Текст книги "Сплетенные (ЛП)"
Автор книги: Калли Харт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)
Я толкаю его пистолетом в солнечное сплетение.
– Шевелись.
Медина сужает глаза, но начинает двигаться. Веду его к служебному входу в конце парковки, стараясь, чтобы никто не заметил, что я заставляю человека отпирать дверь под дулом пистолета. В этом здании живут весьма сомнительные личности, но даже у них есть постояльцы, которые могут стать свидетелями этой сцены и подумать, что это чертовски подозрительно.
Я забираю у Медины ключ и выталкиваю его в коридор. Из-за аварийного освещения это место словно из фильмов ужасов. Медина не очень охотно следует указаниям, когда показываю ему, куда идти, но он знает, что в качестве альтернативы могу застрелить его прямо здесь и сейчас. Мы проходим через лабиринт проходов, прежде чем попадаем в комнату, которую я ищу.
Внутри пустой бетонной коробки нет ничего, кроме стула и лампочки, свисающей с потолка. Медина сразу же реагирует – это место похоже на подвал Хулио, куда Майкла привел Андреас. Будет справедливо, если Андреас ощутит это на себе. Я всаживаю пистолет ему в спину, тихо рыча:
– Лучше шевели задницей, или я вырублю тебя нах*й и притащу к стулу.
Андреасу известно, что я никогда не преувеличиваю. Он тихо выругался по-испански, пошел к стулу и сел на него, устремив на меня полный ненависти взгляд.
– Если убьешь меня, ты больше никогда не сможешь ступить на землю Калифорнии, мой друг.
Я улыбаюсь, почесывая висок прикладом «Desert Eagle».
– По моему мнению, Калифорния переоценена. Я сыт ею по горло.
Глаза Андреаса сужаются, на лице расплылась непринужденная, неприятная улыбка.
– Ох да, точно. Ты ведь вырос в Кали, так ведь? Слышал об этом. Твоя мама, она ведь попала в аварию, да? Она была красоткой? Готов поспорить, я бы с удовольствием тр*хнул ее, если бы…
Я стреляю в него. «Desert Eagle» словно вибрирует в моих руках, когда целюсь в правую голень Медины и нажимаю на курок. Звук выстрела отражается от стен, эхом разносится по маленькой бетонной коробке так громко, что у меня звенит в ушах. Леденящий кровь крик Медины перекрывает все это, заставляя волоски на моем затылке встать дыбом. На полу много крови. Рана на ноге Медины выглядит довольно аккуратной и небольшой. Он все еще кричит, когда я подхожу к нему сзади – там есть выходное отверстие. Я нахожу смятый и израсходованный патрон, наполовину зарытый в бетонный пол.
– Ублюдок! Сумасшедший ублюдок! Ты подстрелил меня! – орет Медина.
Он пытается встать, но нога не выдерживает его веса. Я кладу руки ему на плечи, заставляя снова опуститься на стул.
– Руки за спину, – говорю ему спокойно.
Мгновение кажется, что он не собирается этого делать – возможно, мне все-таки удастся его грохнуть, – но затем парень делает то, что ему говорят, продолжая шипеть, плеваться и тихо ругаться. Я, не спеша, закрепляю наручники на его руках. Звенья цепи между петлями наручников проходят через спинку стула, так что он не может встать, не подняв следом стул.
У Медины учащается дыхание, глубокие, затрудненные вдохи, так как он, несомненно, пытается бороться с болью. Я снимаю свой ремень, наклоняюсь и обвязываю вокруг его бедра кожаный ремешок, создавая жгут: рана сквозная, но он может истечь кровью. Я не могу этого допустить, у меня на него другие планы.
– Ты понятия не имеешь, во что ввязываешься, ese, – ворчит Медина. – У Чарли оху*нно большие яйца, но он должен быть сумасшедшим, чтобы пойти против Хулио. Вы двое рискуете всем ради игры, которую не можете выиграть. Бл*дь, чувак. Вы, ребята, даже не соперники.
Опять он начал эту хрень с Чарли. Это бессмысленно. Они знают, что я порвал отношения со своим бывшим боссом, так какой ему толк от того, что он заявляет, что старик в дерьме?
– Не хочу тебя огорчать, приятель, но мы с Чарли сейчас не лучшие друзья. Если хочешь заставить сжиматься мое сердце, то единственный способ сделать это – забрать у меня пистолет и всадить в него пулю. И я думаю, что у меня закончились патроны.
