Текст книги "Свободный мужчина"

Автор книги: Камилла Хенкинс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)

– Судя по всему, вы меня боитесь.

– Вздор!

– Тогда кого же? Уличных хулиганов?

– Веселитесь на здоровье.

– Или вы адвокат? Непримиримый борец за права женщин? – Джейкоб бросил на нее насмешливый взгляд. – Правда, с виду вы еще слишком молоды для адвоката, но, похоже, кому угодно способны дать отпор.

– Нет, я не адвокат. – Джина любезно улыбнулась нахалу. – И вообще не работаю на эту фирму.

– Но все же как-то связаны с Артуром, верно? Уж это я понял. – Он остановился, и его спутница была вынуждена последовать его примеру. – Насколько я знаю, дочерей у него нет. Так-так, дайте подумать. Ага! – Джейкоба словно озарило: – Знаю! Вы его племянница. Та самая талантливая балерина!

Да вот только теперь талант мне ни к чему.

– Смотрю я, вы детектив, – с принужденным весельем отозвалась Джина. – Пуаро в цвете лет.

– Откуда столько сарказма? – Его привлекательное лицо потемнело. – Ведь перед вами открываются горизонты славы.

– Увы, такой уж у меня злополучный характер, – уклончиво ответила девушка.

Они наконец-то тронулись с места и пошли по направлению к кабинету главы фирмы. Но Артур Дойл уже спешил им навстречу.

– Джейкоб! – В голосе его слышалась искренняя радость. – Как приятно вас видеть!

Мужчины обменялись крепким рукопожатием.

– Вижу, вы уже познакомились с моей племянницей. – Увидев Джину, мистер Дойл заулыбался еще шире.

– Мы еще не представлены друг другу официально, – сообщил Джейкоб Стенли.

– В таком случае, позвольте вас представить, – поспешно сказал Артур Дойл, уловив повисшее в атмосфере напряжение.

После формального ритуала знакомства он повел молодых людей в кабинет.

Джина уже сама себя стыдилась. И что на нее нашло – бросаться на людей? В жизни она ни с кем так себя не вела. Но этот мужчина влиял на нее совершенно непостижимым образом. Когда они только что пожимали друг другу руки, начиная от кончиков пальцев, по всему ее телу словно пробежал электрический разряд, и щекочущее покалывание не утихло, даже когда рукопожатие завершилось. Должно быть, утешала себя Джина, у мистера Стенли слишком энергетически сильная аура…

Лишь через несколько минут, уже позволив дяде ввести ее в кабинет, она спохватилась:

– Была рада познакомиться, мистер Стенли, но мне пора.

Артур Дойл озадаченно посмотрел на племянницу. Откуда вдруг столь резкое изменение в планах?

– Но мне казалось, солнышко…

Джина заметила, как при этом ласковом сравнении в глазах Джейкоба зажглись веселые огоньки. Солнышко! Дядя ее уже сто лет так не называл – и нате же. Два раза за день! Развернувшись, она вызывающе уставилась на молодого человека.

– Всего хорошего.

Она тряхнула головой, и Джейкоб невольно отметил, сколько соблазна таит в себе это простое движение. Каштановые волосы вновь разлетелись по плечам – совсем как сегодня утром на стоянке. Солнышко? О да, эта медовая кожа напоена сладким солнцем… Но как легко сгореть под его знойными лучами!

– А я надеялся, вы останетесь с нами на ланч, – неожиданно для себя произнес он. – Наши дела много времени не займут.

– Да-да, милая, мы как раз собирались к «Марио». Тебе же там нравится, – подхватил Артур, желая подбодрить племянницу.

С каким удовольствием она сходила бы туда с дядей – но только без этого его клиента!

– Спасибо, это очень любезно с твоей стороны, однако…

– Вот и замечательно. Садитесь. – Артур указал на два мягких кресла для посетителей. – Я как раз рассказывал Джине, что вам нужна гувернантка для Роберта, – продолжил он, многозначительно взглянув на племянницу.

– В самом деле? Неужели ее заинтересует это место? – Джейкоб не скрывал изумления.

Мистер Дойл ждал ответа племянницы. Теперь все зависело от нее. Однако он видел, что она колеблется.

