Текст книги "Воскресный роман (СИ)"
Автор книги: Jk Светлая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)
Глава 7
Кирилл топтался на месте. Джинсам не изменил, но в пиджак облачился – вполне себе приличный, темно-коричневый. Под пиджаком была белая рубашка в мелкую полоску в тон. А еще он улыбался во все тридцать два, демонстрируя ей букет красных роз. Выглядел он несколько менее уверенным в себе, чем обычно. Может быть, из-за пиджака, конечно.
– Прикинь, я даже раньше Варьки приехал… если, конечно, она не с ним в гримерке.
– И сколько ты здесь? – спросила Лера, внимательно разглядывая цветы.
– Минут сорок. Так получилось. Вроде как на премьеру положено букет, да?
– Положено, – кивнула она и подняла глаза на Кирилла. – Идем?
– Я пригласительные забрал, тебя вот жду, – усмехнулся он. – Пошли.
Поежился и открыл перед ней дверь.
– Замерз? – спросила Лера, проходя мимо него.
– Недооценил холод. Ты нормально добралась?
В фойе людей было немало. Хотя и до спектакля времени оставалось порядком.
– Нормально, спасибо, – она заняла очередь в гардероб.
Кирилл стоял рядом. Чувствовал себя по-идиотски. Впрочем, так он себя чувствовал уже довольно давно – вопрос, заданный накануне отцу, по сути, касался не только зала суда. Сейчас, возле Митрофанушки, он не знал, куда себя деть, и напряженно размышлял о том, что, наверное, цветы Новицкому по барабану, и букет следовало вручить все-таки Лере.
Сейчас он слышал запах ее духов и даже осторожно, чтобы она не заметила, принюхивался, будто бы привыкая. Это было странно. Не менее странным было то, что сердце подавало тревожные сигналы – колотилось, как бешеное. И это тоже накаляло. Еще больше накалял тот факт, что она вела себя невозмутимо и одновременно отчужденно – совсем как всегда. Будто не было поцелуя на прошлой неделе. Если его не было – зачем пришла? А если был – тем более, что здесь делает? Не видит, что ли? Не понимает?
– Нам Дрон первый ряд выбил, между прочим, – зачем-то сказал Кир, разглядывая пригласительный.
Его раздумья прервал голос Леры:
– Надо программку купить.
– Ты собираешь или просто так?
– Возьму у Новицкого автограф.
– Смотри, еще загордится!
– Шел бы в актеры – и у тебя бы брали.
– У меня таланта нет, – хмыкнул Кир.
– А у него есть повод для гордости.
Эту реплику он проигнорировал. Не знал, что ответить. Их бесконечные разговоры ни о чем казались ему чем-то абсолютно бесполезным и еще больше запутывающим их отношения. Хотя неизвестно, были ли отношения? И не только ли в его голове. Последнему Кирилл не удивился бы.
– «no13 или Олинклюзив», – задумчиво прочитал Кирилл на афишке, наблюдая за тем, как Лера добралась до гардеробщицы и, взяв номерок, подходит к нему.
– Как неделя прошла? – спросила она, чтобы не молчать.
– Разнообразно. Работал, работал и работал. А у тебя?
– Тоже работала. Совсем неразнообразно.
Тема себя исчерпала. В который раз. Кирилл тяжело вздохнул и переключился на следующую:
– Ты в принципе театр не любишь или со мной идти не хотела?
– Я думала, что проведу сегодняшний вечер по-другому. У меня не было оснований считать, что ты позвонишь, – невозмутимо пояснила Лера.
– А я весь внезапный.
– Я заметила, – она помолчала и добавила: – А театр я люблю.
– Тогда пошли любить его согласно пригласительному – в партер, – вдруг взвился Кирилл.
Они поднялись на второй этаж и прошли в небольшой зал.
– Ты здесь раньше не был? – спросила Лера. – Здесь нет партера.
