Текст книги "Ледяной город"

Автор книги: Карен Джой Фаулер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

– Все та же самая проблема, – сказала Аддисон. – Это поведение неестественно. По-моему, с ним столкнулись впервые. Значит, выдрятам нужно нечто такое, чего человек предложить не в силах. Пища, образец для подражания или что-то еще. Но может быть, его бросила мать, потому что он неправильно вел себя с самого начала. Людям он казался обычной выдрой, а другие выдры знали, что это не так.

В Риминых заметках это было представлено лаконично: «Очень плохая выдра».

Глава девятнадцатая

(1)

Аддисон отправилась наверх – вздремнуть. Тильда занялась бельем – Рима слышала, как хлопнула дверца сушильного аппарата и заработал мотор. Рима допила свой чай. В голове вертелась все та же песня Police:«Каждый твой приход, каждый поворот». Надо было разобраться в заметках, пока она не забыла подробности.

Но, увидев на втором этаже свободный компьютер, она остановилась на полпути. Сначала она зашла в блог Скорч, однако там теперь все посты были подзамочными. Может, и к лучшему. Рима не узнает, что там сказано – если сказано – про ее маленькие срывы, но зато не узнает и никто другой, кроме узкого круга приятелей Скорч в количестве 227 человек. «Каждый твой рассвет, каждый твой привет».

Следующей остановкой стал блог Аддисон. Там добавились новые снимки такс, так что страница грузилась долго. Собаки позволяли Аддисон регулярно делать уютно-семейные посты, ничего не говоря в то же время о себе самой. Очаровательный снимок: Стэнфорд глядит в исполосованное дождем окно. Игривый снимок: Беркли терзает плюшевую мышь. Стэнфорд в фуфаечке. Беркли смотрит фигурное катание по телевизору. «Каждый лепет твой».

На форумах отмечалось некоторое оживление. Учитывая, сколько времени прошло со дня выхода последней книги Аддисон, это было удивительно. Может быть, из-за свежевышедшего фильма – Колин Фаррелл в роли Максвелла Лейна?

Рима перешла к сообщениям на форуме – и похолодела. Буквально: она чувствовала, как кровь отливает от лица и уходит из пальцев. Все шестьдесят семь сообщений за прошлую неделю были посвящены одной теме. «Рима Лэнсилл: дочь своего отца или нет?»

Рима пролистала семнадцать страниц и добралась до начала ветки. Первые сообщения касались смерти Оливера и/или Риминой склонности к выпивке. О смерти Оливера кратко упоминалось в блоге Аддисон, а сведения насчет склонности к выпивке автор, конечно, почерпнул у Скорч. Очевидно, горячий поклонник А. Б. Эрли следил за особой, выгуливавшей ее собак, точно так же, как и за самими собаками.

Участники форума соглашались с тем, что смерть Оливера – печальный случай, печальный пример преступной безответственности, но важно то, что может и должна сделать Рима. Извлечь урок. И принести пользу обществу. Почему бы Риме не выступать в школах на тему пьянства за рулем? Сколько юных жизней она могла бы спасти – если бы, конечно, сама распрощалась с бутылкой и перестала зацикливаться на себе. В конце концов, она же учитель! Чего бы хотел сам Оливер? Форумчане были уверены, что знают это.

Примерно через десяток сообщений некто, скромно подписавшийся «Толковый Малый», призывал остальных проявить чуточку симпатии. По его словам, он бы тоже запил, если бы его отец убил его мать. А может, одновременно подсел бы на колеса. Дайте ей вздохнуть, ребята, призывал он, девушке нужны советы, а не втыки.

Внизу неистово лаяли собаки, но Рима не стала даже задумываться из-за чего. Обсуждение сползло на несчастных детей некоей О. Д. Они вроде бы учились в колледже, и никто не знал как, хотя вряд ли хорошо. Потом шло сообщение о некоей Л. Д. из сериала «Побег», отца которой безосновательно обвинили в убийстве брата вице-президента, причем это не имело отношения к дискуссии, – разве что автор жалел и ее тоже, признаваясь, что написал о ней лишь из-за сходства имен Л. Д. и О. Д., а не из-за истории с отцом.

Все соглашались: трудно жить, если твой отец – убийца. Отец убил мать? Забудь об этом! Риме сочувствовали.

