Текст книги "Карусель"
Автор книги: Карен Брукс
Жанр:
Короткие любовные романы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)
4
Нора проснулась среди ночи, недоумевая, что могло ее разбудить. Скорее всего потревожил какой-то шум. Стянув с себя одеяло, она свесила ноги, пытаясь найти на ощупь в темноте тапочки.
Пройдя через холл, вошла в спальню. Клайв лежал широко раскинувшись, сбросив одеяло на пол. На нем были только короткие трусы и майка, которые она с вечера выстирала и высушила. Стараясь не шуметь, Нора подошла к больному и осторожно накрыла его одеялом. Но как только она сделала движение, чтобы уйти, Клайв поймал ее за руку. В полумраке спальни было видно, как блестят его глаза.
– Останься, – прошептал он.
– Тебе что-то нужно? – так же тихо спросила Нора. – Воды? Таблеток?
– Просто побудь со мной.
Клайв лежал с закрытыми глазами, и трудно было понять, спит он или нет. Похоже, у него снова поднялась температура. Рука была горячей и сухой. Но лоб уже не так пылал жаром, как вечером. Машинально она убрала с его лица слипшиеся пряди волос.
Клайв застонал, но руки не выпустил. Казалось, он бредит. Нора опустилась на кровать рядом с больным и взяла его руку в свои.
Ей долго пришлось ждать, пока она не почувствовала, что дыхание стало ровным. Видимо, Клайв крепко заснул. К этому времени ее ноги заледенели, а спина заныла от неудобной позы. С трудом поднявшись, Нора слегка коснулась губами лба Клайва и тихо вышла из комнаты.
Утром он ненадолго вышел в ванную, а вернувшись, улегся на кровать. Через минуту опять скинул с себя одеяло. Дыхание было тяжелым. Нора укрыла его. Тот вяло сопротивлялся, но вскоре сдался и сам натянул одеяло повыше.
К вечеру температура стала почти нормальной. Клайв принял душ и даже побрился. В дверях кухни он появился со словами:
– Кажется, я стал похож на человека, не так ли?
– Я готовлю еду на троих, – взглянув на него, сказала Нора. – Ты уже Бог знает сколько времени ничего не ел.
Кивнув головой в знак согласия, Клайв плюхнулся на стул.
– Что правда, то правда. Наверное, именно поэтому я и чувствую себя таким слабым.
– Тебе лучше остаться здесь еще на день, – сказала Нора.
– Спасибо, но я и так задал тебе немало хлопот.
– Да перестань ты! Какие там хлопоты? Я даже собаку не выпустила бы из дома, если бы она чувствовала себя так, как ты.
– Убедительное сравнение.
Клайв молча смотрел, как она готовит. Нора понимала, что ему сейчас тяжело разговаривать, но молчание тяготило и было не по себе под его изучающим взглядом. К счастью, на кухню вбежала Эва и своей болтовней разрядила обстановку.
На следующий день Клайв чувствовал себя гораздо лучше. Он предложил дочери подвезти ее до школы, чем привел девочку в полный восторг. Пока она бегала в свою комнату за рюкзаком, гость обратился к Норе со словами благодарности, в конце заявив:
– Ты мне очень помогла.
– Да не за что меня благодарить! Я сделала бы это для каждого, кому понадобилась бы моя помощь.
– Понимаю, и все равно я тебе очень признателен, – несколько разочарованно произнес Клайв.
Эва на ходу поцеловала мать и, выскочив из дому, помчалась к машине.
– Я так и не получил поцелуя, традиционно положенного победителю. Правда, не в моем состоянии настаивать на таком призе. Еще заражу, чего доброго.
– Видно, ты действительно поправился, если затеял этот разговор, но я никакого обещания насчет поцелуя победителю не давала. Выпили вместе шампанского за твою победу, и хватит с тебя!
– Шампанское – дело хорошее, но разве оно способно заменить поцелуй. Так что, если по справедливости, за тобой остается долг, – усмехнулся Клайв и, прежде чем Нора успела что-либо сказать в ответ, повернулся и быстрым шагом вышел из дома.