– Ну, нет партера, – проворчал он, осматриваясь. Партера действительно не было. Даже сцену сценой можно было считать условно – просто определенный сектор с декорациями в помещении. Остальное пространство занимал «зрительный зал», состоявший из нескольких рядов стульев. Ничего такой себе театр!
– Подумаешь, – добавил Кир. – Ряд-то все равно первый.
– Новицкий будет во всей красе, – улыбнулась она.
– Дрон всегда во всей красе. Даже когда бухой Гамлета декламирует под утро на Русановской косе в одних плавках.
– Наверное, впечатляет.
– Я его попрошу повторить трюк, – после некоторой паузы проговорил Кирилл, будто на что-то решившись, – когда летом поедешь с нами купаться.
Лера повернулась к нему, чтобы ответить, и улыбка на ее губах стала неприятно-застывшей, когда она посмотрела в зал за его спиной. Вересов насторожился. Резко обернулся назад, чтобы проследить за ее взглядом. И едва не чертыхнулся, наблюдая, как по направлению к их же первому ряду, но, к счастью, с другой стороны, медленно плывет Карина Кудинова под руку со своим небезызвестным супругом, чья морда довольно часто мелькала в телевизоре последние годы – политические ток-шоу редко обходились без его присутствия.
– Пришла беда, откуда не ждали, – пробурчал Кир.
И тут же услышал радостное:
– Вересов! Аркадий, это Вересов, одноклассник и моя первая любовь!
Лера, кинув быстрый взгляд на Аркадия, принялась разглядывать Кудинову. Прическа, яркий макияж, глубокое декольте с увеличенным содержимым, короткая юбка. Полный дамский набор для ошеломления мужчин.
Она стерла дежурную улыбку с лица и уткнулась носом в программку.
– И Валерия! – оскалился Кирилл. – Митрофаненко. Ты ж фамилию не изменила пока?
Лера отрицательно качнула головой.
– Очень приятно, – весело улыбнулся Аркадий, протягивая Вересову руку. Рукопожатие было кратким, но крепким. Кудинова не менее внимательно, чем минутой ранее Лера, изучала «соперницу», будто диковинное насекомое. Платье было то же, что и на встрече выпускников. Видимо, именно это и растянуло ее пухлые губы от уха до уха, и она проговорила, совсем не скрывая иронии:
– Такими темпами фамилию она скоро сменит – цветешь, Лерочка.
– Меня моя устраивает, – пробормотала Лера, не отвлекаясь от текста.
– Я после замужества тоже хотела свою оставить, но Аркадий настоял.
– Аркадий настоял, – подтвердил «Аркадий». – Приобщаетесь к искусству? Я вот Кариночку вытащил в кои-то веки.
– Или Кариночка тебя, – хмыкнула оказывается_не_Кудинова.
– Ты не знала, что у Новицкого премьера? – удивился Кирилл.
– У Дрона? – она театрально округлила глаза. – Сдуреть можно! Нет, мы просто так пришли…
– А Дрон это кто? – поинтересовался Аркадий. – Твоя вторая любовь?
– Нет, дорогой. Он не в моем вкусе. В те годы я любила только Кирюшу.
– Кирюша – это я, – рассмеялся Вересов.
– В те годы ты любила не только Кирюшу, – буркнула Лера и уткнулась в программку еще сильнее.
– Кирюша, кстати, тоже никогда не отличался постоянством.
– Здоровый подростковый интерес к противоположному полу, – хохотнул Аркадий. – С вашего позволения, мы займем свои места.
– Приятно было познакомиться, – еще шире улыбнулся Кирилл.
Лера промолчала и подняла голову, только когда Карина со своей половиной удалилась. Кирилл, наблюдая за ней теперь, едва сдерживал улыбку. Митрофанушка боится Кудинову? Митрофанушка точно боится Кудинову! Было бы кого бояться!
