Текст книги "Сплетенные (ЛП)"
Автор книги: Калли Харт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)
– Есть последняя деталь, которую ты должна знать о том, как мы познакомились, – говорит он.
Я беру его за руку, позволяя подтянуть меня к себе. Он заводит мои запястья за спину, сцепляя их своей сильной, мощной рукой. Однако это действие едва ли можно назвать эффективным. Он нежен, явно помня про мою больную руку.
– Что? Что такое?
Не думаю, что смогу вынести еще больше плохих новостей в течение одного дня. То, как он нерешительно сдерживает меня, заставляет думать, что он подозревает, что я могу ударить его. Он наклоняется и шепчет мне на ухо:
– Человеком, который собирался купить тебя… был Ребел.
ЗЕТ
Она восприняла эту новость, как и следовало ожидать. Все время, пока мы были в машине, направляясь в больницу, Слоан ругалась.
– Этот больной ублюдок женат на моей сестре, и он пытался купить меня! Кто так делает? Лекс не известно об этом. Иначе она ни за что не осталась бы с ним.
Я молчу. У меня на уме другие вещи. Слоан сказала, что Лэйси несколько дней разговаривала с Чарли, и это моя гр*баная вина. Этого она, конечно же, не говорила, но это правда. Телефон, который я дал Лэйси, нужно было уничтожить. Я должен был поменять гр*баную симку, прежде чем отдавать его ей. Должен был догадаться, что, если Чарли прослушивал телефон, который я уничтожил несколько недель назад, то, скорее всего, он прослушивал все мои телефоны – даже одноразовые, все до единого. Как только чертовы штуковины включались, в офисе ублюдка, должно быть, срабатывала гр*банная сирена.
Единственная причина, по которой можно доверять телефону, который у меня сейчас, заключается в том, что я купил его после того, как узнал о слежке. Теперь я нахожусь в сложной ситуации с Лэйси и стариком и понятия не имею, чем все это закончится. Я заключил очень напряженную сделку с подругой Слоан – она отправляется в больницу, разведывает обстановку, сообщает нам, есть ли охрана, которую нам необходимо обойти, чтобы попасть в палату Герцогини, а взамен мы ее отпускаем. Мы не собираемся возвращаться в квартиру, поэтому у нее не будет возможности связаться с нами после нашего расставания, так что, освободив ее, мы ничего не теряем. Нам больше не придется слушать ее жалобы и стенания, так что это бонус.
Ньюан сидит на заднем сиденье седана Майкла – когда мы покидали гараж «Шевроле» бесследно пропал, – с кислой рожей. Я наконец-то понял ее. Или, по крайней мере, мне так кажется. Достаточно сказать, что дело не столько в том, что Слоан выбрала меня, а не другого парня, и что я плохой выбор (а это так и есть). Думаю, проблема в том, что Слоан выбрала меня, а не ее.
– Ты все поняла? – спрашиваю, глядя в зеркало заднего вида. – Ты вернешься и сообщишь нам, как обстоят дела, а потом сможешь вернуться к своей привилегированной жизни с видом на парк. Понятно?
– Я все поняла.
– И знаешь, что произойдет, если ты вызовешь охрану или не вернешься?
– Да. Ты взорвешь мою квартиру со мной внутри.
Вообще я собирался сказать, что она никогда больше не увидит Слоан – ее подруга никогда не простит, если она предаст ее дважды за неделю, но теперь, когда она упомянула об этом, взрыв…
Слоан бьет меня по плечу.
– Пожалуйста, Пип. Сделай нам одолжение, ладно?
Я останавливаюсь возле больницы Святого Петра, и Ньюан выходит из машины. Она дерьмово выглядит, что, уверен, еще больше ее злит. Обычно она так чертовски безупречна, а в данный момент ее грязные волосы и одежда, в которой она находилась три дня, несомненно, не улучшают настроение. Она останавливается возле Слоан и, кажется, собирается что-то ей сказать. Я знаю, что: «В последний раз говорю, Слоан. Оставь этого парня. Уходи. Пойдем со мной, и тебе больше никогда не придется иметь дело с этим кошмаром».
Слоан, должно быть, видит это в ее глазах, окидывает Пиппу ледяным взглядом, и это останавливает ее. Она кивает, а затем пересекает площадку и входит внутрь больницы Святого Петра.