Медина задыхается, тщетно пытаясь рассмеяться, и морщится.
– Ага, Хулио, может, и поверил в эту гр*баную сказочку, но не я. Я знал, что это не так. Я видел тебя насквозь. И понял, что ты несешь чушь о той шлюхе, которую привел с собой.
Он серьезно сказал это? Должно быть он шутит.
– Ты оскорбил мою мать, и я прострелил тебе ногу. Ты назвал мою девушку шлюхой, как ты думаешь, что я теперь с тобой сделаю, придурок?
Я бью кулаком в лицо Андреаса, ощущая, как мрачное чувство удовлетворения охватывает меня, когда мои костяшки соприкасаются с его скулой. Его голова откидывается в сторону, шея издает тошнотворно громкий хруст. Если и есть что-то, чего Андреасу Медине не следует делать сейчас, так это говорить всякую чушь о Слоан. Если бы у него было хоть немного здравого смысла, он бы молчал. Точка. Мужчина поворачивает голову так, что его подбородок упирается в грудь, тонкая струйка кровавой слюны свисает из открытого рта.
– Он сказал, что ты без ума от этой с*чки, – прохрипел он, смеясь.
Я приседаю перед ним на корточки и приподнимаю его голову, схватив за коротко остриженные волосы.
– Разве наша последняя встреча не научила тебя, что не стоит оскорблять мою девушку? Насколько я помню, ты неделю не мог ходить после того, как осмелился прикоснуться к ней. – Я качаю головой. Встаю. Размахиваюсь. Наношу удар. – Теперь ты называешь ее шлюхой?
Меня переполняет бешенная ярость, сомневаюсь, что смогу ее утолить ударами кулаков по лицу этого еб*ного куска дерьма, но постараюсь. Один, два, еще три раза бью его, донося до его лица свою ярость через кулаки. Медина хорошо переносит первые несколько ударов, смеясь словно маньяк. Кровь брызжет во все стороны, когда я обрушиваю на него свой гнев, но к концу он задыхается, его глазницы начинают опухать и кровоточить.
– Эта женщина стоит в тысячу раз больше, чем отвратительная с*ка, вытолкнувшая тебя из своего тела, – рычу я.
Медина в полном беспорядке. Повсюду кровь, лицо распухло до неузнаваемости, но он все еще пытается улыбаться.
– Не имеет значения, сколько она стоит, ese. Когда Хулио заполучит ее, он не собирается продавать ее задницу. Он прикует ее к кровати и позволит каждому из нас овладеть ею по очереди, жестко. Он поклялся. Не стоило к нему лезть, чувак. Твоя старушка на собственном опыте узнает, что значит лгать такому человеку, как Хулио. И когда я говорю жестко, я имею в виду оху*нно жестко. – Медина втягивает нижнюю губу в рот, прикусывая ее в насмешливом выражении вожделения.
Ну все. Это просто п*здец. Он пытается разозлить меня, подтолкнуть к тому, чтобы я потерял самообладание, вероятно, надеясь, что это позволит ему сбежать. Я знаю все это и все же не могу не реагировать. Впиваюсь кончиками указательного и среднего пальцев в основание его горла, перекрывая доступ кислорода. Другой рукой сильно надавливаю на углубление под его правым ухом, прямо под челюстью. Я вижу, что он борется, но это бессмысленно. Можно бороться с человеческой природой. Можно бороться с волей других, но, когда дело доходит до борьбы с собственными нервными окончаниями… да, удачи в этом. У него отвисает челюсть, Сим-сим, бл*дь, откройся.
Я снова опускаюсь на корточки и демонстративно осматриваю внутреннюю часть его рта. Хмурюсь, кивая на то, что нахожу внутри – набор кариозных зубов и особенно тяжелый случай галитоза (прим. пер.: Галитоз – медицинский термин, применяемый для описания неприятного запаха изо рта).
– Да. Я так и думал. Подходящий размер.
Я отпускаю его, и Медина втягивает воздух, издавая звук, словно заводится автомобильный двигатель. Направляюсь к двери и по скрежету ножек стула о бетон и кашлю Андреаса понимаю, что он жалеет о том, что разозлил меня.
– Стой. Стой, чувак. Куда ты собрался?
