Текст книги "Сплетенные (ЛП)"
Автор книги: Калли Харт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)
Мы в другом конце парка, так что я сворачиваю и выхожу из машины. Агентов нет, но это ненадолго. У нас мало времени. Майкл выпрыгивает из машины и садится на водительское сидение, пока я снова огибаю машину и хватаю Лэйси. Она дрожит, словно лист в моих руках.
– Я отвезу их в квартиру на Вест Авеню, – говорит Майкл. – Будь осторожен, брат.
Я смотрю на Слоан – она бледна. На ее лице застыло выражение ужаса, челюсть крепко сжата. Она старается сохранить спокойствие. Меня переполняет гордость, она такая чертовски стойкая. Мы смотрим друг на друга, пока Майкл не срывает с места «Камаро», и она исчезает. Сразу же жалею, что не попросил Слоан пойти со мной. Бл*дь. Бл*дь! Теперь она недосягаема для меня. Не могу защитить ее. Не могу ничего сделать. Бл*дь. Вдруг чувствую себя беспомощным. Но это не так, я должен позаботиться о девушке, которую несу на руках. Пробираюсь в парк как раз вовремя, чтобы не наткнуться на внедорожник, который с ревом проносится мимо. Неизвестно, где еще одна машина. Понятия не имею, почему им потребовалось так много времени, чтобы завернуть за угол, но совершенно точно не собираюсь на это жаловаться. Скорее всего, выстрелы, которые я произвел по автомобилям, нанесли ущерб. Просто чудо, что нам удалось свалить оттуда. Нас должны были арестовать в том переулке и доставить в отделение для допроса.
– Почему ты… почему ты не сдохнешь? – Лэйси всхлипывает, зарываясь лицом в мою грудь. – Сдохни! Просто… просто умри, бл*дь!
Она разговаривает не со мной. Прямо сейчас она погрузилась в свои мысли. Это какое-то отвратительное воспоминание, которое она, очевидно, воспроизводит каждый раз, когда ее разум отключается – раньше я уже наблюдал за тем, как это происходит. Я слышал, как она выкрикивает снова и снова одни и те же слова. Пройдет какое-то время, прежде чем она снова начнет понимать происходящее, что является проблемой. Сейчас мне нужно найти машину, которую смогу угнать, а ее истерика из-за человека, которого, она сто процентов убила, создаст проблемы.
Знаю, что бесполезно ее успокаивать. Да, я уже пытался – не помогает. Остается только одно: зажимаю ей рот рукой и жду, когда она меня укусит.
С этим я справлюсь. Могу терпеть боль достаточно долго, чтобы найти машину, а затем увезу ее отсюда.
ГЛАВА 8
СЛОАН
Из всего планируемого на сегодня в список точно не входило то, что меня швырнут на заднем сиденье «Камаро» Зета, и я буду заливать кровью обивку, пока за нами гонится Управление по борьбе с наркотиками. Майкл ведет машину так, словно слишком много играет в Need For Speed (прим. пер.: The Need for Speed (с англ. – «Жажда скорости») – компьютерная игра в жанре аркадного автосимулятора): подрезает, дрифтует и с визгом шин обходит повороты, несмотря на их опасность. Встречающиеся на нашем пути машины сигналят, когда мы петляем, Майкл молчит, сосредоточив внимание на дороге, и выжимает газ. Он ни разу не оглянулся, ни разу не посмотрел, где машины УБН. В отличие от Пиппы, она смотрит.
– Нас никто не преследует! Ты можешь остановиться и выпустить меня.
– Возможно, за нами следит вертолет, – мягко говорит Майкл.
Моя рука горит. Такое ощущение, что вместо крови у меня в венах жидкий напалм. Прижимаюсь лбом к окну, пытаясь дышать сквозь боль, когда Пип замечает, что я держусь за плечо.
– Я не слышу верто… стоп, Слоан, у тебя кровь?
У меня чешутся руки от желания влепить ей такую сильную пощечину, чтобы она увидела звезды – это ее вина, – но мне необходимо продолжать давить на пулевое ранение в верхней части левой руки, которая в данный момент выкачивает из моего тела огромное количество крови. Вместо этого я поворачиваюсь к ней, не сдерживая ярости.
– Когда ты разговаривала с ней? – требую я. – Когда ты решила сдать меня чертовым копам, Пип?
