Текст книги "Давай поженимся"

Автор книги: Кара Уилсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

Ничего, успокаивал себя Шон, скоро она уедет, а вместе с ней исчезнет и проблема.

6

Выйдя наконец из оцепенения, Эйлин медленно поднялась по ступеням. Она тихо открыла дверь, надеясь, что Бланш и Питер уже спят. Ей не хотелось встречаться с ними сейчас.

Но ей не повезло – Бланш бодрствовала.

– Ничего не говори, – попросила Эйлин.

Бланш засмеялась.

– Извини, подруга, я понимаю, что поступила не очень хорошо, но не могла удержаться. Мир?

– Нет, – ответила Эйлин и села на диван. – Где Питер?

– Повез няню домой. Не увиливай от ответа.

– Бланш!

– У вас, кажется, дела продвигаются совсем неплохо.

– Бланш! – снова воскликнула Эйлин. – Это был всего лишь поцелуй, – сказала она, понимая, что это было гораздо большее.

– Гм, всего лишь поцелуй?

Эйлин выдохнула большую струю воздуха.

– О, Бланш, меня еще ни разу в жизни так не целовали!

Глаза Бланш весело блеснули.

– Скажи, разве я плохая сводница?

– Так ты из-за него просила меня приехать сюда? – спросила Эйлин, широко раскрыв глаза.

– Не только из-за него, – скромно ответила Бланш.

– О! – Эйлин прижала ладони к своим пылающим щекам. – Он знает об этом?

Если Шон догадывается, что она приехала сюда для того, чтобы познакомиться с ним, она больше никогда не сможет попасться ему на глаза.

– Нет, разумеется, – успокоила ее Бланш.

– Поклянись.

– Клянусь. Шон потрясающий парень, и я подумала, что у вас с ним может что-то получиться – пусть даже на время твоего пребывания здесь. А если нет, то у нас с тобой будет возможность пообщаться. – Бланш помолчала. – Значит, тебе понравилось, как он целуется?

– Еще как! У него, наверное, богатый опыт по этой части.

– Но приобрел он его не у нас, насколько я знаю. По слухам, у него не было женщины с тех пор, как он приехал сюда. Кстати, я очень удивилась, увидев его в ресторане сегодня вечером.

Эйлин снова ощутила прилив крови к лицу. Шон появился там, потому что знал, что она будет в этом ресторане.

– Он тебе действительно нравится? – спросила Бланш.

– Боюсь, что да.

– Почему это тебя пугает?

– А что толку? Он живет здесь, я в Лондоне.

– Со временем ты можешь полюбить Ирландию, только не отвергай эту возможность с ходу.

– Ну что ты ко мне пристала?! – возмутилась Эйлин. – Не надо меня уговаривать! Меня устраивает жизнь в Лондоне, и я не собираюсь переселяться в сельскую местность, даже ради прекрасных синих глаз мистера Келли.

– Тебе виднее, – хитро улыбнувшись, заметила Бланш.

– Вот именно. Я иду спать. До завтра.

Завтра, думала Эйлин, поднимаясь в свою комнату на втором этаже. Завтра Шон пригласил ее поехать с ним. Ехать или не ехать? Бланш поймет ее, если она вместо магазинов отправится с ним на эту дальнюю прогулку. А может, разумнее не ехать и вообще перестать общаться с ним? Ведь чем больше она видит Шона, тем тяжелее будет расставаться с ним. Зачем создавать себе лишнюю головную боль?

Быстро приняв душ, Эйлин легла в постель. Завтра она останется дома и проведет весь день с подругой.

Эйлин с трудом разлепила веки, когда в ее сон ворвался надсадный крик петуха. Пальцы ее потянулись к губам. В прерванном сне Шон снова страстно целовал ее...

Шон! Эйлин вспомнила, что утром он уезжает на дальний участок. Неужели она опоздала?!

Эйлин вскочила с постели как ужаленная. Ее решение больше не видеться с ним растаяло, как снег на сковороде. Шон как шоколад, который ей нельзя есть. Но разве можно отказаться от того, что так красиво упаковано? Она, во всяком случае, не могла.

Быстро одевшись и собрав волосы в хвост на макушке, Эйлин буквально слетела вниз по лестнице.

Вбежав в кухню, она поздоровалась с Бланш и налила себе чашку кофе.

– Торопишься куда-то? – осведомилась Бланш. – Может, у нас пожар, а я не в курсе?

