Текст книги "Карусель"

Автор книги: Карен Брукс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)

Брукс Карен
Карусель

Пролог

Ребенок закричал сразу, как только замер крик той, кто мгновение назад стала матерью. Громко заявила о себе новая жизнь.

– О, поздравляю, юная леди, у вас родилась прекрасная, здоровенькая девочка!

Юная леди… Доктор тактично использовал именно эту формулировку, не зная, какое слово предпослать ее имени – «мисс» или «миссис»? Мисс – было бы по-житейски неверно: раз она стала матерью, то какая же она девушка? Миссис – формально неверно: раз не замужем, какая же она, извините, миссис?

Эти соображения не проплыли в голове логично связанными мыслями, а вспыхнули секундной догадкой, не затронув сердца обидой.

Юной леди отныне предстоит существовать на этой эфемерной линии, разделяющей вполне определенные понятия – «мисс» и «миссис». Незамужняя мать… Глава – как там у социологов? – неполной семьи. Семьи, в которой только она и ее дочь, еще незнакомая, но уже успевшая стать для нее самым родным существом на свете.

Тело, еще минуту назад разрываемое безумной болью, наполнилось невероятным блаженством покоя. Самоуверенному племени мужчин доступны все радости жизни, кроме этой: пережить удивительное состояние полного блаженства после уже отступившей боли.

Мысли текли вяло и были легкими и приятными. Они не касались ни того, что предшествовало сегодняшнему событию, ни того, что ждет в будущем.

Акушерка с марлевой повязкой на лице уже запеленала младенца и повернулась к матери с таким видом, будто хвасталась перед той делом рук своих.

– Вот какая у нас красавица, – сказала женщина, и по глазам ее чувствовалось, что повязка скрывает широкую улыбку.

Мать ответила на ее улыбку своей, полностью согласная с определением – «красавица». Сморщенное личико новорожденной уже немного побелело, его обрамляли темные и довольно густые волосики. Надо же – у малышки темные волосы. Разве такое бывает у младенцев? Дочь пошла в отца. Значит, когда мутноватые глазки девочки прояснеют, то наверняка окажутся темно-голубыми, почти синими. Ну что ж, неплохо. Сочетание темной шевелюры с голубизной глаз принесло немало сердечных побед тому, кто еще и не знает, что стал отцом.

– В палату! – распорядился доктор.

Спорые, умелые руки переложили молодую маму на каталку. И та легкость, с какой они это проделали, лишь усугубила поразительное ощущение невесомости собственного тела.

Каталку ввезли в палату, где уже находились две молодые мамы. Пустая кровать у окна предназначалась новенькой. Снова сильные руки приподняли ее, и вот она уже на постели, застеленной ослепительно белым, крахмально хрустящим бельем. Клиника недорогая, но, как оказалось, вполне приличная. А ведь были волнения, хватит ли денег на хорошего врача-акушера. Вот и хорошо, что не пошла на лишние траты. Сейчас ей каждый сэкономленный цент – не лишний.

Она огляделась и поздоровалась со своими соседками, которые ей ответили приветливо, но со снисходительностью старожилов по отношению к новичку. На прикроватных столиках у них стояли скромные букеты. У той, что лежала рядом, цветы чуть подвяли – видимо, их преподнесли дня два назад. У другой букет радовал глаз своей яркой свежестью.

У новенькой столик был пуст. И останется пустым. Но юная леди, судя по всему, не склонна делать из этого трагедию. Полуприкрыв глаза, она отдалась неспешным размышлениям, не привнося в них никакого душевного надрыва.

Дочь… Наступит день, когда маме придется рассказать девочке о тайне ее рождения. Но это будет потом. А пока юной леди предстоит сделать все возможное и невозможное, чтобы дочь росла счастливой. Глава их маленькой семьи будет стараться за двоих.

– Нора Бэкли? – донесся до нее голос. В недоумении открыв глаза, новенькая повернула голову к двери.

– Я Нора Бэкли…

Пожилая женщина с добрым лицом стояла на пороге палаты, держа в руках огромный букет белых роз.

– Это мне?!

– Вам, вам. Молодой папа рвался сам сюда, но ему не позволили. Он поздравляет вас и говорит, что рад девочке.

