Текст книги "Фрэнки, Персик и я"

Автор книги: Карен Маккомби

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

Глава 9.
Дорога в Сахарную бухту

У меня есть два кристально четких воспоминания детства.

Первое – пронзительный крик мамы: «Нет! Не смей брать это в рот!» – когда мне было около трех лет и я решила попробовать на вкус слизняка.

Второе – день, когда мы с Фрэнки и тетей Эсме поехали в Саутенд (нам с Фрэнки было около четырех).

Я не могу вспомнить много о самой поездке, но помню, как мы с Фрэнки сидели в вагоне на обратном пути и сравнивали сокровища, которые нашли на берегу моря. Добыча Фрэнки включала дохлую морскую звезду, большую палку и камень в форме задницы (нам казалось, что очень похоже). Оба мои кармана были битком набиты морскими раковинами, а в сумке лежал помятый кусок оловянной фольги, который, по моему глубокому убеждению, оторвался от хвоста русалки. Поэтому я категорически отказывалась отдать его тете Эсме, которая собиралась бросить его в мусорное ведро.

С тех пор мне нравилось собирать блестящие, отполированные ракушки, хотя приносить их домой было опасно: Джейми и Джейк могли просто съестьих.

После дивного утреннего шопинга (то есть прогулки в аптеку, парикмахерскую и самое маленькое в мире почтовое отделение) мама, я и близнецы вернулись домой пообедать и обнаружили, что за время нашего отсутствия папа пробил кувалдой стену и повредил водопроводную трубу. Я думала, что мама возьмет эту кувалду и ударит ею папу, но вместо этого она надела близнецам резиновые сапожки, дала им по тосту с вареньем и разрешила поиграть в луже посреди столовой. Через двадцать минут, когда близнецов уложили для дневного сна, явился срочно вызванный водопроводчик, и я, оставив швабру, незаметно отправилась на берег.

Сначала я коротала время, сидя на песке и посылая сообщения всем моим подругам. «Тоскливо, жарко, скучаю. Что делаешь? Люблю. Стелла».Я старалась не думать о том, что в четвертый раз посылаю эсэмэски Лорен, Элени и Парминдер, но не получила от них ни строчки после шквала субботних посланий. (Я извиняла Нейшу, поскольку она только вчера написала мне.)

Закончив с посланиями, я некоторое время чертила пальцем на песке непонятные рисунки, а потом стала рассматривать публику. Много семейств загорало на песочке (их кожа постепенно меняла оттенок – от розового до омарово-красного), несколько малышей радостно закапывали в песок своего товарища, не обращая никакого внимания на его крики. Группа приехавших на один день отдыхающих плескалась на мелководье, производя такой шум, как будто их было как минимум сто, а не десять. Я заметила здесь даже парикмахершу «Кампании стелистов», которая шла на высоких каблуках, утопая в песке, в сопровождении двух маленьких собачек, казавшихся уменьшенными копиями ее белокурого начеса (она кивнула мне, но я сделала вид, что смотрю в другую сторону).

Потом я легла навзничь и стала следить за чайками, проносившимися в воздухе, но у меня начала кружиться голова. Так что я встала и побрела по берегу, подбирая понравившиеся ракушки и изредка останавливаясь, чтобы поглазеть на фургоны парка развлечений, разгружавшиеся на набережной, а потом вдруг стремительно побежала вдоль берега. Прямо передо мной поднимался высокий утес, по которому в траве вилась тропинка. Держа руку козырьком над глазами, я взглянула на два указателя, прибитых над коротким пролетом бетонных ступенек, ведущих с берега к началу тропинки. Один из указателей был сделан из металла, на котором красными буквами по желтому фону было написано: «Приморский кемпинг». Вторая дощечка с надписью была деревянной, выцветшей и трудночитаемой.

«...ахарная ...ухта...» – пробормотала я про себя, потом быстро взбежала по ступеням (ракушки в карманах стучали друг о друга), для того чтобы лучше рассмотреть надпись.

Сахарная бухта.