Да что там сочувствовали – ее любили! Какая-то «Калифорнийка» считала Риму лучшим персонажем «Ледяного города» – трогательным и абсолютно правдоподобным. «Лиллойс» возражал: лучший – Максвелл Лейн, затем Бим и лишь потом – Рима.

«Ураган Джейн» с восхитительной краткостью указывала, что такого персонажа в «Ледяном городе» нет.

Собаки помчались вверх по лестнице, заплясали у Риминых ног, страстно желая чем-то поделиться. На дворе трава! На траве дрова! Пломбира давай! И чипсов давай! Иногда хорошо не знать языка своих собеседников. Рима едва замечала шумных такс. События в Интернете принимали мрачный оборот.

«ДБК242», объявивший, что он из Огайо (на самом деле, вероятно, никогда не покидавший[-ая?] Пасадины), утверждал[-а?], что учился[-ась?] вместе с Оливером. Нет, не в одном классе, но их шкафчики были рядом – до последнего класса, когда стали поступать сообщения о минировании школы и шкафчики упразднили, безопасности ради. По его [ее?] словам, Оливер получил специальный приз за убалтывание полицейского при превышении скорости.

«ДБК242» этим не ограничился[-ась]. Хотя никто не поддержал разговор, он прислал новое сообщение, в котором уверял, что Рима забирала Оливера после школы: его лишили прав как несовершеннолетнего, у которого нашли алкоголь. После выпускного бала Рима подвозила Оливера с его подружкой и каким-то образом потеряла машину.

Первым побуждением Римы было оставить сообщение на форуме, но потом она решила, что ничего хорошего из этого не выйдет. «Не вмешивайся», – зазвучал в ее голове голос Аддисон. Но ведь ничто из выложенного на форум не было правдой, кроме потерянной машины, да и то не потерянной, а где-то брошенной на пару недель, и случилось это задолго до выпускного бала Оливера – тот был еще слишком мал для вождения. Когда наконец все давние истории выбросят на помойку?

Авторы следующих сообщений почтительно интересовались у «ДБК242», правы ли они были, полагая, будто Оливер хотел бы, чтобы его смерть послужила уроком. «ДБК242» в этом даже не сомневался. Уж он-то знал Оливера. Золотое сердце, хоть и любитель поразвлечься, поплясать. Между прочим, танцевал он ужасно. Как цыпленок.

(Не пора ли уже завести для Оливера мемориальную скамейку?)

«Ураган Джейн» задала очевидный вопрос: как Оливер мог уболтать полицейского, если у него отобрали права? «ДБК242» попросту порет чушь!

Рима думала ровно то же самое. Несмотря на разборки в «Википедии», «Ураган Джейн» начинала ей нравиться.

Далее следовал шквал сообщений насчет «Побега» – переступил уже сериал черту, за которой обращается в форменное недоразумение, или еще нет? То же самое и насчет «Звездного крейсера», [59]59
  «Звездный крейсер»– «Звездный крейсер „Галактика“» (Battlestar Galactica) – американский научно-фантастический телесериал, выходил в 1978–1979 гг., в 2003–2009 гг. был возобновлен.


[Закрыть]который, похоже, все-таки устарел. Затем форумчане перешли к «Костям» – сериале о женщине-судмедэксперте, которая сама расследовала различные загадочные смерти, так, как если бы А. Б. Эрли и Максвелл Лейн образовали одного, крайне проницательного детектива. Отец этой крайне проницательной женщины тоже прикончил кучу народа. Начинало казаться, что отцы всех персонажей книг и фильмов занимались этим. У женщины из сериала были свои трудные времена, но она, в отличие от Римы, не скатывалась до алкоголя или таблеток.

Время от времени «Ураган Джейн» и «ДБК242», игнорируя сериалы и обращаясь напрямую друг к другу, продолжали перестрелку.

«ДБК242»: Ты специально занималась делом Лэнсиллов? Просвети нас.

«Ураган Джейн»: Просто я различаю, где правда, а где куча дерьма. У меня детектор.

«ДБК242»: Надеюсь, ты не держишь его под кроватью. Он должен сильно вонять.

Через две минуты, опять «ДБК242»: Сегодня кто-то сильно озверел.