Что это с Клайвом? – подумала Нора. Уж не флиртует ли он с матерью своей дочки? Раньше он и не пытался сделать их отношения более сердечными. Правда, изредка напоминал ей, что, если она захочет, он на ней женится. Впрочем, однажды…
…Вскоре после того как они с Эвой переехали в дом, который Клайв купил для них, Нора устроила праздничный обед, чтобы отметить это событие. По такому случаю был сброшен затрапезный наряд – Нора нарядилась в модное платье с глубоким вырезом, открывавшим ее гладкие мраморные плечи. Туфли на высоком каблуке делали особенно эффектными длинные, стройные ноги. Кожа благоухала дорогой туалетной водой, которую сестра прислала в подарок на Рождество.
Клайв пришел с букетом цветов и бутылкой шампанского, которую они выпили, сидя рядом на ступеньках заднего крыльца.
Стоял теплый весенний вечер. Большая круглая луна ярко освещала близлежащие дома, раскидистое сливовое дерево, усыпанное цветами. Силуэты его ветвей четко выделялись на фоне луны.
Нора сидела, прислонившись головой к перилам. Клайв расположился ступенькой ниже.
– Ты часто вспоминаешь своих родителей? – вдруг спросил он.
– Иногда вспоминаю. Знаешь, это так замечательно – иметь собственный дом! Ты не представляешь, как я тебе благодарна.
– Вовсе не за что меня благодарить, – смутился тот.
Нет, есть! – думала Нора. В том числе и за Эву. Конечно, в момент их близости они меньше всего думали о ребенке, зато, когда девочка родилась, новоявленный папа сделал немало такого, что заслуживало благодарности. Но едва заходила об этом речь, чувствовал себя неловко. Нора улыбнулась и допила шампанское.
– Нам с Эвой очень нравится этот замечательный дом. И эта чудесная слива.
– Прежний владелец говорил, что дерево почти не плодоносит, но я решил оставить его. Оно красивое. Эва еще оценит эти крепкие ветви – и полазить по ним можно, и повесить качели.
– О, она страшно любит качаться, – поддержала идею Нора. Она представила себе, как сильные, умелые руки Клайва привязывают качели, а рядом стоит Эва и ждет не дождется, когда же можно будет покачаться.
Клайв встал, чтобы уйти, Нора с неохотой взяла из его рук стакан. Наклонившись, он слегка коснулся губами ее щеки. Ритуальный поцелуй на прощание, с сожалением подумала она. Сейчас Хартли уйдет, и она снова останется одна. Однако тот, кажется, и не собирался уходить. Неожиданно он прильнул к ее губам. Его язык проник внутрь рта и замер, ожидая ответной реакции.
Нора стояла с пустыми бокалами в руках, боясь пошевелиться. Хотя их тела не соприкасались, ее бросило в жар, и она ощутила невыразимую сладость предвкушения.
Клайв взял из ее рук бокалы и поставил на перила крыльца. Затем возложил ее руку себе на плечо, а сам обнял Нору за талию и привлек к себе.
Притянув его за шею, она ответила на поцелуй, чувствуя, как напрягается ее тело, наливаясь истомой.
Поцелуи Хартли становились все более требовательными. Он тихонько увлекал Нору по темному коридору в спальню, и не успела та опомниться, как почувствовала икрами край кровати. Нора была уже готова уступить натиску, но тут в глаза бросилась стоявшая на тумбочке фотография родителей. Они с молчаливым укором смотрели на нее, как бы говоря: «Один раз ты уже сделала эту ошибку»…
На покупку Клайвом дома родители отреагировали сдержанно. Отец, например, сказал:
– Все это прекрасно, но, я надеюсь, он делает это не для того, чтобы получить сразу и любовницу, и место свиданий с ней?
О, как ее тогда возмутили слова отца! О чем он? Какая любовница? Уж если Клайву понадобится любовница, он вряд ли остановит свой выбор на женщине с маленьким ребенком. Вон их сколько ходит – молоденьких прелестных хищниц, куда более ярких, сексапильных, чем она. Уж эти не откажут в благосклонности красавцу-мужчине…
И вот теперь – эти осуждающие родительские глаза! Нора вырвалась из крепких мужских рук, но, потеряв равновесие, рухнула на кровать. Приняв это за приглашение, Клайв последовал за ней. Его руки жадно гладили ее тело, расстегивая попадавшиеся им на пути пуговицы.
– Нет! – вскричала Нора, вскакивая и придерживая на себе спадающую одежду.
Опешивший от неожиданного сопротивления Хартли спросил, в чем, собственно говоря, дело.
– Если ты думаешь, что, купив нам дом, ты получил право на сексуальные услуги в дни вынужденного поста, то ты глубоко заблуждаешься, – с трудом переводя дыхание, произнесла Нора.