Пока мои мозги еще переваривали информацию, ноги уже приняли решение – выцветшая стрелка под выцветшей надписью указывала на тропинку, ведущую через утес. Туда и понесли меня ноги.

Через пять задыхающихся минут я была на вершине мыса и смотрела на захватывающий пейзаж... Домики на колесах. Ну да, передо мной расстилался кемпинг, но когда я повернулась в противоположную сторону и посмотрела туда, откуда пришла, передо мной открылся замечательный вид на городок и переполненный пляж. Справа у берега покачивались мачты маленьких суденышек.

«Арррр!»

Я резко повернула голову на этот ужасный звук и увидела огромную чайку. Она разглядывала меня с крыши вагончика.

– Арррр тебе самой! – ответила я, стараясь понять, не та ли это чайка, которая вчера угощалась пирожным.

Огромная птица медленно расправила крылья, взлетела с крыши и, похоже, направилась прямо ко мне. Я довольно сильно струхнула и почти уже готова была развить бешеную скорость, бросившись назад по крутой тропинке, когда птица лениво сделала круг и исчезла за металлическими крышами в направлении... да, в направлении Сахарной бухты, как решили мои кроссовки, если не рассудок. Пробежав мимо ряда белых, кремовых и серых домиков на колесах, я внезапно замерла на месте.

Сахарная бухта извивалась внизу, маленькая и такая синяя, как те бухты на Карибах, которые показывают в воскресных программах по телику. Берег выглядел так, как будто кто-то (очень большой) просыпал тонны сахара по краю покрытых травой холмов, устремлявшихся вниз навстречу волнам (наверное, именно поэтому ее так назвали). И самое странное – на берегу было пустынно: ни лотков с мороженым, ни орущих детишек, ни даже замков из песка. Как получилось, что никто из отдыхающих не добрался сюда? Неужели они не смогли оторваться от притягательной силы шезлонгов, сахарной ваты и общественных туалетов?

Или, может быть, их пугало близкое соседство этого дома?

Того самого большого дома, о котором мне вчера рассказывала старая леди... Он возвышался передо мной, фантастический, величественный и обветшалый, как гибрид свадебного пирога и жилища «Семейки Адамсов». Я была немного испугана его видом, но, к счастью (или к несчастью – зависит от точки зрения), мои ноги были гораздо храбрее меня и начали пробираться к дому по усыпанной гравием тропинке.

Подойдя ближе, я увидела красную кирпичную кладку, проступившую сквозь облупившуюся кремовую штукатурку. Вместо стекол в оконных рамах зияли отверстия. Окна по форме напомнили мне маленькое окошко нашего садового домика, который я исследовала вчера, только были гораздо роскошнее. (Должно быть, местные разбойники использовали эти окна как мишени для стрельбы в цель. Дом был такой старый, что, должно быть, целые поколения местных разбойников практиковались здесь.) По мере того как я подходила ближе, сад вокруг дома все больше напоминал мне непроходимые джунгли вокруг нашего коттеджа. Он представлял собой заросли из маргариток, одуванчиков и одичавших кустов роз, над которыми возвышались незнакомые мне пурпурные соцветия.

Я оперлась на причудливую ржавую ограду, окружавшую сад, и стала разглядывать разваливающееся великолепие, однако для храброй части меня (я имею в виду мои ноги) взгляда снаружи было явно недостаточно. Поэтому я нырнула в дыру в ограде, образовавшуюся из двух раздвинутых прутьев, продралась сквозь кустарник мимо оплетенной плющом вывески, на которой было написано: «Дэн, не входи!» – и оказалась у окна. Проблема состояла в том, что подоконник находился на уровне моих глаз.

Совершив невероятный кульбит, которым могла бы гордиться моя учительница физкультуры миссис Китсон (я, должно быть, превращусь В настоящую гимнастку, если принять во внимание мой вчерашний спуск из спальни в сад), я стала карабкаться вверх, цепляясь кроссовками за неровности кирпичной кладки и опираясь локтями о холодный, шелушащийся от краски подоконник.

