Текст книги "Соучастник (ЛП)"
Автор книги: Калли Харт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)
─ Что значит, она убежала?
Этих слов достаточно, чтобы я перегнулся через стол и выхватил телефон из рук Майкла.
─ Она сбежала?
Я чувствую, как мое сердце бьется в чертовых висках.
─ Я попросил одного из парней присмотреть за ней. Она посидела с этой сукой из УБН пять минут, посмотрела фотографии, а потом убежала. Ее остановил какой-то старик, а затем налетели эти гребанные люди в черном и схватили ее.
─ Они ее арестовали? ─ Я, бл*дь, знал, что это плохая идея. Мои руки начинают трястись от ярости. ─ Если у нее будут проблемы, клянусь богом, я с тебя живьем шкуру спущу, ублюдок.
Ребел ворчит в трубку. Именно такой звук я бы издал, если бы угождал кому-то, кого не стоит злить.
─ Ее не заковали в наручники. Она обняла старика. Ее определенно не арестовывали, придурок, так что успокойся, бл*дь.
─ Успокоиться, бл*дь? Хорошо, я, бл*дь, успокоюсь, когда ты скажешь, где находится моя девушка.
Слово «девушка» срывается с языка еще до того, как я успеваю его переосмыслить. Впрочем, никаких сомнений и быть не может. Слоан ─ моя девушка. Она больше, чем просто девушка.
─ Очевидно, мне неизвестно точно, где она. Иначе бы я вам не звонил. Есть идеи, кто этот старик?
Я борюсь с желанием пробить стену кулаком.
─ У него седые волосы? Худой? Легкий загар?
Голос Ребела звучит отдаленно, он разговаривает с парнем, который, должно быть, дежурил в ресторанном дворике торгового центра. А затем:
─ Да, точно. Мужик в возрасте.
Да, безусловно, я не совсем уверен, но это лучше, чем ничего. Старик ─ отец Слоан. Должен быть он. Доктор и миссис Ромеро, наверняка, преждевременно вернулись из поездки, в которую их отправила Слоан. Предполагалось, что они не будут вмешиваться в происходящее, но теперь, похоже, отец Слоан оказался в самом центре событий. Не ожидал такого развития событий. Дерьмо.
─ Ладно, что ж… Бл*дь. Полагаю, мне следует позвонить ее маме.
Полагаю, мне следует позвонить ее маме. Абсурд. Кто я, бл*дь, такой? Майкл смотрит на меня, так словно думает точно так же. В трубке раздается смех Ребела.
─ Если хочешь, чувак. Только, чтобы ты ни делал, не облажайся ради меня.
─ Мне насрать на тебя и на твои мольбы, ублюдок, ─ огрызаюсь я. ─ Ты ходишь по тонкому льду. Ты отправляешься спасать какую-то девчонку, хотя женат на Алексис? Думаешь, Слоан не слетит с катушек из-за этого? Почему бы тебе не…
Я замираю. Ребел что-то говорит, но я не обращаю внимания. Мой взгляд прикован к газете, которая все еще сложена пополам и лежит на столе между мной и Майклом.
Не сразу врубаюсь, что передо мной ─ черные символы, блок сплошных чернил среди тысяч слов, напечатанных на широком листе. Простая геральдическая лилия (прим. пер.: Геральдическая лилия, также королевская (бурбонская) лилия или флер-де-лис; «цветок лилии», не садовой, а водяной, – гербовая фигура, одна из самых популярных, наряду с крестом, орлом и львом. Относится к числу негеральдических естественных фигур. Встречается на цилиндрических печатях Месопотамии, на древнеегипетских барельефах и микенской керамике, на монетах галлов и сасанидских тканях, на одеяниях индейцев и в японской геральдике. Символическое значение изображения не однозначно в разных культурах: оно почиталось как знак чистоты (целомудрия) или плодородия, а также служило знаком отличия правящих монархов.), возможно, не привлечет внимания многих людей в этом городе, но определенная аудитория реагирует соответствующим образом, когда видит ее в газете. Или на стене здания. Или, как в моем случае, в виде татуировки.
Долбаный Чарли.
Я хватаю газету и разворачиваю ее, и, конечно, это он. Наглый ублюдок.
ГЕРЦОГИНЯ.
Любимая супруга и мать.
Твоя утрата слишком тяжела для нас.