Клайв яростно и очень правдоподобно отверг ее упреки, но в конце концов, разозлившись, заявил:
– Ладно, ты сама хотела этого. Я же чувствовал, что ты хотела меня! Продолжай хранить свою так называемую «невинность»!
И несколько недель он не показывался. Но однажды постучался в дверь и попросил разрешить ему встречу с Эвой. Говорил таким тоном, что сразу было видно – он не уверен, что получит разрешение. На лице застыла маска деланного спокойствия, почти враждебного безразличия… А еще оно выражало то самое упрямство и настойчивость, которые Нора впервые увидела в день, когда она сообщила о своей беременности, а он предложил ей срочно вступить с ним в брак. И все-таки тогда, когда он настаивал на встрече с Эвой, в нем была и неуверенность – позволят ли ему? Спросил:
– Ты разрешишь мне войти?
– Эва скучала по тебе, – ответила ему Нора, впуская в дом. Он был растроган, выражение лица смягчилось, а тут еще выбежала дочь и кинулась ему на шею.
Они оба решили ради дочери забыть тот неприятный эпизод. Но, как любая женщина, Нора простить могла, а вот забыть… Да и он не забыл. Помнит, явно помнит. И его напор, и ее податливость – все осталось у обоих в памяти. Временами его выдавали жадный взгляд, нетерпеливый жест, неосторожное слово. Нет, человек явно не примирился с тем, что его когда-то отвергли… Такого типа мужчины с поражениями не смиряются.
…Закрыв за Клайвом дверь, Нора, поеживаясь от озноба, прошла на кухню, чтобы вымыть оставшуюся от завтрака посуду. Через некоторое время дрожь отпустила, но странная слабость осталась. Наверное, это результат бессонных ночей, которые она провела, ухаживая за больным.
На следующее утро Нора проснулась с головной болью. Ее лихорадило. Кутаясь в платок от холода, Нора прошла в гостиную, чтобы включить обогреватель.
Все попытки согреться были напрасными. К обеду стало ясно, что советы Клайва держаться от него подальше запоздали. Вернувшаяся из школы Эва застала мать лежащей на диване.
– Не подходи ко мне, дорогая, – предупредила та девочку. – Собери свои вещи и иди на пару дней к миссис Оливии Шелдон. Она ждет тебя.
Миссис Шелдон, пожилая соседка, очень любила Эву и время от времени охотно оставалась с ней, когда Норе необходимо было куда-нибудь уйти.
– А кто будет ухаживать за тобой, мамочка?
– Обо мне не беспокойся. Оливия уже заходила и сказала, что попозже навестит еще раз.
Добрая женщина оставила куриного супа и взяла с Норы слово, что, если что-нибудь понадобится, та обязательно даст знать. Нора сейчас беспокоилась только о дочери, надеясь, что меры предосторожности на этот раз не запоздали.
– У меня та же болезнь, что и у папы, а он, ты же сама знаешь, уже здоров. Так что не беспокойся, у меня все будет в порядке. Главное, чтобы ты не заразилась.
Хлопнула входная дверь. Эва ушла – теперь можно не волноваться за девочку. Вздохнув с облегчением, Нора взяла с полу пузырек с таблетками и высыпала несколько штук на горячую, дрожащую ладонь.
Немного позже она снова услышала стук двери. Видимо, снова ее пришла проведать миссис Шелдон. В комнате стоял полумрак. Нора лежала с закрытыми глазами, чувствуя себя совершенно несчастной и дрожа от холода, несмотря на горячую бутылку в ногах.
Раздались тяжелые шаги. Кто-то шел по направлению к спальне.
– Нора! Где ты?..
В дверном проеме показался чей-то большой силуэт.
– Эй! Я думал, ты в кровати. Я не разбудил тебя?
– Клайв! Как ты здесь оказался?
– Мне позвонила Эва и сказала, что у тебя то же самое, что было у меня. Девочка волнуется. Миссис Шелдон тоже разрывается на части между беспокойством за тебя и заботой об Эве.
– Ничего страшного. Если бы не Эва, я бы прекрасно со всем справилась.
– Вряд ли, если ты чувствуешь себя так же, как я. Ну так как же чувствует себя больная? Прописываю режим: аспирин и побольше питья! Больная, вы слышите меня? Быстро в постель!
– Терпеть не могу лежать днем в кровати.