Слоан смотрит в лобовое стекло, сцепив руки на коленях, и я чувствую себя огромным гр*баным членом. Она вернулась сюда после всего произошедшего, в место, которому отдала столько сил, и теперь вынуждена пробираться сюда через служебный вход, словно мелкая преступница. Даже ее коллеги по работе, наверное, думают, что она причастна к смерти женщины, которую Чарли случайным образом подобрал на улице. Долбанный Чарли. Этот человек подобен катастрофе. Все, с чем он соприкасается, воспламеняется, рушится и сгорает в эпическом огненном шаре. Включая меня.
– Что будет после этого? – спрашивает Слоан. – Что будет после того, как мы вернем Лэйси, а Майкл поможет разобраться с Хулио?
Возможно, мне не следовало говорить ей о Ребеле, учитывая то, что я должен отправить ее с ним в Нью-Мексико. Сомнительно, что мне удастся убедить ее поехать с ним куда-нибудь… Нереально. Хотя попробовать стоит.
– Тебе придется уехать, – говорю ей.
Она резко поворачивает голову в мою сторону, взгляд суровый, пронизывающий насквозь.
– Что?
– Тебе придется уехать. С Ребелом. Всего на пару недель, пока не закончится история с Чарли.
– Разве с этим не будет покончено сегодня? Если мы вернем Лэйси, что нас здесь удержит?
Она задает правильные вопросы. Однако ей известно, что оставлять Чарли в живых – плохое решение. Он тронулся умом и никогда не прекратит поиски, пока не найдет нас, а я вряд ли смогу покончить с его гр*баной жизнью в больнице. Меня зафиксируют тысячи камер видеонаблюдения, в момент совершения этого действия.
– Ты знаешь, что, – говорю я.
Она готова к такому ответу.
– Если Хулио боится Ребела, почему Чарли не боится? Разве мы не можем просто уехать? Позволь авторитету Ребела защитить нас?
– Только здравомыслящих людей можно вразумить, Слоан. Чарли сошел с ума. Ничто на свете не удержит его от того, чего он хочет. Слишком много кокса. Слишком много тр*ха, выпивки и убийств. Он думает, что неприкасаемый. А я думаю… думаю, он болен.
– Почему ты это говоришь?
Я вспоминаю спальню старика, тот день, когда Герцогиня пырнула меня ножом в живот. На тумбочке лежала блистерная упаковка с лекарствами. Как же они назывались? В памяти всплывает название препарата, маленькие черные буквы, напечатанные на серебряной фольге.
– Дегареликс. Для чего используют дегареликс?
Слоан вскидывает брови.
– Обычно рак простаты. Хотя, зависит от обстоятельств.
В этом есть смысл. Рак простаты. Размышляю над этим в тишине. Спустя пару минут Ньюан спешно покидает больницу Святого Петра, волосы развиваются в разные стороны от пронизывающего город ветра.
– Слишком быстро, – говорю я. – За такое короткое время она не могла как следует все прочесать. Что-то случилось.
Определенно что-то произошло. Ньюан успевает отойти на пару футов от дверей, как они снова открываются, и оттуда спешно выходит парень в медицинской одежде.
– О нет, – шипит Слоан. – Оливер.
У меня есть свойство запоминать лица – помню их очень четко, лицо этого парня я чертовски хорошо распознал. Он был вместе со Слоан в тот день, когда я пришел сказать, что отправляюсь на поиски ее сестры. Он следом за Слоан вышел из раздевалки и выглядел взволнованным. Он не понравился мне тогда и, бл*дь, не нравится мне сейчас.
– Какого черта ему нужно?
На противоположной от нас стороне парковки придурок Оливер хватает Ньюан за руку и указывает на больницу. Ньюан качает головой, Оливер складывает руки на груди. Плечи Ньюан опускаются, и тогда я понимаю, что она собирается привести его к нам.
– Нам нужно уезжать. – Завожу двигатель, но Слоан разочарованно выдыхая, кладет руку мне на плечо.
– Давай… давай посмотрим, чего он хочет.
– Плохая идея, злая девочка.