Покинула этот мир в пятницу утром во сне.
Похороны состоятся в Католической церкви Святого Финнегана
Воскресенье, 19 октября в 11 часов утра.
Поминки состоятся в Хант Пойнт.
Приглашаем вас принять участие в мероприятии.
Я смотрю на верхнюю часть страницы ─ раздел некрологов. Так вот оно что: Герцогиня умерла. Мой желудок сжался от этой информации. Я знал, что это произойдет, но все же… эта женщина когда-то заботилась обо мне, а я, по-своему, заботился о ней. Отбрасываю газету, тыча указательным пальцем в лилию, которую Чарли использует в качестве своего семейного герба. Майкл хмурится, глядя на газету, видит, на что я указываю, и его лицо омрачается.
─ Эй? Эй, ты слушаешь? Зет!
Из моего телефона раздается крик. Вернее, Ребел орет на меня.
─ Что?
─ Не беспокойся о Слоан. Я найду ее, хорошо?
─ Ребел, я бы не доверил тебе поиски моей девочки, даже если бы ты был последним еб*ным мужиком на свете.
Я завершил звонок. Не хочу слышать больше ни слова из его уст.
Все время забываю, что Майкл ─ кузен этого засранца. Он изгибает бровь, глядя на меня, уголки его губ приподнимаются.
─ Не фанат, да?
─ Не особо. Извини.
─ Не стоит извиняться. К нему нужно привыкнуть. ─ Майкл вздыхает, проводя руками по передней части своего пиджака. ─ Ладно, так какой план? Ты собираешься сдаться на милость агенту УБН или как? Слоан запретила.
Я встаю, злобно глядя на него.
─ Невежливо притворяться спящим, когда люди ведут приватный разговор.
─ Нет, это не так. А целоваться в засос, когда с тобой в машине на заднем сиденье застрял человек? Вот это невежливо.
Я еле сдерживаюсь. Мы покидаем «Fresco's», но перед этим Майкл возвращает свой стакан с макиато баристе и сообщает, что его кофе плохой. На самом деле, очень плохой. Бариста выглядит так, будто готов наложить в штаны.
Когда мы выходим на улицу, город необычайно тих, словно затаил дыхание в ожидании приближающейся бури. В каком-то смысле так и есть. Именно сейчас Слоан могут допрашивать, удерживать против ее воли. Меня это не устраивает. Если я не верну ее в течение часа, на Сиэтл обрушится сильнейший ураган за всю историю существования. И этим ураганом буду я. Без разговоров Майкл отдает мне ключи от «Хамви» Ребела.
Он забирается на пассажирское сиденье, надевая мои авиаторы.
─ Что будем делать?
─ Мы, мой друг, собираемся обеспечить себе чертовы гарантии.
Майкл похлопывает по приборной панели, ухмыляясь.
─ Звучит как план.
─ И, Майкл?
─ Да?
─ Как только Слоан вернется… мне нужен будет костюм.
Глава 3
В последний раз я видела папин универсал, обшитый деревянными панелями, в зеркале заднего вида машины, когда мы убегали. Не думала, что нам удастся забрать его из комплекса Хулио, и все же, сейчас я сижу на переднем пассажирском сиденье и слушаю слишком знакомое захлебывание и скрежет этой чертовой штуки, когда мы выезжаем из города.
─ Итак, с чего нам следует начать, как думаешь? ─ спрашивает папа, его руки находятся в правильном положении на руле ─ на десять и два часа.
На мою грудь словно давит тяжелый груз, затрудняя дыхание. У меня дрожат руки. Я в такой ярости, что едва могу спокойно сидеть.
─ Может, с самого начала? Например, как ты начал сотрудничать с УБН, папа? Ты все это время знал, верно? Тебе было известно, что Алексис жива, и ты молчал. Вот почему ты так странно отреагировал, когда я заявилась домой, заявив вам с мамой, что нашла ее. Боже!
─ Слоан.
─ Что, папа? Не упоминать имя Господа всуе? Что, черт возьми, я должна еще сказать? Ты лгал нам. Лгал нам годами. ─ Я упираюсь локтями в колени, наклоняюсь вперед, пытаясь успокоиться. Бесполезно. Не могу в это поверить. ─ Ты даже не отрицаешь этого, ─ шепчу я. ─ Ты не сказал, что я не права.
