Текст книги "Воскресный роман (СИ)"

Автор книги: Jk Светлая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)

– То есть вести я себя не умел, да?

– Ты хочешь убедить меня в обратном? – посмотрела на него Лера.

– Еще ни разу ни одному человеку не удалось убедить другого в том, с чем он не согласен. Потому даже пробовать не буду. Мы с тобой сегодня вроде боксерских груш.

– Не думаю, что только мы. Каждому досталось.

– Ага. Два прогульщика, – хохотнул Кирилл. – Ты так и не сказала, кем работаешь.

– Ты много прогулял?

– Партизанка! – поморщился он. – Нормально прогулял. Лет шесть точно. Может, семь.

– Я не партизанка. Но, честно говоря, не понимаю, какая разница – бухгалтер я или библиотекарь? Или менеджер по персоналу. Или методист.

– Никакой. Просто здесь что-то типа выставки пуделей. Все хвастаются, у кого стрижка лучше. А ты молчишь. Хотя это на тебя как раз похоже.

– У меня обычная профессия, как у множества других. И я точно не пудель, – рассмеялась Лера. – А ты? Пудель-медалист?

Забавно, но ему показалось, что за этот вечер она впервые смеется. От этого ее лицо преобразилось и стало куда больше похожим на то, что он помнил. Только, вроде как… ярче, что ли. Лера Митрофаненко. Нужно быть идиотом, чтобы не понимать, что она в него влюблена с пятого класса, когда они оба еще только попали в их экспериментальную углубленку. Кирилл идиотом не был. Во всяком случае, ее отношение к нему в те времена просек. И пользовался.

Странно было сейчас ее встретить, спустя столько лет. И странным был собственный вполне искренний интерес.

– Не, я брак в породе. Или что-то вроде того.

– Ты дружишь с кошками? – она продолжала смеяться.

– Хуже. Я с пуделями дружить не хочу.

– Это потому, что ты в пуделях нифига не смыслишь! – подлетел Новицкий. – Валерик! Танцевать пошли! Там конкурс на лучшую пару наша общественница сейчас объявлять будет. Антипову заревнуют, Саенко беременная, а Ринка все равно сейчас за Киром примчится. Остаешься только ты, пока Климов тормозит.

Он схватил Леру за руку и потащил к танцполу. Вересов только и успел, что рот раскрыть, чтобы попытаться возразить. Но смысла кричать им что-то в спины уже не было. Зато была отличная возможность посмотреть на Митрофанушку в полный, так сказать, рост. И увиденное ему тоже понравилось. Интересно осознавать, что кто-то, кто играл непонятную, но все-таки роль в твоей жизни, живет своей. И, видимо, неплохо живет. А Кирилл Вересов давно уже не пуп земли. И даже не стремится.

Решительно настроившись держать оборону в случае появления Кудиновой, он достал сигареты и зажигалку. И отгородился ими ото всех. Только наблюдал со стороны за Митрофанушкой и Новицким. И, если честно, даже немного веселился.

– Идем покажем им, кто здесь лучший? – появилась прямо перед ним Карина, будто из сигаретного дыма материализовалась.

– Я не претендую на лавры.

– Я претендую. Но мне нужна пара, – она взяла из его рук сигарету и затянулась.

– Карин, мы не в одиннадцатом классе, и это не выпускной.

На выпускном они отличились. Выиграли все, что можно было выиграть. Потом отмечали вдвоем, запершись в какой-то подсобке.

– В том-то и дело, что не выпускной. Сейчас будет гораздо интереснее, – она заглянула ему в глаза, – и разнообразнее.

– А муж твой как? Возражать не станет? – хохотнул Вересов. Уж то, что Кудинова второй год замужем за каким-то там престарелым дипломатом, даже до него донеслось. Через Новицкого, естественно.

– Не станет, – проворковала Карина, в такт музыке приблизилась к нему и положила руку на плечо, – у нас с ним соглашение.

– Знаешь, на слово «соглашение» у меня стойка. Профессиональная. Карин, ты извини, но я реально на сегодня не настроен. День был сложный.

– Как знаешь, – пожала плечами Кудинова. – Но, блин, обидно… Новицкий придуривается, а им с Митрофаненко еще и приз всучат. Ну ты только посмотри на них!