И я увидела... ничего. Потому что в это мгновение зазвонил мой мобильник и я начала соскальзывать, соскальзывать и наконец приземлилась обратно на маргаритки с глухим стуком и треском раздавливаемых ракушек, которыми были набиты мои карманы.

– Привет, Стелла!

– Мама? – тяжело дыша, проговорила я.

– Почему ты задыхаешься? Где ты находишься?

«Собираюсь забраться в развалины заброшенного дома». Вряд ли такой ответ мог привести ее в восторг, поэтому я сказала ей... правду. Ну, то есть это была правда пять минут назад.

– Взбираюсь на гору к кемпингу, чтобы полюбоваться видом сверху.

– Правда? Как здорово!

Переводилось это так (мама только что сказала): «Ты шутишь? Это же прекрасно! А я думала, что ты ненавидишь это место».

– А зачем ты звонишь? – спросила я, лениво дернув стебель одного из высоких пурпурных колокольчиков.

– Ты помнишь ту старомодную лавку железных изделий, мимо которой мы проходили сегодня утром?

– Не-а, – сказала я, уставившись на оказавшийся в моей руке длинный стебель, усыпанный множеством колокольчиков.

– Да вспомни же! Лавка на главной улице.

– Не помню я никакой лавки, – устало сказала я, не понимая, к чему она клонит.

Мама, должно быть, хотела, чтобы я купила там что-нибудь по дороге домой. Но я даже не знала, что продается в этой лавке. Железо? Неужели папа еще что-то сломал и починить это можно только с помощью железа?

– Постарайся вспомнить! – настаивала мама. -Скобяная лавка. Она находится между газетным киоском и похоронным бюро.

Не знаю, может быть, на меня повлияло упоминание о похоронном бюро, но внезапно мне расхотелось заглядывать внутрь дома. Постояв немного, я стала пробираться обратно.

– Ты хочешь, чтобы я там что-то купила? – спросила я, поспешно пролезая между прутьев ограды и оставляя за собой след из цветов, похожий на павлиний хвост.

– Ну да, если можно. Пятновыводитель от чернил. Он там должен продаваться.

– Что папа натворил на этот раз? – усмехнулась я, оглядываясь через плечо на дом, от которого я теперь находилась на безопасном расстоянии.

– Это не папа. Это Джейми. Он где-то отыскал старую ручку и начал рисовать. На твоей стеганой куртке. Так жалко!

Ну уж нет, теперь я не посмотрю, что им только двагода и что они такие милые крошки! Мои братцы должны держаться подальше от моей комнаты, если, конечно, хотят дожить до трех.

Глава 10.
Расколотые раковины и радостное «дзынь!»

– Могу я купить предохранитель?

– Конечно. – Лысый продавец с вкрадчивыми манерами улыбнулся стоявшей передо мной женщине. – Какой именно? Три, пять или тринадцать ампер?

– А разве есть разница? – в замешательстве спросила женщина.

– Есть, если вы не хотите спалить ваш дом.

Господи, да ведь эта женщина так же плохо разбиралась в электрике, как и мой папа! Но мне было на руку, что впереди стоит приведенный в смятение покупатель,– это давало мне возможность немного подготовиться, чтобы потом меньше волноваться и заикаться. (Я потому так люблю супермаркеты и мини-маркеты, что там вы берете все, что вам надо, молча протягиваете деньги, и можно вообще не разговаривать с продавцом.)

Кроме того, некомпетентность покупательницы, стоявшей впереди, давала мне возможность осмотреться вокруг. Мне показалось, что это именно то место, где могут продаваться огромные, недоступные для малышей висячие замки, которыми можно запирать двери спален. Сегодня у меня не было денег, но теперь я знала, куда вернуться при необходимости.

– Наперстянка! – Что?

Мои мысли были направлены на поиски замка, и я не заметила, что с миссис «предохранитель» плешивый продавец уже разобрался и теперь готов мне помочь. Но я не могла понять, о чем он говорит.

– Наперстянка! – Он улыбнулся еще шире, указывая пальцем на длинные пурпурные колокольчики, которые я сорвала в саду у дома в Сахарной бухте.

