Текст книги "Карусель"

Автор книги: Карен Брукс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

5

Вернулся Клайв. Подошел к дивану, спросил, внимательно вглядываясь в ее лицо:

– О чем ты думаешь?

– О Данииле.

Могла бы и соврать, но сказала правду, хоть и знала, что огорчит своего эмоционального собеседника. Впрочем, он встретил ее слова спокойно. Боль в висках усиливалась, и Нора помассировала их пальцами.

– Что с тобой? – забеспокоился Клайв.

– Голова раскалывается, – неохотно пояснила Нора. – Ничего страшного. Пройдет.

– Ты выглядишь все еще бледной, – недоверчиво проговорил он, беря ее за руку. – Тебе надо сегодня пораньше лечь спать. Я могу что-нибудь для тебя сделать перед уходом?

– Нет, спасибо. Ты и так очень много для меня сделал.

– Никогда не мог понять, почему ты тогда позволила мне уложить себя в постель? – вдруг спросил Клайв, испытующе глядя ей в глаза.

– Я была совсем неопытной и глупой. К тому же мы оба выпили перед этим, – горько призналась Нора. – Впрочем, дело, конечно, не только в этом. Ты разве не помнишь, в те годы все девушки были от тебя без ума.

Нора улыбнулась, вспоминая, каким он был в свои девятнадцать. Еще по сути дела мальчишка, а уже излучал мужскую силу и уверенность, был так неотразимо хорош со своей роскошной черной шевелюрой, что девичьи сердца таяли от одного его взгляда.

– Вот уж не знал, – озадаченно сказал он. – Честно говоря, я тогда сам немного потерял голову…

– Да, я знаю. Из-за Марии, – прервала его откровения Нора.

Глаза Клайва затуманились от нахлынувших воспоминаний.

– Да, Мария, – подтвердил он. – Какой же легкомысленной кокеткой была твоя сестра…

Что да, то да. Возможно, Клайв и Мария созданы друг для друга. Молодые, красивые, влюбленные – они были убеждены, что мир существует только для них двоих. Вот уж удивились друзья и знакомые, узнав, что младшая сестра, тихая, ничем особенно не примечательная, вдруг перебежала дорогу красавице Марии.

Больше всех, разумеется, была шокирована сама Мария. Какой же страшный скандал учинила она, когда Нора призналась потрясенным родителям, что ждет от Клайва ребенка.

– Ты, насколько помнится, сама заявила, что я тебе совершенно не нравлюсь, – прервал Клайв ее мысли.

– В том смысле, который подразумеваешь ты, действительно не нравился, – согласилась Нора.

Да, юный красавец казался ей излишне самоуверенным, эгоистичным, даже самовлюбленным. Но она отлично понимала, почему он так возбуждающе действовал на Марию и других девушек.

Нора решила не обращать на Клайва никакого внимания, хотя от одного его вида ее бросало в жар, сердце начинало учащенно биться, а колени предательски дрожать. Даже в свои семнадцать девушка догадывалась, что это чисто физическое влечение плоти, инстинктивная реакция на сексуальный призыв юного самца.

Мария реагировала на этот вопрос, как пчела реагирует на запах нектара. Позже обнаружилось, что она может и ужалить, тоже как пчела. Что же касается Норы, то с самого начала ее отношение к Клайву было негативным. Она испытывала к нему смешанное чувство, в котором нашлось место и страху, и восхищению, и враждебности.

Одна летняя ночь внезапно все изменила. Анализируя потом случившееся, Нора пришла к выводу, что всему виной их тогдашняя молодость и глупость.

Последствия оказались ужасными. Мария была вне себя от ярости и, конечно же, от горя… Она закатила истерику, требуя, чтобы младшая сестра навсегда покинула родительский дом. В противном случае придется уйти ей самой. Мария без конца названивала Клайву, то плача в трубку, то последними словами понося его и сестру.