– Ну, собственно говоря, – наконец с запинкой выдавила Джина, – я так усиленно занималась своей основной карьерой, что теперь нуждаюсь в полной смене обстановки.

Джейкоб начал кое-что понимать. Должно быть, у бедняжки нервный срыв. С тонкими художественными натурами это случается буквально на каждом шагу.

– Признаться, я с трудом представляю вас в роли гувернантки, – осторожно отозвался он. – Что вы знаете об этой работе?

– Ничего! – Васильковые глаза воинственно вспыхнули. – Но я люблю детей.

– Одно дело – любить детей, а другое – уметь с ними обращаться, – заметил Джейкоб, оценивающе оглядывая ее стройную фигурку.

Джина заставила себя вытерпеть этот пристальный осмотр.

– А кто вам сказал, что я не умею обращаться с детьми? В свое время я очень много занималась с маленькими одаренными детишками – уроки, мастер-классы… да просто с ними возилась.

– Роберт из тех детей, кто любит, когда все делается так, как он хочет, – сообщил Джейкоб таким тоном, точно говорил о чем-то само собой разумеющемся. – Не знаю, упоминал ли вам об этом мистер Дойл, но я воспитываю сына в одиночку. Мать его бросила. Конечно, он не ребенок, оставшийся совсем без родителей, но все равно ему приходится трудно.

Еще бы, сочувственно подумала Джина. Перенести такой удар в столь нежном возрасте, да еще если в роли отца этот властный и энергичный бизнесмен!

– Я тоже росла без матери, – тихо призналась она. – И почти всю жизнь меня воспитывала мачеха.

– Вы ее не любите? – напрямик спросил Джейкоб.

– Сейчас речь не о том, – покачала головой девушка. Хватит с нее унижений! Она ему не нравится – это очевидно. Он все равно ни за что не возьмет ее на работу. Джина гибким, грациозным движением поднялась с кресла. – Прошу прощения, что отняла у вас время, мистер Стенли. Это была просто мимолетная прихоть. Кроме того, меня растрогала история Роберта. Мне захотелось хоть кому-то помочь. – Уж если нельзя помочь самой себе. – Уверена, дядя Артур найдет вам подходящую кандидатуру. К сожалению, вынуждена отклонить ваше предложение насчет ланча. У меня назначена встреча в театре.

Пусть думает, что хочет, решила она.

Джейкоб тоже встал, лицо его заметно потемнело.

– Очень жаль. Я бы с удовольствием узнал вас поближе. Артур очень часто о вас рассказывал. Мне как раз вспомнилось, как я впервые вас увидел. На фотографии, разумеется, хотя, кажется, с тех пор она куда-то пропала. – Он обвел взглядом кабинет. – Артур, помните тот снимок в маленькой серебряной рамочке? Девочка возле окна?

– Ну конечно же! – Лицо адвоката просияло. – Марго забрала эту фотографию домой, сказала, что она ей очень дорога.

– Но мне на ней только десять лет! – удивилась Джина.

– Вы ничуть не изменились.

– Еще как изменилась! – отрезала девушка. Сердце у нее сжималось от томительного предчувствия, к горлу подступили слезы. Бежать, как можно скорее бежать от этого человека!

– Вы поразительно наблюдательны, Джейкоб, – произнес Артур Дойл, изумленный поведением обожаемой племянницы. Сегодня с ней творилось что-то странное. Он никак не успевал отслеживать смену ее настроений.

– Такое лицо забыть нелегко.

– И то верно. – Артур любяще поглядел на девушку. – Джина – живой портрет моей сестры Анджелы.

Он обнял племянницу за талию и притянул к себе. Та ласково потерлась щекой о его плечо, но через секунду отстранилась.

– Что ж, мне пора. Приятного аппетита.

– Насколько я понимаю, вы передумали насчет работы? – Голос Джейкоба оказывал на нее странное, гипнотическое, околдовывающее воздействие. И у нее почти не оставалось сил сопротивляться, особенно когда этот голос был дополнен завораживающим взглядом серых глаз.

– По-моему, это я вам не понравилась, – попыталась отговориться Джина.

– Разве я так сказал?

– Ну, не сказали, так показали. Ясно и недвусмысленно.