– Ты имеешь в виду, в какой момент я решила, что хватит? – огрызается она в ответ. – Ох, не знаю. Когда тебя допрашивал сотрудник отдела по борьбе с государственными преступлениями, а ты сбежала? Или, может быть, когда Оливер связался со мной, с трудом ворочая языком от волнения. Но возможно, только возможно, это произошло из-за того, что какая-то отвратительная женщина шантажировала меня, говоря, что с тебя снимут все обвинения, если она получит необходимую ей информацию о твоей сестре. Это все, что ей нужно, Слоан. Этот ублюдок врал, говоря, что они отправят тебя в тюрьму или что-то в этом роде. Все, что тебе нужно сделать – это сотрудничать, и ты будешь в безопасности. Я не хочу смотреть, как это происходит с тобой, ясно? Не хочу наблюдать, как ты спускаешь свою жизнь в унитаз ради преступника, который не стоит…
– ЗАТКНИСЬ! – кричит Майкл, резко вписываясь в очередной поворот.
Пип и я заваливаемся влево, и моя травмированная рука взрывается болью, когда меня прижимает к двери. Я только недавно начала оправляться от травм, полученных, когда Чарли спихнул мою машину. Теперь, когда меня подстрелили, я вернулась в исходную точку. Даже хуже, от боли все тело горит.
– А-а-а! Черт!
Пиппа наклоняется ко мне, отводя в сторону поврежденную, пропитанную кровью ткань моей рубашки, обнажая глубокую рану на верхней части руки.
– О, господи, Слоан. Серьезно? Нам необходимо попасть в больницу Св. Петра.
– Мы не поедем в больницу Св. Петра. Или в другую больницу, так что закрой свой чертов рот. – Она отпрянула от меня словно пружина, как будто я неожиданно набросилась на нее. Словно я нежная домашняя собака, которая на протяжении многих лет была любимцем в семье, и вдруг стала набрасываться на людей. Ну, в принципе, так и есть. Возможно, раньше я была относительно покладистой и контролируемой, но не в данный момент. – Не произноси больше ни слова, Пиппа, или, клянусь, я заклею тебе рот скотчем. Сама разберусь с раной. Мы не собираемся останавливаться и выпускать тебя, и совершенно точно не собираюсь рассказывать детективу Лоуэллу что-либо о моей сестре. Ясно?
Глаза Пиппы приобрели цвет армированной стали. Она не привыкла, что с ней так разговаривают, и после преодоления шока, еще до того, как я закончила, пришла в ярость. Она выдыхает через нос, раздувая ноздри.
– Отлично. Все предельно ясно.
Я узнаю, куда мы направляемся, как только въезжаем в западную часть Сиэтла. Майкл останавливает машину под мостом Спокан-Стрит и выходит из машины. Пиппа выглядит так, словно взвешивает свои возможности, решая, стоит ли ей выпрыгнуть из машины и броситься наутек.
– Я бы этого не делала. Большую часть времени Майкл очень вежлив, но у него не будет угрызений совести из-за того, что он повалит твою задницу на землю.
– И ты позволишь ему это сделать? – спрашивает она, ее голос холоден и тверд.
Я смотрю на нее. Она вызвала копов, сообщила им, где я нахожусь, хотела меня сдать, и в процессе меня подстрелили… да, уверена, ей становится ясно по моему выражению лица, что я позволю Майклу так поступить с ней.
Майкл вызывает такси, а затем открывает перед нами дверь машины. Мимо проносятся автомобили, водители сигналят из-за неправильно припаркованного «Камаро» на обочине, а Майкл усаживает нас в такси. Нам повезло, что сейчас не час пик, когда люди едут на работу, иначе у нас не было бы шансов прокатиться.
Мы бросаем «Камаро».
Выбираемся из-под прикрытия разводного моста и благополучно укрываемся в потоке машин, большая часть которых такси, такое же, как и то, в котором мы находимся. Майкл накидывает на меня пиджак от костюма Valentino стоимостью три тысячи долларов, строго смотря на Пиппу. Его послание ясно: только пикни, и тебе конец. Пиппа прекрасно его понимает. Она сидит в гробовом молчании. Мы все молчим, за исключением водителя, который напевает себе под нос песню, играющую по радио, не обращая внимания на то, что мы все буквально на грани.