Но я не могу отказать, глядя ей в лицо. Такое ощущение, что мой IQ снижается с каждым днем, пока я нахожусь рядом с этой девушкой, постоянно делаю самое глупое дерьмо.
Как я и предсказывал, Ньюан ведет парня к нам. Он бросает взгляд на меня, сидящего на водительском сиденье, и превращается в камень. Разозленный, грубо отесанный камень, который хочет обрушиться на меня неудержимой лавиной. Давай же, ублюдок.
Слоан опускает окно, и Ньюан начинает извиняться, прежде чем моя девочка успевает вымолвить хоть слово.
– Он увидел меня, ясно? Это не моя вина.
Слоан щиплет себя за переносицу.
– Чего ты хочешь, Олли?
– Ты, бл*дь, рехнулась, заявившись сюда.
Он говорит это Слоан, но его глаза по-прежнему устремлены на меня. О, очевидно, я не нравлюсь этому парню. От него исходит территориальная вонь, которую можно учуять за милю.
– Мы ищем подругу, Ол. Она в беде. Это единственная причина, по которой мы пришли.
Ньюан морщится, обхватывая себя руками от холода.
– Боюсь, Лэйси здесь нет. Кажется, женщину, ту, что в коме, перевезли сегодня утром.
– Перевезли? – Слоан поворачивается на сиденье и смотрит на меня, на ее лице написана паника. – Они перевезли ее. Это значит… это значит, что они могут быть где угодно.
Оливер кивает, руки по-прежнему скрещены, на предплечьях проступают вены. Парень накачан, и он напрягает каждую мышцу своего тела, пытаясь убедиться, что мне это известно.
– Ее отвезли в хоспис. У женщины не было ни страховки, ни записи о ближайших родственниках, а документы о ее выписке каким-то образом пропали. Я видел парней, увозивших ее отсюда, Слоан, и, поверь мне, они не были профессионалами в области здравоохранения.
Они были подонками. И были похожи на парня, с которым ты сейчас сидишь рядом, а не на гр*баного святого, как я. Хочу врезать этому парню, но его злобный взгляд и дерьмовое поведение сейчас волнуют меня меньше всего.
– Значит, она ушла, – говорю я сам себе. – Лэйси на самом деле ушла.
– Он мог забрал ее к себе домой? – спрашивает Слоан.
Я отрицательно качаю головой.
– Он знает, что я приду туда на ее поиски. У него есть множество мест по всему городу, куда он может отвезти Герцогиню доживать последние минуты. Мы никогда не найдем никого из них, если он не придет к нам.
Бл*дь, как типично. Отчаяние вернулось с утроенной силой. Я врубаю передачу, готовый взлететь на месте – эти двое нам уже ничем не помогут.
– Подожди! – Оливер хлопает ладонью по капоту машины. Ему охр*нительно повезло, что это не «Камаро», иначе я бы выскочил и врезал ему, прежде чем он успел моргнуть. – Подожди. Слоан, знаю, ты не хочешь это слышать, но вчера здесь была та женщина из УБН. Она сказала, что ни ты, ни он ее не интересуете. Ее интересует твоя сестра и ее парень. Если ты расскажешь то, что знаешь, она все исправит. Для… для вас двоих. – Его глаза снова устремлены на меня, ему трудно далась последняя часть. Челюсти Слоан напрягается. Она слушает его. – Ты могла бы вернуться на работу, – продолжает он. – Ничего не изменится. – Он достает из кармана своей рабочей формы белый прямоугольник и передает ей через окно. Я вижу эмблему УБН и понимаю, что это визитка Лоуэлл. – Подумай об этом, – говорит Оливер.
Слоан убирает визитку в карман джинсов и кивает.
– Никаких обещаний.
Оливеру этого, похоже, недостаточно. Он снова открывает рот, но с меня, бл*дь, уже хватит. Лэйси нет внутри, так что нам нет смысла здесь находиться. Ньюан сделала свое дело, а Оливер просто напрашивается на то, чтобы я ему врезал. Завожу двигатель, кручу руль, и мы с визгом шин выезжаем с парковки. Оливер и Ньюан – крошечные, ошеломленные персонажи лего, которые уменьшаются и исчезают на заднем плане, пока я увеличиваю пропасть, между нами.
