Текст книги "Алексис Бронте: Тайны королевского рода (СИ)"

Автор книги: Julia Franz

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

Смущенно опустив голову на свои ноги, я нервно закусила нижнюю губу.

– Я вас обидел своей честностью? – неуверенно спросил ангел.

– Что вы, нет, – тут же пролепетал я, неуверенно бросая взгляд на крылатого юношу. Наконец-то я смогла разглядеть его полностью и как же я удивилась, увидев, что он точь-в-точь, как ангел из моего воображения, даже еще краше. Эти четкие скулы, пронзительный бросающий в дрожь взгляд серо-голубых глаз и белокурые волосы подобно пшеницы растущей возле дома, заставляли мое сердце неугомонно колотиться об грудь.

– Мы никогда не встречались раньше? – спросила я, неуверенно прищурив глаза.

У меня возникло некое чувство дежавю, казалось, этого юношу я видела раньше, возможно, как говорила моя бабушка, я могла запомнить его с прошлой жизни, особенно если любила больше всего на свете.

– Я бы не за что не забыл эту встречу, – уверял он.

Ангел, задумчиво посмотрел на небо, будто там кто-то за ним следит и шепчет на неизвестном для меня языке какие-то послания или указания.

– Мне пора возвращаться, – сказал он.

Я сразу поняла – он не хотел уходить и его грустный сочувственный взгляд подтверждал это.

– Мы еще с вами встретимся? – спросила я быстро, покраснев от смущения, думая, что становлюсь слишком навязчивой.

Но ангел лишь сладко улыбнулся мне, проговорив таинственно:

– Безусловно, мисс.

Он легонько, словно дуновение ветра, взял меня за руку и, поцеловав тыльную сторону ладони, обжог своим жаркими, но нежными губами мою кожу, которая порядком огрубела от вечной работы.

– До свидания, – прошептал он, все еще держа меня за руку, и казалось, он наслаждался каждым моментом проведенным здесь, со мной.

***

Следующие дни сколько бы раз я не возвращалась на место нашей встречи, дабы увидеть ангела я его так и не встретила.

«Неужели он меня обманул?» – подобные мысли терзали меня постоянно.

Бабушка не расспрашивала меня о том, почему я так отдалилась от семьи, почему мои мысли блуждают где-то вдалеке, она лишь смотря на меня как-то до боли подозрительно говорила, будто зная о чем речь:

– Не жди его и он вернется.

Поначалу я не понимала, почему она именно так выразилась, но позже стала осознавать, что чем больше я думаю об ангеле, тем меньше шансов на его появления.

– Вернется лишь, когда забудешь, – иногда говорила она, смотря на свой хрустальный шар, который по ее словам, может показать будущее или прошлое.

– Откуда вы можете знать? – спросила я ее.

– Это у нас в крови, Хелен, – отвечала она, кладя руку на мое плечо. – Ведьмы могут знать все, но только если захотят этого.

По правде говоря, как бы я не пыталась разузнать о своей прошлой жизни в которой возможно скрываются ответы на мои вопросы у меня не получалось этого сделать. Моя бабушка – Гленда Меро Жонсьер – самая сильная ведьма в нашем поселении знала все, включая то, что в тысяча семьсот шестьдесят девятом году сюда приедут испанские миссионеры, а через двенадцать лет эту местность назовут Лос-Анджелесом.

– Почему у меня такое чувство, что с ангелом я уже виделась раньше? – спросила я как-то раз. – Возможно в прошлой жизни.

– Ты знала ангела безумно похожего на Джеймса, – отвечал она. – Придет время, и ты все вспомнишь. Включая свою жизнь до рождения на Земле.

– Значит, на Земле это моя первая жизнь? – уточняла я. – Поэтому я не могу вспомнить, кем я была раньше?

– Именно, – подтверждала бабушка, кивая головой с темной копной волос.

– А в следующей жизни кем я буду? – интересовалась я.

– Все той же Хелен Грейс Уилшуд, – отвечала миссис Жонсьер.

Больше бабушка ничего не желала мне отвечать, говорила, что я должна научиться управлять своей магией, ведь я одна из первородных ведьма как-никак.