Хуже всего пришлось родителям. Они разрывались на части, стараясь морально поддержать каждую из дочерей и в то же время как-то примирить их. Конечно, они винили во всем прежде всего Клайва. Но тут, как ни странно, натолкнулись на сопротивление сестер. И младшая, и старшая в один голос твердили: Клайв ни в чем не виноват!

Впрочем, он повел себя в этой обстановке так, что его действительно трудно было в чем-либо обвинить. На следующий день он прибыл в их дом и слегка дрожащим, но тем не менее решительным голосом попросил позволить ему переговорить с Норой. При этом он старался не смотреть на опухшее от слез лицо Марии, избегая ее испепеляющего взгляда. Когда родители удалились, уведя с собой упирающуюся Марию, юноша сделал Норе предложение.

Слава Богу, у нее хватило здравого смысла ответить отказом. Потрясенная тем, что с ней случилось, чувствуя себя виноватой перед родителями, Нора тем не менее посчитала, что, приняв предложение, она не облегчит, а, наоборот, ухудшит дело.

Клайв вздохнул с облегчением, услышав ее отказ, хотя и попытался скрыть это. Он даже предложил ей посоветоваться с родителями, прежде чем давать окончательный ответ. Но Нора твердо стояла на своем.

С тех пор она ни разу не раскаялась в своем решении.

– Я по-прежнему тебе не нравлюсь? – спросил Клайв.

– Ты знаешь, многое изменилось с тех пор, – грустно ответила Нора. – Ты оказался великолепным отцом, ко мне относился по-доброму…

– При чем здесь доброта! – прервал ее Клайв. Он внимательно смотрел на нее, и, казалось, в его душе идет какая-то борьба. – В моем отношении к тебе присутствует нечто совершенно другое, и ты знаешь это не хуже меня.

А что, собственно, она такое знает? Вначале его щедрость была продиктована, судя по всему, исключительно чувством долга. Потом он по-настоящему полюбил дочь, а с годами искренне привязался и к ее матери.

– Я ценю твою дружбу, – сказала Нора.

– Ты считаешь, что это дружба?

Сверкнув глазами, Клайв так резко наклонился к ней, что та невольно вся напряглась. Но он только приложил свой лоб к ее губам и, выпрямившись, произнес:

– Спокойной ночи. Ложись сегодня пораньше. – И с этими словами вышел из дома.

– Синтия согласилась остаться с Эвой в среду вечером, – сообщил Даниил. – Мне почти не пришлось ее уговаривать. По всей вероятности, она относится к Эве гораздо лучше, чем нам с тобой кажется.

К сожалению, Нора не могла сказать того же о собственной дочери. Ее реакция на новость об их совместном вечере с Синтией выразилась так:

– Почему, собственно говоря, Синтия должна оставаться со мной? И вообще, почему ты идешь куда-то вдвоем с мистером Динмором?

– Потому что Даниил хочет, чтобы я немного развлеклась после болезни. Потому, наконец, что… нам нравится быть вдвоем, – осторожно подбирая слова, добавила Нора.

– А вообще-то родители не оставляют своих детей одних, – не унималась Эва.

– Именно поэтому Синтия и останется с тобой. Ведь ты никогда не возражала, когда я оставляла тебя на Оливию или Руфь.

– Это совсем другое. Синтия нам совершенно чужая.

– Почему же чужая? – не совсем уверенно продолжала настаивать Нора. Но вдруг подумала, что действительно слишком мало знает дочь Дана и совсем не уверена, можно ли оставлять на нее десятилетнего ребенка.

Синтия, прибывшая с отцом, была в прекрасном настроении. Ей явно хотелось произвести хорошее впечатление. Войдя в дом, она вежливо протянула Норе руку со словами:

– Я очень рада вас снова видеть, миссис Бэкли.