Я оглядываюсь через плечо, ровно настолько, чтобы он мог увидеть намерение в моих глазах.
– О, не волнуйся. Я ненадолго. Только возьму свою сумку.
Мой телефон начинает пищать, как только выхожу на парковку. Проверяю его и вижу семь пропущенных звонков, все от Майкла. Какого хрена? Пытаюсь перезвонить ему, но у меня отсутствует связь. Еб*ная подземная парковка. Я собираюсь подняться на лифте на этаж выше, чтобы появился сигнал, когда приходит сообщение.
Майкл: Девочки настояли на поездке к мозгоправу. Я поехал с ними.
Как только вижу слово «девочки», мое тело словно бьет током. За ту долю секунды, которая требуется, чтобы прочитать присланное сообщение, я представляю, что в нем говорится о трех разных вещах: Девочки мертвы. Девочки пропали. Девочки сбежали из штата – сказали, что им надоело твое дерьмо. Но нет. Они просто пошли к Ньюан. Что за х*йня? Они были в безопасности на складе, а теперь разгуливают по Сиэтлу, где их может найти кто угодно. Чарли. Хулио. С*ка из УБН.
Они должны быть в безопасности. Там, где никакие опасные элементы моей жизни не смогут их найти. Там, где никто из них не знает, что искать. У меня есть идея, где это может быть, но прежде всего необходимо добраться до них и оттащить их задницы обратно на склад.
Я запрыгиваю в «Камаро», завожу двигатель. Медина получил отсрочку. Он еще не в курсе, но неотложные обязанности только что предотвратили нечто очень неприятное. Когда я не вернусь, это серьезно заморочит ему голову. Эта мысль почти смешит меня.
Переключаю передачу «Камаро» останавливаюсь, чтобы отправить Майклу сообщение, прежде чем выехать с парковки.
Я: Хорошо. Не выпускай их из виду. Скоро буду.
ГЛАВА 6
СЛОАН
– Ты мог бы подождать здесь. Нас не будем всего полчаса.
Майкл не слишком впечатлен моими попытками избавиться от него. Я догадывалась, что он ни за что не согласится ждать в фойе дома Пиппы, но все же… попытка не пытка. Он приподнимает бровь, глядя на меня, поджав губы.
– Какой этаж?
Лэйси фыркает и, обходя его, тычет пальцем в кнопку с цифрой восемь. Майкл вежливо улыбается мне, хотя в его глазах я вижу веселье.
– Не переживай. Я не собираюсь подслушивать, как ты жалуешься на моего работодателя, если тебя это беспокоит.
Двери лифта закрываются, и мое сознание возвращает меня в другой лифт. В самое начало всего этого кошмара, когда я ехала в гостиничный номер и чувствовала ужас от предстоящей перспективы. В тот день со мной в лифте находилось трое парней. Один из них был обеспокоен моим состоянием и сказал, что я плохо выгляжу.
А сейчас я еду в лифте с людьми, которых никогда бы не встретила, если бы не тот день. Узнала их благодаря человеку, которого встретила в гостиничном номере два года назад. Если бы я могла заглянуть в будущее и увидеть, как изменится моя жизнь из-за решения – нажать на кнопку и подняться, – интересно, как бы себя чувствовала. Потому что да, моя жизнь превратилась в неразбериху, и да, я в полной заднице, но мне небезразличны эти люди. Майкл готов пожертвовать своей жизнью, чтобы защитить Лэйси и меня – без сомнения, – а Лэйси теперь как член семьи. Возможно, это прозвучит грубо, но в данный момент она дороже мне, чем родная сестра, учитывая, что именно Алексис втянула меня во всю эту историю.
Словно прочитав мои мысли, Лэйси просовывает руку в карман моей куртки и переплетает наши пальцы. Честно говоря, ее поступок меня немного шокирует. Я смотрю на нее сверху вниз, она, улыбнувшись в ответ, морщит нос.
– Все будет хорошо, – шепчет она, и то, как звучат эти слова, заставляет меня поверить, что они относятся не только к моему визиту к Пиппе с внушительным, хотя и довольно красивым, татуированным чернокожим парнем, который работает на человека, которого она ненавидит. Больше похоже на то, что всегда замкнутая Лэйси узнала что-то неизвестное ни мне, ни Зету, никому в этой жизни. Возможно, ее замкнутость предоставляет уникальную проницательность – вы можете увидеть гораздо больше, если наблюдаете со стороны и смотрите на мир по-другому.