До Килпатрика, устричного ресторана в трех кварталах от еще одной квартиры Зета, добираемся за двадцать минут в медленном потоке машин. Мы выходим, Майкл расплачивается с водителем, сунув ему лишние пятьдесят баксов, возможно, чтобы он не упоминал о странном заказе, который только что получил, и затем бредем по шумным улицам Сиэтла.
– Ты ведь понимаешь, что не можешь держать меня при себе вечно, – заявляет Пип, приближаясь к Майклу. Они находятся в такой близости друг от друга, что люди, мимо которых мы проходим, не видят, что он держит ее за руку, направляя.
– Мы не собираемся держать тебя вечно, – отвечает Майкл. – Ровно столько, чтобы Лоуэлл забыла о Слоан и ее сестре.
Пиппа фыркает.
– Ты не слышал эту женщину. Она никогда не забудет о Слоане и ее сестре.
Майкл тихо рассмеялся.
– Тогда, думаю, тебе лучше устроиться поудобнее.
***
Когда мы заходим внутрь, я дрожу: мое тело охватывает легкий шок, не облегчает положения то, что в квартире очень холодно. Майкл сразу же начинает закидывать расколотые поленья в камин. Я так давно не видела квартиры с настоящим камином, что Майкл, засовывающий в щели свернутую газету и зажигающий ее, выглядит нереально. Пиппа усаживается на белую кушетку; когда я была здесь в последний раз, стройная азиатка делала минет симпатичному парню в черной кожаной маске, а другой парень тр*хал ее сзади. Возможно, мне стоит предупредить Пип, но, может быть, и не стоит. Зет бы не оставил испорченную мебель, но даже если он это сделал… ей пойдет на пользу, если она посадит свой зад на что-то мерзкое.
Майкл подводит меня к стулу с жесткой спинкой у огромного стола из полированного дерева в центре комнаты, который выглядит как новый. Усаживает меня.
– Что тебе понадобится? – спрашивает он.
– Кипяченая вода. – Я поморщилась, от предстоящего меня замутило. – Нож. Швейный набор. Спиртовые салфетки, если есть. Бутылка водки, если нет.
Спасибо, черт побери, за Майкла. Он кивает, затем быстро направляется в заднюю часть квартиры и, не издавая не звука, ищет то, что мне нужно. Когда возвращается, у него в руках большая аптечка. Осмотрев ее, обнаруживаю в ней подходящий набор для наложения швов, небольшое лезвие, пинцет и антибактериальный набор для дезинфекции. После проведения неряшливой операции Алексис в поместье Хулио этот набор – настоящая роскошь.
– Тебе нужна помощь? – спрашивает Майкл, садясь рядом со мной за стол.
– Возможно.
У меня довольно высокий болевой порог, особенно учитывая, что я контролирую боль и могу остановиться в любой момент – это не проблема. Проблема в том, что мне придется справляться с болью и в то же время четко видеть, чтобы не напортачить. Здравый смысл подсказывает, что мне нужно попросить помощи у Пиппы – да, она психиатр, но она прошла общую подготовку, как и я. Именно так мы и познакомились. Она знает, как сделать надрез и наложить швы, и ей известно, как проверить, нет ли в моей руке осколков пули. Но я не прошу Пиппу. В данный момент не хочу находиться рядом с ней. К счастью, она не настолько глупа, чтобы предлагать помощь. Не могу поверить, что час назад хотела разделить с этой женщиной мороженное «Бен и Джерри».
Вручаю Майклу лезвие, дезинфектор и даю указания. Он внимательно выслушивает и после приступает к работе. По поводу того, о чем рассуждала ранее – комментарий о том, что у меня высокий болевой порог? Да, вполне возможно, я сильно переоценила себя. Комната начинает кружиться, как только он надавливает на рану.
– Ты в порядке? Выглядишь так, будто тебя сейчас вырвет.
Меня может стошнить. Я могу потерять сознание, но, стиснув зубы, позволяю ему продолжить; нам необходимо закончить с этим. Когда рана очищена, Майкл держит маленькое косметическое зеркальце и фонарик, а я копаюсь в порезе пинцетом. Такое ощущение, будто меня принизывают тысяча осколков стекла, которые из-за легкого нажатия лезвия проникают глубже в плоть. Это настоящее мучение. Чистый, жгучий огонь, проносящийся вверх и вниз по всему телу. Мне удается вытащить два крошечных кусочка металла, по ощущениям их осталось очень много. Спустя двадцать минут агонии и неудачных попыток найти хоть что-то, я покрываюсь испариной и чувствую, что задыхаюсь.