– Вообще, они друг друга стоят, – негромко сказал он, низко наклонившись к ее уху. И в который раз почувствовал запах ее духов и ее самой. Сцепил пальцы и так же на ухо прошептал: – И про физрука я в теме. Его потом за педофилию судили – не все покладистые, как Кудинова.
– У нее любовь была.
– Может быть, и была. Много времени прошло, Лер.
– Много, очень много. Мы выросли.
Он не знал, что ей ответить. Не нашелся. Смотрел прямо в глаза и не представлял себе, как ей сказать о том, что чувствовал сейчас. Было важно сказать – и о том прошлом тоже. Но как ей говорить что-то, когда у нее прядка волос выбилась из прически и оказалась на щеке? Кирилл протянул руку и заправил прядь ей за ухо. Губы его дрогнули, словно с них готовы были сорваться слова. Но вместо этого улыбнулся и легко пожал плечами.
К счастью для Леры появились актеры. Сначала она улыбалась происходящему перед самым ее носом, после весело посмеивалась над сомнительным свиданием главного героя, иногда ловя себя на мысли, что ощущает себя участницей происходящего. Кирилл, как и на прошлой неделе в кино, смотрел не прямо перед собой, а постоянно косился на ее профиль. Хотя делать это и одновременно следить за сюжетом выходило хреново. А посмотреть было на что – в смысле Митрофанушки, как и следить было за чем – в смысле Новицкого. Тот реально блистал. Неподалеку нервно хихикали его родители, когда зал взрывался смехом. А на совсем-совсем соседнем от него кресле Варька напряженно проговаривала вслед за ним текст, отчего становилось еще смешнее – будто Новицкий ребенок на утреннике.
– По-моему, у Андрея хорошо получается, – сказала Лера, когда начался антракт.
– Все-таки побежишь за автографом, – констатировал Кир.
– Почему нет?
– У меня где-то сохранились его шпоры по биологии – могу соспонсировать, пока они еще не стоят сотни тысяч.
– По-твоему, я ищу коммерческой выгоды? – спросила Лера.
– По-моему, ты слишком серьезно ко всему относишься. Даже к шуткам. А мы пришли комедию смотреть.
– Комедию, – согласилась Лера, провожая глазами Кудинову с мужем, направляющихся, вероятно, в буфет. Кирилл тоже смотрел им вслед – потому что не заметить Леркиного взгляда было нельзя. Текущее положение начинало его подбешивать. В конце концов, это с ним у Митрофанушки свидание, а не с дурой Каринкой!
– Можно я тебя поцелую? – резко спросил Вересов.
– Зачем? – так же резко, тихо уточнила Лера.
– Хочу.
– Ты пригласил меня в театр.
– Это взаимоисключающие вещи?
– Да, Кирилл, – она поднялась. – Я хочу воды.
– Ок, пошли в буфет, – вскочил он следом. – Заодно расскажешь мне, что такого отвратительного в том, чтобы я тебя поцеловал.
– Я не стану обсуждать это с тобой
– То есть ты намеревалась молча посмотреть со мной спектакль и молча разойтись каждый в свою сторону?
– Я испортила тебе вечер?
– Мне кажется, это я его тебе испортил. Я помню. У тебя были другие планы.
– Тебе кажется.
Кир скрежетнул зубами, решительно взял ее под локоть и повел в буфет. Молча. С тем, чтобы там снова пересечься с вездесущей Кудиновой, где-то потерявшей своего Аркадия. Она с улыбкой держала в руках бокал шампанского и, увидев их, улыбнулась самой лучезарной своей улыбкой. А потом, заманчиво виляя бедрами, направилась прямиком в их сторону. Кирилл же, чтобы предотвратить неминуемое столкновение, так же, под локоть, повел Леру в самую гущу народа, в обход короткого пути к витрине. И мысленно проклинал тот день и час, когда связался с Кариной. Первый опыт сексуальной жизни, безусловно, важен. Но не настолько, чтобы впоследствии бежать из страны.