– Да? Но ведь это название нашего дома! Мы туда недавно переехали из Лондона. – Я даже пискнула от неожиданного совпадения.

– «Коттедж наперстянки»? Очень милое место, правда, требует ремонта.

Я увидела радостный блеск в его глазах, как будто он месяцами только и ждал, что семейство каких-то типов из Лондона переедет в эту старую, полуразвалившуюся лачугу.

– Ага, – кивнула я. Интересно, осушили ли дома лужу на первом этаже? Я забыла спросить об этом маму, когда она мне звонила. – Скажите, пожалуйста, у вас есть какой-нибудь пятновыводитель для чернил?

Внезапно я даже почувствовала гордость за себя: я была так озабочена тем, чтобы выяснить, как выглядит наперстянка, что совершенно перестала волноваться.

– Пятновыводитель? Для чернил?Вы уверены, что это именно то, что вам нужно?

– Да, спасибо, в смысле, пожалуйста, – пробормотала я, чувствуя себя такой же сбитой с толку, как и миссис «предохранитель». О чем это он?

– Тогда все в порядке, а я-то подумал, что вы пришли за пятновыводителем от этого.

О боже, он указывал на мою грудь!

– Пыль от красного кирпича чертовски трудно удаляется! – внезапно покраснел он, поняв промах, который сделал. – Как... ммм... как пыльца от тычинок лилий! Они такие ужасно...

Теперь мы оба стояли красные, как помидоры. Наконец до меня дошло, что он имел в виду. Я взглянула вниз и увидела, что весь перед моей бледно-розовой футболки покрыт красно-рыжей пылью.

– Наверное, вы были в доме Джозефов? – спросил он, снимая с полки коробку с бутылочками пятновыводителя. – Это единственный дом в округе, построенный из красного кирпича. Они специально привезли его, когда строили этот дом! А потом, когда мода изменилась, дом оштукатурили.

К счастью, продавец был так занят, копаясь в своей коробке, что это дало мне драгоценные секунды, чтобы сообразить, что он имеет в виду.

– Дом в Сахарной бухте? – проговорила я. – Он ведь так называется?

– О да. Он, должно быть, был великолепен в прежние времена. Но теперь его время кончилось. К осени его снесут, а на его месте построят роскошные шале для отдыхающих.

Можно ли грустить по дому? Если бы вы спросили меня раньше, я бы сказала, что вряд ли. Но теперь в сердце что-то начало саднить при мысли о том, что этот величественный старый дом будет разрушен, а мусор вывезен на свалку. Примерно такое же чувство тоски я ощущала, когда думала о грязном, замечательном, переполненном людьми Лондоне и друзьях, которых я там оставила...

Но короткое «дзынь!» вскоре подбодрило меня. Я услышала его сразу же после того, как вышла из скобяной лавки на освещенную солнцем мостовую, держа в одной руке цветы наперстянки, а другой засовывая пузырек с пятновыводителем в карман джинсов, где уже лежали ракушки (разбившиеся?).

Я вытащила телефон из заднего кармана.

«Вам пришло новое сообщение».

Пределом моих мечтаний было сообщение от Сэба: «Привет, как ты там?» —а самым нежелательным – послание мамы о том, что близнецы подожгли мою комнату. Все, что лежало между этими полюсами – любой контакт с внешним миром, – все приветствовалось.

«Есть новость, которую тебе нужно знать. Не могу говорить сейчас, позвоню позже. Н.»

Нейша! Это послание от Нейши!

Теперь от волнения мой желудок принялся делать гимнастику – несколько кувырков вперед, а потом большой подскок. Каким-то сверхъестественным образом я уже знала, точно знала, что эта новость, которую мне хотела сообщить Нейша, связана с Сэбом. Может быть, он спрашивал обо мне? Я не понимала, чего мне хочется больше – петь или молча переживать это счастье.

Одно я знала наверняка – я буду считать секундыдо звонка Нейши...