Я буквально ощущаю его раскаяние. Как и Зет, папа не умел лгать.
─ Мне жаль, милая. Правда. Но было необходимо, чтобы ты не знала, где находится Алексис.
─ А мама? Было ли так необходимо, скрывать от нее, где ее долбаная дочь? Она думала, что ее дочь умерла, папа!
─ Знаю, Слоан. Знаю. Но ты должна понять, я сделал то, что должен был. Так было необходимо. Это было не навсегда.
Я выпрямляюсь, пытаясь заглянуть ему в глаза ─ человеку, которого уважала всю жизнь. Человеку, по чьим стопам хотела пойти с самого детства. Человеку, который учил меня любви, справедливости и честности. Меня начинает тошнить, и я понимаю, что сейчас произойдет что-то ужасное.
─ О, нет. Папа, остановись.
─ Что такое?
─ Папа, просто останови чертову машину!
Он направляет универсал на обочину, как раз вовремя, чтобы я успела открыть дверь и расстаться с содержимым своего желудка. Меня рвет так сильно, что глаза застилают слезы. Папа кладет руку мне на спину и поглаживает вверх-вниз, как он делал, когда я болела в детстве. Мне не становится легче. Мне становится еще хуже.
Я слышу, как позади нас останавливается машина, хруст шагов по гравию на обочине дороги, а затем глубокий голос говорит:
─ Мы не можем здесь оставаться. Она может поблевать по пути в местное отделение.
Мне незнаком этот голос, но я уже ненавижу его. Смахнув слезы с глаз, смотрю в лицо самому высокому парню, которого когда-либо видела. Его внедорожник припаркован за нами, пассажирская дверь все еще распахнута. Лоуэлл сидит за рулем и смотрит на меня бесстрастным, незаинтересованным взглядом. Точно такой же был у нее, когда она показывала мне многочисленные тела мужчин, которых, по ее словам, убил Зет. Я отмахиваюсь от нее, а затем сплевываю на землю, избавляясь от мерзкого привкуса рвоты.
─ Скажи своей начальнице, что она может идти на х*й, ─ сообщаю я гиганту передо мной. Закидываю ноги обратно в машину, а затем хлопаю дверью с такой силой, что вся машина содрогается.
─ Ты не знаешь правды, милая. Думаю, как только я все объясню, ты поймешь, ─ мягко говорит папа.
Если он так думает, то его ждет разочарование.
─ Мне сейчас наплевать на правду, папа. Уже слишком поздно. И ты, и Алексис полностью предали мое доверие. Вы разрушили все. Я… я не хочу ничего слышать.
Позади нас раздается автомобильный гудок ─ Лоуэлл ворчит из-за того, что мы не двигаемся. Отец включает передачу и выезжает на дорогу. Очевидно, мы направляемся в местный офис. Туда, где мне прочитают поучительную проповедь по поводу моих последних жизненных решений. Если бы мне предоставили выбор, я бы никуда не поехала ни с отцом, ни с агентом Лоуэлл, но либо это, либо арест моей задницы и моих активов до тех пор, пока не подчинюсь. Я не прикасалась к своему банковскому счету уже несколько недель. Похоже, всякий раз, когда мне что-то было нужно, это появлялось, предоставленное мне либо Зетом, либо, чаще всего, Майклом. Но в какой-то момент мне захочется получить доступ к своим деньгам, и я определенно захочу вернуться домой. Но когда, черт возьми, это произойдет? Сама мысль о том, что смогу вернуться в убежище, которое создала для себя, не притащив за собой целый ворох проблем, вызывает смех.
Кроме того, отец пообещал, что высадит меня там, где захочу, после того, как я его выслушаю, так что пока это казалось лучшим вариантом. Мы ехали еще минут сорок, проезжая мимо поворотов на Маунтлейк-Террас, Линнвуд и аэропорт Пейн-Филд, пока не приехали в Эверетт. Последний раз я была здесь в детстве ─ на дне рождения то ли Алексис, то ли моем, сейчас уже не помню. Это место ассоциируется у меня с визжащими детьми и запахом гамбургеров.
Отец загоняет универсал на стоянку за винным магазином. Глушит двигатель и вынимает ключи из замка зажигания.