Я сжимаю ее руку.
– Спасибо, Лэйс.
Лифт грохочет, двери разъезжаются, и появляется Пиппа с портфелем и пиджаком в руках, слегка шокированная.
– Слоан! Что…
Переводит взгляд на Майкла и замолкает. Ее реакция смехотворна. Думаю, она не ожидала увидеть меня и уж точно не ожидала увидеть кого-то похожего на Майкла.
– Ты уходишь? – спрашивает Лэйси, выходя в коридор.
Пип отводит взгляд от Майкла, беря контроль над мимикой, и затем переключает внимание на нас.
– Э-э, да. Я направлялась в офис. Все в порядке? У нас запланирован сеанс?
Сеанс? Я пытаюсь глубоко дышать, но мои усилия напрасны: на груди по-прежнему словно камень. Это ощущение не покидает меня с тех пор, как увидела Зета, стоящего в дверях моей спальни.
– Нет, мы… мы хотели поговорить с тобой.
Мне было нелегко принять решение приехать сюда. Я все еще злюсь на нее за то, что она вмешалась и недооценила меня, но, в конце концов, Пиппа все еще моя лучшая подруга. А в данный момент мне нужен друг. Не психиатр. Мне нужна женщина, которая накормит меня мороженым и даст выговориться, раньше она так делала, и я надеюсь, что ничего не изменилось. У меня слезятся глаза от мысли об ее утешении. Настороженное выражение Пиппы исчезает, черты лица смягчаются.
– Ох, хорошо. Ну, конечно. Э-э…
Она оглядывается, пристально глядя на Майкла. Очевидно, она не знает, что о нем думать. Без понятия. Как только собираюсь представить их друг другу, Майкл протягивает руку, как истинный джентльмен.
– Доброе утро. Меня зовут Майкл. Я приятель Зета.
– Приятель? – Она смотрит на его руку, словно на свернувшуюся в клубок змею, но медленно протягивает свою и пожимает ее. – Когда вы говорите «приятель», то имеете в виду сообщник, который зарабатывает на жизнь, убивая людей?
На лице Майкла не дрогнул ни один мускул от прямого вопроса Пиппы. Он излучает обаяние, наклоняется вперед и целует тыльную сторону ее руки.
– Можно и так сказать, – отвечает он. – Но не волнуйтесь. Это случается редко.
Лэйси разряжает обстановку, протягивая руку Пип, и выжидающе смотрит на нее. Пиппа, кажется, немного ошеломлена откровенностью Майкла. Очевидно, она очень рассеянна, потому что засовывает руку в карман брючного костюма, а затем кладет ключи от квартиры в протянутую ладонь Лэйси.
– Ладно, – говорит она. – Да, полагаю, нам лучше зайти внутрь.
– Один процент. Мило.
Как только входим, Лэйси угощается хлопьями Пиппы, а Майкл осматривает квартиру, грациозно перемещаясь из комнаты в комнату. Я вхожу в квартиру последней, за очень смущенной Пиппой.
– Какого черта он делает? – шипит она. – И как, черт возьми, ему удается так двигается? Он похож на профессиональную балерину, переборщившую со стероидами.
Она права.
– Он проверяет квартиру, – сообщаю я ей.
Она оборачивается, впиваясь в меня враждебным взглядом.
– Ища людей, которых хочет убить? Разве он не сказал, что не часто этим занимается?
– Да, обычно так и есть. Послушай, Пип, мы можем…
– Прости.
Я замираю.
– Что?
За все время нашего с Пиппой знакомства, она никогда не произносила этих слов таким образом. Да, мы обе иногда вели себя дерьмово по отношению друг к другу, и да, нам приходилось извиняться, но Пиппа гордая. Обычно она ходит по кругу: сожалею, что мои слова заставили тебя почувствовать… Понимаю, что это было не хорошо с моей стороны… Понимаю, к чему ты клонишь, и я могла бы…
Еще никогда Пиппа не просила прощения так очевидно. Услышав ее слова сейчас, пытаюсь понять, что упускаю из вида. Она тянется и берет меня за руки, точно так же, как в прошлый раз, когда мы сидели у нее на кухне, когда она сказала, что не понимает, черт возьми, что я делаю.