– Мне следовало попрощаться, – шепчет Слоан.
– О, я бы не волновался, – говорю ей. – К сожалению, у меня такое чувство, что это не последняя наша встреча с этими двумя.
ГЛАВА 17
СЛОАН
Мы не возвращаемся в квартиру. Не возвращаемся на склад. Как только выезжаем на шоссе, Зет ведет машину, словно образцовый гражданин – соблюдает скоростной режим, сигнализирует при повороте, пристегнут ремнем безопасности, проверяет слепую зону и все такое. Одним словом, старается сделать все от него зависящее, чтобы у дорожного патруля не было абсолютно никаких причин нас останавливать. Мы сидим в гробовом молчании. Я не могу перестать снова и снова прокручивать в голове то, что сказал Оливер. Жизнь с чистого листа для меня и Зета. Сколько раз в жизни это повторится, особенно у Зета? То есть, знаю, что он был замешен в серьезном мрачном дерьме, но мне неизвестны истинные масштабы этого. И не хочу знать. То, что они предложили ему новую жизнь, без тюрьмы, означает, что Алексис ввязалась в очень серьезное дело.
Агент Дениз Лоуэлл – имя на карточке. Имя женщины, которая угрожала мне и сказала, что это она выстрелила в спину моей сестре. И это имя женщины, которая может навсегда изменить наши жизни. Я смогу вернуться к работе. Очень привлекательная идея, точно такая же, как и то, что Зет не имеет записей в национальной полицейской базе данных. А Ребел не так уж много сделал, чтобы расположить меня к себе. Как и Алексис. Ведь на самом деле, не так уж много знаю, верно? Что могу рассказать копам? У меня есть номер телефона Ребела и адрес в Нью-Мексико, который находится у черта на куличках.
Я знаю, что Ребел – глава мотоклуба, и знаю, что моя сестра думает, что влюблена в этого психопата. И, наконец, самое главное, мне известно, что Ребел – злобный сукин сын, который выложил кучу денег, чтобы поиметь меня.
Внезапно я больше не могу это выносить. Я должна знать.
– Почему ты не сказал раньше? О Ребеле? Ты знал, что от него одни проблемы, но, когда мы узнали о нем и Алексис, ты ничего не сказал.
Голос Зета снова стал низким:
– Я слышал столько безумных вещей о Ребеле: что он тр*хает девушек и делает с ними ужасные вещи, а потом оставляет их умирать. Слышал много разных вещей о его сексуальных наклонностях, которые даже меня заставляли краснеть. Его имя связано с огромным количеством девушек, которых покупают и больше никогда не видят, Слоан, но как только я встретил этого парня, то понял, что это брехня. Возможно, он и еб*нутый, и увлекается всяким странным дерьмом, но Ребел не обижает девушек. Не знаю, почему он хотел купить тебя, но не для того, чтобы тр*хнуть и убить, это я тебе гарантирую. Ты видела, как этот ублюдок смотрит на твою сестру? Не может быть, чтобы он угрожал ей.
Это не то, что я хотела бы от него услышать. Он хорошо разбирается в людях. Он видит людей совсем не так, как все, кого я когда-либо встречала. Я ожидала услышать о том, каким ужасным чудовищем является Ребел, но вместо этого Зет подтвердил мои мысли – он кажется хорошим парнем.
Черт побери.
– Мы почти на месте, – говорит Зет.
Не знаю, куда мы направляемся, и не спрашиваю. Просто хочу, чтобы сегодняшний день закончился. Ребенок во мне думает, что я могу лечь спать, а Майкл и Лэйси окажутся с нами, и все будет хорошо. Копы не будут нас преследовать. Чарли и Хулио погибнут в результате ужасного, случайного взрыва газа, в котором также погибнут их люди. Не останется ни одного злодея. Алексис вернется в колледж, чтобы получить диплом, все еще слишком наивная и молодая, чтобы взглянуть на байкера и счесть его подходящим кандидатом в мужья.
Все было бы идеально.