Я усердно начала тренироваться, к сожалению, первое время безуспешно. Мама велела мне начать с огня: говорила, что мой характер чем-то похож с этой стихией. Что именно она хотела этим сказать я так и не поняла. Возможно, она имела в виду, что я вспыльчивая, а мой энтузиазм и рвение к чему-то так же быстро угощает, как и сам огонь. Разумеется, я не была с ней согласна, особенно на счет того, что огонь легко погасить.

– Огонь – сила Дьявола, – говорила я словами бабушки, – его могут контролировать лишь единицы.

Мама не особо то и верила в мои способности, говорила, что вряд ли с меня получится стоящая ведьма, отчего мне еще больше захотелось доказать ей, что она не права.

Первая моя попытка была провальной: я сожгла все поле засеяно пшеницей, к счастью, мама умело управляла природой, отчего возобновить урожай она смогла хоть и потеряла на это немало сил.

– Если ты будешь тренироваться, – говорила она сердито, – то уходи как можно дальше от дома и от поля.

С того момента я пряталась в лесу, где с опасением спалить все деревья все же продолжала усердную тренировку.

Воспламенить пламя для меня представлялось самой легкой задачей, а вот контролировать его – гораздо сложнее. Я то и дело увлекалась яркими искрами отлетающие от костра или хрустом горящего дерева, тем самым забывая зачем, собственно говоря, устроила костер.

Каким-то таинственным чудом деревья не воспламенялись. То ли на них наложена магия, толи мама постаралась в этом деле или возможно кто-то из потусторонних сил учувствовал в моих нелепых уроках. В любом случае костер обходил их стороной.

Иногда мне казалось, что за мной кто-то следит, какая-то темная, скрытая под черным плащом фигура, но еще ни одного раза мне не доводилось встретиться с неизвестностью лицом к лицу. Лишь непонятное трепетное и в тоже время волнительное чувство тревожило мое сердце.

Бабушка на мои рассказы ничего не отвечала, но что-то подсказывало мне, что она все знает, неизвестно только почему не желает отвечать.

– Я не могу сказать, – лишь говорила она, смотря как-то сочувственно на меня, будто я лишилась руки или ноги. – Мне нельзя.

В конечном итоге я перестала добиваться от нее хоть какой-то правды и только после этого ответы сами собой приходили ко мне, как ни странно, именно во снах.

Однажды мне приснились небеса или что-то похожее на них. Я гуляла в теплом летнем саду, который отчего-то был белым-белым словно снег. Не было не зеленой травы, не яркого желтого солнца, лишь одно белое полотно, да и только. В каждом сне со мной был юноша, тот самый ангел, но почему-то не называющий своего имени. Где-то в глубине души я знала, что это не Джеймс, но его лицо доказывало обратное.

– Что тебя тревожит? – спросила я его как-то раз. – Чего ты хочешь?

– Равноправия, – ответил он, будто в пустоту он был вроде со мной, но в тоже время где-то в дали и это чувство пустоты и одиночества впервые сильно напугало меня.

– С тобой что-то не так, – говорила я вслух. – Ты какой-то другой.

– Я все тот же, Хелен, – возражал он спокойно, заглядывая в мои глаза, будто ища в них какую-то тайну.

– Нет, – уверенно произнесла я. – Ты изменился.

Ангел не соглашался со мной, но в глубине души на сто процентов знал, что я права.

– Твое сердце, – продолжила я, – оно изменилось: стало холодным и черствым.

– Откуда тебе знать? – спросил он с ноткой раздражения.

– Я просто знаю и все, – ответила я, не зная как объяснить, что когда любишь, ощущаешь всю боль человека кому ты отдал свое сердце.

– Знаний не достаточно, чтобы понять каждого, – произнес он, вставая на ноги и уходя прочь. – Знаний не достаточно, чтобы жить.

Я хотела крикнуть его имя вслед, но слова так и остались непроизнесенными, будто кто-то наложил на их произношения запрет.

Тренировки дали нужный результат: я забыла о Джеймсе, по крайней мере, не надеялась на его возвращения.

