Текст книги "Друзья"

Автор книги: Кадзуми Юмото

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

– Ну при чем здесь это?! Я же сказал «вот если бы»…

– Слушайте, а вдруг… – в отличие от меня и Ямашты, Кавабэ ни разу не присел отдохнуть, а все это время стоял на цыпочках и смотрел поверх забора, – а вдруг телевизор просто так работает, а на самом деле дедушка того… уже умер. Сидел-сидел под котацу, да так и умер… А телевизор остался работать. А? Разве не может такого быть?

Мы с Ямаштой тут же вскочили на ноги и принялись всматриваться поверх бетонных блоков, пытаясь разглядеть, что же творится внутри дома. Мне вполне хватало роста для того, чтобы не вставать на цыпочки, но Ямашта, который был еще ниже, чем Кавабэ, даже стоя на цыпочках, едва доставал носом до края забора.

– А ведь и правда, – сказал Ямашта, то и дело подпрыгивая, как шарик для пинг-понга.

– Правда и есть! – отрезал Кавабэ и в первый раз за все время повернулся к нам. – Иначе почему он в такую жару сидит под котацу? Как это можно объяснить?

Ямашта перестал подпрыгивать. Как раз сегодня дождь наконец кончился, и на город сразу навалилась липкая жара. Я не отрываясь смотрел – сзади и немного наискосок – на старика, который сидел перед включенным телевизором. Сквозь рифленое стекло я видел его лысую голову и спину в коричневом халате – дед был абсолютно неподвижен. Только мерцал телевизионный экран.

– Кияма! – Я обернулся на голос Кавабэ. Опять этот его взгляд! Ох, не к добру это…

– У тебя очки сползли, – сказал я. Кавабэ поправил очки пальцем.

– Пошли посмотрим.

– Погоди! Куда пошли?

– Да он там, может, мертвый лежит. И даже не может, а совершенно точно – лежит мертвый! Мне так кажется…

– А если он живой, а? Чего мы тогда делать будем?

– А если он мертвый?! Что, так и оставим? Это лучше, что ли?

– Ямашта, – позвал я. Ямашта вздрогнул. – А ты что? Тоже думаешь, что дед умер?

– Ну…

– Что «ну»? Ты ведь уже видел раз мертвеца, – наседал Кавабэ. – Скажи уже, не мямли, Пончик!

Ямашта беспомощно переводил свои маленькие глазки с Кавабэ на меня.

– Да не знаю я! Но…

– Но?

– Но если мертвеца оставить надолго лежать, то запах сразу слышно. Он ведь гнить начинает. Потом приползают червяки и начинают его есть. И кишат, и кишат…

У Кавабэ задергалась нога. Я подумал, что если что-нибудь сейчас же не предпринять, то будет совсем плохо.

– Эй, а вы не чуете запах? – Казалось, что вместе с ногой у Кавабэ дергается и голос.

Ямашта сдавленно вскрикнул и подпрыгнул на три сантиметра.

– Говорю вам, есть запах! Я еще с самого начала подумал: «Что-то это тут так воняет?» А это вот оно… – Кавабэ, весь дрожа, принюхался, – …вот оно что!

Честно говоря, нельзя сказать, чтобы вокруг совсем уж ничем не пахло. В воздухе витал какой-то назойливый кисловатый запах…

– Так значит… – хрипло произнес я.

Кавабэ кивнул.

– Давайте уйдем, – шепотом сказал Ямашта, но это предложение осталось без ответа.

А когда мы опять посмотрели через забор, произошло вот что: в доме раздался какой-то стук, и не успели мы опомниться, как раздвижная входная дверь немного в стороне от того места, где мы стояли, со стуком отъехала в сторону.

– А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!!!

Я уже не помню, кто из нас заорал. Скорее всего, мы завопили хором. И что было сил пустились наутек.

Короче, никто из нас не успел даже мельком взглянуть на того, кто открыл дверь и вышел на крыльцо. Мы добежали до парковки у дома Кавабэ и остановились, чтобы отдышаться.

– Ну что, видели? – спросил Кавабэ, глядя то на меня, то на Ямашту.

Мы отрицательно покачали головой.

– Вы обалдели, что ли?! – заорал не своим голосом Кавабэ.

– А ты сам-то видел? – спросил Ямашта, и Кавабэ сразу умолк.