О Боже! Блаженный покой покинул Нору. И, видимо, надолго…

1

Мне будет совсем не трудно сказать ему об этом, думала Нора, выкладывая с противня в вазочку горячие, вкусно пахнущие бисквиты.

С улицы послышался приглушенный шум двигателя, и к дому с мягким шуршанием подъехал «пежо». Хлопнули автомобильные двери, и раздался звонкий голос Эвы, перебиваемый низким, густым басом Клайва.

Нора взволнованно перевела дыхание. Казалось, ей не о чем волноваться, тем не менее рука предательски дрогнула и один бисквит оказался на полу. Быстро подняв его, швырнула на стол, потом с грохотом задвинула в плиту противень и машинальным жестом заправила за ухо выбившийся локон светло-шатеновых волос.

Распахнулась дверь, и на пороге показалась раскрасневшаяся от мороза, с горящими от возбуждения глазами Эва. Откинув назад капюшон плаща, девочка небрежным движением руки поправила шапку своих роскошных темных волос.

– Мамочка! Мы катались на лошади! Ты не представляешь себе, какое это удовольствие! Тренер сказал, что у меня хорошая посадка. Мне так хотелось бы иметь собственную маленькую лошадку. Купи мне пони, ну пожалуйста!

Эва явно пошла в отца и для своих десяти лет была довольно высокой девочкой. Вообще, они очень похожи. Оба черноволосые, у обоих темно-синие глаза. Даже своими манерами девочка старалась походить на папу. Конечно, в ней не было той самоуверенности и самодовольства, которые присущи Клайву. Клайв Хартли – настоящий мужчина. Такой не пропустит ни одной интересной женщины, не бросив в ее сторону призывного взгляда. Причем вовсе не потому, что они его уж очень интересуют, – так проявлялась его мужская сущность, только и всего.

В маленькой кухне было жарко от горящей плиты. Захлопнув за собой наружную дверь, Клайв небрежным движением расстегнул молнию теплой куртки. Метеорологическая служба передавала по радио, что снег, падавший без перерыва весь день, покрыл поля толстым слоем и на фермах даже начался падеж ягнят.

– Держать пони – большая ответственность, Эва, – возразила дочери Нора. – К тому же это – дорогое удовольствие. Да нам просто и негде будет его разместить.

И в самом деле, в их небольшом домике с двумя спальнями недостаточно места даже для собаки.

– Можно же что-нибудь придумать, мама, – расстроилась Эва. – Я бы заботилась о нем так же, как о Симе.

– Кот – это тебе не пони, – попыталась урезонить девочку мать.

– Какая разница, за кем ухаживать? – продолжала настаивать Эва.

– Прежде всего, пони – большое-пребольшое животное, – глубокомысленно заметил Клайв, направляя в рот кусок бисквита. – Давай вернемся к этому разговору позже, когда ты немного научишься ездить верхом, хорошо? Как вкусно! – с видимым удовольствием он откусил еще кусок.

– А мне можно? – мгновенно забыв о пони, попросила Эва.

– Нет, нет, дорогая. Дай им остыть! – возразила Нора, недовольно глядя на отца, подающего дочке дурной пример. – Я только что вынула их из духовки.

– Поэтому они такие вкусные, – с озорным видом заметил Клайв и, подхватив очередной бисквит, воскликнул: – Эва, лови!

Радостно хихикнув, девочка поймала брошенный ей бисквит и торжествующе взглянула на мать, поторопившись отправить печенье в рот. С одной стороны, ей было неловко за непослушание, с другой – приятно, что папа и она так удачно созоровали.

– Вы, наверное, не прочь и кофе выпить? – сдаваясь, спросила Нора. Она открыла кухонный шкафчик и достала из него чашки.

С набитым ртом Клайв молча кивнул, пропуская Нору к стоявшей на столе кофеварке.

– Тогда садитесь. Эва, как только поешь, повесь на место куртку и сразу садись за уроки.

– Лучше я их потом сделаю, – заявила девочка.

– Вот уж нет! Я предупредила тебя, что, если ты не закончишь задания в пятницу вечером, тебе придется заниматься в воскресенье.

– Мамочка! Можно, я займусь уроками после вечернего чая?