– О, я тоже, – слегка удивленная таким формально-вежливым приветствием, ответила Нора. – Если хочешь, зови меня просто Норой. Эва в ванной, но она скоро выйдет. Я оставляю на столе для вас фрукты и бисквиты. В холодильнике стоит апельсиновый сок, но, если захотите, можете сделать себе кофе, чай или какао.

– Спасибо, я все найду. Во сколько вас ждать?

– Мы вернемся не позже одиннадцати, – пообещал Даниил.

Вошла Эва и обвела присутствующих настороженным взглядом.

– Мамочка! Положи меня, пожалуйста, в постель, – попросила она.

Последнее время Эва очень редко употребляла это уменьшительное «мамочка», и, как показалось Норе, такая подчеркнуто детская форма обращения была сейчас использована ею неспроста.

– Может быть, ты побудешь немного с Синтией? – спросила Нора.

– Мне хочется почитать книжку, – вежливо, но твердо заявила Эва.

– Если хочешь, я могу тебе почитать вслух, – предложила Синтия.

– Спасибо, но я сама умею читать, – ответила Эва, вежливо улыбнувшись.

– Как хочешь.

Синтия плюхнулась в кресло и уставилась в телевизор.

– Сегодня передают мою любимую музыкальную программу. Можно посмотреть? – спросила она.

– Конечно, Синтия, чувствуй себя как дома, – ответила Нора и повела дочь в спальню.

– Ты хорошо будешь себя вести с Синтией? С ее стороны было очень любезно предложить почитать вслух.

– Не такая уж я маленькая, чтобы мне читали.

Совсем недавно Эва попросила об этом отца, но стоит ли именно сейчас упрекать дочь в непоследовательности?

– Я скажу Синтии, что ты должна в половине девятого выключить свет.

– Ладно, – буркнула девочка, откидываясь на подушку с книгой в руках.

Они провели приятный вечер. Правда, Нора все время ощущала какую-то апатию и усталость, объясняя это тем, что она еще не полностью оправилась после гриппа. Дан был внимателен и заботлив. Да и обстановка в ресторане оказалась уютной. Немного раздражал шум, от которого у нее начинала болеть голова. Впрочем, боль в последние дни стала почти привычной.

Мешало и непонятное, совершенно неоправданное беспокойство о Эве, поэтому, когда Дан предложил еще посидеть за чашкой кофе, она отказалась. Но Даниил не торопился уходить.

– Здесь так хорошо, – проникновенно сказал он, положив ее руку на свою ладонь. – Мы так давно не были вдвоем.

– Я очень благодарна тебе за этот вечер, – заставила себя улыбнуться Нора.

– Мы должны почаще проводить время вместе, – рассудительно произнес Даниил. – Девочкам наше отсутствие только на пользу.

– Возможно, ты прав. Только Синтия уже в таком возрасте, когда ей хочется проводить субботние вечера со своими сверстниками. Как, кстати, ее приятель, который тебе так не понравился?

– Слава Богу, с ним покончено.

– Найдутся другие.

– Конечно, но я постарался объяснить ей, что с этим не следует торопиться. Мне хотелось бы, чтобы она целиком сосредоточилась на учебе.

Подъехав к дому, Даниил выключил двигатель машины и, повернувшись лицом к Норе, заключил ее в объятия. Они поцеловались. Его поцелуй почему-то оставил Нору совершенно равнодушной, и, когда он попытался расстегнуть ей жакет, она воспротивилась его желанию.

– Что с тобой? – удивился Даниил.

– Сама не знаю, – честно призналась Нора. – Может быть, потому, что в доме дети?

– Я понимаю, что ты имеешь в виду, – засмеялся Дан. – Родители гораздо больше детей боятся быть застигнутыми врасплох.

Синтия настолько увлеклась включенным на полную мощность телевизором, что заметила их возвращение, только когда отец убавил звук.

– А, вы уже приехали! – спросила она, с трудом отрываясь от экрана. – Как прошел вечер?