Только это не так, потому что Зет – не парень с белой изгородью (прим. пер.: Белый забор (изгородь, штакетник) – сокращенный способ выражения американского социокультурного или социально-политического «идеала», основанного на образах дома с выкрашенным в белый цвет штакетником, представляющим этот идеал). Даже в моей выдуманной реальности Зет по-прежнему остается задумчивым, мрачным существом, которое я совсем не понимаю. Наша ситуация может измениться, но он всегда будет тем, кем является. Не в первый раз беру паузу, чтобы посидеть и подумать об этом. Хочу ли я обычную, счастливую жизнь с этим человеком? Хотела бы я каждое утро отправлять его на обычную работу с обедом, завернутым в коричневый бумажный пакет?
Ответ напрашивается сам собой: нет. Нет, я не хочу этого.
Это не та счастливая жизнь, которую мы с Зетом разделим. Наша версия счастливой жизни… Пока не знаю, на что она похожа. Но знаю, что неправильно пытаться переделать этого мужчину, чтобы он был рядом со мной.
– О чем думаешь, злая девочка? – спрашивает он.
Смотрю на него, на манжеты его обтягивающей черной футболки, закатанные пару раз на массивных руках, на татуировки, волнами расходящиеся по коже – черные, красные и зеленые, на постоянно напряженные плечи и на то, как интенсивно он смотрит на меня каждые несколько секунд. Мне нравится, как он задает вопросы, не сами вопросы, а то, как он их задает. Все, что говорит Зет, имеет смысл. Он не бросает слов на ветер. Если он что-то говорит, то это важно и правда. Если он задает вопрос, то только потому, что хочет знать ответ, а не потому, что хочет заполнить тишину или боится того, что услышит.
Я понимаю, что это отличный шанс.
– Уверен, что хочешь знать?
Он хмыкает, словно знает, что ответ ему точно не понравится, но все равно говорит:
– Удиви меня.
– Я размышляла о том, что больше не боюсь тебя.
Кажется, это привлекло его внимание. Краем глаза наблюдаю за ним, он выглядит таким серьезным, но мне почему-то хочется засмеяться. Не «я-глупая-маленькая-девочка-хихикаю-над-горячим-парнем-ты-видела-эти-бицепсы», не таким смехом. Скорее маниакальным смехом человека, который знает, что выбирает трудный путь, полный выбоин и опасных поворотов, которые могут привести к падению с высоты сорока футов, но все равно выбирает этот путь. Даже осознавая всю опасность, нажимаю на педаль газа вместо тормоза. Прикусываю губу, а затем улыбаюсь ему.
– Я не боюсь тебя, и того, что ты собой представляешь. Для меня.
– Что я представляю для тебя, Слоан? – шепчет он.
Снова задаю ему тот же вопрос:
– Уверен, что хочешь знать?
Он коротко и отрывисто кивает. Его рот приподнимается с одной стороны, но это не улыбка. Что-то похожее на изумление, но не насмешка. Словно ему очень интересно то, что я хочу сказать.
– Ты олицетворяешь целую жизнь беспокойства и потенциальной боли, Зет. Ты – это бесчисленные бессонные ночи, пока я беспокоюсь о тебе, о том, где ты, все ли с тобой в порядке. Не ранен ли ты. Быть с тобой – повторяющийся ужас от того, что я узнаю, что ты ранен, и последующий ужас от того, что пытаюсь тебя спасти. Ты воплощение разбитого сердца, страха и потери.
Зет впитывает каждое слово, руки крепко сжимают руль, он больше не смотрит на дорогу.
– Похоже, у нас отличные отношения, – бормочет он.
На его лице появляется выражение покорности, он вдыхает, на мгновение задерживает дыхание, а затем выдыхает.
– Именно об этом я думала, Зет. Я больше не боюсь этого. И готова ко всему этому, потому что также думаю о других вещах, которые ты для меня представляешь. Ты свобода. Прощение. Верность и любовь, – он вздрагивает, – честность и защита. Сила, не только физическая, но и душевная. Когда я с тобой, то уже не та испуганная девочка, которой была раньше. Ты бросаешь мне вызов каждый день. Я не хочу отказываться от этого. Не хочу отказываться от тебя. – Пожимаю плечами, внезапно чувствуя себя так, словно только что излила ему сердце и душу, а он запечатлевает каждое мгновение в своей сложной, странной голове. – Поэтому… – говорю я, закрывая глаза, теряя самообладание. – Именно поэтому я больше не боюсь тебя.
