его владелец), судя по его виду, был встревожен не меньше, чем пес на улице. И не они одни. Все, кто находился поблизости в этот людный вечер пятницы, уставились на нас. Повернувшись спиной, я с глубоким интересом стала смотреть в окно.

– Хочу поглядеть на собачку! – завопил Джейк.

– Я лучше унесу его отсюда и постараюсь успокоить, – пробормотал папа, хватая Джейка в охапку.

– Давай, – устало кивнула мама.

Она изо всех сил старалась изобразить на лице радость от приезда Фрэнки, но усилия близнецов вызвать сегодня максимальный переполох выбили ее из колеи.

– Девочки, вы не могли бы присмотреть за Джейми, пока я сбегаю в туалет? – спросила мама после того, как дверь кафе с шумом захлопнулась за папой и Джейком.

– Конечно. – Я кивнула, надеясь, что мама и папа не привели нас сюда для «угощения», вместо того чтобы пойти домой пить чай.

– Никаких проблем! – Фрэнки широко улыбнулась.

Но прежде чем мама отошла на два шага от стола, раздался жуткий вопль.

– Маааа-маа! – рыдал Джейми, протягивая к ней пухлые ручки, как будто она оставляла его на похитителя детей Читти-Читти-Бэнг-Бэнг, а не на родную сестру.

После того как мама, вздохнув, схватила Джейми на руки и, прижав к себе, поспешно направилась в туалет, Фрэнки заговорщицки взглянула на меня.

– Ты не можешь обменять их на что-нибудь не такое шумное, например на пару золотых рыбок?

– Только не вздумай предлагать это маме – сегодня она в таком настроении, что может ухватиться за эту мысль! – отшутилась я.

Отлично! Я на какое-то время избавилась от приставаний близнецов, и здесь со мной Фрэнки и... в общем... Фрэнки рядом. Как только она сошла с поезда, в ту секунду, как обняла меня на платформе, я поняла, что все будет в порядке. В промежутках между драками близнецов в кафе я, Фрэнки, мама и папа тараторили как ненормальные, обмениваясь новостями о переезде, о том, как поживает тетя Эсме, и о всякой всячине. Конечно, в присутствии мамы и папы я не особенно жаловалась на тоску и скуку Портбора, а Фрэнки меня не расспрашивала – у нас будет много времени поболтать об этом позже, когда мы останемся вдвоем.

– На что уставились эти типы? – Фрэнки внезапно бросила недовольный взгляд куда-то через мое плечо.

Я обернулась и увидела в углу кафе группу примерно из пяти подростков с бутылками коки, которые, усмехаясь, смотрели в нашу сторону.

– Я как раз собиралась тебе о них рассказать! – прошептала я, наклоняясь к ней через стол, хотя они вряд ли могли меня услышать из-за грохота музыкального автомата, болтовни посетителей и неистового шипения кофеварки. – Я уверена, что это те самые парни, которые были здесь в воскресенье и издевались надо мной!

– Да что ты! – рассвирепела Фрэнки. – Ну что ж, сейчас мы повеселимся!

О-хо-хо! С Фрэнки всегда так: не знаешь, чего ожидать в следующую минуту. Я почувствовала знакомый прилив паники, когда увидела, что она встает (в белом трикотажном топе и розовых шортах), и стала соображать: может, лучше выскочить наружу или забраться под стол до того, как она начнет военные действия.

Но, как всегда, страх сковал мои конечности и я прилипла к стулу. Затаив дыхание, я наблюдала за Фрэнки. Опершись рукой о бедро, она послала подросткам самый манерный поцелуй. И еще один. Вот это да!

Надо было видеть их реакцию. Двое с вытянувшимися лицами неестественно засмеялись, но потом смущенно смолкли. Самоуверенность Фрэнки сделала свое дело. Все мальчишки смущенно отвернулись и начали с большим интересом рассматривать узоры на скатерти стола.

– Это же такпросто! – с удовлетворением сказала Фрэнки, грациозно садясь на место и стащив несъеденный пирожок с тарелки Джейми. – Парни всегда пасуют перед девчонками, которые смелее их. Так... Кого еще тебе надо поставить на место?

Задрав ноги, она положила свои кроссовки на край стола и откусила пирожок.

– Ммм... наверное, пока никого, – сказала я, сообразив, что единственные, кого я к этому времени знала в Портборе, были миссис Сладкая Ириска и Персик (правда, Персик в данном случае был не в счет). – Да, кстати, я хотела спросить тебя... Что там происходит с Лорен, Элени и Парминдер?

При упоминании наших подружек Фрэнки перестала жевать и сняла ноги со стола.