Так или иначе, но от задуманного мы решили не отступаться и терпеливо продолжали свою «слежку». Нам хватило нескольких дней, чтобы выяснить, что дед живехонек, что раз в три дня он ходит в ближайший круглосуточный минимаркет за покупками, а неприятный запах, который мы тогда заметили, идет от мусора, ровным слоем раскиданного по участку вокруг дома.

Наступил июль, однако информации о деде у нас так и не прибавилось. Дни стояли необычайно жаркие, но кроме этого ничего необычного не наблюдалось. Дед хоть и еле ноги передвигал, но жил себе и жил. Никаких опасных преступников у себя дома он явно не прятал…

Ясно одно: когда я вырасту, я ни за что не буду следователем. Как подумаешь, сколько на нее требуется терпения и времени, сразу понимаешь – это ужасно занудная и скучная работа.

Я не отказался от нашей затеи только из-за Кавабэ, который на этой слежке просто помешался. Ну и, может быть, еще из-за своего сна о призраках… Кроме того, честно говоря, ничего интереснее мы все равно не смогли придумать.

Вот мы, крадучись, идем вслед за дедом в магазин. Время от времени поглядываем в его корзинку – а вдруг он сегодня купит мороженое? Но он всегда берет одни и те же продукты: о-бэнто [3]3
  О-бэнто – японский термин для однопорционной упакованной еды, включающей обычно рис, рыбу или мясо и один или несколько видов нарезанных маринованных овощей в одной коробке с крышкой. – Прим. ред.


[Закрыть], потом хлеб, бананы, моченые овощи, селедку в консервах, суп в пакетиках и лапшу быстрого приготовления. То есть готовую еду он покупает обязательно, а все остальное – как придется, но в целом набор продуктов всегда один и тот же. Бывает, он еще берет туалетную бумагу.

Сложив продукты в пакет, дед выходит из магазина и, покачиваясь, будто вот-вот упадет, медленно бредет в сторону дома. Иногда останавливается и долго-долго смотрит то на фонарный столб, то на пустую жестянку, которая валяется на дороге, то на какую-нибудь вывеску, то на прохожего. Взгляд у него при этом не спокойный, а наоборот, возмущенный, недовольный. Но непохоже, чтобы это недовольство было хоть как-то связано с тем, на что он смотрит… Дед добредает до маленькой детской площадки. Тут он делает привал и съедает банан. Обводит площадку тем же недовольным взглядом: возмущенно смотрит на детей в песочнице и на уличных кошек. Потом с трудом поднимается и идет дальше. Всегда одной и той же дорогой. Никто его не окликает. И он не окликает никого…

В один из дней дед, как обычно, пошел в магазин, ну а мы в очередной раз потащились за ним.

– Да… диета так себе, – сказал Ямашта после того, как дед скрылся в доме.

– Что?

– Диета, говорю, у деда этого. Вы заметили, что он часто покупает себе два о-бэнто? Наверное, одну порцию вечером съедает, а вторую – утром…

– Ага, а ты бы обе вечером съел. За раз! – поддел его Кавабэ.

– Я думаю, что вторую он точно на утро оставляет. – Ямашта сложил пухлые руки на груди и, подняв глаза к небу, задумался.

– У меня мама поздно с работы приходит, поэтому я вечером всегда ем о-бэнто. Поэтому про о-бэнто, которые у нас в районе продаются, знаю все! – сказал Кавабэ. – Чем в круглосуточнике покупать, лучше еще немного пройти и купить в киоске «Гинсяри» нормальную вкусную порцию. Или суши купить в «Кётару». Хотя они рано закрываются.

– А мы дома рыбу едим. Ну, которая не продалась, – сказал Ямашта.

– Кстати, теперь я по воскресеньям тоже о-бэнто себе покупаю. Это даже вкуснее, чем то, что мама готовит.

– Что, реально вкуснее?!

А у меня мама целый день дома. И каждый день она готовит и для меня, и для папы. Вечером, когда я возвращаюсь домой с дополнительных занятий, она кормит меня ужином, например мясом с овощами. Пока я ем, мама сидит рядом и смотрит на меня. Вообще-то мне не нравится, когда во время еды на меня вот так вот смотрят, не отрываясь, но сказать это маме я не могу. Она сидит рядом, смотрит на меня и пьет вино с крекерами или орешками.

Совсем поздно, после того как я поем, домой возвращается папа. Мама снова идет на кухню. Вечером папа обычно ест что-нибудь совсем простое, вроде риса с бульоном. Мама не ужинает ни с папой, ни со мной. Интересно, что она ест на ужин?