Машина слегка вильнула, и я открываю глаза – мы въезжаем в крайне сомнительный на вид мотель: Остановка для отдыха на ночь. Качественное жилье номер один в Пендлтоне. Качественным жильем здесь и не пахнет. Он выглядит так, будто был построен в шестидесятых и с тех пор ни разу не ремонтировался.
– Мы сюда направлялись?
Зет паркует машину и вынимает ключи из замка зажигания.
– Нет.
– Тогда почему мы здесь остановились?
– Подожди в машине. Запри двери, – приказывает он. Выходит, а я чувствую, что меня сейчас стошнит. Мне не следовало открывать рот. Его так напугал мой спич, что пришлось съехать с шоссе, чтобы свалить подальше от меня. Он хмурится, пока бежит от машины по направлению к стойке регистрации мотеля.
– Бл*дь.
Наклоняюсь вперед, прижимаясь лбом к приборной панели. Закрываю глаза и начинаю считать, пытаясь успокоиться. Все не так плохо. Все не может быть настолько плохо. Он недолго погуляет, расхр*начит пару стен, а потом вернется, как всегда, чертовски угрюмый. Я просидела так не менее пяти минут, повторяя про себя одно и то же снова и снова, прежде чем раздался стук в окно. Я смотрю вверх и вижу его, стоящего под дождем. Когда начался дождь? Понятия не имею, но он стоит под дождем, весь мокрый. Он выглядит злым.
– Что ты делаешь? – спрашиваю я.
Он указывает большим пальцем через плечо.
– Выходи из машины, Слоан.
Мои пальцы деревенеют, когда я открываю дверь и вылезаю наружу. Природе словно известен точный момент, когда мои ноги ступают на парковку, потому что дождь усиливается, обрушиваясь на асфальт.
– А-а-а! Какого черта, Зет?
Он не говорит ни слова, хватает меня за руку и тащит в сторону мотеля, но не к стойке регистрации, а к ржавой лестнице, ведущей на второй этаж. К комнатам.
– Так мы что, останемся здесь?
Зет не отвечает, видимо я двигаюсь не так быстро, как ему хотелось бы, замедляясь, он поворачивается и, схватив меня за талию, перекидывает через плечо.
Я издаю бессловесный крик. Мир переворачивается, и Зет Мэйфейр бежит вверх по очень скрипучим, опасным ступеням, его сильные руки надежно обхватили мои ноги. Мы добираемся до вершины лестницы, затем быстро идем по длинной дорожке, ведущей к комнатам. Он не опускает меня на землю. Достает из кармана ключ, открывает дверь, перед которой остановился, вбегает внутрь, захлопывает ее и только тогда опускает меня. Я приземляюсь, выпустив воздух из легких, когда моя спина ударяется об очень мягкий, пружинистый матрас.
– Уфффф!
Зет вытирает лицо рукой, избавляясь от потоков воды, стекающих с волос. Открывает рот, раздувая ноздри, но затем передумывает. Начинает расхаживать взад-вперед по двенадцатифунтовому пространству между дверью в комнату и ванной на другом конце. Его руки сжаты в кулаки, глаза пылают каждый раз, когда он оборачивается и пристально смотрит на меня, переходя на другую сторону комнаты, и снова поворачивается ко мне спиной. Я никогда не видела его настолько злым. Никогда не видела его таким… Не знаю, что с ним происходит, но это немного пугает.
Может быть, я слишком рано заговорила. Возможно, мне не следовало говорить, что его не боюсь. Сползаю с кровати и поднимаюсь на ноги как раз в тот момент, когда он поворачивается и направляется ко мне, опустив подбородок к груди, клеймя меня потемневшим взглядом. Он проходит половину пути до меня, ускоряется, а затем резко останавливается и качает головой. Оборачивается, отходит к дальней стене у ванной, а затем впечатывает кулак в гипсокартон и ревет во всю мощь своих легких.
– БЛ*ДЬ! Бл*дь, Слоан.
Его рука фактически исчезает в гипсокартоне. Белый порошок и пыль летят во все стороны, когда он вытаскивает ее. Он поворачивается в мою сторону, его грудь вздымается, рот приоткрыт, и вся гамма чувств отражается на его лице. Полная, абсолютная мука.