Совсем скоро наступала зима. В холодное время матушка любила праздновать один замечательный день – Рождество. Именно в эту ночь мы устраивали праздничный бал, где, к сожалению, встречалось совсем немного мужчин в основном возрастом от тридцати лет и больше. Разуется, гости были ведьмами или колдунами, хотя последние больше предпочитают, чтобы их звали магами. Людей мы никогда не приглашали, и, разумеется, своих соседей-индейцев тоже. Бабушка говорила, что они не понимают значимость этого дня, утверждала, что для индейцев это просто холодный день зимы, не более того. Спорить было бесполезно.

Единственное, что огорчало маму так это то, что мой отец не сможет насладиться торжеством. Истинной причины его смерти я не знала, единственное, что я помню, так это как он умер на маминых руках, непрерывно глядя на меня своими карими добрыми глазами.

Я не сожалела о его утрате так сильно, как мама, возможно, по той причине, что мне было пять лет, когда он умер и, по правде говоря, я мало что помнила о нем и с каждым годом я забывала, как он выглядит все чаще и чаще. Я не знала его привычки и любимую книгу, не знал, как он любит проводить время, не знала, какой он стихией обладал, признаюсь, я совершенно о нем ничего не знала, и это чувство терзало меня все больше и больше.

К счастью мысли о наступающем празднике давали возможность забыть о проблемах терзающие мою душу.

– Хелен, поторапливайся, – звала меня мама с прихожей, уже давным-давно приготовившись к празднику. – Гости уже собрались.

– Уже иду, – крикнула я ей в ответ, в последний раз взглянув на свое отражение в зеркале.

Опережая моду, я принарядилась в красное пышное платье в пол с оголенными плечами и узкой талией, которую с легкостью можно было охватить ладонью. Дышать мне было довольно таки трудно и даже резкие взмахи веера не помогали, но оно того стоило. Огненная ткань прямо таки символизировала мою магию огня. Именно этот наряд снился мне каждую ночь, а черная узорчатая маска придавала образу таинственность и загадочность.

Мама же принарядилась в синее шелковое платье облегающее ее стройную фигуру. Какой век она выбрала, я не знал, но он определенно был далек от нынешнего периода.

Свою темную копну волос она подняла вверх закалов неизвестной для меня заколкой, в то время как я смело демонстрировала свои длинные темно-каштановые волосы кудрями спадающие на голые плечи.

Мама одобрено кивнула на мой наряд, но в следующую секунду состроила гримасу недовольства по поводу моей задержки и неумения собираться во время.

Я, молча, зашагала следом за ней, то и дело нервно набирая воздух в легкие.

На улице была очень холодно, мороз различными узорами приукрасил стеклянные окна, а иней покрыл ветки деревьев и засохшую траву дивной снежной накидкой. Такую красоту портить не хотелось, отчего я, потирая ладони, пыталась согреться, не воспламеняя пламя. Подомной всюду был лед, если бы я наколдовала тепло, то все бы растаяло в один миг, и я бы пришла во дворец мокрая, как морж.

– Поторапливайся, – проговорила мама, быстрым шагом идя по тропинке, несмотря на жуткую гололедицу.

«Как она только не упала?» – удивлялась я, смотря ей в спине.

Сама же мама была предусмотрительной: надела песцовую шубу. Где только она ее взяла? Я же замерла как суслик и в придачу ко всему постоянно падала, больно ударяясь о толстую льдину.

Наконец-то мы подошли к огромному дому, который обычно используется как концертный зал или место для провидения важных мероприятий. С виду дом не представлял ничего особенного кучка деревянный дощечек, да и только, но внутри все обстояло совершенно по-другому.

Я облечено выдохнула, отчего изо рта появился пар, как у закипевшего чайника.

– Держи себя достойно, – напоследок произнесла мама, прежде чем войти внутрь.

Я разражено закатила глаза, стоило маме отвернуться, но в следующую секунду с улыбкой проследовало за ней.

В этом году зал украсили особым образом. Где-то, возможно с других стран, были привезены огромные люстры, висевшие над головой присутствующих гостей. Всего их насчитывалось две, а посреди зала красовалась зеленая, будто только что вырубленная Рождественская ёлка.