– Сейчас уже не день. Давай помогу тебе перейти в спальню. Я обещал Оливии, что поухаживаю за тобой.
– Поухаживаешь? Ты?
Так хотелось весело рассмеяться ему в лицо – не получилось, слишком болит голова, ноет все тело.
– Конечно, окружу тебя заботой. Дело христианское: ответим добром за добро. К тому же не сбрасывай со счетов чувство вины. Это ведь я заразил тебя.
– Трудно представить тебя в роли сиделки. Дай мне лучше спокойно отлежаться. Через пару дней я оклемаюсь.
Вопреки ожиданиям, Клайв оказался прекрасной сиделкой. В течение дня и даже ночью он вовремя подавал лекарства и приносил питье. Перед тем как переодеть Нору в ночную рубашку, протирал ее губкой, пропитанной теплой водой, а в ответ на ее слабые протесты говорил:
– Я недостаточно извращен, чтобы находить удовольствие в близости с больной женщиной.
А у больной женщины не было ни сил, ни желания возражать, спорить. К тому же свежая, сухая рубашка – это так приятно… Нора смирилась, позволяя брату милосердия делать все, что тот считал нужным.
Однажды, очнувшись, Нора увидела на тумбочке вазу с цветами. Неумело составленный букет, но очень милый.
– Неужели Эва прислала? – спросила она слабым голосом.
– Да нет. Не суди строго – мое творение, – несколько смутившись, ответил Клайв. – Мне хотелось чем-то тебя порадовать. Но я не мог отлучиться надолго, чтобы купить красивый букет, поэтому составил сам из чего Бог послал. Боюсь, что я не слишком умелый флорист.
– Ну что ты! Цветы очаровательны.
Ей было приятно, что он подумал еще и о цветах.
– Я – твой должник, – почему-то стал оправдываться Клайв, ставя на кровать переносной столик с апельсиновым соком и поджаренными хлебцами. – Сам заразил – сам ухаживаю. Ты можешь есть?
Удивительно, но могла! И даже хотела есть.
– Мне никто не звонил? – поинтересовалась Нора. Несколько раз сквозь сон она вроде бы слышала телефонные звонки.
– Звонили два твоих клиента. Я сказал им, что, если у них что-то срочное, пусть обратятся к кому-нибудь еще. Но они предпочитают подождать твоего выздоровления. Еще звонила твоя подруга Руфь. Сказала, что перезвонит. Волнуется. Я обещал дать ей знать, если потребуется помощь.
– Спасибо, – кивнула Нора. – Я позвоню ей сама.
Руфь, ее лучшая подруга, растила троих детей, средняя из которых – ровесница Эвы.
– Да, еще Даниил звонил.
– Дан? Он, наверное, удивился, услышав твой голос?
– Да уж! Удивился и еще как!
– Надеюсь, ты сказал ему все как надо? – спросила Нора, с подозрением взглянув на Клайва.
– Сказал. Не волнуйся, у него не создалось впечатления, что мы за его спиной вступили в интимную связь.
– Оставь свои дурацкие шуточки, – решительно оборвала его Нора. – Что именно сказал Даниил?
– Он сказал, – подчеркнуто бесчувственным, деревянным голосом произнес Клайв, – что страшно сожалеет по поводу твоей болезни. Что, если бы не Синтия, он бы обязательно пришел. Что он навестит тебя, когда ты пойдешь на поправку.
Нора почувствовала легкое разочарование. Конечно, ему надо думать о дочери и совершенно незачем таскать заразу из дома в дом. Он не может оставить Синтию одну, чтобы тут же броситься ухаживать за больной. Клайву проще – у того нет ни перед кем никаких обязательств. И все же…
От Даниила пришла открытка. Человек искренне беспокоился и желал скорейшего выздоровления. Позже он позвонил. Клайв принес ей телефон и тут же вышел, прикрыв за собой дверь.
– Я чувствую себя уже лучше, – заверила Нора Даниила. – Благодарю за открытку.
– Мне хотелось бы сделать для тебя гораздо больше. Как Клайв, справляется?
– Как ни странно, да, – сказала Нора. Про себя подумала, что лучше, чем этот медицинский брат, и справиться-то невозможно.
– Вообще-то можно было бы нанять тебе медсестру.
– В этом сейчас уже нет никакой необходимости, – заверила она Даниила. – Клайв просто не хочет оставлять меня совсем одну. Поверь, это действительно очень неприятно – быть в таком состоянии одной…
Она не стала рассказывать ему, какой заботливой сиделкой оказался Клайв и как много за эти дни он для нее сделал.