– Слоан, позволь мне это сделать, – говорит Пиппа.
Она стоит позади меня, поэтому не видит, как сжимается моя челюсть, я пялюсь на столешницу, на свою кровь, забрызгавшую все вокруг.
– Я могу попытаться, – говорит Майкл. – Если хочешь. Но она лучший вариант.
Закрываю глаза и откладываю пинцет. Я в бешенстве из-за того, что не в силах ничего сделать без ее помощи. Мне необходимо исправить неразбериху, в которой нахожусь.
– Хорошо. Заканчивай, – огрызаюсь я.
Когда Пиппа садится на место Майкла и берет в руки лезвие, у нее непроницаемое лицо.
– Хочешь выпить? Немного спиртного? – спрашивает она.
Я качаю головой.
– Ладно, приготовься.
Она вставляет плоский край лезвия в рану и начинает ковырять. Боль пронзает меня, жгучая и настолько сильная, что я теряю рассудок. Я едва могу видеть. Определенно не могу думать ни о чем другом, кроме как: бл*дь.
Бл*дь.
Бл*дь!
Мое зрение настолько размыто, что едва могу сфокусироваться на скрученном завитке металла цвета жженого серебра, который Пиппа извлекает из моей руки.
Стук моего сердца – это жизнь, дыхание, давление по всему телу. А затем все погружается во тьму.
ГЛАВА 9
ЗЕТ
– Мне очень жаль, – пробормотала Лэйси.
Это первые слова, не связанные с семейством Мэллори, которые она произнесла с тех пор, как я перекинул ее через плечо. Она лежит на заднем сиденье гр*баного Шевроле, который я «одолжил» – честное слово, позже попрошу Майкла его вернуть. Девушка молчала последние двадцать минут, пока я кружил, оценивая местность, высматривая машины УБН, которые могли последовать за Майклом. Крошечная рука Лэйси проскальзывает между пассажирским и водительским сиденьем и ложится на консоль. Я беру ее за руку и сжимаю, чтобы она поняла, что все в порядке. Все в порядке. И это не твоя вина.
Это язык, который мы иногда используем: легкий толчок в плечо, быстрое и крепкое сжатие руки. Наши жесты говорят больше, чем можно передать словами. Без сомнения. Вот как обстоят дела между такими людьми, как Лэйси и я.
– Мы дома? – тихо спрашивает она.
– Да. Только подъехали, – отвечаю я.
У меня возникает странное чувство дежавю, когда въезжаю на подземную парковку, и причина отчетливого воспроизведения воспоминаний внезапно поражает меня. До сегодняшнего дня я не был в этом многоквартирном доме, по крайней мере месяц. Андреас Медина. Андреас, мать его, Медина, прикованный наручниками к стулу, с простреленной ногой и запертый в одном из подсобных помещений, и мой друг Кейд где-то там, удерживаемый в плену разозленным главарем мексиканской банды. Бл*дь. Я не забыл ни о Медине, ни о Кейде, но время очень быстро пронеслось. Медина сказал, что у меня есть время до ночи. Если он не вернулся к темноте, то Кейд умрет.
Я паркуюсь, забираю Лэйс с заднего сиденья, поднимаюсь с ней на лифте в квартиру, но не захожу внутрь.
– Я должен кое о чем позаботиться, – говорю Лэйс. – Вернусь через пятнадцать минут. Майкл и Слоан внутри.
Честно говоря, если сейчас войду в эту дверь и увижу Слоан, то окажусь в полной заднице. Захочу остаться с ней до конца ночи, не выпуская из виду, а Медина к утру умрет от голода и нассыт в штаны. Нет, лучше сводить его в туалет, покормить, проследить, чтобы он избежал обезвоживания и не умер от перегрева из-за устаревших труб отопления. Там жарко даже в самые холодные дни, а он потеет уже несколько часов. Возможно, повышение температуры даст ему дополнительный стимул для разговора.
Лэйси выглядит не слишком довольной тем, что я собираюсь уйти, но кивает. Не торопясь, входит в квартиру – маленькое чудо, – а я могу пойти проверить, как там мой пленник.