– Ёлка как «рождественское дерево» появится в девятнадцатом веке в домах петербургских немцев, – рассказывал кому-то поблизости маг, одевшись в костюм, состоявший из дублета, штанов с буфами и короткого плаща на меху.

Его же собеседник предпочел вамс, штаны подбитые фатой и плащ-боэмио. Такие наряды вызывали у меня несмолкаемый смех, но соблюдая приличия, я не поспешно скрылась в толпе гостей, время от времени здороваясь со знакомыми ведьмами или приятелями мамы.

– Хелен, – позвала меня женщина с другого конца зала. – Дорогуша, подойди ко мне.

Маску я надела не просто так, а чтобы меня никто не узнал. Что ж с этой дамой это дело безуспешное. Я с натянутой улыбкой зашагал к ней моля Бога, чтобы разговор не затянулся на всю ночь.

– Ты прекрасно выглядишь, – восхищенно проговорила она, указывая рукой на свободный табурет возле себя.

Я присела на него с неохотой, мимолетно бросив взгляд на платье-контуш со складками «ватто» и дивной гулькой на голове собеседницы украшенной розовым пером.

– Мода эпохи Рококо? – спросила я, и так зная ответ. – Прекрасный выбор.

– Благодарю, Хелен, – мои слова ей явно льстили. – Как поживает ваша бабушка? Хорошо себя чувствует?

– Просто превосходно, – услышали я знакомый голос бабушки.

Она все-таки пришла на праздник, хотя обычно не любила выходить в свет, чтобы не встречать желающих узнать свое будущее. Я радостно встала с табурета, уступая ей место.

В этом году она надела придворное платье Испании с райфраком, которое будут носить люди в эпоху Возрождения пятнадцатого-шестнадцатого века. Мода испанского народа ей всегда нравилась, в то время как я предпочитала экспериментировать со всеми эпохами и народами.

– Прошу меня извинить, – начала я, – но я вынуждена отлучить ненадолго.

«Или точнее сбежать отсюда, как можно дальше», – мысленно исправила я, улыбкой поблагодарив бабушку за вмешательство.

Она прекрасно знала, что я на дух не переношу мадам Лефевр, а особенно то, как она меня любит называть.

«Дорогуша», – фу, мерзость какая.

Бабушка с пониманием кивнула головой.

– Конечно, Хелен, – произнесла она.

– Присоединяйся в любой момент, – добавила мадам Лефевр, но я уже ее не слышала.

Наблюдая за толпой танцующих пар, я то и дело поглядывала на оркестр не встречающийся мне раньше. Если быть точнее, то меня привлек неизвестный юноша, играющий на скрипке.

Я слегка наклонила голову на правое плечо, с интересом разглядывая темноволосого скрипача с зелеными, как трава летом, глазами.

Он с протяжной нотой закончил играть последний аккорд и, опуская смычек, бегло оглядел присутствующих, как бы спрашивая: «Какую музыку сыграть дальше?». Я мигом подбежала к нему, дабы мужчина в бальном фрачном костюме не заказал следующую композицию быстрее меня.

– Прошу, сыграйте что-нибудь веселое, – начал я, легонько махая веером, – сегодня Рождественская ночь как-никак.

– Для вас все что угодно, – ответил он с улыбкой на одну сторону, оживленно подставляя смычок к натянутым струнам.

Я исполнила еле заметный реверанс, после чего поймала ближайшего мага за руку, дабы только потанцевать.

Пары выстроили в ряд по всему залу и под первой звонкой мелодии скрипки приступили танцевать, то и дело, подпрыгивая и хлопая в ладоши.

Моим партнером оказался на вид сорока пятилетний маг в зеленом двубортном сюртуке и черно-серых полосатых брюках. Отложной воротник в тон к белому жилету скрывал всю шею, отчего казалось, что ее и вовсе нет.

К счастью маг выдался весьма веселым и общительным и, несмотря на свой возраст, прекрасно танцевал, не подавая виду на усталость и быстрый темп музыки.