– Спасибо, вечер был чудесным, – поспешила ответить Нора, заметив недовольное выражение лица у Даниила. – Дорогой, что-нибудь не так?

– И Эва должна спать под этот дикий вой? – хмуро спросил Даниил.

– Я прикрыла двери и несколько раз заглядывала к ней, – оправдывалась Синтия. – Клянусь, ей это не мешает.

– Ты, надеюсь, получила удовольствие от сегодняшнего вечера, – вмешалась Нора и, заметив удивленный взгляд девочки, пояснила: – Я имею в виду удовольствие слушать свою музыку так, как тебе этого хочется.

Легко догадаться, что Синтии не часто выпадает счастье слушать музыку на пределе громкости.

– О да. Спасибо. Папа просто ненавидит такую музыку, – улыбнулась Синтия. – Я полакомилась вашими бисквитами и вымыла за собой тарелку, – доложила девочка.

Синтия совсем не плохой ребенок. Во всяком случае, явно старается быть полезной.

Как только гости уехали, Нора поспешила в комнату дочери. Как и говорила Синтия, Эва крепко спала, а рядом, прижавшись к ней, спал Сим.

Мать невольно улыбнулась, глядя на эту трогательную парочку. Темные волосы девочки резко контрастировали с белоснежной подушкой. Черные длинные ресницы закрывали чуть ли не половину лица. Во сне дети выглядят такими трогательными и беззащитными! Перед тем как уйти, Нора осторожно поправила простыню, хотя никакой необходимости в этом не было. Просто хотелось как-то выразить свою нежность к дочери.

На следующий день Эва ни разу не вспомнила о Синтии, и когда Нора осторожно спросила, понравилась ли ей дочь Даниила, то получила весьма короткий, мало что говорящий ответ:

– Ничего.

На вопрос о том, не беспокоила ли ее громкая музыка, ответ был тоже немногословен:

– Я спала.

Не пережать бы в своем желании подружить двух таких разных девочек. Можно добиться обратного эффекта. Лучше оставить эту тему и препоручить развитие их отношений времени. Так рассудила Нора и больше не приставала к дочери с вопросами.

Позвонил Клайв. Поинтересовался здоровьем Норы.

– Я звонил вам вчера… – Слова скрывали невысказанный вопрос или обиду.

Синтия ничего не сказала о звонке. Наверное, забыла.

– Да, меня вчера не было дома.

– А кто же оставался с Эвой?

– Дочь Даниила.

– Следовательно, ты провела целый вечер с ним, я так понимаю.

– Да, с ним. Что еще тебя интересует?

– Извини, – произнес голос в трубке после короткой паузы. – Но ты же не собираешься делать из этого секрета?

– Нет, не собираюсь… И все же, что ты от меня хочешь?

– Хочу удостовериться, что с тобой все в порядке. Теперь я знаю, что ты полностью поправилась, раз была в состоянии выехать за город с приятелем. Значит, мне не о чем беспокоиться.

– Тебе действительно не стоит беспокоиться. Правда, за город мы не выезжали. Мы просто пообедали в ресторане и все.

– И все? – с подчеркнутым изумлением произнес Клайв, соединив в вопросе издевку, подозрение и, наверное, обиду.

– Все или не все – какая тебе разница? Это абсолютно не твое дело, – с трудом сдерживаясь, произнесла Нора сквозь зубы.

– Да, конечно, – коротко отозвался голос на другом конце линии. – До встречи.

Последние дни Эва была какая-то притихшая, и Нора забеспокоилась, не заболела ли девочка. Но позвонил Клайв, и куда девалась вся апатия? Ура! Они едут кататься на лошадях!

Когда отец приехал за дочерью, Нора, стоя на коленях, снимала с клумбы хвойные ветви, которыми закрывала на зиму розы.

– Ну, теперь я могу собственными глазами удостовериться – ты действительно совсем здорова! – порадовался Клайв.