– В самом деле? – Он иронически повел бровью. – Очень жаль, если вам так показалось. Я вовсе ничего подобного не имел в виду. И если вы говорили о работе серьезно, наверное, нам следует продолжить обсуждение в другой раз… Если, конечно, вам и вправду сейчас надо бежать.

Было совершенно очевидно, что он не поверил ее отговорке.

– Когда вы летите домой, Джейкоб? – вмешался Артур Дойл. Он чувствовал: что-то происходит, но не понимал, что именно.

– Завтра.

Взгляд Джейкоба не давал ей уйти, точно пригвоздил к месту.

– Наверное, вам нужна совсем другая гувернантка. – Внезапно на Джину накатило острое желание выпутаться из опасной ситуации, в которую она угодила по собственной неосмотрительности.

Этот человек мог изменить ее жизнь – она знала это, чувствовала, – и изменить не к лучшему. Среди бури эмоций, что он вызывал в ней, преобладал – приходилось признать! – исключительно сексуальный компонент. Подумать только, одного касания его руки хватило, чтобы ввергнуть ее в полное смятение! А ведь у него есть жена. Пускай, бывшая жена. Но это мать его ребенка.

Привстав на цыпочки, Джина чмокнула дядю в щеку.

– До встречи, Артур. Поцелуй от меня Марго. – Джина повернулась к выходу и осмелилась бросить взгляд на Джейкоба. – Кстати, мистер Стенли, мне ведь понадобится выехать со стоянки. Ваша машина все еще там?

– Не знаю, не знаю, как вам это удастся, – с провоцирующей улыбкой заметил он.

Мистер Дойл недоуменно переводил взгляд с племянницы на Джейкоба.

– О чем это вы?

– Да просто мы с мистером Стенли сегодня уже встречались, – сжалилась над дядей Джина. – Припарковались совсем рядом.

– Если вы в чем-то не уверены, могу пойти с вами, – любезно предложил Джейкоб. – И вывести вашу машину.

– Пожалуй, на сей раз я вам это позволю. – После аварии бедняжка напрочь потеряла уверенность в себе. – Не хотелось бы повредить ваш автомобиль.

– Не мой. Моего друга.

– Понятно. – Она помолчала, кусая губу. – Если вам не слишком затруднительно. У меня много талантов, но я не лучший водитель в мире.

– Вы это уже говорили. – Джейкоб улыбнулся и взял ее под руку, однако даже от этого легчайшего прикосновения у нее голова пошла кругом. – Пять минут, Артур, не дольше.

Оказавшись на улице, он заговорщически подмигнул своей спутнице.

– Вы и в самом деле с кем-то встречаетесь?

– Неужели вы сомневаетесь в моих словах? – вызывающе вскинула голову Джина. На счастье, он наконец отпустил ее руку, а то она уже готова была вырываться.

– Честно говоря, да.

Интересно, каков вкус ее поцелуев? Каково было бы прильнуть губами к этой худенькой шейке, ложбинке между грудей? Джейкоб сам не понимал, с чего это его мысли вдруг приняли столь опасное направление. Она ведь так молода. Слишком молода. Помнится, Артур рассказывал, как праздновали ее совершеннолетие. Двадцать один год. Но, черт возьми, это же было год назад… или даже больше. Как летит время!

– Подождите тут, – распорядился Джейкоб, когда они дошли до места, где стояли их автомобили. – И дайте мне ключи.

– Смотрите, не лихачьте.

Джина просто диву давалась, почему не может не поддеть его. Пальцы их соприкоснулись, и она на миг прикрыла глаза.

Джейкоб даже не стал отвечать на подначку. Втиснулся в ее крохотную машину – для этого ему пришлось до предела отодвинуть сиденье водителя, – и через миг дело было сделано. Джине оставалось только сесть и ехать.

– Вы очень добры, – протянула она, не в силах избавиться от холодной насмешки в голосе.

– Рад служить, мисс Уайт. Вы меня очень заинтересовали.

– С чего бы это вдруг? Не такая уж я важная особа. – Она села в машину, отлично сознавая, что разговор приобретает рискованный оборот.

– Пожалуй, – со смехом согласился Джейкоб. – И все же ответьте: отчего вдруг очень красивая девушка, талантливая балерина вдруг решает похоронить себя в глуши? Ведь видно же, какая вы кипучая и живая натура. Вы хоть представляете, что такое уединенная жизнь?