Я время от времени глядела на скрипача, который украдкой смотрела в мою сторону, а когда наши глаза пересекались, таинственно улыбался мне в ответ, после чего опускал глаза в пол.

Положение в танце поменялось, отчего я оказалась на другом конце зала, причем так далеко, что оркестра и подавно не было видно лишь слышно.

– Здравствуй, Хелен, – услышала я знакомый голос, от чего сердце будто остановилось, но в следующую секунду забарабанило в груди в бешеном неуловимом ритме.

– Джеймс, – произнесла я остановившись.

Я не верила собственным глазам. Ангел, спрятавший свои крылья под красной мантией, стоял прямо передо мной, и протягивал с улыбкой мне руку для следующего медленного танца. Я с поклоном согласилась и, положа свою руку на горячую ладонь, вздрогнула, увидев то, что лучше бы я никогда не знала.

– Вы сын Люцифера, – прошептала я так тихо, чтобы только он услышал.

Глаза белокурого юношу лишились всяких красок, он стал мрачный, как туман в лесу после дождя.

– Я не такой как он, – так же тихо ответил он.

– Я знаю.

Джеймс положил руку на мою талию и, притянув ближе обычного, закружил в танце под музыку, чья быстрота то увеличивалась, то уменьшалась вновь и вновь.

Я слышала протяжные душевные аккорды скрипки, но не осмелилась взглянуть на исполнителя: я смотрела только на ангела, на его прекрасные серо-голубые глаза.

– Я думала, что ангелам запрещено спускаться с небес.

– Так и есть, – подтвердил юноша, неотрывно глядя мне в глаза.

– Но вы здесь, – не понимала я.

– Мисс, вы хотите, чтобы я ушел?

– Нет, что вы, – поспешно пролепетала я. – Я ждала вас.

– Я ждал нашей встречи не меньше, – прошептал он мне на ухо, отчего я будто начала таить.

Ноги не хотели держать меня, но Джеймс крепко и в тоже время мягко обхватил меня своими крепкими мужественными руками, чье тепло просачивалось сквозь одежду.

Голос мамы вернул меня на землю.

– Совсем скоро наступит замечательный праздник, – начала она, глазами обводя всех присутствующих, – в новом году нас ждут удивительные открытия и свершения. Я свято верю, что наша магия с каждым днем будет увеличиваться и совершенствоваться. Наш долг – охранять природу, так давайте же, делать это достой. С Рождеством, волшебный народ, с Рождеством, маги и ведьмы!

– С Рождеством! – кричали все вокруг, поднимая бокалы с пуншем вверх, но из всех голосов я слышала лишь один голос Джемса.

– Счастливого Рождества, – прошептал он мне на ухо, и хоть лица я его не видела, но я чувствовала, как он улыбается.

Поворачиваясь, я увидела сидевшую вдали бабушку, которая как-то радостно и в тоже время печально смотрела на меня.

Джеймса нигде не было, он исчез. Но куда?

Я осмотрела весь зал в поиске красного плаща, в поиске ангела которого полюбила при первой же встречи.

– Джеймс, – прошептала я, почувствовав себя одинокой и несчастной, будто я оказалась единственным человеком на Земле.

Я вновь посмотрела в сторону, где сидела бабушка вместе с мадам Лефевр, но ни той, ни другой не оказалось на месте.

– Вы грустите, – услышала я знакомый голос скрипача. – Кто посмел вас обидеть?

– Что вы, меня никто не обижал, – возразила я, пытаясь натянуть улыбку на свое лицо.

Несколько секунд темноволосый юноша продолжал смотреть мне в глаза, тем временем как я старательно их отводила в сторону, все же надеясь, что Джеймс где-то поблизости возможно просто ушел за пуншем.

– Не откажите ли вы мне в танце, мисс? – спросил незнакомец, протягивая руку вперед.

Я мимолетно взглянула на огромную деревянную дверь дворца.

«Не пойти ли на улицу поискать ангела?» – подумала я, но в следующую секунду осознала, что матушка это не одобрит.

– Мисс Уилшуд, – поправила я, исполнив легкий реверанс.

– Марк Демаре, – представился он.