Кир бросил взгляд на танцпол. Андрей с Лерой выдавали гремучую смесь танго и ламбады. Как это удавалось Дрону – было загадкой, но Лера легко отвечала на его движения, как если бы они репетировали этот танец не менее полугода. Ее губы были растянуты в веселой улыбке, а рот Дрона постоянно шевелился рядом с ее ухом.

– Актерище, – рассмеялся Кирилл.

– И макаронница, – усмехнулась Кудинова.

– Народу нравится.

– А тебе?

Кир взглянул на озорно подпрыгнувшие хвостики Митрофанушки. Потом взгляд его скользнул ниже. По линии шеи к груди, еще ниже – к бедрам и, наконец, туда, где вокруг ног свободно развевалась юбка. Улыбнулся и сказал:

– И мне нравится.

– Ну-ну, – хохотнула Карина и отошла от Вересова.

Тот посидел еще некоторое время на своем (или хрен знает чьем теперь) месте. Внимательно следя за Лерой и продолжая улыбаться, как идиот. И вспоминал какой-то урок по географии, когда она подсунула ему ответы тестов. Спалились оба. Она храбро доказывала географине, что Вересов писал сам. Даже почти доказала – уверенность в своей правоте в глазах Евгении Игнатьевны несколько пошатнулась. Но на пересдачу отправила. Кир тогда выдал Лере после урока: «Ты настоящий друг, Митрофанушка!» Она еще и извинялась. Словом, неплохо он в те времена устроился.

Мелодия смолкла. Новицкий купался в овациях и кайфовал от этого. Вересов вскочил с места и подошел к ним.

– А цыганочку можешь?

– Цыганочка – это не концептуально, Кир, – заявил со знанием дела Новицкий.

– Да? Ну, я не шарю, – отмахнулся Вересов и подкатил к Митрофаненко: – А с вами, девушка, потанцевать можно?

Лера открыла рот, быстро перебирая подходящие причины, по которым можно было отказаться, когда заметила, что к ней несется Иванова с трубкой в руках.

– Некто Дима, – сказала она заговорщицким тоном. – И кто у нас Дима, звонящий среди ночи?

Лера смущенно улыбнулась, забрала у нее телефон и отошла от одноклассников.

– Ну вы, девки, даете, – засмеялся Вересов. – Замуж выскакиваете, разводитесь, рожаете, Димы у вас. Вот мы с Новицким только очухались, что нам по двадцать пять. Да, Дрон?

– У меня Варька, – ответил тот так, будто это все объясняло.

– И ты, Брут!

– Всем до свидания, – подошла Лера. – Рада была встретиться.

И неожиданно для самого себя Вересов выдал:

– Я провожу!

Она кивнула и пошла в гардероб. Кир ломанулся следом, опасаясь потерять ее из виду. Догнал, когда она забирала дубленку. Перехватил, встряхнул и расставил руки, предлагая ей одеться. Выглядел как-то забавно, почти по-детски. И отдавал себе в том отчет.

– Может, как-нибудь встретимся? – глупо спросил он.

– Встретимся? – переспросила Лера, одеваясь. – И что мы станем делать?

– Боишься, не придумаем?

– Мне стоит бояться?

– Смотря что тебя пугает.

– Мне пора, Кирилл. Меня ждут. Если захочешь – звони, – Лера назвала номер телефона.

Вересов с легким недоумением забил комбинацию цифр в контакты. Подписал «Митрофанушкой». И выдал напоследок:

– А Дима – это серьезно?

– У нас с тобой несерьезно, чтобы ты задавал мне такие вопросы. Пока, Кирилл, – сказала она и вышла за дверь.

Поеживаясь, добежала до машины и быстро села в нее. Кир еще какое-то время потоптался в гардеробе и вернулся все-таки в зал. Нашел глазами Новицкого, толкавшего очередной тост, и обреченно вздохнул. Этот сумасшедший день никак не желал заканчиваться.

Между тем, в машине Дима Синицын искоса поглядывал на Леру и загадочно улыбался. За окнами стойкими солдатиками пробегали фонари, периодически освещая ее лицо. После очередного поворота он негромко спросил:

– Повеселилась?

– Представляешь, да, – ответила Лера, наблюдая за появляющимися и исчезающими домами.

– И тебя даже не съели?

– Как видишь.

– Это они зряяя, – захохотал он и преодолел очередной поворот. – Очень аппетитно выглядишь.