─ Слоан, ты должна знать, что мне очень жаль. Я не хотел ничего скрывать от тебя или твоей матери. Я…
─ Может, уже покажешь то, что тебе так отчаянно нужно показать, а потом отвезешь меня обратно к людям, которые не лгут и не злоупотребляют моим доверием, а, папа?
Мне кажется очень странным, что это на самом деле правда. Зет никогда не просил моего доверия и не подводил меня. Он ничего от меня не скрывал. Если я хотела что-то узнать, если оказывалась в ситуации, когда он мог меня контролировать, если ситуация была плохой, он не обманывал меня и не предавал. Он был честен и оберегал меня. Зет, человек, которого я знаю как преступника, относился ко мне с бо́льшим уважением, чем мой собственный отец, человек церкви.
О, ирония настолько горька, что я чувствую, что задыхаюсь от нее.
─ Постарайся быть непредвзятой, ладно, малышка? ─ говорит папа.
Лоуэлл и ее подчиненные подъехали на огромных внедорожниках и уже выходят из машин, не очень терпеливо ожидая, пока выйдем и мы. Я не отвечаю отцу. Выхожу из машины, бросая злобный взгляд на женщину, которая, похоже, и является зачинщицей всего этого гребаного бардака. Лоуэлл с мрачной улыбкой показывает на металлическую лестницу, зигзагом поднимающуюся по боковой стенке винного магазина.
─ После вас, ─ говорит она.
Металлический настил на ступенях лестницы почти стерся посередине, в центре проржавевшей металлоконструкции остался блестящий серебристый след. Мои шаги гулко отдаются эхом по парковке, пока я поднимаюсь на один, два, три пролета, с каждым шагом мне все тяжелей подниматься.
Мы добрались до верха лестницы, и передо мной возникла массивная стальная дверь, покрытая темно-зеленой обшарпанной краской. Лоуэлл проскальзывает мимо меня и набирает код на клавиатуре, встроенной в стену, дверь с грохотом открывается, и изнутри здания раздается тревожный скрип ─ однотональный звук «эрннн», напоминающий тюремные ворота, которые я видела по телевизору, и, надеюсь, не увижу их в ближайшее время наяву.
Лоуэлл спешит в здание, не удосужившись посмотреть, иду ли я за ней. У меня нет выбора, даже если я этого не хочу: мой отец идет за мной, а за ним ─ великан, который сказал нам поторопиться, когда мы остановились на обочине дороги, и еще двое парней в безупречных костюмах. Папа грустно улыбается мне, но я не улыбаюсь в ответ. Внутри здания пахнет пирожками. Подгоревшими. Кто-то явно сжег свой поздний завтрак.
Над головой мерцает лампочка дневного света, издавая пронзительное жужжание, пока мы впятером быстро и бесшумно продвигаемся по коридору. Слева и справа ─ комнаты. Мы проходим мимо открытых дверей, комнаты представляют собой пустые бетонные коробки. Нет мебели. Никаких работников. Лишь изредка попадались раскрытые картонные коробки, а в одной комнате ─ сломанный деревянный табурет с тремя ножками вместо четырех.
Лоуэлл с военной точностью продвигается вперед, поворачивая то налево, то направо, до тех пор, пока коридор перед нами не расходится в разные стороны, и мы не упираемся в очередную тяжелую металлическую дверь. Она вводит еще один код на клавиатуре, встроенной в стену. Очередной тревожащий скрип. На этот раз по ту сторону двери находятся люди. Наспех сколоченные рабочие места, к стене прикреплены фотографии, звонят телефоны и любопытные взгляды провожают нас, когда мы направляемся к кабинету с открытой дверью в дальнем конце огромного помещения.
Лоуэлл заходит внутрь, я следую за ней. Папа заходит за нами, а безымянные мужчины расходятся по рабочим местам, провожаемые небрежным взглядом Лоуэлл.
─ Не желаешь ли присесть?
Лоуэлл кивает головой на стул, стоящий напротив, как я понимаю, ее стола. Когда папа обходит излишне большой стол и садится с той же стороны, что и она, меня снова чуть не выворачивает на пол. С ума сойти можно.
─ Поскольку тебе наплевать на фотографии, не буду тратить на них наше время, ─ говорит Лоуэлл. ─ Однако у твоего отца другие соображения. Он считает, что ты должна понять, почему нам так необходимо найти твою сестру. Готова ли ты на этот раз выслушать нас? Чтобы мы могли показать тебе, во что ты вляпалась?