– Весьма любезно с его стороны. Я уже поблагодарил мистера Хартли за его заботу о тебе.
Вот уж это совсем ни к чему! Она представила себе выражение лица Клайва, когда тот выслушивал благодарность от жениха за заботу о его невесте, и с трудом сдержалась, чтобы не засмеяться.
– Ты где? – послышался в трубке голос Даниила.
– Здесь, здесь…
– Тебе, наверное, трудно говорить. Устала? Отдыхай. Я буду еще звонить.
И наступил новый день, а Клайв снова рядом.
– Тебе разве не надо на работу?
– Сегодня суббота, – ответил тот, и Нора поняла, что она за время болезни потеряла счет времени.
– Уже суббота?
– Кроме того, мой секретарь привез всю документацию, касающуюся особо неотложных дел. Так что моя голова при мне, телефон есть – никаких проблем. Я хочу быть уверенным, что с тобой все в порядке, и поэтому смиренно жду, пока ты снова не встанешь на ноги.
Наконец настал день, когда к больной пришло облегчение. Она даже смогла принять душ. Снимая ночную рубашку, она вдруг подумала, что ее белье вряд ли показалось медбрату соблазнительным. Наверное, к свадьбе стоило бы купить что-нибудь более привлекательное, интригующее.
Клайв корпел над своими бумагами, она посмотрела телевизор. Потом выпила заботливо приготовленный им горячий чай с молоком и отправилась в постель. Ну чем не семейная идиллия?
На следующее утро Нора вымыла голову и вышла на кухню с еще не до конца высохшими, пахнувшими шампунем волосами. Клайв ждал ее с завтраком.
Она с аппетитом съела тосты и выпила кофе. Поблагодарив Клайва, Нора твердо заявила, что чувствует себя уже хорошо и больше не нуждается в опеке.
– Хорошо, только сначала я помою посуду, – ответил Клайв. – Ты, пожалуйста, сегодня отдыхай. Я позвоню попозже узнать, как твои дела.
С этим человеком спорить бесполезно. Так что лучше молчаливо соглашаться. Когда он надевал куртку, Нора сказала:
– Клайв, ты был просто изумителен. Не знаю даже, как мне тебя благодарить.
– Есть по крайней мере два способа, – со смехом отвечал тот. – Боюсь только, что ты еще не созрела для них. Впрочем…
Он подошел к ней и легко поцеловал в губы, а когда она попыталась отстраниться, обнял за талию и привлек к себе.
– Не вырывайся, – пробормотал он. Его поцелуи становились все более настойчивыми. Умело раздвинув ее губы, он проник языком внутрь.
Его куртка была расстегнута, рубашка и свитер не скрывали твердость и мощь его тела. Млея в крепких объятиях, Нора думала о том, что ей совершенно не хочется отталкивать эти руки, сопротивляться этим требовательным губам. Она чувствовала себя не беспомощной жертвой натиска, а, наоборот, объектом поклонения, женщиной, благосклонности которой жаждет мужчина…
Какое-то время они молча стояли, не меняя положения. Потом Нора положила руки на грудь Клайва и слегка отстранилась. Улыбнувшись, тот подчинился и застегнул свою куртку.
Ну а теперь мучайся и попробуй понять, что же произошло, подумала Нора. Мужчина просто воспользовался слабостью больной. Если бы не болезнь, она бы, конечно же, не была такой покорной и уступчивой. Можно и по-другому истолковать ее поведение, но на это уже не хватило ни сил, ни желания.
Уже около двери Клайв повернулся и внимательно оглядел ее. Всю – с ног до головы. При этом Нора почувствовала себя так, будто она снова оказалась в крепких мужских объятиях. Улыбнувшись, Клайв кивнул ей и, не говоря ни слова, вышел.
Черт побери! Что же между ними произошло? Она, может быть, всего лишь хотела поблагодарить его за помощь и поддержку. Ну, может быть, в силу ее нездоровья создалась некоторая неловкость. Но неужели он усмотрел в ее поведении нечто большее?
В половине первого на столе зазвонил телефон.
– Нора! – послышался голос Клайва. – Ты обедала?
– Как раз собираюсь, – схитрила она. На самом деле вся первая половина дня прошла в напряженной работе и ей некогда было даже посмотреть на часы.