Глава 11.
Мобильник никогда не звонит, когда этого ждешь

Четырнадцать тысяч сто двадцать секунд спустя я все еще ждала звонка от Нейши.

– Стелла! Осторожно! – Мама бросила на меня недовольный взгляд, стараясь вытащить мочалку изо рта Джейми.

Хоп! Наверное, я слишком сильно терла губкой чумазое лицо Джейка и вместе со слоем грязи стерла с него и кусочек кожи.

– Извини, – пробормотала я, окуная губку в воду и рассматривая лицо моего братца в поисках ранки или царапины.

Однако с ним все было в порядке, он лишь недовольно замычал и стал плеваться в меня.

Честно говоря, я не особенно внимательно занималась мытьем близнецов. Произведя в уме вычисления, чтобы понять, сколько времени прошло после звонка Нейши, я начала считать, сколько секунд прошло после звонков Элени, Лорен и Парминдер. Я всегда была не в ладах с математикой и после нескольких попыток произвести вычисления в уме, остановилась на двадцати триллионах, пока мама не обвинила меня в непредумышленном удушении Джейка махровым полотенцем.

Наконец раздался звонок, которого я так долго ждала.

– Можно, я... – Услышав звук телефона, я с надеждой повернулась к маме.

Возвращаясь домой из скобяной лавки, помогая маме стирать и сушить мою стеганую куртку, что-то жуя за обедом, я кидала взгляды на свой мобильник, всеми силами души желая, чтобы он ожил. В промежутках я мчалась в чулан, который папа оптимистично назвал «мой офис», и искала в компьютере, не решила ли вдруг Нейша послать свою новость по электронной почте. Но от нее ничего не было. Может быть, именно Нейша звонит теперь по домашнему телефону?

– Пусть папа возьмет трубку. Мальчики в ванне, не забывай!

Мальчики... Как такое забудешь? Присматривать за близнецами, когда они были в ванне, мне приходилось по очереди с мамой или отцом. Всегда, когда мои братцы оказывались в воде, происходило что-то невероятное. Как будто они превращались в гиперактивных осьминогов, способных сломать больше игрушек и испортить больше сантехники, чем когда они находились на суше.

Вообще-то сейчас была очередь папы следить за близнецами в ванне, но наш заведенный порядок, похоже, вылетел в трубу вместе с обычной жизнью, после того как мы переехали сюда. В последний раз, когда я видела папу, он направлялся к мусорному контейнеру с рулоном мокрого линолеума.

Я закусила губу, но стала делать то, что мне сказала мама, опять сосредоточив внимание на пускающем пузыри Джейке и одновременно ожидая, когда же папа возьмет трубку, а потом (о, счастье!) позовет меня к телефону.

– Энди? – крикнула мама, а телефон все продолжал звонить.

– Энди-и-и-и! – передразнил ее Джейми из чистого удовольствия что-нибудь прокричать.

– Он, должно быть, все еще на улице, – проговорила я, когда мы в ответ не услышали ничего, кроме тишины.

Мое сердце гулко билось в груди от отчаяния, что звонки сейчас прекратятся.

– Автоответчик все запишет, – уверенно сказала мама, ставя Джейка на ноги, чтобы вынуть его из ванны.

– Автоотвеси-и-и-ик! – откинув назад голову, заревел Джейми.

– Мама, но папа еще не установил автоответчик! Мама посмотрела на мое умоляющее лицо и сдалась:

– Ну хорошо, иди.

Быстрее молнии я выскочила из ванной, сопровождаемая воплем Джейми: «Хаясё, иди-и-и!»

– Алло! – задыхаясь, прокричала я в трубку после того, как взлетела через пять ступенек по шатающейся лестнице.

– Привет! Как поживает моя любимая племянница? Тетя В. Еще не легче! Единственное, что я могла

услышать от нее, – это рассказы про идиотские поступки ее последнего клиента (какой-нибудь актер, требовавший вписать в свой контракт, чтобы ему в гримерку приносили цветы/пиццу/шоколад). Но сегодня эти разговоры меня совсем не интересовали.

– Тетя В., я ваша единственная племянница.