– Нет, Шон едет на лошади посмотреть, что там случилось с рекой, и я, кажется, еду с ним.

– Кажется?

– Если он еще не уехал.

– Может, позавтракаешь?

– Нет времени. – Эйлин пила кофе большими глотками, обжигая язык. – Он сказал, что мы, наверное, вернемся поздно, так что не ждите меня к ужину.

– Желаю хорошо провести время, – сказала Бланш, смеясь. – Не забудь взять свою новую шляпу.

– Я оставила ее наверху, обойдусь.

Бланш ненадолго вышла и вернулась со своей шляпой.

– На, возьми.

– Спасибо, увидимся вечером.

Нахлобучив шляпу, Эйлин выбежала из дома и быстрым шагом направилась к конюшне. Несколько конюхов седлали лошадей, но Шона среди них не было.

– Доброе утро, мэм. Я могу вам помочь чем-нибудь? – спросил высокий парень.

Она улыбнулась ему.

– Я ищу Шона. Он здесь?

– Эй, Патрик, ты видел босса?! – крикнул парень.

– Он уехал с Мэттом рано утром. – Патрик с улыбкой посмотрел на Эйлин. – Он просил передать вам, что извиняется и увидится с вами позже.

– Спасибо.

Расстроившись, что этот день она проведет без Шона, Эйлин постояла несколько минут во дворе, затем, вздохнув, вошла в конюшню. Она шла мимо стойл, то и дело останавливаясь, чтобы погладить лошадей, тянувших к ней свои морды. Некоторые терлись носами о ее грудь, мягко пофыркивая.

Дойдя до стойла Красса, Эйлин уже приняла решение. Она одета для верховой езды, так почему не покататься поблизости от дома?

Ей потребовалось минут двадцать, чтобы оседлать лошадь и надеть на нее уздечку. Она вывела Красса из конюшни, забралась в седло и выехала со двора.

День был чудесный, светило солнце, дул легкий ветерок. Эйлин улыбнулась, подумав, что ей очень нравится верховая езда. Она наклонилась и потрепала Красса по шее. Было что-то бесконечно умиротворяющее в прогулке на лошади в полном одиночестве среди почти дикой природы.

Эйлин периодически оглядывалась, чтобы убедиться, что дом находится в ее поле зрения. Она решила проехать вперед еще немного и повернуть назад. Но каждый раз, когда она собиралась вернуться, появлялось что-то новое, что притягивало ее внимание. Эйлин забралась на небольшой холм, с которого она увидела табун лошадей, пасшихся внизу.

Почуяв собратьев, Красс поднял голову. Эйлин вцепилась в луку седла, когда лошадь резко натянула поводья и ускорила шаг.

– Спокойно, спокойно, – приговаривала Эйлин, поглаживая шею Красса.

Эйлин смотрела на диких животных, любуясь их красотой. Вдруг огромный жеребец, отведя уши назад и выгнув шею, прыгнул в их сторону. Она плохо была знакома с повадками лошадей, но в позе жеребца было что-то зловещее. Красс, видимо, думал так же. Он мотнул головой, задрал хвост и поскакал. Эйлин вцепилась в луку седла, сердце у нее колотилось как бешеное. Через некоторое время Красс перешел на рысь, а затем на шаг. Эйлин обернулась. Ни табуна, ни жеребца нигде не было видно. Эйлин облегченно перевела дух. Но в следующую минуту она осознала, что ферма тоже осталась где-то позади.

Шон спешился, вытер платком капли пота со лба, протер шляпу изнутри и снова надел ее. Чинить проволочную ограду нелегко, и он проклинал коров, которые, по его мнению, были самыми глупыми животными, созданными Богом. Они забредали в топкие места и потом не могли выбраться оттуда. Они запутывались в проволочных ограждениях или наедались ядовитой травы, от которой бесились. Обычно Шон не занимался ремонтом ограды, но Мэтту требовалась помощь, а Шон был единственным, у кого в это утро не было срочных дел.

– Я уже закончил! – крикнул Мэтт. – Как у тебя там?!

– Все в порядке, поехали домой.

Шон взглянул на часы. Они вернутся, когда начнет смеркаться. Он снял рабочие перчатки и направился к своей лошади, которая паслась в тени деревьев. Отвязав поводья, Шон вскочил в седло. Он подумал о том – уже не в первый раз за сегодняшний день, – как провела это время Эйлин. Приходила ли она на конюшню?