– Там в холодильнике еще остался суп и курица.
– Спасибо.
– Увидимся позднее.
– Послушай, в этом нет никакой необходимости…
Но тот уже повесил трубку.
Поев, Нора возобновила работу, но уже примерно через час почувствовала, что засыпает на стуле. Ошибка следовала за ошибкой, пальцы не попадали на клавиши. Полчаса отдыха, сказала она себе, и прилегла. Как только голова коснулась подушки, Нора мгновенно отключилась. Проснулась от звука открываемой двери. Эва! Вместе с ней проведать больную соседку пришла и миссис Шелдон.
– Я почти здорова, – заверила ее Нора. – Большое вам спасибо за дочь. Вы так выручили меня!
– Ваша Эва – просто золото, а не ребенок, – проговорила добрая женщина. – А мистер Клайв Хартли! Какой обаятельный мужчина! Вы просто счастливица.
Нора не могла сдержать улыбки. По-видимому, Клайв обладал способностью завоевывать симпатии всех женщин, вне зависимости от их возраста.
Вечером, как раз в тот момент, когда Нора раздумывала над тем, что приготовить на ужин, снова позвонил Клайв.
– Ничего не готовь, – распорядился он. – Ужин беру на себя. Есть какие-нибудь пожелания?
Ну что можно взять на дом? Чипсы или пиццу? Ни то ни другое не вдохновляло, и Нора вежливо сказала, что ей ничего не хочется, а если и хочется, она не знает что…
Клайв превзошел все ожидания. Он принес прекрасный ростбиф и тушеные овощи, которые Нора и Эва ели с большим аппетитом. Опустошив первым свою тарелку, Клайв отодвинул ее и стал наблюдать, как едят его женщины.
– Вы довольны? – не смог удержаться он, чтобы не напроситься на похвалу.
– Чудесно! – воскликнули те в один голос.
– Спасибо тебе большое, – добавила Нора. – Честно говоря, мне так не хотелось возиться у плиты.
– Как насчет фруктового торта?
– Я уже сыта, а вы с Эвой ешьте.
Она встала и взяла было тарелку, чтобы положить ему кусок торта, но Клайв перехватил ее руку и сказал:
– Пожалуйста, сиди. Я все сделаю сам.
Было забавно смотреть, как Клайв старательно играл роль заботливого хозяина дома. Он положил торт себе и дочери, а когда тарелки опустели, усадил Нору на диван и вместе с Эвой занялся наведением порядка на кухне. Еще раньше он зажег камин, и теперь Нора, удобно устроившись у огня, наслаждалась ощущением тепла и покоя.
Зазвонил телефон. Эва взяла трубку и со словами «одну минуту» передала ее матери.
– Надеюсь, тебе получше? – услышала она голос Даниила.
– Да, спасибо. Я чувствую себя неплохо.
– Может быть, завтра пообедаем вместе, чтобы отметить твое выздоровление?
– Завтра, наверно, слишком рано, – заколебалась. Нора. – Как насчет среды?
– Хорошо, в среду так в среду.
– Не знаю только, с кем мне оставить Эву. Неудобно снова просить миссис Шелдон. Может быть, удастся сговориться с одной девочкой, живущей напротив.
– Я мог бы попросить Синтию, – предложил Дан. – Возможно, без нас девочки скорее найдут общий язык.
Наверное, он прав, подумала Нора, преодолев внутреннее сопротивление.
– Пожалуй, стоит попробовать, – сказала она вслух, но про себя решила пока ничего не говорить Эве о своих планах.
– Ты о чем задумалась? – спросил вошедший Клайв. – Что-нибудь случилось?
– Да нет, все вроде в порядке, – улыбнулась Нора, очнувшись от раздумий. – Что делает Эва?
– Готовит уроки. Я обещал ей помочь. Тебе сейчас ничего не нужно? Может быть, отвести тебя в спальню?
Нора настороженно взглянула на Клайва, но поняла по его глазам, что никакого тайного умысла он не имел.
– Спасибо, но мне больше не нужна помощь. Я посижу немного здесь, посмотрю телевизор.
– Хорошо, но я все равно должен задержаться. Эва хочет, чтобы я уложил ее спать.
– Ты так добр к ней. Послушай, а ты никогда не хотел…
И замолчала, не зная, тактично ли спрашивать о таком.
– Не хотел что? – удивился ее нерешительности Клайв.
– …иметь настоящую семью. Хорошую жену, много детей.