Норе вовсе не понравилось, что ее застали в таком виде. Она поспешно поднялась, сняла садовые перчатки и поправила волосы. На ней была мешкообразная старая рубашка и изрядно потертые джинсы с дырками на коленях.

– Вы с Даниилом никуда сегодня не идете? – подчеркнуто небрежным тоном поинтересовался Клайв.

Мог бы и не спрашивать – сам же видит, чем она занимается. На вопрос ответила не впрямую:

– Сад требует ухода.

Нашлась бы здесь работа и для мужских рук. Нора хотела было попросить Дана помочь ей, но потом передумала. Возиться одной в цветнике – просто удовольствие. Неспешные эти хлопоты действовали на нее успокаивающе.

– Папочка! – Из дома выскочила Эва, успев нацепить куртку лишь на одну руку. – Я готова! Поехали!

Отец помог девочке застегнуться и, перед тем как попрощаться с Норой, сказал:

– Есть предложение. Ты наработаешься в саду, устанешь, а еще надо обед готовить. Давай поедем сегодня все вместе и где-нибудь пообедаем.

– Поедем! Поедем! Мамочка! Мы так давно нигде не были вместе! – заверещала Эва прежде, чем мать успела что-либо сказать.

Первое ее желание было отказаться, но Эва смотрела на нее такими умоляющими глазами, что язык не повернулся сказать «нет». К тому же ей действительно сегодня страшно не хотелось возиться на кухне.

– Ну что ж, замечательная идея! Поезжайте к своим лошадям, а я пока приведу себя в порядок.

Когда они уже садились в машину, Нора вспомнила, что накануне Дан тоже предлагал провести вечер вместе, но она отказалась. Они же на этой неделе уже встречались, и так не хотелось еще раз оставлять на кого-то Эву. Обед с Клайвом – это ведь не свидание, так что вряд ли Дан обидится. К тому же он вовсе не ревнив.

За прошедшие годы отношения между родителями Эвы приняли дружеские, гибкие и вполне цивилизованные формы. Девочке исполнилось два года, когда Клайв заявил, что ему хотелось бы видеться с дочерью. Вначале Нора отнеслась к его просьбе настороженно, но потом подумала, что, наверное, Эве будут полезны, пусть даже нерегулярные и непродолжительные, встречи с отцом. К тому времени Клайв уже окончил колледж, жил в собственном доме и работал.

Было, конечно, опасение, что, удовлетворив свое любопытство, юный отец потеряет интерес к дочери. Тем не менее Нора посчитала, что она ни в коем случае не вправе лишать его свиданий с ребенком.

Оба решили не прибегать к юридическим методам регулирования отношений отца с дочерью и не стали устанавливать каких-либо жестких правил.

Со временем Нора вынуждена была признать, что недооценила отцовских чувств Клайва. Вначале его свидания с дочерью носили нерегулярный характер. Пожалуй, и не могло быть иначе, поскольку в то время Нора еще жила с родителями, которые относились к несостоявшемуся зятю более чем неприязненно. Они видели в нем соблазнителя младшей дочери и виновника ухода из дома старшей. Последнее простить им было особенно трудно.

Старики искренне любили Эву и до сих пор регулярно посылают ей письма и подарки.

Вскоре Мария вышла замуж за доктора, уехала с ним в Рочестер, что на севере штата Нью-Йорк, и родила там двойню, мальчика и девочку. Не прошло и полугода, как родители продали дом и уехали туда же, чтобы быть поближе к старшей дочери.

– Тебе мы помогли, – сказали они младшей. – Теперь очередь Марии. Если хочешь, поехали с нами.

Но Нора отказалась. Во-первых, она считала, что пора начинать самостоятельную жизнь. Во-вторых, не хотелось увозить дочь от отца.

Клайв настоял на том, чтобы она позволила купить им с Эвой дом. К этому времени он стал управляющим филиалом компании в Нью-Рашель и мог позволить себе такие траты.