– Сейчас бы пива, – сказал Мэтт.

Шон кивнул. Холодное пиво не помешало бы, но, если бы у него была возможность загадать одно желание, он бы использовал его не на пиво!

Когда Шон и Мэтт появились на ферме, там стоял переполох.

– Эй, Сэм, что здесь происходит? – спросил Шон.

– Да девчонка, которая гостит у хозяев, пропала.

– Как это пропала?

Сэм пожал плечами.

– Да вроде утром она взяла Красса и до сих пор не вернулась. Хозяйка сказала, что она должна была с тобой поехать.

Шон чертыхнулся.

– Шон! – закричала бегущая к нему Бланш. – Господи, наконец-то! Где она, с ней все в порядке?

– Я не знаю. Меня не было весь день, я только что вернулся, – растерянно ответил он.

– Но Эйлин говорила мне, что поедет с тобой сегодня утром.

– Да, я собирался проверить течение реки и вчера вечером предложил ей поехать со мной. Но сегодня рано утром пришел Мэтт и попросил помочь ему починить завалившуюся ограду. Я и поехал с ним – одному ему было не справиться.

– Где она может быть? – нетерпеливо выслушав его объяснения, спросила Бланш.

– Не волнуйся, мы найдем ее, – сказал подошедший Питер. – Оливер и ты, Мэтт, поедете на север. Я с Патриком отправлюсь на восток. Джон и Норман, вы проверите излучину реки, а ты, Шон...

– Я прочешу местность к западу, – заявил Шон, не спрашивая разрешения и не приглашая никого с собой.

– Хорошо, – сказал Питер. – Не будем терять времени. Бланш, если Эйлин появится, сделай три коротких выстрела в воздух.

– Езжайте, езжайте! – поторопила она их.

Шон сменил лошадь и выехал со двора. Если с Эйлин что-то случилось... Он не закончил эту мысль. Куда она провалилась, черт возьми?!

Эйлин остановила Красса неподалеку от небольшой рощи. Она окончательно заблудилась. Стараясь не поддаваться панике, Эйлин огляделась. Она не могла решить, что ей делать, – оставаться на месте или пытаться найти дорогу домой. Она где-то читала, что самое разумное в подобной ситуации – это ждать, когда тебя найдут.

Приняв решение ждать, Эйлин слезла с лошади у широкого ручья и, напоив в нем Красса, привязала его к толстой ветке дерева. Она тоже сделала несколько глотков из того же источника, надеясь, что вода в нем чистая.

Постояв с минуту, она начала расхаживать вперед-назад, чтобы размять затекшие ноги. Она провела в седле несколько часов. Эйлин понимала, что Бланш давно беспокоится о ней и наверняка уже отправила работников фермы на ее поиски, так что ей оставалось лишь ждать.

Легко сказать – ждать. В животе урчало, напоминая ей о том, что последний раз она ела накануне вечером. Ветер посвежел, а она была легко одета. Эйлин поглаживала лошадь, находя поддержку у этого живого существа.

Постепенно голубой цвет неба сменился на синий, который быстро перешел в почти черный. Над ее головой зажглось несколько звезд. Одна, в ночной тиши Эйлин чувствовала себя маленькой и беззащитной. Ее пугали шорохи и вскрики, на которые днем она не обратила бы внимания. Колеблющиеся тени также принимали устрашающие очертания.

– Кто-нибудь придет, – шептала Эйлин, – обязательно придет.

Шон ехал на запад, до боли в глазах вглядываясь в землю. Он пытался определить следы от копыт Красса, и вначале ему повезло, Шон обнаружил свежие отпечатки на сыром участке, но, когда он выехал на пастбище, они быстро затерялись в траве. А с наступлением темноты увидеть что-либо в траве было вообще невозможно.

Какого дьявола ее понесло так далеко от дома?! – возмущался он. Едва научилась сидеть на лошади, а уже вздумала ездить самостоятельно Бог знает куда! Если с Эйлин что-то случится, я никогда не прощу себе этого.

Шон придержал лошадь и прислушался, но, кроме шелеста ветра и крика ночной птицы, ничего не услышал. Где же Эйлин, черт побери?! Неожиданно у него появилось ощущение, что ему следует двигаться в направлении ручья, куда приходят на водопой дикие лошади.

Дернув поводья, Шон повернул на северо-запад.