– С газом или без? – быстро спросил он Митрофанушку.
– Без. И шоколад, если есть.
– Тогда, может, и кофе? Или чай?
– Неа, воды, – Лера улыбнулась.
– Тебя вообще ни на что не уболтаешь! – криво усмехнулся Кир и переключился на буфетчицу.
Последнее он сделал зря. Растерял бдительность. Кудинова оказалась возле них ровно через тридцать секунд.
– Сто лет так не смеялась! – торжественно объявила она Лерке, имея в виду то ли спектакль, то ли их с Вересовым. – Аркаша умочка, что вытащил!
– Повезло тебе, Карин.
– Мне? Еще как! – Кудинова отпила из бокала и снова улыбнулась. – Когда еще такое увидишь?
– Когда снова Аркаша вытащит.
– Позвони Новицкому, он тебе абонемент выбьет! – раздался угрожающе вежливый баритон Кирилла. Он вручил Митрофанушке заказ, в котором почему-то было пять плиток шоколада – от белого до горького. И, наклонившись к ней, шепнул на ухо: – Ты не уточнила.
– Спасибо, – сказала Лера. – Придется Андрею вручать вместо букета.
– Чтобы он в следующий раз играл Колобка? – фыркнула Карина.
– Если хочешь абонемент, ему об этом не говори, – хохотнул Кирилл и, снова подхватив Леру за локоть, уволок ее подальше. Потом остановился и решительно спросил: – И домой себя подвезти ты мне опять не позволишь?
– Не надо. И, мне кажется, тебе звонить мне больше не надо.
– Ты запрещаешь?
– Ну что за глупости. Как я могу что-то тебе запретить?
– Да? – ухмыльнулся он. – Ну ладно!
И вместо того, чтобы сделать единственно правильное – провести ее в зал, усадить в кресло и домучить этот вечер до конца, сделал единственно неправильное, но то, чего хотелось отчаянно. Быстро наклонился к ней, схватил за плечи, притянул к себе и поцеловал – жадно, нетерпеливо и одновременно прислушиваясь к ее реакции. Замерев в его руках, Лера слышала, как бешено колотится ее сердце. И с ужасом понимала, что сама позволила Кириллу, хотя и говорила совсем о другом. Но как она может ему запретить? Снова влепить пощечину? В буфете театра это будет экзотично. Воспользоваться примером Золушки?
Она отстранилась и беспомощно посмотрела на Вересова, не зная, что сказать. Он тоже молчал, понимая, что сквозь шум в голове не докричаться. И ощущая странную дрожь в ладонях – непривычную, незнакомую, заставляющую пальцы сильнее сжиматься на ее плечах. Сообразив, что, скорее всего, делает ей больно, заставил себя их разжать. И, наконец, медленно произнес:
– Я должен попросить за это прощения?
– Не надо, – еле слышно проговорила она. – Идем в зал.
– Подожди! – шепнул Кирилл и улыбнулся, рассматривая ее лицо. И все никак не мог понять, как это раньше он не замечал изумительной глубины ее серых глаз. В таких глазах и утонуть недолго. Он тонул. Оказывается, он столько времени тонул и не понимал этого. Кирилл положил ладонь ей на затылок и снова наклонился. Не хотелось уже никакого спектакля, никакого Дрона, ничего. Хотелось целоваться.
– Перестань, пожалуйста, – проговорила Лера ему в губы, со смешанными чувствами понимая, что меньше всего хочет, чтобы он останавливался.
– Даже не подумаю, – не переставая улыбаться, ответил он. И следующий поцелуй был увереннее предыдущего. И ему было совершенно плевать на то, что в буфете, кроме них, были другие люди. Что где-то здесь бродят родители Дрона и гребанная Кудинова. Он только чувствовал ее чуть подрагивающие губы и ее затылок в своей ладони. И не понимал, что с ним происходит, одновременно осознавая, что все-таки понимает. Лера принялась сдержанно высвобождаться из его рук. Ее тоже не покидала мысль, что вокруг знакомые и незнакомые люди. И у всех на виду Кирилл целует ее, в то время как она всегда полагала поцелуи чем-то только на двоих, без свидетелей.