– Представляю, – ответила она, глядя перед собой.

– Так отчего же вдруг? – Голос его был нежен, как бархат. – Вы разошлись со своим парнем? Решили отказаться от карьеры великой балерины?

Иные раны не исцелить.

– С моей карьерой покончено раз и навсегда, мистер Стенли, – отчеканила Джина. – Большое спасибо, что помогли мне вывести машину. Хотя вам не пришлось бы беспокоиться, если бы вы не поставили свой автомобиль впритык к моему.

Поджарое, мускулистое тело Стенли напряглось, как натянутая пружина.

– Послушайте… – начал он, наклоняясь к окну.

– Нет, это вы послушайте. – Девушка подняла руку в коротком прощальном жесте и нажала на педаль газа. – До свидания.

В зеркало заднего обзора она видела, как он стоит посреди улицы, растерянно глядя ей вслед. Боже! Должно быть, думает, что я сошла с ума. Ну и пусть!

Завернув за угол, Джина сбавила скорость. И куда теперь? Встречи в театре нет и в помине. Домой? Сара опять начнет ее изводить, цепляясь по пустякам. Последнее время мачеха стала совершенно невыносима. Оно и понятно – так надеялась наконец-то избавиться от нелюбимой падчерицы, а после аварии эта надежда пошла прахом. Все пошло прахом.

На глаза навернулись слезы, но Джина яростно смахнула их. Что толку плакать? Потерянного не вернешь. Надо учиться жить заново.

2

Возвратившись в офис Артура, Джейкоб сразу взял быка за рога.

– Ваша племянница только что потрясла меня заявлением, что ее карьера закончена раз и навсегда. Что, во имя всего святого, произошло? Вы мне ничего не говорили.

Артур руками развел.

– Знаю, следовало рассказать, – невольно принялся оправдываться он. – По правде, Джейкоб, слишком больно было говорить. У Джины большое горе, у всех у нас большое горе. Год назад она попала в автокатастрофу – в тот самый день, когда узнала, что принята в знаменитую балетную труппу в Англии. Собственно, сама авария была не такой уж страшной. Джина отделалась всего-навсего легким сотрясением мозга, парой треснутых ребер, но, что самое ужасное, при этом очень неудачно порвала связки на ноге. Хирург просто чудеса сотворил. Она даже по-прежнему чудесная балерина, но вот только долго танцевать не может: врач предупредил, что большой нагрузки нога не выдержит. А значит, ни о каких сольных партиях, ни о каких долгих и упорных репетициях и думать не приходится. Даже не стану говорить, что этот приговор значит для Джины. Но она очень храбрая. Настоящий боец. В каком-то смысле можно сказать, она всю жизнь сражается.

– Вы о ее отношениях с мачехой? – догадался Джейкоб.

Артур Дойл печально кивнул. Он так доверял этому человеку, что мог рассказать ему все.

– Моя сестра была настоящей красавицей, как Джина сейчас. Она умерла совсем молодой. Несчастный случай – ее сбило машиной. Отец ее чуть с ума не сошел от горя. Мы с Россом никогда не были близкими друзьями, так что я не смог по-настоящему помочь ему. Он запил. Прежде он не пил, не пьет и сейчас. Но результатом того запоя стал слишком поспешный второй брак. Сара, его нынешняя жена, работала у него секретаршей и, надо думать, давно уже была влюблена в босса.

– И не преминула воспользоваться ситуацией, – тихо произнес Джейкоб.

– Да. – Артур с трудом сглотнул. – Очень скоро родилась Вайолет. Мачеха с самого начала невзлюбила Джину. Отец-то старшую дочь просто обожает, но он никогда ее по-настоящему не понимал, как в свое время не понимал и ее мать. А Сара при нем ведет себя очень осторожно, зато при нас с женой не слишком стесняется. Не сказать, что она обращается с падчерицей жестоко, но она никогда ее не любила и не заботилась о ней, как о родной дочери. А в довершение всего Джина оказалась во всем удачливее сестры. Вы ведь видели фотографию – второго такого прелестного ребенка не сыскать! И в школе она блистала, и с пеленок проявила способности к танцам. Это я настоял, чтобы ее отдали в балетную студию в память о матери: та тоже отличалась большими способностями, но не стала их так упорно развивать.