Эйлин сидела на земле, положив голову на колени.

– Меня найдут, – повторяла она, но уверенности в ее голосе уже не было.

Придется провести ночь здесь, а завтра с рассветом попытаться найти дорогу на ферму.

Она уже задремала, когда до ее слуха донеслось ржание лошади. Эйлин вскочила на ноги и стала вглядываться в темноту. Ничего. Она подумала, что у нее начались слуховые галлюцинации, но ржание повторилось. Красс поднял голову и заржал в ответ.

Через минуту из темноты появилась черная тень. Эйлин похолодела от страха, который быстро сменился облегчением, когда она поняла, что это всадник на лошади.

– Шон! О, Шон!

Не успела она произнести эти слова, как оказалась в его объятиях.

– Ты в порядке?

Он скользил ладонями по ее спине и рукам, стараясь убедиться, что она жива и здорова.

– Да, да, все хорошо.

– Ты уверена?

Эйлин энергично закивала. Теперь, когда Шон нашел ее, она почувствовала себя очень глупо. А напряжение Шона, увидевшего, что с ней ничего не случилось, вылилось в раздражение.

– Какого черта тебя понесло сюда?!

– Я... собиралась покататься вокруг фермы, – пролепетала Эйлин. – Но Красс шел все время вперед, пока мы не увидели диких лошадей... Один, самый большой, бросился на нас и...

– ...Испугал Красса, – закончил за нее Шон.

– Да.

– Ладно, теперь все позади.

– Ох, я чувствую себя так глупо, – призналась Эйлин.

– Я думаю, мне надо научить тебя ориентироваться по солнцу, луне и звездам.

– Было бы неплохо.

Лица Шона Эйлин не видела, но угадала его желание по дрожи в его руках, лежавших на ее плечах.

– Шон... – прошептала она.

– Я здесь, – тихо отозвался он и поцеловал ее.

Ощущая его теплые, требовательные губы, Эйлин забыла обо всем на свете и крепко прижалась к нему. Она знала, что ей ничего не угрожает, когда его руки уверенно обнимают ее. И, когда Шон разжал объятия, у нее вырвался стон протеста.

– Мы должны вернуться, – с сожалением произнес он. – Миссис О'Нейл сходит там с ума.

Когда они подъехали к дому, все окна в нем были освещены. Двор тоже был залит светом.

Шон спешился сам, затем снял с седла Эйлин.

– Мне все еще предстоит съездить на излучину реки – посмотреть, что там стряслось. – Шон скользил ладонями по ее рукам, как бы убеждаясь, что она здесь, рядом. – Ты готова поехать со мной или сегодняшнее приключение навсегда отбило у тебя охоту к конным прогулкам?

– Не знаю. Но ты будешь на месте на этот раз? – спросила Эйлин.

– Да. Прошу прощения за сегодняшний день. Это вышло неожиданно. Ну так как, поедешь?

– Поеду.

– Прекрасно.

Шон отступил от нее, когда из дома выбежала Бланш.

– Эйлин! – Она бросилась к подруге с объятиями. – Я чуть с ума не сошла от страха!

– Я понимаю, извини. Я...

– Потом расскажешь. Пойдем в дом, ты, наверное, умираешь от голода.

Обернувшись, Эйлин улыбнулась Шону, но Бланш быстро увела её в дом.

– Садись, – велела Бланш, когда подруги вошли в кухню. – Хочешь кофе, пока я приготовлю тебе поесть?

– Да, спасибо.

Бланш засуетилась у плиты. Накрыв на стол и поставив на плиту разогреваться кастрюлю с тушеными овощами и мясом, она уселась напротив Эйлин.

– Рассказывай, что случилось.

Эйлин устало вздохнула.

– Я просто заблудилась. Собиралась покататься недалеко от дома, но так увлеклась, что не заметила, как очутилась Бог знает где.

– Ты должна быть осторожной, – сказала Бланш.

– Я уже поняла это.

– Я с ужасом думала, что скажу твоим родителям.

Эйлин невольно рассмеялась.

– Тебе смешно, – упрекнула ее Бланш, – а я места себе не находила. Здесь же есть дикие места, где водятся хищные звери.

– Ты собираешься меня кормить или нет? – спросила Эйлин, прерывая монолог подруги.

7

Утром, быстро позавтракав, Эйлин взяла фотоаппарат, новую шляпу и поспешила к конюшне. Она не хотела признаваться в этом, но после едва не окончившейся печально прогулки ей было боязно покидать ферму, хотя она знала, что ей ничего не грозит, когда рядом с ней Шон.