3

Я никак не мог запомнить лицо этого деда. Хотя, если б встретил его на улице, то, конечно, сразу бы узнал. Но когда я приходил домой и, засев в своей комнате, пытался вспомнить его лицо, в памяти всплывали какие-то размытые, неясные контуры, словно дед был не человеком, а неряшливо вылепленной пластилиновой фигуркой.

Он неизменно был одет в коричневую рубашку, темно-серые потертые брюки висели на нем мешком, и если бы не ремень, то, наверное, просто бы упали. Я отлично помнил детали: резиновые тапочки, похожие на те, что мы обычно носим на уроке физкультуры; полиэтиленовый пакет из супермаркета, зажатый в костлявой руке. Дед был ужасно худым. И абсолютно лысым. Я помнил даже родинки и пигментные пятна, которыми были покрыты его руки, а вот лица не помнил совершенно. Не мог вспомнить, и все тут.

– Не можешь лицо вспомнить? И я тоже не могу! – Ямашта энергично закивал. – Знаете, сейчас сериал по телику идет, исторический? Там есть один дед такой, ну, старый бандит, который уже и не бандит, а просто живет себе тихонько, трубки курительные из дерева вырезает. Я каждый раз, когда его вижу, аж вздрагиваю, как наш дед на него похож. А потом по какой-нибудь другой программе, бац, другого старика показывают. И я опять сразу думаю: «О, на этого он даже еще больше похож!»

– Я тоже его лица не помню, – сказал Кавабэ. – Знаете, еще говорят, что если тебе, например, девочка какая-нибудь нравится, то ее лицо тоже обычно не получается вспомнить.

Пончик как раз в этот момент глотнул сока из жестянки – так он этим соком чуть не захлебнулся.

– Ты чего, Кавабэ? Ты хочешь сказать, что этот дед и девочка, которая, скажем, мне нравится, это одно и то же? – Ямашта рассердился не на шутку. Это было на него не похоже.

– Ну, получается, что так.

– Ты совсем сдурел!

– Ну, может, и сдурел. А только скажи тогда, почему мы его лицо никак не запомним?

Да, кстати, интересно – почему?

– Потому что мы на его лицо толком не смотрим. Подсматриваем потихоньку, и все. Как уж тут запомнишь, – сказал Ямашта.

– Ага. Наверное, поэтому, – поддержал его я. А Кавабэ хоть и промолчал, но по лицу было видно, что мы его нисколечко не убедили. Да я и сам, честно говоря, не очень-то убедился.

– Эй, тихо.

Дверь приоткрылась с характерным стуком – листы дешевой фанерной обивки были прибиты из рук вон плохо.

Мы спрятались за одной из припаркованных у забора машин. Слежка началась.

Дед, как всегда, шел нетвердым шагом, медленно переставляя ноги. Вообще-то мы вполне могли бы его обогнать и подождать у магазина – ведь было ясно, что кроме как в магазин идти ему особо некуда. Но Кавабэ любил делать все «по правилам», поэтому мы шли по следу, как ниндзя, то и дело прячась за фонарными столбами и автоматами с газировкой. Перед тем как свернуть на торговую улицу, где находился магазин, дед неожиданно обернулся. Ямашта засуетился и стукнулся лбом о фонарный столб. Дед хмыкнул и с недовольным видом двинулся дальше.

– Какой чудовищный прокол! – от досады Кавабэ даже зацокал языком. – Поздравляю, Пончик, ты засветился!

– В каком смысле засветился?

– В каком-каком… В таком, что теперь дед знает тебя в лицо. А если даже и не знает, то все равно – он тебя засек.

Ямашта уставился себе под ноги. Глаза у него наполнились слезами.

– Не плачь, Пончик, мы тебя замаскируем!

– Чего?

– Замаскируем, говорю, – и Кавабэ достал из кармана красную квадратную коробочку. – Я знал, что когда-нибудь это нам пригодится.

В коробочке лежало что-то черное и мохнатое и тюбик с клеем.

– Набор для приклеивания фальшивых усов, – пояснил Кавабэ. – Сейчас мы тебе их приклеим. – Он крепко схватил Ямашту.

Ямашта попытался вырваться – маскироваться ему явно не хотелось. Не обращая на это никакого внимания, Кавабэ начал деловито откручивать колпачок тюбика с клеем.