– Любимая племянница, единственная племянница – какая разница? – проговорила она весело. – Ты лучше расскажи, как тебе нравится в твоей новой лачуге?

Я не могла не улыбнуться жизнерадостному сарказму тети В.

– Хуже некуда. Здесь сыро и плохо пахнет. На стенах в ванной какой-то черный налет, а в туалете зеленая плесень.

– Уффф! – с отвращением отозвалась тетя В. из своей роскошной квартиры в Хайгете, уставленной антикварной мебелью и увешанной театральными афишами.

– А еще, – добавила я, – сегодня с потолка в кухне отвалилась штукатурка и упала в ризотто, которое готовил папа.

– Это никуда не годится! И что же вы сделали? Послали за едой в ближайший ресторан?

– Здесь есть только забегаловка «Рыба и чипсы», и они ничего не доставляют на дом. – Я рассмеялась, представив, какое отвращение у тети В. вызвал бы Портбей, знай она, что здесь нет ни китайских ресторанчиков, где можно заказать еду на дом, ни театров, ни блошиных рынков, ни шикарных кафе, где продаются напитки под названием «Фраппамочачино», или какая-нибудь другая экзотика.

– Какая тоска! – Тетя В. театрально вздохнула. – А как он выглядит, этот Портбор?

– Он называется Портбей, и это настоящая дыра. – Я говорила, ничего не скрывая и даже радуясь, что тоже могу быть такой же саркастичной, как и она.

Мне было непривычно так вот добродушно и шутливо болтать с тетей В., как будто забыв, что она – моя обаятельная, уверенная в себе, разговорчивая тетя, а я – всего лишь стеснительная и молчаливая Стелла-не-звезда...

– Бедная девочка... Ты, наверное, скучаешь по Фрэнки и др.?

Я понимала, что тетя В. сказала «и др.», чтобы сберечь время. Это также спасало ее от необходимости запоминать детали, которыми она не хотела утруждать себя, – например, имена моих остальных подруг.

– Да, конечно. Фрэнки приедет на выходные.

– Я тоже приеду!

– Вы приедете? – У меня перехватило дыхание от перспективы получить сразу двух союзниц.

– Да, я приеду, чтобы посмотреть на вашу лачугу собственными глазами. Но только в воскресенье и пробуду у вас весь день. Я говорила твоему папе, чтобы он не ждал, что я останусь на ночь, пока дом не станет обитаемым!

– Ну, тогда вы никогда здесь не будете ночевать! – Я рассмеялась. – Вообще-то этот дом с самого начала был почти неприспособлен для житья, а сегодня утром папа устроил здесь неплохое наводнение!

– О боже!.. Больше ничего не говори мне, Стелла, а то я передумаю и не приеду даже на день! – застонала тетя В. – Послушай, там есть поблизости мистер Несчастье? Я бы перекинулась с ним парой...

– Да, сейчас пойду поищу его, – сказала я, все еще улыбаясь.

– Не надо меня искать, я здесь, – тихо проговорил папа, который, оказывается, стоял совсем рядом.

Знаете афоризмы тети Эсме? У нас с Фрэнки был один самый любимый: «Не совершайте плохих поступков – они обязательно вернутся и ударят вас по заднице». Он нам нравился, потому что звучал весьма глуповато и грубовато (для шестилетних ушей). Но, в конце концов, я поняла смысл этого высказывания. После того как я, столь саркастично поговорив с тетей В., повернулась и заметила выражение боли и разочарования на добром папином лице, я почувствовала себя просто ужасно.

Да, думаю, я сделала плохую вещь, и она только что вернулась и ударила меня по заднице...

«Куда ты пропала? Что за новость, которую мне надо знать? С.», —напечатала я на экране моего мобильника.

Отправив сообщение Нейше, я, прикусив губу, стала смотреть из окна моей спальни, наблюдая (но почти не видя) за чайками, проносящимися на фоне розового в полоску предзакатного неба.