Он отпустил ее. Но не отступил, продолжая стоять очень близко. Пытался совладать с дыханием. И надеялся на то, что выглядит хотя бы вполовину не таким потрясенным, каким себя чувствует. За три воскресенья она стала для него кем-то самым важным. Этого он не ждал. Но случившееся ему нравилось тоже.
– Пойдем в зал, – охрипшим голосом прошептал Кир.
Они вернулись на свои места. Началось второе действие. Новицкий продолжал отжигать. В окне по-прежнему висело бездыханное тело. Но Лера воспринимала все, как мультфильм с отключенным звуком. В ее голове звучал один-единственный вопрос: почему Вересов к ней прицепился? Зачем которое воскресенье подряд он издевается над ней? Она тоже хороша – нужно уметь отказываться. Но он проявлял дурацкую настойчивость, которая озадачивала.
Кирилл Вересов никогда ничего не делал без причины. Он знал собственную выгоду всегда и во всем.
А люди не меняются.
Но вот именно сейчас, в это самое «люди не меняются» странным образом не вписывалось то, что он крепко держал ее за руку все второе отделение и не позволял ей отнять ладонь. Его пальцы, едва касаясь, легко чертили дорожки на ее коже – нежно и вместе с тем уверенно. Но теперь уже он сам смотрел на сцену и даже смеялся со всеми – будто бы отпустил себя и позволил себе наслаждаться происходящим.
К окончанию спектакля Лера, набравшись решимости, отняла руку. Потом были аплодисменты, поклоны. Кирилл, смирившись с участью, пошел вручать цветы Новицкому – сам обещал.
– Видал я актеров и похуже, – хохотнул он, оказавшись возле Дрона.
– С каких пор Валерик тебе приходится сестрой? – проигнорировав его замечание, полюбопытствовал Новицкий.
– Машка мала еще для таких спектаклей, – отмахнулся Кир.
– А у тебя вариантов других не было?
– Зат-кнись и нюхай цветочки, – он сунул другу букет в руки.
– Значит, не было, – отбирая букет, сказал Андрей. – Печалька.
Объяснять Новицкому, что вариантов действительно не было, но совсем не в том смысле, в котором тот понял, казалось не очень удобно во время поклона. Потому он развернулся к нему спиной и вернулся к «Валерику», по дороге чуть не налетев на счастливую Варьку, кинувшуюся на шею жениху.
– Тили-тили-тесто! – проворчал Кир с улыбкой.
– И не говори! – хохотнула Кудинова, нарисовавшаяся рядом. – Может, в какой клуб закатиться, отметить премьеру? Ты как?
– А где Аркадий? – живо спросил Вересов, едва поборов желание сразу послать ее подальше.
– Домой поехал. Предоставив молодежи развлекаться, – Карина подхватила его под руку. – У него режим.
– Прости, у меня тоже режим. Спокойной ночи, малыши! И в люлю, – рассмеялся Вересов и осторожно освободился из цепких кудиновских лапок, резко повернулся и столкнулся почти носом к носу с Лерой. – Пошли в гардероб!
– Пошли, – согласилась Лера, сделав вид, что ничего не заметила. – Хороший спектакль. И Андрей молодец.
– Андрей – всегда молодец! – вдруг раздалось им вслед очаровательное Каринкино шипение. Потом она затопала каблучками куда-то в сторону. И Кирилл облегченно выдохнул:
– Надеюсь, это ее последнее явление хотя бы на сегодня. Давай провожу все-таки?