Во дворе конюшни толпились конюхи, которым Питер отдавал распоряжения. Шона легко было выделить среди них, хотя бы потому, что он был выше всех.

Эйлин замедлила шаги. Она не хотела выдавать себя, но ей с трудом удавалось сдерживать свое возбуждение от мысли, что они проведут целый день вместе.

Шон посмотрел в ее сторону, и Эйлин почувствовала внутри себя какую-то мощную и неизвестную ей силу, которая готова была вырваться из-под контроля. Шон сказал что-то Питеру и отделился от группы конюхов.

Его лицо расплылось в улыбке, когда он подходил к Эйлин.

– Доброе утро.

– Привет.

Между ними заметались жаркие флюиды. Взгляд Шона остановился на ее губах.

– Пошли. – Его бархатистый голос окутал Эйлин своей нежной аурой. – Я оседлаю для тебя лошадь.

Она последовала за ним к загону. Шон накинул веревку на шею светло-серой кобыле и вывел ее за ограду. Он очень быстро прошелся скребком по ее бокам, почистил копыта и закрепил седло.

Эйлин опасливо посмотрела на лошадь.

– А где Красс? – спросила она.

– Он хорош для занятий, но на длинные расстояния его лучше не брать. Он слишком стар и медлителен для этого, – пояснил Шон.

Эйлин повесила футляр с фотокамерой на луку седла.

– Фотоаппарат? – удивленно спросил Шон.

– Я решила сделать несколько снимков – здесь очень красивая природа. Могу и тебя сфотографировать. Не возражаешь?

– Нет. Только не проси меня улыбаться.

Шон держал поводья, пока Эйлин садилась на лошадь, затем передал их ей и поправил ее ноги в стременах.

– Ну как? – спросил он.

– Великолепно.

Они опять встретились взглядами, и между ними будто сверкнула яркая молния. Сердце Эйлин пело, когда Шон садился на гнедого жеребца, ее восхищали врожденная грация и гибкость его движений.

– Готова? – спросил он.

Эйлин кивнула. Ее лошадка шла резвее, чем Красс, но не менее плавно. Шон оглянулся.

– Нормально?

Эйлин, конечно, нервничала, сидя на незнакомой лошади, но не хотела, чтобы Шон знал об этом.

– Да, не волнуйся за меня. Как ее зовут?

– Диана.

Эйлин похлопала кобылу по шее.

– Привет, Диана.

Перед ними расстилался зеленый ковер сочной травы, над которым раскинулся купол голубого неба. Только вдали виднелось несколько белых облаков.

– Красивая земля, – сказала Эйлин. – У тебя есть братья или сестры?

– Родных нет. Есть кузина. А у тебя? – спросил в свою очередь Шон.

– Родители и сестра.

– Тебе нравится жить в Лондоне?

– Очень. А ты не любишь большие города, – сказала Эйлин, вспомнив об одном из их первых разговоров.

Шон сделал широкий жест.

– Ничего подобного я в Лондоне не видел.

С этим Эйлин трудно было спорить. Она жила в одном из новых районов, где дома стояли так близко друг к другу, что, казалось, протяни руку, и постучишь в окно соседнего дома.

Шон подъехал к старому дубу.

– Почему мы остановились? – спросила Эйлин.

– Я подумал, что ты созрела для передышки.

– Нет, я совсем не устала.

Шон скрестил руки на луке седла.

– Ты говорила, что журналистка. Тебе нравится твоя профессия?

– Да, очень. Это не только довольно прибыльное занятие, оно доставляет мне и большое удовольствие.

Шон покачал головой.

– Какое же это удовольствие находиться все время в помещении?

– Почему все время? – удивилась Эйлин. – Я все время где-то бываю, в том числе и на природе.

– Но не на такой, как здесь, – сказал Шон и, подняв ее над седлом, медленно, почти прижимая к себе, опустил на землю.

Эйлин ощущала тепло его рук на своей талии и наслаждалась исходившей от него силой. Она заглянула в его глаза, бездонные темно-синие омуты, манившие ее своей глубиной. Шон прижал ее к себе и поцеловал.

У нее появилось ощущение, что она погружается в расплавленный шоколад – теплый, сладкий и бесподобный. Ни одна женщина не может отказаться от такого сочетания, а у Эйлин и в мыслях не было отказываться. Она сама таяла, как воск, в его руках, блуждавших по ее спине, плечам и рукам.