– Я хочу сделать это ради дочери, – уговаривал он Нору. – Ты не имеешь права лишать Эву приличных условий жизни только из-за своего желания потешить свою гипертрофированную гордость.

В конечном счете Нора согласилась. Вот тогда-то посещения Клайва и стали более частыми и более продолжительными. Какой прекрасный праздник они устроили девочке, когда той исполнилось пять лет! Отец купил фотокамеру, чтобы девочка и ее подружки могли видеть себя на снимках. Когда гости разошлись, Нора отправилась на кухню мыть посуду, а Клайв с Эвой устроились на диване и стали еще раз рассматривать полученные из экспресс-сервиса фотографии. Девочка от восторга громко визжала, хлопала в ладоши, и отец радовался вместе с ней, глядя на ребенка влюбленными глазами. Потом, отложив фотографии в сторону, они уселись прямо на полу и играли во все подаренные в тот день игрушки до тех пор, пока Нора не сказала, что девочке пора готовиться ко сну.

Посадив дочку в ванну, она вернулась в гостиную и стала собирать разбросанные везде обрывки оберточной бумаги, коробки из-под игрушек и сами игрушки.

– Купание закончено? – спросил Клайв.

– Нет, она еще в ванне. Эва теперь моется сама. Я только слежу за этой процедурой.

– Слушай, перестань суетиться со всем этим мусором. Садись отдохни. Я все уберу.

– Спасибо.

Нора аккуратно сложила все подарки в шкаф и устало опустилась в кресло.

Вошла Эва, порозовевшая от горячей воды, держа в руках огромного, почти с нее ростом, плюшевого кролика, подаренного ей отцом.

– Ты почистила зубы? – спросила Нора.

– Ррр… – продемонстрировала свои белоснежные зубы девочка. – Мамочка! Положи меня спать.

– Хорошо, дорогая, – ответила, зевая, Нора, чувствуя, что не в силах оторваться от кресла.

– Давай я ее провожу, – предложил Клайв. – Мама устала. Идем!

– Ладно, – протянула ему руку Эва. – Только ты должен будешь почитать мне на ночь сказку. Хорошо?

– Хорошо, хорошо. Ты мне скажешь какую?

Они вышли. Нора закрыла глаза и даже не заметила, как заснула. Очнулась, когда Клайв тихо произнес ее имя. Она увидела его улыбающееся лицо рядом со своим. Он стоял, оперевшись руками на подлокотники кресла, низко наклонившись над нею.

– Когда ты спишь, ты удивительно похожа на Эву, – с нежностью в голосе произнес он.

– Девочка спит?

– Уже минут десять, а до этого мы прочитали сказку.

– Надо же, заснула, как провалилась!

– Ты спала, причем так сладко, что у меня родилось искушение разбудить тебя классическим методом, так, как мужчины будят женщин среди ночи.

Сказав это, Клайв испытующе взглянул на Нору. Та почувствовала, как у нее забилось сердце, но вслух высказалась с некоторым отстраняющим безразличием:

– Ты правильно сделал, что воздержался. В ответ получил бы не менее классическую пощечину.

Клайв выпрямился, засунув руки в карманы, но от кресла не отошел.

– Это почему же?

– Я не привыкла, чтобы меня будили…

– Поцелуями? – подсказал Клайв.

– Неожиданными или нежеланными поцелуями.

– А каким бы был мой? Неожиданным или…

– И тем и другим, – мгновенно отреагировала Нора.

Она встала, давая понять, что разговор окончен. Он грустно посмотрел ей в глаза и спросил:

– Ты ненавидишь меня?

– С чего ты взял? – поразилась Нора. – Конечно нет. За что мне тебя ненавидеть?

– Я разбил твою жизнь, не так ли?

– Моя жизнь вовсе не разбита. Просто она сложилась не так, как мечталось.

– Все-таки правду говорят, что женщинам всегда труднее. Мужчина может в любой момент просто повернуться и уйти.