«Ураган Джейн» предположила, что «ДБК242» было бы самое место в нацистской Германии, поскольку власть Гитлера также покоилась на слухах и инсинуациях. (Рима удивилась лишь одному: тому, что до Гитлера дошло так нескоро. По своему опыту общения в Интернете она знала, что это происходит всего за несколько минут. Закон Годвина. [60]60
  Закон Годвина– шуточное правило, сформулированное в 1989 г. юристом Майком Годвином: в любой достаточно длинной онлайн-дискуссии вероятность того, что кто-нибудь кого-нибудь сравнит с Гитлером, стремится к единице.


[Закрыть])

«Лиллойс» меж тем сожалел о смерти Оливера – по его словам, пара детективов, брат и сестра, была бы очень интересным вариантом, а в умелых руках – просто бесценным. Непонятно, правда, что он имел в виду – книгу или телесериал. Рима не была уверена, что все это серьезно, однако некоторые собеседники «Лиллойса» считали именно так. Другие им возражали. Всплыли имена Джейка и Мэгги Джилленхал. Здорово было бы, если бы брат и сестра сыграли Лэнсиллов, [61]61
  Всплыли имена Джейка и Мэгги Джилленхал. Здорово было бы, если бы брат и сестра сыграли Лэнсиллов…– Джейк Джилленхал (р. 1980) и Мэгги Джилленхал (р. 1977) – американские актеры, брат и сестра, играли брата и сестру в культовом низкобюджетном мистико-психологическом триллере Ричарда Келли «Донни Дарко» (2001).


[Закрыть]утверждал кто-то: крутейший постмодерн!

Последнее сообщение поступило днем раньше в 3.17 от «Калифорнийки». Может, это был и не «Ледяной город», допускала она, но все равно ей очень нравится Рима в той книге.

(2)

Воображаемые приключения Римы так утомили ее, что она решила пойти к себе и поспать. Но обнаружилось, что постельное белье с ее кровати снято. Рима была сбита с толку, сконфужена и рассержена одновременно. Не надо было пачкать простыни, вываливая на них письма: у Тильды и так хватало домашних хлопот. С другой стороны, кто просил Тильду делать это? Рима могла и сама перестелить постель и даже собиралась сделать это в первую же свободную минуту.

Ее заметки из «Википедии» оказались в ящике стола. Интересно, Тильда, вечно все вынюхивающая, прочла их или нет? Правда, к счастью, записи были совершенно безобидными, разговоры за ланчем на эти листки еще не попали. Рима добавила их. Потом сложила листки и сунула их в карман пальто, но тут же поняла, что, если они там останутся, она не найдет их до возвращения в Кливленд и следующей зимы. Тогда она положила их в ящик с носками – любой человек в здравом уме заглянет прежде всего туда.

Потом она стала искать непрочитанные письма, которые с таким трудом отбирала и систематизировала. Их не было ни на комоде, ни в ящике с носками. Рима понадеялась было, что Тильда не сунула их обратно в коробку, но, конечно, именно там они и оказались – вместе со всеми прочими.

Однако большой проблемы это не создало, отобранные письма оказались наверху, хотя хронологический порядок и нарушился. Рима вытянула рождественскую открытку без конверта и без даты. На открытке Санта-Клаус, вязавший чулок, задремал в кресле, руки его все еще сжимали спицы. В бороде его запуталась пряжа, рот приоткрыт. На открытке имелась надпись: «Важна только мысль».

На противоположной стороне было несколько строк, написанных четким почерком Констанс:

Счастливого Вам Рождества, мистер Лейн!

Не знаю, дошла ли до Вас новость о том, что у нас окончательно закрыли почтовое отделение, как недавно сделали это в гленхолландовской деревне Санта-Клауса. Сюда в декабре приезжало много посетителей, чтобы отправить рождественскую открытку со штемпелем Холи-Сити. А в этом году все тихо. Мне чуточку грустно: старые добрые времена, конец эпохи и трам-пам-пам. Скучающая пожилая дама. Не утруждайте себя ответом. Вы, наверное, слишком заняты. Слышала, что в магазины поступила новая книга про Ваши расследования.

Счастливого мне Рождества! Да благословит нас Бог.

Глава двадцатая

(1)

Аддисон проснулась примерно тогда, когда заснула Рима. Она часто позволяла себе вздремнуть днем, иногда ее это освежало, а иногда – совсем наоборот. В этот день случилось как раз второе. В глазах у нее щипало, во рту ощущался вкус заплесневелого сыра. Аддисон умылась, почистила зубы и пошла общаться с компьютером – до тех пор, пока не созреет для компании людей.