– Перестань, – рассмеялась и Лера. – Там хорошо кормили.

– Конечно!

Он привез ее домой, проводил до квартиры, как это бывало всегда в те редкие вечера, когда они выбирались куда-нибудь вместе.

Но переступив порог дома, Лера вдруг почувствовала странную усталость. Она забралась в горячую ванну и навязчиво думала о том, что ее беспокоило: зачем она дала телефон Кириллу. Спонтанность никогда не была ее сильной чертой. Самые верные поступки, о которых потом никогда не сожалела, она совершала, только если досконально просчитывала варианты их последствий.

Так глупо вышло! Едва он попросил… Но стоило ли темнить? Ничего такого. Одноклассники обменялись номерами. Лера усмехнулась. Вересов ей как раз своего номера и не назвал. И это внушало надежду, что вся сцена в гардеробе – там и закончилась. И звонить ей он не собирается. Кирилл всегда умел быть воспитанным. Если хотел. Просто так, развлечения ради. Потом он так же проводит Иванову, Саенко. И уедет с Кудиновой.

В последнем Лера не сомневалась. Все в классе знали. Кудинова гордилась собственными достижениями громко. Лера видела, как Кирилл разговаривал с Кариной – наверняка договаривались, пока она танцевала с Новицким. Точнее, Новицкий танцевал ее. Она снова улыбнулась. Кто бы мог подумать, что Андрей станет актером, аниматором на детских праздниках. Она и сама рядом с ним почувствовала себя ребенком на празднике. Ребенком…

«Митрофанушка», – отозвалось в ее голове голосом Кирилла.

Лера набрала в легкие побольше воздуха, закрыла глаза и нырнула под воду.

А ведь она надеялась, что прошло…

Глава 2

В субботу приключился армагеддец с далеко идущими последствиями.

Кирилл разлепил глаза, уткнувшись взглядом в потолок на кухне Новицкого. И попытался въехать, где он, когда его окончательно пробудил ото сна рев кофемолки.

– Который час? – обреченно поинтересовался Кир, обращаясь к потолку.

– А тебе сколько надо? – спросил Андрей, загремев посудой.

– Мне не надо. Это ты деятельность развел.

– Варька кофе хочет. Ты будешь?

– Давай, – Вересов перевернулся на другой бок. – С плюшкой.

– Плюшек нет.

– А что есть?

Дрон нырнул в холодильник и чем-то снова загрохотал.

– Есть колбаса, – сообщил он, – и гречка.

– Не. Кофе. Остальное дома.

Новицкий поставил на стол чашку.

– Кофе, барин, – рассмеялся он, – сахар в сахарнице.

И ретировался из кухни.

Пока Вересов пил свою законную пайку, в голове составился план дальнейших действий.

А) Позвонить хозяйке квартиры и слезно вымолить у нее запасной ключ.

Б) Договориться о смене замка от греха подальше.

В) Позавтракать.

Остальной день можно валяться на диване и дрыхнуть, как сурок. У Новицкого был неудобный диван, да и домой завалились поздновато.

Если бы только Кирилл знал, что из всех его планов осуществится только ? первого пункта! Позвонить хозяйке. Дозвонился сразу. Надо отдать ей должное, вставала Нонна Нодаровна рано даже в субботу. Правда, судя по тону, в не менее драконьем настроении, чем в будние дни.

– У меня тут незадачка вышла, – после приветствия проговорил в трубку Вересов, восседая на диване завернутым в одеяло посреди кухни Новицкого.

– Что на этот раз? – прогромыхал дракон Нонна.

Кирилл вдохнул. С ней всегда было сложно только вначале. Главное – первую колючку преодолеть. Потому он, собрав по максимуму проснувшуюся после непростой ночи на чужом диване решимость, выпалил:

– Ключи потерял. В квартиру попасть не могу.

– Ну молодец, что еще тебе сказать, – Нонна запыхтела в трубку. – Буду на квартире через полчаса.

– Через пол? – Кир подорвался. – Тогда я сейчас!

– Ждать не буду! – рявкнула хозяйка в заключение разговора.

Кириллу на то, чтобы добраться до дома, понадобилось больше, чем полчаса. Даже на мотоцикле. Он в одной очереди на то, чтобы почистить зубы, простоял семь минут. Впрочем, так и не дождался – Варька принимала душ.