– Спасибо, Кирилл. Но я доеду на такси, – твердо ответила Лера, понимая, что боится оставаться долго с ним наедине. А он вдруг и сам это понял. Страх так отчетливо читался в ее глазах, что уверенность и твердость в голосе совсем не могли его скрыть. Она старалась. Но еще неизвестно, кто здесь лучший актер. Митрофанушка или Новицкий.
– Хорошо, – сдержанно ответил Вересов. – Но учти, в следующий раз не отмажешься.
– Зачем тебе это нужно? – спросила она, посмотрев ему прямо в глаза.
– Ты мне нравишься.
Лера не нашлась, что ответить.
Уже привычно сунула руки в рукава дубленки, которую держал Кирилл, и с удовольствием вдохнула холодный воздух, когда они оказались на улице. Он вышел следом. Довел до стоянки такси. А там снова – утверждая свое право это делать – поцеловал на прощание, крепко прижимая к себе.
– Пока, Кирилл, – выдохнула Лера и быстро села в машину, чувствуя себя неопытной влюбленной школьницей. Впрочем, такой она и была, несмотря на свои двадцать пять лет.
А он еще долго смотрел вслед отъехавшей машине и глупо улыбался.
Странный вечер. Даже более чем странный. Похожий на маятник. Его шатало от состояния высокоградусной раздраженности до абсолютной нежности, что никогда не было ему свойственно. Самое сильное чувство, испытанное им за четверть века своего победоносного шествия по планете, случилось в одиннадцатом классе, когда он втюхался в собственную классную и устроил всем по этому случаю веселую жизнь. С тех пор ничего не перекрыло.
Несколько последующих увлечений произошли уже в университете и скорее походили на секс по дружбе, чем на реальную влюбленность. «Кудиновы» не в счет. Они ему приелись быстро, а по своему характеру он был склонен к какому-никакому, но постоянству в отношениях. Тем же объяснялось и то, что друзей у него было не так уже и много, и по сути никого роднее, чем один-единственный Дрон. Остальное он перерос довольно быстро. И к двадцати пяти годам обнаружил, что не так и страдает от одиночества, как ему представлялось еще пяток лет назад. А может быть, он был еще и слишком ленив для того, чтобы окружать себя толпой. Но комфорт все же действительно достигался исключительно в крайне тесном кругу самых близких людей.
И как-то так вышло, что в этом кругу в одно мгновение оказалась Митрофанушка. Еще тогда, на памятной встрече выпускников две недели назад. Сразу ведь почувствовал. В одно мгновение. Просто тогда еще не понял. А сейчас стало ясно – он хочет, чтобы она была рядом. Впервые в жизни он хочет кого-то рядом с собой – всегда.
В Зазимье добирался на такси. Костюмный пиджак и букет цветов мотоцикла не предполагали.
Было еще не слишком поздно, но дома стояла тишина, вопреки тому, что он сам уже привык – у отца тихо не бывает. Особенно по воскресеньям. Но Вересов-старший вполне мог взять Марину за шкирку и слинять с ней куда-нибудь на вечер. Может быть, даже к Закревским – мириться.
Кирилл живо представил себе Марину в костюме гладиатора на арене – бьющуюся в смертельной битве с женой Ярослава. Этак забавляясь, и поплелся на кухню, чтобы, наслаждаясь тишиной, спокойно поужинать.
И вот там-то его и застал нежданчик.
За столом под настольной лампой восседала Алла Эдуардовна, жевала карамельки, запивала их чаем и что-то сосредоточенно читала. В это время ее никогда не бывало на кухне! Законный отдых!
– Добрый вечер, – пробормотал Кирилл, рассматривая мизансцену.
– Добрый, Кирилл, – ответила Алла Эдуардовна и положила на стол развернутую книгу обложкой вверх. – Ужин разогреть?
– Сам, – улыбнулся Вересов-младший, рассматривая теперь уже до оскомины знакомый томик. «Кофейный роман», – прочитал он про себя и невольно усмехнулся. И эта туда же! Не выдержал, спросил: – И чего? Интересная книжка?