Он на том же месте, где я его оставил, только теперь значительно истощен, и огромная лужа крови сделала бетон липким и черным. Когда он смотрит на меня, на его лице застыло выражение ярости.
– Ты сказал, что скоро вернешься, pendejo (прим. пер.: Pendejo (исп.) – кретин, тупица, недоумок, мудак). Твое время практически истекло.
Учитывая, через какое дерьмо я сегодня прошел, капризы этого парня не улучшают мое настроение. Искоса смотрю на него, подобный взгляд, вероятно, заставил бы кого-нибудь вроде Рика Ламфетти обделаться. И тут вспоминаю причину, по которой оставил Андреаса, почему решил вернуться к машине. Моя сумка. Мои инструменты. Моя оригинальная сумка до сих пор находится в багажнике «Камаро». У меня есть такая же, наверху, в нижней части шкафа в спальне, но в данный момент с собой у меня ничего нет. Я снова в замешательстве. Не смогу заставить Андреаса говорить, кроме как с помощью кулаков, но думаю, Андреас сможет выдержать побои. Он похож на человека, который будет молча страдать, выплевывая зубы, принимая удар за ударом, не говоря ни слова. Нет, мне необходимо придумать, что-то большее, чем кулаки, чтобы выведать у этого ублюдка местонахождение Кейда.
Предоставляю ему шанс доказать, что ошибаюсь. Чтобы сэкономить нам обоим время, энергию и избежать кровопролития.
– Где «Вдоводел», Андреас?
Андреас сжимает челюсть, насколько позволяет стул, наклоняется вперед, и сплевывает на пол.
– Ни хрена тебе не скажу, ese. Ни единого шанса, бл*дь.
Я стою и смотрю на него в течение долгого, напряженного момента. Три месяца назад, да что там, месяц назад я бы поступил в этой ситуации совершенно определенным образом. Выпустил бы кипящий во мне гнев на этого человека: дал бы волю своему безумию, чтобы получить желаемое. Пришлось бы пролить немало крови, пота и, возможно, слез – не моих, – и я либо получил нужную информацию, либо Андреас Медина был бы мертв.
Какая-то часть меня рассматривает этот вариант даже сейчас, желая сдвинуть дело с мертвой точки, но другая часть, та, которая в последнее время все чаще и чаще добивается своего, не позволит этого.
Я хотел бы сказать, что не смогу замучить Андреаса Медину до предела, потому что исправился и больше не хочу причинять людям боль. В этом есть доля правды – мне никогда не нравилось причинять вред другим. Я делаю это не ради удовольствия, и теперь стараюсь избегать такого рода действий… но в большей степени останавливаю себя из-за Слоан. Она никогда не просила меня бросить работу, но я знаю ее достаточно хорошо, чтобы понимать, если начну кровавую бойню, это окончательно рассорит нас. Довольно неприятно. Других вариантов нет, пожимаю плечами.
– Хорошо.
Поворачиваюсь и иду к входу.
– Ты позволишь своему приятелю умереть, слюнтяй? Хулио разорвет твоего парня на мелкие кусочки, а ты собираешься уйти?
Паника в голосе Андреаса полностью подтверждает мои подозрения – Медина пытается ввести меня в заблуждение. Хулио не убьет Кейда. Или, по крайней мере, не сегодня. Ребелу уже известно, что один из его парней пропал, либо потому что Кейд не вышел на связь, либо потому что Майкл позвонил или написал ему. Наверняка он уже связался с Хулио, дав понять, что произойдет, если упадет хоть один волос с головы вице-президента «Вдоводела». Хулио не станет портить отношения с Ребелом, если только это не безвыходная ситуация, а исчезновение одного из его людей менее чем на двадцать четыре часа вряд ли можно назвать таковой. По крайней мере, надеюсь. От этого зависит жизнь Кейда.
Смотрю Медине в глаза, ехидно улыбаясь.
– Да. Я просто уйду.
И ухожу. Выхожу из комнаты, запираю дверь, иду по коридору, направляясь к подземной парковке. Мое сердце стучит с бешенной скоростью. Надеюсь, что принял правильное, мать его, решение. Если мой друг умрет мучительной смертью из-за того, что я размяк, никогда себе этого не прощу. Не смогу. Мой телефон начинает гудеть, пока жду лифт. Достаю его и резко вдыхаю, когда вижу, что это Майкл. Какого черта он звонит, если знает, что я в подвале?