– Выходит, мачеха не столько ревновала падчерицу к мужу, сколько просто невзлюбила за то, что Джина во всем превосходила ее родную дочь, – сказал Джейкоб.

– Боюсь, что так. Джину все считали необычайно одаренным ребенком. Сара видела, что сравнение девочек отнюдь не в пользу Вайолет. А та, глядя на мать, тоже невзлюбила сестру, хотя, думаю, если бы не Сара, они бы подружились.

– Неужели отец Джины не вмешался и не положил этому конец? – изумился Джейкоб.

Артур покачал головой.

– Сара очень умна. Внешне она всячески демонстрирует, что гордится успехами Джины, но в душе, надо полагать, кипит от ярости. Она спала и видела, что падчерица наконец подпишет контракт и уедет, а тут такое разочарование. Очень, очень печально все вышло.

– Как жаль, что я ничего не знал. – Тогда бы я воздержался от многого, что сказал девушке, подумал Джейкоб.

– Наверное, я бы рассказал рано или поздно, но у вас и своих проблем хватает, – отозвался Артур.

– Ваша племянница очень несчастна.

Спорить было бессмысленно.

– Она старается как может, но ей требуется время.

– И что она теперь собирается делать? – спросил Джейкоб. – Преподавать? Представляю, как тяжело смириться с подобной переменой.

– Не то слово. Ведь до сих пор все ее обучение было направлено на выступления.

– По-моему, Джина не создана быть гувернанткой, – заметил Джейкоб. – Она так и бурлит от эмоций. А я искал женщину тихую и непритязательную, которая не будет тяготиться жизнью в глуши, вдали от поклонников и городских развлечений.

– Согласен. Я тоже не считаю, что Джина создана для роли гувернантки. Но она дала ясно понять, что хочет на время удалиться от мира балета.

– И на какое именно время? – в свойственной ему прямой манере поинтересовался Джейкоб.

– Кто скажет? – В голосе Артура Дойла звучало искреннее волнение за судьбу племянницы. – Думаю, Джина до сих пор переживает горечь и разочарование так, словно все произошло только вчера. Но в одном она права. Она и впрямь чудесно умеет обращаться с детьми. Во всяком случае, умела до этого несчастного происшествия. Была в ней этакая особая искорка, задор. Лично меня больше всего печалит то, что бедняжка потеряла чуть ли не всю былую уверенность в себе, в своих силах.

– После аварии она стала очень пугливой?

– В каком-то отношении, пожалуй, да. Раньше Джина очень сильно зависела от отца финансово, ведь все эти занятия и обучение – весьма дорогое удовольствие. Я бы внес свою долю, но Росс мне спасибо не сказал бы. Мы, надо признаться, не слишком с ним ладим. Отец ее и слышать не хочет, чтобы она жила отдельно. Но Джина мне сегодня сообщила, что твердо намерена уехать.

– Единственно возможное решение в такой ситуации. И куда она поедет? – спросил Джейкоб, прищурившись.

– Куда ей вздумается. Мы с Марго ее поддержим. Джина – наша главная отрада и утешение. Она озарила нашу жизнь светом. Правда, схватка с отцом ей обеспечена. Он из тех, кто считает, что все должно идти под его чутким руководством и полным контролем. – Артур наконец дал выход своей обычно подавляемой неприязни к мистеру Уайту.

– Однако контроль над собственной жизнью он в какой-то момент все же утратил.

Артур кивнул.

– Да. Подумать только, ведь практически любая другая молодая женщина стала бы Джине куда лучшей матерью, чем Сара! И в каком-то отношении Вайолет тоже, хотя на родную дочь Сара не надышится. А в сущности, калечит жизнь собственному ребенку.

– Тогда Джине и впрямь крупно повезет, когда она наконец оттуда вырвется.

Именно в этот миг Джейкоб Стенли и принял решение.

По дороге домой Джина заехала в один из городских парков и битый час бесцельно бродила по аллеям. Честно говоря, она просто-напросто оттягивала момент возвращения домой – уж больно гнетущая там царила атмосфера! Семья давно четко разделилась на два лагеря: Джина с отцом и Сара с Вайолет. Росс Уайт никогда и не думал скрывать, что любит старшую дочь гораздо сильнее, чем младшую. И видит Бог, страдала от этого не только Вайолет!