– Бл*дь, Слоан. – Прижимает руки к голове, а затем все происходит в ускоренном режиме. – Нах*й, – шипит он и бросается ко мне.
Мое сердце подскочило к горлу – что, черт возьми, он задумал? И тут его руки оказываются по обе стороны от моего лица, грудь прижимается к моей, моя спина впечатывается в стену, а рот Зета Мэйфейра оказывается на моем. Рот Зета Мэйфейра. Оказывается. На. Моем.
Мой разум опустошен.
Требуется мгновение, чтобы по-настоящему осознать, что происходит. Он… он целует меня. Огненный шар вылетает из глубины живота к голове, попутно лишая меня кислорода. Несмотря на свирепость, с которой он набросился на меня, его губы нежно прижались к моим, осторожно. Неуверенно. Его дыхание прерывистое, как и мое. Не могу втянуть достаточно кислорода в свое тело, чтобы подпитывать многочисленные реакции, происходящие в данный момент. Я застыла на месте, неподвижно прижав ладони к стене позади себя, внезапно не зная, что делать. Должна ли я двигаться? Мне поцеловать его в ответ? Знаю только один ответ на этот вопрос – да, черт возьми! Особенно когда он становится более настойчивым и дразнит меня.
Возможно, этого было недостаточно само по себе, но сдавленный стон, срывающийся с его губ, посылает сильную, восхитительную дрожь прямо сквозь меня. Он прижимается ко мне еще сильнее, словно не может оказаться достаточно близко. Возможно, это мое воображение, но, кажется, я чувствую дрожь его руки, когда он прикасается ко мне. Он наслаждается этим; по затрудненному дыханию и звукам, наполненным похотью, можно с уверенностью сказать, что у него очень плохо получается держать себя в руках; также думаю, что он нервничает. И это прекрасно, потому что я тоже.
Я представляла себе это очень много раз, продумав, как все будет происходить – носы идеально выровнены, не слишком много слюны, правильное давление, но, когда наши зубы сталкиваются, я оказываюсь в замешательстве. Это реально. Мы это делаем в данный момент. Мне нужно сосредоточиться на происходящем. Словно одна из застывших статуй Медузы я оживаю и вспоминаю, как двигаться. Обхватываю руками его шею и крепко прижимаюсь к нему, он отвечает тем же, зарываясь руками в мои волосы.
Чувствую себя маленькой и уязвимой, когда его огромная масса пригвождает меня к месту, но больше нигде в мире я бы не хотела быть. Мы с таким же успехом могли остановиться в больнице Святого Петра. Неважно, что я промокла до костей, безработная и не знаю, надела ли хорошее белье. Все, что имеет значение, – губы Зета, ласкающие мои, его руки в моих волосах, его бедра прижимающиеся к моим.
Он издает сдавленный, задыхающийся звук из глубины горла, а затем делает нечто такое, от чего у меня взрывается голова: просовывает язык мне в рот.
Я знаю, что у этого парня дьявольски талантливый язык. Определенные участки моего тела уже не раз попадали под его чары, но это совсем другое дело. Сейчас все осторожно, интенсивно, пылко и сладостно, и ничто в моей жизни не сравнится с этим моментом. Он проводит языком по-моему, исследуя, пробуя на вкус, и я теряю контроль. Вцепляюсь ногтями в его мокрую футболку, отчаянно пытаясь ее снять. Но у Зета явно другие планы. Он хватает мои запястья и поднимает их высоко над головой, фиксируя обеими руками. Я знаю, что он хочет меня. Чувствую, как его эрекция упирается мне в живот, но Зет прерывает поцелуй, смотрит на меня, тяжело дыша, и качает головой. Облизывает полные губы, словно их покалывает так же сильно, как и мои.
– Не сейчас, – рычит он. – Я еще не закончил с тобой. Бл*дь, Слоан, твой рот всегда был идеальным, когда обхватывал мой член, но на моих губах… – Его глаза затуманены, словно он под действием наркотиков. – На моих губах он просто великолепен.