– О чем это ты? – спросила она и закашлялась, подавившись пирожком.

– А о том, что я сто раз пыталась до них дозвониться и посылала электронные сообщения, но без малейшего результата. Мне сказала Нейша – я тебе, кстати, написала об этом, – что она послала мне письмо про какие-то слухи и про то, что произошло в четверг, но я ничего не получала от нее с...

Долю секунды Фрэнки выглядела довольно загадочной, как те полицейские из телевизионных шоу, которые появляются, чтобы сообщить плохие новости, но долго ходят вокруг да около, прежде чем сказать все, что полагается.

– Что с ними? – нервно рассмеялась я. – Неужели их всех похитили инопланетяне или они вступили в какую-нибудь секту молчунов? А может, у вас там сплошные пикники и вечеринки?

Этими шуточками я, как обычно, просто старалась успокоить себя... Я чувствовала, что вот-вот начну заикаться от волнения.

Наконец Фрэнки прервала молчание.

– Дело в том, Стелла, – со вздохом начала она, уставившись на официантку, складывавшую на стол в углу кучу грязных подносов, – они чувствуют себя неловко перед тобой.

– Неловко? Почему? – Я уставилась на нее, ощущая, как в груди снова поднимаются волны паники.

Фрэнки заерзала на стуле, явно чувствуя себя не в своей тарелке, как будто старалась придумать ответ на мой вопрос, или просто не находя сил произнести его вслух.

– Неловко, потому что они знают кое-что... но не хотят тебе говорить об этом первыми.

– Но что? Что именно они знают?

Фрэнки нахмурилась, и мое сердце забилось уже где-то в пятках.

– Ну, это... В общем, это касается Сэба. Понятно?

– Ппп-ппп-по-нятно, – пробормотала я, хотя мне ничего было не понятно.

На какую-то долю секунды я поймала себя на том, что сейчас начну шутить снова, чуть не спросила ее, может, это Сэба похитили инопланетяне, или он вступил в какую-нибудь секту, или еще что-нибудь похлеще...

– Послушай, Стелла, у него кто-то есть. И никто из девочек не хотел первой рассказать тебе эту новость. Они знали, что тебя это огорчит.

Значит, Нейша собиралась это сделать, но, должно быть, у нее просто не хватило духу. На мгновение я оцепенела.

Я видела, как на улице папа застыл с тревожным выражением лица рядом с Джейком, который не то гладил, не то бил по голове нервного восточноевропейца. А дикий вопль «ХОЧУ МОЛОЖНОГО!», раздавшийся от туалета, означал, что мама и Джейми возвращались к столику. Но мне казалось, будто я вижу и слышу свое семейство сквозь туман – слова Фрэнки были единственным, на чем я могла сконцентрироваться, словно они светились на экране цветного телевизора.

– К-к-кто она? – спросила я голосом огорченной совы, а не потрясенной тринадцатилетней девочки.

– Никто, – пожала плечами Фрэнки, отклоняясь в сторону от официантки – раздраженной рыжей девицы, убиравшей со стола тарелки. – Просто одна девочка. Она крутилась около Сэба на следующий день после твоей вечеринки – мы их видели в Хэмстеде...

Так вот почему она не сказала, что делала вечером в субботу. Как и предположила мама, Фрэнки лишь старалась защитить меня.

– С тобой все в порядке, Стелла? – спросила она, покусывая губу.

Я только собиралась ей ответить, как удар молнии, одетый в детские джинсы, метнулся под ноги официантке, послав ее в нокдаун вместе с подносом и лежавшими на нем тарелками.

– Джейми! Что ты наделал?! – услышала я отчаянный мамин голос.

Нагнувшись через стол, я смутно видела лицо Фрэнки сквозь свисавшие мокрые спагетти, которые болтались у меня перед глазами. Она изо всех сил старалась не рассмеяться.

– Извинись перед бедной официанткой немедленно, Джейми! – приказала мама моему братцу.

– Пьястите, леди!

– И перед твоей сестрой!

– Пьясти, Стейя!

Не обращая внимания на извинения Джейми, я смотрела сквозь ресницы, склеившиеся от белого соуса, как поднимаются плечи Фрэнки, изо всех сил сдерживающей смех.

– Значит, – внезапно пробормотала я, – ты говоришь, что у меня все будет в порядке?

Тут она не выдержала и расхохоталась так заразительно, что я рассмеялась вслед за ней.

Трудно сохранять печальный вид, когда с тебя, как сосульки, свисают спагетти.

Хотя по-своему это тоже было достаточно трагично...