– Оставь его, – сказал я, а сам подумал, что где это видано, чтобы пухлые школьники в шортах расхаживали с густыми мохнатыми усами?! – Так он будет выделяться еще больше. Пойдемте-ка лучше скорее в магазин.

– Ага, пойдемте! – крикнул Ямашта, вырвался из рук Кавабэ и припустил в сторону магазина.

Но когда мы прибежали в магазин на дальнем конце торговой улицы, деда там не оказалось. Тогда мы пошли на детскую площадку – но там его тоже не было. Тут мы слегка заволновались.

– Он догадался, что мы за ним следим, – виновато сказал Ямашта.

– Догадался – не догадался, а найти его надо. Ты, Пончик, беги проверь – может, дед уже дома. А ты, Кавабэ, поищи на торговой улице. Встречаемся здесь через полчаса.

– Есть!

И мы, как команда опытных, умелых разведчиков, рассредоточились по местности.

У меня была одна идея. Немного в стороне от детской площадки на невысоком холме стояла больница. Я начал взбираться на холм, представляя, как меня будут хвалить Кавабэ и Ямашта, когда я вернусь с победой.

В огромное окно больничного вестибюля мягко светило вечернее солнце. В вестибюле располагались регистрация, касса и аптека. Во все стороны расходились коридорчики, которые вели в терапевтическое отделение, в отделение педиатрии, отоларингологии, офтальмологии, пластической хирургии, гинекологии…

Я осмотрел вестибюль и убедился, что деда здесь нет. Тогда я проверил все коридорчики. Среди пациентов почти не было пожилых людей. В основном малышня с мамами и молодые или средних лет люди, явно отпросившиеся на пару часов с работы, чтобы забежать в больницу. «Наверное, – подумал я, – во второй половине дня всегда так». Я помнил, что, когда я последний раз болел и мама привела меня к врачу утром, здесь было очень много стариков и женщин с большими животами.

В то утро мама сказала, что у меня глаза как у мертвой рыбы.

– Они у тебя к тому же еще и красные. Боюсь, это конъюнктивит. Надо идти к врачу.

– Я сам схожу, – сказал я. Но мама меня одного не отпустила.

Мы сидели с мамой на диванчике у кабинета врача. Из кабинета доносился резкий мужской голос:

– Я же только позавчера выписал лекарство. Объясните, как оно могло уже закончиться? Куда это оно подевалось так быстро?!

В ответ раздалось какое-то невнятное бурчание. И снова зазвучал первый голос:

– Пролилось? А почему оно у вас пролилось? Вы как будто специально его проливаете каждый раз!

Голос врача звучал как голос следователя из детективного сериала. Как на допросе. Мне стало очень страшно. Я представлял себе мальчика, такого же, как я сам, которого этот доктор сейчас допрашивает в своем кабинете. Но когда дверь открылась, из нее вышел маленький сухонький старичок. В руке у него был полиэтиленовый пакет из супермаркета. В пакете – кошелек. Лицо старичка было покрыто морщинами. Рубашка была наполовину заправлена в брюки, наполовину торчала наружу. Поймав на себе мой взгляд, старичок виновато улыбнулся, как если бы его застукали за каким-то нехорошим занятием. Я до сих пор не могу забыть лицо этого старичка и его виноватую улыбку. Потом врач вызвал нас, осмотрел меня и сказал маме:

– У вашего мальчика конъюнктивит. Пожалуйста, выделите ему отдельное полотенце и тщательно мойте раковину после того, как он ею пользовался. Я прописал ему капли. Они очень эффективные – у него все пройдет за пять дней, – с этими словами он посмотрел на меня и дружелюбно улыбнулся.

Неожиданно заорала сирена скорой помощи. Я очнулся, огляделся по сторонам. У меня появилось плохое предчувствие. А может, оно у меня было с самого начала. Я быстро пошел по коридорчику через вестибюль к выходу. Опоздал! Носилки уже внесли в приемный покой.

Неподалеку болтали две старушки.

– … А я с лестницы упала и лежу на полу, – говорила старушка в больничной рубашке своей подруге, которая пришла ее навестить. Сам не знаю почему, я направился к этой старушке. Подошел, встал рядом.

– Извините, – голос у меня отчего-то сделался хриплым.

– Что тебе, мальчик? – спросила старушка в больничной рубашке. Под глазами у нее росли неприятные, похожие на семечки бородавки, но мне было все равно.

– Скажите, сейчас на скорой помощи кого привезли? Дедушку?