Маленькая часть меня умирает внутри, причем самым лучшим образом. Я нелепа, и абсолютно влюблена в этого человека. Достигла вершины. Вот она, вершина моего существования. Он наклоняется и начинает все сначала, только на этот раз наши зубы не сталкиваются, и я не стою, словно застывшая идиотка. Этот момент совершенен, глубок, от него захватывает дух, и кажется, что он никогда не закончится. Такого поцелуя не было во всей Вселенной. Вот какой это поцелуй.
Поцелуй, положивший конец другим поцелуям.
Зет забывает о мягкости и нежности. Он завладевает мной, как и всегда. Вскоре его руки скользят по моему телу, исследуют бедра, задницу, поднимаются к груди.
– Ты хочешь меня, злая девочка? Хочешь, чтобы я был внутри тебя? – тяжело дыша, шепчет он мне в ухо.
Его рот касается моей челюсти, а затем спускается к шее. Меня сотрясает нервное напряжение, я на грани. Замираю в его объятиях, и это, кажется, сводит его с ума. Он обхватывает меня под бедрами и приподнимает так, что инстинктивно я обхватываю ногами его талию. Он продолжает меня целовать, прижимаясь губами к моей шее, челюсти, плечу. Не могу сдержать бессмысленных звуков, срывающихся с моих губ. Я олицетворяю собой клише о девушках, которых показывают по телевизору, теряющих голову, сто́ит их мужчине только прикоснуться к ним. Я такая и есть.
Зет вместе со мной направляется к кровати, и вместо того, чтобы бросить меня на нее, аккуратно укладывает, а затем отступает назад, разглядывая меня с ног до головы. Надеюсь, он собирается забраться на меня сверху, но он этого не делает. Он хватает единственный потрепанный стул, стоящий рядом с облупившимся фанерным столом в углу комнаты, поворачивает его спинкой вперед и садится, сложив поверх нее руки.
– Раздевайся, Слоан.
Я больше не нервничаю. Не веду внутреннего диалога. Осталась только я, снимающая с себя одежду. Встаю, стягиваю рубашку через голову и бросаю в его сторону. Он ловит ее с совершенно невозмутимым лицом и зарывается в нее носом, издавая глубокий урчащий звук. Все не так плохо, как было бы, если бы он проделал это с моими трусиками. Он просто вдыхает мой запах так же, как хотела бы сделать я, если бы у меня хватило смелости.
– Штаны, Слоан. Снимай штаны.
Я расстегиваю пуговицу на ширинке, опускаю молнию и делаю то, что он просит. На свете существует женщина, которая могла бы сексуально вылезти из мокрых джинсов, но это не я. Мне приходится наступать на чертовы штанины, как только спускаю их до лодыжек, чтобы освободить ноги. Зет смеется, упирается лбом в сложенные руки, как будто не может смотреть, и я чувствую, словно меня выпотрошили. Он смеялся. Он выглядел застенчивым. На краткий миг он стал парнем, которым мог бы стать, если бы с ним не случилось все это безумное дерьмо. Улыбка исчезает с его лица, когда я сбрасываю лифчик и трусики. Он снова становится серьезным, охваченный похотью, отражающейся в его глазах.
Если не считать повязки, все еще обмотанной вокруг моей раненой руки, я абсолютно голая, и меня это ничуть не смущает. Делаю три шага вперед, оказываясь прямо перед ним, и кладу руку ему на шею. Он теплый, и по какой-то причине это успокаивает. Он наклоняет голову, позволяя мне нежно провести рукой по колким коротким волосам, выбритым у основания головы.
– Все может измениться, – говорит он, обдавая горячим дыханием голую кожу моего живота. – Но только не это. Ты всегда будешь принадлежать мне, Слоан.
Я дрожу, чувствуя, чувствуя облегчение.
– Это то, чего я хочу. Это то, что мне нужно.
Такое ощущение, что до этого он сдерживался, а я внезапно произнесла волшебные слова, разорвавшие связывающие его узы. Зет вскакивает на ноги, пинком отбрасывая стул в сторону. Я достаточно высокая, но чувствую себя крошечной, когда он нависает надо мной подобным образом.
– Ложись на кровать. Сейчас же.
Я отступаю до тех пор, пока мои ноги не упираются в матрас, а затем ложусь, учащенное дыхание поднимает мою грудную клетку вверх и вниз, вверх и вниз.