– К этому времени ты будешь уже усталой.

– Но папа сказал…

– Кстати, мне надо поговорить с твоим папой, – твердо сказала Нора. – Отправляйся в свою комнату.

Скорчив недовольную гримасу, Эва уже направилась было к двери, но внезапно изменила маршрут и бросилась к отцу.

– Папочка, дорогой! Спасибо тебе! Я получила сегодня такое удовольствие!

– Ну, на этот раз все? А теперь, пожалуйста, выйди и закрой за собой дверь, – приказала Нора.

Клайв с улыбкой смотрел вслед убегающей дочери.

– Послушай, дорогая, – с недоумением в голосе произнес он, заметив недовольство на лице молодой женщины, – не вижу ничего страшного в том, что Эва полакомилась печеньем.

Налив кофе, Нора молча поставила чашки на стеклянную поверхность стола. Прежде чем сесть, Клайв снял куртку и повесил ее на спинку стула. В поношенных джинсах, с закатанными рукавами хлопчатобумажной рубашки и расстегнутым воротом он скорее походил на средней руки рабочего, чем на руководителя преуспевающей фирмы.

– Кажется, меня ожидает выговор, – заметил Клайв, пытаясь за шутливостью тона скрыть нарастающее раздражение. – Ты, видимо, считаешь, что я мешаю правильно воспитывать ребенка.

– Да, ты портишь нашу дочь, – строго заметила Нора.

Готовясь к встрече с Клайвом, она собиралась говорить совсем не об этом. Просто подсознательно пытаясь отдалить нелегкий разговор, воспользовалась подвернувшимся предлогом.

Нора взглянула на собеседника и увидела на его красивом лице то же выражение, которое она не раз замечала у дочери, когда та упрямилась.

– Я так не считаю, – пожал плечами Клайв и отставил нетронутую чашку с кофе. – В отличие от тебя, у меня нет возможности общаться с Эвой ежедневно. Мы редко бываем вместе, поэтому каждый раз я пытаюсь доставить ей как можно больше удовольствий.

– И позволяешь при этом ей делать все, что той заблагорассудится.

– Ну и что плохого? Ведь я ее люблю.

– И поэтому необходимо исполнять любой ее каприз?

– Вовсе нет, – уже с трудом сдерживаясь, возразил Клайв. – Я имею представление о том, как надо вести себя с детьми. Прочел даже несколько книг о детской психологии. И вообще, надо отдать должное Эве, она никогда не требует чего-то чрезмерного. Девочка достаточно скромна в своих желаниях, и я не вижу причин, по которым ей надо отказывать в разумных просьбах. Тем более, когда мне ничего не стоит их выполнить.

– Клайв, я не говорю о стереомагнитофоне или велосипеде, – не унималась Нора. В свое время они немного повздорили из-за покупки столь дорогих подарков.

– Конечно, речь всего лишь о бисквитном печенье.

– Да нет, вовсе нет, – грустно покачала головой Нора.

Разговор явно не получался. А ведь предполагалось, что все будет совсем по-другому. Мысленно она представляла так: вот придет Клайв, и Нора как гостеприимная, любезная хозяйка его угостит чашечкой кофе со свежеиспеченными бисквитами, они мило поболтают о том о сем, а затем она как бы между прочим произнесет: «Кстати, ты знаешь, дорогой…»

Подумав, Нора встала, подошла к столу и поставила вазу с бисквитами перед гостем.

– Это предложение мира или только пауза перед новой атакой? – поинтересовался тот, взглянув на тарелку.

– Ни то, ни другое, – заставила себя улыбнуться Нора. – Угощайся.

– Ты представить себе не можешь, какое удовлетворение, почти восторг, я испытываю, когда вижу радость на лице нашей дочки, – признался Клайв. Положив в рот очередной бисквит, он прихлебнул из чашки и спросил: – Ведь ты же не считаешь, что удовольствия могут принести ей вред?

– Ты обращаешься с ней одновременно как с товарищем по развлечениям и как с любимым домашним зверьком, – резко произнесла Нора. – Но кто-то должен приучать ее и к дисциплине.

– И этот «кто-то», конечно, ты? – насупившись, поинтересовался Клайв.