– Нет, не дедушку. Бабушку.

Я так обрадовался, что даже забыл ее поблагодарить.

Кавабэ и Ямашта ждали меня в условленном месте.

– Ну что? – спросил Кавабэ, дергая своей дурацкой ногой.

Я пожал плечами.

– Значит, он сбежал… – Глаза за стеклами очков превратились в две узенькие щелочки.

– Ладно тебе, Кавабэ. Это же не детективный сериал.

Мы искали деда везде: в бане, на поле для гольфа, на крыше торгового центра, в выставочном зале, который находится в соседнем районе и куда мы почти никогда не ходим. Наступил вечер, стемнело. Когда, чуть не падая с ног от усталости, мы добрались до дедова дома, у него в окне горел свет.

– Вот как. Значит, он вернулся, – сказал Ямашта, запыхтел и сел прямо на землю. Мы с Кавабэ тоже сели и так и сидели некоторое время втроем, прислонившись к забору и рассеянно глядя куда-то в темноту.

– Слушайте, а зачем мы вообще этого деда искали? Полдня на него потратили!

– Ага, и правда. Как дураки какие-то, – сказал Кавабэ и хохотнул. Его очки блеснули в темноте. С далекой автострады доносился ровный и мягкий, как звук большой реки, гул машин. Меня почему-то начало клонить в сон.

– Черт! – вдруг как ненормальный заорал Ямашта. – Черт!

– Ты чего?

– Мы забыли про дополнительные занятия! Понимаете?!

Такого раньше с нами никогда не было. Мы вскочили на ноги. Я попытался посмотреть на часы Ямашты, Ямашта – на часы Кавабэ, Кавабэ – на мои, и в итоге мы здорово стукнулись головами.

– До конца занятий полчаса.

– Ну так давайте уже прогуляем! – сказал Кавабэ.

– Может, и правда? – Ямашта неуверенно взглянул на меня.

– Нет уж, лучше поздно, но все-таки там появиться.

– Паинька ты наш, – Кавабэ явно надулся. А по Ямаште было непонятно – лицо у него было одновременно и сердитое, и довольное.

– Ну, вы как хотите, а я пойду на занятия, – упрямо сказал я. Пусть этот придурок Кавабэ и дальше называет меня «паинькой».

– Что, правда, что ли?

– Я же сказал, я иду на занятия.

– Да брось ты, чего туда ходить-то? Полчаса всего осталось!

По дороге Ямашта кое-как успокоил расшумевшегося Кавабэ. На занятия мы все-таки пошли.

Была последняя суббота первой четверти. Ямашта помогал своему отцу в магазине, и мы с Кавабэ вели вечернюю слежку вдвоем. В тот раз, когда мы чуть не прогуляли дополнительные занятия, нашим родителям, разумеется, позвонили и сообщили об этом. Кавабэ сказал, что мама тогда здорово его поколотила, поэтому пыла у него как-то поубавилось. Моя мама колотить меня не стала. Когда я вернулся домой, она приготовила мне ужин, и пока я ел, сидела рядом и пила вино. Гораздо больше вина, чем обычно. За весь вечер она так ничего и не сказала.

Разговаривать нам с Кавабэ не хотелось. Мы молча наблюдали за дедовым домом через забор – Кавабэ, встав на цыпочки, я, наоборот, пригнув немного голову, чтобы она не слишком высовывалась. За последнее время я здорово вырос. Когда чуть ли не каждый день торчишь за этим забором, как-то сразу замечаешь, прибавилось в тебе сантиметров или нет. Иногда смотрю на себя в зеркало и вижу свои тощие руки и длинные ноги, которые кажутся еще длиннее из-за того, что я в шортах, и мне становится тошно. Понятно, почему вредные девчонки дразнят меня «жердью». Такое ощущение, что мое лицо тоже растет, вытягивается вслед за руками и ногами. Особенно нос. Он ужасно длинный. Ну почему у меня такой длинный нос?!

– Э-эй! – вдруг послышался откуда-то сзади истошный вопль. Ямашта! Он, похоже, бежал как ненормальный. Весь вспотел.

– Что случилось?

– Как тебе не стыдно увиливать от домашних обязанностей? – съязвил Кавабэ.

– Ну… Это… – Ямашта помахал завернутым в газету свертком.

– Это что?

Ямашта гордо улыбнулся и развернул свой сверток.