Для начала она зашла на один заслуживающий доверия сайт, чтобы узнать, насколько безопасно есть сырой шпинат. Оказалось, что администрация Буша вмешивается даже в деятельность управления по контролю за качеством продуктов. [62]62
  Для начала она зашла на один заслуживающий доверия сайт, чтобы узнать, насколько безопасно есть сырой шпинат. Оказалось, что администрация Буша вмешивается даже в деятельность управления по контролю за качеством продуктов.– В 2006 г. в США наблюдался всплеск желудочных расстройств, итогом которого стали пять смертных случаев. Управление по контролю за качеством продуктов утверждало, что причиной стало употребление в пищу сырого шпината.


[Закрыть]Правительство заявляло, что причиной шпинатного скандала стали дикие свиньи. От населения скрывали правду.

Внимание Аддисон привлек «охотник за некрологами». Она не знала, что это такое, но легко представила себе поисковый инструмент с фильтрами по роду смерти или по характеристике усопшего. Например, смертные случаи среди уфологов. Или нудистов. Или уфологов-нудистов. Ей было страшно интересно. Давным-давно оставив газету, она сохранила тем не менее профессиональную жадность газетчика.

В почте имелось письмо от нью-йоркской издательницы: та собиралась позвонить ближе к вечеру, узнать, как продвигается новая книга, поболтать о том о сем. Аддисон выключила компьютер и пошла вниз. Надев плащ и взяв ключи от машины, она сообщила Тильде, что поедет в центр. Аддисон не столько пыталась избежать звонка, сколько не желала менять свои планы на день.

Припарковавшись, она прошла несколько кварталов до букинистического магазина, где, как обычно, стала искать на первом этаже книги Питера Дикинсона, [63]63
  Питер Дикинсон(Питер Малькольм де Бриссак Дикинсон, р. 1927) – английский писатель и поэт, автор преимущественно детективов и детских повестей. На русский язык переводилась только книга 2001 г. «Веревочник» (СПб.: Азбука, 2005).


[Закрыть]которые давно не переиздавались, – просто-таки преступление! В отделе детективов она наткнулась на Кэролайн Уоллес, и та приветствовала ее привычным ироничным восклицанием. Кэролайн училась на класс младше Аддисон в той же школе и была в числе немногих выпускников тех лет, оставшихся в окрестности. Последний раз они сталкивались несколько лет назад на Хеллоуине в доме с привидениями у одного из соседей Аддисон. Кэролайн была в черном мешке для мусора поверх платья, перехваченном поясом, и цилиндре. Аддисон приклеила себе на спину сорок пластмассовых пауков и размахивала кнутом. Хотя шляпа была не совсем та, что нужно, Аддисон изображала Индиану Джонса: значит, дело более давнее, чем она сперва подумала. Кого изображала Кэролайн, она так и не поняла. С тех пор Кэролайн несколько поправилась, а в седых волосах сверкала синяя прядь.

– Думаю, я так и останусь пожилой синеволосой дамочкой, – вздохнула она и рассказала, что дерево у бывшего дома Аддисон на Калифорния-стрит пришлось срубить, а пень выкорчевали всего несколько дней назад.

Аддисон с сожалением подумала, что узнала об этом слишком поздно, – ей хотелось бы попрощаться с деревом. То был могучий дуб примерно столетнего возраста – желторотый, по дубовым меркам, – который, насколько помнила Аддисон, находился в самом расцвете сил. В его ветвях был устроен небольшой шалаш, погибший во время жестокой бури, – доски пролетели по улице через два дома и разбили окно в столовой у Бартоломью. «Гнездо Адди» – так называл шалаш ее отец. Скорее даже «воронье гнездо Адди», поскольку оттуда ей первой было видно всех, кто подходил к дому. (Аддисон, с учетом семейного положения ее матери, вспоминала об этом с улыбкой.)

Она села в машину и поехала по Калифорния-стрит, но ее старый дом и двор, лишенные отныне своего единственного украшения, являли собой печальное зрелище. Поэтому Аддисон, не останавливаясь, развернулась у исторического дома Уиксов и затормозила перед школой. Когда-то она была редактором школьной газеты «Трезубец» – правда, всего минут пять, ибо ее статью о придании Гавайям статуса штата очистили от упоминаний об империализме и о свержении американцами королевы Лилиуокалани, и Аддисон пришлось в знак протеста подать в отставку.