– Как дела?
Двери лифта открываются, но я не вхожу. Придерживаю их носком ботинка, ожидая, ответа Майкла.
– Забудь о делах и возвращайся сюда, чувак, – говорит он.
– Зачем? Что случилось?
– Слоан, – говорит он, напряженно выдыхая ее имя. – Слоан подстрелили.
Я замираю.
– Что ты сказал?
– Слоан подстрелили, – повторяет он. – Не слетай с катушек. Она в порядке. Ее ранили в руку, но она потеряла много крови. Думаю, тебе лучше быть рядом с ней.
Слоан. Подстрелили.
– Что за ху*ня? – Неважно, что Майкл говорит, что с ней все в порядке. Не поверю, пока не увижу ее своими глазами. – Иду. Мне нужно, чтобы нас оставили наедине, – говорю я и заканчиваю звонок.
Пока еду в лифте понимаю, что не чувствую своего тела. Словно оно чужое, не могу пошевелиться. Последний раз со мной такое происходило, когда я был ребенком, и мой дядя осмелился поднять на меня руку, чувствую панику. Чистая, бездонная паника, опустошающая меня и лишающая гр*баных мыслей. Слоан. Подстрелили. Когда дохожу до двери квартиры, уже планирую, что сделаю с виновником.
Слоан подстрелили.
Бл*дь, это шокирует, на самом деле.
ГЛАВА 10
ЗЕТ
Засовываю ключ в замок, открываю дверь и вижу ее, она сидит на диване – диване, который раньше был белым, а теперь испещрен пятнами ярко-рубиново-красного цвета. Она истекала кровью. Залила кровью весь гр*баный диван, а я бегал по Сиэтлу, пытаясь заставить Лэйси успокоиться. Я должен был быть здесь. Должен был понять, что она ранена. Ее лицо было бледным, когда Майкл увозил ее, она была напугана, но я подумал, что это из-за ситуации, в которой мы оказались.
Я даже не допустил мысли о том, что один из выстрелов попал в цель. Молча вхожу в квартиру, чувствуя странную пульсацию в каждой частичке тела. Неторопливо и осторожно подхожу к столу в центре комнаты. Я не могу пойти прямо к ней. Не могу даже посмотреть на нее. Изо всех сил стараюсь сохранить долбаное хладнокровие, внутри меня бушует отчаяние, требующее ответа, хотя ничего хорошего из этого не выйдет. Слоан не станет лучше, если я разгромлю квартиру. Она не исцелится волшебным образом, если сломаю всю мебель, побью посуду, пробью все стены, пока костяшки пальцев не начнут кровоточить.
– Ты в порядке? – спрашиваю, бросая на нее быстрый взгляд.
Она кивает, похожая на маленького ребенка, укутанного в одеяло, в котором она спряталась.
– Это всего лишь царапина. – Она осторожно поднимает левую руку, указывая на место ранения, и морщится. – Хотя по-прежнему чертовски жжет.
Бл*дь. Не могу поверить, что в нее стреляли. Этого не должно было случиться, будь то царапина или нет. Очень жаль, что я не причинил агенту УБН больше вреда: это было бы небольшим утешением за то, что они сделали со Слоан. Прижавшись к столу, закрываю глаза, пытаясь обуздать ярость. Пытаюсь претерпеть все это. Если бы доктор Уолкотт, психиатр из Чино, увидел меня сейчас.
Молодец, Зет. Ты заслужил медаль, Зет. Продолжай в том же духе, Зет.
– «Камаро» больше нет, – шепчет Слоан.
Я разразился яростным смехом.
– Нах*й «Камаро».
В данный момент меня не волнует машина. Возможно, через несколько дней я впаду в бешенство из-за этого… определенно буду зол, но сейчас у меня дох*ра проблем, и автомобиль не является одной из них.
– Мне жаль, ясно?
Я поднимаю голову. Глаза Слоан кажутся огромными на лице… она смотрит на меня, не моргая, и выглядит измученной. Убитая горем. И множество других эмоций, которым не могу дать названия, в этом нет ничего хорошего.
– За что ты извиняешься? – шепчу я.