– Вы француз? – поинтересовалась я, замечая дивный акцент.

– Да, мадемуазель, – пролепетал он на французском языке.

Музыка заиграла, пары приступили быстро выстраиваться в ряд и мы так же к ним присоединились.

– Вы прекрасно играете на скрипке, – похвалила я, медленно обходя партнера по часовой стрелке.

– Благодарю, мисс, – улыбнулся мистер Демаре.

– Прошу, зовите меня, Хелен, – попросила я, став напротив другого ближайшего мага.

Выполнив привычные элементы, я вновь вернулась к скрипачу.

– Хелен, – повторил он сладко, – ваше имя столь прекрасно, как и вы сами. Ваша красота подобно розе, так же элегантна и изысканна.

– Вы мне льстите.

– Ничуть, – возразил юноша, легкими прыжками поменявшись со мной местами. – Вы затмили всех дам.

Я смущенно опустила глаза в пол, но за месть своего отражения увидела лицо Джеймса. Нервно вздрогнув, я подняла глаза к полотку, но там никого не было.

– С вами все хорошо? – спросил мистер Демаре.

– Разумеется, – солгала я, пытаясь успокоить, бешено колотящееся сердце.

При следующем движении наши руки соединились, и я почувствовала человеческую энергетику.

– Вы не маг, – осенило меня. – Но, как вы тогда тут оказались?

– Мой дедушка Адам Демаре – маг, – начал объяснять он, – пригласил меня сюда на праздник в качестве скрипача, чтобы остальные гости не уделяли мне много внимания. Он хотел, чтобы я жил в этом городе вместе с ним. Мой отец погиб в бою, а свою мать я никогда не видел.

– Кто-то из ваших родителей был колдуном?

– Нет, – как-то неуверенно ответил он. – По правде говоря, я не могу сказать вам наверняка.

Музыканты закончили свою игру, танцующие пары похлопали друг другу в ладоши, тем временем, как я неотрывно глядела на юношу, прекрасно помня, что у его дедушки никогда не было детей. Он всю жизнь прожил здесь в полном одиночестве. Возможно, Марк вовсе и не его внук, ведь иначе у него были бы хоть какие-то магические способности.

– Прошу меня извинить, – начал Марк, – но я должен исполнять свои обязанности.

Поцеловав на прощание тыльную сторону моей руки, юноша ушел в другой конец зала к скрипке, на которой совсем скоро начал играть протяжно и трогательно выводя каждую ноту с особым чувством.

– Кто это был? – из неоткуда появилась мама со злобным и презрительным взглядом смотря на меня.

– Матушка, вы и так знаете, кто он, – как можно спокойнее проговорила я. – Зачем спрашивать?

– Не смей общаться с ним, – злобно продолжала она, и казалось, ее глаза становились все темнее и темнее.

– Но, что в этом плохого? – не понимала я. – Вы, что будете запрещать мне со всеми людьми общаться?

– Он обычный человек, – напомнила она, процедив слова сквозь зубы. – Ты же ведьма. Знаешь, что может произойти? Он нас всех выдаст, а потом сожжет на костре…

– Вам нездоровится матушка, – возразила я, уходя прочь, но она больно схватила меня за запястье правой руки и притянула к себе так близко, чтобы я могла увидеть ее гневные карие глаза и бледную кожу лица, которую она безуспешно попыталась украсить румянами.

– Если я увижу тебя с ним, – начала она, но ее перебила какая-то ведьма.

– Агния Климент, – позвала маму женщина в платье чем-то напоминающее праздничный торт.

– Натали, ну сколько раз мне повторять, что моя фамилия уже давным-давно поменялась на Уилшуд? – мама вновь стала доброй.

«Прямо ангел воплоти», – подумала я, наблюдая за тем, как мама скучно переключилась на свою подругу, тем самым ослабив хватку.

– Иди домой! Живо! – бросила она мне в след, прежде чем слиться с толпой танцующих пар.