– А есть кто-нибудь другой? – с вызовом в голосе ответила Нора, взглянув на рассерженного мужчину.

– Ты всегда утверждала, что прекрасно справляешься одна… – слегка нахмурив черные брови, попытался урезонить ее Клайв.

– Так оно и было. Целых десять лет, что мы жили с ней вдвоем. Ты хочешь сказать, что тебе не нравится, как я воспитала нашу дочь?

– Эва – чудный ребенок, и я понимаю, что это полностью твоя заслуга, но, наверное, ты не отрицаешь, что и я внес свою скромную лепту в процесс ее воспитания? – помолчав минуту, примирительно сказал Клайв.

Его помощь дочери, да и ей самой, Норе, была попросту неоценимой. Даже представить трудно, что бы они делали без Клайва.

– Разумеется, и я очень благодарна тебе, – тихо проговорила молодая женщина.

– Ты сегодня чем-то раздражена и совсем не похожа на себя. Что-нибудь случилось? – испытующе посмотрел на нее Клайв.

Можно было бы ухватиться за эту подсказку и не говорить ему того, что собиралась сказать, тем более что момент был не самый подходящий. Нет, отступать сейчас значило бы смалодушничать. Нора заставила себя улыбнуться и решительно заявила:

– У меня все в порядке, больше того – все просто замечательно, но мне надо тебя кое о чем проинформировать. Эва пока не в курсе дела. Я специально ничего не говорила ей, чтобы не от нее до тебя дошла новость. Мне важно, чтобы ты узнал обо всем от меня.

Нора перевела дыхание.

– И о чем же ты собираешься мне поведать? – насторожился Клайв. Его лицо оставалось спокойным, но рука с силой сжала чашку, выдавая охватившее его беспокойство.

– Я собираюсь выйти замуж, – набрав побольше воздуха, проговорила Нора.

Несколько секунд Хартли сидел молча. С каменным лицом он внимательно глядел на взволнованную женщину. Потом внезапно вскочил и с такой яростью отбросил от себя стул, что раздался скрежет ножек о пол, а висевшая на спинке куртка на мгновение вздулась парусом.

– Что, ты сказала, ты собираешься сделать?

– То, что ты слышал. Выйти замуж, – стараясь сохранять спокойствие, повторила Нора, тревожно оглядывая нависшую над ней фигуру Клайва.

– Я прекрасно понял, что ты сказала. Я просто не поверил своим ушам, – с трудом выговорил тот, тряся головой, будто пытаясь избавиться от наваждения.

– Почему тебя это так удивляет? – не без ехидства осведомилась Нора. – Я – свободная женщина, вполне совершеннолетняя, не страдаю никакими заразными болезнями, и все мои зубы целы…

– Хорошо, хорошо, – примирительно сказал Клайв. – Я вовсе не хотел ставить под сомнение твои достоинства и обидеть тебя.

– Очень мило с твоей стороны. Пожалуйста, предупреждай меня заранее о том, что ты хочешь сказать, чтобы я могла уловить разницу между нормальным тоном и грубостью.

– Просто все это так неожиданно, – попытался оправдаться вконец смущенный человек. Подцепив ногой стул, он развернул его и уселся верхом, обхватив руками спинку. – И кто же этот счастливчик? – спросил он, не сводя с Норы горящих от возбуждения глаз.

– Его зовут Даниил, – сказала Нора, с облегчением переводя дыхание – худшее, кажется, позади. – Даниил Динмор. Адвокат.

– Странно, Эва никогда не упоминала этого имени. Как давно вы знаете друг друга?

– Мы встретились года два назад. Он был другом одного моего знакомого.

– Так, так… А теперь он стал твоим женихом.

– Официально – нет. Мы еще не помолвлены. Имеются осложняющие обстоятельства.

– Какие именно?

– Во-первых, Эва должна привыкнуть к мысли о том, что я выхожу замуж. Во-вторых, у Даниила шестнадцатилетняя дочь.

– Сколько же в таком случае лет твоему жениху? – поинтересовался Клайв.

– Тридцать девять. Он…

– Ну, он, пожалуй, староват для тебя!

– Я так не считаю. Во всяком случае, это не имеет никакого значения.