Сейчас, вспоминая все, что произошло, думаю, возможно, она была права, но…
– Мне очень, очень жаль, – говорит она. Ее лицо бесстрастно и лишено всякого выражения. Уверена, ей довольно сложно произнести подобные слова. – Знаю, что иногда бываю суперстервой. Главная Стерва из Стервотопии. Я отстой, правда. Было недопустимо и жестоко с моей стороны так набрасываться на тебя в тот день. И было очень непрофессионально копаться в прошлом Зета. Мне жаль. Пожалуйста, скажи, что простишь меня? Клянусь, что никогда больше так не поступлю. Можешь встречаться хоть с Чарльзом Мэнсоном (прим. пер.: Чарльз Миллз Мэнсон – американский преступник, создатель и руководитель общины, которая называла себя «семьей» и, по официальной версии прокуратуры США, являлась деструктивной сектой, члены которой в 1969 году, подчиняясь приказам Мэнсона, совершили ряд жестоких убийств), мне все равно, пока ты остаешься моей лучшей подругой.
Я открываю рот, не зная, что сказать. Пип произносит свою речь достаточно громко, чтобы Лэйси и Майкл услышали, но, похоже, ей плевать. Это еще больше не свойственно ей. Одно дело – сожалеть, и совсем другое – публично извиняться. Не то чтобы это имело значение: сестра Зета и его правая рука, судя по их виду, не обращали на нас внимания: Лэйси протягивает Майклу ложку полную еды, и он, что удивительно, принимает ее, они тихо переговариваются. Конечно, зная его, существует огромная вероятность того, что он услышал, взял на заметку и запомнил каждое слово.
– Мы можем вернуться к тому, как все было шесть недель назад? – продолжает Пиппа. – Нет, к черту. Давай вернемся к тому, как все было два с половиной года назад, когда единственное, о чем мы беспокоились, это экзамены и к какому врачу хотим попасть на стажировку.
– Хорошоооо. Конечно. Полагаю?
Это странно. Чертовски странно.
Плечи Пиппы опускаются, словно с них сняли груз.
– Спасибо, – говорит она, улыбаясь. – Ну же. Проходи, садись. Я приготовлю нам чай.
Я сажусь на диван, а Пип заваривает чай. Похоже, для нее это привычное дело, когда у нее гости. Лэйси отказывается, а Майкл очень грациозно принимает чашку – в отличие от Зета в доме моих родителей, – каким-то образом Майклу удается вписаться в общую атмосферу. Пип протягивает мне чашку, ту, из которой всегда пью чай, когда прихожу в гости.
– Вот. Я схожу в ванную, а потом мы сможем поговорить, хорошо?
– Хорошо.
Она долго отсутствовала. Майкл и Лэйси сидят в кресле у окна в другом конце огромной комнаты с видом на город и разговаривают, мы с Пиппой молча наблюдаем за ними. В конце концов, она заговаривает:
– Он заботится о ней, – замечает она.
– Все заботятся о ней. Трудно этого не делать.
– Хммм. Да, полагаю, ты права. Она уже призналась Зету?
Я качаю головой. Пью чай. Мы сидим в тишине какое-то время. А затем:
– Я рада, что ты здесь, Слоан. Правда рада. Думала, что пройдут месяцы, прежде чем мы снова увидимся.
– Да, все было довольно безумно. Мне необходим был здравомыслящий человек, чтобы поплакаться.
Она поворачивается на месте, хмуро глядя на меня.
– Зачем? Что случилось? Ты в порядке?
– Да, я в порядке. Ну, не в порядке, но… в порядке. Просто… Зет подслушал, как я спорила с Оливером. Он слышал… слышал, как я сказала Оливеру, что влюблена в него.
Боже, мне плохо даже от того, что говорю об этом. Какая идиотка. С самого начала я знала, что у нас не совсем обычные отношения. Они никогда не будут обычными, но, похоже, что мое глупое сердце не поняло этого. Ему каким-то образом удалось убедить себя, что традиционный фестиваль «давайте-все-влюбимся-в-Зета-Мэйфейра» вполне возможен, и отказ не принимается.
Я так поглощена тем, что ругаюсь сама с собой из-за собственной глупости, что не сразу замечаю то, что Пиппа побледнела. Она выглядит… выглядит так, словно сильно напугана.