***

Первая неделя после Рождества прошла также грустно, как и часы в ночь самого праздника, когда Джеймс оставил меня возле рождественской елки в полном одиночестве и печали. Бабушка, как и следовало ожидать, бросала в мою сторону печальные сочувственные взгляды. Я была более чем уверена, что она все знает, но, разумеется, не желает в этом сознаваться. В любом случае от этого мне никак не становилось лучше.

Иногда я встречалась в лесу с остальными магами, которые были порядком в недоумении, обнаружив меня в такой глуши. Казалось, все маги и ведьмы знали, где Джеймс и почему он не возвращается, но все, как подлые истуканы, держали молчание.

Однажды утром я проснулась с мыслью вновь позабыть Джеймса, как делала это прежде, отвлекаясь, то на тренировку магических заклинаний, то на помощь по дому или же, как в данном случае, на самую простую прогулку по поселению ведьм.

По правде говоря, наши дома располагались довольно таки отдаленно друг от друга. Все свято верили, что вокруг ведьмовской избы есть особая никому невидимая энергия исходящая, как от мертвых, так и от живых колдунов. Главное правило – не хоронить бедняг, а сжигать тело на костре, прах, развевая по ветру, укрепляя силу природы, так называемой священной пылью мертвеца. Для меня это казалось очень жестоким и порядком сумасшедшим делом, но никто не воспринимал мое мнения всерьез.

"Закон для того и создан, чтобы его соблюдать", – каждый раз отвечала мама.

Иногда мне казалось, что это фраза станет девизом нашей семьи, но, к счастью, бабушка твердила, что мой отец всегда говорил совершенное другое.

"В каждом из нас есть индивидуальность, личность, которую не один закон не сможет нарушить", – гласил девиз нашей семьи на портрете моего отца.

Порядком именно это небольшая картина, висевшая в прихожей дома, служила единственным напоминанием о том, что у меня все-таки был отец и то, что он, как верят все ведьмы, и по сей день помогает своей семье, своему роду.

Для меня и это было чуждо, но тем ни менее, время от времени, я обращалась к отцу за помощь и он на самом деле, помогал мне. Бывало даже, я видела его призрак, мимолетно, ненадолго, но видела.

Я вспоминала из своего далеко детства смуглую кожу отца, его озорные карие глаза и улыбку тонких, как нить губ.

Мама непринужденно напевала что-то себе под нос, не заметив даже то, как я ловко проскочила через кухню в прихожую, где бабушка, выходя из своей комнаты, успокаивающе положила свою тяжелую руку на мое плече, как бы говоря: «Крепись, Хелен. Тебе придется еще многое испытать».

Такое поведение старушки меня порядком пугало, особенно, то, что я прекрасно осознавала, что на старческий маразм ее слова и поступки спихнуть нельзя.

Гленда Меро Жонсьер – самая сильная ведьма в нашем поселении, она как никто на свете знает, что ждет каждого человека завтра или в следующей жизни.

Иногда меня удивляло, то, что она утверждала, что свои первые две жизни человек проживает с тем же именем и только потом происходит путаница в дорогах и имя человека, его семья, страна, национальность, меняется на совершенно противоположное прежней жизни. Разумеется, бывают и исключения, когда человек все свои семь жизней проживает под одним именем, но в любом случае в разных семьях.

Я тихо переступила порог дома и бесшумно, закрывая за собой дверь, вышла на тропинку натоптанную годами ведьмами и магами, в чьих интересах входило самая простая прогулка, а не только скучные однообразные домашние обязанности. В такие моменты, когда меня никто не беспокоил, меня постоянно интересовали мысли о том, как же измениться этот город через несколько дней.

Я знала, что скоро его назовут Лос-Анджелесом, но это были пророчества бабушки, а не мои собственный ведьмовские исследование в будущее.

Порядком мне хотелось владеть тем же даром, что и у нее, но в следующую секунду я осознавала, как же все-таки это тяжело – быть в ответите за будущее. Казалось, это сумасшедший дар, которому и врагу не пожелаешь, ведь обладатель его знает, когда и по какой причине умрет дорогой для него человек или же он сам. А как же тяжело знать дату смерти, но не уметь право поменять судьбу человека. Так или иначе, сегодня или завтра, все мы умрем, а знание даты смерти только усугубляет жизнь.