– Человеку почти сорок! Не слишком ли большая разница в возрасте?

– Мне самой почти тридцать.

– Тебе еще не тридцать. Мне и то еще нет тридцати. Этот жених на целых двенадцать лет тебя старше.

– На одиннадцать, – уточнила Нора. – И хватит о возрасте. Я хотела поговорить с тобой совершенно о другом. Мне нужна твоя помощь.

– Подожди! А как насчет матери шестнадцатилетней девочки! Он что, разведен?

– Она скончалась, причем давно, и Даниилу пришлось одному растить дочь.

– Значит, дочь живет с ним?

– Конечно, он же ее отец.

– Я – тоже отец. Отец Эвы.

– Ситуации совершенно разные.

– Так уж и разные? По-моему, существует только один способ стать отцом ребенка. Если, конечно, не считать искусственного зачатия…

– Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду.

– Хочешь подчеркнуть тот факт, что мы не были женаты? В свое время я делал тебе предложение… Оно, кстати, все еще в силе, – неуверенно произнес Клайв после недолгого молчания.

– Нет уж, спасибо, – решительно отрезала женщина. Вспыхнувшее в глазах собеседника раздражение напомнило ей об осторожности – сейчас с ним следует быть предельно тактичной. – Мы уже обсуждали с тобой такую возможность, – мягко напомнила она, смиряя свою горячность.

– Да, но с тех пор прошло немало времени. Фактически годы.

– Ну и что из этого? С той поры в наших отношениях абсолютно ничего не изменилось.

– Ну я бы не был столь категоричен. Во всяком случае, в ближайшее время, кажется, возможны большие перемены. Если ты выйдешь за этого… Даниила, наши отношения, разумеется, не смогут оставаться прежними.

– Как раз об этом я и хотела переговорить с тобою. – Нора облизнула высохшие от волнения губы. – Мне не хотелось бы, чтобы Эва думала, что ей надо выбирать между тобой и Даниилом. Ты должен помочь ей понять, что нет ничего зазорного в том, чтобы относиться по меньшей мере с симпатией к своему новому отцу… Я хочу сказать – приемному отцу.

Да слышит ли он ее? Стоит молча у стола, засунув большие пальцы обеих рук за ремень джинсов. Кажется, человек полностью погружен в какие-то свои, одному ему ведомые мысли. Но нет! Его рассеянность обманчива. Он сейчас напоминает сильного настороженного зверя, решающего, сразу ему нападать или выждать более подходящий момент.

– Пока не знаю, что тебе и сказать, – проговорил наконец Клайв. – Все не так просто.

– Неужели ты не понимаешь, что я обращаюсь к тебе с просьбой не ради себя, а ради нашей дочери, – стараясь сдерживать растущее раздражение, продолжала Нора. – Ты будешь встречаться с ней, как и прежде. Даниил знает, что вы часто проводите время вместе, и он это только одобряет, – заверила она.

И услышала в ответ язвительное:

– Скажите пожалуйста, какие мы терпимые!

– Я никогда не вышла бы за Дана, если бы он стал возражать против твоих контактов с Эвой. Тебе прекрасно известно, что я не сделаю ничего, что могло бы нанести ей хоть малейший вред.

– Ты-то, естественно, не сделаешь, но откуда знать, что может прийти в голову ему?

– Ничего плохого ему не придет. Не такой он человек. А что касается Эвы, то ей только на пользу – жить в доме, в котором появится наконец мужчина.

– Мне всегда казалось, что ты вполне удовлетворена тем, как сложились отношения между нами тремя.

– Да, до поры до времени действовал наилучший из возможных вариантов, – согласилась Нора и, поколебавшись, спросила: – Послушай, дорогой, а ты случайно не ревнуешь?

– Ревную? Я? – удивленно переспросил Клайв. Его напряженный взгляд оценивающе прошелся по ее лицу, по фигуре, скрытой мешковатой рубашкой и выцветшими джинсами. Нора уже не так стройна, как прежде, но тем не менее она оставалась весьма пикантной – высокая грудь, прекрасная Линия бедер, тонкая талия.

– Эва любит тебя, и Дан вовсе не собирается занять твое место в ее сердце, – поспешила заверить нервного собеседника Нора.