– Ты собираешься именно это проделать?

– Нет, что ты!.. Мое предложение жениться на тебе остается в силе. Если ты передумаешь, дай мне только знать.

Нора отрицательно покачала головой. Ради дочери тот, конечно, пойдет на любые жертвы, но подобный мотив не обеспечит надежной основы для счастливого брака.

– Нет, пусть все остается как есть. Ты и так уже сделал больше, чем я ожидала. Купил нам замечательный дом, в котором Эве так хорошо.

– А тебе? Тебе хорошо?

– Когда хорошо моей дочери, хорошо и мне. В чем дело, Клайв? У тебя проблемы с женщинами?

– Почему ты так думаешь? – с обидой в голосе пробормотал тот.

– Считай, что заговорила моя интуиция, – пожала плечами Нора.

Конечно, после Марии у него были девушки, и не одна. Пару раз он сам, случайно обмолвившись, называл их по имени. Однажды она позвонила в его офис, чтобы прояснить вопрос, связанный с оформлением права собственности на дом. Секретарша ответила, что босс занят.

– У меня личный вопрос, – пояснила Нора, но не назвалась.

– О, так это Терри? – Голос женщины заметно потеплел. – Одну минуту. Он ждет вашего звонка.

Прежде чем Нора попыталась исправить ее ошибку, в трубке послышался ласковый и в то же время нетерпеливый мужской голос.

– Терри! Здравствуй, дорогая! Извини, что…

– Это я, Нора, – поспешила она прервать его излияния.

– Нора? – удивился голос Миссис Фрейзер сказала…

Твоя миссис Фрейзер дура! – подумала Нора. В таких случаях стоит для начала проверять, кто звонит. А вслух сказала:

– Миссис Фрейзер ошиблась.

– Понятно. – Его голос стал вдруг сухим, почти официальным. – Чем могу служить?

Нора объяснила суть проблемы, и тот обещал решить ее. Повесив трубку, она испытала непреодолимое желание что-нибудь разбить. Давно это было…

…А сейчас стоит перед ней раздраженный человек, и она ни на секунду не сомневается, что именно последние ее слова вызвали столь резкое сопротивление.

– Интуиция? – переспросил Клайв. – Что ты заметила во мне такого, чтобы твоя интуиция поставила диагноз «проблемы с женщинами»? В любом случае тебя это не касается!

– Не сердись, просто я думала, что смогу тебе чем-то помочь, – растерянно сказала Нора.

– Мы с тобой однажды уже играли в эти игры. Как далеко ты готова зайти на этот раз? Еще минуту назад ты говорила, что тебе неприятны мои прикосновения. Тебе надо испытывать жалость к мужчине, чтобы согласиться лечь с ним в постель?

Ошеломленная внезапной грубостью и агрессивным тоном, Нора смешалась.

– О чем ты говоришь! – воскликнула она. – Я вовсе не это имела в виду. После всего, что было между нами, я никогда и ни за что не лягу с тобой в постель.

– Даже ради Эвы?

– При чем здесь наша дочь?

– А при том, что я предлагал жениться на тебе! – выкрикнул рассерженный Клайв. – У тебя что, плохая память? Я хотел, чтобы у Эвы была нормальная семейная жизнь, чтобы отец и мать вместе с ней жили под одной крышей. Ты отвергла мое предложение, не дав себе труда даже подумать над ним.

Это же надо! Столько эмоций, и все из-за того, что кто-то когда-то отверг его вялые притязания.

– Извини. Я не хотела тебя обидеть, – сказала Нора, хотя в глубине души ей казалось, что куда более обиженной в этой ситуации является она.

– Думаю, мне лучше уйти. Этот разговор не доведет нас до хорошего, – бросил на прощание Клайв.

Быстро сбежав по ступенькам лестницы, он, не замедляя шага, направился кратчайшим путем, через лужайку, к своей машине.