– Жвачка есть? – хмуро спросил он Новицкого, натягивая толстовку.

– «Тик-так» где-то в коридоре.

Искать «где-то в коридоре» у Вересова настроения не было. Коротко кивнул, надел куртку и распрощался. На улице резко похолодало, шел снег. Видимость была хреновая, потому ехать старался осторожно. Для полного счастья только голову расшибить осталось.

В итоге на свой третий этаж поднялся только спустя час. Нонна Нодаровна уже во всю шуршала в квартире.

– Вы меня спасли! – жизнерадостно объявил Кир.

– Ты во что квартиру превратил? – радушно поинтересовалась хозяйка, подперев руками пышные бока.

Глаза ее, живописно раскрашенные лиловыми тенями, сверкали праведным гневом, а пухлые губы морковного цвета улыбались драконьим оскалом. Кир оглянулся. Ну да, легкий срач. Но аккуратный по природе своей Вересов также прекрасно понимал – то, что у него легкий срач, у других зовется образцовым порядком. На стуле валялся старый свитер. Бельевая корзина после стирки вытащена в коридор – ну тесно и ему, и ей в одной ванной! На журнальном столике не убранный после завтрака поднос. Ну, и пыль вытирал в прошлые выходные.

– Приберу, – сообщил он Нонне Нодаровне.

– Прибирать будешь на другой квартире.

– В смысле?

– В самом прямом. Собирайся – и ищи другое жилище, – заявила Нонна Нодаровна тоном, не терпящим возражений. – Устала я от твоих выбрыков.

Углубляться в вопрос, что именно госпожа Кобидзе считает выбрыком, Кирилл не стал. Смысла не было. Мысли о том, чтобы сменить… не квартиру даже, а хозяйку, давно уже его посещали. Но так внезапно!

– Что? Вот так прямо сейчас?

– А чего тянуть кота за яйца? – рассмеялась Нонна Нодаровна.

– И то верно. Че? Доча из Финляндии возвращается?

– Возвращается, – подтвердила хозяйка. – Так что собирайся. Будешь уходить – дверь захлопни.

С этими словами Нонна Нодаровна с грацией гиппопотама выплыла из квартиры.

Некоторое время Кирилл втыкал в окно, собираясь с мыслями. Ощущение, что он попал в какой-то дурацкий сон, накатило неслабое. Начиная со вчерашнего утра, все шло наперекосяк и абсолютно не по плану, а с некоторых пор Вересов заставлял себя строить эти самые планы. Потому что на голом вдохновении далеко не уедешь. Один раз попробовал, когда решил покорчить из себя золотого мальчика и подал документы на международные отношения. Это было одобрено окружающими, а он сам уже через полгода едва не взвыл от несоответствия внутреннего и внешнего содержаний.

«Не мое!» – решил он вскоре после первой сессии и… бросил ходить на пары.

Когда его благополучно отчислили, разразился скандал. Бабушка увещевала, мать орала, отец выдал короткое: «Я буду содержать тебя до 18 лет. Дальше живи своим умом». В принципе, Кирилл прекрасно понимал, что это справедливо, хотя и неприятно. Отличать правильное от неправильного он теперь умел хорошо. История с Мариной Стрельниковой, в браке Вересовой, научила. Кстати, Марину отец ему, кажется, не простил тоже. Хотя… что это по сравнению с тем, что он сам себе не простил?

С тех пор, прекрасно понимая, что характер все-таки стоит держать в узде, влез в тиски размеренности и планирования. Хотя бы в главном. Но обстоятельства иногда оказывались сильнее его. Например, сейчас он оставался без жилья, а новое искать – это определенное время. Помимо того, это основательно било по карману – сейчас особенно. Поскольку кредит на мотоцикл был все еще не погашен.

Кир нервно хохотнул. Быт его сжирал.

Можно, конечно, заявиться к Новицкому, но это совсем не вариант. Сколько его Варька будет терпеть? Какая-никакая, но совесть у Вересова все-таки была. Потому и вариантов не оставалось. На Голгофу так на Голгофу.

Через пару минут Кирилл набирал отца.

– Здравствуй, Кирилл. Собрался ехать?

О том, что накануне он порывался повидать Машку, Кир успел забыть на фоне драмы, развернувшейся в его собственной жизни. Стать бомжом – перспективка!