Я бросаю взгляд на папу, он не отводит взгляда, хотя у меня складывается впечатление, что ему этого хочется.
─ У меня сейчас вроде как нет выбора, ─ огрызаюсь я. ─ Давайте покончим с этим.
─ Хорошо.
Лоуэлл открывает ноутбук, стоящий на ее столе, и хмурится, на мгновение сосредоточившись на экране. Она несколько раз щелкает мышкой, видимо, находит то, что ищет, а затем поворачивает устройство так, чтобы я могла видеть экран. Это запись с какой-то камеры наблюдения, темная и размытая. Сначала трудно разобрать, но похоже, что на земле лежит снег. Лоуэлл протягивает руку, нажимает на кнопку воспроизведения, и изображение оживает. Звука нет. Я вижу темную фигуру, быстро идущую по заброшенной улице в одиночестве, и мое сердце словно раздувается в груди. Это Лекси. Я узнала ее по огромному, неаккуратно повязанному шарфу на шее ─ она три месяца вязала его, пытаясь до наступления зимы закончить, и затем носила, не снимая.
Я вдруг понимаю, что смотрю. Знаю, что мне показывают, и не хочу это видеть. Я наклоняюсь вперед в кресле, тянусь к ноутбуку, чтобы отвернуть его, закрыть эту чертову штуку, остановить видео, но тут Алексис замирает на экране. Она замирает посреди тротуара, ее взгляд устремлен на что-то или кого-то, кого не могу разглядеть. Через секунду вижу, на что она смотрит: длинный поток мотоциклов несется по дороге ─ три, пять, восемь, ─ не знаю, сколько их. Половина дороги на экране отрезана, так что их может быть и тридцать, могу только гадать. Алексис стоит и наблюдает, как они проезжают мимо, и странное зрелище такого количества мужчин на мотоциклах, несущихся по центру Сиэтла, очевидно достаточно, чтобы остановить ее на полпути.
─ Что это, черт возьми, такое? ─ шепчу я.
Папа качает головой.
─ Досмотри, милая.
Байкеры исчезают. Алексис еще пару секунд стоит неподвижно, темные волосы развеваются вокруг лица, их треплет тихий ветер. Она подходит к краю тротуара, смотрит по сторонам, словно собирается перейти на другую сторону. Но не успевает сделать и шага, как из боковой улицы за ее спиной появляется темная фигура мужчины и падает на колени, протягивая руку в сторону моей сестры. Он явно пугает ее, она заметно подпрыгивает и отскакивает назад, подальше от этого человека.
Алексис приостанавливается, как бы пытаясь решить, что делать, а затем бросается вперед, наклоняется к лежащему на земле мужчине, разматывая с шеи отвратительный шарф.
─ Она кому-то оказала помощь? ─ спрашиваю я.
Я не отрываю глаз от экрана, но ни Лоуэлл, ни отец не отвечают. Я должна увидеть сама. Но мне страшно. Я трусиха. Не хочу, чтобы ей было больно, как бы сильно на нее не злилась сейчас.
Два человека на экране разговаривают, это ясно, и меня невероятно расстраивает, что я не понимаю, о чем идет речь. Прищурившись, вглядываюсь в экран ноутбука, хотя совершенно ясно, что не смогу разобрать по губам, о чем они говорят. Качество изображения настолько плохое и размытое, что я не могу разобрать их черты лица. Алексис протягивает руку, но человек, лежащий на земле, отшатывается назад. Непонятно. Еще секунду назад он тянулся к ней, а теперь, похоже, испугался. Он начинает отползать от нее, упираясь руками и ногами в снег, пытаясь создать между ними хоть какое-то пространство. И тут я понимаю причину его страха. Он не пытается убежать от Алексис. Он пытается убежать от группы мужчин, которые приближаются позади нее.
Я насчитала восемь мужчин.
─ О боже!
Закрываю рот руками, подумывая о том, чтобы закрыть и глаза. Алексис не оборачивается. Она не знает, что мужчины стоят у нее за спиной. Самый высокий из них, широкоплечий и заметно прихрамывающий, первым добирается до моей сестры. Он зажимает ей рот рукой и отрывает от земли. Она отчаянно брыкает ногами, но парень не опускает ее. Другой мужчина хватает лежащего на снегу человека и пытается его поднять, но у него ничего не получается. Вместо этого он берет его за руку и тащит обратно в тот же переулок, из которого тот появился. За ними следуют остальные мужчины. Высокий парень, прихрамывая, уносит мою сестру из кадра.