Сознание своего особого положения отнюдь не грело Джину: не оно ли навлекло на нее нелюбовь мачехи и единокровной сестры? А ведь Джина ни разу даже не пожаловалась отцу на то, что ее обижают. Ни разу не воспользовалась привилегией любимицы для того, чтобы внести раздор между мужем и женой или поссорить отца с Вай. Правда, благодарности мачехи этим она все равно не снискала. Теперь, когда Джина выросла, Сара все меньше стеснялась в словах и постоянно отпускала шпильки в адрес падчерицы. Разумеется, когда поблизости не было мужа.

Едва Джина поднялась по ступеням их огромного особняка и вошла в холл, на нее навалилась привычная гнетущая тоска, тяжелая, мерзкая, ложащаяся на плечи физически ощутимым грузом. Подумать только – чтобы родной дом стал тюрьмой!

Джина отчаянно старалась не дать этой тоске поработить себя. Ну да, конечно, очень печально, что в тяжелый для нее час родные не поддержали ее, но ведь есть еще дядя Артур, и Марго, и множество друзей. Только вот все эти друзья по большей части сами танцоры, Их карьеры продолжаются, а ее рухнула в одночасье!

Девушка была рада тому, что сумела пробраться к себе, не встретив по дороге мачеху. Хотя бы ненадолго удалось отсрочить очередную порцию плохо завуалированных оскорблений. Однако в ее спальне уже кто-то был.

За туалетным столиком перед зеркалом сидела Вайолет. Вытащив шкатулку с украшениями сестры, она примеряла ее любимые серьги – тонкие серебряные нити с прозрачными голубыми сапфирчиками, изображающими капельки дождя. Застигнутая врасплох, она вскочила на ноги.

– Эй, что это ты тут делаешь? – Джина старалась не давать воли раздражению. Вайолет постоянно брала у нее то что-нибудь из одежды, то украшения, хотя своих вещей у нее было не в пример больше и она терпеть не могла делиться сама.

– Не думала, что ты вернешься так рано. – Опомнившись от первого испуга, Вайолет снова повернулась к зеркалу. – Хорошенькие сережки. Я бы хотела надеть их в субботу. Можно?

Джина улыбнулась.

– Послушай, Вай, они совершенно тебе не идут, – заметила она. – У тебя же отличный вкус по части одежды, что же он тебя подводит, когда дело касается украшений? Знаешь, я, например, гораздо больше люблю, когда ты носишь что-нибудь с изумрудами. Они выгодно подчеркивают цвет твоих глаз.

– Ну да, а такой рыжей дурнушке, как я, просто необходимо хоть что-то подчеркивать! Вот спасибо!

Джине не хотелось ссориться.

– Вай, послушай, не говори глупостей. Всем приходится выбирать себе наряды и украшения так, чтобы они гармонировали с цветом глаз и волос. Право, не стоит переживать из-за таких пустяков.

– Ну да, у одной у тебя есть причины для переживаний. Прямо-таки трагическая героиня с потянутой связкой. Можно подумать, ты бы сразу так и стала звездой первой величины! Да там талантов и без тебя полно, в Лондоне таких, как ты, небось, навалом. Туда же со всего света стекаются!

– Я больше не рвусь в звезды, Вай, можешь успокоиться. И тем более я не жалуюсь и не ною, так что не надо обвинять меня понапрасну.

– А то папе наябедничаешь? – Вайолет воинственно уставилась на сестру. На бледном остреньком личике читалось столько злости, что у Джины просто руки опустились.

– Разве нам с тобой обязательно ссориться? – тихо спросила она; на душе ее было пусто. – Мы же сестры.

– Сестры? – закричала Вайолет и подбоченившись шагнула к ней. – Ну и что? Где сказано, что сестры должны непременно любить друг друга?

– Ну, в большинстве семей обычно так и бывает. – Джина устало принялась складывать в шкатулку разбросанные по всему столику украшения.

– Но ты слишком хороша для нас. И слишком хитра. Мама говорит, ты только и ждешь, как бы нас выжить из дому.

Так вот какими бреднями Сара настраивала дочь против сестры! Внутри у Джины все сжалось от отвращения.