– Ага! – с энтузиазмом закивал он. – Если можно, в течение пары часов?

– Можно. Но предупреждаю, придется отработать почти до вечера, – было слышно, что отец улыбается.

– Да без проблем. Только у меня просьба к тебе есть.

– Без проблем не получится. Машка тебе их устроит. Просьба в чем?

– Пустишь пожить в городскую квартиру?

– Нет. Но можешь пожить в доме, – ответил отец.

Кир озадаченно засопел в трубку. Потом уточнил на всякий случай:

– Что? Прям никак?

– Там ремонт, Кир.

– Сильно ремонт?

– Очень.

– Черт! И че мне делать?

– Не морочь голову, – сердито сказал Максим. – Приезжай к нам.

– Да, блин, не вовремя это все! – рассердился Кирилл, в очередной раз напряженно оценивая свои перспективы. И понимал, что перспективы далеко не такие радужные, как хотелось бы. Помолчал. Снова посмотрел в окно. Метель усиливалась. Перед глазами живописно встала картинка с погребенным под снегом мотоциклом. Кирилл почти фыркнул и спросил, чуть изменившимся голосом: – А Марина как?

Кажется, впервые за эти девять лет Кирилл озвучил один из главных вопросов, мучивших его столько времени. Как Марина?

– Нормально, – в отличие от сына, голос отца не изменился.

– Уверен?

– Не хами.

– В мыслях не было. Ладно, я постараюсь быстро со всем разобраться… Так Машка на свою музыкалку сегодня идет?

– Оказалось, что нет. Поэтому тебе целый день с ней нянчиться, – рассмеялся Вересов-старший.

– Другой бы против, а я за, – хмыкнул Кирилл. – Короче, сейчас манатки соберу, тут не очень много. И буду.

– Ну-ну, – попрощался отец и отправился к Маре.

Эта комната представляла собой нечто среднее между библиотекой, кабинетом и будуаром. Здесь Мара становилась писательницей Вересовой и называла ее мозгодробительной. Мебель расставили по желанию Марины Николаевны, книги, перевезенные из городской квартиры, – по желанию Макса. А потом комната обросла игрушками Машки.

– Сегодня Кирилл приедет, – сказал он жене.

Мара подняла голову от ноутбука. Пучок волос на ее голове вопросительно подпрыгнул.

– Ты говорил, что может приехать. Уже точно?

– Позвонил, сказал – скоро будет, – Макс плюхнулся в кресло. – Еще он у нас поживет какое-то время.

Марина медленно кивнула и уткнулась носом в монитор. Но хватило ее ненадолго. Пучок снова дрогнул. Мара посмотрела на мужа.

– Что-то случилось?

Вересов пожал плечами.

– Предполагаю, остался без жилища.

– И ты, разумеется, даже не попробовал его спросить.

– Приедет – спросим. Заодно сегодня возложим на него дежурство по Машке.

– Тиран.

– Это спорное утверждение, – рассмеялся Макс, – но только потому, что тебе это определенно нравится, я не стану спорить.

– И эгоист. Но это мне тоже нравится. Только, боюсь, у Кирилла не хватит мужества весь день продержаться.

– Вот это ты зря. Он мой сын. И Машку любит.

– Машку все любят, – милостиво согласилась Мара. – В отличие от ее матери.

– Интересное заявление. То есть того, что тебя люблю я, тиран и эгоист, тебе недостаточно. Тебе всех подавай.

– Всех, не всех… Но знаешь, Мозгунова меня достала. Ощущение, что она за мной охотится. Других писателей нет, только Вересова.

– Ясно, – Макс легко поднялся из кресла, – сегодня мне придется ревновать к Мозгуновой.

– Ты? Ревнуешь? – рассмеялась Мара. – С твоей самоуверенностью?

– Жутко, – он подошел к жене, положил руки ей на плечи и стал медленно водить пальцами по ее шее, не скрытой волосами, – ты даже не представляешь. Особенно к Мозгуновой.

– Я тебе ее последнюю рецензию читать давала? На «Кофейный роман»?

– Это удовольствие ты со мной не разделила, – улыбнулся Макс.