– Интересная. У Марины Николаевны хорошо получается.
– У нее многое хорошо получается, – вдруг проворчал Кирилл, с ужасом обнаружив, что голос-то обиженный.
– Это естественный результат прилагаемых усилий, – сказала Алла Эдуардовна и поднялась. – Я все-таки разогрею тебе ужин. Хотя по ночам есть не очень полезно. Даже в молодом возрасте.
Привычными движениями она распорядилась посудой в холодильнике, что-то куда-то переложила, что-то отправила в микроволновку, и минут через десять перед носом Кирилла стоял сервированный поднос с оливье, гратеном, пирогом с тыквой и большой чашкой чая. Тот заинтересованно осмотрел получившийся натюрморт и широко улыбнулся.
– Папа когда-нибудь говорил, что цены вам нет, Алла Эдуардовна? – спросил он с улыбкой.
– Говорил, – ответила экономка, снимая передник и присаживаясь обратно к столу.
– Присоединяюсь! – рассмеялся Кирилл, собрал поставленную перед ним снедь, буркнул весьма почтительное «Спокойной ночи» и покинул территорию кухни, оставив домработницу наедине с шедевром жены работодателя.
Алла Эдуардовна проводила его взглядом, взяла в руки книгу и перелистнула страницу.
___________
Отчаяние //почти у края//
На этаже было тихо. Царила обманчиво рабочая обстановка. Только шуршали клавиши ноутбуков, но со стороны никто бы не догадался, что народ попросту шарится по чатам.
Тема дня: сумасшествие Краевского.
И в том не было ничего удивительного. Все знали, что Краевский сходит с ума, и теперь уже, кажется, в буквальном смысле. Вопли сменялись периодами абсолютной тишины и отсутствующим взглядом. А на любой звук, доносившийся из его телефона, он реагировал, мягко говоря, неадекватно. Хватался за трубу так, будто этот звонок имел для него первостепенную важность. Потом разочарованно матерился. И сбрасывал, даже если на том конце был какой-нибудь крайне важный для конторы клиент. Иногда бродил по коридору тенью отца Гамлета. Но в запой не уходил. Доводил себя до дурки на трезвую голову, что выглядело еще более жутко.
Делались ставки, когда этот процесс саморазрушения будет завершен или прерван высшими силами. В конце концов, высшие силы в лице Соснова Олега Максимовича вмешались в происходящее.
Ровно через две недели после начала очередной вехи в непростой жизни Краевского.
Ровно через две недели после исчезновения Лики.
– Кофе пить пошли, – сказал Соснов, перехватив Влада в коридоре.
– У меня кофе скоро из ушей полезет, – отмахнулся Краевский. Выглядел он, и правда, кошмарно – явно недосыпал.
– Да хоть воду пей. Идем, говорю!
Краевский тяжело вздохнул, покорно сложил руки на груди и поклонился:
– Слушаю и повинуюсь, хозяин.
– Клоун!
Они спустились на первый этаж, где располагалось небольшое кафе, в котором большинство офисных работников проводило обед. Сейчас посетителей было немного, и они прошли к дальнему столику, подальше от стойки бармена.
– И до каких пор ты будешь сходить с ума? – без предисловий спросил Соснов, едва официант отошел от них.
– Это мой ум. Хочу и схожу.
– Концептуально. Оk. Сойдешь. Что дальше?
– Так далеко я не думал.
Справедливости ради, Краевский не думал вообще. Единственное, что бесконечно, будто заевшая пластинка, вертелось в его голове – это предположения относительно того, куда еще могла податься Ларгина. Идеи закончились ориентировочно в прошлую субботу, когда он обнаружил, что в доме номер сорок три по улице Школьной поселка Ямполь Сумской области никакой Анжелики нет, а ее родители, проживающие по этому адресу, даже не в курсе, что происходило с их дочерью в последний год. Владислав не рискнул их просвещать.