Подойдя к камину, Клайв подложил дров и стал не торопясь помешивать угли.
– Так вот для чего тебе потребовалось замужество с Даниилом? Ты сама хочешь того, что называешь настоящей семьей.
– И что в том удивительного? – осторожно спросила она.
– Удивительно не это. А то, что ты отваживаешься на брак не столько сообразуясь с душевным чувством, сколько заранее стремясь, так сказать, к итогу семейных отношений.
И, обгоняя возможные возражения, Клайв добавил:
– Ведь мы с тобой могли бы иметь и детей, и то, что ты называешь настоящей семьей.
Слова были сказаны спокойно и взвешенно, а ударили как электрическим током. К изумлению Норы, на услышанное отреагировало ее тело. Да, это была реакция чисто физиологического свойства. Она почувствовала, как ее бросило в жар. Моментально взмокло все тело, напряглась грудь. А тут еще и мозг услужливо высвободил из каких-то тайников памяти картину десятилетней давности. Он, молодой красавец с горящими глазами и чуть хрипловатым от возбуждения голосом, спрашивает ее, совсем еще юную и неопытную:
– Тебе не больно, дорогая? Я не хочу, чтобы тебе было больно. О господи! Как ты очаровательна! Какое наслаждение ты мне даришь!
Это был тот самый вечер, который круто изменил всю ее дальнейшую жизнь.
– О чем ты думаешь? – как сквозь туман донесся до нее мужской голос. На мгновение она испугалась, уж не разгадал ли он ее состояние? Во всяком случае, у него-то глаза явно выдавали страсть, или ей показалось? – У нас с тобой, как выяснилось, получаются прекрасные дети. Что мешает нам родить второго, третьего?..
Господи, о чем говорит этот невозможный человек! Ясно, что он не предлагает ей плодить внебрачных детей. Да, Клайв несколько раз затевал разговор о возможности их брака, но всегда у нее было ощущение, что им движет исключительно чувство долга, желание успокоить свою совесть. И каждый раз после очередного отказа на его лице читалось едва ли не облегчение.
– Дело не в том, чтобы родить еще одного ребенка, – возразила Нора, – а в том, что я хочу прожить свою жизнь с человеком, которому я не безразлична.
– Мне ты не безразлична! Понимаешь, мне! Как ты думаешь, что я стараюсь доказать тебе всю последнюю неделю? О чем, наконец, говорят все десять лет после рождения Эвы. Вы – моя семья! Ты и Эва!
– Но я не жена тебе.
– Это уж ты так сама распорядилась. Тебе достаточно было сказать одно только слово, и ты стала бы ею.
– Ну, здесь тебе действительно не откажешь в благородстве. Однако согласись, ты не очень переживал отказ. Скажу больше: тебя заранее немного пугало – вдруг да я соглашусь? Но ты, зная мою твердую позицию, ничем не рисковал, вновь возвращаясь к вопросу о возможности нашего брака.
На лице Клайва отразилась смесь удивления и негодования. Казалось, что от возмущения он потерял дар речи.
– Ты знаешь, в чем твоя беда… – наконец произнес он, но в этот момент вбежала Эва.
– Папочка! Я готова!
Мгновенно лицо Клайва подобрело и расплылось в улыбке.
– Доброй ночи, моя дорогая, – проговорила мать, целуя девочку.
Взявшись за руки, Эва с отцом направились в детскую. Нора, глядя им вслед, испытывала странное сочетание разноречивых чувств – любви, боли, надежды, тревоги и неопределенности. Как он сказал? «Вы – моя семья! Ты и Эва!». Это просто невероятно!
Нора почувствовала болезненную пульсацию крови в висках. Как же сложна жизнь! С Даниилом всегда спокойно, никаких тебе тревог, опасений. И вот уж чего никогда не было рядом с ним, так это страха, что от его прикосновений она способна потерять контроль над собой.
И в то же время их с Даном, безусловно, связывает любовь, что включает в себя и нормальное сексуальное влечение друг к другу. Их чувство формировалось постепенно, шаг за шагом, по принципу – все в свое время. Разве такое развитие событий не есть самая прочная основа для брака? Вот решат все бытовые проблемы, съедутся вместе и тогда найдут друг в друге все, что ожидали. Что же до секса, то он в конечном счете олицетворение голого инстинкта. Романтика отношений, конечно, прекрасно, но они с Даном уже не наивные подростки…