– «Что есть такого у Марины Вересовой, что отличало бы ее от любого другого автора в жанре любовного романа? Что делает ее книги литературой, а ее саму – одним из талантливейших молодых авторов? Ни-че-го. Обычное чтиво, какого много на полках книжных магазинов, не литература, а литературный фастфуд», – несчастным голосом процитировала Мара и спрятала лицо в ладонях. – Фастфуд!

– Когда только хвалят – это, конечно, приятно, – его пальцы продолжали гладить ее кожу. – Но очень скоро становится скучно. Как игра в одни ворота. Как процесс со слабым оппонентом.

– Я ничего не имею против сильных оппонентов. Но… Макс, она права, вот что хуже всего. Она абсолютно права!

– Почему вдруг она права?

– Да потому что я это всегда знала, – пожала она плечами. – Графомания отношения к литературе не имеет. Просто… когда это было хобби, то все равно… а сейчас…

– А сейчас?

– А сейчас у меня дурацкое чувство, что занимаюсь каким-то обманом… Знаешь, будто внешне все хорошо, но я-то понимаю, что внутри ничего такого нет… И страшно боюсь разоблачения… Вот Мозгунова такое насквозь видит.

– Далась тебе эта Мозгунова! Ты для нее пишешь?

– Нет! Но я после первой книжки так надеялась на «Кофейный»! А она будто запах мяса почуяла и примчалась.

– Я понял, – усмехнулся Макс. – Придется ознакомиться с твоим творением и заодно с опусом этой ненаглядной Мозгуновой.

– Не надо! – переполошилась Мара, испуганно взглянув на мужа. – Тебе не понравится. Обычный любовный роман, умрешь со скуки.

– Не скучнее моих документов, – заключил он и поцеловал ее в щеку. – А чем занимается наше потомство?

– Полчаса назад контролировала Аллу Эдуардовну на кухне. Надо заставить сесть за уроки.

– Разберемся, – сказал Вересов и отправился на поиски дочери.

Разбираться долго не пришлось. Марина даже не успела вычитать очередную главу, пытаясь запихнуть поглубже ставшую навязчивой в последнее время мысль, что она занимается чем-то не тем. Во времена своего учительского прошлого ей не приходилось задаваться подобными вопросами. Она просто ходила на работу. И просто сочиняла свои истории, никому их не показывая. Пока не позволила себе мечтать о том, что может добиться чего-то большего – в декрете и не такое в голову придет.

Словом, вместо вычитки главы получился очередной сеанс самобичевания. Который прервался резким звонком. И тут стала проблема посерьезнее.

Кирилл.

Об этом думать она не хотела точно, хотя и следовало.

– Макс! – крикнула Мара, выглянув из мозгодробительной.

– И-ду, – отозвался Вересов, открывая дверь, и поздоровался с сыном: – Привет. Проходи.

Вместе с Кириллом в дом ворвался холодный воздух и несколько снежинок. Мело.

Вересов-младший вошел, поставил на пол дорожную сумку и негромко попросил:

– Я мотоцикл в гараж заведу, не возражаешь?

– Нет.

– Ключ.

– Открыто. Алла Эдуардовна тебе сырники готовит. Машка где-то под чердаком. Утверждает, что делает уроки. Твоя задача – сделать сказку былью.

Переваривая информацию, Кирилл неловко улыбнулся. А потом увидел за спиной отца Марину. Она улыбалась тоже. И тоже неловко. Потом разлепила губы и сказала, будто бы разговаривала с учеником:

– Привет! Комнату для тебя приготовим чуть позже, располагайся пока.

– Спасибо. Успеется, конечно, – постарался он пропустить мимо ушей яркий намек на то, кто в доме хозяин. В конце концов, она и была хозяйкой. Уже девять лет.

– Как дела-то?

– Нормально.

– Не замерз?

– Нет.

– Здо?рово, что приехал.

– Так получилось.

Марина замялась, посмотрела на Максима. А потом скороговоркой проговорила:

– Ладно, общайтесь, я работать.

И скрылась у себя.

– Что стряслось с квартирой? – спросил Макс.

– У Нодаровны дочка возвращается, но Нодаровна об этом по-человечески и заранее сообщить не смогла. В общем, в двадцать четыре часа за срач в помещении.

– А срач был?

– У тебя не будет, не беспокойся.

– Учись слышать истинный смысл слов, а не только подтекст. Пригодится, – сказал Вересов-старший. – Иди ешь, Алла Эдуардовна старалась.