А вскоре после этого ей предложили работу в «Сентинеле». Однажды, возвращаясь домой на велосипеде, она услышала на кухне разговор матери с тетей Джоан, новой женой отца. Сперва тетя Джоан очень старалась наладить отношения с Аддисон: приглашала на обед, в кино, а как-то раз даже взяла в туристический поход.

Аддисон в ответ вела себя просто невыносимо. Был случай, когда она отказалась выйти из машины, читая детектив с Перри Мейсоном, хотя ее уверяли, что снаружи захватывающий вид – стоит только высунуть нос. «За каким хреном ты сидишь в машине! – проорал дядя. – Вылезай сейчас же!» – а дядя, пусть и был рыбаком, ругался не часто, по крайней мере при Аддисон. Книга была «Делом о краже на дороге». Захватывающий вид был Большим каньоном. До сего дня Аддисон его так и не видела.

На кухне тетя Джоан показала свое истинное лицо.

– Ей уже восемнадцать, – говорила она.

– Семнадцать, – поправила мать Аддисон.

– Он даже не сказал мне. Я нашла корешки от чеков. Он не хочет, чтобы вы думали, будто по-прежнему можете на него рассчитывать. Понятно, что вы можете во всем на него рассчитывать. Но бог ты мой, уже семнадцать! Почти что взрослая девушка!

На этом беседа оборвалась – до женщин донесся шелест велосипедной цепи. Мать Аддисон подошла к окну:

– Привет, дорогая. Мы тут пьем кофе. Зайди, поздоровайся с тетей Джоан.

Аддисон вошла и вежливо-ледяным голосом произнесла слова приветствия: она сразу же поклялась себе, что больше не возьмет от этих людей ни гроша, раз этот грош кидают с такой неохотой. Она не подозревала, что превращение отца в дядю и его повторная женитьба могут иметь серьезные финансовые последствия.

На следующий день она пошла в редакцию газеты – искать работу. Для начинающих были только похоронные дела, но никто не хотел сваливать их на молоденькую девушку, еще школьницу, у которой в голове должны быть леденцы и юнцы, а никакие не мертвецы. Ей пришлось настаивать. По счастливой случайности, это была работа, от которой у матери могла поехать крыша. В семнадцать лет Аддисон мечтала сделать так, чтобы у всех, кто любит ее, поехала крыша.

(2)

Риму разбудила возбужденная возня такс. Дюжина собак? Или только две? Потом раздался звук трения дерева о дерево: в «Наших ангелах» спускали на пол чердачную лестницу.

Видимо, Рима заснула, прижавшись щекой к открытке от Констанс, и та приклеилась. В «Наших ангелах» она появилась в тот момент, когда лестница оказалась на полу, – волосы взъерошены, но лицо в относительном порядке. Собаки с бешеным лаем карабкались по ступеням. «Помочь?» – прокричала Рима Тильде. «Не надо, я сама!» – прокричала та в ответ. Тильда была в зеленом хлопчатобумажном комбинезоне, боковые карманы которого были набиты множеством вещей. Одной из них был фонарик.

Определенно, Риму здесь не ждали, но она все равно поднялась на четвертую ступеньку – так, что голова оказалась на чердаке. Луч фонаря плясал в полумраке. Рима различила уже знакомые ей предметы: лампу-сфинкса, пластмассовых Санта-Клаусов, старые стулья, обувную коробку с именем ее отца. Оголтелое завыванье собак сменилось восхитительным подобием тишины – тяжелым дыханием и стуком когтей о дерево. В нос стала набиваться пыль. Рима поднялась на самый верх.

Тильда направила луч фонарика в пол – края чердака погрузились в темноту, – закатала рукава, так что показалась змея, достала из кармана швейцарский армейский нож и вскрыла одну из коробок. Вытащив оттуда книгу, положила ее на пол и обратилась к Риме, протянув ей липкую ленту:

– Раз уж ты здесь, помоги мне заклеивать коробки.

Книга оказалась изданием «Аш-два-ноль» в твердой обложке. Вдоль корешка извивалась зеленая водоросль.

По доброй воле Рима ни за что не взялась бы заклеивать коробки. Вскрывать их у нее получалось лучше: Рима вообще не умела ничего закрывать и оборачивать, в том числе подарки. Лента никак не желала лежать ровно, все время норовя свернуться, – липкие концы тянулись друг к другу, как магнит. А когда Рима положила на пол рулон, чтобы выровнять ленту на коробке, то потом, подняв его, не смогла найти конец. Пришлось действовать ногтями. Ей удалось освободить маленький кусочек ленты, затем еще один и еще, но в конце концов лента снова прилипла к рулону.