Я была совсем выбита из колеи, если хотите знать правду. Ну хорошо, один раз я говорила с Фрэнки и получила электронную почту и послание (загадочное) от Нейши, но никто из моих остальных подруг не ответил на мои звонки и послания, которые я отправляла на их мобильники последние несколько дней... Хм!.. Неужели они все забыли зарядить их или положить деньги на счет? Я не могла понять, почему банда моих подруг, оставшаяся в Лондоне, совершенно забыла обо мне после того, как я исчезла из их поля зрения?

Потом я решила, что это снова паранойя. «Это уже начинает входить в привычку», – мрачно подумала я. Все, что мне было нужно, чтобы успокоить расшалившиеся нервы, – это просто позвонить им по их домашним номерам, вместо того чтобы названивать по выключенным мобильникам.

Я решила начать с Нейши, поскольку она знала какую-то свежую новость, но в это время раздался легкий стук в дверь моей комнаты.

– Войдите, – произнесла я неуверенно.

А что, если это папа? Мне все еще становилось ужасно неловко при воспоминании о том, каким расстроенным он выглядел, случайно услышав, как я сплетничала с тетей В.

– Стелла!

Да, это был папа. Ну что ж, сейчас я получу по заслугам.

– Иди посмотри на это, быстрее! – Он поманил меня пальцем.

Он выглядел, в общем, нормально – не таким расстроенным, как раньше. Я слезла с постели и пошла за ним, недоумевая, что же это он хочет показать мне, и размышляя, как бы извиниться перед ним, а) не чувствуя себя при этом ужасно смущенной и б) не запинаясь.

– Посмотри-ка на это! – тихо проговорил папа, открывая дверь в комнату близнецов и осторожно входя внутрь, что было действительно трудно сделать, принимая во внимание, что каждая половица в нашем доме издавала нечто среднее между мышиным писком и пуканьем всякий раз, как вы наступали на нее.

Уфф...

Несмотря на то что я испытывала в это мгновение ужасную неловкость, я не могла не улыбнуться, глядя на моих братцев, свернувшихся калачиком в своих кроватках, из которых они катастрофически быстро вырастали.

Я знаю, ужасно сентиментально так говорить, но малыши кажутся настоящими ангелами, когда спят. Может быть, Джейк и Джейми выглядели и не совсем как ангелы (Джейк удобно пристроил в ноздре свой пухлый пальчик, а Джейми пустил слюни по всему подбородку), но это было очень трогательное зрелище, когда они сопели, подложив ладошки под румяные щеки.

– Им пока еще не о чем беспокоиться, – тихо проговорил папа, обняв меня одной рукой за плечи и прижав к себе.

Я не поняла, что он имеет в виду. Во всяком случае, я была совершенно уверена, что и Джейк и Джейми имели достаточно своих детских переживаний. (Джейми: «Этот толстяк опять собирается стащить одну из моих рыбных палочек!» Джейк: «Неужели этот тощий тип снова хочет отлупить меня?»)

– Я пытаюсь сказать, что тебе потребуется время для того, чтобы привыкнуть к этому дому. Я прекрасно понимаю, что для тебя это очень непросто,– продолжал папа. – Но помни, что мне и маме тоже сейчас непросто. Мне нужно искать новую работу, а мама тоже скучает по своим друзьям, оставшимся в Лондоне...

Я понимала, что папа старается меня подбодрить, но по непонятной причине почувствовала еще большее смущение.

– Так что всем нам придется набраться терпения, Стелла.

Внезапно я ощутила раздражение от того, что он делает вид, будто он, я и мама – мы все в одной лодке, хотя это было не совсем верно. Ведь в конечном счете это они решили перебраться сюда, а не я. Итак, теперь я была одновременно раздражена и смущена, и смешение этих двух чувств заставляло меня еще больше нервничать. А что я делаю, когда нервничаю? Я проглатываю язык. Обычно это происходит после одного или двух заиканий.

– Х-х-х-орошо, п-па-па... – невнятно пробормотала я, выскользнув из-под его руки, и выскочила из комнаты так быстро, что половицы даже не успели пискнуть-пукнуть...