– Ох. Да, могу представить, как это было неловко, – говорит она, поднося чашку ко рту. Она делает глоток, несмотря на то, что жидкость все еще очень, очень, очень, очень горячая. – Что он сказал?
Озадаченная, смотрю на свои руки, не зная, что ответить. Признаться, что он сбежал словно с места преступления? Хммм. Возможно, не лучшая идея.
– Он ничего не сказал по этому поводу.
– Он точно слышал ваш разговор?
Потрясенное выражение его лица невозможно выкинуть из головы.
– О, да. Он точно слышал наш разговор.
– И что ты собираешься делать?
Постукивая ногтем о край своей чашки, размышляю над ее вопросом.
– Не знаю. Все очень сложно. – Откидываю голову назад, опираясь на спинку дивана. – Все так ох*ительно сложно.
Пиппа прочищает горло. Я поворачиваю голову, чтобы посмотреть на нее. Ее брови практически на уровне лба.
– Что? Что такое?
Она, вероятно, скажет, что все сложно только потому, что я позволяю этому быть сложным – что могу уйти, когда пожелаю. И я определенно должна уйти. Но она говорит совсем другое:
– Ничего. Никогда не слышала, чтобы ты так выражалась.
Ее удивила моя ругань? Я только что сказала «ох*ительно», но уверена, что выражалась при ней подобным образом. Разве нет? Не могу вспомнить.
– Прости, Пип. Даже не знаю, откуда это взялось.
– Я знаю. Ты проводишь слишком много времени с людьми, которые выражаются подобным образом.
Из-за ее комментария кожа покрывается мурашками – не очень-то тонкий выпад в адрес Зета, который постоянно использует подобные словечки. Но когда они слетают с его языка, то звучат идеально. Он приучил меня к этому. Мою кожу покалывает каждый раз, когда слышу, как он ругается, потому что это напоминает о том, как Зет шепчет непристойности мне на ухо, рассказывая о том, что хочет со мной сделать. Пиппе будет трудно заставить меня чувствовать себя плохо из-за этого.
– Он меняет тебя. Ты ведь понимаешь это, да? – тихо спрашивает она, не глядя на меня. – Ты уже не тот человек, каким была в начале года.
Смотрю на нее. Она на самом деле собирается использовать это? Всю эту чушь про то, что я изменилась? Внезапно у меня пересохло во рту.
– Пиппа, я думала, что моя сестра подвергалась постоянному насилию в течение последних двух лет. Думала, что какой-то отвратительный сутенер завладел ею, она подсела на героин или что-то в этом роде. Думала, что она умерла. Надеялась, что она умерла, только чтобы не проходила через то, что я представляла себе. Сделала все возможное и невозможное, чтобы найти ее, но оказалось, что все это время она была в порядке. Так что да, если я изменилась с момента обнаружения этой информации… – Выдыхаю, пытаясь сохранить спокойствие. Никому не станет легче, если я начну кричать. – Если я переняла несколько ругательных слов во время всего произошедшего то, думаю, имею право их использовать, правда?
Пиппа выглядит расстроенной. Она раскраснелась, понятия не имею почему. Раньше у нас были гораздо большие разногласия, но она была спокойной и хладнокровной. Но сейчас…
– Послушай, Слоан, Я…
Стук в дверь прерывает ее. Пиппа не заканчивает то, что собиралась сказать, и быстро выдыхает. По ее взгляду понимаю, что сейчас произойдет что-то ужасное.
– Что ты натворила, Пип?
Майкл мгновенно вскакивает на ноги, быстро шагает к двери, бросая суровый взгляд на Пиппу. Она отшатывается от его взгляда и поворачивается ко мне лицом.
– Мне очень жаль, дорогая, правда. Ты… ты не оставила мне другого выбора.
ГЛАВА 7
ЗЕТ
Понимаю, что что-то случилось, как только проезжаю мимо многоквартирного дома Ньюан: вниз по улице, идущей параллельно зданию, припаркованы два черных внедорожника. Один из них, стоящий там, было бы легко объяснить: какая-то мамаша из пригорода привезла детей футболистов играть в парк через дорогу. Но два? Припаркованные рядом? Одной марки и модели?
Серьезно, ребят. Вот вам, бл*дь, подсказка.
Достаю телефон. Набираю номер Майкла. Он берет трубку после первого гудка.