– Сашими [4]4
  Сашими (также: сасими) – традиционное блюдо японской кухни. Готовится из рыбного филе, морепродуктов и иногда мяса. Продукты режутся на небольшие кусочки и подаются сырыми с соевым соусом и японским хреном васаби. – Прим. ред.


[Закрыть]! Знаете какое вкусное!

На пластиковой тарелочке, украшенной зеленым листочком периллы и кружком белой редьки дайкона, лежали аккуратные кусочки тунца и кальмара и икра Морского ежа. Вообще-то я рыбу и морепродукты не очень люблю, но даже мне все это показалось очень аппетитным.

– Ты посыльным устроился работать?

– Или стащил рыбу из папиной лавки?

– Зачем ты это принес?

Ямашта пробормотал что-то невразумительное.

– Эй, ты зачем рыбу принес? Алё!

– Я… это… Я тут подумал… Может, мы дедушку угостим?

– Ты… Ну ты даешь, Пончик! – Кавабэ с любопытством взглянул на Ямашту. – Ты просто гений! Нет, ты не просто гений, ты супергений! Смельчак и храбрец.

– Да? – Ямашта порозовел от смущения.

– Ага. Ты здорово придумал, а то если и дальше так пойдет, то вообще неизвестно, когда он умрет.

– Чего-о?

Кавабэ тем временем внимательно изучал тарелочку с рыбой.

– Выглядит аппетитно. Даже и не скажешь, что отравленная.

Ямашта побледнел и спрятал сашими за спину.

– Дурацкие у тебя шутки, – хрипло сказал он.

– Какие шутки? – Кавабэ уставился на Ямашту. – Разве эта рыба не отравленная?

– Я… Я просто хотел угостить дедушку. Он ведь никогда не ест ничего такого… Вот я и подумал…

Это правда. По крайней мере с тех пор, как мы начали слежку, он еще ни разу не ел сашими. Только о-бэнто из магазина и всякие консервы.

– Ты все-таки странный какой-то, Ямашта. Для чего мы, по-твоему, каждый день здесь торчим и в прятки играем, а?

Кавабэ вперился в Ямашту своими черными глазами, как будто булавки воткнул.

– Да я знаю, знаю…

– А ты хочешь питание ему улучшать? Совсем свихнулся.

– Но… – Ямашта умолк и уставился себе под ноги. Тарелочку с рыбой он держал крепко, из рук не выпускал. – Но просто что-нибудь вкусненькое. Что в этом плохого? Он ведь и так скоро умрет…

Кавабэ молчал.

Потом цокнул языком и буркнул:

– А как ты ему это угощение передашь?

– Поставлю у двери, постучу и убегу, – оживился Ямашта. Похоже, он уже давно этот план обдумывал.

– Ну, попробуй. Почему нет?

Услышав это от Кавабэ, Ямашта притих и неуверенно взглянул на меня.

– Что, я один?

– Ну да. Конечно, один. Ты же сам это придумал. Вот и делай сам.

Пока Кавабэ командовал, Ямашта тихо стоял и не сводил с меня глаз.

– Одному просто легче убежать и спрятаться, – сказал я.

Ямашта скис окончательно.

– Но ты здорово придумал. Идея отличная!

– Честно?

– Честное слово!

Ямашта посмотрел на входную дверь. Потом перевел взгляд на меня. Потом решительно поджал губы и пролез через дыру в заборе во двор. Он осторожно поставил тарелку на каменный приступок у двери и обернулся на нас. Мы подавали ему беззвучные сигналы, размахивая руками: «Давай! Давай!» Он кивнул, утер нос, сделал два шага вперед и, затаив дыхание, сильно постучал в дверь: тук-тук, тук-тук.

– Он идет!

Ямашта выскочил из дыры в заборе. Мы упали на землю рядом с ним и откатились к ближайшей машине. Дед открыл дверь и вышел на крыльцо. Он обвел глазами двор. Потом наклонился. Снова выпрямился, зашел в дом и закрыл за собой дверь.

Через несколько минут мы решились посмотреть за забор. Тарелки на приступке не было.

– Интересно, он станет эту рыбу есть? – заволновался вдруг Ямашта. – Вдруг он тоже подумает, что она отравленная?

– Конечно, он ее съест, – сказал Кавабэ. – У него вид был такой… голодный.

– К тому же твое сашими выглядело очень аппетитно, – добавил я.

А Ямашта вдруг глубоко вздохнул и сказал:

– Я думал у меня сердце вообще остановится.

Он сел на землю и прислонился к забору.