– Хелен? – услышала я до боли знакомый голос.

Скрипач неуверенно прыгал по льдинам, пытаясь, как можно быстрее добраться до меня.

– Марк, это же вы, – натянула я улыбку, не зная радоваться компании или разочаровываться в нарушенной тишине и уединенности.

– Как я рад вас видеть, – проговорил он вновь, мило улыбнувшись мне, приподнимая один кончик губ чуть больше другого.

– Взаимно, – лишь ответила я, легонько наклонив голову вперед.

В каком-то плане я говорила правду, но чувство радости которую я получала при встрече с Джеймсом я все рано не испытывала в общении с этим юноше, лишь спокойствие и умиротворенность. Возможно, именно это мне сейчас и нужно было.

– Значит, вы все-таки решили остаться в нашем городе, – с радостью проговорила я, улыбаясь тому, что за столько лет у меня наконец-то появился друг и верный товарищ.

– Мне не хочется отсюда уезжать, – признался он, уже спокойным шагом прогуливаясь со мной по поляне, усыпанной снегом. – Здесь красиво и спокойно. Нет шума, как в Лондоне, нет скандалов и пьяных вечеров, как в больших городах.

– Вы много путешествуете, мистер Демаре? – спросила я, поежившись от холода.

– Последние несколько лет я только этим и занимался, – продолжил он, смотря прямо перед собой.

– Вам же нравится это, ведь так?

– Верно, – подтвердил он кивком. – Мне нравится наблюдать за людьми особенно с противоположной тебе национальностью. Нравится узнавать другие обычая народов, пробовать разную кухню и выпивку. Я люблю смеяться над джентльменами. Не поймите меня не правильно, просто они считают себя выше других, хотя, по сути, ничем не отличаются. Пожалуй, только своим достатком и небольшим этикетом за столом, но в другие дни они ведут себя похуже любого пьяного человека.

– У меня нет никаких доказательств, чтобы оспорить этот факт.

– Почему бы вам не уехать в какой-нибудь другой город, Хелен? Тогда бы вы могли убедиться в правоте моих слов. Хотя и то вряд ли: дамам джентльмены любит льстить. Женщина, как и для любого другого мужчины – слабость, роскошь и наслаждение.

– Звучит как обвинение, вы не находите?

– Простите, я не хотел вас обидеть, – виновато промолвил темноволосый юноша, вновь, заговорив. – Вы так и не ответили на мой вопрос.

– Меня многое здесь держит, – начала объяснять я. – К тому же сейчас люди сжигают всех ведьм, даже не причастных к колдовству, что не безопасно, как не крути.

– Тогда почему бы вам не поехать в Россию? – предложил он. – Там не ищут и не сжигают ведьм и прочих людей, замешанных в магии.

– Думаю когда-нибудь я обязательно туда поеду, – пообещала я.

Мы приближались к дому, в котором живет мистер Демаре со своим дедушкой и я, бросая взгляд на деревянное высокое поместье, разочарованно прикусила нижнюю губу. С Марком мне всегда становилось спокойно. Убегала всякая тревога и дурные мысли.

– Возможно, я и не путешествовала, но я более чем уверена, что вы плохо знаете наш городок, – заговорила голос я вновь, как можно веселее.

– Если вы окажете мне честь показать город, – начал юноша с улыбкой.

– Как на счет сегодня ночью?

– Я буду вам очень признателен.

– Тогда встретимся на опушки в полночь, – закончила я. – Там есть высокий дуб, не волнуйтесь, местностью не ошибетесь.

– Еще увидимся, мисс, – проговорил он сладко целую тыльную сторону моей ладони.

И вновь ничего кроме дружбы я не почувствовала, поцелуй Джемса же я ощущала даже сквозь слои одежды.

Я провела юношу взглядом, после чего зашагала дальше медленным спокойным шагом.

«Джеймс», – это имя без остановки крутилось в моей голове. – «Где же вы, Джеймс?»

***

– Наконец-то вы соизволили посетить наш скромный дом, – встретила меня с порога мама, вновь пребывая в плохом распоряжении духа.