– Ну конечно, – пробормотала Рима.

Задача состояла в том, чтобы найти около дюжины первоизданий: новоорлеанские библиотеки проводили акцию в помощь пострадавшим от урагана «Катрина», и Аддисон решила в ней поучаствовать. Правда, Рима об этом не знала: она ничего не спросила у Тильды, та не сочла нужным ничего объяснять. Но стопка книг на полу говорила о том, что это для чего-то нужно.

Тильда работала намного быстрее Римы. Закончив открывать коробки, она взяла у Римы липкую ленту.

– Я заклею. – Она показала на стопку книг. – Не спустишь это вниз?

Риме совсем не хотелось тащить книги вниз. Риме хотелось, чтобы Тильда стащила их вниз сама, а она, Рима, осталась на чердаке с фонарем. Но как этого добиться? Рима взяла четыре книги, потом положила две обратно, чтобы потянуть время. Где-то вдалеке зазвонил телефон.

– Не бери, там автоответчик, – сказала Тильда.

Рима осмотрела чердак, остановив взгляд в одном из темных углов.

– Кажется, Мартин собирался позвонить.

То была бесстыдная и наглая ложь. Рима никогда не думала, что может пасть так низко лишь для того, чтобы распутать дело. И так скоро. Неудивительно, что Максвелл ненавидел себя. Тильда скатилась по ступенькам так быстро, что лишь чудом не сломала себе шею.

Однако не за просто же так врала она нагло и бесстыдно! Рима подняла нож и фонарик. Она точно знала, где лежит обувная коробка. Риме удалось перерезать неподатливую веревку за считаные секунды до того, как послышались шаги Тильды. Рима вернула веревке прежний вид, спрятав обрезанные концы под коробку. Когда показалась голова Тильды, фонарик был на том месте, где его оставила Тильда, а нож – то ли на том же месте, то ли нет. Рима не могла припомнить, где именно тот лежал, а потому протянула нож Тильде, просто как бы оказывая услугу.

– Это был не Мартин, – сказала Тильда и недоумевающе посмотрела на нож в своей руке, словно не понимая, как он там оказался. – Он не сказал, когда собирается звонить?

– Нет, – ответила Рима, и это уже совершенно не было ложью.

Взяв четыре книги, она принялась спускаться по лестнице.

Когда Риме было восемь, они с Оливером заболели ветрянкой – сперва Оливер, а через полдня и Рима. Они оставались дома – классная штука, вот только бы чувствовать себя получше, – играли по утрам в настольные игры, а потом смотрели сериал «Все мои дети», устроившись на разных концах дивана и общаясь посредством тычков ногами. В них вливали бесконечно много воды с лимоном – самое популярное в семействе Лэнсиллов питье для больных.

Однако через несколько дней это всем надоело. У Оливера ветрянка протекала легко, но он требовал к себе такого же сочувствия, как к Риме, которой становилось все хуже. Однажды утром они поссорились из-за жеоды, которую отец привез из Бразилии. Оливер хотел вскрыть ее при помощи молотка, Рима же настаивала, что надо выбросить ее из окна второго этажа; Оливер считал, что тогда она разобьется вдребезги. Последовали слезы (со стороны Оливера), и в конце концов матери пришлось отобрать у них этот обломок скалы.

За ланчем они перегрызлись опять – из-за пластикового уплотнения на банке с арахисовым маслом. Рима хотела просто срезать его, а Оливер предлагал воткнуть в него нож, чтобы услышать хлопок. В общем-то, Риме было все равно – теперь ей просто нравилось доводить Оливера до слез, раз это так хорошо выходило. Мама отобрала у них банку, велев сесть в гостиной и играть в особенную игру: не разговаривать и не трогать друг друга, пока она не разрешит. Покажите, что вы взрослые люди, способные владеть собой, сказала она, и тогда я научу вас, как стать шпионами. Такими же, как я.

– Ты не шпион, – всхлипнул Оливер.

– А ты уверен?

– Ты же мама… – Но теперь в его голосе звучало сомнение.