Губы Шона медленно скользили по ее губам, он будто хотел отложить в своей памяти их очертание и вкус. Эйлин слегка приоткрыла губы. Он воспользовался этим приглашением, и его язык скользнул внутрь ее рта. Эйлин охватил жар, ноги ее ослабели, когда горячая волна хлынула в нижнюю часть живота. Шон отстранился от нее, и из груди Эйлин вырвался протестующий стон.

– Что ты со мной делаешь? – прошептал он.

Она улыбнулась.

– Поехали, – сказал Шон, протяжно вздохнув. – Как бы я ни хотел остаться здесь с тобой, меня ждет работа.

Он едва удержался от того, чтобы помочь Эйлин сесть в седло, – боялся за последствия, если бы снова дотронулся до нее.

Как только Эйлин забралась в седло, он тут же вскочил на своего гнедого. Шон очень остро ощущал присутствие этой женщины рядом с собой. Он понимал, что играет с огнем. Нельзя ему сейчас, пока он не разобрался с собственной жизнью, вступать в отношения с женщинами.

На их пути к излучине реки все чаще стали попадаться стада коров. Одни коровы лежали в тени, жуя свою жвачку, другие щипали сочную траву. Эйлин вытащила камеру из футляра и сделала несколько снимков коров на фоне красивого пейзажа. Ей даже удалось сфотографировать Шона, когда он не видел.

– Сколько нам еще ехать до места? – спросила она, убирая фотокамеру.

– Примерно часа два.

Шон придержал лошадь и поехал рядом с ней, почти касаясь ее своим бедром. Если бы он наклонился к ней, а она к нему... Эйлин провела языком по пересохшим вдруг губам. В данный момент мир для нее сузился до размеров пространства, которое разделяло сейчас ее и Шона.

Она так и не поняла, как это произошло. Она потянулась к Шону, сердце ее замерло в ожидании, а в следующий момент ее лошадь уже неслась по равнине во весь опор, а Эйлин в паническом ужасе, судорожно вцепившись в поводья, тянула их на себя что было сил, но кобыла не реагировала. Красивые пейзажи, которыми она любовалась минуту назад, проносились мимо нее сплошной полосой. Ветер больно резал глаза, шляпа давно слетела.

Если лошадь споткнется, мне конец, мелькнуло у Эйлин в голове.

Внезапно рядом с ней появился Шон. Он выбросил руку, обхватил Эйлин за талию, вырвал из седла и пересадил на своего гнедого впереди себя. Эйлин вцепилась за его руку, как утопающий хватается за соломинку. Она облегченно выдохнула, когда лошадь Шона, постепенно снижая скорость, наконец остановилась.

– Испугалась? – спросил он.

Эйлин кивнула и спрятала лицо у него на груди.

– Что... что с ней случилось?

– Возможно, ее ужалила оса. Такое бывает.

Эйлин прикрыла глаза, подумав, что могла погибнуть из-за такого по существу пустяка, как осиный укус.

Шон повернул гнедого и поехал в обратном направлении.

– Куда ты? – спросила Эйлин, сжав его руку.

– За твоей шляпой. Она ведь новая?

– Да.

– Тебе очень идет. – Подобрав шляпу и надев ее на голову Эйлин, он снова повернул гнедого. – А теперь поедем за твоей лошадью.

– А как мы ее найдем?

– Она должна быть недалеко отсюда. Как только Диана поймет, что все в порядке, она остановится и начнет щипать траву.

И действительно, они обнаружили ее через несколько минут мирно пасущейся в клевере. Спешившись, Шон поймал кобылу за поводья и похлопал рукой по ее крупу.

– Как она? – спросила Эйлин, подозрительно глядя на свою лошадь.

– Все нормально, она просто испугалась. – Шон внимательно посмотрел на Эйлин. – Боишься садиться на нее?

– Нет, я сяду, – решительно сказала она.

Шон перенес ее со своего коня на Диану, при этом он не очень торопился, но Эйлин готова была повторить эту процедуру сотню раз.

Остаток пути они проделали без приключений. Едва взглянув на реку, Эйлин увидела причину возникшей проблемы. От дерева, стоявшего почти у самой воды, отломился огромный сук и упал поперек русла, а два больших валуна, лежавших в том месте, прочно держали сук на приколе. Небольшие ветки и щепки, которые несла река, застревали, и постепенно образовалась запруда, значительно уменьшившая поток воды ниже по течению.