И она исчезла.
Лоуэлл протягивает руку вперед и закрывает ноутбук.
─ Мужчина на видеозаписи, который вышел на встречу Алексис? Это судья Райан Конахью. Его тело было найдено под кучей мусора на следующее утро. Ресторатор выносил мусор в 5:30 утра и наткнулся на его тело. Конахью был нанесен удар ножом в грудь и сердце. Истекая кровью, он упал на снег.
Она достает из ящика стола еще одну папку и берет оттуда фотографию: седовласый мужчина лет пятидесяти-шестидесяти, глаза затуманены и смотрят в небо, синие губы слегка раздвинуты. В его груди зияет рана ─ очевидный источник огромного количества крови, окрасившей пальто и снег вокруг него.
─ Судья? Он был судьей? ─ спрашиваю я.
─ Да, милая. В то время он вел дело об убийстве. Был арестован человек, очень опасный человек, и его компаньоны, люди, которых ты только что видела на видео, не хотели, чтобы судья признал его виновным в преступлении. Они угрожали судье Конахью, пытаясь заставить его оправдать этого человека, но он отказался.
─ И они убили его.
Как раз в тот момент, когда я думала, что хуже быть не может, это происходит…
Агент Лоуэлл секунду возится с компьютером, а затем снова поворачивает его ко мне. Видео уже воспроизводится. По улице проносится обшарпанный фургон. Он останавливается на обочине перед переулком, и из него выходят двое мужчин. Они подходят к задней части фургона и открывают задние двери. Трудно разглядеть, что происходит в переулке, так как большая часть автомобиля закрывает обзор, но я вижу, что там какая-то потасовка. Рука, нога. Один из мужчин поскальзывается на снегу и падает на задницу, его тело вдруг оказывается в поле зрения. Я все еще не могу разглядеть его лицо, но вижу, что его плечи сотрясаются ─ он смеется. Смеется.
Задние двери фургона закрываются, и после этого упавший мужчина возвращается к водительской двери и забирается внутрь. У пассажирской двери происходит движение, но в темноте я не вижу, кто туда забрался. Фургон отъезжает, и они исчезают. Улица пуста.
─ Кто это? ─ спрашиваю я.
В моем горле стоит комок размером с баскетбольный мяч. Я едва могу говорить.
Лоуэлл переместилась в своем кресле и провела пальцами по толстой папке, лежащей перед ней.
─ Они из картеля.
─ Колумбийцы?
Она качает головой.
─ Мексиканцы.
─ Не… не Хулио Перес?
Лоуэлл выглядит заинтригованной, словно я наконец-то заговорила на ее языке.
─ Нет, не Перес, хотя он связан с этой группой. Они называются Los Oscuros (прим. пер.: Los Oscuros (исп.) ─ темные). Их лидер, Гектор Рамирес, начинал с наркотиков, но довольно быстро осознал, что заниматься оружием выгоднее. В течение многих лет они базировались в Мексике. В США произошла какая-то неприятность, и Гектор, видимо, решил, что больше не хочет, чтобы его бизнес управлялся дистанционно. Он легально иммигрировал и открыл бизнес по чистке ковров. Он использовал его как прикрытие для отмывания денег. И до сих пор использует.
─ И причем же здесь моя сестра?
─ Также он торгует кисками, ─ говорит Лоуэлл. Мой отец вздрагивает ─ вряд ли кто-то раньше говорил «киска» в его присутствии. И сомневаюсь, что его дочь когда-нибудь называли «киской». Лоуэлл явно наплевать на то, что она оскорбила тонкие чувства моего отца. ─ Ваша сестра ─ симпатичная девушка, доктор Слоан. Гектор взглянул на нее, и перед его глазами замелькали долларовые знаки. Он заключил сделку с Пересом. Перес купил ее у него, собирался держать ее в той маленькой деревушке, которую он устроил для себя в пустыне, но ваш лучший друг Ребел каким-то образом сумел заполучить ее. Вот тут-то все и закрутилось. «Вдоводелы» воюют с Los Oscuros. Картель узнал, что Алексис связалась с байкерами, и немедленно заключил контракт на ее жизнь.