– У нас проблемы, – говорит он мне.
– Вижу. УБН?
– Похоже это та с*ка из больницы. Она хочет, чтобы мы открыли дверь.
– Чертов питбуль, – огрызаюсь я. – Есть выход?
Майкл издает утвердительный звук.
– Боковое окно. Выходит, на запасной выход. Мы уже уходим.
Я слышу приглушенные голоса на заднем плане – один из них принадлежит Слоан. Похоже, она сходит с ума.
– Дай ей трубку, Майкл.
Паркую «Камаро», нахожу в бардачке темно-синюю кепку, надеваю ее и вылезаю. Иду через дорогу к внедорожникам. Если бы у меня было больше времени, я бы порезал их гр*баные шины.
Голос Слоан становится громче.
– Не могу поверить, что она сделала это. Я, бл*дь, не могу в это поверить.
– Слоан, ты здесь?
– Да. О, боже. Лэйси сходит с ума. Ты должен убедиться, что они не арестуют ее. Она продолжает говорить что-то о парне по имени Мэллори.
Моя кровь леденеет – Мэллори. Я знаю, о ком она говорит. Думаю, мне известно, почему Лэйси слетела с катушек, помимо очевидного, конечно.
– Мэллори – последняя приемная семья. Постарайся успокоить ее. Иди с Майклом, хорошо? Немедленно.
Вешаю трубку. Времени на болтовню нет. В машинах нет агентов. Два внедорожника? Это как минимум восемь человек, и где же эти ублюдки? По крайней мере, четверо сейчас вежливо стучат в дверь Ньюан, а остальные четверо? Должно быть, они прикрывают другие выходы. В многоквартирном доме есть запасной вход, которым могут пользоваться жильцы, наверняка они там. Возможно, они не подумали о пожарной лестнице.
Нет, нам не повезло. Когда подбегаю к углу здания, прижимаюсь к стене и смотрю по сторонам, замечаю двух агентов. Они переговариваются по рации, и никто из них не смотрит вверх… на Майкла, Слоан, Лэйси и Ньюан, быстро спускающихся по пожарной лестнице. Мне необходимо двигаться. Как только эти ублюдки увидят их, они поднимут тревогу, вызывая подкрепление по рации, и остальные свалятся на наши головы.
По крайней мере, Майклу хватило ума захватить в заложники с*чку Ньюан. Очевидно, что она идет не по своей воле: он крепко обхватил ее рукой и склонился над лестницей пожарного выхода, направив пистолет на двух агентов внизу – мера предосторожности на случай, если они заметят их.
В моей голове разыгрывается множество различных сценариев. Если я убью этих копов, то мгновенно стану самым разыскиваемым человеком в Америке. Если подстрелю их, буду находиться на первой строчке в черном списке УБН. Нет, необходимо действовать с умом.
Достаю «Desert Eagle» и стреляю в… их блестящие черные внедорожники. Пуля попадает в водительскую дверь ближайшей машины, фары автомобиля мгновенно начинают мигать. Сразу срабатывает сигнализация.
– Что за х*йня? – кричит один из агентов.
Я едва слышу его из-за рева сигнализации. Отступаю, чтобы меня не заметили. Жду. Один, два, три – появляется парень. Хватаю его, прежде чем он успевает перебежать улицу. От него пахнет несвежим кофе и стиральным порошком, оттаскиваю его в сторону и обхватываю руками горло. Он царапает меня ногтями в отчаянной попытке освободиться. Но у него ничего не выходит. Ни единого шанса. Парень теряет сознание через шесть секунд – отличный результат, приятель, – очень долгие шесть секунд. Когда я снова выглядываю из-за угла, второй агент УБН держит пистолет в полицейской манере, обе руки на оружии, и кричит Майклу.
– Отпусти женщину!
На последней ступеньке, прежде чем спрыгнуть на землю, не похоже, что Майкл собирается отпустить Ньюан в ближайшее время.
– Отключи рацию, придурок.
Именно поэтому Майкл в моей команде: он чертовски умен. Знает, что делать так же хорошо, как и я. Если этот парень хотя бы дернется, только подумает о том, чтобы поднять тревогу, мой мальчик разнесет ему голову.
Однако сейчас это не то внимание, которое нам необходимо. У меня нет ни малейшего шанса подкрасться к агенту, поэтому навожу на него пистолет и прочищаю горло.