Она сглатывает. Откидывает голову назад, прислоняясь к дивану, и я обращаю внимание на прилипшие ко лбу волоски. Сегодня она побывала в аду. Я вижу, что ей больно, просто глядя на нее.
– Мне жаль, что я покинула склад. Мы взяли Майкла. Я думала…
Она прерывается, словно ей тяжело говорить.
Я жалкий, никчемный человек. Меня не было здесь, когда ей была необходима моя помощь, и сейчас она думает, что я злюсь на нее. Бл*дь.
– Тебе не за что извиняться, Слоан. Никогда больше не извиняйся передо мной.
Она издает удивленный звук – сочетание удушливого и болезненного смеха.
– Уверена, что через пару дней ты заберешь свои слова обратно.
Я качаю головой. Делаю глубокий вдох. Не готов к этому, думаю, мне понадобится вечность, чтобы подготовиться к чувствам, которые сейчас испытываю. Мне некомфортно от еб*ного ошеломления, которое испытываю из-за волнения о ней. Я хочу… хочу прикоснуться к ней, но не могу.
– Ты никогда больше не будешь извиняться передо мной, Слоан. Если ты облажаешься и совершишь ошибку, это моя вина. Если ты пострадаешь, это на моей совести. Пока ты готова мириться с этой ситуацией, все, что с тобой происходит, на моей совести. Я единственный, кто должен извиняться.
Выпрямляюсь, проводя руками по волосам. Начинаю различать шум в квартире: Майкл заботится о Лэйси, удостоверяется, что с ней все в порядке, прячет от меня с*ку-доктора, предоставляет нам со Слоан уединение, о котором попросил. Он был здесь все время, присматривал за моими девочками, пока я не мог. Меня тошнит.
– Зет, подойди ко мне.
Слоан протягивает руку – правую, неповрежденную, – и образ, того, как она тянется ко мне, наполняет желудок кислотой. Она больше не должна этим заниматься, не должна связываться с такими, как я. Должна была оттолкнуть меня, но не делает этого. Я самый страшный монстр, потому что чувствую облегчение. Такое облегчение, что мое тело словно впадает в шок. Я иду к ней, не понимая, что делать, когда окажусь рядом. Не думаю, что когда-либо в своей жизни был в чем-то не уверен. Никогда.
Слоан, похоже, не испытывает подобных проблем. Она берет меня за запястье и осторожно тянет за него, усаживая рядом с собой на диван. Кладет мою руку ладонью вверх на колени и осторожно проводит указательным пальцем по линиям, складкам и мозолям, которые я получил в течение жизни. Но не они являются предметом ее интереса. Кончики ее пальцев задерживаются на многочисленных шрамах, глубоких и уродливых.
– Возможно, ты ответственен за то, что я не сижу дома и не смотрю повтор «Сайнфелд» в одиночестве, Зет. Ты можешь быть ответственен за то, что не работаю дополнительную смену в больнице. У меня была спокойная жизнь, да, это так, и отстойно, что стрельба стала частью моей повседневной жизни. Но… – Она делает глубокий вдох. – Ты слышал, что я сказала Оливеру. То, как… как отношусь к тебе. Я именно это и имела в виду. Так что, хоть ты и несешь ответственность за кучу дерьма, которое происходит в данный момент, ты также в ответе и за это. Ты пробудил меня. Сделал сильнее. Заставил почувствовать то, что я никогда не чувствовала.
У меня кружится голова. Я хочу сжать пальцы и убрать руку, чтобы она перестала прикасаться ко мне, но это кажется трусливым завершением разговора. Оставляю руку на месте, заставляя себя услышать ее. Услышать, как она говорит эти слова. Ощутить их.
– Знаю, ты, вероятно, не хотел этого, Зет. И понимаю, почему. Но я… я хочу.
– Знаю, – говорю, обрывая ее.
Возможно, сегодня я уже слышал эти слова, но она не говорила их мне. Преподнося их, словно хрупкий, нежный подарок. Подарок настолько ошеломляющий, непонятный и незаслуженный, что мне хочется собрать вещи и уехать из гр*баного штата. Она говорила об этом кому-то другому, и я пока не готов услышать что-то подобное.
– Чего ты боишься, Зет? – шепчет она. – Почему в данный момент я тебя пугаю? Я не жду, что ты ответишь взаимностью.