– Сейчас. Мотоцикл загоню… – Кир помолчал, испытывая мучительное чувство, похожее на смущение. Вот уж дожил! Потом уточнил: – А уроков теперь много в школе задают?

– По мнению Машки – крайне, – рассмеялся Макс.

– Ну, мне тоже казалось, что практически на грани выживания, – Кирилл приподнял воротник куртки и снова повернулся к двери. Потом взглянул на отца. – А печеночные оладьи Алла Эдуардовна из меню не исключила?

– По собственному желанию она их делает только для тебя.

Кирилл хмыкнул и вышел в метель – прятать железного друга от жизненных невзгод в гараже. В принципе, сам он тоже был совсем не против где-нибудь спрятаться от невзгод, но ему это в скором времени не светило. Как только он повторно переступил порог дома, едва был не сбит с ног ураганом Мария, в миру просто Машкой, спустившейся со своего чердака к простым смертным, дабы приветствовать сводного брата. Остаток дня проходил в абсолютной уверенности, что вокруг ходуном ходят даже стены. И мучил Кира единственный вопрос: как с этим сгустком энергии справляется Вересов-старший. При его-то тотальном пофигизме.

Марина продолжала прятаться у себя.

Где-то там же пропал и Максим.

По большому счету, прятался и Кир – за Машкой. Целый день.

Обедали как-то по отдельности. Кирилл с сестрой сами по себе, отец с «мачехой» – сами по себе. И в следующий раз все вместе собрались только за ужином. Вот тут-то Вересова-младшего и накрыло. Так теперь и будут проходить его дни в этой семье, которая не могла быть его семьей. Так получилось, и во многом виноват сам. Хотя тот факт, что отец вполне себе счастлив, заставлял его испытывать двойственное чувство удовлетворения тем, что все хорошо, и странной ревности – за себя. Но едва ли он сам понимал это.

– Слушай, а Горелов ей реально изменял? – выдал Кирилл за ужином, чтобы не молчать. Потому что молчать тоже было глупо.

– Изменил. Однажды. Он так говорит.

– Но разводиться не хочет?

– А он сам до конца не понял, чего он хочет. То говорит, что не хочет. Потом звонит и говорит, что если она хочет, то он согласен. Ты б своей сказал, чтобы они поговорили, а? Иначе нам грозит мексиканский сериал, – Макс разочарованно вздохнул.

– Ты ее вчера в суде видел? Она все время такая. Только еще иногда ревет.

– Ищи подход, – усмехнулся Вересов-старший.

– Угу… рискну… здоровьем. Но я ж не баба, чтобы по душам с ней разговаривать! И не психолог.

– А не мешало бы. Пригодится.

– Ну извините, вырастите Машку адвокатшей, у нее, уверен, лучше получится, – хохотнул Кир.

– Ты сам в адвокаты подался, – Макс отвлекся от еды и внимательно посмотрел на сына. – Для чего?

– Вариант, что я хотел продолжить династию, ты не рассматриваешь?

– Отчего же? Вполне рассматриваю. Но если только для галочки – это одно. Оk, продолжил. Диплом получил. Адвокат Вересов, сын адвоката Вересова. Или Вересов-младший. Или… черт его знает. Тебе нужны эти приставки?

– Во всяком случае, против я ничего не имею. Хотя, можешь поверить, диплом у меня красный не потому, что ему стыдно, если ты об этом. Лина вообще считает, что у меня призвание.

При имени госпожи Мильх Мара подняла голову от тарелки.

– А если призвание, то не переводи стрелки на Машку, – Вересов-старший снова усмехнулся. – Линка, хоть и зараза, но не дура. Поэтому становись психологом и толкай свою Горелову в нужном тебе направлении.

Максим посмотрел на Мару, весело ей подмигнул и отправил в рот кусок мяса. Мара хмыкнула и снова вернулась к еде. Зато включилась выключенная до этого момента уставшая после энергичных занятий математикой Машка.

– У меня тоже призвание, – деловито сообщила она. – Я буду как Фрайни Фишер.

У Маши был период увлечения детективами.

– Видишь, – кивнул Максим, – конкуренция тебе грозила бы только в случае, если бы ты остался у Винниченко. Так что учить тебе психологию.

– Понял, не дурак. Но ты со своей стороны тоже его как-то на конструктив настраивай. Хрен она на его условия пойдет. А то Лине твоей все игры.