– Лучше опусти пушку, дружище.
Парень, мальчишка – поворачивается на звук моего голоса, выглядит не старше двадцати двух, двадцати трех лет – чуть не наложил в штаны.
– Бл*дь. Бл*дь, бл*дь, бл*дь, – шипит он. – Вы оба должны опустить оружие, – говорит он, переводя взгляд от Майкла ко мне. – Сделайте это сейчас и не пострадаете.
Такое ощущение, что этим детям пишут сценарий или что-то в этом роде. Когда они только приступают к работе, то не знают, что делать. Сделай это сейчас и не пострадаешь? Бл*дь, я чуть не засмеялся. Все веселье как рукой сняло, потому что я вижу Слоан. Ее лицо побледнело, руки дрожат, и она прижимает к себе Лэйси.
Бл*дь.
– Мы не опустим оружие, – говорю я. – Брось пистолет, и я не разнесу тебе башку.
Руки агента дрожат, тело подергивается, решимость ослабевает. Он снова переводит взгляд с меня на Майкла, Майкл наклоняет голову в одну сторону.
– Две секунды. Лучше делай, как он говорит.
Сверху раздается шум. Громкие крики и писк раций. Из рации на груди молодого агента раздается взрыв белого шума (прим. пер.: Белый шум – стационарный шум, спектральные составляющие которого равномерно распределены по всему диапазону задействованных частот), а затем голос, который я сразу же узнаю: гр*баная Дениз Лоуэлл.
– Мы внутри. Обыщите квартиру. Каждую комнату. Агенты у всех выходов, будьте начеку.
– Бл*дь, – повторяет пацан. – Они вышвырнут мою задницу из подразделения.
– Хочешь быть мертвым или безработным? – рычу я.
Парень опускает пистолет.
– Ладно, ладно. Дерьмо.
Бросаюсь вперед и забираю у него оружие. Затем выхватываю у него наручники. Майкл, Слоан и остальные спешат по переулку ко мне, пока я пристегиваю агента наручниками к ржавой трубе в здании напротив. Похоже, он вот-вот разрыдается. Майкл бросается на него, замахивается и вырубает ублюдка хорошо отработанным левым хуком. Глаза парня закатываются, и он падает на землю.
– Какого черта ты это сделал? – кричит Ньюан.
– Ну, не похоже, что он готов сотрудничать, – огрызаюсь я, вытаскивая обойму парня и бросая пистолет к его ногам – управление увольняет детективов, потерявших оружие.
– Держите его! Стоять! Спускаемся вниз!
Позади Майкла появляются три агента, и еще больше вылезают из окна Ньюан и спускаются по пожарной лестнице.
– Бл*дь! Двигаемся!
Майклу не нужно повторять дважды. Он бросается вперед, толкая перед собой трех девушек. Слоан и Ньюан быстро перемещаются, воспринимая происходящее очень серьезно. А Лэйси, застыла на месте – с ней такое уже бывало, она настолько охвачена страхом, что не может двигаться. Я хватаю ее, перекидываю через плечо, и мы убегаем.
Позади нас раздаются выстрелы.
Щелк. Щелк. Щелк. Три громких удара, и ни один из них не попал в цель.
Слоан действует инстинктивно. Она бросается на заднее сиденье «Камаро». Майкл силой заталкивает Ньюан внутрь и следует за ней. Лэйси остается переднее сиденье. Я запихиваю ее внутрь, огибаю машину, завожу двигатель и выезжаю на улицу менее чем за две секунды.
Пять человек в одном гр*баном «Камаро»? Да, даже с учетом модификации двигателя, разгон до сотни оху*нно медленный.
– Да здравствует Мария, полная Благодати, Господь с тобой. Благословенна ты среди женщин…
Лэйси крепко сжала глаза и начала раскачиваться. Слова молитвы едва слышны сквозь рваные глотки воздуха. У нас мало времени, прежде чем она окончательно слетит с катушек. Она, бл*дь, не может оставаться на переднем сидении машины. Она сорвется в любую секунду. Бл*дь.
– Налево. Налево, – приказывает Майкл. Поворачиваю за угол, не глядя, есть ли за нами слежка. За нами определенно следят, но я не хочу видеть, насколько они приблизились. – Остановись, – кричит Майкл.