– Вай, ну какой реакции ты от меня добиваешься? Чтобы я заплакала – или полезла в драку? Представь, мне было всего три года, когда умерла моя мама. Три года! Я не хотела никому мешать. Я просто очень любила маму, только и всего. Ты об этом подумала?

– Ну да, конечно, эту расчудесную и распрекрасную Анджелу, всеми любимую и обожаемую. – Личико Вайолет скривилось от злости.

– И которая умерла, когда была чуть старше, чем я сейчас! – воскликнула Джина. – Ну что, Вай, тебе стало легче оттого, что ты выпустила пар? Подумай, у нее вся жизнь была впереди!

– А тебе не кажется, что все ее достоинства особенно ярко сияют именно после ее смерти? Может, на самом деле она была вовсе и не так хороша, как принято считать, а? Во всяком случае, мама именно так и говорит.

– Тогда твоей маме должно быть стыдно. – Джина понемногу начинала закипать.

– Ты ненавидишь ее, да? И меня тоже ненавидишь. – Вайолет яростно затрясла головой.

– Вай, это нечестно. – Джина положила руку сестре на плечо, радуясь уже тому, что та не торопится ее оттолкнуть. – Это какая-то чудовищная ложь. Сара на меня просто наговаривает. Даже слышать больно, как ты такое несешь. Не спорю, мы с Сарой не ладим и, наверное, не поладим никогда, но мне бы не хотелось терять тебя, Вай. Мы ведь дочери одного отца.

Она почувствовала, как задрожала Вайолет при этих словах.

– Да как ты смеешь! – завопил от двери высокий визгливый голос. Там стояла Сара, ее черные, полные неимоверной злобы глаза сверкали. – Как ты смеешь так обо мне говорить! Я же твоя приемная мать! Все эти годы я растила тебя, заботилась о тебе, а ты, неблагодарная тварь, теперь настраиваешь против меня мою же родную дочь!

– Ой, мама, только не заводись. – Глаза Вайолет мгновенно наполнились слезами.

– Погляди, до чего ты ее довела! – обвиняюще вскричала Сара.

Джина набрала в грудь побольше воздуха.

– Сара, довольно. С меня хватит, – произнесла она, стараясь, чтобы голос звучал ровно. – У меня и без твоих нападок сейчас очень тяжелый период в жизни.

– На жалость напрашиваешься? – оскорбительно скривилась Сара.

– Скорее, на понимание, – ответила девушка.

– Думаешь, ты особенная? Думаешь, никто никогда еще так не страдал? – презрительно поглядела на нее мачеха. – Между нами говоря, мне тоже пришлось в жизни много с чем смириться и много чего пережить.

– Но у тебя никогда не было таланта, как у Джины! – внезапно выпалила Вайолет. – А она ведь не ноет и не жалуется.

Даже под густым слоем румян было видно, как мучительно побледнело лицо Сары. Она воззрилась на мятежную дочь так, будто не верила собственным ушам.

– Прости, Вай, не ты ли сама постоянно жалуешься на Джину?

Ответная реакция Вайолет оказалась еще более неожиданной.

– Может, я просто ревную. Я бы все на свете отдала за то, чтобы купаться в славе. И быть такой хорошенькой, как Джина. Чтобы видеть, как теплеют папины глаза при виде меня. Чувствовать, что он мною гордится. Я бы все на свете отдала за то, чтобы быть папиной милой девочкой. Ах, черт возьми…

Не в силах продолжать, Вайолет разразилась рыданиями и хотела выбежать из комнаты, но Сара схватила ее за руку.

– Дорогая, ну что ты говоришь! Папа тебя просто обожает.

– Черта лысого он меня обожает, мама! Рядом с Джиной я выгляжу просто жалко. Ошибкой природы. Я даже не смогла поступить в университет. Папа был очень разочарован.

– Вай, не надо. Пожалуйста, не надо. – Джина сама чуть не плакала. – Как будто на этом университете свет клином сошелся! Ты найдешь себе занятие по душе.

– Какое, скажи на милость? – Вайолет снова кричала: – Я ни на что не гожусь! Я тупица! И все это знают!

– Ты ведь даже не пробовала себя найти, – возразила Джина. – А тебе надо попробовать, Вай. У тебя великолепный художественный вкус. Вспомни, какие наряды ты шила и себе, и своим куклам с самого детства. Почему бы тебе не стать модельером?