У меня голова раскалывается от такой лавины информации, но я понимаю, что говорит Лоуэлл.
─ Они хотели ее убить, потому что байкеры могли убедить ее дать показания о том, что Los Oscuros убили судью. Верно?
─ Правильно, милая. ─ Отец наклоняется вперед, опираясь локтями о стол. ─ Твоя сестра позвонила мне через четыре месяца после своей пропажи. До этого я ничего не знал о ее исчезновении, клянусь. Она рассказала мне, что произошло, и попросила прислать ей денег, чтобы она могла уехать. Она была напугана, но, судя по голосу, с ней все было в порядке. Она просила меня не звонить в полицию, но…
─ Твой отец не идиот, Слоан, ─ говорит Лоуэлл. ─ Как только он узнал, что Алексис жива, он поступил правильно и обратился к властям. С тех пор мы занимаемся этим делом.
Меня одолевает гнев.
─ И, говоря о деле, ты имеешь в виду, что чуть не убила мою сестру?
─ Что? Она… Алексис чуть не погибла?
Из-за неверия в голосе папы я хочу заорать на него. Он думает, что владеет всеми фактами, а на самом деле его держат в неведении. Его лицо стало белым, как мел.
─ Ой, да, разве агент Лоуэлл не говорила тебе об этом? Алексис чуть не умерла, потому что твоя подружка подстрелила ее.
Мышцы на лице отца расслабляются, всякое выражение полностью исчезает. Он не может поверить в мои слова, ─ я вижу это ясно, как божий день. Он поворачивается к Лоуэлл, качая головой.
─ Это, конечно, неправда?
Женщина, сидящая напротив, смотрит на меня так, словно я разглашаю этот маленький секрет и ставлю ее в очень неудобное положение. Еще бы, сучка.
─ Когда стреляла в Алексис, я хотела задеть ее плечо. Мотоцикл, на котором она ехала, вильнул, и пуля попала ей в поясницу.
─ Ты чуть не убила ее, ─ огрызаюсь я. ─ Ты чуть не убила ее, мать твою.
─ Сейчас это не имеет значения. Я не убила ее. Твоя сестра жива, и нам необходимо с ней поговорить. Ее связь с мотоклубом «Вдоводелы» ─ загадка для нас, но ее нежелание покинуть их заставляет нас полагать, что она работает с ними. За последние восемнадцать месяцев из-за вражды между мотоклубом Ребела и картелем погибло двенадцать человек. Мы хотим прекратить убийства, и нам нужна твоя сестра. Между исчезновением Алексис в переулке и тем, как эти люди запихнули ее в кузов фургона, прошло тридцать минут. За это время она стала свидетельницей убийства одного из самых известных судей Высокого суда Сиэтла. Она нужна нам, Слоан. Она нужна нам для дачи показаний.
Для дачи показаний.
Вот в чем дело. Теперь вся эта история приобретает смысл. Да, конечно, именно поэтому УБН так отчаянно пытается заполучить ее в свои руки. Она нужна им для завершения дела, а для этого они хотят вывести Алексис на чистую воду, чтобы она могла выступить против шального мексиканского картеля. И они удивляются, почему она не хочет сотрудничать с ними?
─ Прекрасно. Значит, ты готова бросить невинных людей под автобус, чтобы добиться своего, верно? Готова стрелять в людей, лишать их карьеры, разрушать все, над чем они работали, лишить их всего, только чтобы получить своего парня. К черту всех остальных, кто может помешать, так?
Я хочу убраться отсюда. Хочу уехать так сильно, что мне становится плохо. Глаза моего отца округляются от удивления.
─ Важно, чтобы эти люди заплатили за то, что сделали, Слоан. Важно, чтобы правосудие…
─ К черту правосудие! К черту УБН, и к черту тебя, папа. Лекси просила тебя не обращаться в полицию, и посмотри, где мы сейчас, черт возьми, находимся. Моя жизнь в руинах, а Лекси восстанавливается после травмы, которая чуть не лишила ее жизни. Она могла умереть, ясно? Агенту Лоуэлл на это наплевать.
Лоуэлл хлопает ладонью по столу, в результате чего стопка бумаг сползает набок и с грохотом падает на пол.
─ Я забочусь о защите людей, посвятивших свою жизнь закону, доктор Ромера. Меня волнует, что организованная преступность в этой стране разрушает все, что дорого Америке.