Взять «Пугало и миссис Кинг» – там ведь была женщина-шпионка! И дети ее ничего не знали, хотя, если честно, они были тупы как пробки. Сколько раз должна мама не явиться к обеду, прежде чем ты что-то заподозришь? (Отец-то вполне мог быть шпионом. Наверное, и был им. Кого бы это удивило?) Оливер проследовал за Римой в гостиную и уселся как можно дальше от нее.

Мама вернулась, неся поднос, покрытый кухонным полотенцем – белым в красную полоску. Это такая игра для подготовки шпионов, объяснила она, которая описана в книге Киплинга «Ким»: позже, перед сном, она им почитает эту книгу. Бабушка читала ей «Кима» в детстве и научила ее этой игре.

– Бабушка не шпион, – возразил Оливер. – Она воспитатель в детском саду.

Рима чуть было не сказала, что он проиграл, – ведь мама еще не разрешала им говорить. Но ей уже наскучило доводить Оливера до слез.

В новой игре надо было запоминать, что лежит на подносе, когда с него снимали полотенце, а потом перечислять предметы, когда полотенце возвращали на место. Рима до сих пор могла назвать многое из того, что лежало на подносе тогда, в первый раз. Банка с арахисовым маслом и жеода. Римин браслет и Римина зубная щетка. Игрушечный Оби-Ван Кеноби Оливера и его же карточка с «Малышами из мусорного бачка». Пузырек с маслом для медитации. Сережка с жемчужиной. Открытка, присланная отцом из Аргентины, где не так давно шла грязная война. Рима как-то спросила его, почему одни войны грязнее других, но внятного ответа не получила.

Оливеру с Римой игра понравилась. Они играли в нее несколько раз в тот день и часто потом, раскладывая предметы друг для друга, если мама была занята. Чем чаще побеждал Оливер, тем больше ему нравился шпионаж. Он стал неисправимым любителем подслушивать на много лет вперед, может быть даже до конца жизни. И конечно, он знал о Риме гораздо больше, чем та могла сказать с ходу.

Рима помогла Тильде перенести вниз книги. Теперь все двенадцать лежали на полу, ожидая упаковки и отправки по почте. После этого Рима пошла к себе и сразу же обнаружила свои заметки в первом же месте, куда ей пришло в голову заглянуть, – в ящике с носками. Она закрыла глаза, припоминая, что увидела в обувной коробке, потом открыла их и записала:

Старые газетные вырезки; по крайней мере, самая верхняя – с отцовской подписью.

Билеты в кино.

Небольшая спиралевидная раковина.

Приглашение на свадьбу ее родителей.

Исписанная салфетка из бара.

Крохотные пластмассовые сладости из кукольного домика: тортик, три коржа, шоколадная обсыпка.

Стакан для виски, красного стекла.

Рима просмотрела весь список. Настоящий детектив постарался бы узнать, что написано на салфетке и какие именно газетные статьи Аддисон пожелала сохранить. Но Рима увидела достаточно, чтобы все четко представить себе. А увидела она следующее: коллекцию предметов, собранную влюбленным человеком – безответно влюбленным.

Она положила бумаги обратно в ящик с носками. Давние дела: Аддисон сильно изменилась с тех пор. Богатая, чертовски успешная писательница. Богатая, чертовски успешная, незамужняя писательница. Во всех интервью и статьях, которые читала Рима, не было и намека на постоянного партнера, да и вообще ничего о семейном положении Аддисон. Из этого, конечно, не следовало прямо, что Римин отец безнадежно разбил ее сердце. Аддисон была очень скрытным человеком.

Такое расследование требовало более крепких нервов. Рима сказала то, чего теперь хотела бы не говорить, в стремлении увидеть то, чего теперь хотела бы не видеть. Точка. Дело закрыто.

Да и дела никакого не было. И тем самым ipso facto,как сказал бы Оливер, не было никакой необходимости расследовать его. Рима могла бы заняться чем-нибудь другим. Научиться играть на гитаре. Освежить свой французский. «La plume de ma tante est sur la table». Посекретарствовать немного у Аддисон, о чем когда-то шла речь. Сменить постельное белье, наконец.

Рима спустилась вниз, в помещение для стирки, чтобы забрать свои простыни прежде, чем это сделает Тильда. Возвращаясь к себе с мягким, пахнущим мылом бельем, она ненадолго задержалась у компьютера – отправить письмо Мартину.

Вечером она уже могла с уверенностью сообщить Тильде, что Мартин приедет к обеду и останется ночевать, если в магазине его подменят.