Но что делать дальше, не имел теперь представления.
– Уволюсь, уеду к чертям, избавлю тебя от своего присутствия, – хмыкнул Краевский и устало посмотрел на барную стойку, где весело болтали официанты.
– Куда уедешь? – поинтересовался Олег.
– К чертям, – мрачно повторил Владислав. – Адрес точный.
– И что станешь делать?
– Вариться в котле.
– Идиот! Оно того стоит?
Краевский промолчал. Он не знал, что и чего стоит. Знал только, что без Лики невыносимо и незачем каждое утро вставать и куда-то идти. А потом идти обратно откуда-то, помня, что ее нет.
– Может, ее Ларгин похитил? – наконец, мрачно выдал Владислав.
– Угу, и уволок в свою пещеру… Твою ж мать, Влад, – возмутился Соснов, – в конце концов, и более реальных вариантов предостаточно.
– Его до сих пор не нашли. Она тоже пропала… Вернуться к нему по доброй воле не могла, не верю… но… Черт, Олег! Он же маньяк!
– Можно подумать, ты лучше, – проворчал Соснов. – С чего ты взял, что она пропала?
– Она собрала свои вещи и съехала с очередной квартиры. Ни Самородова, ни Санька понятия не имеют, что произошло, а они всегда в курсе. Я перерыл половину Киева. Даже ее любовников из числа известных мне включил в поиски. Ни-хре-на. Ее родители тоже не в теме. Был человек – нет человека.
– Сам же говоришь: собрала вещи. Значит, уехала, а не пропала. С вещами не пропадают.
– Всегда завидовал твоему умению вывернуть все наизнанку. Ок. Она пропала персонально для меня – так понятнее?
– А если персонально от тебя сбежала? – спросил Олег.
– Утешить ты тоже умеешь.
– А ты не девочка-тинейджер, переживающая первую любовь, чтобы я тебя утешал.
– О! А я бы на это зрелище посмотрел, – хохотнул Владислав. – Соснов-утешитель!
– Ясно. Нравится сам процесс? Меня бросили, утешьте меня. Если так – вали, и правда, из конторы к черту! – Соснов поднялся из-за стола и вынул из кармана бумажник.
– Дела кому передавать?
– Мне. Традиционно. Сначала Ларгина мне скинул. Теперь давай еще все остальное.
– Да твою мать, Олег! Я реально не могу работать! Я вообще ничего не могу. Дикость в том, что она меня любит. И не отпускает даже сейчас!
– Дикость в том, что прошло всего две недели. А ты уже считаешь, что сделал все возможное.
– Есть вариант объявить ее в розыск, – невесело буркнул Краевский. – Или нанять детектива.
– Объяви, найми, – Олег снова уселся за стол. – Мало ли куда она свалила. С чего ты зациклился на одном Киеве? Может подружки какие…
– Я ничего про нее не знаю… Есть только материалы дела об их разводе, но там зацепиться не за что. Мужиков она не слишком жаловала, чтобы с кем-то откровенничать.
– По тебе заметно, – хмыкнул Олег. – А если предположить, что она все-таки поездом воспользовалась. Или самолетом. Ты узнавал?
– Нет, не узнавал. Уволюсь – хоть время появится.
– Ну я так и понял, – Соснов внимательно посмотрел на Влада и спросил: – Меня еще интересует… Вот найдешь ты ее… Но она, вообще-то, замужем.
– Добьюсь расторжения. Предоставлю услуги адвоката со скидкой.
– Судя по клиентке, ты еще сначала попробуй убедить ее в целесообразности этих услуг.
– Ну… может быть, ко второму ребенку она созреет, что нам стоит узаконить наши отношения, и мы придем к консенсусу, – мрачно рассмеялся Краевский.
Алла Эдуардовна подняла не менее мрачный взгляд на часы и решительно захлопнула книгу.
– Спать! – сообщила она девушке на обложке и удалилась в свою комнату.