Она говорит так, словно уже несколько раз произносила эту патриотическую речь. Я закатываю глаза.
─ Я уже готова уйти, если не возражаете.
Лоуэлл откидывается на спинку стула, издав прерывистый вздох.
─ Этот картель убивает детей, доктор Ромера. Они продают двенадцатилетних детей в качестве сексуальных рабынь. Хотите, чтобы это было на вашей совести?
─ Моя совесть не имеет к этому никакого отношения.
─ Имеет, если вы отказываетесь действовать. Это преступление бездействия.
─ Я не нарушала законов. Не участвовала ни в одном преступлении. И теперь, когда я об этом думаю, ваши угрозы кажутся мне бессодержательными. У вас нет никаких оснований для ареста моих активов. Ты хватаешься за чертову соломинку.
─ Ох, доктор Ромера, ─ смеется Лоуэлл, ─ вот тут вы совершенно неправы. Возможно, вам стоит прочитать вот это.
Она протягивает мне еще один лист бумаги, на этот раз с текстом, а не с фотографией.
ПОКАЗАНИЯ СВИДЕТЕЛЯ
Грэйс Миллер
Мои глаза пробегаются по документу, кровь стынет в жилах. Кровь. Кровь, которую я украла из больницы, чтобы спасти Зета. Грейс донесла на меня, рассказала им все. Я читаю, слова слегка расплываются. Подозрительно. Оборонительно. Пропали материалы.
─ Не могу поверить…
Лоуэлл выхватывает у меня из пальцев свидетельские показания.
─ Не можете поверить, что подруга донесла на вас? Мисс Миллер допрашивали в связи с преступлением. Очевидно, она посчитала, что сказать правду лучше, чем потерять единственный источник дохода. Матерям-одиночкам свойственно быть прагматичными, когда нужно смотреть на общую картину.
Мать-одиночка? Я не знала, что у Грейси есть дети. Думаю, что не могу винить ее за то, что она сказала правду.
─ Что касается замораживания активов, то мы абсолютно точно можем это сделать, Слоан. Закон ПРК означает, что все, чем ты владеешь, может стать нашим в две секунды, если мы так решим.
─ Закон ПРК?
─ Федеральный закон о противодействии рэкету и коррупции. Это означает, что все, что, по моим подозрениям, ты могла получить от участия в банде Зета и Чарли Холсана или, возможно, от связи с Ребелом и «Вдоводелами», может быть конфисковано и заблокировано на неопределенный срок.
У меня такое ощущение, что легкие разваливаются. По самодовольному выражению лица монстра и обеспокоенному взгляду отца я поняла, что она говорит правду. Значит, я теряю не только работу. Я теряю все.
─ Я предлагаю… ─ Лоуэлл замолкает, когда раздался резкий стук в дверь, и агент, незнакомый мне мужчина, высунул голову из-за двери. Он выглядит обеспокоенным. ─ В чем дело? ─ огрызается Лоуэлл.
─ Только что поступил звонок. Это он. Мэйфейр. Он что-то говорит о парне по имени Эрни.
Лоуэлл побледнела. Подозреваю, что и я тоже. Зет? Что, черт возьми, он делает? Агент Лоуэлл встает, кладет руки на бедра, шагает в одну сторону, потом передумывает и шагает в другую.
─ Чертов мудак. Черт. ─ Она смотрит на агента. ─ Хорошо, соедини меня с ним.
Она не дает линии зазвонить. Как только телефон оживает, она хватает трубку и рычит в нее.
─ Ну, и наглый же ты, бл*дь.
Отец смотрит на меня пустым взглядом. Я не слышу, что говорит Зет, но, судя по выражению лица Лоуэлл, это бесценная информация. Ее лицо приобретает насыщенный фиолетовый оттенок, она расхаживает взад-вперед и слушает все, что он ей говорит.
─ Ты ведь понимаешь, что это еще одно нарушение твоего… ─ Зет, должно быть, прервал Лоуэлл, потому что она остановилась на полуслове. Ее глаза встретились с моими, уже не безразличные, а пылающие яростью. ─ Ладно. Хорошо. Хорошо. ─ Она кладет трубку и вдыхает, делая глубокий, гневный вдох. ─ Алан, похоже, тебе стоит отвести свою дочь в город. Сейчас же.