Мара снова навострила уши и посмотрела на мужа. В конце концов, не выдержала и не без иронии добавила:

– Теперь у нее новая игра. «Декрет» называется.

– У каждого свои игры, – сказал Макс жене и снова повернулся к Кириллу. – Горелова сильно настраивать не надо. Он всегда готов. Тот еще пионер. От нее все зависит.

– Можно призвать Сашу Радкевич, у нее большой опыт по части определения, от кого и что зависит, – хмыкнула Мара.

– Спасибо, справлюсь сам, – отрезал Кир и с изумлением пронаблюдал, как «мачеха» стушевалась и вернулась к тарелке. – В смысле… мы вообще сейчас… противники типа…

– Типа, – подтвердил Вересов-старший.

– Папа будет поддаваться? – снова вклинилась Машка.

– С чего вдруг? – удивился Кир.

– Он старше и умнее.

– Папа не будет, – сказал Максим, обращаясь скорее к Кириллу, чем к дочери.

– Я счастлив. Спасибо, – пробурчал Кирилл. – Ужин тоже вкусный.

И с этими словами он поднялся со стула. Мара в очередной раз вздрогнула, посмотрела на него и торопливо сообщила:

– Если что, то Алла Эдуардовна в твоей комнате красоту наводить закончила.

На семейный просмотр фильмов Кирилл не рассчитывал, но зацепило. Снова. Явное указание на дверь – пока что только спальни.

– Да, она мне сказала, – ответил он. – Всем доброй ночи.

– Спокойной ночи! – отозвался Максим.

– Пока, – пискнула Марина.

А Машка в то же мгновение повисла на нем, пожелав поцеловать на сон грядущий. Пожалуй, в том, чтобы быть очень старшим братом очень младшей сестры, можно найти свои прелести. Если бы не приложение в виде матери. Которая как отдельно взятая единица тоже была вполне ничего себе, но тут рождалось очередное «если». Если бы он в свое время не повел себя, как кретин.

Кирилл быстро взбежал на второй этаж и скрылся в своей комнате. В своей, которая всегда была его. С самого детства. Перевел дыхание и устало подумал о том, что впереди воскресенье – в кругу семьи. На планы и мечты о будущем это походило едва ли. Проще сказать, катастрофа, если, конечно, отец с Мариной никуда не свалят. Но ждать с моря погоды тоже не лучшая идея.

Нет, нужно быть полным идиотом, чтобы не понимать, что у отца сложилось. Сложилось то, что много лет ни с кем не складывалось. И в свете того, что для ребенка от нелюбимой женщины он сделал немало, жаловаться было не на что. Но Кирилл отдавал себе отчет в том, что достаточно эгоистичен, чтобы находить повод. Наверное, его собственное чувство вины тоже было одним из ликов эгоизма и себялюбия.

Кир завалился на диван, подвинул к себе ноутбук и уныло посмотрел на него. Как вариант, конечно, можно залипнуть на весь день в какой-нибудь бродилке, но это не отменяет совместных завтраков, обедов и ужинов. И не отменяет того, что в этом маленьком идеальном мире он – пятое колесо в телеге.

Нет, не вариант.

Достал телефон. Пролистал список контактов. С мужиками – только бухать. На фоне того, что теперь его место жительства временно характеризовалось словосочетанием «у папы», не самый верный расклад. Значит, только если по бабам.

Коллег сразу к черту. От бывших – чертом от ладана. Друзей не трахают.

Просто знакомые…

Аброськина.

Дзюба.

Кравченко.

Митрофанушка.

По лицу расползлась улыбка. Митрофанушка.

Перед глазами ярко встала девушка с пушистыми русыми хвостиками и в платье, которое никак не скрывало фигуру, откуда-то вдруг образовавшуюся у нее за девять лет.

Вересов нажал кнопку вызова и принялся считать длинные гудки.

Насчитал с полтора десятка и удивленно посмотрел на часы. 20:30. Время детское.

Сбросил. Повертел в руках телефон. Набрал Новицкого.

Тот ответил почти сразу.

– Опять переночевать?

– Не. Справился. Завтра занят?

– Та и рад бы освободиться. К Варькиным предкам приглашены.

– Че? Знакомство?

– Вроде того. Варька готовится, – хохотнул Дрон.