– В том-то и дело, что собирается, – как бы про себя, еле слышно пробормотал Клайв. – По крайней мере, в одном отношении, – прояснил он свою невнятно выраженную мысль, все еще беззастенчиво разглядывая смущенную женщину.

– Перестань! О чем ты говоришь?

Под таким откровенным мужским взглядом Нора чувствовала себя неловко. Она начала поспешно собирать со стола посуду и отнесла ее в мойку, все время ощущая на себе его внимательные глаза.

– Эва никогда не говорила мне о существовании какого-то Даниила. Это ты так распорядилась? – спросил наконец Клайв.

– Вовсе нет, с чего ты взял?

– Просто я подумал, что как-то странно все происходит в этом доме. Дочь видит вас вдвоем, она не может не догадываться о характере ваших отношений и тем не менее ничего не говорит своему отцу.

– Может быть, она как-то и проговорилась, но ты пропустил мимо ушей? Эва такая болтушка!

– Это верно, – улыбнулся Клайв, – и все-таки, если бы она упомянула кого-нибудь как близкого тебе человека, я обратил бы на это внимание.

– Фактически девочка его почти и не видела, – пояснила Нора, вытирая посуду. – В основном мы с ним встречались, когда она уезжала с тобой.

– И ты ей ничего не говорила об этих встречах?

– Иногда говорила, но Эву не особенно интересовало, чем я занимаюсь в ее отсутствие. Дети очень эгоцентричны.

Почему, собственно говоря, я все время оправдываюсь? – подумала недовольная собой женщина. Вспомнилось, что один или два раза Даниил предлагал взять Эву с собой. Идея пойти вместе в зоопарк показалась тогда неудачной. А вот в морской аквариум они сходили втроем. Было интересно. Правда, дружеского общения между дочерью и Даном не получилось. Все вопросы и восклицания Эвы адресовались исключительно матери, попытки Дана разговорить ее наталкивались на однозначные «да» или «нет».

Как-то раз Нора пригласила Даниила на обед, надеясь, что в уюте домашней обстановки им будет легче сблизиться, получше узнать друг друга. Но из этого тоже ничего не вышло. Довольно невежливо дочь дала понять, что ей невыносимо скучно в компании взрослых, и попросила разрешения заняться собственными делами.

Когда Дан ушел, мать как бы невзначай спросила девочку:

– Эва, тебе понравился мой новый друг?

– Ничего, – небрежно ответила та, глядя на мать невинными глазами. – Для взрослого он вполне терпим.

– Мне кажется, Даниил – очень симпатичный человек, – осторожно попыталась провести свою линию мать. – Ты ему понравилась, он даже сказал, что ты – прекрасно воспитанный ребенок.

– Мама! Мне это совершенно не интересно, ведь мистер Даниил – твой приятель, а не мой, – терпеливо разъяснила свою позицию Эва.

Больше они к этой теме не возвращались, и Нора решила, что, видимо, Эва подсознательно почувствовала особый характер их отношений с Даниилом и намеренно уходит от разговора. Собственно, поэтому-то так нужна сейчас помощь отца.

– Объясни ей, пожалуйста, что моя дружба с Даниилом никоим образом не отразится на ваших отношениях.

– Это ты так считаешь! Разреши мне по данному вопросу иметь собственное мнение, – резко высказался раздраженный Клайв. В его голосе так явно прозвучало недовольство, что Нора, вешавшая в этот момент полотенце, невольно обернулась.

– Конечно, не отразится! Ты сам никогда не допустил бы подобного.

– Ты действительно думаешь, что, когда ребенку навязывают отчима, это никак не влияет на его отношения с родным отцом? – спросил Клайв, выпрямляясь и отводя руки за спину.

– Я не собираюсь никого никому навязывать. Напротив, мне хотелось бы сделать все разумно и безболезненно. Именно поэтому я и решила поговорить сначала с тобой. Ты же не откажешься помочь нашей дочери приспособиться к предстоящим изменениям в ее жизни.

– Ты говоришь об этом как о чем-то само собой разумеющемся. Откуда такая уверенность, что я пойду у тебя на поводу?