Они спешились. Эйлин взяла фотоаппарат и последовала за Шоном к реке.

– Я сейчас буду вытаскивать этот сук, – сказал он, выдернув из заднего кармана джинсов перчатки.

Затем Шон снял веревку, висевшую на седле. Один ее конец был закреплен на луке седла, а на другом он сделал петлю и ловким движением набросил ее на торчавший из воды сук. Пока он проделывал все эти манипуляции, Эйлин щелкала фотоаппаратом.

Сев на гнедого, Шон направил его от реки. Веревка натянулась, и он каблуками стал подстегивать лошадь. Сук сдвинулся было, но снова зацепился за один из валунов.

Чертыхнувшись, Шон спрыгнул с лошади и подошел к Эйлин.

– Я войду в реку и попробую стронуть его с места, – сказал он. – Справишься с гнедым?

– А без этого нельзя обойтись? У меня что-то плохо получается с лошадьми.

Шон коротко рассмеялся.

– Ты же не позволишь двум мелким неудачам лишить тебя удовольствия ездить верхом?

– Даже не знаю, – пробормотала Эйлин, с опасением оглядывая огромного жеребца. – Гарантируешь, что он не понесет меня, как Диана?

– Железно.

– Ладно, рискну.

– Умница, – похвалил ее Шон.

Эйлин положила камеру на торчавший из земли камень и подошла к гнедому. Он был значительно выше Дианы, поэтому ей удалось забраться на него только с четвертой попытки.

Она оглянулась. Шон был уже в реке, вода доходила ему до бедер. Он освободил сук от мелких веток и выбросил их на берег.

– Давай! – крикнул он, отойдя в сторону.

Эйлин пришпорила коня, и гнедой рванулся вперед. Веревка натянулась, как струна, готовая вот-вот лопнуть.

– Не останавливайся! – крикнул Шон. – Так, еще немного... Хорошо!

Он направился к берегу. Вдруг за его спиной раздался треск – сук переломился надвое. Эйлин застыла в ужасе, увидев, как часть обломка, взлетев вверх, ударила Шона по голове. Вода, освободившись от затора, хлынула большим потоком, увлекая за собой человека. Там, где только что стоял Шон, была вода.

Испустив крик отчаяния, Эйлин развернула гнедого к реке и сильно подстегнула его каблуками своих сапог. Лошадь недовольно фыркнула и пустилась почти в галоп, таща за собой на веревке обломок сука. Эйлин резко осадила лошадь, когда увидела Шона, лежавшего на берегу лицом вниз. Гнедой остановился как вкопанный, и если бы Эйлин не держалась мертвой хваткой за луку седла, то обязательно перелетела бы через голову жеребца.

Соскочив на землю, она бросилась к Шону, опасаясь самого худшего. Поднатужившись, она перевернула его на спину. На его голове, чуть выше уха виднелся ушиб багрового цвета.

– Шон! Шон!

Он тихо застонал и открыл глаза.

– Кто скажет, что я не умею доставить женщине удовольствие? – слабо улыбнувшись, проговорил он.

– Как ты себя чувствуешь? – обеспокоенно спросила Эйлин.

– Дорогая, бывало и похуже.

– Мне не до шуток! – рассердилась она. – Тебя не тошнит?

Шон дотронулся пальцами до ушиба и поморщился от боли.

– Да все в порядке. Эта проклятая коряга сбила меня с ног.

Когда Шон встал на ноги, Эйлин не отходила от него, опасаясь, что он пострадал от удара сильнее, чем говорил ей. Он просто не хотел пугать ее. Правда, он выглядел вполне здоровым, если не считать багрового пятна на голове.

– Черт, я потерял свою шляпу, – сказал Шон, проведя рукой по волосам.

Отвязав веревку от деревянного обломка, он смотал ее и снова повесил на седло. Затем Шон снял рубашку и разложил на камне сушиться.

Эйлин старалась не смотреть на него, но это было невозможно. У Шона была великолепная фигура, как у хорошего атлета, только достиг он этого не тренировками в спортзале, а тяжелой физической работой. Ей стоило немало сил сдержаться и не протянуть руку к его мускулистой груди, к твердым, упругим мускулам на руках.