Смеюсь, не в силах бороться с этим. Не могу сдержаться. Сжимаю руку в кулак.
– Я не боюсь тебя, Слоан.
Она печально смотрит на меня. Такой взгляд может заставить мужчину почувствовать себя никчемным.
– Да, – говорит она. – Конечно, боишься. Ты в ужасе.
ГЛАВА 11
СЛОАН
Просыпаюсь в кровати, в кровати Зета, которая мне слишком хорошо знакома с той ночи, когда он устроил вечеринку, а я пришла забрать свой телефон. Он отнес меня в эту комнату подальше от жаждущих, заинтересованных людей, чтобы я оказалась только в его власти. Но сейчас его здесь нет. Я одна, мне холодно и чертовски больно. Мне всегда было интересно, каково это, когда в тебя стреляют, даже немного любопытно, но теперь, когда это случилось, мое любопытство испарилось, и не могу дождаться, когда утихнет пульсирующая, колотящая боль. Сегодня ситуация выглядит еще хуже.
Тихий стук в дверь вырывает меня из задумчивого транса, в котором я пребывала, а затем слышится голос.
– Слоан? Ты проснулась?
Нежный женский голос. Это может быть только Лэйси.
– А-ага. Можешь войти.
Дверь резко открывается, и входит Лэйси, одетая в огромную футболку, спускающуюся до колен. Не думаю, что это футболка Зета, она слишком велика даже для него. Она закрывает дверь и торопливо пересекает комнату, нависая над краем кровати.
– Который час, Лэйс? – спрашиваю я, потирая лицо.
На окнах тяжелые темные шторы – такие обычно покупают люди вроде меня, которые работают ночью и должны спать днем, – поэтому не знаю, утро сейчас или нет. Определенно не похоже на утро.
– Уже десять минут шестого, – шепчет она. Нижняя губа исчезает у нее во рту. – Эм…
Она переминается с одной ноги на другую, захватывая ткань футболки в кулак. В полусвете она выглядит бледной. Из-за темных теней под глазами ее лицо выглядит опухшим и перекошенным. И вдруг я понимаю, чего она хочет. О чем ей трудно говорить.
– Хочешь немного полежать? – спрашиваю я, приподнимая одеяло.
Лэйси выглядит так, словно собирается заплакать. Она кивает, и я немного сдвигаюсь, чтобы она могла забраться под одеяло. Не уверена, стоит ли мне что-то говорить в данной ситуации, но чувствую, что должна. Она была очень встревоженной в квартире Пиппы, абсолютно парализована страхом. Все время повторяла: Мэллори. Они здесь из-за него. Они узнали о Мэллори.
– Хочешь поговорить об этом? – шепчу я.
Лэйси, не моргая, смотрит в потолок, ее глаза широко открыты. Под одеялом продолжает сжимать и разжимать футболку. Я оставила ее в покое на некоторое время, не желая давить слишком сильно. Если она захочет поговорить, то знает, что может это сделать. Я вряд ли смогу заменить Пиппу, когда речь идет о скрупулезном лечении пациентов с психическими расстройствами, но могу быть хорошим слушателем. Надеюсь, что ей это известно; она открывает рот, и из него вырывается придушенный звук, словно она собиралась что-то сказать и остановилась, не успев начать. Я вожусь под одеялом, пока не натыкаюсь рукой на руку Лэйси. Обхватываю ее и сжимаю, давая знать, что все в порядке. Не торопись.
– Я не… – она задыхается. – Я не хотела этого делать. – Голос звучит хрипло, словно ее душат. – Это была… это была случайность. Обычно я не злюсь и раньше никогда не была настолько злой, но в тот день разозлилась, и я… я… я… я просто устала, понимаешь?
На мой взгляд, это что-то важное. Мне стоит разумно задавать вопросы. Возможно, Зет должен быть тем человеком, с которым Лэйси должна поговорить об этом. Думаю, мне следует найти его, где бы он сейчас не находился, и позволить им все обсудить. Как только собираюсь это предложить, Лэйси отпускает мою руку и поворачивается набок, подальше от меня, сворачиваясь в клубок. Раздаются безошибочные звуки плача: слабые, но душераздирающие. Она плачет, словно одинокий ребенок, потерявшийся в темноте, но слишком напуганный, чтобы позвать кого-нибудь на помощь.