– Безусловно, я считаю само собой разумеющимся, что ты любишь свою дочь и желаешь ей добра, – холодно произнесла Нора.

Немного помолчав, Клайв скрестил на груди руки и, слегка прикрыв глаза, тихо, как бы нехотя, сказал:

– Именно поэтому мне надо знать несколько больше о твоем женихе. Кто может гарантировать, что он окажется подходящим приемным отцом для моей дочери?

– Я думала, ты доверишься моему мнению на этот счет.

– Твоему мнению? – усмехнулся Клайв.

– Да, да, моему мнению! Когда мне было всего лишь семнадцать, я действительно плохо разбиралась в людях, – с нескрываемой горечью призналась Нора, – но с тех пор я немного поумнела.

– Должен признать, что, когда ты выходишь из себя, я начинаю тебя побаиваться, – с улыбкой заметил Клайв. – Что-то не помню, чтобы мне приходилось видеть тебя такой разгневанной.

– Прошу тебя, не испытывай мое терпение.

– Не сердись. Я ведь просто забочусь о вашем с Эвой благополучии. Мне хочется одного – чтобы вы были счастливы.

– Спасибо, но о своем благополучии я способна позаботиться сама. Что же касается Эвы, ты же знаешь, я никогда не сделаю ничего, что могло бы принести ей вред.

– Знаю, – согласился Клайв, – но ты можешь это сделать невольно, сама того не желая. Любовь делает людей близорукими. Быть может, мне стоит встретиться с твоим будущим мужем, чтобы составить о нем собственное мнение.

– Ты действительно считаешь, что это необходимо? – спросила Нора. Вот уж чего ей совершенно не хотелось, так именно их встречи.

– Все равно рано или поздно судьба сведет нас. Если ты действительно желаешь, чтобы я помог тебе, познакомь нас. Извини, но я настаиваю на этом. Ведь ты хочешь сделать меня в какой-то мере ответственным за ваш брак. Сделать соучастником. Раз ты меня обязываешь быть вашим ходатаем перед Эвой, ну так и познакомь меня со своим избранником. Пойми, я не могу вручить судьбу дочери человеку, о котором не имею ни малейшего представления.

– О чем ты говоришь! Никто и не просит тебя кому-то вручать судьбу Эвы!

– Твой Даниил собирается стать приемным отцом девочки, а это значит, что ее жизнь во многом будет зависеть от этого человека, – настаивал Клайв.

Надо признать, он по-своему прав. Но тем не менее Нору обидело подобное недоверие к ее способности правильно оценивать людей.

– Не забудь, что он один воспитал собственную дочь.

– Еще неизвестно, как он это делал и каковы результаты. Ты говорила, что там какие-то проблемы.

– Ты не так понял, – запротестовала Нора. – Просто мы еще не знаем, как поладят друг с другом наши девочки.

– Они что, еще не встречались?

– Пока нет.

Нора сама видела Синтию всего пару раз. Из рассказов Дана можно было понять, что девочка не стала исключением из общего правила поведения своих сверстников и переходный возраст дает порой себя знать.

– Мы с Даном считаем, что потребуется определенное время, чтобы девочки привыкли к мысли о совместной жизни.

– А если они не понравятся друг другу?

– Мы съедемся, только когда почувствуем, что девочки поладили. Что касается Эвы, то, согласись, она в принципе довольно покладистый ребенок.

– Та-то гораздо старше. Она может начать терроризировать сводную сестру.

– Не думаю, что с Синтией такое случится, – запротестовала Нора. – Старшие дети чаще всего просто игнорируют младших.

– Синтия единственный ребенок? – хмуро спросил Клайв.

– Да.

– В таком случае она привыкла к тому, что все свое внимание отец уделял ей одной. В ней может проснуться ревность, которую она станет вымещать на Эве.

– Не беспокойся. Я буду следить, чтобы этого не случилось, – стараясь сохранить терпение, заверила Нора. – И Даниил, поверь мне, никогда не допустит подобного.

– Синтия – его дочь. Он всегда будет на ее стороне.

– Послушай, о чем мы говорим? Все эти теоретические выкладки так далеки от реалий жизни.

– Да нет. Пожалуй, мы как раз и обсуждаем варианты жизненных реалий. Все эти сложности часто встречаются в семьях, созданных по вашему типу.