– Ты голодна? – спросил Шон, снимая седельную сумку. – У меня есть несколько сандвичей, кофе и еще кое-какая мелочь.

– Я бы съела сандвич, – сказала Эйлин.

Он передал ей сумку с термосом, а сам привязал лошадей к соседнему дереву.

Они устроили пикник в тени раскидистого дерева. Эйлин открыла пакет и вынула из него несколько сандвичей, пару яблок и нож. Передав один сандвич Шону, она налила в пластиковый стаканчик кофе и развернула свой сандвич.

– Какой огромный! – воскликнула Эйлин. – Нам на двоих хватило бы его одного.

– Черта с два, – возразил Шон. – Тебе еще повезло, что я поделился с тобой.

– Любишь поесть? – спросила она, разрезая сандвич пополам.

– Еще как! – ответил он и, взглянув на нее, сказал: – А ты, конечно, как многие женщины, сидишь на диете.

– Не угадал. Ем все подряд, кроме шоколада. У меня на него что-то вроде аллергии.

Шон медленно обвел глазами ее фигуру. Эйлин была тоненькой, но не костлявой. У нее были округлые бедра, узкая талия и хорошего размера грудь.

– Никогда не скажешь, глядя на тебя.

– Спасибо за добрые слова. – Эйлин не отказала себе в удовольствии более внимательно рассмотреть его, после чего вернула комплимент: – Тебе тоже грех жаловаться.

– Благодарю вас, леди, – проговорил Шон, церемонно склонив голову.

– На здоровье, – кокетливо бросила Эйлин.

– Мне нравятся женщины с хорошим аппетитом.

– Тогда ты попал в точку.

Блеск в его глазах согревал ее, так же как и теплота, сквозившая в их легком, слегка ироничном разговоре. Эйлин нравилось, что Шон часто улыбается, что он обладает чувством юмора. Чувства юмора и еще честности как раз не хватало ее бывшему любовнику. Стюарт сказал ей, что разведен, в то время как продолжал жить с женщиной, которая была не только его женой, но и ждала от него ребенка. Эйлин было горько вспоминать, что она потратила целых три года на этого мерзавца. Тяжелее всего было то, что она даже не подозревала, что он обманывает ее. Какая непростительная слепота! Оглядываясь назад, Эйлин понимала, что многое указывало на то, что Стюарт несвободен, но она отказывалась замечать это.

Сделав глубокий вдох, Эйлин выбросила из головы все мысли о Стюарте, что было нетрудно, имея под боком Шона.

Шон покончил с первым сандвичем и развернул второй. Он уже поднес его ко рту, но спохватился.

– Хочешь половину? – спросил он, взглянув на Эйлин.

– Я еще этот не доела.

Как можно думать о еде, когда рядом сидит полуобнаженный Аполлон?! Влажные джинсы плотно облегали каждую выпуклость нижней части тела Шона, пробуждая в голове Эйлин греховные мысли.

– Поторопись. Я обгоняю тебя.

– Может, ты возьмешь вторую половину моего сандвича?

– Я бы взял кое-что другое, – ответил Шон.

Эйлин застыла. Она хотела сказать: «Я тоже», – но у нее вдруг пропал голос.

Шон уже протянул к ней руку, но в последний момент убрал ее. Что я делаю? – мысленно спросил он себя и укоризненно покачал головой. Не надо было вообще привозить ее сюда. Чем больше я провожу с ней времени, тем тяжелее мне будет, когда она уедет домой.

Он сгорал от желания, понимая при этом, что, переспав с Эйлин, уже не отпустит ее от себя. Несмотря на сильное взаимное влечение, они были слишком разными людьми. Шон считал, что она скорее всего просто развлекается с ним на отдыхе от нечего делать, а потом будет рассказывать подружкам о своем «курортном» романе с ирландцем.

От этих мыслей у Шона пропал аппетит. Он бросил сандвич на салфетку, встал и отошел в сторонку. Зачем ему все это? В последний раз, когда он играл в эти игры, вся его жизнь перевернулась, подкинув ему обязанности, к которым он был не готов.

Эйлин проводила его взглядом. Что с ним случилось? – недоумевала она. Она положила остатки сандвича в пакет и убрала в сумку все, что осталось от их пикника. Ей хотелось подойти к Шону и спросить, что произошло, но она продолжала сидеть на месте. К сожалению, она не видела его лица, которое могло подсказать ей, о чем Шон думает, что чувствует.