– Модельером? – Сара так и взвилась, хотя не могла отрицать, что у дочери и впрямь явные склонности к этому занятию. – Что за вздор! Ну да, Вай может сшить прекрасное платье, хотя, на мой взгляд, вкус у нее довольно экстравагантен, но я не хочу, чтобы моя дочь потратила жизнь на то, чтобы обшивать чужих людей.

– Сначала ей еще надо выучиться.

Вайолет, напротив, пришла в восторг.

– Конечно! Почему бы и нет?

– Да упаси Бог! – продолжала возмущаться Сара. – Твой отец – богатый человек, Вай. Уж коли на то пошло, тебе вообще нет никакой необходимости работать. Можешь помогать мне.

– Как? День-деньской возить тебя по магазинам и светским приемам? – Вайолет впервые за последнее время тепло улыбнулась Джине. – Думаешь, из меня выйдет модельер?

– Ну разумеется, – поспешила заверить та. – Я просто удивляюсь, как ты не подумала об этом раньше.

– Джина, – в голосе Сары появились истерически беспомощные нотки, – не забивай Вай голову всякими дурацкими идеями!

– Очень даже заманчивыми идеями, – вставила Вайолет подозрительно спокойным тоном.

Сара гневно тряхнула головой и, чуть не сжимая кулаки, повернулась к падчерице.

– Ну вот что, моя милая. Я хочу, чтобы ты покинула этот дом. Меня не волнует, куда ты направишься и как именно объяснишь отцу свой отъезд. Ты уже достаточно долго портишь мне жизнь – пора положить этому конец!

Даже Вайолет испуганно отшатнулась от нее.

– Мама! Ты что?

– Ничего-ничего, все в порядке. – Джина ободряюще подмигнула сестре. – Так и в самом деле будет гораздо лучше.

– Но нельзя же позволять выгонять себя из дому! – возразила Вайолет. – Это же просто ужасно!

– А ты, Вай, не лезь, куда не просят! – прикрикнула на дочь Сара. – Думаешь, раз уж Джина нашла тебе профессию, так у вас уже все наладилось? Вспомни, сколько лет вы друг друга терпеть не можете. Ты ведь мечтаешь, чтобы отец проявлял к тебе больше внимания? Если Джина уедет, так оно и будет.

– Ну, возможно… – Вай была в полном смятении.

– Значит, решено. – Джина говорила твердым голосом. – Я поговорю с папой, а потом подыщу себе жилье.

– Уверена, так ты скорее найдешь свое счастье, Джина, – произнесла Сара более мягким тоном, хотя глаза ее победно сверкали. – Ты ведь должна понимать, что я искренне пыталась…

Договорить она не успела – в дверь позвонили. Она обернулась, мгновенно приобретая обычный невозмутимо-светский вид.

– Должно быть, это моя портниха. Пойдем, Вай. Джине есть о чем подумать.

Оставшись в одиночестве, девушка без сил опустилась на кровать. На глаза ей навернулись обжигающие слезы, но она сердито смахнула их. Хватит! Довольно она плакала в подушку, отныне ее до слез больше не доведут. Ей и вправду есть о чем подумать.

Однако подумать она ни о чем не успела. Буквально через несколько секунд в комнату снова влетела Вайолет. Вид у сестры был крайне изумленный, но приятно изумленный.

– Джина, к тебе пришли! Мужчина. Такой красавец! Ну ты даешь!

– О чем ты? Кто пришел?

– Говорит, его зовут Джейкоб Стенли. А голос, голос-то какой! Прямо бархатный.

– Ты шутишь? – Но Джина знала, что нет.

– Мама предложила ему чаю, а он отказался. Они сейчас в гостиной. Маме он, кажется, очень понравился. Она любит такой тип мужчин.

– Сейчас приду. – Джина поспешила в ванную – причесаться, но, главным образом, проверить, не заплаканные ли у нее глаза.

Еще какие заплаканные! Во всяком случае, ей так показалось. Она вообще всегда отличалась повышенной эмоциональностью.

– Да ладно тебе прихорашиваться! – Вайолет последовала за сестрой. – Ты и так хороша. Правда. Настоящая красавица. Даже нечестно. Ну почему не я?