– Приглашаю тебя на роль консультанта по семейным вопросам, – не удержалась от ехидства Нора. – Тебя послушать, ну просто специалист!

– Не то чтобы специалист, но некоторые из моих друзей столкнулись с подобными проблемами. Было много хлопот. К тому же я читал ряд статей на эту тему. Наконец, просто здравый смысл подсказывает, что все не так-то просто.

– Ты думаешь, моя жизнь была легкой и простой?

– Я делал все, что мог, – весь внутренне сжавшись, с явной обидой ответил Клайв.

– Мне ли этого не знать? – грустно сказала Нора. – Ты делал много больше, чем это делают другие мужчины, оказавшиеся в твоем положении, и я очень тебе благодарна…

– При чем здесь благодарность! Я делаю это ради тебя… и, конечно, Эвы.

– Когда-то и Эва тебя не удержала и ты с легкостью обходился без нас. Впрочем, ничего другого тогда от тебя, девятнадцатилетнего мальчишки, и не следовало ожидать. Но сейчас-то ты можешь и должен помочь мне в моих попытках устроить более нормальную жизнь для нашей дочери.

– Уж не хочешь ли ты сказать, что собираешься замуж исключительно ради дочери?

– Я этого не говорила! Но что плохого, если ребенок будет жить в полноценной семье?

– Не обманывай себя, дорогая! – жестко прозвучал ответ на ее слова. – Ты просто потеряла голову. Тебе позарез нужен этот мужчина. И теперь, понимаете ли, я должен уговорить Эву смириться с предстоящими изменениями в ее жизни.

– Как можно упрекать женщину в том, что она хочет устроить свою личную жизнь! Это просто непорядочно! – вспылила Нора.

– Извини, может быть, я выражаюсь слишком цинично, но среди мотивов предстоящей женитьбы существует, надо полагать, и сексуальный. Я понятно излагаю?

– Секс – всего одна из составных частей любви, причем далеко не самая главная.

– Позволь тогда спросить, а что же главное?

– Прежде всего – взаимное уважение! И, конечно же, внимание, заботливое отношение друг к другу.

– Даниил, надо полагать, тоже считает, что секс не так уж и важен? – ухмыльнулся ехидный оппонент.

– Я не сказала, что он неважен.

– Ты назвала его «далеко не самым главным», другими словами, не так уж и важным.

– Знаешь, дорогой, мой опыт с тобой доказал мне, что сам по себе секс вообще ничего не стоит! – с горечью воскликнула Нора.

– Разве Эва ничего не стоит? – нахмурился Клайв.

– Дочь в моей жизни – все! Но когда мы с тобой занимались любовью, то меньше всего думали о том, что у нас может родиться ребенок.

Яркие воспоминания молодости вспыхнули в сознании молодой женщины. Она почувствовала, как учащенно забилось сердце.

– Тем не менее нам тогда было хорошо друг с другом. Я тебе очень благодарен за все…

– Тогда ты был просто пьян, – безжалостно напомнила ему Нора, – и сентиментален. Ладно, что теперь об этом говорить. Эва появилась на свет, и я стараюсь, чтобы ей жилось как можно лучше. Но… у меня есть и мои собственные потребности.

– Потребности? – Клайв взглянул на Нору, и та вспыхнула от смущения.

– Я не о том, о чем ты думаешь, – отрезала она. – Мне нужна настоящая семья. Я хочу выйти замуж.

– Я предлагал тебе жениться. И не раз.

– Я благодарна тебе за твое предложение, – пожав плечами, с легкой улыбкой ответила она. – Все дело в том, что у нас не могла получиться нормальная жизнь.

– Откуда ты знаешь? Мы прекрасно ладим друг с другом.

Они действительно ладили в течение тех нескольких минут, которые требовались папе, чтобы забрать дочь из дома, а потом вернуть ее. Иногда он оставался обедать, и уж совсем редко ему удавалось убедить Нору поехать куда-нибудь вместе с ними. Но он никогда по-настоящему не хотел жениться на ней. И даже если бы пошел на это, то только ради дочери.

– У нас нормальные отношения, но этого мало, чтобы делить дом и…